Степанов М. Испытание морем (главное — пересилить самого себя)

Укачивание — особое болезненное состояние, возникающее у некоторых лиц при качке на корабле или самолете, а также при езде на автомобильном и железнодорожном транспорте, главным образом вследствие воздействия на организм механических раздражителей, связанных с перемещениями корабля, самолета, автомобиля и т. д.

Наиболее часто, и полно клиническая картина укачивания бывает выражена на море, особенно когда водная поверхность неспокойна. Укачивание на море в первую очередь связано с качкой корабля и воздействием на человека прямолинейных и угловых ускорений. Другими факторами, способствующими развитию симптомокомплекса морской болезни, являются повышение реактивности организма, неустойчивость эмоциональной сферы, а также лабильность вегетативного отдела центральной нервной системы.

Умно? Наверно, да! Но и непонятно. Но морская болезнь существует. Люди подвержены ей и многие откровенно бояться перемещаться водным транспортом.

— Укачиваются ли людей на подводной лодке? – спрашивали морские курсанты во время обучения у своих преподавателей.

— Нет! – отмахивались от таких вопросов, «обросшие зелеными ракушками» старые морские волки – на подводных лодках под водой не качает. Ну если только очень немножко, но организм их почти не воспринимает. Вот в надводном положении на подводной лодке ощущаешь себя, как в консервной банке. А уж про надводные корабли в шторм вообще говорить не хочется. Уж там бросает – вздыхали они, видимо что-то вспоминая – полный …. – и немного помолчав добавляли со вздохом – ну в общем вы сами знаете что?

Мы, молодые морские курсанты военно-морского училища, с интересом ловили каждый рассказ о службе, о кораблях, о штормах.

— Я пойду только служить на лодки – говорили одни, видимо трезво оценивая свои возможности.

— Я лучше буду на берегу служить – говорили другие.

А я молчал при возникновении таких разговоров. Что сказать, если я сам был не уверен в возможностях своего организма.

— Примет меня море или нет – думал я, засыпая в своей койке.

И во сне мне снились моря, шторма и надводные корабли.

— Надо службу начинать с миноносцев или противолодочных кораблей – говорил нам курсант старшего курса, презрительно глядя на «салаг» – крейсера столько не бегают в моря, сколько миноносцы или БПК. Они всегда на острие решения самых интересных боевых задач. «Стройный», «Смелый», «Одаренный», «Блестящий», «Пылкий» — какие красивые названия. От одних названий пахнет морем и многовековой историй флота.

— Надо службу начинать с подводной лодки – вторил ему другой – они по столько в море не ходят. Подумаешь два месяца?  Потерпел немного и домой. А надводники по полгода и более пашут моря. Жены их давно уходят в свое дальнее плавание, пока они там. А шторма?

— Нет ты не прав – противоречил ему первый – мы все же моряки и море наш дом. Там должны быть и шторма, и дальние походы, и романтика.

— Зато подводникам платят больше и у них выслуга хорошая, а на надводных кораблях службу будут зачитывать на пенсию, как и на берегу. Как-будто в море и не ходили и не пропадали там месяцами, пока береговые дяди и героические подводники будут ваших жен щупать.

Мы молча слушали эту полемику, развесив уши. Все же мы выбрали профессию военных моряков и все, что касалось службы нас весьма интересовало.

Для меня самым важным было понять, как я смогу переносить качку, как отреагирует мой организм. Летать на самолетах приходилось и вроде без проблем. Но корабль — это совсем другое. А шторма, бризы, пассаты, тропики, тайфуны, ураганы, смерчи и прочее – будоражили мое сердце. И если честно, то я ждал возможности проверить себя.

Для себя я решил, что если мой организм не выдержит моря, а море не примет меня, то буду уходить из училища. Зачем насиловать себя и свой организм?

Видавшие виды педагоги с усмешкой, гладя на нас ушастых, говорили:

— Кто-то привыкает к качке, шторму, а кто-то нет. Вон адмирал Нельсон – выдающийся моряк, разбивший наголову французов при Трафальгаре. Им гордиться вся Великобритания, а оказывается он не переносил даже самый маленький шторм. Рядом с ним всегда стоял матрос с серебренным подносом, на котором, якобы знаменитый моряк и адмирал, оставлял остатки неприязни моря к себе. И тем не менее – это был выдающийся адмирал.

Вопросы, вопросы, вопросы?

Морская практика первого и второго курса ответа ясного не дала. Плавание по Балтийскому морю в условиях полного штиля не ответили на мой основной вопрос — примет меня море или нет?

Все красиво, хорошо. Спокойное море, звезды, маяки, буи, недалекие и хорошо различимые острова, настоящий военный корабль, ночные тревоги, теплый ласкающий разгоряченное тело ветер, шлюпки под парусами. А качки так и не было и основной ответ на свой вопрос, я так и не получил.

Что делать?

И здесь, нас после третьего курса, отправляют на практику на Северный флот.

Наконец-то я увижу настоящее море, настоящий большой океанский флот и смогу проверить себя.

Мы попали на сторожевые корабли, по два человека на корабль. Со мной на один из сторожевых кораблей с весьма красивым названием попал мой однокашник Валера.

— Связисты – скорчил лицо старший лейтенант с широким лицом – ну, ну. По мне лучше бы пришли РТСовцы.

Сам он по образованию был РТСовцем (специалистом радиотехнической службы). Надо сказать, что на этом корабле была совмещенная должность – командир БЧ-4 – начальник РТС.

Старший лейтенант, дабы отделаться о нас, вызвал в каюту старшину команды радистов старшину 2 статьи Романа.

— Вот принимай двух связистов. Курсанты аж 3 третьего курса. Размести, накорми, оформи все документы, а мне некогда ими заниматься. С меня больше за РТС спрашивают. Занимайся. Ты у нас главный связист.

Высокий светловолосый, голубоглазый старшина 2 статьи, с умным лицом, вызывал расположение.

— А что с ними можно делать? – спросил, пожав плечами, удивленный старшина.

— Что хочешь делай? Приборка, вахты, авралы, работы – они прибыли к нам на месяц в твое полное распоряжение.

— Понял.

Когда мы вышли он привел нас в кубрик, показал наши койки и рундуки и спросил:

— Вы, как с ти-ти-та дружите?

— С азбукой Морзе? – переспросил его я.

— Да принимаем – ответил Валера.

— Сколько значков? – поинтересовался он.

— По норме 60, но можно и больше.

— До сотни можете? — спросил Роман.

На нас смотрели десятки любопытных глаз, собравшихся матросов. Всем было интересно, что за «зверей» к ним привезли.

Валера почесал голову, выдавил на лице небольшую усмешку и ответил:

— Сотню не сможем. Тренироваться надо.

Роман разочаровано посмотрел на нас.

— Ладно проверим позже. Пока размещайтесь. Бачковать не будете, все же вы третий курс, а на флоте годковщину еще никто не отменял. Она хотя официально запрещена, но не все в ней так плохо, как говорят и считают.

— Это уже хорошо – подумал я.

— А вот от работ, я вас не буду освобождать, — с улыбкой сказал он и потом пояснил — нам каждые рабочие руки важны. После обеда все свободные от вахт у нас идут на сигнальный. Драить рыбины будем, а потом лачить. Авральная работа у сигнальных до выхода в море. А мы же тоже БЧ-4 – показал он на свой боевой номер на кармане робы.

— А когда в море? – спросил я взволновано.

— Скоро. Оглянуться не успеете, как попадете в море – коротко ответил он.

Весь день на сигнальном мостике мы стеклами отдаривали старый лак с рыбин. Стекла ломались, в пальцы лезли занозы и резали руки. Все было, но было даже интересно. Это наше будущее — БЧ-4. Пройдет всего два года, и мы придем служить на корабли офицерами — связистами. Это наша служба.

— Не хочу в море. Хорошо бы отстояться в базе – шепнул мне Валера, сидевший рядом.

— Что, что? – рассеяно спросил его я, думая о своем.

Валера повторил.

Я понять этого не мог. Моя душа хотела в море. Хотелось проверить себя по-настоящему. И я Валере не стал ничего отвечать.

Закончили рыбины драить поздно. Пролачить не успели. Из-за этого командир отделения сигнальщиков старшина 2 статьи Ваулин Дима расстроился:

— Придется такие класть. Потом опять драить придется. Нам бы часика еще четыре.

— Не Дима все! — ответил ему Роман — у моих радистов тоже много работы. Помогли, чем смогли. Извини, что не успели.

И мы все дружно пошли в кубрик.

В час ночи, внезапно сыграли боевую тревогу и экстренное приготовление корабля к бою и походу.

Выход в море. Выходим. Действительно, не так долго ждать пришлось

Сбросив с себя сон, отбросив одеяла и схватив в охапку свои робы, все радисты понеслись в радиорубку.

В радиорубке, когда все собрались, Роман коротко поставил задачу:

— Идем в море всей группой СКРов. Задача, стоящая перед нашей поисково-ударной группой кораблей, — это проводка конвоя из шести транспортов в гирло Белого моря. Мы флагманский корабль и штаб бригады у нас на борту. Значит у нас будет больше радиосетей, чем на других кораблях. С нас будут больше спрашивать за связь. По пути нас должны атаковать подводные лодки «вероятного противника». Мы открываем следующие радиосети …..

И он перечислил радиосети, которые мы должны будем открыть.

— В радиосетях на вахтах будут стоять – он перечислил номера радиосетей и тех матросов, которые будут в них нести вахты.

Людей хватало только на двухсменку.

В самом конце он назвал наши с Валерой фамилии и сказал, что мы вдвоем по двухсменке будем стоять в очень ответственной радиосети связи с подводными лодками.

— Скорости там небольшие, зато радиосеть очень ответственная. Только курсантам – будущим офицерам, я могу ее доверить – усмехнулся он уголками губ, под небольшой смешок присутствующих матросов – а пока товарищи курсанты, помогите мне набрать позывные и выбрать частоты для сетей. Вас этому учили?

— Что-то учили. Надо попробовать – осторожно сказал я.

— Тогда приглашаю к столу дежурного по связи, и если вас не учили, то я вас научу.

Он толково и доходчиво все объяснял, и к концу объяснения я понял, что это не так сложно, хотя этого мы еще не изучали в своей системе (училище — на курсантском сленге).

— А как море? – осторожно вдруг спросил мой напарник Валера.

— А что море? – спросил с удивлением глядя на Валеру Роман.

— Ну качать будет? Как прогноз?

— Прогноз семь баллов. Море штормит. Но мы пойдем, — сказал он твердо — боевую задачу надо выполнять при любой погоде. А вы что боитесь?

— Нет — мягко ответил я — просто мы не разу не видели шторм.

— Ну тогда блевать будете – уверенно сказал он — у нас так со всеми молодыми матросами. Потом привыкают. Но несение вахты, я с вас не сниму. Как хотите, а боевую задачу выполнять будем. А если здесь нагадите, так я с вас шкуру сниму, не посмотрю, что вы курсанты. И вы помните, что опозорите не только себя, но всех офицеров. На вас же будут смотреть мои матросы и оценивать со своей стороны.

Он подвел к столу, где должна быть открыта наша радиовахта:

— Будете нести вахту здесь.

— А где наушники? – спросил Валера, видимо не увидев их.

— Запомните раз и навсегда, что наушники — это те, кто бегают к командирам и особистам стучать на своих товарищей, а вот это — он из стола достал наушники и громко сказал, чтобы слышали все — это называется головными телефонами. После вахты они складываются так – и он показал, как правильно складываются головные телефоны и кладутся сюда — он выдвинул ящик стола, под приемником, — а не оставляются на столе.

— Запомнили?

Мы оба кивнули головами.

— Теперь, о том, как надеваются головные телефоны?

Я думал, что мы знаем все, но оказалось, что этих тонкостей мы ещё не знаем.

— Головные телефоны надеваются не на уши, а на виски. Вы должны слышать, все что происходит в радиорубке, а если есть необходимость, то и в других радиосетях. Теперь карандаш – он должен быть заточен с двух сторон. Принимаешь – сломался, а у тебя другая сторона, перевернул и принимай, потом заточишь, когда будет время. Запоминайте курсанты. Теперь ведение вахтенного журнала. Вести аккуратно, разборчивым почерком, иначе потом не разберут, если понадобится. также заполняются бланки радиограмм.

Мы внимательно слушали учебу Романа. Такое, не каждый день слышишь и хотя у нас радиодело в системе (училище) преподавали опытные мичмана, многое я услышал от Романа впервые.

За каждым столом в радиорубке на радиовахтах сидели по два человека.

— Один в случае необходимости страхует другого – пояснил Роман – кто первый будет из вас заступать? — обратился он к нам.

Мы посмотрели друг на друга и пожав плечами я сказал:

— Давай я заступлю.

— Вот тебе частота приемника и передатчика, позывные корреспондентов в сети. Но без моего разрешения на передачу не выходить.

— Работать с ДКМ (датчика кода Морзе) — спросил я — или с вертикального ключа?

— Для вас остался только вертикальный ключ. ДКМы все в других, сетях — ответил Рома — а вы что не передавали вертикальным ключом.

— Мы работали только с ДКМ и в учебных сетях — тяжело вздохнул я.

— Не беда — усмехнулся Роман — все когда-то работают в первый раз. Помогу. да и работа в сети будет не плотная, можно потренироваться на ключе. Идем в радиомолчании. Передатчики все выклечены. Здесь записаны все ваши и лодок позывные, частоты для работы, — он протянул голубоватую дощечку на которой были выписаны частоты и позывные, — вот таблица дежурного радиста, которую мы будем использовать для радиообмена. Умеете?

— Да конечно – ответил я располагаясь за столом — это мы изучали.

— Теперь еще маленькие хитрости – продолжал он наше обучение. — Принимаешь все только карандашом. Никаких ручек. Исправлений тоже. Записываешь на бланке, а потом заполняешь вахтенный журнал. Умеете?

— Да конечно. Нас обучали.

— Ну и славненько. Записывай открытие радиовахты. Там есть образцы. А мы с Валерой пойдем открывать другие радиовахты и настраивать радиопередатчики, вопросы есть? – и тут же сам себе ответил – вопросов нет. 

Я включил радиоприемник, настроил на частоту, надел головные телефоны, так как учил Роман и услышал шум эфира. Аккуратным каллиграфическим подчерком записал в вахтенном журнале открытие радиовахты.

— Курсант такой-то – доложил я громко Роману – вахту в радиосети такой-то открыл.

— Принято- ответил мне Роман, чем-то увлеченно занимавшийся с Валерой.

Со мной за одним столом сидел молодой и веснушчатый матрос. Он открыл свою радиовахту и по всему было видно, что он заступает уже не первый раз. Настолько ловко он все делал.

— Если, что я тебе помогу – шепнул он.

Я лишь кивнул ему головой, в знак благодарности.

— Сергей – представился он – я из Саратова.

— Михаил – ответил с улыбкой в тон ему – я из Калининграда.

Мы улыбнулись друг другу и углубились в прослушание эфира.

По легкому покачиванию и гулу механизмов мы поняли, что отошли от причала. Группа наших маленьких сторожевых кораблей направилась по Кольскому заливу на выход.

По трансляции раздавались какие-то команды, звучали звонки, но меня это больше не интересовало. Я слушал эфир.

Когда подошли к выходу из Кольского залива раздалась команда:

— Боевая готовность номер два подвахтенным от мест отойти.

Но я уже не слышал. Пошла боевая работа и я принимал радиограмму на бланке радиограммы от подводной лодки.

Оформив ее, я отдал ее Роману.

Тот внимательно проверил оформление и удовлетворено кивнул.

— Сейчас передам радиограмму «шаману».

Его ответ меня удивил.

— А кто такой «шаман»? – спросил я матроса Сергея.

— Так это старшина 2 статьи Мишка – и увидев, что я ничего не понял, ответил более подробно – ну шифровальщик он. Мы принимаем радиограммы, а он их расшифровывает. У него своя шхера, где он этим занимается. Поэтому его прозвали «шаманом», вроде, как там шаманит над нашими радиограммами.

Он хотел еще что-то сказать, но у меня пошла очередная радиограмма и я начал принимать. И вдруг я почувствовал, что корабль кладет на борт. Палуба уходила из-под ног, куда-то в сторону и единственное, что меня держало более или менее в нормальном состоянии, было прикрепленное к палубе специальным захватом кресло с полукруглой спинкой, которое надо было все же разворачивать в сторону стола, чтобы не вылететь из него.

Пока я раздумывал о реакции своего организма на качку, начало класть на другой борт.

Рвотный позыв прошел где-то в глубине, но принимая очередную радиограмму я его подавил в себе.

Клало хорошо с борта на борт, внутри корабля, что-то падало и гремело. Хотелось выйти на свежий воздух и просто подышать.

Но я принимал радиограмму и мне было не до качки. Я думал только, как бы не ошибиться.

Приняв радиограмму, я передал ее Роману. Он выглядел бодро:

— Вышли из Кольского залива. Больше ничто нас не защищает от волны. Идем в точку рандеву с танкерами, и волна бортовая. Это плохо. Видишь сколько наших не выдержали.

Я осмотрел радиорубку и увидел, что за некоторыми столами сидит по одному человеку. А у некоторых матросов на голову надето по двое головных телефонов.

— Дублируют слабаков. Ты сам как? Не тянет отдать, все, что внутри морскому царю? – спросил он ехидно.

— Я нормально – соврал я, подавив еще один рвотный позыв.

— Ну нормально, так нормально – улыбнулся он и побежал к окошку передавать тому неизвестному «шаману», принятую мной очередную радиограмму.

Шаман ему что-то сказал и он подошел ко мне и пояснил:

— Это лодки тоже выходят в море и докладывают о нчале работы с нами.

Я оглядел радиорубку и увидел, что нас почти вдвое меньше.

— А где все? – спросил я недоуменно у Сергея.

— Так команда была — подвахтенным от мест отойти. Вот, все побежали в кубрик отдыхать. Скоро смена вахты. Через два часа смена —  сказал он показав на часы с разукрашенными синими и красными секторами.

По училищу я знал, что эти сектора обозначают минуты тишины, когда в определенных сетях передаются только сигналы СОС.

И ты ключом приятель не стучи,

И эти три минуты помолчи.

Быть может на каком борту пожар,

Пробоина в корме острей ножа,

А может быть арктические льды,

Корабль не выпускают из беды.

Вспомнил я слова морской песни, которую мы пели в училище, в принципе, не понимая тогда до конца, сути ее слов.

Вахта пролетела незаметно. Радиограммы, бланки, журналы и подавление рвотных позывов.

Принесли в радиорубку полную тарелку соленых огурцов.

— Кто будет? – спросил Роман – помогает при качке.

И поднес тарелку мне. Я сразу взял пару огурцов и начал хрустеть. Сергей тоже взял пару огурчиков.

— Бери больше — посоветовал Роман.

И я послушно взял еще один.

— Очередной смене на вахту – раздалась команда по боевой трансляции.

Через несколько минут хлопнула тяжелая входная дверь и в радиорубку начали входить матросы очередной смены.

Я тщетно искал Валеру глазами. Среди прибывших его не было.

Сергея сменил высокий светловолосый парень

— Бронис – представился он, с небольшим акцентом – я из Литвы. Слышал?

— Да, слышал. Я же из Калининграда. Меня Михаилом зовут.

— Здорово. Почти земляк. Это совсем рядом. По-нашему Миколас – констатировал он – можно буду тебя так называть?

Но я ответить не смог, потому, что у меня опять пошла радиограмма. Приняв ее я передал ее Роману.

Он очень удивился:

— А ты почему не сменился?

— Так это. Почему-то Валера не пришел – ответил я – может кого послать за ним?

— Так это – вдруг сказал Бронис – ему очень плохо. Он лежит трупиком и скорее всего придет не скоро.

— Понятно – протянул Роман – мне менять тебя некем. Придется Миша стоять тебе на вахте, пока он тебя не сменит.

Я послушно кинул головой. А Бронис мне сочувственно улыбнулся.

— А как в туалет, на обед – спросил я ему вслед.

Качало сильно, но Роман ловко перемещался по небольшой радиорубке. Услышав мой вопрос, он повернулся:

— Меня тоже менять некем. Обед нам принесут сюда и еще огурчиков и заодно квашенной капусты. Объеденье – улыбнулся он. Сейчас у нас будет час живота. Половина боевой части слегла или не может смотреть в сторону пищи. И кто не упал, будут есть до пуза по две, а при желании и по три порции – он с улыбкой почесал за ухом и потом ловко пошел к другой переборке, где было отверстие в пост «шамана».

Через некоторое время принесли обед, только мне и Роману. Остальные оказалось пообедали перед заступленьем на вахту.

И я на своей вахте, не снимая головных телефонов, уплетал полную тарелку борща, а потом две котлеты за себя и за того парня, который не пришел, с картофельным пюре. Порции явно были больше, чем мы питались стоя в базе.

Признаки тошноты куда-то исчезли, хотя качало даже сильнее и настроение от этого резко улучшилось.

Так незаметно прошел весь день. Сергей опять сменял Брониса, а Броснис сменял Сергея. Все менялись. Одни мы с Романом сидели безвылазно, без смены.

— Хочешь посмотреть на КСП? – спросил вдруг Роман.

— А, что это? — удивился я.

— Это торпеда с лодки, когда идет, то выбрасывает такие маленькие ракеты вверх. По ним и определяют ход торпеды. Попала она или нет. Пойдем посмотришь.

— А вахта? – спросил я.

— Вахту передай Бронису пока, он тебя подстрахует, пока мы смотрим – ответил Роман.

И я передал свои головные телефоны Бронису и пошел держась за переборки вслед за Романом.

Радиорубка на этих проектах сторожевых кораблей находилась в надстройке. И мы через две тяжелые двери попали на сигнальный мостик.

— Там ходовая рубка – показал мне Роман куда-то направо — видишь светиться зеленоватыми огнями. Туда не ходи — там командование, наказать могут просто так, а вон сигнальщик вахтенный стоит. Видишь?

Я не видел, что-то там темное было на борту в направлении, показанном Романом, но это мог быть сигнальщик или еще что-нибудь. Было темно.

Я на всякий случай сказал, что вижу.

Рома стал показывать на огни танкеров:

— Видишь идут почти с погашенными огнями, но все–равно видно.

Мы вцепились за леера и в темноте старались распознать огоньки. Корабль сильно клало с борта на борт и надо было держаться за леера.

— Бортовая качка градусов 25 наверно — шепнул мне Роман

Блестела вода, было видно, как огромные волны поднимают наш СКР, а потом сбрасывают куда-то вниз. И так повторялось без конца. Полет как на качелях.

— Выход на верхнюю палубу категорически запрещен – раздалась команда по верхней палубе.

И внезапно далеко от нас из воды, там где были танкера выпрыгнула небольшая ракета красного цвета, за ней вторая, потом третья.

— Это и есть КСП – сказал Роман – лодка торпедировала танкер, который мы охраняем и нам видно торпеду. Ее потом надо будет найти и поднять, но это уже дело подводников и торпедоловов.

Внезапно стукнула дверь в ходовую рубку и было видно, как кто-то вышел на сигнальный мостик и стал, что-то спрашивать видимо у сигнальщика. Роман схватил меня за рукав и затащил в тамбур.

— Главное, чтобы не засекли нас. Видел?

— Видел восторженно — ответил я.

— И отлично. Пошли на вахту. Проветрил тебя. Легче станет. Пора и честь знать.

— Роман, а можно в гальюн сгонять, а то приперло давно.

— Так сказал бы, я бы отпустил – улыбнулся Роман – давай бегом. Одна нога здесь – другая там.

Я побежал и обратил внимание, что внутри корабля стоит какой-то рвотный запах.

В коридоре первой палубы, я увидел молодого матроса, который тряпкой убирал в ведро (на кораблях ведра называются обрезами) чье-то произведение.

Увидев меня, матросик внезапно сказал:

— Острожней скользко здесь. Это не я. Это кто-то сделал и сбежал, а меня дежурный по кораблю отправил убирать.

В некоторых местах на корабле были еще такие же художества, а гальюн так вообще был почти весь изгажен. Но и там убирался весь зеленый лицом матросик.

Я сделал свои дела и побежал, но по пути решил заскочить в кубрик, посмотреть на Валеру.

В кубрике пахло не лучше. Но там, тоже все убирал дневальный.

Найдя Валеру на его койке, я попытался его растолкать. В конце концов, он сел на койке, глядя на меня каким-то невидящими красными глазами прохрипел:

— Миха извини. Я не могу – еле сказал он и упал на койку, отвернувшись к переборке.

За несколько часов он сильно осунулся. И я его пожалел.

На вахте Роман спросил меня про Валеру, я ответил, что ему очень плохо.

Заступил снова на вахту, взяв телефоны у Брониса. Время летело, так, что я даже не успевал его контролировать. Смены, качка, радиограммы и огурцы, подсовываемые периодически Романом. Возможно я слегка засыпал, но с появлением писка в эфире, тут же просыпался и автоматически принимал радиограммы даже в какой-то полудреме.

Прошла ночь, за ней день. Море не затихало. Даже по радиорубке можно было пройти с трудом. На вахты начали уже приходить, те, кто лежали трупиками в кубрике. Зеленые, худые. К еде категорически не притрагивались, даже смотреть в ее строну не хотели. И лишь мы с Романом лопали за троих.

После второй ночи, танкера у нас приняли для сопровождения корабли беломорской военно-морской базы, и мы повернули на обратный путь.

— Теперь быстрее пойдем – говорил мне с улыбкой, все знающий Бронис – танкера нас задерживали, и мы подстраивались под них.

Я вспоминал, как их клало по волне то на левый, то на правый борт. Они шли без груза и их бросало на волнах, даже сильнее, чем нас.

Через полчаса, после разворота, мою радиосеть закрыли, и я теперь подменял Романа на дежурстве по связи, а когда он приходил, заступал на вахту в одну из сетей связи, где были прорехи из-за не прибывших или молдых матросов.

И Роман, и матросы мне поверили, что я такой же, как и они. Меня приняли в свой коллектив, и мне это было очень приятно.

Море, мне нравилось все больше и больше. Оно приняло меня. И я это понял. Больше меня не навещали никакие рвотные позывы. Единственно, так мне все больше и больше, хотелось есть. Возможно огурцы и капуста Романа сделали свое дело, и помогли мне в трудную минуту.

Заход в Кольский залив мы почувствовали сразу, так как качать перестало.

В этот момент в радиорубке появился и Валера. Он был весь зеленый, осунувшийся. На него было страшно смотреть.

— Ты знаешь Миша, я за это время даже ни разу не встал покурить. Такое со мной впервые. Все! Принято решение, на кораблях я служить не буду. Буду пробиваться на берег.

Я внутренне понимал, какой героический проступок он совершил, тем, что не курил. Он был заядлым курильщиком и ему одной пачки сигарет на день явно не хватало. По секрету он мне говорил, что курит с семи лет. А здесь? Бывают же чудеса.

Роман уже в базе посочувствовал Валере и сказал, что на корабли ему не стоит идти служить. Валера с ним согласился.

А я радовался, что море меня приняло, что я смог побороть эту «морскую болезнь»

Для себя с делал вывод, что если хочешь ее побороть, нельзя ей поддаваться. Надо работать и не сдаваться, как бы тяжело и трудно не было. А остальное все от лукавого. Если дал слабину, лег, то встать уже сложно.

Я искренне благодарен своему первому наставнику — старшине второй статьи Роману из Минска. Спасибо Роман, что ты в трудный момент, меня поддержал и помог. В самые сложные моменты своей дальнейшей службы, я вспоминал тебя и наши бессонные ночи, на радиовахте, в Баренцевом море. Вспоминал стальные волны, поднимающие корабль, как щепку и идущие параллельно нам танкера и сухогрузы, которые мы охраняли.

Наверно, с точки зрения флота, мы делали нужную работу. Мы учились! И прежде всего учились быть моряками.