Отпуск на родину пролетел незаметно. Тридцать суток по закону, плюс десять — от командующего флотом за учения с погранцами, плюс дорога. Как позже говорил Высоцкий, «гуляй рванина, от рубля и выше». Вернулся, пообщался с друзьями. Разомлел и отправился почивать. И только утро следующего дня вернуло меня из виртуального мира в мир суровой военной действительности. Пробежка — Дивное и обратно, трусы, ботинки, стрельба в открытом тире (видимо, кто-то из наших напортачил — снайперы хреновы). А вот завтрак порадовал: к обычному рациону подали блинчики с вареньем. Интересуюсь, с чего бы это Сеня, наш кок, так расстарался. Ну, мне и рассказали о недавних похождениях Арсения Каткова.
В части у нас была неплохая художественная самодеятельность. Мы свободно могли работать часа два, а с танцами — то и весь вечер. И были у нас два коронных номера. Первый — джаз-оркестр» (восемь-девять музыкантов) и солист матрос Тараненко, второй — Сеня Катков. Тараненко исполнял большинство украинских песен. Вы бы видели, что творилось в зрительном зале, когда он выводит своим замечательным голосом «Шчь яка м1сячна…»!
Забегая вперед, скажу, что узнали наверху про «нашего соловья», и забрали в ансамбль Балтийского флота. Сеня Катков на сцене рвал цепи, гнул пятаки и подковы, завязывал узлом арматурные пруты. И была у него самодельная гиря в пятьдесят килограммов. Он эту гирю подбрасывал вверх, ловил на грудь, скидывал и, подхватив, держал на вытянутых руках. Одним словом, дал Господь ему силушку!
Так вот, наш кок, находясь в увольнении в городе Приморске, решил позвонить своей подружке. Зашел в телефонную будку, позвонил, начал вести переговоры. А на ту беду приспичило со звонком и проходящему милиционеру…
Залез мент в будку, стукнул по рычагу и вытолкнул Сеню из будки. Не прошло и минуты, как будка вместе с ментом лежала дверцей вниз…. В обед в часть приехал милицейская машина, именуемая в народе «воронок». Пожаловал сам начальник милиции с нарядом и «обиженным». Машина остановилась возле будки часового. А там, как раз оказался наш Батя — красил будку «под зебру». Он, как я уже говорил, оставаясь по воскресеньям в части, носил робишку старшины 1-й статьи. Таким и предстал перед майором милиции. Тот просит позвать командира части. Батя представляется командиром. Майор, все же просит пригласить настоящего командира. К КПП понемногу собирается народ. Батя, увидев Поликарпова, начальника службы снабжения, просит последнего пообщаться с милицией. Начальник милиции красочно расписал нехороший поступок якобы нашего матроса. Лейтенант, согласно старому правилу «своих с Дона не сдают», отрицает участие в столь безобразном поступке нашего моряка. Батя, не переставая красить, приказывает вызвать Каткова.
Идет Сеня от камбуза: белый колпак, белая форменка, в руках кочерга. Сержант от радости аж подпрыгнул: «Это он!». А Сеня завязал на глазах милиции кочергу в узел, и со словами: «Еще раз попробуешь так нехорошо поступать с защитником Родины, и тебя так завяжу», кинул эту железяку им в машину. Менты — в «воронок» и уехали. Ну, а Батя, посмотрев на эту сцену, вдул Арсентию по полной: разжаловал до «мужика». Был Сеня старшим матросом — стал матросом. Вот откуда блинчики с вареньем — старается вернуть себе престижное звание
Из Питера возвратился мой друг Витя Яценко. Пять человек были в командировке, в каком-то НИИ. Видели бы вы эти самодовольные рожи мартовских котов! Так вот, недели через две наш физрук (штатный мичман) вдруг объявляет список из четырех фамилий, которые будут представлять Балтийский флот на соревнованиях по подводному плаванию на спартакиаде в Советской Белоруссии. И кто в этом списке? Правильно.
Мой друг Витя и трое из той пятерки, что вернулась из Ленинграда. Ежику ясно: Витя и физрук — земляки, оба с Украины из города Горловки. Ну, шахтеры!
Я — к командиру. Обрисовал ситуацию: одни пашут «в поле», а другие неплохо проводят время в командировках. И главный довод: кто чемпион части по плаванию кролем и на спине? Ваш покорный слуга. Командир вызвал физрука и в его присутствии назначил меня старшим на поездку в Минск, с правом подобора команды.
Физрук упёрся, мотивируя тем, что через два дня финал кубка области по баскетболу: «Воронов — капитан команды. Могут привезти кубок».
- А когда к белорусам? — поинтересовался командир.
- Через пять дней, — промычал я.
— Привезёшь кубок, поедешь в Белоруссию.
Какой кубок? Мы встречались с калининградцами пару раз. Городская команда. Там все — мастера спорта, и делали они нас в игре, как ромы детей. Что делать? Пошёл к нашему доктору — самый мудрый человек по всем житейским вопросам.
Вместе с ним в амбулатории находился наш начальник службы снабжения, лейтенант Поликарпов. По аромату в помещении чувствую, что я чему-то помешал. Извинился и сделал движение на выход. Доктор остановил меня. Я рассказал ему о своих проблемах. Вмешался лейтенант. Сказал, что поможет мне, хоть и «нарисовал на меня зуб».
И рассказал доктору, как этот тип с птичьей фамилией (тычок в мою грудь) приказал гарсонщикам офицерской столовой, Поликарпову (тычок в свою грудь) подавать в первых и вторых блюдах только куриные крылышки. Я пояснил, что теперь появилась и свинина, и говядина. А кто завёз полтонны курятины, загрузив все морозильные камеры?
…Лейтенант помог. Тренер оказался его давним приятелем. Против нас играла «молодёжка». Мы выиграли и увезли кубок к себе в Парусное! Заодно я поинтересовался, что такое «спортивное многоборье по подводному плаванию».
Там тоже ничего не знали, но дали адрес ребят, которые должны выступать в Минске от Калининграда. Нашел я их тренировочную базу. Познакомился с командой. Калининградцев, как и нас, также пригласили в Минск. Они уже были пару раз там и имели опыт выступлений. Мне, как начинающему, рассказали все, что знали, и ответили на все мои вопросы. Расстались друзьями. Пообещали помочь нам, коль возникнут трудности. Вернувшись в часть, доложил командиру обстановку. Трудность была одна: в команде должны быть женщины. Три бабы. Две — участницы и одна — «запаска».
- Ну, и где я тебе их найду?
- Надо
напрячь нашего Пана-спортсмена. Пусть по
шарит в бассейне Балтийска. Там девиц — не протолкнешься. Есть даже кандидаты в мастера спорта в кроле.
Сказано — сделано. Три девицы со спортивными сумками предстали перед моими очами. Познакомились. С аквалангом они знакомы, но только в бассейне. В открытой воде не плавали. Кролистки-перворазрядницы и возраст разрешенный — шестнадцатилетки.
Предупредил, что перед обедом пройдут на всякий случай кессоннирование. Всего полторы, от силы две атмосферы. Передал девочек хозяину барокамеры. Был такой Вася, чудак на букву «м»… Договорились вечером встретиться и проверить, все ли взяли с собой. Вопрос был еще один. С ними должен был ехать кто-то из родителей. Я ушел сдавать дела в радиомастерской и решать вопрос с мамашами. Часа через два мне сообщили, что бабы сбежали. Как? Куда? Уже поздно вечером следствием было установлено, что Вася, перед тем, как запустить их в барокамеру, предупредил, мол, если они еще девочки, то после барокамеры выйдут женщинами. Девицы от кессонирования вежливо отказались. Тихо собрали свои вещи и сбежали.
В Минск мы уехали вчетвером. Столица Белоруссии встретила нас гостеприимно. От гостиницы мы отказались. Нас усадили в автобус, и мы уехали к месту соревнований на базу у озера Нарочь. По приезду, комендант выделил нам палатку. Рядом установил указатель «Балтийский флот». Утром следующего дня стали прибывать команды от городов и областей Белоруссии. Ставят палатки. Обычная суета, шум, смех. Нашел калининградцев. Помог поставить две палатки: мужскую и женскую. После обеда (харч отменный) было общее построение, на котором объявили распорядок дня, очередность тренировок, дни соревнований и т.п. Я смотрел на конкурентов: Стоят в красивых шерстяных костюмчиках. У некоторых на груди надпись «БССР». Даже у кого-то мелькнула надпись «СССР». И мы, «сироткины детки», в черненьких трикотажных костюмчиках. После построения я прошелся по окрестностям. Да, белорусы хорошо тут обустроились. Спортивные студенческие лагеря. Тренировочные базы сборных по волейболу, баскетболу и т.д. А природа неописуема — сосновые боры вперемежку с березовыми рощами. А озеро Нарочь! Вода прозрачная. Говорят, что глубина местами до десяти метров!
Первый день соревнований. Плавание на скорость в комплекте: маска, шноркель, ласты. Дистанция 800 метров. У женщин — 500 метров. Время командное определялось как среднее между первым и последним пришедшим к финишу. Нас это не устраивало, и пошел я к начальнику спорткомитета. Представился. Попросил, чтобы нас фиксировали каждого отдельно и личные результаты считали квалификационными. Мы, мол, и так обиженные: у всех в команде женщины есть, а у нас нет. При мне он вызвал какого-то клерка и приказал на моряков протоколы оформлять отдельно, как квалификационные.
Нам выпал жребий выступать последними. Тактика наша простая — идем не четверкой (по дну протянуты четыре дорожки с разбивкой на каждую сотню метров), а спаркой. Мне в кильватер — Сальников, а Лунькову — Фомин. Дружно финишируем. На берегу — только судьи, и калининградцы остались, чтобы поболеть за нас. Среди мужских команд — мы на четвертом месте. С учетом женщин — на шестом.
Второй день соревнований. Ныряние на дистанцию сорок метров. У женщин — 25 метров. По жеребьевке мы идем третьими. Экипируемся. Надеваем очки, шапочки и ласты (sic!). Все снаряжение «барракудовское». Проводим гипервентиляцию легких. Старт. Финиш. В командном зачете мы уже на третьем месте (считая и женщин). Народ подходит, осматривают наши ласты. Смотрите, не жалко. Как сказал молчун Женя Сальников: «Это ничего, что мы в трикотаже». Среди нас в личном зачете впереди Сальников, потом я, а за мной соответственно, Луньков и Фомин. Вечером к нам в палатку заглянули наши друзья-калининградцы, за ними — минчане, только не город, а область. Пили вино, принесённое минчанами, пели, вели разговоры. Расспрашивали, как много мы работали с аквалангом. Мало. И это была правда. Наша водолазная подготовка начиналась с плавания с аквалангом. Где-то часов 8-10, прежде чем перейти к ИДАПам. Разошлись где-то за полночь, довольные друг другом. Все прекрасно понимали, что первые два вида плавания ничего не решали. Хорошая подготовка пловца без ласт — проплывет на «отлично» и с ластами. Все решит умение работать с аквалангом и ориентироваться под водой. Если с аквалангом плаваем здесь все примерно одинаково, то в ориентировании под водой мы дадим фору всем. Так решил наш маленький «военный совет».
День отдыха и тренировок. Наше время — после обеда. От нашей палатки компрессор в двадцати метрах. Очень удобно. Закачали воздух в баллоны. Провели обычную подготовительную работу: подгонку дыхания аппарат-легкие, перво-наперво, на суше, затем — в воде. В стороне от места завтрашних соревнований выставляем свою вешку с военно-морским флажком. Начали тренировку. Двое от берега уходят под воду, прицелившись на вешку, а двое страхуют на шлюпке. Потом меняемся местами. И так несколько раз. Проверяем работу компаса, часов, глубиномера и лага, навешанных на акваплан. Результаты хорошие. Детские игры. Попробуйте без акваплана, когда все эти приборы навешаны на руках, выйти на подводную лодку, удаленную от вас на полторы-две мили. Постучать условным сигналом в крышку торпедного аппарата. Пролезть в первый отсек, шлепнуться в шлюзовую камеру и через полчаса, сидя в кают-компании, пить крепко заваренный флотский чай. Вот это — кайф!
Четвертый день соревнований. В километре от берега стоит буй с флажком. От него вправо и влево отходят поплавки. Попадание в центральный буй дает 1500 очков. Промахи — на каждый поплавок по 10 очков снимается.
Мы, по жребию, идем первыми. Нас развели судьи друг от друга метров на 50. Заходим в воду. Беру пеленг на буй. Поднимаю руку — знак готовности. Старт. Ухожу под воду. Глубина 3 метра. Набираю скорость. Договорились идти со скоростью 70-75 метров в минуту. Взгляд на часы — взгляд на лаг. За мной тянется на фале поплавок, а за ним спасатели на шлюпке. По часам вижу, что уже на подходе к бую. Точно уже вижу фалреп и сам буй. А вот и справа и слева подходят мои друзья. На поверхность выходим все вместе. По 1500 очков на каждого уже есть! На берегу нас все поздравляют с хорошим почином. Итог дня: больше суммы в 6000 очков ни одна команда не набрала. Среди команд мы на втором месте. В личном зачете вся четверка на — первом.
Под вечер к нам пришли традиционно калининградцы и, неожиданно, минчане (город). Область и город выступали отдельными командами. Первые предложили почистить сети рыбаков. Днем мы видели, как в сторонке два сейнера (фелюги) ставили сети. Вторых интересовала начинка наших аквапланов. Мы разделились. Двое ушли чистить сети, один остался отвечать на вопросы минчан, а ко мне пришла подружка. Я на нее глаз положил, когда обходил окрестности в первый день. Она из студотряда Минского университета. Часа через два все участники ночных посиделок сидели у костра и ждали приготовленную мужскими руками уху. А рыба была хорошая. Но меня поразило наличие угрей. У нас на Балтике они в порядке вещей, а тут, на озере? Костер, уха, ночка темная, белорусочки…. Как молодое вино — не хмелит, но в голову бьет!
Следующий день — отдыха и тренировок. Утром опять пришли минчане. Оказывается, они вчера тоже ушли чистить сети. Просят показать снаряжение. Показываю. Рассказываю. Глубиномер — чтобы не рыскать по глубине, иначе не буду знать точно пройденного пути. Часы и лаг — для определения пройденного пути. У вас нет «мушки» на конце акваплана, а значит, — неточное пеленгование ориентира. У нас ручка на киле акваплана, а у вас — на концах крыльев, а это значит, что вы будете рыскать по курсу. Это раз. А во-вторых, вы не можете держать акваплан одной рукой: случись что, — обе руки заняты. Ну, и тому подобное.
Минчане, по их рассказам, дважды выступали на спартакиадах СССР, но таких приспособлений ни у кого не видели. Интересовались, где-нибудь мы участвовали в соревнованиях, и каких.
Ответил честно, что нет, не выступали. Последний вопрос был самый интересный. Вокруг уже собрались, и калининградцы, и минчане вместе с женскими особями. Итак, почему мы выступали без женщин? Пришлось все рассказать о барокамере. Какой стоял хохот! Мужики, буквально, катались по траве, давясь от хохота. От других палаток стали подходить любопытные. И вскоре хохот переливался волнами с края до края нашего лагеря… Комендант еле всех успокоил.
Сегодня — день отдыха и тренировок. Завтра — последний день соревнований. Те же 1500 метров. Тот же буй в центре. Усложнено постановкой двух буев между стартом и центральным буем. Дистанция до первых буев — 500 метров. Первая пара встречается у первого буя, вторая — у второго. Если встретятся, то идут на центральный буй, где и должны всплыть все четверо. Встреча у первого буя дает 100 очков. Но, если вы встретились у первого буя и, не всплывая для пеленгации на центральный буй, продолжаете движение на финиш и там тоже встретились, получаете бонус 500 очков.
Судьи раздали пеленга от первых буев на центральный буй. Мы с берега перепроверились. Все совпадает. Решили зарабатывать бонусы.
Стартовали последними. Мы уже знали, что к центральному бую подошла только одна пара — это был Минск. У них на первом буе не встретилась одна пара. Мы отработали на «отлично» все упражнения.
На берегу нас встретили овациями — первое командное среди мужчин и первое — в личном зачете. Не посрамили Парусное!
Затем было торжественное построение. Вручение наград, дипломов, грамот и т.п. Перед построением я успел забрать в спорткомитете наши квалификационные книжки с результатами соревнований. И тут слышу, как главный судья соревнований объявляет, что моряки-балтийцы, выступая вне конкурса, выполнили норму кандидата в мастера спорта. Мелочь, но приятно.
В строю мы стояли все в морской форме. На бескозырках надпись «Краснознам. балт. флот». На рукавах нашиты водолазные штаты. Только у меня штат радиста. На груди стандартный набор значков: классность, воин-спортсмен или спортивный разряд и значок парашютиста с подвеской на несколько десятков прыжков. После окончания торжественной части нас окружили наши друзья. И по глазам читаю: откуда дровишки? Любители, а кто еще?
Минчанам мы подарили наши аквапланы, предварительно сняв все снаряжение. Развели руками — казенное. А они нам (видно было, посовещались) подарили кубок. Вот это презент! На кубке гравировка «Победителю спартакиады БССР по подводному плаванию». Затем был Минск, стадион, торжественное прохождение мимо трибуны с руководством республики и прощальный вечер с подругами. «Как упоительны бывают вечера!»
По прибытии в часть, доложились командованию. Командир с восторгом принял кубок. Такой трофей! У нас был стенд, где хранились все завоеванные нами кубки — где-то около полусотни. И был один кубок, которым все мы гордились. Это был кубок Министра обороны СССР за лучшую спортивную работу среди войсковых частей Советского Союза. Каково!
К хорошим новостям подметалась горькая. Наш Батя лежал в госпитале. Перед отправкой на лечение в Ленинград мы, потехинцы», навестили его. Попрощались…
В нашу часть прибыл новый командир. Капитан 1 ранга Виктор Александрович Домысловский. Боевой офицер. На Карельском фронте командовал взводом автоматчиков. Начальник разведки Балтийского флота, представляя его, сообщил, что Виктор Александрович всю свою службу посвятил разведке. Краем уха я услышал, что он был начальником разведки Свиномюнде (Свиноустье).
Произошла естественная ротация и офицеров штаба. У некоторых новых начальников были свои виденья нашей подготовки. Временно назначенный начальник штаба, капитан 3 ранга Анисимов, вдруг отменил утреннюю пробежку, заменив её зарядкой, что сразу же сбило ритм жизни спецназа. Посмотрел я на эти «два притопа — три прихлопа» с высоты птичьего полёта (радиомастерская находилась в мансарде здания) и решил поговорить с начальником.
Разговор не получился. А на вечерней поверке он перед строем объявил мне строгий выговор с формулировкой «за нарушение распорядка дня». В строю рассмеялись. Что такое Серёге Воронову выговор? Которого дважды лишали старшинского звания, и единственный в части, кто сидел на гауптвахте.
Пошел я к нашему пруду. Вечерний моцион. Стало смешно. Вспомнил, как вчера рабочие по камбузу охлаждали компот, опустив лагун в пруд. Утонула здоровая кастрюля вместе с компотом. И смешно, и горестно. Начштаба Анисимов суетится, моряков ругает. Негромко, но чтобы было слышно, намекаю, что у Поликарпова есть клюквенный порошок. Развести его и будет сок. Клюквенный.
Анисимов заглотал наживку и потрусил в сторону продовольственной баталерки. А я от греха подальше спрятался на крыше. Уж больно тяжелая рука у Поликарпова, знаю не понаслышке. И знаю, что кроме горчичного порошка и соды, никаких порошков в закромах у лейтенанта нет. Вспомнил арест с содержанием на гауптвахте.
Попал я на губу в городе Балтийске. Шел в бассейн. Мы арендовали одну дорожку три раза в неделю. Навстречу мне идут четверо мужиков, обнявшись, перекрыв весь тротуар. Стандартная ситуация из сказки про двух упрямых баранов. Я им дорогу не уступил, и эта пьяная партикулярная братия столкнула меня на проезжую часть дороги. Рост у меня 187, вес 85, и я служил в Парусном! Было все, как всегда. Милиция, патруль, и даже неотложка армейская. Старший патруля капитан был «краснопогонником» (красные просветы на флотских погонах), и с радостью препроводил меня в комендатуру. Комендант закатал Серёге 10 суток строгого ареста. За что? Оказалось, что мужички те были профсоюзными работниками из областного центра. Не по праву. А по праву — недолюбливал нас комендантский взвод…
Что такое «строгого ареста»? Поясняю. Горячая пища даётся по чётным дням. По нечётным — «птюха» хлеба (четверть буханки), селедка и кружка воды. Все это — на сутки проживания в сырющей камере на голых дос-чатых нарах. И эта койка пристёгивалась к стене от подъёма до отбоя. Умывание и отправление естественных надобностей по расписанию, а не тогда, когда тебе приспичило. Сопровождение — конвой с автоматами. Получить прикладом под ребро — элементарно. А пока сидишь на толчке разрешенных семь (sic!) минут, в камере зальют пол хлоркой — дыши паря. Разнообразие таких примочек у конвойных комендантского взвода было много. И понял я смысл стихов:
Чтоб обоср@ть морскую славу, какой-то хрен губу создал в Пилау.
Но я служил в Парусном. Поэтому все примочки комендантских оболтусов для меня были детскими забавами. Через пять дней командир забрал меня в часть. Вроде разобрались…
До отбоя полчаса. Подходит ко мне капитан 3 ранга Годов. В штабе на должности какого-то аналитика. Говорит какие-то утешительные слова. Можно подумать, что я чем-то опечален. Зато я вспомнил наше общение в ГДР.
Дело было в городе Засниц. Однажды возвращались мы вдвоем с разбора учений с немцами на РЗК (развед-корабль) «Вазуза», и по пути зашли в «гешефт» — магазин. Стоим у прилавка. Аналитик мой что-то мнется. Выясняю: хочет купить что-либо дочке и себе, а дейче-марок мало, хватит — не хватит. No problem. Забираю у него марки и выкладываю на прилавок. Объясняю немкам на хорошем уличном немецком, что герр офицер желает (на свои скромные) купить пальтишко дочке-пятилетке и себе ботинки (кожа, черный цвет). Продавщица поинтересовалась, где я учил немецкий. Узнав, что в Восточной Пруссии — позвали хозяйку гешефта. Хозяйка — репатриантка, жила в городе Тильзит (Советск), ну а я — рядом в городе Рагнит (Неман). Тут такое началось: вопросы — расспросы. Закончилось все тем, что ему набили целую сумку детскими вещами, а мне презентовали добротный спортивный костюм. С нас не взяли ни пфеннинга! Такая редкая халява.
А по возвращению в Союз, в родное Парусное, вызывает меня командир: почему у меня в анкете указано «английским со словарем», а о немецком языке — ни слова. Пояснил ему, что ни писать, ни читать не умею. Что писать в анкете? Объяснились с ним. Все обошлось (я уже промолчал, что дома моя мама и бабуля общались между собой только на французском).
Сам Батя воевал в тылу у немцев во время войны. Профессиональный разведчик. Немецкий язык знал. Перекинулись с ним парой фраз. Настучал, Годов, проявил бдительность. Встретились мы с ним много лет спустя. Я проходил практику в вычислительном центре Северного флота, а он был помощником оперативного дежурного флота — нестареющий капитан 3 ранга.
Вернулся из командировки в Москву Домысловскии. Всё вернулось на круги своя. В течение месяца убыли к новому месту службы Анисимов и Годов.