Готовность к самопожертвованию – традиция российского военного моряка
Еще одна особая российская традиция — военный моряк в плен не сдается. Он всегда готов к самопожертвованию.
И это качество российских морских служителей выделяют не только наши отечественные исследователи, но и самые ярые противники. Уже после Второй мировой войны (1939-1945), оценивая боевые качества советских моряков, военный историк, бывший адмирал гитлеровского флота Ю. Ровер отметил, что сила русского военного моряка «состоит в его готовности к самопожертвованию».
Это действительно так. К будущим трудностям военного времени и преодолению испытаний советского моряка готовила вся социально-политическая практика предвоенной поры. Внешняя опасность, извечное стремление России быть могучей морской державой сформулировали идеологию морской национальной политики и сознание мобилизационной готовности к отражению противника, умение делать всё для достижения победы. Поэтому активно формировались лучшие традиции Флота, в числе которых было стремление любой ценой выполнить свой боевой долг, предпочитая гибель позорной сдаче в плен. Особенно это обострилось в годы Великой Отечественной войны, когда трагический опыт её начального этапа разрушил иллюзии предвоенных лет о том, что советские воины в плен не сдаются.
Сегодня идет спор: что более нравственно – сдаться в плен и сохранить самое дорогое – жизнь человека. Или, презирая, плен, пожертвовать жизнью ради своей чести, чести Отчизны? Раньше однозначно все выступали за второй ответ. Сегодня ориентация в значительно степени меняется. Но история России и ее Военно-Морского Флота подтверждает, что во все времена считалось – отдать жизнь во благо Отечества – это благородная и славная традиция военных моряков.
И снова подчеркнем: речь идет о добровольной сдаче в плен. Поэтому не случайно, что в сентябре 2022 года новым законом в Уголовный кодекс РФ была внесена новая статья (352.1), предусматривающая наказание в виде лишения свободы на срок от 3 до 10 лет за «добровольную сдачу в плен» при условии, что отсутствуют признаки преступления, предусмотренного статьей «Госизмена». Но впервые совершивший это преступление военнослужащий может быть освобожден от уголовной ответственности, если он принял меры для своего освобождения, возвратился в часть или к месту службы и не совершил во время пребывания в плену других преступлений, — говорится в законе.
Однако во время боевых действий иногда складывается обстановка, когда по независящим от конкретного человека причинам он становится военнопленным. И такое происходит даже в массовом массштабе. Вспомним в этом отношении два примера.
Русско-японская война (1904-1905) была тяжелым и даже трагическим испытанием для России и, особенно, для военных моряков. Капитуляция главной базы Тихоокеанского флота в Порт-Артуре, гибель Первой Тихоокеанской эскадры и трагедия под Цусимой Второй Тихоокеанской эскадры. От всех этих печальных событий в Японию «непрерывным потоком шли пленные российские военные моряки». Первая партия российских военнопленных была доставлена уже 10 марта 1904 года — это были раненые моряки с крейсера «Варяг». Больше всего пленных было среди капитулировавших защитников Порт-Артура — почти 44 тысячи человек. К концу войны в Японии оказались примерно 79 400 попавших в плен чинов армии и императорского флота России. Большинство из них оказались пленными совсем не по своей воле. И их нельзя в этом обвинять.
И второй пример уже из Великой Отечественной войны (1941-1945) – Херсонесская трагедия (1942), когда в плен к фашистам попали более ста тысяч героических защитников Севастополя. Среди них было много военных моряков. Страшная судьба выпала на их долю. Они мужественно оборонялись от хорошо вооруженного и численно превосходящего врага на последнем клочке севастопольской земли (Херсонесский полуостров), используя все имевшиеся возможности. Немцы забрасывали сверху гранатами укрывшихся в скалах воинов, катера обстреливали их с моря. Уцелевших бойцов в развалинах взорванной 35-й батареи выжигали струями огня из огнеметов и травили дымом. Не было продуктов, не было воды, приходилось в июльскую жару утолять жажду морской водой. Большинство из них было ранено. Но борьба продолжалась столько, сколько может выдержать человек. Однако силы человеческие не бесконечны и десятки тысяч героических защитников Севастополя, уцелевших в тяжелейших боях, оказались в плену. И тут на их долю выпали новые испытания. Нельзя перечислить все ужасы немецкого плена, которому невозможно найти сравнительные примеры в истории человечества. Это был настоящий ад.
Но самым наболевшим и неразрешимым был вопрос с эвакуацией раненых, так как из-за ожесточенной блокады крупные корабли не могли прорываться в Севастополь, не рискуя быть потопленными. В целом все медицинские учреждения армии и флота были оставлены на произвол судьбы, на милость жестокого врага, поскольку не было возможностей вывезти раненых. В этих отчаянных условиях непрерывных бомбежек и артобстрелов немногочисленный медперсонал самоотверженно оказывал посильную помощь раненым бойцам и командирам.
Что касается количества раненых, оставленных в Севастополе, то цифры их весьма приблизительные. В 1968 году адмирал Ф.С. Октябрьский (командующий Черноморским флотом в годы войны) назвал цифру 36 тысяч человек. Большинство из них попали в плен к немцам. 4 июля 1942 года немцы взорвали скалу, под которой располагался временный госпиталь в Херсонесской бухте. Они, видя одно из больших мест с ранеными, в течение 10 минут забрасывали его гранатами. В результате из 150 человек остались в живых около 15. Весь берег в этом месте был покрыт трупами, наваленными друг на друга. Тяжелораненые кричали, просили их пристрелить. Кто мог двигаться, полз к воде и тонул. Немцы пристрелили всех, кто не мог подняться и идти. Жестокость, варварство фашистов было беспредельным.
Что было делать фактически безоружным защитникам Севастополя, прижатым к морю вооруженными до зубов фашистами? И, тем не менее, сопротивление продолжалось на отдельных участках полуострова. Немцы расстреливали моряков в черной морской форме, которые даже в этой безвыходной ситуации оказывали сопротивление. 5 июля 1942 года под берегом Херсонесской бухты был взят в плен краснофлотец И.П. Москалик. Свою флотскую форму он прикрыл зеленой плащ-накидкой, под которой был немецкий автомат с двумя рожками. Когда колонна пленных проходила между двумя шеренгами фашистов, Москалик открыл огонь из автомата, уничтожив много немцев. Сам он был тут же убит. Таких геройских подвигов было немало. А сколько безымянных героев непокоренных духом легло тогда?!
Там, на Херсонесе, люди, хотя и оказались обреченными на верную гибель, но сдаваться врагу не думали, держались, как могли. До последнего патрона. При этом многие были по нескольку раз ранены, Так они оказались в фашистском плену. Они не сдавались врагу. Их просто по берегу собирали в общую колонну немецкие танки с автоматчиками.
Даже фашисты среди пленных выделяли военных моряков в особую категорию. В отличие от пленного пехотинца, чья форма и знаки отличия в абсолютном большинстве случаев конфисковывались, оказавшимся в руках противника морякам разрешалось оставить тельняшку. Дело в том, что этот элемент одежды всегда имел особое значение для матроса, в том числе в нашей стране, служил символом морской службы.
Оставить пленному моряку тельняшку означало признать его боевые заслуги. Это являлось своеобразной привилегией, которая отличала «морского волка» от сухопутных пехотинцев. Как правило, моряки отличались морально-психологической устойчивостью. В этом плане показательна история моряков с базы СССР на полуострове Ханко на Балтике. После ее захвата финнами в декабре 1941 года в плен попали сотни советских матросов. Будучи уже в тюрьме, в подавленном состоянии, зная об окружении Ленинграда и боях под Москвой, они пели «Интернационал».
В целом пленных моряков, в отличие от пехотинцев, гораздо чаще подвергали психологической и пропагандистской обработке. После захвата матросов на Ханко к ним потянулись антисоветчики разного пошиба. Но матросы выдержали мощное психологическое давление. Среди советских военных моряков почти не было предателей. Это были воины особого духа и особого характера.
Ни одна советская подводная лодка не сдалась врагу
Именно так. Оценка итогов подводной войны, анализ документов свидетельствуют о том, что за все годы Великой Отечественной войны (1941-1945) в отличие от подводных сил других флотов ни одна советская подводная лодка не сдалась врагу. Ничего подобного в истории других флотов не было. В безвыходных положениях в плен сдавались экипажи во главе с командирами всех воюющих держав, кроме СССР. В восхваляемых ныне подводных силах Германии в плен сдались экипажи 219 подводных лодок, а всего в годы войны взято в плен 4103 немецких подводников. Подобные случаи имели место и в подводных силах США, Великобритании, Италии, Франции, Польши, Испании, в меньшей степени Японии. Перед инстинктом страха погибнуть и желанием сохранить жизнь оказались бессильны пропагандистская машина воюющих держав, направленная на формирование боевого духа и возможные репрессивные последствия государственных органов. В советском подводном флоте даже в самые трудные минуты никто из экипажей лодок не терял присутствия духа, не впадал в панику, не допускал и мысли о добровольной сдаче в плен.
Так, экипаж подводной лодки «Щ-408» (командир — капитан-лейтенант Кузьмин П. С.) четверо суток находился под водой, преследуемый противолодочными кораблями противника.
П.С. Кузьмин, капитан-лейтенант, командир ПЛ «Щ-408»
Полученные повреждения от непрерывных бомбёжек привели к разрядке электрических батарей и отравлению воздуха. Обстановка сложилась невыносимая. Лодка была вынуждена всплыть и принять артиллерийский бой с противником, вписав одну из самых ярких страниц в героическую историю советского подводного флота. Более 2-х часов подводники вели бой с 10 противолодочными кораблями, повредив 2 из них. Лодка получила множество повреждений, потеряла ход, гибли подводники у орудий и на мостике, вода поступала в прочный корпус и, когда лодка стала тонуть, подводники, предпочтя смерть плену, спустились в лодку, задраив верхний рубочный люк. Лодка ушла на дно с гордо развевающимся военно-морским флагом. Со времен Цусимы это означало: «Погибаю, но не сдаюсь!»
Уже после войны из документов немецких документов выяснилось, что акустики вражеских кораблей ещё двое суток слышали, звуки ударов по металлу: наши подводники пытались заделать пробоины, до последней минуты боролись за жизнь. «В бесстрашных действиях экипажа лодки во всей своей силе проявился несгибаемый характер и боевой дух балтийцев», говорится о подвиге «Щ-408» в «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза».
Известные случаи вынужденных всплытий, в основном по причине боевых повреждений и аварий, свидетельствуют о том, что советские подводники были готовы к самоуничтожению в случае угрозы попадания в плен. Так, ПЛ «Щ-421» Северного Флота (командир Лунин Н.А.) в период преодоления противолодочного рубежа подорвалась на мине и потеряла ход.
Командир ПЛ «Щ-421» Лунин Н.А.
Было принято решение в случае появления противника драться до конца и по необходимости корабль взорвать. Сделать это поручили матросу Д.Приходько. Однако, к месту аварии подошла ПЛ «К-22» и сняла экипаж. Перед уничтожением лодки, при обходе отсеков командиры И. Колышкин и Ф. Видяев обнаружили у артиллерийского погреба матроса Приходько с гранатой в руках в готовности к взрыву. На вопрос, почему не покинул лодку, он ответил: «Мне старпом велел быть здесь и ждать, как он прикажет… Чую, люди вроде куда-то уходят. А приказа я не получил. Разве можно мне уйти без приказа?».
В архивах Военно-Морского Флота за весь период войны удалось зафиксировать одну попытку сдачи в плен ПЛ «Щ-303» старшиной команды трюмных Галкиным, который задраив переборки центрального поста, произвел всплытие лодки в надводное положение без ведома командира. Привязав к антенне белую наволочку, он стал махать бушлатом, призывая катера противника к лодке. Отдраив переборки, командир-капитан 3 ранга Травкин И.В. и моряки увидели, что Галкин подает сигнал о сдаче корабля врагу. Было произведено срочное погружение. Противник сбросил на лодку около 200 глубинных бомб, причинив незначительные повреждения, что не сказалось на выполнении боевого задания. После войны предатель Галкин был обнаружен в Германии и расстрелян по приговору суда.
Среди подводников советского ВМФ, воспитываемых в духе самопожертвования и традиций Флота «погибнуть, но не сдаваться», за годы войны в плен попало 9 человек, из них 2 командира лодок. Причём почти все они были пленены в бессознательном состоянии, с переохлаждением, ранениями и контузиями. Все они достойно прошли испытание пленом, не уронив честь советского моряка, не пойдя на сотрудничество с фашистами. Многие воспоминания советских военнопленных свидетельствуют о том, что высокий моральный дух, дружба, коллективизм, взаимопомощь и выручка советских людей помогли им выжить. Для сравнения: большинство из 4 тысяч пленных немецких подводников дали письменные расписки о сотрудничестве, выдавая и военные секреты Рейха и донося на своих сослуживцев.
Однако, в разных обстоятельствах среди российских военных моряков в плен попадали не только матросы, но и командиры и даже адмиралы.
Особые пленные среди военных моряков
Василий Михайлович Головнин (1776-1831) — русский мореплаватель, вице-адмирал, руководитель двух кругосветных экспедиций.
Василию Михайловичу довелось побывать в плену дважды. И каждый раз это событие было действительно очень необычным.
Напомним. В.М. Головнин, потеряв родителей в юном возрасте, был определен в Морской кадетский корпус и посвятил всю свою жизнь службе на российском ВМФ. Участвовал в войне с Швецией (1788-1790), с 1801 по 1805 годы проходил практику на кораблях английского флота под командованием адмиралов Корнвалиса, Нельсона и Колингвуда. По уважению к опытности и познаниям Головнина его в звании лейтенанта впервые в истории российского Флота в 1806 году назначили командиром шлюпа «Диана» (трехмачтовый парусный корабль) и отправили в кругосветное плавание из Кронштадта в Тихий океан. Второе кругосветное путешествие он совершил в 1811 году. В первом плавании он оказался в плену у англичан, во втором – у японцев.
Плавание В.М. Головнина на шлюпе «Диана» (синий маршрут) в 1808-1811 годах и шлюпе «Камчатка» (красный маршрут) в 1811-1814 годах
Обогнув мыс Доброй Надежды, 20 апреля 1808 года «Диана» вошла в порт Маймонстаун, принадлежавший англичанам. Несмотря на то что «Диана» имела специальное разрешение английского правительства, командующий английской эскадрой вице-адмирал Барти, объявив В. М. Головнину о войне, начавшейся между Россией и Англией, задержал русский корабль до получения соответствующего распоряжения из Англии. Более года проведя в плену, Головнин на «Диане» 16 мая 1809 года предпринял побег. Корабль успешно вышел из бухты на глазах нескольких английских кораблей и благополучно прибыл на Камчатку.
В 1811 году на В. М. Головнина было возложено описать Курильские и Шантарские острова и берег Татарского пролива в Тихом океане. Здесь, во время работ у острова Кунашира (Курильские острова), Головнин был обвинён в преступлении принципов сакоку (запрет на посещение японских островов) и захвачен японцами в плен вместе с мичманом Муром, штурманским помощником Андреем Ильичом Хлебниковым и 4 матросами. Россия и Япония оказались на грани войны. Мирное разрешение этого конфликта стало возможным благодаря дружеским, доверительным отношениям русского морского офицера Петра Ивановича Рикорда, организовавшего и возглавившего три спасательные экспедиции к берегам Японии, и крупного японского купца и общественного деятеля Такадая Кахэя. Плен продолжался более двух лет с 11 июля 1811 по 7 октября 1813 года. В июле 1814 года В. М. Головнин прибыл в Санкт-Петербург.
Памятник русско-японской дружбы в городе Госики (Япония) – в честь В.М. Головнина и Такадая Кахэя
Памятник русско-японской дружбе в Хакодате. Был возведён в память дружеских отношений Головнина, Рикорда и Такадая Кахэя в 1999 году
13 июня 2017 года, в ходе выездного заседания рабочей группы Законодательного Собрания Санкт-Петербурга по вопросам увековечения памяти и в присутствии прямого потомка Петра Андреевича Головнина, были установлены точные координаты захоронения (по адресу: Санкт-Петербург, Митрофаньевское шоссе), на месте которого планируется установка памятника известному мореплавателю и адмиралу В.М. Головнину.
Главный военнопленный в японском плену
Адмиральские судьбы тоже разные. Одним из них судьба уготовила яркий и славный путь. А кто-то, даже получив известность и войдя в историю Флота, завершил службу трагически.
Одной из самых значительных и главных фигур, на которой лежит вся ответственность за трагедию российского флота в Цусимском сражении в мае 1905 года (в период Русско-японской войны) был адмирал З.П. Рожественский. Россия проиграла это сражение, самая мощная российская эскадра была разгромлена. «Адмирал с большой буквы», «трус и бездарный человек», «главный виновник или жертва обстоятельств», «виновник Цусимской трагедии», «оклеветанный адмирал», «обесславленный герой». Эти резко противоположные оценки об одном и том же человеке. О командующем Второй Тихоокеанской эскадры, которая, совершив беспримерный переход с Балтики на Тихий океан, сразу же погибла в Цусимском бою – о вице-адмирале З.П. Рожественском.
Зиновий Петрович Рожественский (1848-1909) — русский флотоводец, вице-адмирал (1904), генерал адъютант (1904).
Но всего этого мало: он еще оказался в японском плену. 13 мая 1905 года состоялось трагическое Цусимское морское сражение. В итоге 2-я Тихоокеанская эскадра практически погибла. Многие корабли были потоплены самими командами, предпочтя это сдачи в плен. Но, увы, были здесь и другие примеры. 15 мая сдался в плен японцам миноносец «Бедовый», на борту которого находился раненный в голову сам командующий русской эскадрой вице-адмирал Зиновий Рожественский…
Мы не будем здесь говорить подробно о нем, о его флотской службе, о роли в Цусимской трагедии российского Флота. Заметим лишь, что Рожественский, пройдя по своей жизни и службе, добросовестно трудился на всех должностях, проявлял старание и умения, но был при этом тяжелым по характеру и сложным в отношениях с людьми. Его ценили как специалиста морского дела, флотского офицера, но служить с ним было тяжело. Он был предан Флоту, присяге, чести офицера, настойчив и тверд в исполнении приказа, но все это делал на нервах: своих и подчиненных.
В основном, память о З.П. Рожественском в России сохранилась недобрая. Классическая характеристика адмирала, в большей степени выглядит так – высокомерный, тупой, косный карьерист. К сожалению, даже могила Рожественского на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге была утеряна.
Что можно сказать? Зиновий Петрович Рожественский был, конечно, сложной личностью, с тяжелым и сложным характером. С одной стороны, личное мужество, дар организатора. С другой стороны, – неуравновешенность и деспотичность. Но все, что касается флотской службы, это был добросовестный морской служитель, талантливый моряк, который всегда оставался верен присяге.
Как адмирал попал в плен? Большей части сражения под Цусимой Рожественский не видел. В ходе боя на борту флагманского броненосца «Князь Суворов» вице-адмирал получил целую серию ранений в голову, спину, правую руку, левую ногу. Почти в бессознательном состоянии адмирала переправили с гибнущего броненосца на эсминец «Буйный». Утром 15 мая эсминец вышел из строя, и раненого адмирала эвакуировали на борт другого эсминца — «Бедовый», который сдался в плен. Так командующий эскадрой стал еще одним трофеем победившей Японии. Раненого русского адмирала японцы отвезли в свой госпиталь в Сасебо, где окружили вниманием и заботой.
Японский адмирал Х. Того навещает в госпитале тяжело раненого З.П. Рожественского
Но только через два месяца после того, как Рожественский оказался в плену, японские врачи решились извлечь у него обломок черепной кости.
В плену к Рожественскому относились с уважением, лечили его лучшие врачи. Но это не могло улучшить психическое состояние адмирала, раздавленного поражением. Осенью 1905 года Рожественский через Владивосток по Трассибирской магистрали вернулся в Москву.
Он был восстановлен в своей прежней должности, но в феврале 1906 года адмирал подал в отставку с поста начальника Главного морского штаба (в мае месяце он был уволен «по болезни от ран и контузий происходящей, с мундиром и пенсией»). Очень переживая и чувствуя свою вину, он обратился с просьбой устроить над ним суд. В июне 1906 года Рожественский, офицеры его штаба и командир «Бедового» предстали перед судом особого присутствия Кронштадтского военно-морского суда по делу о сдаче 15 мая 1905 года неприятелю без боя миноносца «Бедовый». Но участники процесса хотели в целом разобраться в причинах Цусимской катастрофы.
Рожественский брал всю вину за происшедшее на себя, изо всех сил оправдывал своих подчинённых, в особенности матросов. Он заявлял, что его подчиненные проявили себя в высшей степени мужественно, и просил для себя смертной казни.
Адмирал Рожественский на процессе, 21 июля 1906 года
Но военно-морской суд оправдал его как тяжело раненного в бою. Были приняты во внимание полученные им тяжелые ранения, из-за которых он сам решение о сдаче в плен не принимал. Кроме того, все считали Рожественского жертвой авантюристической политики самого государства. Так это и было на самом деле.
Но суд заставил «по полной» ответить младшего флагмана Второй Тихоокеанской эскадры контр-адмирала Небогатова. 11 декабря 1906 года Особое присутствие военно-морского суда Кронштадтского порта приговорило бывшего контр-адмирала Небогатова и командиров сдавшихся броненосцев Смирнова, Григорьева и Лишина к смертной казни. Однако высочайшим указом императора смертная казнь всем четверым была заменена заточением в крепость на срок 10 лет. Правда, Небогатов по состоянию здоровья был освобожден из заключения через два года.
Что касается вице-адмирала Рожественского, то он очень тяжело переживал Цусимское сражение и судебный процесс. Хотя суд оправдал адмирала, он, уйдя в отставку, стал вести затворнический образ жизни. Практически перестал выходить из своей квартиры, считая, что навсегда опозорен сдачей японцам русского Флота. Он вошел в историю как глубоко драматическая фигура.
Самый важный советский пленный
Речь идет о легендарном командире советской подводной лодки С-7 Балтийского флота, Герое Советского Союза Сергее Прокофьевиче Лисине, который побывал в плену у финнов и немцев. Судьба хранила советского подводника в финском и немецком плену и в лагере НКВД. Это воистину легендарный подводник.
С.П. Лисин на подводной лодке С-7
Саратовский парень (1909 года рождения) как и многие его сверстники, попал на Флот по комсомольской путевке, окончил в 1936 году высшее военно-морское училище имени Фрунзе и стал подводником. Будучи старшим помощником командира, ему довелось во время войны в Испании (1936-1939) получить боевой опыт на подводных лодках республиканского испанского флота.
После возвращения из Испании его назначили командиром строившейся в Горьком (теперь Нижнем Новгороде) на заводе №112 (ныне «Красное Сормово») — подводной лодки С-7 IX-бис серии. Буква С в названии обозначала – «средняя». На флоте такие лодки называли «эски». Лодки IX серии спроектировали в Германии по заказу Советского Союза. В СССР их строили тремя сериями — IX, IX-бис и XVI. Первые три лодки первоначально назывались Н-1 – Н-3, где буква Н обозначала — «немецкая». Правда, очень быстро букву Н убрали, заменив ее на С.
Во время строительства С-7 будущий командир занимался формированием и подготовкой экипажа. С-7 предназначалась для Балтийского флота.
Началась Великая Отечественная война (1941-1945). Воевал Лисин отчаянно. Он был талантливым подводником и по максимуму использовал возможности своей «эски». Однажды в Нарвском заливе из 100-мм орудия подводной лодки он обстрелял железнодорожную станцию и прилегающий к ней завод. До того, как немцы отреагировали, С-7 погрузилась и ушла. Часть историков Флота утверждают, что это был первый обстрел побережья из орудий подводных лодок в Великую Отечественную войну. Атаку целей на побережье Лисин повторял еще не раз. В одном из боевых походов его лодка потопила и повредила 5 транспортов противника. С-7 многократно проходила через минные поля. Лисин всегда успешно форсировал их. В 1942 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза (за две недели до пленения).
Подводная лодка С-7 во время похода
Но однажды военное счастье отвернулось от Лисина. Вечером 21 октября 1942 года, С-7, находясь в очередном боевом походе, всплыла для подзарядки аккумуляторных батарей. Историки до сих пор не установили, что же произошло. Была ли встреча С-7 и финской подводной лодки случайностью, или финны ждали советскую лодку и действовали из засады. Финны нашу «эску» расстреляли практически в упор. Через несколько минут лодка ушла под воду. Спаслись только четверо, находившихся по боевому расписанию на мостике при нахождении лодки в надводном положении – командир капитан 3-го ранга Лисин и трое матросов-сигнальщиков. Финская лодка после атаки всплыла и четверых советских моряков подняли на палубу.
В советской военной литературе нахождение в плену капитана третьего ранга Лисина описывается словами: концлагерь, голод, побои и освобождение в 1944 году. Протоколы допроса подводника были переданы советским представителям, но они не публиковались. Недавно появились интересные подробности с финской стороны.
Капитан 3-го ранга Лисин вначале пытался выдать себя за штурмана лодки. Но финская морская разведка предъявила ему советскую военную газету, где был сфотографирован «герой балтиец, командир подводной лодки Сергей Лисин». Пришлось признать, что он командир С-7. Финны очень гордились, что захватили в плен командира советской подводной лодки. В своих показаниях Лисин выдавал за ценные сведения информацию из морских учебников и должностных инструкций. Финны это быстро поняли, но вытягивать из пленного секретную информацию не стали. Дело закрыли. Уже готовилось этапирование в лагерь, когда узнавшие о пленном командире подводной лодки немцы потребовали доставить Лисина на допрос в Германию, что финны и сделали.
В Германии Лисина допрашивал Вернер Баубах, бывший военно-морской атташе Германии в СССР. Лисин прибегнул к старой тактике – весьма многословно пересказывал учебники и должностные инструкции. В итоге немцы отправили Лисина обратно в Финляндию. Его определили в офицерский лагерь. Через некоторое время там произошли волнения, и Лисин был признан одним из зачинщиков. Последовали репрессии – голод, побои, карцер.
А 19 сентября 1944 года Финляндия вышла из войны. 21 сентября Лисина выпустили из лагеря. Он пробыл в плену ровно два года – день в день. Но война продолжалась, и Лисина перевели уже в советский лагерь под Подольском для проверки. Было ясно, что капитан 3-го ранга Родину не предавал. Лисина реабилитировали, восстановили в воинском звании и вернули все награды, в том числе и звезду Героя. В партии же его восстановили лишь в 1957 году. Службу он продолжил на Тихом океане в Порт-Артуре, а потом переехал в Ленинград и стал преподавать в Высшем военно-морском училище. После выхода в отставку он работал в Ленинградском высшем инженерном морском училище имени адмирала Макарова, где готовили моряков гражданского флота. Умер капитан 1-го ранга Лисин в 1992 году. В 1998 году «С-7» была обнаружена группой шведских аквалангистов-любителей вблизи пролива Южный Кваркен в Балтийском море.
Могила С.П. Лисина в Санкт-Петербурге
К сожалению, в постсоветское время появилось не мало источников по пересмотру итогов Великой Отечественной войны, где так называемые доказательства построены на эмоциях, подтасовке фактов и цифр, пишутся в угоду конъюнктуры, имея целью доказать, что значительный вклад советских военных моряков в Победу над фашизмом, их высокий моральный дух – это миф, придуманный коммунистическими правителями и их прислужниками от истории. Эти авторы, например, трактуют факт пленения тысяч немецких подводников, как признак цивилизованной нации, гуманистических начал в войне. А массовые самопожертвования советских моряков они оценивают как варварство и боязнь репрессивных действий советского режима, что, якобы, и заставляло их идти на самоубийство, а не сдаваться в плен.
Все эти «историки и исследователи» не могут понять и не хотят признать, что высокий моральный дух, неприятие самой мысли о сдаче врагу своих кораблей, самопожертвование вместо сдачи в плен были всегда присущи и императорскому, и советскому и нынешнему российскому Флоту. И не случайно во всех редакциях Корабельного Устава ВМФ, начиная от Петра Великого, было зафиксировано, что корабли ВМФ ни при каких обстоятельствах не сдаются противнику.
Примирённые смертью взывают к миру
Несмотря на то, что с момента окончания Великой Отечественной миновало уже почти 80 лет, в памяти россиян и немцев ещё свежи нанесённые войной «раны», сформировавшие в их менталитете очень сложное отношение друг к другу. Однако говорят, время постепенно лечит всё. Так ли это?
Но 22 июня 1995 года под Севастополем открыли единый памятник советским и немецким воинам, погибшим в боях за Севастополь (на мысе Херсонес) в 1941-1944 годах
В память павших, в напоминание живым. На стилобате (на цокале) установлена гранитная стела с надписями на русском и немецком языках. Возле стелы — металлический латинский крест. Автор проекта памятника — архитектор Г.Г. Кузьминский
Конечно, эта идея сначала была встречена и одобрена далеко не всеми, многие ветераны были не готовы к такому событию. Но в конечном итоге, даже самые активные участники войны пришли к пониманию новой ситуации и необходимому выводу: «не век же нам враждовать…».
А в 1996 году в подтверждение идеи, что война в душах людей не должна жить вечно, в Кронштадте появился первый единый памятник советским и немецким военным морякам. История этого памятного знака, известного под названием «Примирённые смертью взывают к миру» берет начало в далеком 1944 году, когда на Балтике в бою сошлись немецкая субмарина и советские катера. Обе стороны понесли тогда потери: подлодка потопила советский катер (погибли 18 человек), но затем была потоплена и сама советскими кораблями (6 человек, включая командира лодки, попали в плен, остальные погибли; лодку подняли и их тела были преданы земле в Кронштадте). И спустя 52 года, появился памятный знак, а на нем увековечены имена и немецких, и советских моряков, павших в том бою. Таким образом, был создан кенотаф (памятник, считающийся надгробным, но находящийся там, где не содержатся останки покойного, своего рода символическая могила).
Кенотаф советским морякам (катера МО-105) и немецким подводникам (лодки U-250) на лютеранском кладбище Кронштадта
Здесь тоже было много противников установки такого памятника, споров, ветераны выступали против. Их смущало, что советские моряки увековечены вместе с немецкими. Но ситуацию разрядило предложение – написать на памятнике фразу; «Примирённые смертью взывают к миру». Такая позиция оказалась приемлема. Теперь это место превратилось в мемориальную зону. А в 2016 году напротив этого памятника заложили аллею славы и памяти погибших кораблей.
Мемориал «Примирённые смертью взывают к миру» в Кронштадте является памятником примирению бывших врагов в той страшной войне. Конечно, каждый (особенно в современной напряженной обстановке) имеет свое мнение о том, нужен такой мемориал или нет. Но совершенно ясно, что храня в своих сердцах память об ужасах войны, люди стараются больше не подпитывать ее своей ненавистью.