Летающий матрос
Очередной вечерний чай в кают-компании эсминца начался с выволочки старпомом начальника РТС и оставшегося за командира БЧ-5 усатого капитан-лейтенанта.
— Спускаемся с замом сегодня перед чаем с надстройки по трапу – рассказывает со злостью старпом — и вижу капли и следы мазута на чистом линолеуме в 14 поперечном коридоре. Пошли с замом по чёрным следам, которые привели нас на ют, где мы нашли молодого матросика Перепечкина из РТС, выливающего большой обрез с мазутом за борт.
— Спрашиваю, что делаешь сынок?
А он принял стойку смирно. Сам весь в мазуте от берета до ботинок, мне отвечает:
— Мазут из машины таскаю товарищ капитан 3 ранга.
— Кто приказал? – спрашиваю.
— Старший матрос Филимоненко – отвечает – провинился говорит — на вахте приспнул и годки до утра отправили в БЧ-5 наряд отрабатывать.
— Хочется товарищи начальник РТС задать вам несколько вопросов. Первый – что это за наряд такой с вечера и до утра? Он же у вас и завтра на вахте уснёт. Второй вопрос – у вас что в РТС нет своих работ, которые могут выполнять провинившиеся ваши матросы? – старпом умышленно подчеркнул слово ваши. Не спорю с тем, что сон на вахте значительный проступок. Матрос Филимоненко – командир отделения этого Перепечкина или нет? Почему тогда матрос? Мы с замполитом подозреваем, что нет. Тогда, что это за наказание от простого матроса? Это годковщина? А что вы думаете по этому поводу?
Начальник РТС, тот самый знаменитый рассказчик баек и интересных рассказов Михеич задумался и после некоторого молчания ответил:
— Я разберусь. Если коротко, то Филимоненко не командир отделения, а изрядный разгильдяй. Второй ответ – работы в РТС есть и их полно. И третий — с нарядом и наказанием я разберусь и вам доложу.
— Вот, вот Николай Михеевич разберитесь – грозно нахмурив брови сказал замполит – а то партийному бюро придётся разбираться с вами. Этого Филимоненко сегодня вечером ко мне на ковёр с командиром отделения, старшиной команды, командиром группы и вами. Будем разбираться все вместе.
Михеич почесал затылок, а потом сказал вздохнув:
— Мне кажется, что ничего хорошего из всего этого не будет. Перепечкина ждут в этом случае тяжёлые времена. Ему будет сложно служить в РТС. Матросы будут думать, что он их заложил вам. А это не прощается всю службу.
— Вы Николай Михеевич прекратите заниматься такой ерундой – вспылил замполит – вы со своим либеральным отношением к матросам доведёте свою боевую часть до большей беды. Придётся с вами разбираться более конкретно.
— Со мной пожалуйста разбирайтесь. Виноват. Но разрешите с Перпечкиным и Филимоненко разобраться мне самому. Обещаю, что сумею найти пути наказания виновных и недопущения подобного впредь.
— А ты что думаешь старпом – спросил слегка задумавшись замполит – может он прав?
Старпом вздохнул потёр правой рукой подбородок и потом ответил:
— Думаю, что прав. Пусть занимается. ЧП же не случилось
Замполит строго поглядел на Михеича и сказал:
— Ладно занимайтесь своим Филимоненко. Но я его возьму на карандаш и если ещё что будет не так, то ответит и за тот случай, и за этот.
Вестовые принесли чай старпому и заму, и замполит отхлебнув его строго посмотрел на усатого капитан-лейтенанта:
— А вы что скажите товарищ Кривоносов? Почему у вас на всю ночь работают матросы из других боевых частей?
— Так у на работы много. Не справляемся сами? – пояснил усатый капитан лейтенант – помощь нам нужна.
— Это был первый вопрос – вдруг перебил его старпом глядя в глаза – а вот почему матрос работает всю ночь? Почему мазут выливается за борт в базе? Или ваш командир БЧ-5 с командиром корабля давно штрафы не платили за нарушение экологии?
Капитан лейтенант опустил голову, понимая, что виноват.
— Ладно Василий Юрьевич разбирайтесь у себя, и чтобы подобного более не было – милостиво разрешил старпом, а мы с замполитом проследим, за вашими успехами в этих вопросах.
В кают-компании царило полное молчание. Офицеры понимали, что если кто встрянет ненароком, тут же получит по полной и от старпома и замполита.
Внезапно командир БЧ-4, светловолосый и худощавый капитан-лейтенант усмехнувшись сказал, как бы желая сгладить инцидент:
— А разрешите мне рассказать по этому поводу интересную историю.
— Давай связист рассказывай – милостиво разрешил старпом, намазывая масло на хлеб.
Обычно связист никогда не рассказывал никаких историй. Это всегда было прерогативой начальника РТС Михеича, но сейчас видим он решил немного разрядить обстановку
Связист улыбнулся и начал:
— Года четыре назад, я служил на одном авианосце на Дальнем Востоке командиром группы автоматической и космической связи. У мня было несколько боевых постов и один из них пост космической связи располагался на шестом ярусе надстройки. Там стояли радиостанции УКВ и ДЦВ диапазонов и аппаратура космической связи. На вахте там находился и днём и ночью один вахтенный радист. И как-то в ночь, когда корабль в море на вахте стоял молодой матросик по фамилии Сташко. Три месяца на корабле из глухой деревушки в Сибири – усмехнулся капитан-лейтенант, видимо вспоминая это случай.
— Так в чем проблема? – спросил внезапно замполит, отхлёбывая свой чай из стакана – он что уснул на вахте или ушёл с вахты?
Капитан-лейтенант усмехнулся, сделал паузу и продолжил:
— Я сменился с дежурства по связи и ночью спал. Внезапно проснулся от сильного стука в дверь. Открыл. Вижу стоит напуганный сигнальщик с бледным, как у привидения лицом. Что случилось спрашиваю? Заикаясь он мне доложил, что мой матрос Сташко с криками упал с шестого яруса надстройки на третий, где располагался сигнальный мостик. С напуганным вахтенным сигнальщиком случилась истерика. Разбился? – спрашиваю я у сигнальщика. Да в аккурат упал на походное кресло командира, прикреплённое к леерам вниз головой.
— Умышленно сиганул? – спрашивает связиста с помертвевшим лицом старпом – самоубийство? Это ЧП уж так ЧП – сказал он глядя на зама, покачав головой и тяжело вздохнул.
Видимо примерил случай на себя и даже поёжился и закачал головой.
— Потом я разбирался, что там случилось, да как? Как он из поста оказался на «громовской» площадке, откуда и можно только свалиться на сигнальный именно в это место? Оказывается, его пост прямо рядом с «громовской площадкой». Просто сидел на вахте и захотелось покурить. Я не знаю, но курящие говорят, что если приспичит, то можно и мать родную зарезать
— Ну нет так критично, как вы говорите – сказал любитель сигарет старпом – но в принципе потерпеть можно до смены. А что дальше?
— Как доложили сигнальщики упал с зажжённой сигаретой в руке. Факт, как говорится, на лицо. Не выпустил даже при падении. Видимо очень дорога была. На вахте наверно скучно было стоять и решил немного разнообразить времяпровождение. Никто ведь не контролирует. Сам себе начальник. А на «громовской» площадке, кто же ночью в темноте увидит его? Вышел на «громовскую» площадку, сел на леера. А леера там были невысокие по колено, видимо, чтобы не убирать при работе станции. Так для вида, никто на них никогда не садился. А он сел и закурил. Темнота, огни нигде не горят. Ночь звезды – красота и море блестит красиво. Впору вспомнить Имманула Канта. Помните? Ну это. Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звёздное небо надо мной и моральный закон во мне. Правда моральный закон, оказался не в нём, ему достаточно оказалось созерцания звёздного неба. А тут на его беду корабль стал делать поворот, как раз на его борт, где он сидел. А при повороте корабль накреняется на борт поворота. Внизу незаметно, а наверху это уже солидные градусы и угол наклона. Много ли надо для размечтавшегося матросика. И Сташко кувыркнулся, как и был с сигаретой в руке, в задумчивом состоянии – почти нирване от счастья. Летел с криками «мама», «спасите» и просто орал благим матом. Как тут сигнальщику не напугаться этого? Потом говорили, что даже обмочился от страха. Но может это только слухи.
— Разбился на смерть? – спросил замполит – хотя три яруса и так понятно.
— Побежал я в санчасть, а там уже командир БЧ-4, и командир моего дивизиона и замполит БЧ-4.
— О какая организация в БЧ-4 замполит и командир дивизиона – удивился старпом.
— Да там БЧ-4 большая. Два дивизиона, 120 матросов, 18 мичманов, 10 офицеров.
— Ничего себе – присвистнул замполит – вот это штат. И даже замполит есть.
— Говорят мне операция идёт. Командир БЧ-4 на меня не смотрит. Понимаю, что подвёл его. В академию он собирался, а после такого ЧП с гибелью матроса, кто же его в академию отпустит. Замполит тоже собирался в политическую академию. Тоже проблема. Командир дивизиона собирался в Питер переводится, а кто же его теперь отпустит?
— И это правильно – резюмировал старпом – хорошо, если с должностей не снимут.
Замполит покачал головой:
— Вот так товарищи офицеры. Один матрос разгильдяй может испортить службу и жизнь стольки офицерам сразу, и их семьям. Зато покурил – насладился вроде.
— Ладно связист не томи, рассказывай дальше – сказал старпом даже, отставив в сторону свой стакан с недопитым чаем.
— А дальше вышел к нам начмед в белом халате и с маской на лице. Сказал с озабоченным лицом, отодвигая маску, что все непонятно. Очень сложная ситуация. Видимо все повреждения внутренние. Снаружи только ушибы. Надо срочно вертолётом отправлять в госпиталь. Нейрохирургов на корабле нет. Возможно придётся делать трепанацию черепа и добавил ещё несколько медицинских терминов для убедительности. Пока говорит, что жив, но что будет через пять-десять минут даже он сказать не может. Сейчас командир уж вызывает вертолёт и вашего Сташко надо будет транспортировать на полётную палубу. Попросил приготовить документы, необходимые вещи. Приготовили. Ночью прилетел вертолёт МИ-8 в полигон боевой подготовки, где мы выполняли учебно-боевую задачу. Отправили Сташко на вертолёте в госпиталь. Чего стоила эта неделя всем нам, даже не надо говорить. Я самый можно сказать из всех был наименее страдающий. Ну а что лейтенант – меньше группы не дадут – дальше ТОФа не пошлют, из плавсостава на берег не спишут, потому как это вроде наградой получается. А так служу на ТОФе, командую группой и так, служить хочу сам на кораблях. Могут конечно разжаловать в младшие лейтенанты. Это уже беда — почти конец службе, хотя я знал, что и из младших лейтенантов поднимались и становились даже адмиралами. Случай, как-нибудь расскажу в следующий раз.
— И чем все это закончилось? Скоро на построение не тяни кота за яйца связист. Быстрее излагай. Помни краткость – сестра таланта – перебил связиста старпом, глядя на часы.
— Закончилось? В принципе все даже очень хорошо. Прибыл через неделю мой Сташко на корабль. Живой и невредимый с диагнозом из госпиталя – нуждается в воспитательном воздействии, пойман на самоволке в город из палаты реанимации, где был задержан патрулём за курение в неположенном месте.
— Это как? – изумился старпом.
— А так – ответил связист – ничего кроме нескольких синяков оказывается не заработал и желания нарушать все уставы. Когда я докладывал командиру вместе с ним, то бывший у него помощник по снабжению предложил этого Сташко на довольствие в кают-компанию лётчиков поставить – летает же вроде, а иначе как бы? Командир посмотрел на этого Сташко и выгнал нас всех.
— Так в чем суть рассказа и его связь с сегодняшним происшествием? – неторопливо спросил старпом – повезло вам, что он так удачно упал. Не о палубу хряснулся со всей дури, а приземлился очень удачно в командирское мягкое кресло.
— И нам повезло – тяжело вздохнул связист – и ему повезло и его родителям, и наверно будущей его семье и всем потомкам, если будут у такого придурка. А, впрочем, куда он денется? Видимо ангел с крылышками рядом с ним был и поддержал при падении, а заодно и направил куда надо. Повезло Сташко сел бы чуть левее покурить пролетел бы еще три яруса до самой палубы, сел бы чуть правее угодил бы на металлическую площадку Гурзуфов.
— Вы про англов не очень товарищ капитан-лейтенант- возмутился замполит – вы лучше скажите, чем этот случай связан со случаем с матросом Перепечкиным?
Связист усмехнулся, посмотрел на часы и продолжил:
— Я никогда не отправлял своих матросов на работу в другие БЧ. У меня своей работы всегда хватало её на боевых постах и на заведованиях. Матросский гальюн на 20 посадочных мест с умывальником, пять коридоров, два офицерских гальюна и офицерский душ на три места. Всегда хватало работы на пятнадцать матросов, трёх мичманов и двух офицеров.
— Два офицера в группе? – переспросил заинтересовавшийся начальник РТС.
— Да бы у меня ещё инженер автоматической связи – лейтенант из ТОВВМУ. КСБУ с мичманом вдвоём обслуживал.
Начальник РТС кивнул головой, что понял.
— Не перебивайте – рявкнул старпом – на построение скоро выходить всем.
— Так вот отвёл я этого Сташка к главному боцману и попросил поставить его красить якорьцепи и бридель.
— Серьёзная работа и хорошее наказание – одобрительно отозвался старпом – надолго запомнит. Якорь цепь-то водит на стоянке. Сложно на ней удержаться. Порой и вниз смотрит при приливе. Садист ты связист оказывается.
— НЕ садист я, но он же тоже должен понять что-то. Да на ветру, часа два каждую якорь цепь кузбаслаком, висеть над водой, пристёгнутым поясом к цепи, с кистями и банкой с кузбаслаком. Думаю, что на всю жизнь запомнил Сташко — это наказание.
— Не боялся, что он кувыркнётся в воду и все? Он же разгильдяй? Мог и по дурости, а мог из принципа.
— Нет два момента заставляли думать, что ничего страшного – серьёзно сказал связист – первый философский. Человек неделю назад можно сказать, что с жизнь попрощался. И от этого её меньше любить не стал, а наоборот ценить начал. И во-вторых баркас боцман выделил страховать Сташко. Так, что в лучшем случае, его ждало бы просто купание, что весьма полезно для него.
Старпом усмехнулся и начал вставать, а замполит обратился ко всем офицерам:
— Товарищи офицеры, чтобы я не слышал, что попытаетесь повторить такое со своими матросами.
Здесь уже усмехнулся начальник РТС:
— Так кому-то все же надо красить цепи и бридель, а заодно и бочку. Ведь не все боцманам висеть на ветру по несколько часов, где не слезть, извините не пописать и более сложное не сделать. А если сделать, то надо быть, как минимум акробатом.
— Вы вот, что не ёрничайте – разозлился замполит – они все поняли, что я сказал, а не поняли так опущу на их неразумные и непонятливые головы всю силу партийной дубинки.
— Все на построение на вечернюю поверку – скомандовал старпом, прекращая всякие дискуссии.
Офицеры выходили из кают-компании и переговаривались друг с другом.
А на выходе начальник РТС пожал руку командиру БЧ-4:
— Спасибо друг. За мной не заржавеет. У меха собираемся опосля отбоя. Обещал нас в баньке попарить. Шило наше, закуска твоя. Разделение обязанностей. А как иначе на флоте? Служить не просто. Ой не просто. Пошли строиться и проверяться.
— Может шило моё, а закуска ваша? – робко спросил связист.
— Хорошо. Шило твоё, а закуска наша. Тогда придётся помощника по снабжению с закуской приглашать – тяжело вздохнул Михеич – а он пьёт хорошо. Горазд пить. Бери тогда побольше шила на всякий случай – и засмеялся.
