Белый потолок ударил в глаза белизной. Василий Васильевич застонал от боли в спине.
— Он пришел в себя Игорь Александрович – раздался, как сквозь вату далёкий, нереальный и тревожный голос жены.
Василий Васильевич повернул голову немного в сторону и увидел сидящих рядом с кроватью Валентину и Мансура Асланбекова в белых халатах, за их спиной молча стоял в зеленоватой армейской курточке Игорь Муратов.
— Переодели все же? — спросил Василий Васильевич, морщась от боли в боку, доктора Муратова.
— Так все товраищи! Больной пришел в себя, прошу всех выйти в коридор. Мы его сейчас осмотрим — опять, как сквозь вату, раздался его доктора.
Лица Валентины и Мансура растворились в белизне палаты, где Василий Васильевич остался лежть совсем один. Рядом с кроватью на специальном столе, стояли различные медицинские приборы, от которых тянулись провода к рукам и телу Василия Васильевича.
— Ну с, посмотрим, Василий Васильевич, что тут у нас – сказал, спокойным голосом Игорь Муратов – вот пульс стабилизируется, но пока высок. Вовремя все же, Валентина вызвала меня, а то мы бы с тобой уже наверно не пообщались и не выпили рюмку чая в тесной и семейной обстановке. Знаешь сколько …. Игорь задумался — и потом сказал всего плохого, я выкачал из тебя? Ладно, не буду, о плохом. К тебе тут рвется следователь, но я его пока не пускаю, и еще посмотрю пускать или нет. Как ты сам решишь. Все равно они будут защищать не тебя, а еще и обвинят в чем-нибудь. Валентина мне все рассказала. Бардак в стране. Бандитизм. А органы власти защищают не людей а бандитов. Мы здесь тоже не здорово живём, то зарплату задержат, то финансирование останавливают, то обещают отправить всю академию к черту на куличики в Сестрорецк. Кому-то здания наши и площади приглянулись. А нам работать надо каждый день. Людей спасать. Отпуска даже неуместны. Посокрощали многих, а остльные должны за всех тянуть.
— А где я — тихим голосом спросил Василий Васильевич – я ничего не помню. Откуда ты здесь?
— И не надо помнить. Не вспоминай. Беспокоит меня твое давление – нижнее пока высоко, да и анализы крови оставляют желать лучшего – гемоглобин высок. Стараемся, что-то сделать Василий Васильевич. Тут Мансуру Валентина позвонила, так он примчался ко мне, как на ракете. Аллахом клялся, что весь рынок перероет, но этих баранов, которые порезали тебя, найдет. И поверь, он найдет. Они не милиция, которая ничего не может или находится на кормлении у бандитов. У Мансура сил и позможностей побольше. Вот так. Ладно, давай засыпай. Здоровый сон укрепляет здоровье. Сейчас тебе укольчик, сделает Машенька и ты поспишь. Во сне и отдыхе сейчас твое здоровье. Давай!
Он отошел от кровати, и у постели появилась симпатичная девушка, в руках у которой был разовый шприц.
— Сколько о них говорили, вот и увидеть довелось такие одноразовые шприцы самому – подумал Василий Васильевич .
Укол он даже не почувствовал:
— До чего легкая рука у Машеньки – истинная профессионалка медицины чувствуется – подумал он, и стал проваливаться в манящую темноту.
Через неделю Василий Васильевич уже мог садиться на кровати. Валентина уже перестала оставаться на ночь, и во время дежурств в отдделении Игоря Муратова он мог поболтать с ним вдоволь, когда у него не было операций:
— Да Василий Васильевич. Выкинули тебя со службы, как использованный пипифакс. И теперь ты, как моллюск, потерявший свой панцирь. Беззащитен и что самое интересное, ты никому не нужен. Государство, выдав мизерную пенсию, от тебя отказалось. Отделались небольшой пенсией, и незначительными льготами и то говорят, что скоро все отменят.
— Как я к тебе попал?
— Как как – наморщил нос Игорь – попал и все из городской больницы № 75. Мне Валентина рассказала, как в этой пресловутой больнице за все требовали оплаты. Извини за подробности, но чтобы медсестры «утку» подали или «крейсер» и то надо платить. Если соседи не помогут или родственники, то все делай под себя. Бардак в стране. Простынип перестелить — тоже плати. Это наша родная российская медицина сейчас. А буцдет ещё хуже. судя по тенденции — Игорь виновато улыбнулся.
— Ничего не помню. Как отрезало — признался Василий Васильевич.
— И не надо вспоминать. Война идет в Чечне. Только прилетел оттуда недавно. Там такое месиво, что словами не передать. В Афгане ребята, бывшие там, говорят, что такого там не было. Ты себе не представляешь, сколько у нас врачей там работы. Те, кто начали эту войну, и сунули неподготовленных ребят в это пекло, в эту мясорубку, на мой взгляд, преступники. Кто-то себе зарабатывает на этом деньги, а кто-то расплачивается за их доходы жизнями. Генерал один вылез — миротворец. Слышал что-нибудь смешнее — генерал — миротворец! — Игорь засмеялся.
Мансур улыбнулся тоже:
— Там же наш Кузьма по-моему?
— Да видел его в Моздоке мимоходом. Он уже подполковник морской пехоты, — Игорь опчять усмехнулся — чем-то там командует. Кажется, что он нашел себя, и то к чему стремился. Ему бы армией командовать. Справился бы наверно. Он же там у себя дома. Казак.
— Нет, ты не прав Игорь, Кузьма был классным ракетчиком-специалистом от Бога, что и не говори.
— Возможно, возможно. Тебе виднее Вася. Ты все же с ним вместе «воевал» у нас на «Бресте». Вы их стрельбы обесмпечивали. А я что? Клизмы ставил, у кого запоры, резал панариции и фурункулы. Лекарства да склянки считал. Вы же боевые офицеры, а мы поддерживающий вас состав.
— Не принижай себя Игорь – улыбнулся Василий Васильевич – ты любому боевому офицеру форы дашь. Вон как вы вывели Учителя тогда из строя.
Игорь улыбнулся:
— Даааа, — протянул Игорь — надо было ему, чего похуже дать, чтобы всю жизнь работал наодин горшок. Сейчас ребята с ТОФа пишут, что комэскадры стал. Продает корабли налево и направо, наживается.
— Просто Игорь сейчас наступил «час негодяя». Посмотри, кто сейчас вверху, те, кто практически тогда ничего не могли. Неумейки, незнайки и нежелайки. Вот продавать корабли они могут, а вывести их в море и дать бой, если понадобиться, у них мозгов не хватает. Скоро их всех мы увидим в Москве и в Питере богатых и благополучных, обвешанных орденами и званиями и подстраивающимися под эту власть. Это их власть, это их время.
— Нерадостную картинку ты рисуешь Василий Васильевич – почесал Игорь голову – придется готовить опять «фулпрув» (защиту от дураков) для некоторых.
— Пора уже. Давно пора всех их твоим «фулпрувом» угостить – рассмеялся через силу Василий Васильевич и поморщился.
Игорь усмехнулся, и потом продолжил совершенно о другом, старясь видимо уйти от этой неприятной ему темы:
— Помощник секретаря национальной безопасности России, по фамилии Ольшанский занялся благотворительством. Кстати это именно он участвовал в продаже «Бреста», «Смоленска» и ряда кораблей в Южную Корею. И заработал на этом весьма небольшие бабульки. С ним засветился говорят, наш общий знакомый и твой бывший подчиненный Литовченко. Помнишь лейтенанта, требовавшего у командира один патрон? Кстати он уже адмирал говорят. Наградами вся грудь увешана. Видел его по телику как-то. Сейчас они с Ольшанским зарабатывают деньги на выкупе, наших ребят особождают из чеченского плена. Сначала сдают их, потом выкупают. Деньги берут у правительства, часть их перекладывают в свои карманы, а значительную часть отдают боевикам, на ведение боевых действий против нас же. Деньги не пахнут. Правда от их капиталов несет кровью.
— Да ребят в Чечне и Россию самым настоящим образом предали. Пленные остались в Чечне погибать. А воевать-то придется – границы туда открыты. Поверь мне, что не один Кизляр, Первомайский и Буденовск еще придется пережить. Мы еще станем свидетелями захвата театров, больниц, школ, детских садов. Так оно не рассосется. Нужна сила, а у нас ее нет. Придется снова водить туда войска и снова большой кровью заливать этот костер. Хочется рассчитывать на лучшее, но пока ничего нет, чтобы об этом думать – с трудом произнес Василий Васильевич- ты про Гусаченко не рассказал.
— Я же тебе рассказал, что встречал его в Моздоке и потом в Ханкале. Весь в униформе, с морпеховскими знаками различия, с оружием и с такими орлами, которых страшно встретить на улице.
— Кузьма в своей среде — улыбнулся Василий Васильевич.
— Принимал он нескольких новобранцев с Кубани. На груди его была такая синяя лейба с надписью «Тамань». Такой колючий и злой стал. Не узнал бы. Проклинал наших генералов и прежде всего этого генерала-миротворца и все политическое руководство страны. А уж что он говорил в адрес «Первого, всенародно избранного» передавать не буду. Потом я уехал в госпиталь в Моздок. Больше не видились. Он вроде со своими людьми остался в Грозном во внутреннем кольце. Вывели их оттуда или нет, я не слышал более. Дай Господь, чтобы был жив.
— Может, через Мансура узнаем о нем, справки наведем. Они дагестанцы там, вроде общаются с чеченами и по-моему родственные народы. Жалко Кузьму, а Мансур его другом все-таки был.
— Да я уже спрашивал – сказал Игорь, приглаживая рукой шевелюру – Молчит он, только злиться на Кузьму. Но, обещал узнать. Вот что Василий Васильевич, тебе надо приготовься сегодня к встрече со следователем. С Валентиной они уже поговорили – она рассказала, все что знала. Теперь твой черед. Готов?
— Да пожалуй. Приглашай, расскажу, все что знаю и помню. Но я почти ничего кроме боли не помню.
Молодой светловолосый парень в накинутом халате и папкой в руке вошел в палату. Внимательно посмотрел на Василия Васильевича, достал из кармана пиджака расческу, зачесал назад непослушные волосы и присел на стул рядом с кроватью.
— Меня зовут Валерий Адамович Рябухин – я следователь уголовного розыска, старший лейтенант милиции 35 отделение. Веду ваше уголовное дело, то есть дело о поножовщине на Владимирском рынке – он полез во внутренний карман, видимо, чтобы достать удостоверение.
Василий Васильевич остановил его жестом руки:
— Не надо Валерий Адамович мне и так понятно.
Валерий Адамович раскрывая папку, достал какие-то бумаги продолжил:
— Так вот дело приняло серьезный характер. Мужчину, которого положили на ваше место в больнице, через три часа нашли мертвым с ножом в сердце. Мне понятно, что нож предназначался вам, поэтому и прошу вас все вспомнить, как следует, чтобы мы вышли на убийц.
С трудом, ворочая языком, Василий Васильевич тихо начал свой рассказ:
— Надо искать этого продавца Валида и милиционера Володю. Он его знает. Валентина покажет место, где он торговал фруктами. Все началось с них.
— Да, в том-то и дело, что Валид этот пропал — с досадой сказал следователь — был на рынке и нет, и самое главное никаких сведений о нем, ни у кого. Не помнят, не знают. Вроде азербайджанец, а может быть дагестанец, а может быть и чеченец. По разному говорят. Кроме вас и Валентины, его никто и не видел получается. Все руководители рынка, да и торговцы твердят, что не было в указанном месте никакого Валида не было. По нашим оперативным данным в Петербурге Валид, человек, похожий на вашего нигде не зарегистрирован. Володю, то есть Владимира Егоровича Михайлова, сержанта патрульно-постовой службы отделения района Автово нашли у Балтийского вокзала на первой Красноармейской, с ножом в спине. Это сейчас часто случается. Служба у нас такая. Ну, а описанных тобой молодцов, которые тебя порезали, на рынке никто и никогда тоже не видел. Твоя супруга в отделении составила фотороботы. Так вот, никто их не опознал. Свидетелей о том, как ранили тебя, кроме Валентины, и тех двух милиционеров из службы охраны метро больше нет. Линейного отдела. И то, те видели только спины, и ничего сказать не могут конкретного.
— Так что, я обманываю всех, по твоему, Валерий Адамович? Может я сам, исхитрился себя в спину ножом пырнуть?
— Все млоежет быть Василий Васильевич — улыбнулся следователь — А может сам шел, шел и упал на спину. А там ножик лежал и прямо в спину. Потерял сознание. Давай так запишем и все. Да, уж это висяк понятный. Знаешь, как нас за висяки взгревает начальник отдела? А здесь виновных нет. Не найти. Есть потерпевший, есть заявление твоей жены. Лучше бы она забрала свое заявление, а ты написал бы, что сам на нож упал спиной. Хотя в заключении врачей уже написано, что нож был. Но ты должен понять, что все равно ни Валида, ни этих не найдем. Помог бы следствию вылезти из тупика. А так, только тебе и твоей семье проблем будет больше. Если они есть на самом деле, то найдут тебя.
— Нет Валерий Адамович, не дождешься такого признания. Расследуй. Ищи. А я отсюда выйду, помогу, чем смогу.
— Ну, тогда, как хочешь – сверкнул глазами Валерий Адамович – Если больше ничего не помнишь, ни имен, ни особых примет, тогда я пошел. Знаешь у меня таких трупов на земле, по два три каждый день. И никаких следов. Когда только заниматься? Народ режут, убивают, насилуют. Прямо Чикаго какое-то.
— Чикаго наверно по сравнению с Питером наверно сегодня отдыхает. Постой Валерий Адамович, а по моему делу теперь проходят же еще два трупа – этот мужик в больнице, которого зарезали вместо меня и милиционер Володя, как их-то ты спишешь.
— Ну, с мужиком проблем больше, чем мыслей. Он из бомжей, а у них знаешь какие отношения между собой. Может, обидел в своем подвале кого? Ну и у милиционера, всегда много врагов, когда он работает по настоящему. Кстати Кузнецкий рынок – это была совсем не его епархия, и как он туда попал, никто из его руководства не знает. Может, подрабатывал? Так что связать все эти преступления никак не получается – сказал, вставая Валерий Адамович и закрывая свою папку – выздоровеете милости прошу ко мне. Но реально, по опыту могу сказать, что дохлое дело. Висяк – вздохнул он.
— А ту невысокую женщину в зеленом пальто, она еще сказала, что живет с дочерью на Коломенской улице или переулке.
— Пока ничего нет. Не нашли. Времени нет – виновато сказал Валерий Адамович.
— Жаль, очень жаль – она бы могла подтвердить про этого Валида. А ты подумай Валерий Адамович, почему такая конспирация всего, что произошло на рынке. Куда все свидетели подевались? На рынке кавказцы тоже молчат недаром.
— Да все просто. Запугали бандиты видимо народ. Никто не хочет связываться. Молчать всегда дороже. А ты привык на флоте, что справа – это право, слева – это лево. А здесь не всегда так, как.
— Нет, все равно на флоте или без, лично мне все это кажется это очень странным. Ударить в спину ножом посреди улицы, у станции метро, на глазах минимум сотни людей и никаких свидетелей. Это, как же надо народ запугать или как надо обнаглеть? И до чего надо довести твою милицию, чтобы она верила в небылицы, а не людям.
Валерий Адамович только хмыкнул, высморкался в большой и мятый носовой платок, и не попрощавшись вышел из палаты.
Как-то зашел к Василию Васильевичу в палату. Это оказался лечащий врач Игорь Муратов:
— Василий, скоро выписываться, как ты смотришь в санаторий съездить. Я тебе оформлю путевку в санаторий ВМФ в Солнечногорск с Валентиной и Аленкой. Съездишь в июле?
— Да мне Игорь на работу устраиваться надо. Сам понимаешь, пенсия небольшая, а сидеть на шее у Валентины и ее мамы не хочется.
— Насчет работы – ты не беспокойся. Я переговорил с Генеральным директором ЦКБ «Изумруд», ну то, которое что-то на нашем «Бресте» проектировало. Я его жену как-то оперировал, Он вроде мне обязан. Сейчас это очень важно, что обязан, вроде отдавать надо. Вот он и согласен взять тебя научным сотрудником в отдел радиотехнического оборудования. Пойдешь туда после санатория, договоренность уже есть? Ну а санаторий это не моя просьба, а считай приказание. Вылечиться, восстановиться тебе надо, чтобы потом хорошо и нормально работать на благо своей семьи. А пока медсестры нет, давай по пять грамм, я как лечащий врач разрешаю и даже рекомендую.
Он достал из кармана халата какую-то старинную книгу, небольшого размера. Дал в руки Василия Васильевича.
— Тяжелая. Это что Игорь?
Игорь усмехнулся:
— Это канистрочка с хорошим коньяком.
Он сдвинул какую-то пластинку вбок, достал из левого кармана две маленькие серебряные рюмочки, быстро наполнил их, и тихо сказал:
— Это походная книга деда моего, что в лейб-гвардии конно-артиллерийском полку служил. Видишь вензеля – он повернул рюмки вензелями к Василию Васильевичу — За твое быстрейшее выздоровление.
Только они чокнулись, и поднесли рюмки ко рту, как в палату вошла медсестра с капельницей в руках:
— Игорь Александрович. Это что такое? Нарушение распорядка?
— Нет, это лекарство Наташенька, а совсем не то, что ты подумала. И ничего более.
Он быстро выпил, взял пустую рюмку из рук Василия Васильевича, сложил их рюмка в рюмку. Взял с тумбочки и убрал в карман халата старинную книжку, и направился к выходу.
— Игорь Александрович изумительнейший человек. Врач от Бога – сказала Наташа ставя Василию Васильевичу капельницу – недавно диссертацию защитил. От него все наши сестрички без ума. Его в зеленую форму из флотской, почти год начальство переодевало. Целая эпопея была.
Но Василий Васильевич не слышал ее щебетания. Он куда-то опять провалился.
Вышел Василий Васильевич из клиники военно-медицинской академии ещё аж через полтора месяца. Провожал его Игорь Муратов:
— Жаль расставаться, но у нас не лучшее место для время провождения. Приходи лучше в гости ко мне. Я тебе кабинет Павлова покажу, аудиторию, где он читал лекции.
— Какого Павлова?
— Василий Васильевич. Ты серый, как пожарного штаны – возмутился Игорь – Ты, что не слышал про собачек Павлова? Это же надо? – пожал он плечами.
— А ты про клистроны слышал? – спросил Игоря Василий Васильевич.
— А что это? Что-то связанное с клизьмами?
Василий Васильевич только махнул рукой:
— Ладно, не будем меряться эрудицией. Но прийти, я обязательно к тебе приду. С коньяком. Ты же сам сказал, что сейчас благодарность в чести.
Игорь улыбнулся им и сказал:
— Ты Василий Васильевич можешь приходить без коньяка. Всегда тебе рад.
У входа в клинику их встречали радостная Валентина и Аленка. Сзади стоял почему-то с букетом шикарных роз в светлом костюме и широким желтым галстуком Мансур Асланбеков.
— Мансур, я тебе что женщина? – обнял старого друга Василий Васильевич – Зачем припер цветы?
— Кто сказал, что цветы тебе? Цветы Валентине, а тебе просто мое дружеское рукопожатие и бутылка хорошего коньяка «Метакса». Цветы я просто пока держу, чтобы дать вам с Валентиной поцеловаться и обняться. А так помню, что детям мороженое, женщинам цветы, как говорил наш незабвенный химик Серега Огнинский.
— Так распитие любого коньяка, без лечащего врача категорически запрещаю. Мне пробу надо снять и проверить, что для больного коньяк безвреден – перебил Мансура, доктор Игорь, стоявший рядом в белом халате.
— Игорь проехали к нам. Заодно и снимите пробу – сверкая радостными глазами, сказала Валентина.
— Сейчас не могу, у меня обход больных. Потом лекция со слушателями – развел руками Игорь.
— А как же быть тогда с коньяком и с пробой? Пить же нельзя вы говорите.
— Так Мансур открывай свой коньяк — и Игорь с этим словами достал из кармана свои незабываемые серебряные рюмочки с вензелями лейб-гвардии конно- артиллерийского полка.
Мансур быстро разлил рюмочки. Из своего широкого кармана выудил шоколадку. Половину сразу отдал Аленке, а вторую разделил на маленькие кусочки и все дружно выпили и закусили.
— Коньяк этот пить можно. Разрешаю. Все братцы я пошел, — улыбаясь сказал Игорь – у меня обход.
Он пожал руки друзьям, поцеловал ручку Валентине, поцеловал Аленку в щеку, и быстро взбежал по лестнице к дверям академии.
По случаю возвращения из госпиталя Василия Васильевича накрыли большой стол. Из всех друзей на застолье присутствовал, только Мансур.
Жанна Вячеславовна (любимая тёща Василия Васильевича) расстаралась накрыть стол, в честь выздоровления зятя. Стол был не хуже, чем в самые застойные советские времена. На столе стояла уже открытая ранее бутылка греческого коньяка «Метакса» и хорошего испанского красного вина. Бутерброды с красной икрой, красная рыба и буженина. Разнообразные салатики, мясное ассорти. Украшения стола довершали фрукты – виноград, бананы и апельсины.
— Сколько же они, денег угрохали – подумал Василий Васильевич, разливая греческий коньяк «Метакса» из высокой и тонкой бутылки, принесенной Мансуром
— Мансур икру принес красную и красную рыбу – пояснила улыбающаяся Валентина, увидев смущение Василия Васильевича..
Мансур ловко открыл штопором испанское вино, и разлил по бокалам:
— На правах кавказца. А у нас принято произносить хорошие и приятные тосты, разрешите произнести первый тост за замечательных хозяев этого прекрасного дома – предложил Мансур, подняв свою рюмку.
— Мансур. Ты настоящий друг, замечательный человек и тонкий дипломат. Но за хозяев дома у нас на Руси пьют, когда уже уходить собираются. Ты же не собираешься сейчас уходить? – спросила, улыбаясь Валентина.
— Ну, тогда предлагаю выпить за выздоровление моего друга Василия Васильевича Муравьева, с которым мы не один год жили в соседних каютах авианосца «Брест», тянули тяжелейшую, трудную лямку флотской службы. Не спали неделями, отрабатывали боевые задачи, порой в боевых условиях. Без семей, без детей месяцами, в условиях качки, штормов и бешеных ветров. Это было с нами. Поэтому за тебя Василий Васильевич!
Все дружно подняли фужеры и рюмки, и чокнулись. Василию Васильевичу всегда было неудобно, когда пили за него, и он немного смутился.
После получаса застолья сделали маленький перерыв и мужчины вышли подышать воздухом на балкон.
— У меня для тебя Василий Васильевич две новости. Начну, пожалуй с первой. Твои обидчики с Кузнецкого рынка Валид и компания исчезли. Эта троица, которые ранили тебя, по данным нашей службы безопасности — мелочь не стоящая внимания, занималась выколачиванием денег из неплательщиков, обеспечивали силовую защиту рыночным торговцам. Их имена известны нам, и мы их разыскиваем. Это этнические азербайджанцы из Карабаха, и скорее всего после твоего ранения они скрылись в Азербайджане или их перебросили просто в другой город России. Два трупа и один раненый здесь. Это много. Но самое, интересное с описанным тобой Валидом. Что он скорее даже не азербайджанец, а чеченец. Его подвиги уходят в Чечню, сухумский батальон Шамиля Басаева. Что делает он в Питере нам непонятно, но его появление здесь весьма интересно и может повлиять даже на мои коммерческие интересы, если они готовят здесь теракт. Поэтому мы будем его разыскивать. Вторая новость еще хуже. Наш Кузьма попал в чеченский плен, после вывода наших войск. Во всяком случае, он не вышел в составе батальона «Тамань», где он проходил службу, ни в составе других частей. В Министерстве обороны, в министерстве внутренних дел и федеральной службе безопасности отрицают вообще его присутствие в Чечне в составе их подразделений. По косвенным данным, он во время нападения на Грозный в августе, уже не должен был быть в Чечне, но у нас есть свидетели, которые вроде его видели при обороне здания вроде республиканской почты. Там, выживших, из числа обороняющихся, практически не было. Это данные из самой Чечни, от Мовсара Барзоева, отряд которого участвовал в штурме почты. Будем надеяться на лучшее, но шансы малы. Я поднял все свои родственные связи, если он жив, то мне сообщат.
Василий Васильевич потер подбородок:
— Обе вести не очень хорошие. Но у меня новость хорошая. Игорь Муратов организовал мне должность в ЦКБ «Изумруд» и достал путевку в санаторий в Солнечногорск. Так, что я через неделю уезжаю в санаторий. Отдохну и на новую работу с новыми силами.
— Я рад за тебя Василий Васильевич – это работа наверно для тебя.
Закончили посиделки далеко за полночь. На это раз Мансур вызвал машину, и его отвез домой шофер — хмурый и бородатый кавказец.
После возвращения из санатория Василий Васильевич вышел на работу в ЦКБ «Изумруд», располагавшийся на 7-ой линии Васильевского острова. За три недели отдыха он отрастил бороду и уcы, несмотря на возражение Валентины, и теперь походил на старого деда.
— Сбрей – тебе не идут – требовала Валентина – тебе как дедушке будут уступать место в метро и трамваях. Не стыдно?
– Да пусть будет, не мешает — отвечал рассеяно Василий Васильевич, но усы и бороду только аккуратно подравнял, оставив себе профессорскую бородку. Из-за этого стал похож на профессора. Валентина и Аленка смеялись над ним и называли профессором Мориарти.
В ЦКБ «Изумруд» Василия Васильевича приветливо встретил начальник сектора радиоэлектронного оборудования надводных кораблей.
— Меня зовут Виталий Каземирович Бурак-Витвицкий. Будем работать вместе. Я слышал, что у вас неоценимый опыт по вопросам эксплуатации. Ведь вы с «Бреста»
— Да я имел честь служить на этом замечательном авианосце.
— У нас сейчас работа, не бей лежачего. Начальник ЦКБ зарабатывает деньги сдачей в аренду помещений. Создал коммерческую структуру, которая на территории КБ выпускает антиугонные устройства для машин и прочую дребедень, она востребована сегодня в коммерческих структурах, да и магазинах есть спрос – продолжил Виталий Каземирович.
— Понятно, тогда мы зачем здесь?
— Для прикрытия, наверно их деятельности. Если разгонит нас, то могут и их турнуть. А так мы изображаем науку, а он занимается со своим замом по науке бизнесом под прикрытием ЦКБ.
— А как же проекты кораблей? Разработка новой техники.
— Да никак. Какие корабли? Какие проекты? Нет ничего, и не предвидится.
Василий Васильевич вытер лоб рукой:
— Как это ничего нет. А возрождение флота. Ведь мы отстанем от НАТО навсегда, если ничего не будем делать.
— Это ты, господину Зюзину с его начальником спецлаборатории Алишером Махмудовичем скажи.
— Ну а флот куда смотрит? Есть же там радиотехническое управление, управление связи с отделами развития науки – спросил Василий Васильевич, так ничего и не поняв.
— Ну конечно смотрят туда, куда скажет смотреть Господин Зюзин. Как появился несколько месяцев назад этот Алишер Мухамедович с несколькими своим людьми, вся наука и закончилась, все средства выделяются только этой лаборатории, весь ЦКБ работает на нее – Виталий Каземирович с доброй улыбкой посмотрел на Василия Васильевича — а вы все же, батенька, такой же идеалист, как и я. Вы, что не видите, в какое время живете и кто у власти? Ладно, не будем, а то работы, можно лишиться. Сейчас очень строго со всем этим. Чуть, что не так. Сразу за ворота плиз. А мне уезжать некуда. Здесь моя Родина, здесь могилы моих папы и мамы, дедушек и бабушек на Волковом и Красненьком кладбище. На Пискаревском зарыты мои дяди и тети, братья троюродные и сестры. Я здесь дома.
***
Через некоторое время Василий Васильевич сидел в кресле в приемной Генерального директора. Симпатичная секретарша с ярко накрашенными губками презрительно смотрела, на пришедшего на прием к Генеральному, деда с его бородой и усами. Василий Васильевич прождал полчаса, наконец Генеральный директор снизошел и пригласил Василия Васильевича.
Василий Васильевич открыл золоченые ручки дубовой двери. Огромный кабинет, отделанный красным деревом, подавил его своими размерами. Из-за стола, находившегося в самом дальнем углу кабинета над которым возвышался потрет, действующего Президента России во весь рост. Навстречу Василию Васильевичу поднялся невысокий лысоватый с большим носом человек белой рубашке, без галстука:
— Игорь Муратов мне представил вас, как молодого и энергичного специалиста, а вы солидный человек, почти профессор – проговорил он, крепко пожав руку Василию Васильевичу – Зюзин Ефим Аркадьевич – генеральный директор КБ.
— Василий Васильевич Муравьев – бывший командир БЧ-7 авианосца «Брест»
— Да я знаю Василий Васильевич вашу биографию. Служба безопасности доложила мне о вас и собрала сведения. Здесь не служба – здесь наука и поэтому забудьте все что было в вашей жизни и начинайте жизнь сначала. Я долго думал, как применить Вас с наибольшей пользой для ЦКБ. Поэтому прошу ответить мне на несколько вопросов. Садитесь в это кресло.
Тяжелое черное кожаное кресло приняло тело Василия Васильевича и как бы втянуло в себя. Тихо журчал кондиционер, создавая в кабинете Генерального директора приятную атмосферу. В углу стояли Российский и Андреевский флаги, дополняя композицию кабинета крупного руководителя. Генеральный директор снова сел в свое кресло, и приготовился внимательно слушать:
— Что вас интересует Ефим Аркадьевич? Что вы хотите знать обо мне?- начал первым Василий Васильевич, которому очень не нравилось, когда его бесцеремонно разглядывают:
— Ну, во-первых, как вы дружите с электроникой? Способны читать схемы, разбираетесь ли в микросхемах?
— Да конечно разбираюсь. По долгу службы мне приходилось много заниматься ремонтами сложной вычислительной техники. Знаете, что в море, кроме тебя, чинить некому, если техника отказала. Поэтому приходилось ремонтировать все. Ну и заниматься немного рационализаторской работой. Требования тогда были такие. Ну и было, что совершенствовать. Имею лично пять авторских изобретений, утвержденных комитетом по науке и за сотню рацпредложений.
— Ну, что ж хорошо. Меня это устраивает – Зюзин, закурил коричневую тонкую сигарету, встал, прошелся по кабинету и наконец, подойдя к окну, отодвинул в сторону тяжелую штору, прикрывавшую окно — но помните, что вы у нас пока на испытательном сроке. Это два месяца, за которые вы должны проявить себя. И тогда мы примем окончательное решение. использовать вас дальше или распрощаться с вами. И то только благодаря ходатайству Игоря Александровича
Стоя, у окна, он задумчиво смотрел вдаль, он продолжил свою речь:
– Я надеюсь, что вы себя проявите с положительной стороны, так сказать покажите себя, чтобы я мог сделать вывод о вашем более выгодном для вас и нас использовании. Поработаете пока в секторе Виталия Каземировича Бурак-Витвицкого. Работа там сейчас, не бей лежачего. Кораблей новых нет, и разработки радиоэлектронного оборудования идут на перспективу. К нашему глубокому сожалению многие ведущие наши специалисты покинули нас – кто уехал в Америку, кто в Израиль, а кто и в Китай – где деньги платят хорошие. Сами понимаете, что государственного финансирования нет – а значит, чтобы продержать такое ЦКБ на плаву приходиться мне вертеться. Вот и зарабатывает деньги на все ЦКБ практически одна лаборатория, созданная на коммерческой основе, контролируемая недавно пришедшим к нам Алишером Мухамедовичем Мугуевым. Кристальной души человек, я думаю, что он вам понравиться. Если проявите себя на том направлению, куда вас поставили, то переведу вас в эту лабораторию – там заработки на порядок выше, чем в других подразделениях ЦКБ. Туда все сотрудники стремятся попасть. Старайтесь проявить себя. И самое главное помните, что все, что происходит на территории ЦКБ – это наше внутренне дело и никого ни при каких обстоятельствах не касается. Будут вопросы, сомнения – заходите ко мне.
С этими словами Ефим Аркадьевич, прикрыл штору, подошел к Василию Васильевичу, давая понять, что аудиенция окончена и ему пора приступать к работе. Пожав, каким-то мягким почти женским пожатием руку, он отвернулся от Василия Васильевича и направился к своему столу. Тот, потоптавшись немного, направился к выходу.
Внезапно дверь распахнулась настежь, и вбежал, почти ворвался невысокий смугловатый человек в светлом костюме. Столкнувшись в дверях с Василием Васильевичем, он внимательно осмотрел его, буркнул что-то типа «здравствуй» и торопливо направился к столу директору.
— Ефим опять нас поставщики нас подводят. Надо немедленно позвонить наверно в мэрию и попросить надавить на этого Ушанского. Мы не выполним план….. и сорвем поставки.
Василий Васильевич вышел и закрыл двери директорского кабинета, так и не узнав какой план они не выполнят и что сорвут.
Секретарша чистила пилкой ногти и со скучным видом рассматривала какой-то иностранный модный журнал.
— Извините, пожалуйста, а кто это вошел к директору сейчас.
— Это – секретарша со скучным видом скользнула по его лицу и так же скучно ответила – Это начальник спецлаборатории и видимо будущий зам директора Алишер Мухамедович Мугуев.
Василий Васильевич вышел из приемной. Встреча с заместителем директора выбила его из колеи. В начальнике спецлаборатории он узнал того самого пропавшего Валида, пропавшего с Кузнецкого рынка, из-за которого он чуть было не погиб. Идя по длинному обшарпанному коридору, устраиваться в отдел кадров, Василий Васильевич анализировал эту внезапную встречу. Сомнений быть не могло. Он хорошо разглядел у Валида маленький тонкий шрам, у левой брови. У Алишера Мухамедовича был точно такой же. Да и голос, который забыть нельзя. Но, как простой торговец овощами с Кузнецкого рынка, разыскиваемый милицией, превратился в начальника специальной лаборатории крупного секретного государственного предприятия?
— Эх жаль Кузьмы Гусаченко нет – он бы помог разобраться в этих непонятках – подумал Василий Васильевич — надо Мансура спросить.
Это все было за рамками его понимания и любого разумного объяснения. Хорошо хоть этот Алишер Мухамедович не узнал его. Видимо борода и усы спасли Василия Васильевича от неминуемого опознания. Но что будет дальше? Как работать? Эти мысли грызли и напрягали, Василия Васильевича, шедшего по коридору на новое рабочее место.