Блытов В. Служил Советскому Союзу Раздел 1. На вахте. Практика — критерий истины

В июле месяце, в самый разгар дальневосточного лета, авианосец «Брест» прибыл к месту постоянного базирования, расположенном в бухте Руднева, залива Стрелок. Место якорной стоянки авианосца  находилось напротив острова Путятина, выделявшегося зеленым пятном, на ярко бившей в глаза, синей лазури моря.

Восторженные офицеры, мичмана, старшины, матросы разглядывали новые, неизвестные ранее для себя, места.

Так получилось, что экипаж авианосца формировался на Северном флоте и почти все офицеры и мичмана были жителями Европейской части СССР. Да и матросы и старшины срочной службы на «Брест» призывались, как правило, тоже из европейской части, в основном из Белоруссии. И новые, ранее не виданные места, интересовали всех.

Напротив места стоянки корабля, по левому борту, на побережье был хорошо виден красивый пляж с ярко желтым песком, на котором загорали и купались люди. Вокруг и далеко на суше виднелась, даже на самых далеких сопках, ярко-зеленая листва, а подальше она принимала темно-зеленый цвет, которые на фоне более яркой листвы выделялся темными пятнами.

— Это кедрач более темный – поясняли всем желающим знатоки.

— А это гора Иосифа Сталина, называется просто Иосиф – показывали они же на самую высокую сопку, видневшуюся на фоне бухты Абрек, из которой выходил красивый небольшой военный кораблик.

В ходовой рубке была тишина, и лишь слышалось мерное гудение приборов. Комфортная прохлада, создаваемая системой вентиляции «Холод» была весьма приятна вахтенному офицеру. примостившемуся в уголке ходовой рубки, рядом с радиостанцией «Рейд», предназначенной для открытой связи с гражданскими судами и портовыми властями портов.

— Вахтенный офицер – оперативная рубка – внезапно раздался по громкоговорящей связи голос оперативного дежурного эскадры.

— Есть вахтенный офицер, капитан-лейтенант Гусаченко – ответил вахтенный офицер, подскочивший к пульту громкоговорящей связи.

— Гусаченко. Сейчас выходит в море на боевую службу сторожевой корабль «Стерегущий»  и будет проходить мимо нас. Он следует на боевую службу в Индийский океан. Отдать все положенные почести и отсалютовать флагами.

— Есть отдать все положенные почести и отсалютовать флагами – ответил Гусаченко и рванулся выполнять команду.

— Дай мне посмотреть – толкали друг друга, два штурманских старшины, находившиеся у «Визира» левого борта и разглядывавшие пляж с отдыхающими. Вернее не разглядывающими, а смотрел в «Визир» с его многократным увеличением только один, а второй стоял рядом и жалобным голосом просил дать ему посмотреть на девушек, хоть одним глазком.

— Ты видел, как она встала в купальнике, как вытянулась вверх, как выгнула спинку и помахала нам ручкой? – в восторге кричал первый, не отрываясь от «Визира».

— Чего же я увижу, коли ты Коля от визира не отходишь? – чуть не плача, пытался оттеснить своего друга от «Визира» левого борта второй старшина.

— Возьми у сигнальных бинокль, и посмотри.

— Не дадут, там Барамидзе старшина вахты. У них сейчас строго. На боевой два бинокля у них пропали. Так они теперь никому не дают. А пропажу за свой счет покупают. Бычок (командир боевой части — слэнг) лютует.

— По левому борту встать к борту! – послышалась команда вахтенного офицера — горнист играть захождение, сигнальщики поднять сигнал «желаем счастливого плавания» – буки, эхо, слово» на правом гафеле до места! – метался вахтенных офицер по ходовой рубке.

— Есть «желаем счастливого плавания – буки, эхо, слово» на правом гафеле до места» – ответили сигнальщики.

С верхней палубы послышались заунывные сигналы горна, выводившего медленную, но красивую мелодию.

Поправив на рукаве кителя красно-бело-красную повязку и придерживая левой рукой кортик, сверкнувший на солнце золотом, вахтенный офицер выскочил из ходовой рубки и встав по стойке смирно на выносе сигнального мостика, отдавал честь проходившему на выход из бухты кораблю на левом гафеле которого висели также разноцветные флаги.

— Буки, юла, слово – благодарю за добрые пожелания – шептали губы вахтенного офицера значение, поднятого на сторожевом корабле сигнала.

На сторожевом корабле раздалась команда:

— По левому борту, встать к борту.

И послышался встречный сигнал захождения горном. Вдоль палубы сторожевого корабля стояли по стойке смирно швартовые команды. Офицеры отдавали честь авианосцу.

Мимо «Бреста» красиво разрезая, почти спокойную волну, проходил красавец сторожевой корабль «Стерегущий». На гафелях красиво развевались флаги, приветствовавшие флагманский корабль. Красивые обводы хищные корабля подчеркивали его законченность. Недаром в справочниках НАТО он числиться, как «Леопард».

На сигнальном мостике сторожевого корабля отдавали честь, стоявшие рядом, в фуражках и в темно-синих кителях командир корабля и вахтенный офицер.

— Красиво идет – услышал вахтенный офицер фразу, сказанную рядом голосом командира.

Он скосил глаза и увидел, стоявшего рядом командира авианосца капитана 1 ранга Гиоева и в голубом летном комбинезоне и тоже отдававшего честь, проходившему мимо кораблю.

Вдруг по корабельной трансляции на «Бресте», по верхней палубе включилась мелодия «Прощание славянки», берущая за душу.

— Молодцы трансляторщики, вовремя среагировали – сказал Гусаченко командир.

Гусаченко выдохнул воздух. Ему казалось, что командир его будет ругать, а здесь вроде даже похвалили.

— Вольно – спустя некоторое время, скомандовал командир корабля, когда корма сторожевого корабля миновала срез носа авианосца.

— Вольно — громко отрепетовал команду командира вахтенный офицер – сигнальщики. Сигнал долой.

Сразу же выключилась мелодия «прощание славянки» на верхней палубе.

Было видно, как заскользили вниз флаги, по хорошо смазанным тросам. Раздалось двойное пиканье горна, дававшего сигнал «Отбой предыдущей команды».

С СКРа замелькал прожектор.

Гусаченко хорошо знавший азбуку Морзе читал вслух:

— Командиру Бреста. Благодарю за прощание славянки и проводы. Командир.

Командир корабля удовлетворенно улыбнулся.

Минут через десять сторожевой корабль миновал боновые ворота, обменялся сигналами с постом НИС и начал медленно таять в дымке, стоявшей над Японским морем.

Офицеры и матросы, стоявшие вдоль борта, где их застала команда «встать к борту», побежали на левый борт любоваться красотами дальневосточной природы.

— Товарищ командир, вам телеграмма ЗАС – доложил вошедший в ходовую рубку мичман Орленко.

— Давай ее сюда. Посмотрим, что плохого нам пишут еще, чтобы испортить на весь день, настроение и аппетит  – приказал командир корабля, усаживаясь в свое кресло.

Старшина экспедиторов достал из портфеля, висевшего через плечо красную папку, на которой было написано красивыми буквами «Командир корабля» и протянул командиру корабля лист телеграммы.

Командир взял ее в руки, посмотрел на экспедитора и только потом внимательно прочитал. Минуту молчал и просто смотрел в иллюминатор, потом нахмурился, еще раз прочитал, и только потом приказал мичману:

— Давайте-ка любезный, я распишусь за нее, а через час зайдете за ней в каюту и заберете.

Он расписался в журнале, протянутом ему экспедитором, достал из своего походного стола папку, положил в нее телеграмму и нахмурившись пошел к выходу из ходовой рубки.

Перед тяжелой дверью, он остановился и повернувшись к вахтенному офицеру приказал:

— Вызовите ко мне Гусаченко в каюту командира БЧ-4. Да не по трансляции, не надо беспокоить никого лишний раз – сказал командир, увидев, что вахтенный офицер направился к корабельной трансляции – отправьте рассыльного.

За командиром корабля захлопнулась дверь. Присутствовавшие в ходовой рубке, переглянулись.

— Орленко, что в телеграмме. Колись – спросил Гусаченко старшине команды экспедиторов.

— Товарищ капитан-лейтенант телеграмма адресована командиру корабля и вам я не имею права сказать, что в ней.

— А ты Славик не говори, что в ней, только намекни. Я все же не посторонний человек, а вахтенный офицер корабля. Ты же знаешь, что Асланбеков мой друг и как я понял, телеграмма ЗАС касается его лично.

Орленко вздохнул и тихо сказал:

— Связь у нас с КП флота не очень хорошая. Вот начальник связи флота, требует от командира корабля навести порядок.

— Ладно, иди – махнул рукой вахтенный офицер, и вздохнув подозвал к себе рассыльного, — Мурашов бегом в каюту командира БЧ-4 и передай командиру БЧ-4, что его командир корабля вызывает к себе и пусть прежде чем идти к командиру, мне на ходовой позвонит. Я жду его звонка. Понял?

— Так точно. Все понял, товарищ капитан–лейтенант. Есть передать капитан-лейтенанту Асланбекову, чтобы прежде чем идти к командиру позвонил вам – рассыльный приложил руку к темно-синему берету.

За рассыльным и старшиной команды экспедиторов со специфическим металлическим звуком хлопнула тяжелая дверь ходовой рубки, раздался звук обтягивающихся задраек. Удовлетворенный Кузьма Гусаченко пошел к «Визиру», где резвились два штурманских старшины, посмотреть порядок на полетной палубе.

Было воскресенье, и экипаж отдыхал в основном на полетной палубе. Планировались мероприятия по перетягиванию каната. Натягивались канаты боксерского ринга, укладывались маты борцовского ковра.

Мансур составил планы на понедельник, откорректировал журнал боевой подготовки и послушав немного музыку из установленного в каюте магнитофона, выключил его и отправился в каюту напротив начальника химической службы.

Он, постучав и не услышав ответа, зашел в каюту соседа. Сергей Огнинский мучал гитару с одной струной и тихо напевал:

На прощанье шаль с каймою

Ты узлом на мне стяни,

Как концы её, с тобою

Мы сходились в эти дни.

Сергей поднял голову, посмотрел на вошедшего в каюту Мансура, а потом снова опустил глаза к гитаре, продолжил свою песню:

Кто-то мне судьбу предскажет,

Кто-то завтра милый мой

На груди моей развяжет

Узел, стянутый тобой.

— Сергей, чего с тобой? Ты чего так грустишь? – спросил Мансур, присаживаясь на кресло, стоявшее у стола.

Но Сергей не ответил и продолжил свою грустную песню:

Мой костер в тумане светит,

Искры гаснут на лету,

Ночью нас никто не встретит,

Мы простимся на мосту.

Ночью нас никто не встретит,

Мы простимся на мосту.

И только пропев, заключительные аккорды, посмотрел на Мансура и слегка склонив голову в сторону с улыбкой:

— Ты что-то сказал Мансурчик?

— Хватит грустить – улыбнулся Мансур – давай лучше в шеш-беш сыграем – и показал рукой на лежавшие на столе нарды.

Внезапно в дверь раздался громкий стук и она раскрылась. В полуоткрытой  двери появилась улыбающееся лицо рассыльного, в хорошо выглаженной белой робе, темно-синем берете и красно-бело-красной повязкой на рукаве. Увидев командира БЧ-4, рассыльный еще больше просиял и спросив разрешения вошел в каюту. В каюте, он принял стойку смирно и обратился к командиру БЧ-4:

— Товарищ капитан-лейтенант, вас вызывает к себе командир корабля.

— Видишь Мансур, тебе даже флотская мудрость не помогла. Если хочешь жить в уюте – отдыхай в чужой каюте. Даже у меня тебя нашли – сказал заулыбавшийся начальник химической службы.

— Да уж – согласился с ним Мансур – далеко пришлось идти искать — больше ничего мне не передавали?

— Вахтенный офицер капитан-лейтенант Гусаченко попросил вас позвонить ему, прежде, чем вы пойдете к командиру корабля.

— Вот это уже интересно – сказал, вставая Мансур и направляясь на выход.

Рассыльный, попросив разрешения, исчез за дверью.

— Чего в каюте сидишь Сережа? Иди прогуляйся на верхнюю палубу.

— Мне сейчас в салон флагмана идти контролировать порядок – совсем чем-то расстроенный сказал начхим и немного подумав, добавил, положив гитару на свою койку — хорошо хоть Аляску продали, а то бы нас загнали туда наверняка.

Мансур в своей каюте сел в кресло, взяв руки трубку телефона, и позвонил Кузьме Гусаченко в ходовую рубку.

— Вахтенный офицер капитан-лейтенант Гусаченко слушает вас – раздался знакомый голос.

— Кузьма это Мансур, что ты хотел?

— А Мансур. Тебя командир вызывает. Ему пришла телеграмма ЗАС, он чего-то расстроился и приказал вызвать тебя. Орленко сказал, что что-mо связанное с периодическими перебоями связи с КП Тихоокеанского флота.

Мансур вздохнул, попытался что-то объяснить, но Кузьма его опередил:

— Мансур не надо. Оставь подробности для командира корабля и начальника связи флота. А мы с тобой лучше вечером погуляем километры, поглотаем молекулы дальневосточного кислорода на ВП и поговорим о чем-нибудь хорошем. Хорошо?

— Хорошо — сказал Мансур и взяв черную пилотку, блокнот для записей и ручку отправился к командиру корабля.

Связь с КП флота, после прихода на борт штаба эскадры была действительно более чем никчемная. Постоянно пропадали каналы телефонной и буквопечатающей связи. Каждый день в сводках по связи, принимаемых по специальному защищенному специальными средствами факсимильному каналу начальник связи флота указывал «Бресту» на недостаточную подготовку расчётов, к обеспечению связи с Узлом связи флота. Эта связь стала ежедневной головной болью дежурных по связи и командира БЧ-4. Начальник связи эскадры на ежедневных докладах дежурных по связи неоднократно выражал неудовольствие связью с КП флота.

Мансур с командирами дивизионов и старшим инженером боевой части неоднократно пытался разобраться в сути проблеме. Они обходили корабль, проверяли сопротивление изоляции КВ антенн, проверяли систему помехозащиты. Все было нормально. В конце концов, они все вместе пришли к выводу, что во всем виновато распространение радиоволн. В диапазоне КВ, в котором от них требовали держать связь на расстоянии пятьдесят  километров, которые разделяли авианосец, стоявший в заливе Стрелок, и приемный радиоцентр были самыми неудобными для связи. Если бы связь должна была идти только по морю это было бы нормально. Но канал связи проходил как раз по пересеченной островами, скалами, горами берегу и лишь отдельным участкам моря, что делало связь поверхностной волной в КВ диапазоне неустойчивой. Поверхностная волна в результате рассеиваний была слабой, и не всегда хватало мощности, а ионосферная волна просто проскакивала дальше Владивостока, и узел связи попадал как бы в мертвую зону. Причем, что было интересно, что корабль принимал работу узла связи нормально, так как передающий центр флота «Импульс» располагался поблизости от залива Стрелок в тайге, а приемный центр флота располагался, как раз на таком неудобном для связи на КВ расстоянии. Узел связи периодически не слышал радиопередатчиков «Бреста» в диапазоне КВ.

Ежедневно начальник связи флота приказывал в своих телеграммах привести радиопередатчики в порядок, замерить сопротивление изоляции антенн, проверить и привести в нормальное состояние систему помехозащиты авианосца.

Кто-то из знатоков с узла связи вложил в уста начальнику связи, что связь периодически с «Брестом» отсутствует потому, что на «Бресте» передающие антенны якобы во время полетов заваливают в горизонтальное положение. И теперь с Узла связи всячески раскручивали это предположение. Мансур и его помощники проверили и его, но ничего предосудительного выявлено не было, так как связь, что на заваленные, что на вертикально стоявшие антенны, шла одинаково плохо.

— Товарищ командир. Разрешите войти – спросил Мансур командира корабля, прикладывая руку к пилотке – капитан лейтенант Асланбеков. По вашему приказанию прибыл.

Командир сидел за своим столом и пил ароматно пахнувший чай.

Сам командир был с Кавказа из Северной Осетии и видимо оттуда ему постоянно присылали различные травяные сборы чая и приправы.

Мансур сам был кавказцем из Дагестана и в каюте командира, ему чем-то пахнуло родным, своим кавказским.

Командир прихлебнул чай, потом рукой предложил Мансуру сесть на диван, за журнальный столик, стоявший у входа:

— Садитесь Мансур Умарханович. Чаю хотите?

— Спасибо товарищ командир, он так ароматно пахнет кавказскими травами, что не рискну отказаться.

Командир нажал на кнопку вызова вестового и когда тот через пару секунд появился в дверях, приказал:

— Командиру БЧ-4 стакан чаю с хорошей кавказской заваркой и печенья.

Вестовой исчез и командир, видимо посчитав, что официальная часть выполнена, отставил свой стакан в сторону и взял в руки телеграмму ЗАС, лежавшую на столе:

— Мансур Умарханович получена сегодня телеграмма ЗАС от начальника связи флота. Жалуется на вас, что связь  у вас пропадает периодически. Узел связи замучался с вами, вернее с нами. Пишет, что вы работаете, на заваленные для полетов антенны и это постоянно приводит к срывам связи. Что скажите?

— Товарищ командир – после некоторого раздумья ответил Мансур – в наших руководящих документах записано, что каждый корреспондент отвечает за свой прием. Это для поиска ответственного и виновного в пропадании связи. Мы принимаем нормально сигналы узла связи, и к работе передающего центра флота у нас претензий нет. Узел связи флота нас принимает периодически плохо. КВ канал – это канал с переменными параметрами и за его поддержанием необходимо следить постоянно и реагировать на малейшие изменения ионосферы и тропосферы.

— Мансур Умарханович не надо меня убивать вашей терминологией.

— Понял, товарищ командир, не буду. Реакция на изменения, происходящие в среде распространения в том, что надо подбирать и менять чаще частоты на те, где есть прохождение радиоволн. Для контроля флот передает во всем диапазоне контрольно-маркерные сигналы, называемые условно КМС. Мы их принимаем и отправляем им данные по прохождению. На основе анализа наших данных узел связи подбирает свои частоты. Если это делать правильно и регулярно, то связь должна быть. Но это необходимо делать постоянно, а узел бывает по десять часов, не меняет свои частоты и не реагирует на наши телеграммы.  Видимо структура узла связи флота очень сложная и плохо построено взаимодействие подразделений. Подразделения у них разбросаны в различных местах и они просто не успевают своевременно реагировать на изменяющуюся обстановку по связи. Самое простое — это свалить на нас свою проблему, а вот разобраться в ней наверно сложно и что-то сделать у себя.

— А ты Мансур твердо уверен, что проблема не наша?

— Уверен – сказал Мансур, беря в руку стакан чаю, принесенный вестовым, с красивым позолоченным подстаканником с георгиевское лентой, обвивающей его и славянской вязью надписью «Брест», поставленным на блюдечке на журнальный столик вместе с хрустальной вазочкой, где красиво было уложено печенье.

– Хотя связь, как палка  всегда о двух концах и в ее отсутствии виноватый, всегда есть, но обе стороны опять же согласно наших документов должны стремиться к ее установлению и поддержанию. И только тогда она будет.

— А я о чем говорю – отпил чай из своего стакана командир корабля, нахмурив брови – наверно неправильно было бы говорить им, что у нас все нормально, это вы дураки береговые, смотрите и ищите все проблемы у себя.

— Надо мне ехать во Владивосток и разговаривать лично с начальником связи. С начальником связи эскадры капитаном 1 ранга Босаевым проблему решить не удается. Он кивает нам на старый крейсер «Адмирал Спиридов», который стоит у причала и имеет нормальную связь. Но у него связь по проводным каналам, а им чего дергаться?

— А у тебя Мансур Умарханович есть предложения, чтобы ему доложить? Просто так ехать наверно неразумно? Нужны конкретные предложения, как сделать так чтобы связь была  – отпил чаю командир.

Мансур о чем-то подумал, улыбнулся, отпив чаю, откусил печенья, прожевал и сказал:

— Есть предложение товарищ командир. Они простые, но нам решить самостоятельно их невозможно. Требуется их решение и их силы. Даже эскадра не может их решить без флота. Первое надо заводить к нам на бочку проводные каналы связи. Тогда мы будем находиться со «Спиридовым» в одинаковых условиях. Можно поставить ретранслятор на самую высокую точку района гору Иосифа, которая от нас видна визуально и далее работать по радиорелейным каналам. Или разрешить нам работать по каналам космической связи. Но флот нам запретил это делать, так как у них все станции космической связи заняты с другими кораблями. А так мы просто в базе выбиваем ресурсы своих КВ передатчиков, которые нам понадобятся, когда мы пойдем в море. Для таких расстояний это просто неразумно.

— Вот видишь Мансур, подумал немного и предложение у тебя есть толковые. Надо продумать еще раз и предложить начальнику связи. Попробуй его убедить.

— Это, товарищ командир, мы вместе с комдивами и старшим инженером уже думали и анализировали. Пробовали работать и на заваленные антенны и на не заваленные. Результат один – плохой. Вы сами говорили и учили нас, что если система не работает, то надо ее менять или видоизменять.

— Говорил. Если бы мы это не делали, то дальше Босфора и не уплыли бы. Усвоили однако, мои рассуждения. Скажешь еще начальнику связи флота, что командир виноват, в том, что связи нет.

— Никак нет, товарищ командир, плохого про вас не скажу.

— Завтра же бери мой уазик. Я дам команду. И на нем поезжай во Владивосток. Убеждай своего начальника по специальности в реализации и возможности твоих предложений. Но так, как есть продолжаться не может? Меня предупредили по телефону, что следующая телеграмма будет за подписью начальника штаба флота, где мне поставят на вид нераспорядительность по вопросам связи, а вас банально накажут. А мне это не надо. Мне должность хорошую предложили адмиральскую. Да и вам тоже. Кто у вас в академию собрался в этом году?

— Капитан-лейтенант Миша Колбасный.

— Мы же его не хотим тоже подводить. И потом, по результатам перехода и боевой службы я представил всех вас к правительственным наградам. Могут не пропустить.

Мансур не рискнул командира расспрашивать подробности и только ответил:

— Принято товарищ командир. Еду. Сделаю все, что смогу. Спасибо за УАЗик, а то бы пришлось на автобусе или на перекладных добираться.

— А ты Мансур Умарханович нужен мне здесь на корабле и для меня тоже важно, чтобы мой командир БЧ-4 не болтался сутками, непонятно где, а решил все свои вопросы и поскорее вернулся на корабль. И тебе еще задание, как говорят не по окладу, а по моей          личной просьбе. На обратном пути заедешь в Большой камень. Это такой городок здесь недалеко и заберешь с гауптвахты нашего командира минно-торпедной группы БЧ-3 старшего лейтенанта Воронова.

— А что он там делает? И почему командир БЧ-3 не поедет?

Командир поставил стакан чаю на стол, немного скривил губы, но потом весьма спокойно сказал:

— У командира БЧ-3 погрузка спецбоезапаса завтра вечером. Ему надо все приготовить к этому действу. И хорошо, что хотя бы, что это командир минно-торпедной группы, а если бы командир минно-ракетной группы? Хотя чего хорошего? И тот и другой не хорошо  – махнул рукой командир – все плохо.

— Сделаю, заберу старшего лейтенанта Воронова с гауптвахты в Большом камне. Только непонятно, за что он там сидит? Что натворил?

— Если бы знать – усмехнулся командир — вот это узнаете и мне доложите потом. А так вроде он по долдаду командира БЧ-3 поехал в минно-торпедное управление, а вот как оказался в ресторане в Большом камне, который явно ему был не по дороге, это весьма странно. Комендатурой, задержан в ресторане, якобы в нетрезвом состоянии за драку  – слегка наклонил голову набок и усмехнулся командир – плохо, когда свой путь на флоте мы начинаем с гауптвахты. Это мы так начинаем строить отношение местных к нам и нашему кораблю. А вообще всё надо выяснить, что том и как. Возможно, что он и не при чем.

Мансур допил чай, поставил стакан на блюдце и встал:

— Разрешите идти товарищ командир?

Командир тоже встал, улыбнулся, как-то виновато и пожал руку Мансуру:

— Успехов тебе и нормально решить все свои и наши проблемы – он указал, на лежавший, на его столе листок телеграммы ЗАС – и про Воронова не забудь. Желательно все же чтобы шума не было в масштабе флота.

— Не забуду. Сделаю все что можно — ответил уже  в дверях Мансур.

Что Мансуру нравилось в командире корабля, так это то, что никогда не принимал скоропалительных решений, а всегда старался докопаться до сути проблемы, найти ее и решить. Его спокойствие в самых сложных моментах всегда восхищало Мансура. Что, что, а взрывчатый характер или как говорили кавказский характер Мансура, порой приносил ему проблемы. Командир, хотя и тоже был кавказцем, совсем другой, более мягкий, более податливый и в тоже время крепкий и настойчивый, когда это было необходимо. По вечерам, обдумывая свои недостатки и проступки, Мансур, каждый раз давал себе слово, брать пример с Гиоева, вести себя так, как ведет он. Каждый раз, встречаясь с командиром, он удивлялся его тактичности, интеллигентности, умению вести так, чтобы виновный сам почувствовал себя виновным и понял свои ошибки. Он восхищался им и его поведением. Хотя командир был таким же, по сути кавказцем, чем Мансур гордился внутренне. Командира все же уважали за его поведение и спокойствие и офицеры и мичмана и старшины и матросы.

По прибытию в каюту Мансур приказал дежурному по связи вызвать к себе командиров дивизионов и старшего инженера.

Через минут десять в каюте собрались командиры дивизионов капитан-лейтенанты Гвезденко и Колбасный и старший инженер БЧ-4 старший лейтенант Бурыкин. Все уселись в ряд на диване и вопросительно смотрели на Мансура.

Мансур сидел в кресле напротив них и задумчиво молчал.

— В чем проблема Мансур Умарханович? – не выдержав, спросил Миша Колбасный.

Мансур еще подумав, развел руки и вздохнув ответил:

— Проблема та же, о которой мы с вами говорили и вчера и позавчера и даже сегодня утром. С флота написали и прислали телегу на имя командира из-за периодических перебоев связи. В отсутствии телефонной и буквопечатающей связи естественно виноваты мы с вами. Никто разбираться не хочет. Следующая телеграмма будет с наказаниями за подписью начальника штаба флота. Командир сказал, что не хочет этого. Я тоже не хочу подводить нашего командира и всех нас. Могут быть крупные проблемы.

— Меньше группы не дадут, дальше ТОФа не пошлют. Хорошо, что Аляску продали – философски пошутил Женя Гвезденко – а как же основной принцип связи, что каждый корреспондент отвечает за свой прием? Ведь у нас связь не дергается? Это их прием ни к черту. Пусть занимаются.

Мансур опять усмехнулся:

— Вот они и валят на наши радиопередатчики, нашу систему помехозащиты.

— У нас система помехозащиты лучшая на флоте – тихо ответил Миша Колбасный.

— Когда будут наказывать за отсутствие связи, в этом никто не будет разбираться. Лучшая или худшая? Им наплевать – с возмущением заметил старший инженер, закрыв свой блокнот — но мы все оторванные помехозащитные перемычки приварили. Механикам «Аргон» привезли и они всё приварили. Я все лично обошел и проверил. При чём здесь система помехозащиты корабля?

Мансур посмотрел на него и задумчиво ответил:

— Завтра с утра я еду к начальнику связи по этому вопросу, что сказать и предложить?

Все замолчали, раздумывая, какой лучше дать ответ. Наконец Миша Колбасный, как самый старший и опытный спросил:

— А вы, что думаете Мансур Умарханович?

— На мой взгляд, у нас три варианта поддержания нормальной связи. Первое – это заводка проводных линий на нашу бочку и далее связь по проводной связи через узел связи Приморской флотилии. Второй — установка радиорелейных ретранслятора на Иосифе — самой высокой горе с подводкой туда проводных каналов связи с флотилии и третье — это разрешить для связи использовать нашу космическую станцию связи. Больше я ничего не вижу, если держать эти каналы связи, то так и будет дергаться связь.

— Правильно – сказал Женя Гвезденко – другого просто нет. КВ канал с переменными параметрами не способен длительное время обеспечивать связь без смены частот и реакции на изменение условий распространения поверхностной волной. Бьем ресурс своих радиопередатчиков. Во имя чего?

— А что вы думаете по использованию наших передатчиков КВ? – спросил Мансур, задумчиво глядя на Колбасного.

— Для расстояний в пятьдесят километров по местности с разными параметрами распространения – суша-море. Это самое плохое, что можно было придумать. Наши передатчики хорошо работали и в Индийском океане, в Атлантике и уже здесь в Тихом океане. У нас только благодарности от начальника связи ВМФ – сказал, подумав Миша Колбасный.

— Только если будете у начальника связи, нельзя оправдываться. Оборона должна быть активной и решительной. Начальник связи любит, когда ему все преподносят фактическими цифрами и обосновывают. Нам надо сделать анализ распространения радиоволн и прохождения контрольно-маркерных сигналов за последние сутки и на фоне ее показать по времени подбор приемных частот узлом связи – проговорил, глядя в глаза Мансуру  старший инженер – я подготовлю этот анализ, и мы его красиво вам нарисуем. А вот как его вы сумеете доложить начальнику связи, это уже ваш вопрос Мансур Умарханович.

— Я помогу сделать это анализ инженеру. Там будет видно наглядно – сказал Миша Колбасный.

— Тогда решение принимается – захлопнул свой блокнот Мансур – завтра в шесть утра я схожу на первом баркасе. К этому времени должен быть готов анализ, о котором мы говорили с вами. Женя – Мансур обратился к своему однокашнику Жене Гвезденко – ты все же займись связью, чтобы завтра меньше было претензий с стороны узла связи.

— Так что нам подбирать ему и его приемные частоты? — с усмешкой спросил Гвезденко

Мансур знал, что каждый корреспондент  в КВ диапазоне подбирает себя частоты сам. для этого передаются контрольно-маркерные сигналы, работает система наклонного зондирования ионосферы.

— Мы каждый полчаса передаем им результаты прослушивания КМС и приема НЗИ — сказал, как бы угоадав мысли Мансура Колбасный.

— Сегодня надо подбирать и предлагать им и их прием – сказал голосом, не допускающим возражений Мансур – совещание закончено. Вечером жду вас с анализом подбора частот узлом связи.

Все встали и вышли из каюты командира БЧ-4. Мансур еще посидел и потом пошел к командиру БЧ-3 старшему лейтенанту Джингалиеву решить вопрос по Воронову и узнать подробности.

Командир БЧ-3 Джингалиев Ринат Мурадович боксировал с начальником химической службы Сергеем Огнинским. С упоением они лупили друг друга, и от серьезных травм их лица все же в какой-то степени спасали боксерские перчатки. Судил поединок командир БЧ-5 Пономарев Владимир Михайлович. Он чуть не падал от смеха, настолько действительно это выглядело смешно.

— Что тут происходит? – спросил изумленный Мансур.

Удары сыпались то в одну, то в другую стороны. Оба противника уступать не хотели

Пономарев, когда противники крепко сходились, все же вмешивался в поединок и разводил их в разные стороны.

— Может быть, хватит? – спрашивал он у обоих каждый раз.

— Ни за что – раздавалось выкрики с обеих сторон и соперники снова сходились в схватке.

Мансур стоял в дверях, так как каюта командира БЧ-3 была слишком узкой, чтобы пройти куда-то вглубь, а весь проход занимали боксирующие и их судья.

— Эй, на бронепоезде, что произошло? – еще раз спросил Мансур – вы, что с ума сошли? Прекращайте немедленно. Ну ладно Огнинский химик – это как диагноз, а ты Ринат все же умный человек, минер от бога – пытался усовестить бьющихся Мансур.

— Мансур, ты аккуратнее с химиком, а то и на тебя наденет перчатки и набьет физиономию – умирал со смеха Пономарев.

Внезапно за  спиной Мансура раскрылась дверь, и он скорее почувствовал, чем увидел присутствие сзади замполита.

— Что тут происходит товарищи офицеры? – строго спросил замполит – а ну прекратить. Командир БЧ-5 вы старший по нарисовавшемуся безобразию, составить список нарушителей и мне его нас стол через пятнадцать минут. Каждому из вас персональное задание дам и проверю – законспектировать полностью работу «Государство и революция» нашего вождя Владимира Ильича Ленина. Конспекты тоже мне на стол к вечеру – он посмотрел на часы – к 23 часам. Все поняли? И вас Мансур Умарханович, это тоже касается – обратился он к Мансуру, увидев его улыбающееся лицо.

— Товарищ капитан 2 ранга, а я при чем? Я только зашел, спросите у командира БЧ-5 – возмутился Мансур.

— А чтобы зубы мне не скалил, когда я произвожу разбор полетов. Законспектируете и все прощу, а нет — пеняйте на себя. Опробую на вас всех, силу партийной дубинки, и обрушу со всей пролетарской ненавистью ее на ваши неразумные головы. Вишь ли. Им делать больше нечего, как бить друг другу рожи. У них личный состав, как сироты брошенный, где-то по углам сидит, кто-то злостно нарушает корабельный распорядок и правила. Комсомольцы никем не озадаченные сидят на бритве, свесив ноги в опасную сторону. А они здесь уповают на ливрах и бьют в бубен как будто им делать больше нечего, как бить друг другу морды. А враг наш не дремлет — замполит поднял вверх указательный палец левой руки — враг видит, через какое место и через кого можно к нам проникнуть.

— Олег Николаевич —  сказал, наконец, подавив в себе смех, командир БЧ-5 – это я виноват во всем. Это я обучаю их основным приемам и правилам бокса. У нас суббота и воскресенье на носу. А там запланированы вами спортивные соревнования по боксу и борьбе. По борьбе вы у нас непререкаемый авторитет, а по боксу, вы назначили меня. Вот я и готовлю себе помощников – судей. А как иначе их подготовить? Вот и объясняю.

— Так выходит это не драка?

— Нет, конечно, упаси Господь. Это обучение моих будущих помощников – продолжал убедительно разъяснять ситуацию замполиту, старший механик.

— А ну тогда нормально. Что же вы Владимир Михайлович мне все сразу доходчиво и понятливо не разъяснили? Я бы понял, вник, прочувствовал. А так ерунда получилась.

— Вы все правильно поняли, когда увидели. А что вы еще могли подумать? Это я виноват во всем и готов за это положить вам конспект на стол с полностью законспектированной работой «Государство и революция» прямо сейчас.

Начхим у которого никогда не было конспектов с завистью посмотрел на командира БЧ-5. Он не конспектировал вождей по принципиальным соображениям.

— Пойдемте. Посмотрим – согласился замполит и вышел из каюты. За ним подмигнув остающимся, пошел командир БЧ-5.

— Снимайте перчатки – строго сказал Мансур и зашел в каюту.

Они протянули ему руки в перчатках, и он начал расшнуровывать командиру БЧ-3.

— Ринат, я завтра еду во Владик, к начальнику связи флота. На обратном пути, командир приказал заехать в Большой камень и забрать твоего Воронова с гауптвахты. Ты в курсе?

Ринат посмотрел на заинтересовавшегося Огнинского и ответил:

— Да в курсе уже, командир вызвал. Я бы поехал сам, но у меня завтра днем погрузка спецбоезапаса. А я не имею права отлучаться с корабля.

— А что там у нас с Вороновым? – заинтересовался Огнинский, разматывая бинты с рук.

— Ничего Сергей все нормально – ответили в унисон командир БЧ-3 и БЧ-4.

— Эх. Сговорились подлые твари, против начальника химической службы. Не хотите меня порадовать интересной историей? Значит так Мансур. Мне за молчание будь добр доставить сюда две бутылки советского шампанского. И с тебя Ринат тоже минимум две.

Ринат и Мансур переглянулись и дружно рассмеялись.

— Две бутылки, так две – согласился Мансур.

— Нет, ты не понял Мансур две с тебя и две с Рината.

— Но я же не еду во Владик – удивился Ринат — откуда я возьму бутылки, если я на берег пока ещё не сходил.

— Это даже хорошо, что не едешь и не сходил. Но зато едет твой друг Мансур. Он и привезет тебе две бутылки, которые ты отдашь мне – простодушно заявил  начхим.

— Значит мне надо вести четыре бутылки? — спросил рассмеявшись Мансур.

Глаза его сверкали.

— Значит четыре и ни бутылкой меньше – согласился начхим.

— Мансурчик вези этому супостату и на мою долю – вздохнул Ринат.

Вечером в каюту Мансура пришли с расчётами и бумагами оба командира дивизиона и старший инженер. Они разложили красиво нарисованные таблицы на столе Мансура.

— Вот здесь данные прохождения КМС, а здесь частоты, которые подбирал себе для приема Узел связи – пояснял таблицы старший инженер.

— Понятно, а связи и не должно быть при таком отношении к частотам и нашему анализу – резюмировал Мансур.

Он аккуратно сложил листочки и положил их в кожаную папку.

— Сделаю, все что могу. Но не все зависит от меня – он усмехнулся – в подобной обстановке, не все зависит от доказательств. Если они упрутся, и будут защищать свой мундир, то сделать с ними нельзя ничего. Даже сдвинуть с места.

— Ты доложи, а там пусть будет, как будет – предложил Миша Колбасный – если будет полный отказ от наших предложений, то будем думать, что нам предпринять далее – усмехнулся он.

— Главное держи марку командира БЧ-4 авианосца. Не роняй себя. Не унижайся – инструктировал Мансура Женя Гвезденко – никто из этих, даже самых заслуженных связистов, до сих пор не командовал боевой частью связи авианосца, не сидел за пультом первого автоматизированного комплекса связи и  даже не представляет себя, что это такое и как делается.

— Ну, ты загнул – усмехнулся Мансур – первый комплекс на «Азове».

— Так «Азов» то н Северном флоте, а здесь пока ничего нет.

На причале Мансура ждал командирский УАЗик. Он сел и поехал во Владивосток.

С прибытием авианосца на Тихоокеанский флот командиру были выделены штабом Тихоокеанского флота один УАЗ-469 для обеспечения нужд командира корабля, а для обеспечения экипажа один автобус ГАЗ-651 для перевозки офицерского и мичманского состава в поселок Тихоокеанский от причалов и две машины ЗИЛ-150 для перевозки грузов в интересах нужд авианосца. Правда досужие языки говорили, что по штату на авианосец полагалась две «Волги» для командира и замполита, УАЗ для старпома, два автобуса ЛАЗ 695 для перевозок офицеров и мичманов и два новых грузовых автомобиля КАМаз для грузовых перевозок. Но слухи ходили, что командование флотом забрало, пришедшие на флот автомобили и автобусы для своих нужд, а кораблю выделили уже бывшее в эксплуатации не один год старье. Так это или нет сегодня, сказать сложно.

С корабля были вынуждены, для постоянного обеспечения гаража, выделить нескольких шоферов-матросов, мичмана – начальника гаража  и организовать постоянное оперативное дежурство в гараже из числа мичманов корабля.

И они поехали. Мансур ехал во Владивосток первый раз. Вдоль дороги пробегали домики, перелески, вдалеке виднелись сопки, поросшие, как говорили местные аборигены кедрачом. Мансур с интересом разглядывал на новый для него мир дальнего востока, бурную рсастительность. Все было как в центральной России и только, появлявшиеся изредка бабочки махаоны, по размаху крыльев соизмеримые с птицами говорили, что это не центральная Россия.

Мансур погрустнел, ему вспомнился родной Кавказ. Вспомнились проводы в высшее военно-морское училище радиоэлектроники односельчанами. Вспомнились наказы отца, старейшин селения. И ему стало приятно. Он представил, что получит капитана 3 ранга и обязательно приедет в форме, в родное село проведать родителей. А чем он хуже Героя Советского Союза Магомеда Гаджиева, проживавшего в соседнем селе. Он, никому и никогда не говорил, что именно пример знаменитого земляка и привел его в военно-морское училище.

— Это артемовский поворот. Там аэропорт – показал ему шофер.

— А ты откуда знаешь? Ты местный что ли? — заинтересовался Мансур.

— Да я из Владивостока я здесь все знаю – заулыбался шофер – а вот набрали шоферов из неместных. Так Вовка Ремизов проехал артемовский поворот и увез дочь комбрига с внуком почти к Уссурийску. Хорошо, что бензин в обоих баках кончился и он встал, — усмехнулся матрос — а то бы его понесло аж до китайской границы. С дури, чего не сделаешь?

— А, что китайская граница здесь рядом? Так близко?

— От Уссурийска шестьдесят километров. Парню повезло, что был конец месяца и ему слил лишний бензин, проезжавший мимо шофер. Заодно и рассказал, что надо возвращаться теперь назад, аж до артемовского поворота и показал дорогу.

Пошли пригороды Владивостока. Город как город. Город на сопках.

— Вторую речку проезжаем – пояснил шофер

— А почему вторая речка?

— По счету так, дальше Первая речка. Вон там автовокзал, если придётся ехать автобусом, то будете приезжать туда – показал шофер куда-то направо.

— Интересные названия без названий – улыбнулся Мансур.

— Есть и с названиями. Например, река Радужная, ручей Тигровый, ручей Таежный. Это все здесь рядом.

— Вот Тихоокеанское военно-морское училище – показал матрос на промелькнувшие ворота с большими синими якорями – они бассейн построили недавно. Вон здание у КПП. Вот Океанский проспект, вот Партизанский проспект – показывал он, на уходившие куда-то вправо и терявшиеся в городских сопках большие проспекты.

— А это море? — показал Мансур на мелькнувшую между сопок синеву водной глади.

— Не, это Амурский залив. А там дальше спортивная гавань.

— А где же море?

— А море здесь везде и слева и справа и впереди. Это же полуостров. С той стороны Уссурийский залив, там остров Русский, а вот за ним уже Японское море.

— А сколько здесь до Тихаса километров?

— По прямой километров 50-60, а по берегу так на все сто потянет. Вот уже подъезжаем. Это памятник называется «И на Тихом океане свой закончили поход». А вот и штаб флота.

Перед Мансуром открылась красивая панорама огромной бухты. Вблизи, за большой площадью, были видны серые громады военных кораблей.

— Страшный, Стерегущий, Адмирал Эссен – шептали губы Мансура, узнававшего знакомые силуэты, сопровождавших кораблей.

— Это Байкал, это Балхаш – белые пароходы с синей каемочкой — показывал на гидрографические суда, стоявшие правее шофер – а там «Красный вымпел». Это наша «Тихоокеанская Аврора». Там музей на подводной лодке стоит на набережной. Сходите обязательно, если будет время.

Машина резко остановилась у больших металлических ворот за которым были видны высотные здания.

— Все приехали. Это штаб флота. Здесь стоянка я буду ждать вас здесь.

— Но если вы разрешите, то я сгоняю домой. Мать там заждалась – как-то по-детски улыбнулся матросик.

— А почему нет. Пусть едет – подумал Мансур и посмотрел на часы – быть здесь через два часа. Я раньше думаю, что не освобожусь. Сейчас двенадцать, значит в два часа быть здесь. Будем решать, где можно пообедать.

— Вы уж обедайте без меня. А я у мамы пообедаю. Ох какие борщи она делает – взахлеб рассказал матросик – а может вы у нас пообедаете?

— Нет, не беспокойся. Я о тебе думал, А я сам поем здесь в столовой – сказал Мансур и направился на КПП, увидев находившиеся в небольшой пристройке бюро пропусков.

Начальник связи Тихоокеанского флота контр-адмирал Озеров собрал экстренное совещание в своем кабинете начальников отделов управления связи и начальника узла связи флота.

Когда все вызванные собрались, он вошел в кабинет с Мансуром Асланбековым.

— Товарищи офицеры — скомандовал заместитель начальника связи.

Все присутствовавшие встали, оправляя тужурки.

— Товарищ офицеры – ответил контр-адмирал, проходя на свое место.

Черноволосый и смугловатый с узенькими черными усиками капитан-лейтенант встал рядом со стулом начальника связи флота.

Начальник связи достал свою тетрадь, открыл ее на нужной странице и немного помолчав начал совещание.

— Товарищи офицеры мы собрались по случаю прибытия к нам в управление командира БЧ-4 авианосца «Брест» капитан-лейтенанта Асланбекова Мансура Умархановича.

Все аккуратно записывали в свои тетради, разложенные на столе должность и данные Мансура.

— Вы все знаете, что Мансур Умарханович прибыл на своем корабле на Тихоокеанский флот. Нам предстоит с ним работать в дальнейшем и нам надо знать его в лицо. Он правильно сделал, что приехал к нам в управление для личного знакомства. Личное общение всегда лучше, чем заочное и по телефону. Надежнее и пользы больше. Хотя бы теперь знаю, с кем разговариваю, кого ругаю в случае необходимости. Коротко о прохождении службы. В 1972 году закончил ВВМУРЭ имени Попова, факультет радиосвязи. Службу проходил на кораблях Черноморского и Северного флотов. Был командиром группы ракетного крейсера, потом командиром БЧ-4 большого противолодочного корабля первого ранга. Закончил офицерские классы по специальности радиосвязь. Прошел обучение, как и все офицеры боевой части связи корабля в конструкторском бюро, разработавшим новый комплекс связи, установленный на авианосце. Учебу закончил на отлично, офицерские классы с отличием. Награжден, за освоение новой техники, правительственной наградой — медалью «За боевые заслуги». Член КПСС. Могу вас поздравить, что к нам на флот прибыл для прохождения службы грамотный офицер-связист. Теперь коротко о наших начальниках.

И он представил всех начальников по очереди. Офицеры вставали, при обращении адмирала. А Мансур записывал всех в свой блокнот.

— Теперь, когда официальная часть закончена, предлагаю офицеров высказать свое мнение об авианосце и связи с ним. У нас же есть претензии или наоборот их надо поощрить? Как вы считаете

Офицеры вставали в порядке номеров отделов и задавали вопросы Мансуру. Он отвечал быстро и грамотно. Последним задавал вопросы капитан 1 ранга Белый – начальник узла связи флота.

Он встал, одернул тужурку, прокашлялся в кулак. Пальцами закинул на затылок клок волос, прикрывающий лысину, и сразу стал задавать неудобные Мансуру вопросы:

— У нас с вами постоянно держаться для обеспечения штаба эскадры, находящегося у вас на борту, каналы буковопечатающей и телефонной специальной связи. Почему-то мы никак не находим с вами понимания, с точки поддержания этой связи. Каналы периодически пропадают, корабль не своевременно реагирует на пропадание каналов. Из-за этого в работе появляются недоговоренности и проблемы.

— Мансур Умарханович, что вы скажите? – спросил контр-адмирал.

Мансур одернул тужурку, выпустил воздух и вспомнив пожелания старшего лейтенанта Бурыкина ответил:

— А разрешите я задам вам вопрос уважаемый Семен Иванович. Какие частоты у нас дергаются больше всего, приемные или передающие?

— И те и другие – прозвучал короткий ответ – а вы что капитан-лейтенант меня экзаменуете?

Лоб капитана 1 ранга покрылся испариной, и он вытер выступивший пот платком.

— Никак нет товарищ капитан 1 ранга. Я задал этот вопрос потому, что одним из основных принципов связи является ответственность каждого корреспондента за свой прием. Так нас учили в училище и на классах.

— Правильно учили – перебил Мансура контр-адмирал – но что это меняет, если как мне доложили, что у вас передатчики неисправны, система помехозащиты в неудовлетворительном состоянии и вы работает неграмотно на заваленные для полетов антенны. Я правильно излагаю Семен Иванович? – он обратился к начальнику узла связи.

— Все правильно товарищ контр-адмирал и передатчики и система помехозащиты и антенны.

— Так что вы скажите нам  товарищ капитан-лейтенант?

— Я не буду оправдываться и что-то доказывать. Прошу по всем этим вопросам задать вопросы начальнику связи эскадры капитану 1 ранга Босаеву. Я утверждаю, что наши радиопередатчики все исправны, система помехозащиты находиться в удовлетворительном состоянии и антенны мы используем не заваливающиеся, а только с надстройки. Это мы стали делать сразу после получения претензий с узла связи. Результат то же.

— Чудес не бывает. Связи надежной и бесперебойной нет. А у вас все хорошо. И потом у капитан 1 ранга Босаева много претензий лично к вам – усмехнулся контр-адмирал – именно он и доложил мне о неудовлетворительном состоянии вашей системы помехозащиты.

Контр-адмирал потер правой рукой правое ухо и продолжил:

— Так что вы у себя разбирайтесь и приводите все в порядок.

Мансур сжал губы и кулаки, подавляя в себе желание, ответить грубо. Подумал, а как бы повел себя командир корабля в такой ситуации. Это успокоило его, и уже успокоившись спокойно ответил:

— Давайте товарищ контр-адмирал разберемся более конкретно. Если есть проблема, ее надо не заговаривать и не скрывать, а решать. Вот посмотрите:

Он вынул из папки, красиво нарисованные бумаги и стал раскладывать перед начальником  связи флота.

— Вот направление связи, где нам необходимо держать канал связи. Здесь узел связи, здесь приемный центр флота «Кентавр», здесь передающий центр флота «Импульс», здесь находиться наш корабль. Вы видите, что расстояние от корабля до приемного центра более 50 километров. Для КВ, это так называемая мертвая зона для связи, если посмотреть в учебники по распространению радиоволн. А здесь еще пересеченная местность суша в основном сопки и море, затем снова суша. Поверхностная волна затухает и не доходит, а ионосферная просто перескакивает. Все правильно?

Адмирал посмотрел на начальника узла связи, почесал затылок и улыбнувшись сказал:

— Вроде все правильно.

— Теперь передающее направление на корабль. Шестнадцать километров от корабля до передающего центра. Вот здесь поверхностной волны как раз хватает.

— Контора пишет —  тихо проговорил начальник узла, обращаясь за поддержкой к начальникам отделов.

Но они молчали и думали.

— То есть в нашем направлении, вопросов нет. Есть вопрос в направлении на узел связи. И здесь есть возможность для связи тропосферным распространением, то есть отражением сигнала от нижнего слоя тропосферы. Оно есть, но не постоянное для этих диапазонов. А значит, необходимо узлу связи своевременно реагировать на изменения условий распространения радиоволн. Для этого каждые полчаса мы передаем на узел связи, принятые на корабле контрольно-маркерные сигналы флота, каждые полчаса.

— И что? – спросил, устало контр-адмирал.

— Вот результаты прохождения КМС, принятые на корабле. А вот приемные частоты используемые узлом связи. Вы сами видите, что при таком подборе частот, связи быть просто не может – Мансур улыбнулся и пожал плечами – и потом пост ионосферной службы передающий и приемный центра на корабле рядом. Дежурный по связи сам оперативно с пульта комплекса связи вводит и приемные и передающие частоты, сам выбирает антенны для связи. Настраивает тракты связи. На узле это гораздо сложнее. Там подразделения разбросаны и не всегда могут оперативно работать.

— Что вы скажите товарищ начальник узла связи – спросил адмирал.

— Что, что? Товарищ адмирал – ответил весь потный начальник узла связи, пожимая плечами и вытирая пот с лысины – бумажки можно нарисовать любые. Связь от этого не улучшается. Я продолжаю настаивать, что надо проверять их радиопередатчики, их антенны и систему помехозащиты. Мы уже сталкивались с подобным, если помните. Ракетный крейсер «Хабаровск» стоял там же на рейде. Ситуация та же один в один. Проверили радиопередатчики ни к черту. Выхода почти нет. Система помехозщиты в таком состоянии, что своего приема почти нет и изоляторы антенны не чищены полгода, сопротивление изоляции антенн никакое. Разрешите мне лично проверить все эти изыскания, и я уверен, что не все так радужно, как докладывает нам здесь капитан-лейтенант. И потом «Адмирал Спиридов», несмотря на то, что у него старые средства связи, нормально держит каналы связи с Узлом связи из бухты Абрек. Это совсем рядом с нашим «Брестом».

— Оставьте мне здесь ваши выкладки и бумажки – сказал задумчиво Мансуру начальник узла связи – я на досуге подумаю над ними. А теперь скажите нам, какие у вас предложения для улучшения связи.

Мансур немного подумал и сказал:

— У нас три предложения. Но я не уверен, что их можно реализовать в кратчайшее время. Во-первых мы предлагаем завести нам проводные линии связи на бочку. Тогда мы с «Адмиралом Спиридовым» будем в одинаковых условиях. Если первое предложение по каким-то причинам сложно реализовать, то мы предлагаем установить на горе Иосифа – Мансур показал на карте где находиться гора Иосифа — радиорелейную станцию. Тогда мы сможем держать эти каналы и даже больше, если понадобится, при базировании в бухте Руднева. А как я понимаю наш причал еще не построен и нам ждать его минимум года три.

— Пять – семь лет минимум — поправил Мансура, начальник четвертого отдала капитан 1 ранга Синесвитенко – флот оказался не готов к вашему прибытию. А там у вас будет все и электроэнергия, вода, мазут, дизельное топливо и все каналы связи с берега. А пока извините. Так что вы предлагаете в третьих?

— В третьих я предлагаю разрешить временно работать по этим каналам через станцию космической связи. Вы нам это запретили. Но уверен, что каналы связи, будут  работать более устойчиво.

— Не разрешаю. Станции космической связи флота работают с полной загрузкой. Отработки делать будем по расписанию, а на постоянную работу ставить нельзя – сказал начальник связи, хлопнув по столу ручкой которую держал в руках – резюмирую результаты совещания. Вы Мансур Умарханович проверяете свои передатчики, антенны и систему помехозащиты корабля. Мы все же имеем подозрения, что не все у вас так нормально, как вы нам доложили. Для этого мы направим к вам, через неделю группу технического контроля флота и по ее результатам будем делать окончательные выводы. Радиорелейной станции на Иосифе не будет, как и проводной связи к вам на бочку. Будем выходить из положения тем, что имеем сегодня. Все вопросы есть? Нет? Все свободны.

Начальник узла связи хотел задать вопрос, но увидев недовольное лицо адмирала встал и пошел на выход.

— А пойдем ко мне мил человек в кабинет. Я тебя чаем угощу, Хорошим чаем тебе понравиться – взял Мансура под руку начальник третьего отдела капитан 1 ранга Федорчук.

И Мансур попрощавшись с адмиралом и его замом, оставшимся в кабинете рассматривать рисунки Мансура, направился к начальнику третьего отдела.

Чай оказался действительно замечательным. Мансур не заметил, как они выпили три стакана вместе с булочками, испеченными супругой капитана 1 ранга.

— Зови меня просто Богдан Дмитриевич. Будем без экивоков попросту. Ты сам откуда будешь?

— С Кавказа из Дагестана. Аварец я.

— Вижу что не калмык. Пойдем лучше обедать и возьмем с собой начальника первого отдела. Да вот и он – увидел в открывшуюся дверь капитана 1 ранга Ветвицкого, зовущего с собой в столовую.

Накормленный, прекрасным обедом, ровно в два часа Мансур вышел с КПП. На установленном месте уже стояла его машина, и шофер о чем-то оживленно болтал с другими шоферами, ждавшими своих начальников у черной «Волги». Увидев Мансура, он быстро попрощался с шоферами и побежал к своей  машине.

— Повидал своих? – спросил Мансур занимая место в машине.

— Да спасибо. Все нормально – ответил шофер, заводя УАЗик.

— А пообедал? Или надо заехать в столовую.

— Нет, не надо. Мама и вас приглашала на обед.

Мансур посмотрел на часы и сказал:

— Не успеем уже, а жаль. Нам еще надо шампанского купить и заехать на гауптвахту в Большой камень. И все успеть засветло. А потом, мне надо на последний ПСК и успеть на корабль. Успеем?

— Успеем — отвил матрос и машина взревев, направилась вверх на сопку.

Шампанское купили быстро. Шофер знал все магазины наперечет, где можно было это сделать. И машина направилась опять на шоссе Владивосток–Находка.

Часам к четырем въехали в Большой камень, Так как не знали куда ехать, спросили дорогу к комендатуре. Мансура удивило большое количество строек, проводившихся в городе и везде работали рабочие в черной форме с фамилиями на карманах и в черных шапочках с козырьком.

— Зэки строят – пояснил шофер.

— Первый раз вижу – сказал Мансур.

— А здесь много зон и их используют для строительства.

— Где то внизу мелькнули воды моря.

— Уссурийский залив – пояснил шофер —  а там внизу судостроительный или судоремонтный завод.

Мансур посмотрел налево и увидел краны, док и стоявшую в доке атомную подводную лодку.

— Как говорите фамилия офицера – спросил Мансура дежурный по комендатуре, открывая большой фолиант, лежавший на столе.

— Старший лейтенант Воронов Степан Георгиевич, войсковая часть 17452.

— Есть такой. Задержан вчера. Ужинал в ресторане Приморье и участвовал в драке с местными жителями. Сейчас находится на гауптвахте. Вы его забирать приехали?

— Да корабль уходит в море. У него погрузка боезапаса, Без него это никто не может сделать.

— Пройдите тогда к помощнику коменданта и решите вопрос с ним. Он как раз приехал – вежливо ответил, улыбнувшись старший лейтенант в армейской форме.

Мансур тяжело вздохнул. Ему очень не хотелось заходить к помощнику коменданту. НО он вспомнил слова напутствия командира. Дело есть дело, значит надо идти.

Он постучал в дверь с надписью помощник коменданта.

— Войдите — раздалось из-за двери.

— Разрешите – спросил Мансур и открыв дверь переступил через порог.

Комната была весьма большой и в дальнем конце у окна стоял стол за которым сидел армейский капитан в зеленом кителе и что-то писал.

— Капитан-лейтенант Умарханов с авианосца «Брест» разрешите обратиться.

— С самого «Бреста». Ну обращайтесь, раз вошли. Что могло привести представителя такого значимого для флота корабля к нам в захолустье?

— Вопрос мой простой, как белая простыня. У вас находиться на гауптвахте наш офицер старший лейтенант Воронов. Хотелось бы узнать, в чем он обвиняется?

— Банальная ресторанная драка и ничего более – капитан изучающе смотрел на Мансура.

— А подробнее можно. Может документы какие-нибудь есть? Рапорта или объяснительные?

— Да нет, мы с ним еще не разбирались. У нас своей работы полно. Нас вызвали – мы задержали. А здесь еще залетный. Сообщим в штаб флота и все. Комендант объявил ему трое суток ареста. Отсидит. Забирайте.

— А можно не сообщать в штаб флота? Может, решим полюбовно — спросил Мансур, изучающе посмотрев на капитана.

Красноватый с прожилками нос. Значит, любит выпить. Надо попробовать.

— Сложно решить полюбовно. Я сейчас узнаю, отправляли по нему что-нибудь уже или нет – он снял трубку телефона и набрал какой-то номер — Сергеев по этому старлею, вчерашнему из ресторана отправляли что-нибудь? Какому? Ну которого утром задержали.

— А что он делал в ресторане утром? – спросил Мансур капитана.

— Да подожди ты каплей. Сейчас ответят и выясним, могу я для тебя что-нибудь сделать или нет? Не отправляли, Сергеев говоришь. Коменданта нет и подписать некому? Давай эти бумаги все ко мне.

— Объясните товарищ капитан, что наш офицер делал в ресторане вчера утром. И что за драка в ресторане с утра. Вы же сами сказали, что утром.

— У нас ресторан с утра работает как столовая и он по его словам зашел перекусить. Ну а там двое местных парней разодрались между собой. Он и встрял их разнимать.

— Так за что его задержали тогда? Этих драчунов надо было задерживать – спросил, удивленный Мансур.

— Да я и сам толком не знаю. Те, кто его задерживали, сегодня отдыхают. А мне так со слов сказали, что все убежали, кроме него.

— И что нам надо сделать, чтобы его освободить. У них сегодня загрузка специального боезапаса. Без него никто не справится с этим.

— Да ладно не справиться. Спецбоезапас – это с красными головками?

— С красными это вы правильно определили. Так что мы можем сделать, чтобы я сейчас его увез на корабль? А вы здесь не поднимали шума.

Капитан скрести руки на столе, вздохнул, окинув Мансура взглядом.

— Что заканчивал капиталей?

— ВВМУРЭ имени Попова в Петергофе.

— Вот здорово, а я ВОКУ Кирова тоже в Петергофе. Не пересекались?

— Не знаю, возможно, в одно время учились. Я с 1967 по 1972 год – сказал Мансур.

— Вот здорово, а я с 1967 по 1971 годы.

— Вместе учились, в одно время — сказал Мансур.

Капитан встал из-за стола и протянул Мансуру руку.

В дверь раздался стук и вошел прапорщик с какими-то листами в руках.

— Товарищ капитан, по вашему приказанию документы на старшего лейтенанта Воронова.

— Клади на стол. Здесь все?

— Так точно – ответил прапорщик и положил документы на стол капитана.

— Иди Сергеев и вычеркни этого старлея из всех книг. Не брали  его и не видели.

Капитан потряс Мансуру руку:

— Привет земляк. Рад видеть. Приезжай в Большой камень завтра или послезавтра. Посидим, вспомним наш Петергоф, сорокодверки, девушек наших, Большой дворец.

— Мы наверно в море уходим. А так рад тебя видеть.

— Меня Коля зовут Петухов, а ты кто?

— Мансур Асланбеков командир БЧ-4 авианосца.

— В ваших флотских хреновинах, я особо не разбираюсь. Нам больше с подводниками дело иметь приходиться. Они здесь отрываются по полной, когда становятся в завод. Вашего, тоже, сначала за подводника приняли. Так бы и брать не стали. Так, что слушай Мансур, с вас три бутылки шампанского. У нас комендант только Шампанское любит, да и Сергееву надо, чтобы не проболтался и само собой для меня же ты не октажешь?

— Будет шампанское – твердо сказал Мансур.

— Только у нас здесь его нет. Надо во Владик ехать.

— Найду. Сказал, найду, значит найду. Я же кавказец, а у нас обманывать не принято.

— Неси, а я пока оформлю – сказал капитан и сел оформлять какие-то книги.

Мансур сбегал в машину, принес три бутылки Шампанского, купленные им для Огнинского и Джингалиева.

— Ну, ты каплей даешь. Молодца. Оперативно. Приятно дело иметь. А то все водка да спирт. Подводники лучше придумать не могут. Возьми все бумаги и пойдем покажу, откуда его забирать. А я пока позвоню начкару, чтобы его подготовил.

Они вышли на крыльцо. Капитан стал показывать где гауптвахта:

— Вон в аккурат на той сопочке. А проехать туда, напрямик не проедешь. Там зона. А ехать надо на выезд из города и потом увидишь магазин с надписью «Продукты», вот там и повернешь налево, и потом через рощицу наверх и там будет гауптвахта. Жалко с тобой прощаться Мансур. Может, приедешь завтра.

— Завтра не обещаю, но в течение месяца, если не уйдем в моря обязательно Николай – ответил Мансур и попрощался со столь дружелюбным капитаном.

— Через минут пятнадцать, напрыгавшись по колдобинам, они подъехали к воротам гауптвахты. Рядом с воротами стояла будка, на которой был виден силуэт часового в морской форме и с автоматом.

— Эй, позови начальников – попросил Мансур.

Часовой посмотрел на него, но молчал.

— Эй, ты меня не слышишь?

Часовой перегнулся вниз, посмотрел, потом выставил автомат и направил его на Мансура:

— Езжай отсюда. Кьявагьдезе сьязею

Мансур услышал родной аварский язык и ответил часовому по-аварски:

— Щай кьявагья? Дие дива кьяваригнун гурони дур.

— Что вы ему сказали? – спросил стоявший рядом шофер.

— Это мой земляк аварец. Я сказал, что не надо стрелять, надо пригласить его начальника.

— Мун киса ракьцояв? – спросил часовой у Мансура.

— Откуда земляк – продолжал, переводить Асланбеков шоферу  и прокричал в ответ – Мехельта.

— Лун кьявариве Аргвани – ответил часовой и запрыгал от радости наверху.

— Заман гьечио дир. Хехго офицер.

— Гьянже. Досул чиа.

— Он его вызвал – перевел Мансур шоферу и ответил часовому – баркала вац — и тут же перевел опять шоферу – спасибо брат.

Через минут десять ворота открылись. В воротах стоял флотский старлей, в мятом кителе, сломанными посередине погонами и свернутой набок кобурой с пистолетом, а за ним направив автомат на Мансура, стоял часовой матрос.

— Что надо каплей? Ты откуда?

— Мы приехали забрать старшего лейтенанта Воронова. Вам звонил капитан Петухов?

— Нет, не звонил.

— Тогда позвоните. Он вам все скажет.

— А вы кто такой?

— Капитан-лейтенант Асланбеков. Командир БЧ-4 с авианосца «Брест». Только поскорее, пожалуйста, а то у нас погрузка боезапаса сегодня. Нам надо успеть.

— Сейчас. Жди — недовольно сказал старлей и ворота медленно закрылись. Задвинулись засовы, щелкнули замки, и наступила тишина.

Часовой в будке молчал и только разглядывал Мансура.

— Чего молчишь? – спросил Мансур.

— Я часовой и мне нельзя разговаривать. Меня старлей накажет – ответил по-русски часовой.

— Тогда молчи – крикнул Мансур и вместе с шофером сели в машину ждать старлея, с решением.

Старлея не было наверно с полчаса. Мансур уже хотел снова вызвать его.

Но внезапно замки щелкнули, ворота гауптвахты распахнулись и показалось улыбающееся лицо старшего лейтенанта Воронова.

— Подать сюда мою «Волгу» – крикнул он, и за воротами раздался громкий смех – почему УАЗик, а не «Волга»? Нам на авианосце «Волга» положена

Он подошел к УАЗику, заглянул вовнутрь и спросил:

— Мансур Умарханович, вас каким ветром за мной?

— Командир отправил и сказал привезти. А что с тобой случилось? — спросил он у Воронова, занявшего место сзади – как ты здесь оказался?

И уже шоферу сказал – поехали.

— Да все просто – ответил Воронов – пошел на автобус, а был один только на Большой камень, а на Владивосток толпа. А автобус то проходной из Находки. Не факт, что сяду. Дело делать надо же? Времени нет ждать следующий. А там был мичман – подводник ехал в Большой камень, который предложил доехать с ним до морвокзала, а там катером до Владивостока через Уссурийский залив добраться. Говорит, что так быстрее. Я то, не знаю, не местный и поехал с ним. Добрались. Он отправился на свою лодку, а я на морвокзал. Купил билет на катер на два часа дня. Сказали, что катер только аж через два часа будет, если рейд не закроют. Вот я зашел перекусить в столовую, типа ресторан. Захожу, а там драка. Попытался разнять. По методе Кузьмы Гусаченко дал одному в рог, а потом второму. Они успокоились вроде, а потом прибежал патруль и милиция. Там же два шага до комендатуры. Быстро они сподобились. Гражданских забрала милиция, а меня естественно патруль. Армейский патруль, даже слова сказать не дали. Сказали, что в комендатуре разберутся. Как бы не так. Пришел комендант, но разбираться не стал. Драка есть драка и на гауптвахту закатал.

— А ты никак выпивши до сих пор? А Степан Георгиевич? – спросил Мансур учуяв запах хорошего коньяка.

— Так это мы с начкаром всю ночь мучались за содружество родов ВМФ. Всю ночь пили. Сначала водку, потом коньяк. Он мне про лодки все рассказывал, а я ему про «Брест». Еле отпустил, хотел с собой на лодку пригласить.

Мансур усмехнулся про себя.

Когда подошли к кораблю на баркасе, было уже темно. С левого борта стояло судно погрузчик специального боезапаса «Инга», поэтому баркас подошел к правому борту. Выпрыгнули с Вороновым на трап, где их встретил вахтенный офицер лейтенант с РТС.

— Чего такая тишина? — спросил Мансур вахтенного офицера.

— Так у нас ЧП.

— Что за ЧП? – удивился Мансур.

— Ракету БЧ-3 минеры уронили с направляющей. Она упала и раскололась.

— Что? — заикаясь спросил, протрезвевший мгновенно Воронов – болванку.

— Нет, боевую с красной головкой – ответил мрачно лейтенант – теперь все проверяющие к нам и с флота и с эскадры и с ВМФ уже летят.

— Ничего себе, — только промолвил Мансур и они с Вороновым понеслись по трапам вверх.

На правом шкафуте столпилась группа офицеров. В свете фонарей был виден адмирал Сатулайнен, более бледный, чем всегда. Рядом с ним стоял командир корабля капитан 1 ранга Гиоев и они что-то оживленно обсуждали. У направляющей БЧ-3 была видна лежавшая на боку ракета, расколовшаяся пополам и накрытая сверху брезентом. Рядом с ней стояли командир БЧ-3 старший лейтенант Джингалиев, командир группы БЧ-3 старший лейтенант Валинин и помощник командира капитан 3 ранга Алексей Коноваленко и тоже что-то горячо обсуждали.

— Товарищ командир ваше приказание выполнено. Старший лейтенант Воронов на борту – отрапортовал Мансур.

— Иди в свой КПС, не до тебя сейчас Мансур Умарханович, потом доложишь подробности. Здесь сейчас можно схлопотать такую дозу, что послевоенная Хиросима покажется раем. Уходи – с болью сказал командир.

— Что он доложил? – спросил молчавший адмирал Сатулайнен.

— Да ничего, так. Нам думать надо, как на «Ингу» теперь погрузить назад эту сломанную ракету, как можно скорее.

— А если на брезент и на брезенте. А там у них там специальные контейнеры свинцовые. Задача убрать все с корабля как можно скорее.

— А на брезент как загрузить? Может контейнер поднять краном сюда и здесь загрузить?

— Так наверно лучше. Но в контейнер придется руками грузить. По частям в химкомплектах, четыре-шесть человек. А что делать, ничего другого не придумаешь. Задача убрать ее, как можно быстрее с корабля – спокойно сказал командир – Джингалиев идите сюда вместе с Коноваленко и с Валининым.

Офицеры подошли.

— Давайте контейнер хранения ракет на корабль поднимайте краном. Потом в него на руках осторожно положить аварийную ракету, а далее пусть «Инга» забирает и увозит на базу хранения.

Джингалиев вздохнул и скомандовал:

— Работать будут шесть человек. Я, Воронов, Валинин, мичмана Товстый, Петров и Опанасенко. Сейчас наденем все химкомплекты и начнем работу.

По палубе с каким-то прибором в химкомплекте и противогазе прошел начальник химслужбы с одним матросом, идущим за ним и что записывающим в блокнот. Он обошел вокруг аварийно торпеды и потом пошел к командиру корабля.

— Чем начхим порадуешь? – спросил командир.

— Значительное превышение нормы, товарищ командир. Уберите людей с палубы. Это сейчас опасно для жизни. Прошу разрешить всем участвующим в работе на палубе выдать индивидуальные дозиметры.

— Выдавай  и скорее — скомандовал адмирал Сатулайнен.

Заработал кран, и сверху было видно, как на палубу авианосца с «Инги» стал подниматься специальный контейнер. Матросы боцманской команды держали концы и поставили его рядом с аварийной ракетой.

— Всем, кроме минеров покинуть палубу корабля. Всем на боевые посты. Начхим приготовиться произвести дезактивацию палубы и включить УСВЗ (универсальную систему водяной защиты), после передачи контейнера на «Ингу».

— Есть провести дезактивацию – ответил начхим – прошу разрешения дать команду — ОДО-2 (основное дезактивационное отделение) и ДДО-1 (дополнительно дезактивационное отделение) построиться в носовых коридорах правого борта и развернуть посты санитарной обработки правого борта.

По кораблю раздались просимые начхимом команды. Все покидали палубу корабля и разбегались по боевым постам.

Мансур увидел, как на выход идут семь фигур в химических комплектах и противогазах. Это были минеры во главе с Джингалиевым. Все расступались перед ними и уступали дорогу. Мансур знал, что их задача убрать с палубы корабля этот опасный груз, рискуя своими жизнями.

Быстро спустился по трапам на свой 177 спуск и вошел в КПС. Там уже сидели командиры дивизионов, старший инженер и замполит БЧ-4.

— Вы слушали, что у нас случилось? – спросил Миша Колбасный.

— Не только слышал, но и лично видел – ответил Мансур.

— И что там? – спросил бледный Женя Гвезденко.

— Ничего хорошего. Все офицеры и мичмана БЧ-3 будут на руках убирать обломки этой ракеты в специальный контейнер. Краном их не зацепить. А если еще раз оборвутся, то считай что все. Корабль можно списывать.

— Так они же дозу получат – спросил старший инженер,- куда командир смотрит. Угробят же ребят.

— А, что это чудо на палубе оставить? Чтобы весь экипаж дозы получил? – ответил Женя Гвезденко – они присягу давали. Это их техника. Была бы наша, мы бы пошли.

— Слава Богу, что у нас нет такой техники – сказал Миша Колбасный и громко высморкался в большой платок.

По громкоговорящей связи раздалась команда вахтенного офицера:

— Включит УСВЗ, начать дезактивацию правого шкафута.

— Все наверно уже убрали. Теперь задача обезопасить корабль.

Тысячи струй воды хлестали по надстройке, палубе, бортам и всей технике на верхней палубе, смывая остатки радиоактивного заражения в шпигаты и выбрасывая их за борт. Потом пошла по команде на верхнюю палубу аварийная партия и дезактивационные отделения. Началось смывание остатков с помощью шлангов, а потом началась мытье палубы и надстроек специальными растворами с помощью специальных швабр.

— Командирам боевых частей прибыть на ходовой – раздалась команда по корабельной трансляции.

Мансур вскочил из кресла, схватил блокнот и побежал в ходовую рубку. В ходовой рубке царил полумрак, слышалось лишь стрекотание приборов.

— Огнинский ну что у нас там? – запрашивал по громкоговорящей связи командир корабля.

— Лучше, чем было, но хуже чем должно быть – ответил спокойный голос начхима.

— Ты мне Сережа в цифрах говори, не путай нас всех мудреными формулировками.

— В цифрах – переспросил начхим – в цифрах пока плохо. Но после проведения дезактивации и промывки можно будет сказать, какие у нас перспективы.

— Товарищ командир из Владивостока вышли два дезактивационных катера химической службы флота. Там передали специально обученные расчеты – доложил вахтенный офицер.

— Начмед. Ну, что там наши ребята. Как они. Выдаем положенные препараты. Но их надо срочно отправить в госпиталь Тихоокеанского флота на обследование.

— Вот начмед. Ты их всех в госпиталь, а все комиссии к нам на борт. Кто будет отчитываться за произошедшее, если на борту не будет ни одного минера?

— Товарищ адмирал их всех скорее надо отправить в госпиталь. Это вопрос жизни и смерти. Они всех нас и корабль спасали.

— Пусть, пока ждут вертолет, напишут объяснительные записки и отдадут их помощнику командира.

— Товарищ командир, а помощник был с ними и тоже грузил груз в контейнер – спокойно сказал начмед – сейчас он тоже в санчасти.

— Значит, и его в госпиталь отправляйте. Но прежде пусть напишут объяснительные, как случилось, что ракета сорвалась с направляющей.

— Есть — сказал начмед и убежал в медблок.

— Корабль к полетам приготовить – скомандовал  вахтенный офицер – приготовиться к приему санитарного вертолета.

В ходовую рубку понялся командир эскадры контр-адмирал Смелков, только что прибывший с берега на катере с офицерами штаба эскадры. Он зашел в штурманскую рубку с начальником штаба эскадры и начальником политотдела и позвал туда командира и командир бригады.

— Мансур пошли на свои командные пункты – тихо сказал командир БЧ-5 – если мы будем нужны, нас вызовут. А так болтаться под ногами в такой обстановке не хочется.

И они потихоньку покинули ходовую рубку. Из штурманской рубки раздавались разговоры командования на высоких тонах.

Штурман посмотрел им вслед с завистью. Ему идти было некуда, здесь его командный пункт.

Спускаясь к медблоку, они услышали шумы винтов, садящегося вертолета.

— Командующий флотом прилетел – предположил командир БЧ-5.

Но из дверей медблока выскочили санитары с носилками, на которых лежали офицеры и мичмана БЧ-3 и помощник командира.

— Мансур — прокричал Джинагалиев – пока ничего женам не сообщай. Там разберемся, когда вернемся.

— С гауптвахты прямо в госпиталь – пробурчал, лежавший на левом локте старший лейтенант Воронов.

Мансур знал, что у Джингалиева и Валинина уже приехали жены. Он кивнул Ринату, пожал ему руку, а сам побежал в КПС.

Отбой тревоги по кораблю дали только в четыре часа ночи. Командир вызвал опять всех командиров боевых частей в ходовую рубку. Мансур побежал.

В ходовой рубке командир собрал всех у своего походного кресла:

— О том, что произошло, вы все прекрасно знаете. Наши минеры находятся в госпитале. Группа дезактивации с флота разбирается с последствиями ЧП. Пока по их данным критической ситуации не случилось. Не так все плохо, как казалось нам, когда это произошло. Но наши минеры и помощник молодцы. Рискуя своими жизнями, они спасали весь корабль. Завтра на корабль прибывает отдел устройства службы проверять всех нас. Прежде всего, организацию службы на корабле, знание инструкций и выполнение уставов всеми категориями личного состава. Следует ожидать и других проверок по линии специальных управлений. Обрадовать вас нечем, но и унывать нельзя. Прорвемся – командир улыбнулся и вслед за ним все заулыбались – но завтрак будет завтра, а сегодня уже есть сегодник. То, что нас будут проверять — это и в лес не ходи. И здесь надо применить первый принцип проститутки.

— Какой принцип, товарищ командир? – спросил озадаченный штурман капитан-лейтенант Вальтер Фоншеллер.

— Принцип простой – усмехнулся командир – если изнасилование неизбежно, то нам остается только расслабиться и наслаждаться.

— Это как наслаждаться?

— Очень просто. Любая проверка специалистами уровня флота и ВМФ не только находит недостатки, но и помогает их устранять. Все очень просто – рассмеялся командир.

— Сами создаем себе проблемы, а потом их доблестно преодолеваем – внезапно раздался голос контр-адмирала Сатулайнена из своего кресла.

Все повернулись к нему. В темноте ходовой рубки не было видно, что там кто-то сидит. В ходовой рубке мирно журчали приборы, подсвечиваясь в темноте зеленоватым светом. Сумрак, стоящий в ходовой рубке уже немного рассеивался, появившимися полосками света. Уже светало. На далеком горизонте появились отдаленные мазки света.

— Сейчас все спать. А завтра работать. Все вопросы есть? Вы все нужны мне завтра выспавшимися и энергичными. Сколько нам спать осталось? – скомандовал командир, посмотрев на часы – два часа. Маловато  будет. Спим до семи часов. Три часа все же лучше чем два.

— Товарищ командир, когда вам доложить результаты поездки во Владивосток? – спросил Мансур.

— Не сейчас. Все утром или днем, когда будет время. Пока всем спать. Кроме начхима. У него сейчас работа с флотскими товарищами. Кто на что нанимался – сказал командир, вспомнив любимую фразу начхима и усмехнулся – будем наслаждаться.

В каюте Мансура было темно и тепло. Прохлада приятно встретила его. Задраенные по тревоге иллюминаторы никто не отдраил и броняшки закрывали свет. Мансур отдарил броняшки, открыл иллюминатор и глубоко вдохнул ночной и прохладный воздух. Где-то внизу по полетной палубе ходили какие-то космонавты в специальных серебристых комбинезонах и замеряли уровень радиации. Мансур немного подумал и на всякий случай задраил иллюминатор. Большой свет включать не стал, а включил лишь прикроватную лампочку. Быстро умылся и скоро прохладная постель, приняла его разгоряченное тело. Выключить свет уже не хватило сил.

Утром построения были по коридорам внутри корабля. Когда после построения в КПСе собрались все офицеры на проворачивание оружия и технических средств, Мансур по своему обыкновению, просмотрел всю информацию, поступившую на корабль за ночь и отправленную с корабля.

Криминала, судя по докладам, не было. Прошел доклад с базы хранения спецоружия, что осмотр показал, что боевая часть ракеты не повреждена. Разлом прошел между системой управления ракетой и боевой частью. Утечка радиоактивности незначительная или как было написано минимальная. Сейчас профессионалы разбираются с причиной срыва ракеты с направляющей. Специалисты минно-торпедного управления докладывали с корабля на ВМФ, что на корабле на направляющей все механизмы находятся в исправном состоянии и возможно какие-то проблемы со стопорами на самой ракете.

— А что сказали вам на флоте по нашим делам? — вдруг спросил  Миша Колбасный.

Мансур немного подумал, решая сказать сейчас или потом? Подумав, он решил, что можно сейчас рассказать о результатах поездки.

Все, присутствовавшие к КПС офицеры с любопытством смотрели на него. Даже подошел сверху командир группы связи с авиацией и теперь стоял в дверях, облокотившись на пульт комплекса связи, слушая, что расскажет командир боевой части.

— На флоте встретили хорошо – начал Мансур – начальник связи собрал всех начальников отдела и начальника узла связи. Меня представили, потом представили всех их. После этого задавали мне вопросы. Самый сложный вопрос был по связи на КВ, по каналам телефонии и БПЧ. Я изложил им наше видение ситуации. Предложил им все три наши предложения. Показал таблицы и схемы, составленные старшим инженером и командиром первого дивизиона.

— И что? И …. – переспросил Миша Колбасный.

Мансур усмехнулся:

— И ничего. Пока ничего. Претензии те же. Неработающие, как надо радиопередатчики, антенны, система помехозащиты. Приказано все проверять и приводить все в порядок.

— Хм – усмехнулся Гвезденко – значит связи, как не было, так и не будет. Значит, каждое утро мы будем получать фитили сначала от начальника связи, а потом от всех наших начальников от командира эскадры до начальника связи эскадры. Черт его побери. Что же они такие медлительные  здесь на флоте. Ведь понятно, что не работает система надо проверять и изменять пока не заработает. Так нас учил командир.

— Дежурный по связи, что у нас со связью – спросил Мансур лейтенанта Иванова, сидящего за пультом связи и что-то оживленно решавшего с боевыми постами.

Иванов встал, опустил голову:

— Всю ночь дергалась и сейчас узел опять нас не принимает. Задерживается масса информации по происшествию на корабле.

— Понятно – протянул Мансур – что будем делать. Скоро придет на борт командующий, возможно начальник связи. А связи нет или есть такая, что впору сказать что ее нет.

— Днем меньше будет дергаться. Это сейчас в утренние часы и вечером плохо.

— А если мы? – Колбасный посмотрел на Мансура и тот усмехнулся.

Мансур сам ждал, когда его помощники предложат ему единственный верный выход из ситуации.

— А если мы – повторил Миша Колбасный – установим связь с ВМФ. Заодно и проверим все наши передатчики, приемники антенны и систему помехозащиты. Как вы думаете?

— Я думаю так же – сказал, сжав зубы и приняв решение Мансур.

— Так никто же не разрешит – сказал Женя Гвезденко.

— Документы для связи с Москвой у нас есть? – спросил Женю Мансур.

— Есть. Остались после боевой. Никто не потребовал их сдать.

— Вот это и хорошо. Решено командиры?

— Решено – заулыбался Миша Колбасный – но если, что Мансур Умарханович тебя по головке не погладят и не простят – он покачал головой.

— Связь нужна сегодня и сейчас. Сейчас прилетает командующий флотом. Он захочет докладывать обстановку главкому, а возможно министру.

— У нас нет распоряжения по связи – продолжал слабо сопротивляться Гвезденко.

Замполит БЧ-4 старший лейтенант Игумнов сидел в углу и усмехался, видимо обдумывая последствия. Но у Мансура не было даже сомнений, что он поддержит его во всех начинаниях и решениях. Между ними сложились очень хорошие взаимоотношения. Они как бы дополняли друг друга.

— Вы тут решайте, а я пойду по боевым постам. Узнаю, что думают наши матросы и старшины – сказал замполит, протискиваясь на выход.

— Уходишь от ответственности комиссар – спросил Мансур.

Игуменов усмехнулся:

— Я с вами Мансур Умарханович полностью согласен и поддерживаю вас и буду поддерживать в любой инстанции. Я на посты иду, там, где будет делаться связь, а не в кают-компанию.

— Так товарищи офицеры все по командным пунктам. Начинаем организацию связи с Москвой, с центральным командным пунктом ВМФ. ПИВС (пост ионосферно-волновой службы) подобрать частоты для связи с Москвой.

Командир первого дивизиона Миша Колбасный подвинул лейтенанта Иванова и с сел сам за пульт комплекса связи, Старший инженер побежал в ПИВС подбирать частоты, а командир второго дивизиона побежал выдавать документы для связи с Москвой. Командир группы связи с авиацией лейтенант Славнов почесал голову и потом сказал:

— А я пойду на СКП. Сейчас командующий флотом должен прилететь – и убежал наверх, увидев кивок Мансура, занятого установлением связи.

Связь была установлена почти сразу.

— На двадцать минут раньше норматива – констатировал Миша Колбасный – работаем только на заваленные антенны. Я так специально поставил.

— Экспедиция, срочно информацию на флот в пост телеграфной связи. Брать транзит на флот и передавать все, что скопилось за ночь.

— Канал отличный аж звенит – радостно доложил в окошко из ПИВСа старший инженер – а они передатчики у вас не работают, антенны плохие, система помехозащиты ни к черту. Все работает отлично.

— Практика критерий истины – подвел итоги Миша Колбасный.

В КПС зашел начальник связи эскадры капитан 1 ранга Босаев.

— Товарищи офицеры – скомандовал командир БЧ-4.

Все офицеры встали, приветствуя начальника связи.

— Мансур Умарханович, что тут у нас – спросил Босаев, рукой разрешая всем сесть – тут у вас такие события. Сейчас командующий приезжает. Связь с флотом нудна будет постоянно и с ВМФ тоже. Документы у нас есть или вам доставить срочно?

— Я, пожалуй пойду в приемный центр. Не буду вам мешать – шепнул на ухо Мансуру Миша Колбасный и ускользнул из КПСа.

— Филипп Алексеевич связь есть нормальная и телефон и БПЧ и другие каналы. Информация передается.

— Вот видишь, когда надо сделали. Я вам говорил, что если захотите, приведете в порядок передатчики, антенны, систему помехозащиты  и связь будет нормальная. Антенны какие используете?

— Заваленные – усмехнулся Мансур – у нас полеты и все антенны вдоль полетной палубы завалены.

— То есть, как заваленные? – удивился Босаев – вы специально работаете на заваленные антенны? Вы хотите связь потерять? Вы завалите мне все.

— Не завалим. Специально работаем для проверки на заваленные антенны – четко выговорил слова Мансур – мне надо проверить связь и доложить начальнику связи флота.

— Проверяйте – сказал Босаев – если что меня здесь нет. Вернее я связью занимаюсь. В передающем. Если он меня спросит.

— Мансур снял трубку телефона.

— Третий слушает вас – услышал сразу в трубке голос вахтенного матроса с коммутатора.

— Москву, помощника оперативного по связи.

— Соединяю – услышал Мансур ответ с коммутатора.

— Капитан 2 ранга Муравьев. Помощник ОД ВМФ по связи. «Брест» вы где?

— Командир БЧ-4 «Бреста» капитан-лейтенант Асланбеков. Проверка связи. Мы стоим в бухте Руднева и проверяем связь. На корабль прибывает командующий флотом. Прошу разрешения связь пока держать через вас. И скоммутируйте меня на Тихоокеанский флот.

— Вам добро. Должу начальнику связи ВМФ проверку связи с вами. Вас соединим сейчас с Тихоокеанским флотом.

— Начальника связи пожалуйста — сказал Мансур услышав позывной Тихоокеанского флота.

Босаев смотрел на Мансура, ничего не понимая.

— Товарищ адмирал капитан-лейтенант Асланбеков с «Бреста». Докладываю. Что связь с Тихоокеанским флотом установлена.

— Так точно нормально. Да слышимость хорошая, канал нормальный. Работаю с вами через центральный узел связи ВМФ специально на заваленные антенны. Надеюсь, что теперь претензий к нашим радиопередатчикам и антеннам, как и к системе помехозащиты у вас нет?

— Что? Буду наказан? Снят с должности? Понял, товарищ адмирал. Где Босаев? Он на боевых постах, в передающем центре контролирует работу радиопередатчиков. Разрешите товарищ адмирал на период нахождения на борту командующего флотом и работы комиссии работать с Москвой. Понял, разрешаете. Если другого нет, то разрешаете. Каналы связи с флотом не закрывали и поддерживаем, но они гораздо хуже и постоянно пропадают. Понял, что на борт с командующим флотом прибывает капитан 1 ранга Никольский — ваш заместитель. Есть встретить и передать, чтобы сразу связался с вами.

Мансур повесил трубку и посмотрел на Босаева.

Тот сидел изумленный:

— Ты Асланбеков, своей смертью не умрешь. Тебе придется гореть на сковородках в аду, где тебе пятки будут поджаривать черти из преисподней.

— Информация на КП флота вся передана. Не переданной и задержанной информации нет – доложил по громкоговорящей связи старшина команды экспедиторов мичман Орленко.

Мансур посмотрел на Босаева.

Тот внезапно усмехнулся и сказал:

— Пожалуй, я пойду в передающий радиоцентр. Там сейчас самое холодной место, а у вас здесь будет скоро весьма жарко, когда прибудет Никольский и начнет всех рубить шашкой и вдоль и поперек.

И с этими словами Босаев убыл из командного пункта связи. Тут же в КПС прибежали Колбасный и Гвезденко. Из ПИВСа подтянулся старший инженер.

— Ну что флот? Что начальник связи.

— Пообещал меня снять с должности и разжаловать.

— И на восточный фронт, вернее флот. Но мы же уже здесь, так что бояться нам нечего – пошутил Гвезденко.

— Тебе и так бояться нечего Евгений. Все равно я за все отвечаю – с улыбкой произнес Мансур.

Женей Мансур, как правило называл Гвезденко, в домашней обстановке и здесь впервые назвал его не по званию, не по должности, а по имени. Мансур с Гвезденко были однокашниками по училищу. Учились вместе, а на «Брест» попали один начальником, другой подчиненным.

— Товарищи офицеры — скомандовал Колбасный, увидев входившего в КПС капитана 1 ранга Никольского.

— Товарищи офицеры – ответил тот, снимая фуражку и укладывая ее на пульт комплекса связи сверху.

Колбасный, Бурыкин и Гвезденко тут же улизнули из КПСа. В КПСе остались только дежурный по связи лейтенант Иванов и Мансур.

Никольский подал руку Мансуру:

— Что тут у нас со связью?

— Имеются каналы связи с ВМФ. С флотом дергаются, как всегда. Вас просил позвонить ему начальник связи

— Ладно рассказывай. Прежде чем звонить, мне необходимо разобраться в обстановке — сказал Никольский, усаживаясь на диван напротив Мансура. Дежурный по связи, прикрыв дверь в КПС, уселся за пульт комплекса связи.

Мансур подробно доложил о происшествия на корабле и о решении организовать связь с флотом через Москву.

— В общем понятно. Средства связи для установления канала имеются?

— Так точно.

— Тогда давай мне связь с начальником связи.

Мансур протянул ему трубку телефона и менее чем через минуту Никольский докладывал обстановку начальнику связи.

— Есть проверю все. Все будет нормально. Нет, убивать не буду, но хвосты накручу и научу делать их каналы связи. Товаищ адмирал – это жде буквари. Ничего не умеют и ничего не знают  – слышал Мансур ответы Никольского начальнику связи.

Когда переговоры закончились, Никольский приказал Мансуру садиться за пульт комплекса связи. Мансур пересел.

— Сейчас мы с вами лично, будем делать классический канал связи с Тихоокеанским флотом. Учиться делать. И посмотрим воочию кто прав, кто виноват в отсутствии связи. Начинаем?

— Начинаем – подтвердил Мансур – сначала выбираем тракты связи.

Он начал коммутировать приемники, радиопередатчики, коммутировать на них антенны и все показывал никольскому на световом табло. Вот передатчики, вот антенны. Эти не заваленные – это видно, а эти на полетной палубе сейчас завалены. Это тоже видно.

Никольский с интересом смотрел за действиями Мансура.

— Теперь подбираем частоты. ПИВС подобрать частоты для телефонии и БПЧ – скомандовал Мансур в окошко ПИВСа.

— Есть частоты — четко доложил Бурыкин и через несколько минут выдал подобранные частоты.

Никольский заинтересовался подбором частот и работой ПИВСа и пошел в ПИВС, где ему старший инженер показал, как подбираются частоты, как работают панорамные приемники «Осина».

Из приемного центра доложили, что частоты переданы.

— Узел связи вышел на переданных частотах – доложил старший инженер.

— Узел связи нам свои частоты для связи дал? – запросил Мансур приемный радиоцентр.

— Никак нет, мы запрашиваем. Но он дает нам ждать пять минут.

Никольский опять пришел в КПС и сев рядом с Мансуром с интересом смотрел за его действиями. Прошло пятнадцать минут.

Мансур опять попросил приемный радиоцентр, запросить узел связи его приемные частоты и опять получил ответ – ждать пять минут.

— Соедините меня с начальником узла связи флота через Москву – попросил Никольский.

Мансур протянул ему трубку телефона.

— Семен Иванович, это Никольский. Я на Бресте. Здесь командующий флотом. Что там у вас с подбором частот? Нужен канал. Это показательное установление связи. Нет, они на заваленные антенны не работают. Это я вижу сам. Проконтролировал. Как вижу? Здесь пульт управления и на нем вся информация. Нет, не обманывают. Это невозможно. Все видно и слышно. Почему так тянете с подбором своих приемных частот? Ждем уже почти полчаса.

Он положил трубку и спокойно сказал Мансуру:

— Сейчас будут частоты.

Но частоты не передали ни через пять, ни через десять, ни через пятнадцать минут и Никольской попросил его снова связать с начальником узла связи.

— Семен Иванович я начинаю сомневаться в справедливости ваших докладов о виновности «Бреста» в отсутствии каналов связи. Давайте там, пните посильнее ваших ребят. Оперативнее работайте. Здесь командующий на борту.

Через минут десять, наконец, получили частоты для связи. Мансур тут же настроил передатчики на частоты. Бурыкин, дал через окошко послушать работу своих радиопередатчиков на частотах узла связи.

— Очень оперативно и удобно – похвалил Никольский  Мансура – любо дорого посмотреть со стороны на вашу работу.

— Товарищ капитан-лейтенант – обратился к Мансуру старший инженер – частоты данные узлом связи вне зоны распространения радиоволн.

— Это еще почему?

Бурыкин пожал плечами.

— Вы им передаете результаты прослушивания КМС?

— Так точно каждые полчаса, как определили они и в телеграммах, и указываем рекомендуемый диапазон для связи.

— Давайте последнюю телеграмму сюда – приказал Никольский.

Из экспедиции принесли требуемую телеграмму. Никольский внимательно посмотрел ее, потом сравнил с частотами переданными узлом связи, выругался и опять стал звонить начальнику узла связи.

— А мы так ругаемся с узловскими, каждый день – тихо с горечью сказал Мансур.

Никольский говорил с начальником узла недолго, но всю свою горечь вложил в этот разговор.

— Корабль вам рекомендует частоты для связи — он перечислил частоты, поданные ему на бумажке старшим инженером – я перестаиваю радиопередатчики на них следите.

Мансур быстро перестроил радиопередатчики на требуемые частоты.

Внезапно из ПИВСа закричал старший инженер:

— Что они делают? Вместо приема перестраивают на эти частоты свои передатчики, и ушли с частот связи, на которых мы их хорошо слушали. Остановите их.

Никольский опять стал звонить на узел связи. Через два часа связь с узлом связи после долгих мучений была установлена. Но канал работал неустойчиво и периодически пропадал.

Несколько раз звонил начальник связи и раздраженно спрашивал Никольского по причинам отсутствия связи, спрашивал не на заваленные антенны, работает корабль.

— Опять двадцать пять – не выдержав, громко сказал Мансур.

Никольский посмотрел на него и улыбнулся:

— Терпи джигит атаманом будешь. Держи удар стойко и выдержано. И только тогда придет победа. Держать канал связи с Москвой, как основной, пока командующий на борту. Ему связь с главкомом нужна. Я на ходовой. Если что вызывайте.

В течение дня проводилась дезактивация всего бака корабля. Одетые в блестящие огромные комбинезоны люди отмывали швабрами со специальным дезактивирующим раствором все надстройки и палубы. Периодически включалась система УСВЗ для смыва остатков раствора за борт.

Мансур с Кузьмой Гусаченко обсуждали все произошедшее на корабле за последний день.

— Там все просто. На ракетных направляющих, на установке есть специальные зацепы. Они заходят в ракету и фиксируются специальными стопорами. Имеется специальный контроль. Минеры все сделали правильно. Но не сработали стопора или разошлись, когда направляющая стала переводиться в вертикальное положение для подачи ракеты в погреб. Элементарно Ватсон.

— А что же тогда все проверяют, если так элементарно?

— Проверяют разнообразные варианты. Ты же знаешь, что для торпедных аппаратов есть углы, запрещенные для стральбы. Чтобы не выстрелить себе в надстройку. На ЧФ на одном БПК года два назад, во время проворачивания оружия и технических средств торпедный старшина, проверяя торпедный аппарат, выстрелил торпедой в свою рубку дежурного. Хорошо никого не убил, только пробил переборку. Страху у всех было, у тех, кто там сидел. Говорят, горнист обделался даже или дежурный по низам. Приехала комиссия, все проверила. Ничего не нашла. Мистика да и только. Углы выставлены правильно, все контакторы исправны. Аппарат исправен. Вызвали старшину и говорят — давай показывай, что делал. Он показывает  — это делал это делал. Ему говорят, делай не бойся. Он рассказывает и делает. А говорит потом —  нажал на эту кнопку, а оно выстрелило. Не нажимает на кнопку, смотрит на начальника комиссии заслуженного капитана 1 ранга. Нажимай, показывай – говорит тот – все там исправно. Не бойся. Мы проверили. Старшина боится, но тот давит своим авторитетом и старшина нажал и опять торпеда, выбив крышку влетела в рубку дежурного, которую только вчера заварили и покрасили. Краска еще свежая была говорят. Пробила, как и в прошлый раз переборку и воткнулась в следующую напугав всех, находившихся там. И опять, слава Богу, все целы оказались. Горнист написал рапорт, с просьбой перевести его на другой корабль, дежурный по кораблю попросил списать его срочно в танковые войска. А капитан 1 ранга стоит, смотрит на воткнувшуюся торпеду и бормочет – этого не может быть. Такого просто не бывает, С тех пор во время проворачивания оружия и технических средств из рубки дежурного на этом корабле все просто уходят на всякий случай. Такая мистика Мансур бывает в ракетном и торпедном деле.

— У нас тоже не без мистики в связи – начал рассказывать Мансур – вот на БПК

Что произошло на БПК Кузьма Гусаченко, так и не узнал. В дверь постучали, и в каюту вошел капитан 1 ранга Никольский:

— Вот ты где спрятался командир БЧ-4?

Гусаченко встал, поняв, что капитан 1 ранга пришел к Мансуру не чай пить, и тихо ушел из каюты, предварительно спросив разрешение.

Никольский сел в кресло Мансура. Мансур сел напротив  и внимательно смотрел и слушал.

— Значит так уважаемый командир БЧ-4 – он немного помолчал и продолжил – я все посмотрел и удовлетворен состоянием боевой части связи и состоянием матчасти. В вопросе связи с узлом связи я на вашей стороне. Будем думать, что с вами делать. Но я переговорил с Москвой, с начальником связи ВМФ, пока до особого приказания будете держать связь с ними. Завтра получите распоряжение по связи и документы и будет работать. Безусловно, вина и нераспорядительность в действиях узла связи есть, но не она является определяющей в отсутствии связи.  Я пришел к выводу, что все же это распространение радиоволн. Поэтому будем решать проблему так. Наиболее легкий и быстрый вариант. Это установка на Иосифе..

В этот момент раздался стук в дверь в каюту быстро вошел флагманский связист эскадры:

— Вот вы где спрятались. Еле нашел вас. Весь корабль облазил.

— Хорошо вы пришли Филипп Алексеевич. Слушаете внимательно мои указания. Связь Бресту до особых указаний держать с Москвой. Завтра же я дам указания н в штаб базы на установку на Иосифе радиорелейного ретранслятора. Надеюсь, что после этого все проблемы будут решены. Все понятно?

Мансур и Басаев кивнули головой.

Никольский еще раз внимательно посмотрел на Мансура, улыбнулся и спросил:

— Скоро обед. Чем командир БЧ-4 сегодня моет руки?

На всех кораблях перед приемом пищи, еще со времен императорского флота, раздавалась команда:

— Команде руки мыть.

По этой команде подавалась питьевая вода в каютные бачки и в матросские умывальники. Приборщики кают прибегали по этой команде и набирали воду в бачки. Дефицит питьевой воды на кораблях диктовал необходимость ее бережного расходования. Офицеры по этой команде приходили в каюту и перед обедом выпивали по рюмке для поднятия аппетита. Эта традиция перешла и в советский флот. И вопрос чем мыть руки означал, чем поднимает аппетит хозяин каюты перед обедом.

Мансур сам не пил, но в баре у него всегда были различные дефицитные вещи. Он открыл раздвигающиеся крышки бара, располагавшегося над койкой. Заиграла приятная мелодия и засветились разноцветные огоньки. За дверцами показались много различных бутылок.

— Что желаете товарищ капитан 1ранга? Есть коньяк наш и французский, есть водка, есть рижский бальзам, есть даже эстонский «Вана Таллинн», есть вино сухое красное и белое румынское.

— Ого, богатство у командира БЧ-4. Ты видел Алексеич – обратился Никольский к флагманскому связисту.

— Да не пьет он. Бесполезное богатство.

— Что не пьет это хорошо, но как говорит начальник связи — это весьма подозрительно, Но ему можно и не пить. Самое главное, то, что он начальников угощает и есть чем. У некоторых твоих ничего кроме шила (спирта) неразбавленного ничего нет. А это правильный командир БЧ-4. Ты что будешь Алексеич?

— Я пожалуй рюмочку коньяку, а вы?

— Я рижский бальзам давно не пробовал.

Мансур разлил в хрустальные рюмочки требуемые напитки, достал из бара шоколадку, раскрыл ее и разломал на кусочки.

— А знаешь, что Алексеевич я пожалуй у тебя этого офицера заберу к себе в управление связи. Мансур пойдешь ко мне?

— Извините, пока нет. После академии, когда буду второго ранга, обязательно приду, если тогда будет желание взять меня. – ответил Мансур.

— И это ответ правильный, Хвалю. Сам был таким же. Давай Алексеевич выпьем за перспективы этого командира БЧ-4. Молодой да ранний и мы когда-то такими были.

Они выпили, крякнули, закусили шоколадками.

— Еще по одной? – спросил Босаев.

— Нет. Мне еще к командующему. Но тебе Мансур э

— Умарханович — подсказал Босаев.

— Да Умарханович. Будешь во Владивостоке заходи ко мне, всегда буду рад. Если будут проблемы — звони. Чем смогу, тем помогу. Пошли Алексеевич проводишь в кают-компанию, заодно пообедаем. Ты здесь разобрался, где у них что? Или заблудимся и только через месяц, нас найдут.

— Пойдемте, разобрался.

Они ушли из каюты. Мансур посидев и подумав, вызвал к себе в каюту старшего инженера и командиров дивизионов.

Когда все собрались, он рассказал о разговоре с Никольским.

— Мы победили? – осторожно спросил Женя Гвезденко.

— Похоже – ответил Мансур — и похоже, что меня пока не сняли.

— Все же практика — критерий истины. Правильно мы сделали. Жаль только, что тебя не сняли. Глядишь, и меня бы назначили командиром БЧ-4 – сказал Миша Колбасный и все дружно рассмеялись.

К вечеру на корабль вернулись минеры. Они были полностью оправданы с точки зрения ЧП. А насчет заражения, профилактику в госпитале сделали и потом отпустили, не думая, что с ними будет дальше. А кто тогда о чем думал? Главное, что не было ЧП.

В своей каюте начхим Сергей Огнинский терзал гитару с одной струной и по отсеку командиров БЧ разносился его красивый тенор:

Ночь дождлива и туманна, и темно кругом,

Мальчик маленький стоит, мечтает об одном.

Он стоит к стене прижатый,

Одинокий и горбатый,

И поет на языке родном.

Друзья, купите папиросы,

Подходи пехота и матросы,

Подходите, не робейте,

Сироту, меня согрейте,

Посмотрите — ноги мои босы.

Мой отец в бою нелегком жизнь свою отдал,

Мамку где-то под Одессой немец расстрелял,

А сестра моя в неволе,

Сам я ранен в чистом поле,

В этом поле зренье потерял.

Друзья, друзья, я ничего не вижу,

Белый свет душой я ненавижу

Подходите, пожалейте,

Сироту, меня согрейте,

Посмотрите — ноги мои босы.

Мансур стоял в коридоре, перед каютой и думал зайти к начхиму или нет. Вспомнил его боксерский поединок с командиром БЧ-3, улыбнулся, вернулся в свою каюту и натянув кеды и спортивный костюм, пошел на кормовую автоматную площадку заниматься спортом с Кузьмой Гусаченко.

На флоте было все нормально и происшествий не было.