В салоне кают-компании авианосца «Брест» проходило совещание офицеров. Проводил совещание черноволосый, но с заметными седыми прядями в волосах заместитель командующего авиации Тихоокеанского флота полковник Елкин. Высокий, симпатичный, с открытым лицом вызывающим расположение он, прежде чем начать, внимательно оглядел присутствующих. Среди приглашенных на совещание, были корабельные офицеры во главе с командиром корабля, всегда потянутым и спокойным капитаном 1 ранга Гиоевым в основном командиры боевых частей и начальник служб. Всегда довольный жизнью начхим Сергей Огнинский как всегда сыпал шутками:
— Лучше бы летчики в честь мероприятия стол накрыли и все бы решили за рюмкой хорошего армянского коньяка.
С другой стороны сидели летчики штурмового авиаполка командир полка невысокого роста с небольшими залысинами полковник Родченко, командиры эскадрилий Герой Советского Союза спокойный и всегда улыбающийся Славик Белобородов, шумный и веселый шутник Валера Осипенко, молчаливый старший штурман авиаполка майор Свиридов и старший руководитель полетов майор Венев. С ними же сидели несколько человек в гражданской одежде, которые что-то записывали в свои блокноты. Так же присутствовали на совещании офицеры штаба соединения во главе с адмиралом Сатулайненом.
— Товарищ адмирал, разрешите начать? – спросил, старшего, из присутствующих, полковник Елкин.
— Начинайте Николай Николаевич – махнул рукой адмирал и углубился в изучение своих записей.
Видимо проблем у него было больше крыши и это незапланированное им совещание выбивало его из колеи. Поэтому и просматривалось некоторое неудовольствие.
— Товарищ адмирал, товарищи офицеры докладывает заместитель командующего авиацией Тихоокеанского флота полковник Елкин. Информирую вас, что вчера в Москве состоялось совещание Военного Совета военно-морского флота на котором нашему авианосцу поставлено несколько задач, с которыми, я думаю, мы вполне можем справиться. Задача номер один, учитывая существенные недоработки нашего палубного штурмовика, а именно малого радиуса действия нам рекомендовано отработать взлеты и посадки на палубу с так называемым проскальзыванием, когда кормовые сопла повернуты на угол 45 градусов и самолет взлетает и садиться практически по горизонтали. Нет там – он поднял указательный палец вверх – понимают, что авианосец для этого не приспособлен. Следующие авианосцы уже будут учитывать эти особенности. Да и в перспективе разрабатываемый самолет будет позволять делать и не такие кульбиты.
Валера Осипенко улыбнулся и прошептал, сидящему рядом Славику Белобородову:
— По кульбитам это точно – мы самые, что ни на есть крупные специалисты в этих вопросах. Чего стоил твой кульбит у ЮАР, когда ты катапультировался практически из под воды, или Мишка Малыхин заложил кульбит на палубе, что чуть не снес сразу три самолета за борт.
— Товарищ майор – прервал шепот Осипенко полковник Елкин – или вы говорите, если есть что сказать или буду говорить, а вы будете слушать.
Корабельные офицеры негромко зашумели. По корабельным понятиям замечание было сделано очень вежливо и тактично. В корабельной кают-компании при таком развитии ситуации вполне можно было нарваться на мат и оскорбления старпома. Среди корабельных офицеров ходили слухи, что у летчиков подобная расслабленная и полудружественная атмосфера царит потому, что их нельзя расстраивать и портить настроение.
Сказал пилот, что у меня плохое настроение и он не летает в этот день. Никто не имеет права послать его в воздух с плохим настроением.
Игорь Муратов начальник медицинской службы, глубоко вздохнул. Не ранее как сегодня утром его обругал матом старший помощник Белорус, увидевший на камбузе личного состава полудохлого таракана. Вспомнил и мать и отца, не хочется даже вспоминать. Игорь поежился от воспоминаний и продолжил слушать выступление полковника Елкина.
— Конечно, взлет и посадка с проскальзыванием довольно сложные элементы и поэтому к нам на испытания в ближайшие дни прибудет группа специалистов из КБ Яковлева для теоретических консультаций и специальных регулировок двигателей самолетов и уже прибыли летчики испытатели на плечи, которых ляжет основная тяжесть отработки этого элемента, с последующим обучением офицеров авиаполка.
Сидевшие среди летчиков два человека в гражданской одежде встали. Внешне скромные ребята с приятными лицами, оказались бесстрашными летчиками-испытателями.
— Кенарчук Олег Семенович – заслуженный летчик – испытатель, без пяти минут Герой Советского Союза — представил одного из них полковник Елкин.
Более молодой и симпатичный испытатель с правильными чертами лица, в темном костюме наклонил голову.
— Тот самый — шепнул Белобородову вездесущий Осипенко – его в отряд космонавтов отобрали, а он здесь нас учить будет, прежде чем туда поедет. Классный летчик, один из лучших в СССР.
— Золотаревский Михаил Борисович – заслуженный летчик-испытатель СССР, участвовал в испытаниях более десяти различных самолетов — представил Елкин второго.
Более старший летчик в темных брюках и свитере с оленями на груди, наклонил вперед голову.
— Товарищи офицеры от каждого из нас и из вас будет зависеть, насколько успешно мы проведем эти испытания. Прошу вас проникнуться высокой ответственностью за выполнение этой задачи нашего руководства, партии и Советского правительства. Товарищ адмирал у вас есть, что сказать?
Сатулайнен немного замешкался, а потом посмотрел на всех присутствующих, из под своих узких очков улыбнулся и встал:
— Ну что мне вам сказать товарищи офицеры и испытатели. Испытания ответственные и прошу приложить все усилия, чтобы провести их на высоком уровне. Нам нужны, безусловно, самолеты с большим радиусом действия и эти испытания наверно шаг в нужном направлении. Хочу предупредить всех вас и прежде всего наших уважаемых летчиков – он повернулся к летчикам, те сразу приняли серьезные выражения лиц – не рискуйте понапрасну. Ваши жизни нам всем нужнее этого железа. Железо новое сделают, а вот вас, если что – он глубоко вздохнул – в общем так, вечерами, за рюмкой чая корабельным офицерам внушать своим друзьям летчикам, чтобы они не рисковали понапрасну и при необходимости катапультировались. Их жизни важнее нам решения всех стоящих перед флотом задач. Не война чай. И еще я восхищен нашими летчиками-испытателями и их сложной профессией и хочу в знак глубокой признательности и знакомства пожать их мужественные руки.
С этими словами Сатулайнен подошел к испытателям и они смущенные опять встали и по очереди пожали протянутую им руку адмирала. Адмирал снова сел на место и посмотрел на полковника и на часы:
— Все или что надо довести всем?
— К моему сожалению это еще не все – вздохнул полковник – нам еще приказано отрабатывать ночные полеты и посадки ночью на палубу корабля. Вот теперь все. Война-то может быть в любое время суток – он развел руками – я сам буду учиться летать по ночам – он как бы успокоил летчиков.
Объявленная новость совсем не обрадовала летчиков и даже испытателей и они взволновано зашептались между собой:
— Как же так? Ведь самолет имеет ограничения по полетам в ночное время. У него нет даже локационной станции – Осипенко возбужденно потряс рукой перед носом Кенарчука и тот задумался.
— Да, я все это понимаю – смущенно продолжил полковник Елкин – и что на самолете локации нет и что самолет имеет суточные ограничения и тем не менее – это приказ и мы должны его выполнить. Если будут сложности, так и будем докладывать наверх. Вот теперь вроде все. Вопросы есть?
И летчики и моряки молчали. У всех были свои дела, хотя они и понимали, что задача поставленная авианосцу очень сложная.
— Товарищ адмирал, разрешите закончить совещание – обратился Елкин к адмиралу Сатулайнену.
Тот встал еще раз посмотрел на часы и разведя руки сказал с улыбкой:
— Николай Николаевич я думаю, мы с вами все уже сказали, а они все правильно поняли.
— Товарищи офицеры – скомандовал, вставший рядом с полковником Елкиным командир корабля.
Полковник Елкин, взяв под руки адмирала и командира повел их в салон флагмана видимо рассказывать, то что не было предназначено для чужих ушей.
— Товарищи летчики и офицеры, — скомандовал майор Осипенко.
Руководство бригады покинуло салон кают-компании – приглашаю всех на «спевку» в каюту номер сорок пять — и подхватив под руки обоих испытателей повел их к себе в каюту. За ними с улыбкой отправились майор Венев, полковник Родченко и майор Белобородов. Немного сзади пристроились начхим Огнинский и начмед Муратов.
В каюте сорок пять уже был накрыт журнальный столик и ближайшие друзья майора Осипенко старшие лейтенанты Красук, Балуевский, Белкин, Бровенко, Хмара постарались на славу. Свежие овощи перемешивались с зеленым лучком, красиво нарезанное с ароматной шкуркой сало благоухало посреди стола, вываленные на блюдечки консервы и «завтрак туриста» дополняли натюрморт. И над всем этим богатством стояли три бутылки Пшеничной водки.
— Ну вот у нас есть повод познакомиться и как говориться слетаться. Вторая эскадрилья построиться.
Все пять старших лейтенантов построились в строй перед накрытым столом.
— Разрешите познакомить Вас с заслуженными летчиками испытателями Кенарчуком Олегом и Золотаревским Мишей. Берите с них пример, как надо летать. Учитесь, такого больше вам никто и никогда не покажет.
Восторженно глядя на известных в стране, летчиков-испытателей старшие лейтенанты пожимали с волнением их руки. Кто из боевых летчиков не мечтал попасть в Центр подготовки летчиков-испытателей? Кто не мечтал поднимать в воздух новые модели самолетов?
— Тогда, все к столу. Разливай – скомандовал Осипенко своим старлеям.
Хмара, открыв бутылку, разливал водку в стоявшие на большом письменном столе стаканы.
— Внимание здесь не пшеничная водка, а чистое «ШВВК», «пшеничная только бутылка.
— Что, что? А что это такое? – переспросил не понявший названия Олег Кенарчук.
— Ну, «шило ворованное корабельное с коньячным привкусом» – пояснил, прыская в сжатый кулачок Осипенко.
— Со знакомством – произнес, наконец получивший слово полковник Родченко.
Все и моряки и летчики сдвинули стаканы и чокнулись.
— Со знакомством – произнес Олег – ничего, что я немного пригублю. Я не пью – застенчиво сказал он.
— Ничего — ответил Осипенко — у нас на авианосце к этому не принуждают, как в каких-то танковых войсках. Можно вообще фалангами пальцев постучать по стакану друзей и все.
Испытатели удивились обычаям, существующим на корабле. Олег чуть пригубил стакан и поставил его на стол. Михаил повторил за ним. Все выпив навалились, закусывать на овощи и консервы.
— Попала душа в ад – начал рассказывать анекдот начхим и все закусывая, слушали его – а там главный привратник с хвостом стоит и облизывается. Грешил? – спрашивает. Грешил – ответила душа грешника, опустив голову. Ну, тогда отвечай бисова душа тебе в какой ад – капиталистический или социалистический?
— Серега тебя еще особист или замполит за одно мягкое место не взяли за социалистический ад – спросил, закусывая кусочком сала, Валера Осипенко.
— Нет, пока не взяли, но когда у них встанет этот вопрос все в капиталистический ад попросятся – парировал начхим, закусывая зеленым лучком, и продолжил рассказывать анекдот
– А какой ад лучше? Спросила душа грешника.
— Наверно хохол был – под смех всех присутствующих добавил майор Осипенко – хохол всегда найдет, где получше будет.
— Ну, в капиталистическом аду — поясняет черт — тебе будут загонять каждый день по гвоздю в спину, а в социалистическом аду, то гвоздей нет, то молотка, то бить некому.
Все присутствующие засмеялись.
— Давай меня тогда в социалистический ад – попросила душа грешника.
— Да я тебе не все сказал, а ты не слушаешь – продолжил привратник – у них при социализме план, если вбить положено 30 гвоздей в месяц , то в конце квартала вобьют 90 штук зараз.
Раздался дружный мужской смех.
Валера Осипенко взял гитару, валявшуюся на верхней койке, и высоким грудным голосом запел:
— А тетя Надя не дает, трусов резинка душу жмет, а комиссар уже снимает пояс!
И его разгоряченные старлеи дружно подхватили:
— А тетя Надя не дает, трусов резинка душу жмет,
— А комиссар уже снимает пояс!
На следующий день приехали представители конструкторского бюро и начали регулировку двигателей самолетов, выделенных для испытаний. Для испытаний были выделены три самолета – спарка номер 06 и боевые самолеты номер 45 и 46.
Испытатели, летчики, техники и инженеры ходили вокруг, смотрели настройки, задавали вопросы.
Утром корабль вышел в полигон боевой подготовки и началась подготовка к первому взлету. Самолет занял позицию на площадке номер 6, техники и инженеры КБ произвели гонку двигателей, дозаправили самолет и место в самолете номер 45 занял более опытный испытатель Золотаревский.
Адмирал Сатиулайнен, полковник Елкин наблюдали взлет со стартового командного пункта корабля А командир корабля вышел на левый борт сигнального мостика. Место руководителя полетов занял представитель КБ Яковлева Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР Мухин Иван Николаевич.
— Так ребята не мешайте – выгнал он руководство из фонаря – мы здесь тоже не хухры – мухры занимаемся. Давайте туда в общее помещение или на обходной мостик, оттуда тоже хорошо видно.
Было видно, что он волнуется, но вида не подавал.
Летчик-испытатель произвел положенные в таких случаях доклады, проверил связь на всех каналах, довел обороты двигателей до необходимых по расчетам оборотов
На обходных крыльях сигнального мостика толпились летчики во главе с Белобородовым и Осипенко и тоже переживали.
— На второй площадке оторвется – кто спорит на ящик пива – азартно спрашивал Осипенко своих соседей.
— На первой – вступил в спор Красук.
Осипенко посмотрел на него, хмыкнул, но протянул руку для спора:
— На ящик пива? – спросил он ожидая подтверждения.
— На ящик пива – подтвердил улыбающийся Красук. Он настолько любил своего командира эскадрильи, что ему все равно, что было проигрывать, что ящик пива, что ящик коньяка.
Было слышно, как самолет прибавил оборотов.
— Взлет разрешаю – раздался из открытой двери СКП голос руководителя полетов, куда выскакивали адмирал и полковник Елкин, придерживая руками на ветру фуражки.
И самолет сорвался с места, как будто только и ожидал этой команду. Переднее колесо сразу поднялось вверх и между первой и второй площадками, он оторвался от палубы и ушел в левую сторону от корабля. С обходного мостика было видно, как разворачиваются сопла в горизонтальное положение и закрываются закрылки вертикальных двигателей за кабиной пилота.
— Здорово взлетел, радовались как дети адмирал, полковник и летчики.
— Кто кому должен ящик пива? – спросил майор Осипенко Красука.
Тот покраснел, как рак и ничего не ответил. Все летчики смеялись над этим пари.
Наконец Белобородов выдал:
— Вы оба Валера должны по ящику пива всем присутствующим.
Раздался дружный хохот. В этот момент позицию занял самолет номер 46. Адмирал и полковник снова убежали на СКП.
— Сто семнадцатый, как ваш остаток? — запрашивал руководитель полетов, взлетевшего летчика.
— В два раза больше, чем при обычном взлете.
Адмирал жал руку полковнику Елкину и глаза его блестели.
— Я сто восемнадцатый прошу добро на взлет – раздался в эфире голос Олега Кенарчука.
— Взлет разрешаю – ответил руководитель полетов, проверив на всякий случай силу и направление ветра.
Шум реактивных двигателей взлетающего самолета ворвался на СКП вслед за выскакивающими, на обходной мостик адмиралом и полковником.
На это раз самолет оторвался в районе третей площадки и легко ушел в набор высоты. Валера и Красук посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Учись студент – похлопал Валера Красука по плечу – вот, как настоящие хохлы взлетают.
Все опять рассмеялись. А адмирал и полковник, прижимая руками свои фуражки к головам, что-то оживленно обсуждали.
Сорок пятый уже заходил на посадку, и легко скользнув на палубу, в районе шестой площадки прокатился до третьей и реверсом горизонтальных двигателей, уже развернутых в горизонталь остановился, летчик тихо срулил на техническую позицию у надстройки и заглушил двигатели. Все бросились на полетную палубу качать летчика, который начал вылезать по поданному трапу из самолета.
— Хватит – кричал летчик, взлетая вверх уже в четвертый раз – не уроните скаженные.
Но народу собралось много и техники и летчики и корабельные офицеры и мичмана. С улыбкой наблюдал за всем этим, стоявший на левом крыле сигнального мостика командир корабля капитан 1 ранга Хетагуров.
Второй самолет сел более незаметно и Олег Кенарчук убежал сразу на СКП подальше от объятий и выражения чувств поклонников.
— Товарищи офицеры, мичманы, старшины и матросы – начал объявления по корабельной трансляции командир корабля – сегодня у нас знаменательное событие. Впервые в истории авианосного флота СССР два самолета произвели взлет и посадку на палубу корабля по самолетному. Подобный взлет помог сэкономить почти пятьдесят процентов топлива, что позволит увеличить боевой радиус самолетов.
Все члены экипажа, испытательного полигона, штурмового авиаполка и КБ дружно аплодировали и радовались произошедшему.
Вечером летчики дружно сошли на берег. Постольку поскольку выход в море был назначен на утро, то прибыть на корабль надо было к девяти вечера.
Договорившись предварительно с корабельными офицерами, летчики второй эскадрильи дружно направились в единственный ресторан в поселке «Дельфин». Там сдвинув несколько столиков, они позволили себе немного расслабиться. Последний автобус уходил в девять вечера и времени было более, чем достаточно.
Завсегдатаи ресторана, заметив на тужурках авианосные крылышки, не задевали веселящихся «брестцев».
— Вот угонят их в море месяцев на пять, мы по их бабам пройдемся – говорил капитан 3 ранга из штаба флотилии уже пьяному капитан-лейтенанту.
— Ты что Борь ведь грех – это свои братья офицеры. А сам знаешь, в училище еще говорили, что жена другого офицера — не женщина.
— Да ладно Ваня, что ты понимаешь. Они сами вешаться будут нам на шею. А нам надо только будет выбрать покрасивее. Я тебя плохому, не научу. Давай за милых дам!
За соседним столиком пили за погибших летчиков и моряков, поэтому не чокались. Лица моряков и летчиков были серьезными.
В районе девяти часов моряки пошли провожать летчиков. Морякам командир разрешил сойти к семьям до шести утра. Посадив летчиков в автобусы, моряки им радостно махали вслед.
— Ну что Игорек по домам – предложил Сергей Огнинский и напевая веселую мелодию направился в сторону дома, называемого в поселке за неподражаемый цвет «зеленым крокодилом».
Дома Игорь обнял жену Марину, дочек Сашу и Валю:
— Мариша, а я выпил немного, ты уж извини с летчиками посидели немного.
Они уложили ребят, посмотрели телевизор и легли спать. Внезапно в дверь раздался звонок.
Игорь открыл дверь и обомлел. За дверью стоял с бутылкой коньяка в руках Валера Осипенко и с ним его верные офицеры из эскадрильи:
— Игорек ты уж извини нас. Ветер-2, катера на «Брест» не ходят, а нам куда податься? К себе не поедешь, опоздаем на корабль. Вот и решили к тебе, еле нашли. Трое пошли к «Отраве» — начхиму. Разместишь? Не выгонишь на улицу?
— Конечно, размещу – почесав затылок, ответил начмед. Подождите здесь, я с женой посоветуюсь.
Он прошел в комнату к Марине, разбудил ее, начал все объяснять. Она ничего не могла понять, но потом, накинув халат, встала и вышла к летчикам.
— Привет Мариша – приветствовал ее Осипенко – ты уж не ругайся. Мы немного посидим и тихонечко споем.
Марине чуть от этих слов плохо не стало. Она пошла в детскую, забрала из кроватей ничего не понимающих Сашу и Валю и унесла к себе в кровать и закрыла дверь.
Войдя на кухню, она увидела, что Игорь ставит на стол все что было в холодильнике.
— Ребята я сейчас картошку почищу – предложила она.
— Не надо ничего – ответил Валера – мы тут немного посидим и пойдем спать. Нормально?
— Нормально – ответила Марина и ушла спать к девочкам.
Сабантуй на кухне продолжался до четырех часов ночи. Игорь был вынужден принести еще пару бутылок спирта. И лишь выпив все и съев все их холодильника, летчики успокоились и завалились спать в выделенных им комнатах. Игорь же проклиная все, мыл на кухне посуду за гостями.
В полшестого надо было всем вставать. С огромным трудом подняв летчиков, он напоил их чаем с ничем, ибо в доме больше ничего не было, Игорь поцеловав в щечку, спавшею жену и дочек отправился с летчиками на корабль.
Как они доехали он не помнил и придя в медблок завалился спать в изолятор. Туда же к нему забрел и начхим, у которого в квартире ночью было не лучше.
Подвинься брат – подвинул начхим начмеда, на койке в изоляторе и Игорь послушно подвинулся.
Корабль вышел в море для отработки взлета и посадки с проскальзыванием. Самолеты 45 и 46 поочередно взлетали с различными подвесками, на различных углах разворота двигателей проверяя возможности техники. Адмирал и полковник радостно обсуждали между собой результаты испытаний.
Наконец очередь дошла до спарки. Оба испытателя уселись в спарку. Все шло как всегда. Двигатели спарки достигла необходимых оборотов, летчики запросили добро на взлет и сорвавшись с тормозов спарка понеслась по палубе. Уже на второй площадке стало понятно, что она не взлетит. Командир, наблюдавший за взлетом с левого сигнального мостика, с ужасом схватился за голову.
Спарка задев задними колесами, за заваленные леера спонсона полетной палубы рухнула впереди по курсу. Как только она коснулась воды, поочередно сработали пороховые катапульты и взлетели вверх два тела с креслами. В воздухе кресла отделились от летчиков и стали падать самостоятельно. Один летчик упал по левому борту в море, а второй на парашюте опустился прямо на палубу. Одно кресло упало на контейнера крылатых ракет, а второе где-то далеко в море.
Приземлившийся на палубу летчик тер между ногами рукой, а затем отбросил шлем, и стало видно, что это Миша Золотаревский, значит в море выкинуло Олега Кенарчука. За ним уже полетел спасательный вертолет.
Золотаревского уложили на носилки и понесли в санчасть, где его встретил Игорь Муратов.
Адмирал, полковник Елкин, руководитель полетов Мухин прибежали в санчасть узнать обстоятельства катапультирования.
— Миша в чем дело? – кричал руководитель испытаний от КБ Михаил Иванович Якошвили.
— Так товарищи начальники, все свободны – закрыл перед носом начальников дверь Игорь Муратов – разберемся, тогда сможете побеседовать, а пока его не обследуем никаких разговоров.
Командир корабля пожал плечами и поддержал доктора.
Из севшего на палубу спасательного вертолета спрыгнул Олег Кенарчук, завернутый в одеяло. Зубы его стучали:
— Костюм ВМСК затек, не успел закрыть клапана.
— Олег, а как тебе система катапультирования, Миша представляешь себе, на палубу даже приземлился, ноги не замочил – бежал вслед за испытателем, конструктор катапульт.
— Плохая система – безапелляционно заявил Олег, укутываясь плотнее в одеяло.
— Почему, плохая? – опешил, спросивший Олега, конструктор.
— Потому, что как еврей так на палубу, а как хохол, так в воду – усмехнулся Олег и пошел вслед за Игорем Муратовым в санчасть.
В ходовой рубке царило молчание. Командир нервно ходил из одного конца в другой.
— Командир поворачивай в базу, все равно выход сорвался, более здесь, делать сегодня нечего – приказал адмирал.
— Да я думаю, Александр Сулович, почему на одиночных взлетали нормально, а на спарке не смогли? Скорость была вроде одинаковая для взлета, ученые чего-то не учли?
— Да нет, расчеты сделаны нормально, проверены, раз пять – вмешался в разговор Якошвили.
— Да у него сразу переднее колесо не поднялось вверх. В этом вся проблема – сказал куривший в стороне руководитель полетов Мухин – я сразу понял, что не взлетит. Но ведь все в один момент. И если бы они на палубе катапультировались, то их размазало бы о надстройку.
— Могло размазать о спонсон, если бы накрыло – сказал задумчиво адмирал.
— Кстати, а почему их не катапультировало сразу при сходе с полетной палубы, а лишь от воды? – задумчиво спросил командир – ведь у них должна была включена система автоматического катапультирования.
— Да, Кенарчук отключил автоматическое катапультирование уже на второй площадке. У испытателей закон – тянуть самолет до последнего – подтвердил сомнения командира Мухин – аппаратура объективного контроля подтвердила это.
— Тогда, как же они катапультировались? – спросил озадаченный адмирал.
— Золотаревский дернул, когда они летели вниз, а система такая, что катапультирует обоих, причем в разные стороны. Первого влево, а второго вверх.
— Умная система, однако – снял фуражку адмирал.
— А вы слышали товарищ адмирал, что Кенарчук сказал про систему, когда прибыл на корабль? – вылез откуда-то сзади заместитель командир корабля.
— Да слышал Олег Николаевич. Весь корабль об этом радостно говорит – с досадой ответил адмирал.
Летчиков-испытателей увезли в госпиталь, испытательные бригады уехали в Феодосию и в Москву. На авианосце наступило относительное затишье.
Авианосец встал на длительную стоянку в базу, а испытания на время были приостановлены. Довольные офицеры, бегали почти каждый день домой, а утром опять уходили на полеты в Уссурийский залив. Отрабатывались полеты авиаполка, а довольные ракетчики отрабатывали по самолетам свои системы наведения.
Молодые летчики отрабатывали бомбометания по бурунной мишени, ведение воздушного боя и несмотря на запреты руководства старались сесть с проскальзыванием, за что получали нагоняй от командира полка и командиров эскадрилий.
А потом, собираясь в каюте, рассказывали о своих впечатлениях от необычной посадки.
— Нам воевать на этих самолетах и мы как никто должны знать все его возможности – горячился Балуевский.
Старшие товарищи старались их сдержать, но внутренне понимали и Осипенко несколько раз тоже садился с проскальзыванием, несмотря на осуждающие взгляды командира полка.
Пришел приказ готовить корабль к боевой службе во Вьетнам. Начались погрузки, получение имущества и вооружения, обычная для этого случая беготня.
Офицеры тоже запасались, кто, чем может. Мансур Асланбеков взял с собой несколько ящиков пепси-колы, Сергей Огнинский взял с собой ящик хорошего грузинского вина, Кузьма Гусаченко нарезал каких-то палочек в тайге и набрал теннисных мячиков, доктор набирал банки с витаминами, а помощник по снабжению грузился соками, Василий Васильевич Муравьев взял с собой на боевую службу полное собрание сочинений Сергея Есенина:
— Так времени нет, а там изучу все что можно и даже выучу наизусть.
Каждый чем-то запасался. Перед выходом на боевую службу выдали три получки семьям, заставили написать завещания, кому выдавать зарплаты в случае чего … Но об этом случае никто думать не хотел.
Доктор каждый день делал какие-то прививки.
— Игорек ну хватит, чего там отметь у себя и довольно – просил Сергей Огнинский.
— Нет, Серега, ты заболеешь какой-нибудь лихорадкой, а я потом отвечай почему. Лучше живи без болезней. Подумаешь всего тринадцать прививок – не понимал друга Игорь.
— Целых тринадцать, тебе это число ничего не говорит? А себе-то ты делаешь? – спрашивал недовольный Сергей.
— А как же конечно делаю – убеждал Сергея Игорь.
Штурман корабля Вальтер Фоншеллер сам ходил за доктором и просил ему сделать все прививки и даже больше, чем положено, на всякий случай:
— Ну, сделай мне прививку от …. Ну вот, от этой болезни – зачитывал он название болезни из записной книжки.
— Зачем? Во Вьетнаме этой болезни нет.
— Ну, на всякий случай, а то вдруг появиться.
— Валя иди, гуляй отсюда, не отнимай времени — зверел доктор.
Перед самым выходом все сдали в партучет эскадры партийные и комсомольские билеты на хранение.
— Как будто уходим на разведку во время войны в тыл врага – ворчал Василий Васильевич.
— Да не все ли равно? — равнодушно говорил Мансур Асланбеков, — если не вернут, я даже не обижусь.
А беспартийный Кузьма Гусаченко только улыбался, тоже мне заботы.
За пару недель до выхода на боевую службу командир подводной лодки «Касатка» с Камчатки, которую выделили в сопровождение «Бреста», привел на так называемое воинское сплачивание, на «Брест» командиров боевых частей подводной лодки.
Командир БЧ-5 «Бреста» капитан 2 ранга Пономарев очень удивился, когда в каюту к нему вошел капитан 3 ранга с механическими погонами и звездой Героя Советского Союза на стареньком кителе.
— Ты это откуда такой красивый нарисовался? – удивился механик с «Бреста»
— Я с «Касатки» — радостно ответил Герой и достал из рукава кителя бутылку спирта – давай мех определимся, какими ходами нам лучше всего ходить, чтобы лучше держать место в ордере.
— Давай — ответил авианосный «дед» и стал доставать из сейфа закуску.
Через час все командиры боевых частей авианосца и подводной лодки собрались в каюте у «деда».
— За нас, за подводников! – неслись тосты из каюты.
Наконец за подводниками, когда все были уже в изрядном подпитии, пришел их командир тоже со Звездой Героя:
— Как прошло боевое сплачивание? Все вопросы обговорили и решили? Мы с командиром «Бреста» тоже все неясные вопросы решили.
— Так точно сплотились, товарищ командир, Боевое сплачивание прошло на высшем уровне – ответил, покачиваясь и улыбаясь, командир БЧ-5 подводной лодки.
Остальные только кивали головами
Перед отходом на боевую службу, внезапно был введен ограниченный контингент Советских войск в республику Афганистан. Об этом узнали из информационного сообщения замполита. Утром замполит в связи с плохой погодой построил весь экипаж в ангаре. Приняв доклад дежурного по кораблю он стал оглядывать ангар. Все стояли и ничего не понимали. Наконец его взгляд остановился на пожарной машине «Сильвани» гордости боевой части шесть. Когда у командира БЧ-6 или заместителя командира по авиации было хорошее настроение – они катались на этой машине по полетной палубе. Весьма легкая в управлении, она доставляла истинное удовольствие.
— Товарищ полковник, дайте команду подогнать сюда эту машину – заместитель показал, на стоявшую в самом углу ангара красную машину.
— Есть товарищ капитан 2 ранга – ответил полковник Марчук, заместитель командира корабля по авиации – сейчас подгонят.
Пока искали шофера, потом искали ключи от машины экипаж стоял в строю.
— Чего это заму понадобилась пожарная машина и чего ради, он нацепил портупею? Как будто дежурным по кораблю заступать собрался – показал Сергей Огнинский офицерам.
Действительно, из под кителя замполита выглядывала портупея.
Василий Васильевич пожал плечами и предположил:
— Связистов наверно будут расстреливать на юте. Опять наверно телеграмму задержали.
Мансур Асланбеков – командир боевой части связи обиделся:
— Ничего мы не задерживали. Может, вы цель какую-то пропустили?
В этот момент подогнали машину и замполит по лестнице полез наверх.
— Сейчас речь говорить будет, прямо, как Ленин с броневика — предположил Огнинский.
— Товарищи офицеры, мичманы, старшины и матросы хочу вас обрадовать и поздравить, что наши войска вошли в нашу республику Афганистан, по просьбе их руководства – заместитель сделал паузу и затем продолжил, достав пистолет из кобуры – трусов и паникеров буду расстреливать вот этой самой рукой на юте. Скоро мы идем на боевую службу и будем поддерживать наши войска со стороны Индийского океана.
Он еще помолчал немного и продолжил далее:
— Митинг, посвященный знаменательному событию – вводу наших войск в нашу республику Афганистан, объявляю открытым.
Видимо заранее подготовленный оркестр сыграл гимн Советского Союза. Офицеры стояли, приложив руки к козырьку фуражек, а матросы приняли стойку смирно.
На пожарной машине стоял отдававший честь замполит с очень серьезным лицом, а рядом с ним взгромоздился тоже на пожарную машину, дежурный по кораблю командир артиллерийского дивизиона БЧ-2 капитан-лейтенант Шурик Яковлев правой рукой отдавая честь, а левой поддерживая портупею с пистолетом.
— Слово для выступления представляется нашему уважаемому секретарю партийного комитета корабля капитан-лейтенанту Карамурзину.
Из строя вышел парторг корабля и полез на машину «Сильвани».
— Жаль фотика нет, а то такой вид не запротоколировать для потомков просто преступно – сказал шепотом начхим Огнинский.
После митинга командиры боевых частей собрались в каюте у командира БЧ-4 Мансура Асланбекова.
— Я думаю, что ничего хорошего в этом нет – предположил командир БЧ-7 – Афганистан враждует с Пакистаном, где окопались американцы и Ираном, который тоже враждебен США и воюет с Ираком. Там же рядом Израиль, у которого нелады со многими арабскими государствами. Пакистан граничит с Индией, у которой только закончилась с ним война. Обе страны, судя по публикациям в прессе, обладают некоторыми запасами ядерного оружия. А здесь еще темная лошадка Китай, который в этом регионе, проводит свою политику. Если все вцепятся друг в друга, то пахнет мировой войной, а учитывая, что замполит сказал, что пойдем в Индийский океан, то ничего хорошего в этом нет. Представляете, какой поднимется вой со стороны США и западной Европы, которые сами борются за влияние в этом важнейшем регионе мира. Не хотелось бы туда идти.
— Игорь, а если пойдем в Индию – мы, ведь прививок для Индии не сделали, надо срочно решать – спросил начмеда командир БЧ-1 Вальтер Фоншеллер.
— Валя тут мировая война назревает, а ты лезешь с какими-то мелочами.
— По этому случаю надо срочно выпить – предложил начхим Огнинский – а то не дай Господь не успеем. Мансур – доставай шило, а я пока сгоняю за стаканами.
— Вот, чтобы в мире не произошло, у вас всегда заканчивается пьянкой – посетовал Вальтер Фоншеллер.
— Валя – так жить веселее, а то действительно не успеем, а успеть надо – поучил молодого командира БЧ главный механик капитан 2 ранга Пономарев, расставляя закуску, доставленную помощником командира по снабжению.
За неделю до выхода на корабль перебазировался весь авиаполк и вертолетная эскадрилья в составе вертолетов дальней разведки и вертолетов спасателей. На корабле началась предвыходная суета и проверки вышестоящих штабов. Вместо отдыха с семьями приходилось вкалывать по двадцать пять часов в сутки.
Уже перед самым выходом, на корабль прибыла испытательная группа КБ и летчик-испытатель Кенарчук.
— Будем отрабатывать снова взлет и посадку с проскальзыванием – сообщил он командиру корабля.
Командир корабля приказал командирам боевых частей максимально обеспечить деятельность испытательной группы.
Многие жены прощались с мужьями, как в последний раз. Перед домом некоторые рыдали на груди своих мужей и кричали, что не отпустят. Некоторое время спустя, довольные офицеры и мичмана, что вырвались из дома на несколько месяцев, на автобусе направились на корабль.
Рано утром отряд кораблей в составе авианосца «Брест» эскадренного миноносца «Свирепый», сторожевых кораблей «Стерегущего» и «Страшного» и подводной лодки «Касатка», вышел на боевую службу. Корабли шли в назначенном ордере и лишь «Касатка» шла под водой немного правее ордера соединения.
Решением командования ВМФ корабль направлялся в район Вьетнама, однако в боевом распоряжении была поставлена задача, в случае необходимости, быть готовыми к выходу в Индийский океан.
Мансур Асланбеков договорился с командиром БЧ-4 подводной лодки об организации гидроакустической связи и подводная лодка, была постоянно на связи и в курсе того, что происходило на поверхности.
В Японском море авиаторы проводили полеты, и вместе с ними летал Кенарчук. Молодые летчики с удивлением смотрели, как летчик-испытатель на самолете номер 45 крутил фигуры высшего пилотажа.
— Вот это летчик, настоящий летчик – с восхищением говорил Белкин Балуевскому.
При прохождении Цусимского пролива экипажи кораблей были построены в парадной форме для отдания почестей погибшим русским морякам в Цусимском сражении. С борта кораблей были опущены венки. Матросы и офицеры сняли фуражки и бескозырки.
С подходом к Цусимскому проливу группу кораблей начали облетать самолеты Японии и разведывательные самолеты со знаками США. Наши летчики поднимались для их перехвата, ПВО-шники отрабатывали свои задачи по реальным целям.
Кузьма Гусаченко со своего командного пункта управлял своими командирами групп управления:
— Слева двенадцать четыре скоростных цели, истребители-бомбардировщики Японии и сопровождающие их наши самолеты, курсом на корабль – принять целеуказания и сопровождать японские самолеты.
— Цели приняты, наблюдаю, сопровождаю – докладывал командир носовой группы управления.
— Командир кормового поста принять целеуказания, при прохождении самолетов над кораблем – командовал Кузьма.
— Первый дивизион ПВО – цели наблюдаете? – запрашивал Кузьму командир БЧ-2 капитан 3 ранга Бондаренко – четвертый артиллерийский дивизион наблюдает и сопровождает.
— Эх, если бы можно было бы сбить? – пошутил Кузьма.
— Вам что войны не хватает с Японией и США? – спросил строго командир БЧ-2 — и не думайте даже об этом и не надо поднимать ракеты на направляющие. А то не дай Господь случайно …
Сто семнадцатый я его сопровождаю и преследую, если прикажут готов уничтожить – доносились по связи доклады летчиков, перехвативших японские «Фантомы».
Слетал на перехват и Кенарчук. В воздухе закрутилась карусель из нескольких самолетов. Подрабатывая себе вертикальными двигателями, Кенарчук умудрялся держаться на хвосте японского самолета, который никак его не мог стряхнуть.
— К соединению приближается подводная лодка, предположительно типа «Лос-Анжелес» ВМС США – доложил по гидроакустической связи командир подводной лодки «Касатка», сопровождающей соединение.
— Передать целеуказания на корабли и начать сопровождение подводной лодки – приказал подводникам командир авианосного соединения адмирал Сатулайнен.
Приблизительно в это же время приблизился к соединению и стал сопровождать эскадренный миноносец США «Мак Коул» из состава авиационного соединения.
— Прибыл в состав вашего соединения. Прошу назначить место в ордере – доложил по международной связи командир эскадренного миноносца.
— Командир назначьте ему место — по корме правый борт 120 градусов.
Представитель отдела спецпропаганды, капитан 3 ранга Вышибайло, передал по связи приказание адмирала на американский эсминец.
— Прошу назначить место по левому борту. Нам необходимо наблюдать за взлетом ваших самолетов – настаивал на своем командир «Мак Коула».
— Очень хочет наблюдать взлеты и посадки самолетов – наверно такая поставлена задача – усмехнулся адмирал – не назначишь, сам встанет. Ладно, дайте ему 120 градусов по левому борту на дистанции 15 кабельтовых.
Спецпропагандист послушно передал, данную ему адмиралом команду.
Американский эсминец занял свое место в ордере.
— Американская подводная лодка пытается приблизиться к ордеру – поступил доклад от командира «Касатки» — относительно «Бреста» 165 градусов левого борта дистанция 112 кабельтовых.
— Включить гидроакустические станции в активный режим, чтобы они поняли, что они обнаружены – скомандовал адмирал.
Раздалось блямканье, включенных гидроакустический станций, включенных в активный режим.
— Обнаружена подводная лодка по пеленгу 160 градусов левого борта на расстоянии 111 кабельтовых – доложил из БИЦ командир БЧ-7 капитан 3 ранга Муравьев – курс лодки 98 градусов. Подводная лодка начала уклонение.
С других кораблей тоже поступил доклад об обнаружении подводной лодки.
Адмирал дал команду перестроить корабли в строй фронта и начать преследовать подводную лодку. Американский эскадренный миноносец встал в строй советских кораблей и начал постановку гидроакустических помех.
Видимо поняв, что он обнаружен командир американской подводной лодки, выпустил датчики ложных целей и ушел на глубину под слой скачка. Корабли по очереди стали докладывать о потере контакта с подводной лодкой и лишь одна подводная лодка «Касатка» продолжала поддерживать контакт, разобравшись в ложных целях и тоже уйдя под слой скачка.
Командир «Бреста» дал команду опустить буксируемую гидроакустическую станцию. Через полчаса Василий Васильевич доложил, что станция опущена и контакт с американской подводной лодкой восстановлен. На авианосце сигнальщики подняли соответствующие сигналы, что выпущена гидроакустическая станция, и он не может сменить курс.
— Эсминец «Мак Коул» сменил курс и пытается пройти у нас по корме доложил вахтенный сигнальщик левого борта.
Действительно американский эсминец резко сбавил ход и внезапно изменил курс и начал сваливаться в сторону кормы «Бреста».
— Что он делает, он же винтами нам обрубит гидроакустическую антенну – закричал адмирал Сатулайнен, бросаясь на левое крыло сигнального мостика.
Командир корабля выскочил на крыло вслед за адмиралом.
— Поднять сигнал по своду СССР-США – ваш курс ведет к опасности – прокричал командир и бросился в ходовую рубку – машины полный назад.
Вахтенный офицер старший лейтенант Никифоров отработал машинными телеграфами и передал команду в ПЭЖ (пост энергетики и живучести) по громкоговорящей связи.
Корабль встал, как на дыбы.
— Командир ты сам себе отрубишь гидроакустическую антенну – прорычал адмирал, врываясь в ходовую рубку.
— Посмотрим – спокойно сказал командир, наблюдая за движением корабля – десять узлов, шесть узлов, пять узлов, четыре узла, три узла. Стоп машины!
Вахтенный офицер, стоявший у машинных телеграфов, тут же передал команду в ПЭЖ.
В ходовой рубке царило тягостное молчание.
— Главное что бы трос сам не оборвался – шепотом проговорил командир корабля. И даже шепот был слышен на замолчавшем мостике – в БИЦ — выключить антенну и обесточить. Передайте команду в ПОУ. Начать аккуратно выборку антенны гидроакустической станции.
Видимо подумав что-то, командир сам взял в руки микрофон связи с Боевым информационным центром:
— Василий Васильевич обстановка аховая. Нам американец чуть не обрубил твою антенну. Мы сбросили ход, что бы не дать ему это сделать и теперь видимо тело антенны ушло под корабль. Мы винты не проворачиваем, но можем при выборке зацепить. Малейшее сомнение стоп в ПОУ и будем спускать водолазов.
— Американский эсминец в одном кабельтове перешел по корме на правый борт – доложил вахтенный сигнальщик.
— Порвал или нет – спросил с придыханием командира корабля адмирал.
— Сейчас доложат – шепотом ответил командир – ну если перебил, пусть пеняет на себя.
Внезапно заработала радиостанция «Рейд», настроенная на международную волну:
— «Брест» я «Мак Коул» — извините, не заметил вашего сигнала, о том что вы осуществляете буксировку, разрешите занять место в строю?
— Вот сволочь – негодовал в ходовой рубке адмирал Сатулайнен.
Корабли ушли вперед и лишь один «Мак Коул» крутился вокруг остановившегося практически «Бреста»
— Ходовая рубка – БИЦ – раздался голос Василия Васильевича – судя по всем тело цело, но находится под кораблем. Выбирать можно только по инструкции на ходу корабля, но ход дать нельзя, так как намотаем на винты. Необходимо спустить водолазов, которые бы отводили тело от винто-рулевой группы и на дали произвести зацеп.
— «Стерегущий» и «Свирепый» занять места рядом с «Брестом» по оба борта и не давать близко подходить к «Бресту» этому «Мак Коулу», «Страшному» и «Касатке» продолжать преследование американской подводной лодки. Командир «Бреста» поднять в воздух вертолеты-разведчики.
В ходовой рубке началась суета. Командир корабля отдавал команды в ПЭЖ, БИЦ, КПС, принимал доклады от командиров боевых частей. Подошедшие корабли оттеснили эсминец «Мак Коул» от «Бреста» и заняли свои места, препятствуя своими корпусами приближению американского корабля даже близко к «Бресту». В кормовой части корабля, начались водолазные спуски, а спущенные баркасы стали выводить тело антенны гидроакустической станции из под корабля. Все это заняло практически более часа, когда тело антенны буксируемой гидроакустической станции заняло свое место в помещении ПОУ-2. Ни кабель, ни сама антенна не пострадали. Лишь после того как антенна заняла свое штатное место были подняты баркасы и водолазы.
— «Мак Коул» я «Брест». На связи командир соединения адмирал Сатулайнен — прошу вас занять место не ближе сорока кабельтовых от «Бреста» по правому борту. Ваше маневрирование могло уничтожить антенну гидроакустической станции «Бреста». Прошу вас маневрировать впредь таким образом, чтобы не создавать препятствия и сложностей в маневрировании соединения и предварять все свои маневры соответствующими сигналами соглашения СССР-США.
— Прошу прощения господин адмирал – ответил командир «Мак Коула» — у нас были сложности в маневрировании из-за временной неисправности рулевого управления. Впредь постараемся не создавать сложностей в вашем маневрировании.
Адмирал закурил, сел в свое кресло:
— Да уж хорошо, что все хорошо закончилось, а если бы он рубанул винтами кабель? – адмирал затянулся сигаретой — нет американцев, нельзя близко подпускать к нашим кораблям, как и нельзя доверять их словам и действиям. Что у нас с подводной лодкой?
Оперативный дежурный соединения капитан 2 ранга Клинцов запросил «Страшный» и «Касатку». Как выяснилось, «Касатка» уверенно поддерживает контакт с американской подводной лодкой, которая начала уходить от нашего соединения, стараясь оторваться от преследования нашей подводной лодки.
Соединение кораблей взяло курс на южную часть Вьетнама. Американский корабль, как бы желая загладить свое «неуклюжее» маневрирование выполнял все команды и четко держал свое место в ордере, а американский командир, как бы желая загладить свою вину, предложил даже сыграть с командиром «Бреста» в шахматы по связи. «Касатка» погоняв немного американскую подводную лодку, в конце концов вернулась к своему соединению. Командир соединения справедливо решил, что американская лодка специально уводит нашу лодку, чтобы дать другой американской подводной лодке в это время держать соединение на дальности применения своего оружия.
Командир «Бреста» капитан 1 ранга Гиоев, все еще переживавший происшествие с гидроакустической антенной категорически отказался от предложения командира «Мак Коула» и предложил ему сыграть в шахматы с командиром «Стерегущего», если уж больше делать нечего.
После обеда Мансур Асланбеков – командир БЧ-4, Муравьев Василий Васильевич – командир БЧ-7, Гусаченко Кузьма — командир 1-ого дивизиона ПВО собрались в каюте командира БЧ-4.
Развалившись в кресле, Василий Васильевич, рассуждал о происшедшем:
— Если бы «Мак Коул» рубанул нам антенну, то боеспособность корабля против подводных лодок уменьшилась бы более, чем на две трети. Мы не смогли бы обнаруживать подводные лодки под слоем скачка. А это уже значительное снижение боеготовности. Не поверю, что у них отказало рулевое управление, в конце концов, можно управляться машинами, а у них есть и резервный ручной вариант управления. Нет, меня ни за что не убедишь, что это случайность. Просто он помогал своей подводной лодке.
— А мы своей подводной лодке стали бы помогать в такой ситуации? – спросил, задумавшись, Кузьма Гусаченко.
— Какой вопрос, конечно стали бы – удивился вопросу Мансур.
— Вот и должны предусматривать такие моменты, чтобы более не позволить американцам выполнить такие маневры. Иначе, зачем нам корабли охранения? – спросил Василий Васильевич.
Мансур встал, достал из маленького холодильника «Морозко» парочку бутылок Пепси-колы и разлил в бокалы.
— Давайте понемногу.
— Интересно будет заход во Вьетнам?- спросил Кузьма, беря стакан с Пепси-колой – Туда же заходила перед Цусимским сражением эскадра адмирала Рожественского. Интересно было бы там побывать. И вообще посмотреть на их культуру. Тем более там была военно-морская база США, что-то наверно осталось после их ухода.
— Да, уж я бы с удовольствием посмотрел их локационные станции и системы управления, если такие сохранились – отхлебнул Пепси-колу Василий Васильевич.
Соединение подошло к побережью Вьетнама и начало совершать маневры вдоль побережья. Самолеты проводили полеты и изредка поднимался в воздух Олег Кенарчук, оттачивая взлеты и посадки по самолетному или как называли, с проскальзыванием. Американский эсминец «Мак Коул» продолжал следовать в составе советского соединения и четко фиксировал все взлеты и посадки авиации на видеокамеры с разных ракурсов, хотя выдерживал теперь четко свое место. Где-то на дальности видимости гидроакустических станций появлялись периодически две американские подводные лодки, но как только «Касатка» выходила к ним навстречу они разворачивались и уходили.
Соединение готовилось к деловому заходу во вьетнамский порт Кам-Рань. Матросы красили коридоры и корпус корабля, приводили в порядок корабельные заведования, чистили антенны, наводили флотский блеск во всем.
Деловой заход подразумевал проведение профилактического ремонта и регламента всех механизмов корабля, отдых экипажа, отработки задач боевой подготовки, знакомство с системой базирования во вьетнамском порту.
Внезапно американский эскадренный миноносец «Мак Коул» оторвался от соединения и отправился на север вдоль вьетнамского побережья. Командир соединения поставил в слежение за ним и наблюдение его действиями сторожевой корабль «Стерегущий».
— Вы уж там посмотрите Александр Иванович, чем он там будет заниматься, какие у него интересы – инструктировал адмирал Сатулайнен, командира корабля.
Американцы недавно ушли с юга Вьетнама и надо сказать, что в джунглях остались остатки армии южного Вьетнама, а в городах на юге было много недовольных новой коммунистической властью, которая особенно не церемонилась с теми, кто поддерживал марионеточный режим США и участвовал в войне Южного Вьетнама против Северного, запятнал себя службой в южновьетнамской армии. Поэтому многие люди из этих категорий, пытались спастись бегством из Вьетнама и попасть на корабли США, которые курсировали вдоль берегов Вьетнама, охотно подбирали, тех, кого не задержали пограничные катера Вьетнама, и вывозили беженцев в США.
Сторожевой корабль «Стерегущий», выполняя задание адмирала Сатулайнена, шел на кормовых курсовых углах американского эскадренного миноносца «Мак Коул».
— Командир вы приставлены к нам для слежения? – запрашивал на международной частоте «Мак Коул» — мы сейчас выполняем спасательную миссию. Очень много людей бегут из Вьетнама и мы должны оказать им помощь.
Командир «Стерегущего» не знал, что ответить и предпочел отмолчаться.
Однажды корабли встретили маленький надводный корабль весь облепленный людьми. На нем жгли красные фальшфейры и по радиостанции просили им помочь. Командир «Стерегущего» не стал мешать американцам, оказывать помощь и прошел немного севернее, наблюдая за действиями американцев по радиолокационной станции.
Внезапно сигнальщик матрос Угрев доложил, что наблюдает небольшое судно, которое практически погрузилось в воду. На поверхности осталось лишь одна надстройка и ту периодически захлестывают волны. На надстройке держалось очень много людей, которые просили помощи.
— Курс на терпящее бедствие судно. Поднять сигнал человек за бортом, спустить катера и баркасы.
По связи командир корабля капитан 3 ранга Матвеев запросил адмирала:
— «Брест» я «Стерегущий» наблюдаю гибнущее судно, иду оказывать помощь.
Адмирал по связи дал добро и запросил, какой национальности судно. Но так как флага не было видно, то командир ответил, что не знает, но морские законы просто обязывают оказать помощь гибнущим людям.
— Александр Иванович будь осторожен, тут в этих водах, столько всякой гадости плавает. Могут быть и пираты и бандиты. Поэтому изолируй их и не разрешай перемещаться по кораблю.
Многие с тонущего судна, увидев, что к ним подошел военный корабль стали прыгать в воду и поплыли к кораблю. Многих снимали с надстройки катерами и баркасами. Матросы, рискуя жизнью, вытаскивали из моря женщин, детей, мужчин.
И лишь попав на корабль, и увидев советский флаг, многие спасенные пытались выброситься за борт. Командир считал, что все это стресс и направил к ним доктора. Женщин и детей разместили в офицерских каютах, а мужчин в кормовом ангаре для вертолета. На это время вертолет перебазировали на «Брест» по такому случаю.
Командир, замполит и особист пытались добиться, к какой стране принадлежит корабль, но их не понимали. И лишь один мужчина по-английски сказал, что они вьетнамцы и попросил передать их американскому кораблю.
Матвеев доложил адмиралу Сатулайнену. Встал вопрос, что делать со спасенными. А здесь еще «Мак Коул» подошел и его командир попросил передать на него спасенных. Адмирал Сатулайнен запросил по связи Москву, что делать со спасенными. Почти полдня Москва молчала, видимо уточняя по дипломатическим каналам. Командование Главного штаба ВМФ ругало изо всех сил командира «Стерегущего», что задал всем такую сложную задачу.
Наконец, наверху было принято соломоново решение – передать всех спасенных вьетнамским властям в Кам-Рани.
Адмирал, скрипя сердцем, приказал командиру «Стерегущего» доставить всех спасенных во Вьетнам. За это время матросы и офицеры сдружились со многими спасенными. Особенно легко шли на контакт дети. Скоро они уже бегали по узким коридорам сторожевого корабля, а матросы тащили им разные подарки и сладости.
Когда заходили в бухту Бинь Бо многие мужчины стали волноваться, кричать, пытаться выброситься за борт. Поставленные на всякий случай матросы, как могли сдерживали их.
Когда корабль ошвартовался у причалов Кам-Рани, на корабль поднялся вьетнамский офицер и на чисто русском языке, поблагодарил командира за спасение вьетнамских граждан. За ним на борт «Стерегущего» поднялись солдаты вьетнамской армии с автоматами, которые стали силой сводить спасенных на берег. Многие плакали, падали, хватались за леера и трапы. Тогда их сносили с корабля силой. Русские моряки не могли понять ничего и лишь поняли, когда часть спасенных мужчин построили на причале и на глазах у всех расстреляли. А остальных, подгоняя автоматами, погнали куда-то с причала.
— Товарищ командир – это что? – спрашивал в слезах вахтенный офицер лейтенант Беридзе.
Командир молчал и лишь скрипел зубами.
— Это были беженцы – разъяснил замполит – у них законы очень жестокие.
— Со швартовых сниматься – скомандовал командир, и не запрашивая у местных властей добро на выход выскочил из бухты Бинь-Бо.
Уже на ходу командир доложил адмиралу, о произошедшем по связи.
В ходовой рубке «Бреста» долго не могли прийти в себя, а всегда спокойный адмирал Сатулайнен ругался матом, как простой сапожник и запустил хрустальной пепельницей в переборку ходовой рубки, отчего пепельница разлетелась на тысячу мелких кусочков.
— Москва нас подставила. Теперь я чувствую себя убийцей этих людей, которых спасли с моего разрешения.
Командир «Бреста» мерил шаги по ходовой рубке вдоль и вперед:
— Как будто дерьмом накормили и что-то добавил по-осетински.
Командир был настоящим морским интеллигентом, и никто никогда не слышал от него грубого слова.
— Что ты сказал командир – спросил Сатулайнен.
— Да так, обругал себя дураком – ответил и без того бледный командир – клянусь, что больше ни одного беженца никогда не подниму и не отправлю во Вьетнам. Союзнички, мать их и где мы себе таких нашли.
— Их американцы, как долбали, озвереешь поневоле – заметил замполит.
Все промолчали, а адмирал даже сплюнул:
— Зачем, было на глазах наших-то расстреливать?
Весь авианосец облетело известие, о произошедшем на «Стерегущем», и если до этого к вьетнамцам, выдержавшим американскую агрессию, относились с огромным уважением, то теперь все обсуждали их зверство.
Группу кораблей соединения по каким-то неизвестным причинам, командование ВМФ направило в Сиамский залив. В это время в Кампучии или как ее раньше называли Камбоджа, шла гражданская война. И как оказалось в Сиамском заливе спасалось от этой войны множество беженцев. Уплывали люди от своих берегов на всем что могло плавать. Это были надувные матрасы, лодки, плоты и рыбацкие шхуны. Беженцы махали русским кораблям различными вещами, жгли фальшфееры.
Однако завидев таких беженцев, корабли соединения ускоряли ход и уходили в обратную сторону. Авианосец «Брест» проводил полеты и начал продолжать испытания самолета. И командир корабля по связи, так чтобы никто из руководства не слышал, наводил на спасающихся беженцев американский эсминец «Мак Коул».
Американский эсминец летел, поднимал беженцев и передавал на подошедшие американские корабли.
— Какое сволочное чувство – жаловался командир командиру БЧ-4 Мансуру Асланбекову, оказывающему ему помощь в этой не совсем легальной деятельности – мы моряки и должны, просто обязаны оказывать помощь, терпящим бедствие. А мы? – командир, махал в досаде рукой – убегаем, от погибающих, как от прокаженных.
— Нам нельзя поднимать, потому что наши дипломаты договорятся передать их, от кого он бежали. А что будет дальше с ними, никто сказать не может – пытался успокоить командира Мансур.
Адмирал видимо знал о нелегальной деятельности командира корабля, по спасению погибающих, не препятствовал ему, во всяком случае, старался не замечать. Так сказать закрывал глаза.
В то время так взаимодействовать с американцами, в ущерб нашим вьетнамским и кампучийским «друзьям», было небезопасно для дальнейшей служебной деятельности. На слуху в офицерской среде, был показательный случай. На каком-то приеме в одном из Средиземноморских государств, в ответ на подарок кортика командиром американского корабля – подарил встречно ему свой кортик. Выглядело красиво, да и поступить иначе наверно было невозможно, учитывая правила вежливости.
Однако это действие командира корабля, было расценено командованием и политическими органами, как преклонение перед американцами, действия несовместимые с исполнением высокой должности и командир корабля, прямо в море был отстранен от командования корабля, снят с должности и отправлен для разбирательства в Советский Союз.
— Ничего Господь простит, а иначе я не могу – говорил Мансуру, командир авианосца, вытирая пот, наблюдая, как «Мак Коул» спешит оказывать помощь беженцам, и тихо пожимал руку.
Мансур старался никому не рассказывать об этой деятельности командира корабля. Кто его знает, какие неприятности могли ждать командира в случае придания гласности этой деятельности.
На воскресенье был назначен отстрел стрелкового оружия. Командир БЧ-2 капитан 2 ранга Бондаренко, в кормовых швартовых устройствах организовал стрелковую позицию. На воду был спущен металлический плотик весь оббитый металлическими консервными банками. Плотик был привязан тросами к корме и на расстоянии в сто — сто пятьдесят метров буксировался за кораблем. По очереди командиры подразделений приводили матросов, которые под руководством офицеров БЧ-2 осуществляли отстрел стрелкового оружия. Патронов не жалели и поэтому желающие могли стрелять хоть весь рожок патронов. Офицеры могли стрелять из автомата или своего пистолета.
— Повеселимся – говорил начхим, Серега Огнинский, выпуская всю обойму автомата от бедра – никогда с таким удовольствием не стрелял.
Замполит корабля, с разрешения командира БЧ-2, расположился на полетной палубе с пулеметом РПД, аккуратно установил ножки и прицельно выпускал обойму за обоймой. Видимо стрельба доставляла ему удовольствие. Вышедшие после стрельб на полетную палубу офицеры, стоя в стороне, смеялись.
— Дай волю замполиту, так он всех рыб перестреляет – шутил помощник командира по снабжению Боря Мальков.
Замполит повернул довольное лицо к офицерам:
— Это такая разрядка, что не передать словами. А патроны чудо, не поддается законам физики, попадаешь в палец, вылетает из задницы. Причем разнеся ее так, что больше не пригодится для нужного дела.
И рассмеявшись, опять припадал к пулемету и пускал очередь за очередью в сторону плотика. Наконец видимо попал в тросик, соединяющий плотик с кораблем и плотик понесло по воле волн.
— Ну, вот испортили весь кайф, — сказал командир БЧ-2, поднимаясь, к офицерам на полетную палубу — теперь надо новый плотик готовить. А пока все, концерт закончен. Оружие убрать в арсенал.
На полетной палубе проводились различные спортивные мероприятия. Играли в волейбол, перетягивали канат, на боксерском ринге проводились соревнования по боксу. На корме шла борьба желающих матросов против испытателя катапульт Гриши Назарова, пошедшего в поход вместе с испытательной группы. Бывший спецназовец выходил против двух или трех человек сразу каждый раз побеждал.
Офицеры после стрельб, сдав личное оружие в арсенал, подошли посмотреть на то, как Гриша расплавлялся по очереди с далеко не слабыми матросами, имеющими навыки в борьбе и боксе.
— Кузьма попробуй – уговаривал Кузьму Мансур, ты же можешь его победить.
— Победить, бросить — это не главное. Главное победить его морально, чтобы он боялся – спокойно говорил Кузьма, рассматривая, как Назаров бросил на палубу чемпиона эскадры по вольной борьбе старшину 2 статьи Борю Парамонова из боевой части семь.
Раздосадованный результатами схватки Василий Васильевич даже отошел в сторону. Услышавший разговор Мансура и Кузьмы к ним подошел Гриша Назаров:
— Ну что сразимся вполсилы?
— Да не хочется что-то. Вы уж давайте с матросами – сконфуженно ответил Кузьма.
— Да неинтересно, все это, как в поддавки – отвечал с досадой Гриша Назаров.
— Кузьма ну что ты. Постой за честь авианосца. Видишь, он издевается над нами – подначивал Кузьму, Сергей Огнинский.
— А если и я проиграю, тогда все — край? Некому больше отстаивать честь корабля?
— Кузьма я ставлю на тебя десять рублей, кто еще? — и Серега, достав записную книжку офицера из кармана, стал записывать ставки.
Все офицеры стали делать ставки. Подошедший замполит, посмотрев на Гришу, поставил на него. Денег не было так как их отбирали при уходе на боевую службу и поэтому все ставки, были конечно были виртуальными. Несколько офицеров штаба соединения подошли и тоже поставили на Назарова. Несколько мичманов и старшин также сделали ставки.
— Кузьма теперь ты не можешь отказаться. Пол корабля поставило на тебя. Защити честь корабля.
— Гусаченко, Гусаченко – стали хором скандировать матросы.
Подошли командир соединения и полковник Елкин.
— Что тут у нас происходит? Что за шум, а драки нет – спросил Сатулайнен у офицеров.
— Да вот все просят, а Кузьма не хочет бороться с Назаровым – разъяснил ситуацию Огнинский.
— Гусаченко в чем дело? – строго спросил Сатулайнен.
— Да вот Назаров всех побеждает, и они просят меня с ним побороться – смущенно сказал Кузьма, показывая на офицеров – они даже ставки уже сделали, а у меня нет никакого желания бороться.
— Как это нет? А честь корабля? Кто ставки принимает?
— Я – смущенно ответил Огнинский.
— Так я, не ставлю на этого хиляка, мне больше нравится Назаров. Сколько ставят?
— Кто сколько товарищ адмирал. Матросы по три рубля, офицеры по десять.
— Тогда адмиралы по двадцать – ответил Сатулайнен и обращаясь к полковнику Елкину, спросил – ты сколько ставишь?
— Будут летчики бороться — поставлю, а пока я нейтральный – ответил Елкин.
— Ну, раз делать нечего, придется бороться – вздохнул Кузьма и стал снимать куртку.
— Вот так-то лучше Гусаченко, а то, как девушка ломается – сказал Сатулайнен, усаживаясь на стул, поданный ему одним из матросов.
Вокруг площадки столпилось много народа. Некоторые матросы стали скандировать:
— Гусаченко, Гусаченко, Гусаченко!
— Назаров, Назаров, Назаров – скандировали другие, стараясь перекричать.
— Кто судить будет – строго спросил адмирал.
— Могу я – смущенно ответил замполит – я кандидат в мастера по классической борьбе.
— Ты Олег Николаевич поставил на кого-нибудь?
— На Назарова поставил – ответил замполит, глядя на палубу – но я честно буду судить.
— Тогда твоя кандидатура не подойдет. Извини! Николай Николаевич, как ты смотришь? – строго спросил адмирал.
— Ну, если более некому, давайте буду судить я – ответил полковник Елкин. Он взял у замполита свисток и вышел на середину борцовской площадки.
Кузьма и Назаров, встали напротив друг друга. Полковник Елкин свистнул в свисток и рукой, как бы рассек невидимую линию, разделявшую борцов.
Назаров не стал вести разведку, а сразу пошел в атаку. Он попытался просто захватить Кузьму и бросить на палубу. Но Кузьма легко отвел в сторону левую руку и стал вроде выходить за спину Назарову. Тот попытался развернуться и тут Кузьма поймал его на противоходе и вернувшись быстро назад, помог разворачиваться Назарову руками, заплел его ноги и легко положил Назарова на спину. И сразу отскочил в сторону. Раздались бурные аплодисменты.
— Не считается – вскочил на ноги, раздосадованный Назаров – давай еще раз.
Но полковник Елкин, уже дал свисток.
— Гусаченко, ты не дал даже насладиться адмиралу красивой борьбой. Раз и все закончил. Разве так можно быстро? Надо понемногу, чтобы публику завести, а ты раз и в дамках. Чего садился? – ругался адмирал – Огнинский кому деньги сдавать?
— Так все условно, товарищ адмирал, для того, чтобы людей завести. А так у нас же денег ни у кого нет – начал оправдываться Огнинский.
— Тогда по приходу в базу, ко мне придешь и получишь выигрыш Гусаченко.
— Товарищ адмирал, так азартные игры на корабле запрещены. Если бы я знал, то не допустил бы этого – взволнованным голосом доложил замполит.
— Ты уж молчи Олег Николаевич. Я тебя послушал и поставил на Назарова и проиграл. Больше никогда тебя слушать не буду – ответил адмирал, и подойдя к надевавшему куртку Кузьме пожал ему руку – молодец Кузьма не ожидал. Слышал про твою группу борьбы, но не знал, что так все серьезно. Я слышал, что Назаров кандидат в мастера спорта по вольной борьбе, а ты его менее, чем за минуту.
— Не кандидат, а мастер спорта – поправил адмирала, накинувший спортивную куртку Назаров.
— Тем более Кузьма, поздравляю и ты это, запиши меня в свою группу борцов.
— А меня запишешь – вдруг спросил Кузьму Назаров.
— Конечно, Гриша приходи – пожал Назарову, руку Кузьма.
Матросы стали расходиться, с восторгом, обсуждая увиденное.
— Пойду ка я все расскажу командиру – покачав головой, сказал адмирал и взяв под руку полковника Елкина увел в сторону ходовой рубки.
— Это дело надо обмыть. Мансур с тебя бутылка спирта – сказал Огнинский Мансуру, потащив его за руку в сторону каюты – Кузьма, а тебе не хватит теперь места и мячиков для желающих заниматься у тебя.
— Купим мячики на результаты твоих ставок – пошутил Кузьма.
На палубе продолжались спортивные мероприятия. Командир корабля, адмирал Сатулайнен и полковник Елкин наблюдали за спортивными соревнованиями и обсуждали какие-то проблемы.
С понедельника Олег Кенарчук снова отрабатывал испытательные взлеты и посадки, взлетал по самолетному и также садился. Члены экипажа «Бреста» уже привыкли к этим взлетам и посадкам. Командир корабля капитан 1 ранга Хетагуров, адмирал Сатулайнен и полковник Елкин сидели, раздевшись по пояс на левом крыле сигнального мостика. Погода стояла великолепная. Они обсуждали преимущества взлета с проскальзыванием и мечтали о будущих авианосцах с трамплинами, аэрофинишерами.
Один взлет, посадка, второй взлет посадка, третий взлет посадка.
— Еще один взлет с посадкой и будем отрабатывать спарку. Мы ждем во Вьетнам полковника Золотаревского, и тогда после захода в Кам-Рань будем отрабатывать взлеты и посадку на спарке, а потом обучение ваших летчиков. И мы можем уходить, когда наши испытатели обучат всех ваших летчиков.
— Я боюсь, что спарка опять может упасть – заволновался командир.
— Нет ну что вы Виктор Александрович. Все вопросы уже решены, спарку облетали на береговом аэродроме. Вопросов не будет, техника готова, мы не сидели сложа руки, провели анализ того падения, рассмотрели показания черных ящиков, съемку того взлета с палубы и вертолета. Так что будет все нормально. Вы сами видите, как проходят эти испытания – убеждал командира и адмирала полковник Елкин.
На шестой площадке готовился к взлету сорок пятый самолет. Раздался рев самолета, разгон двигателя набирающего обороты.
— Прошу добро на взлет – раздался запрос Кенарчука.
— Вам добро! – дал разрешение руководитель полетов.
Самолет сорвался с места и пронесся по палубе. Почему-то он не оторвался от палубы ни в районе третей, ни в районе второй, не в районе первой, ни в районе спасательной площадки, и ударившись задними колесами о заваленные леера в носовой части корабля самолет все же оторвался от палубы и стал скользить вдоль корабля опускаясь все ниже и ниже к воде.
— Катапультируйся, катапультируйся – закричал не своим голосом руководитель полетов.
— Катапультируйся — кричали командир и адмирал.
— Будет тянуть самолет до последнего – сплюнул полковник Елкин – Золотаревский, давно бы катапультировался.
Самолет заскользил вдоль воды, затем по воде, потом ударился о воду и заглох, и его развернуло, относительно корпуса корабля. Сверху проглядывалась голова летчика, склонившегося над приборами управления.
— Катапультируйся – кричал руководитель полетов.
— Катапультируйся — кричали не своими голосами командир, адмирал и полковник Елкин.
Но самолет начал погружаться в воду, а летчик-испытатель совсем не реагировал на команды, казалось что их он не слышит.
— Право на борт – скомандовал командир корабля – вахтенный офицер «Боевая тревога»!
По кораблю загремели колокола громкого боя, и каждый услышал в их звоне, прекращающем нормальную деятельность корабля наступившую беду.
И когда нос корабля стал отходить от места падения самолета, командир скомандовал:
— Лево на борт!
— Стараюсь не ударить самолет корпусом и винтами – пояснил командир корабля Сатулайнену и Елкину.
— Черт, черт, черт – кричал адмирал Сатулайнен – штурман заметить место падения самолета.
— Есть – отозвался из штурманской рубки Вальтер Фоншеллер – глубина в этом месте восемьдесят пять метров и при падении самолет может спланировать далеко от места падения.
— Место замечай и не рассуждай – крикнул всегда спокойный адмирал Сатулайнен.
Через минуту командир БЧ-1 капитан-лейтенант Вальтер Фоншеллер принес адмиралу бумажку с координатами падения самолета.
Топот ног матросов и офицеров, разбегавшихся по боевым постам и командным пунктам казалось не тревожил ходовую рубку. Там все были в шоке от произошедшего, в которое никому не хотелось верить.
— Командир становимся на якорь – командовал адмирал.
В углу ходовой рубки сжав голову руками, стоял полковник Елкин.
— Николай Николаевич успокойся, Олега уже не вернешь – уговаривал Елкина командир корабля – надо разобраться почему это произошло.
— Сейчас прилетит комиссия из Москвы и разберутся и нам надо за это время поднять самолет, снять с него «черный ящик», где записаны все объективные показания работы всех механизмов самолета. Дай команду Виктор Александрович связисту срочно опечатать все магнитофоны.
— Мансур Умарханович – скомандовал командир в КПС – срочно опечатайте все магнитофоны.
— Выражаю свое соболезнование в связи с гибелью пилота – вышел на связь командир американского эсминца «Мак Коул».
Никто не ответил на его соболезнование, как будто он был виноват в падении и гибели Олега.
На корабле уже все знали о произошедшей трагедии. Скромный летчик – испытатель Олег Кенарчук за короткое время пребывания на корабле сумел понравиться всем членам экипажа «Бреста» и все переживали его гибель, как собственную трагедию.
По связи командир корабля и полковник Елкин доложили на командные пункты о произошедшей трагедии. С Владивостока к берегам Вьетнама срочно вышли спасательное судно, тральщик с металлоискателем и спасательная подводная лодка. Во Вьетнам срочно вылетела из Москвы комиссия ВВС военно-морского флота и испытательного полигона.
Вечером в каюте номер сорок пять вечером собрались летчики, пришли командиры боевых частей, представители испытательной группы «КБ Яковлева». Летчики разлили спирт в стаканы:
— Помянем Олега – сказал полковник Елкин и выпил свой стакан спирта. За ним выпили все присутствующие. Говорить никому ничего не хотелось. Все смотрели на стакан спирта, накрытий куском черного хлеба, стоявший у фотографии Олега.
Самолет смогли найти на дне южно-китайского моря только через месяц. Действительно он спланировал очень далеко от места падения. С огромным трудом самолет подняли, погрузили на вертолетную площадку эскадренного миноносца «Свирепого» и отправили в Союз. Предварительно из самолета извлекли останки летчика – испытателя, положили в гроб и отправили через Вьетнам самолетом в Москву.
Прощание с летчиком-испытателем, было грустным, и даже всегда веселый Сергей Огнинский не шутил, как всегда. Весь экипаж остро переживал произошедшее, казалось, что каждый потерял близкого и любимого человека.
Полеты и посадки с проскальзыванием запретили, до выяснения полных причин катастрофы. Кораблям разрешили заход во Вьетнам в Кам-Рань для отдыха экипажей.