Блытов В. На вахте. Матросский почин

Длинный клиперский нос авианосца «Брест» летел над упругими волнами Индийского океана. Форштевень корабля легко разрезал упругую гладь воды деля ее, как бы на две части, белыми бурунами возникающих из под его носа, подбрасываемый вверх бульбой-обтекателем гидроакустической станции. Волны расходились по обе стороны корабля и через них прыгали веселящиеся, сопровождающие корабль дельфины. По несколько дельфинов одновременно, по левому и правому борту, выпрыгивали высоко из воды, и легко перепрыгивали возникающую из под носа корабля волну. Ярко светило солнце, уже начавшее свой путь с зенита дальше на запад. На горизонте не было видно ни облачка, дали океана пропадали в далекой дымке.

Командир авианосца «Брест» стоя на правом борту сигнального мостика с увлечением наблюдал за этими дельфиньими прыжками. Казалось, что дельфины стараются привлечь внимание моряков своими синхронными движениями, как в синхронном плавании.

Раз и в воздухе как бы повисли одновременно сразу четыре дельфина, небольшой полет – волна прошла под ними и черно-сероватые блестящие тела одновременно направились вниз, и вонзились иглами, в темно-синюю воду булькнув даже без брызг, как делают великолепные ныряльщики.

— Ты смотри, как они это делают одновременно, вот заставь наших матросов так станцевать или хотя бы пройти строевым шагом  – ведь не смогут – произнес командир корабля, как бы в никуда.

— Так точно не смогут – отозвался старшина 2 статьи Васо Барамидзе зорко вглядывавшийся в горизонт рядом с вахтенным сигнальщиком молодым матросом Никифоровым.

Командир посмотрел внимательно на Васо, и словно что-то нехорошее вспомнив, изменился в лице и быстро прошел в ходовую рубку, закрыв за собой тяжелую дверь.

— Товарищ офицеры – громко скомандовал вахтенный офицер старший лейтенант Валиев – командир группы БЧ-3.

Офицеры, находившиеся в ходовой рубке, приняли стойку смирно, но командир ни на кого не глядя, прошел в свое походное кресло.

— Ну что «Меррил» так и сопровождает нас? Идет правом кормовом  150 градусов на дистанции 10 кабельтовых, как мы его и поставили? Вызови-ка мне на ходовой командира дивизиона разведки – скомандовал командир корабля, внимательно просматривая в папке полученные ранее телеграммы.

— Так точно «Меррил» на своем месте и четко выполняет все наши команды. Есть вызвать командира дивизиона разведки – ответил вахтенный офицер, и немного прихватив кортик левой рукой, чтобы не зацепиться при быстром  движении за рулевые колонки, вызвал по громкоговорящей связи в ходовую рубку командира дивизиона разведки.

Через пять минут перед командиром корабля стояли командир дивизиона разведки  старший лейтенант Петрыкин и командир БЧ-7 (радиотехнической боевой части) капитан-лейтенант  Муравьев.

— Ну что говорит разведка? Где сейчас «Мидуэй»?

Командир дивизиона разведки разложил на походном столике командира корабля карту разведки и стал разъяснять что Авианосно-ударная группа возглавляемая авианосцем «Мидуэй» находится в районе острова Маврикий, где проводит полеты, судя по данным добытым силами нашей радиоразведки. По данным ВМФ он находится там же. То есть почти 1000 миль до нашей группы.

— Беспокоюсь я ребята. Американцы очень хорошие моряки и они не устоят чтобы воткнуть нам пистон поглубже, если мы зазеваемся. Я слишком хорошо знаю повадки Кингстона командира авианосца «Мидуэй». Какой корабль дежурит по ПВО? – спросил командир вахтенного офицера.

— Ракетный крейсер «Адмирал Грейг» — ответил вахтенный офицер.

Командир снял трубку с пульта связи командира корабля и вызвал по связи крейсер «Адмирал Грейг»

— «Грейг» Павел Дмитриевич ты у нас дежурный по ПВО?

— Точно так Виктор Олэксандровыч я дэжурный и отвествэнный сеходня за наше чистое нэбо. А якое оно чистое – ты побач тильки – послышалась из пульта связи мягкая украинская речь командира «Адмирала Грейга».

— Ну, я не Олэксанровыч – улыбнулся Гиоев, — а Александрович допустим, а в остальном будь внимательнее, наш с тобой старый друг Кингстон не применит воткнуть нам с тобой какую-нибудь пакость, если зазеваемся.

— Так Олэксанровыч красивише слышиться. Мий кум Олэксанровыч — чудовий чоловик. А що до Кингстона, так ми дивимося зирко, я всих своих попередив що до його жартив – ответил по связи командир «Грейга».

Командир положил трубку связи на пульт командира корабля и обратился к полковнику Марчуку – заместителю командира корабля по авиации:

— Владимир Иванович ты бы мне иногда переводил этого хохла, как у нас дежурная пара готова к вылету?

— Так точно. А чего переводить его, я хоть и белорус, но все понял. Летчики Балуевский и Красук находятся в помещении дежурных пилотов в полной экипировке. Самолеты с подвесками НУРСов и ракет «воздух-воздух» готовы к взлету на технических позициях номер 3 и 4, заправка полная. Дежурная смена техников находится у самолетов.

Командир что-то хмыкнул про себя, и больше ничего не говоря, уткнулся в изучение только что полученной телеграммы ЗАС.

Командир дивизиона разведки и командир боевой части семь спросили разрешения покинуть ходовой.

Командир, не отвлекаясь от чтения телеграммы, разрешающе махнул рукой.

В ходовой рубке воцарилась тишина лишь изредка прерываемая короткими и четкими докладами с боевых постов по громкоговорящей связи.

Соединение кораблей ВМФ СССР разрезало волны Индийского океана, двигаясь на восток курсом 270 градусов к неведомой никому кроме командования эскадры цели. Впереди по курсу виднелась корма нового сторожевого корабля «Стерегущего», справа держал дистанцию в десяти кабельтовых сторожевой корабль «Страшный», за ним по корме в пяти кабельтовых, следовал американский эсминец «Меррил», где-то слева вырисовывалась в легкой дымке махина ракетного крейсера «Адмирал Грейг», по корме авианосца разрезал волну эскадренный миноносец «Свирепый». В морской пучине на глубине около 100  метров прикрывала отряд кораблей с подводных направлений камчатская подводная лодка «Касатка» «К-546». Соединение советских кораблей уже шестой месяц бороздило просторы Индийского океана, решая непонятные для многих, кроме наверно командира эскадры контр-адмирала Смелкова и штаба Тихоокенского флота задачи.

— Групповая низколетящая воздушная цель правый борт 90 – внезапно доложил сигнальный мостик голосом старшины 2 статьи Барамидзе.

Командир вскочил и бросился с биноклем на правый борт, вахтенный офицер подскочил к визирам и развернул в сторону указанную сигнальщиком.

— Барамидзе, где цель не наблюдаю – запросил командир.

— Да вот же товарищ командир на фоне волн небольшие черные дымки, прямо над водой. Идут на нас низко. Одна, вторая, третья. Шесть их товарищ командир!

— Вахтенный офицер боевая тревога. Дежурная пара в воздух! Корабль к полетам приготовить – скомандовал командир, так и не увидевший ни целей, ни дымков, указанных Барамидзе.

Зазвенели колокола громкого боя

— Боевая тревога, отражение воздушной атаки, Дежурная пара в воздух! Корабль к полетам приготовить! – отрепетовал приказание командира корабля вахтенный офицер по боевой трансляции.

По палубам раздался шум разбегающихся по боевым постам офицеров мичманов и матросов.

— Товарищ командир! Оперативный дежурный эскадры! Зачем боевая тревога? Радиотехнические средства кораблей не наблюдают воздушных целей – раздался слегка заспанный голос оперативного дежурного эскадры, флагманского минера капитан 2 ранга Клинцова.

Внезапно по связи раздался голос командира сторожевого корабля «Стерегущего» капитана 3 ранга Матвеева:

— Наблюдаю групповую воздушную цель с носовых курсовых углов. Цель определена, как штурмовики и истребители с авианосца США.

— Я первый по кораблям эскадры боевая тревога. Групповая воздушная цель с юга и востока – раздался по связи дрожащий голос оперативного дежурного эскадры.

Раздался топот множества ног, лязганье тяжелых люков, хлопанье задраек. В ходовую рубку прибежали номера на связи.

— Боевая часть один к бою готова – доложил из штурманской рубки командир БЧ-1.

— Ракетно-артиллерийская часть к бою готова. Комплексы первого дивизиона ПВО наблюдают и сопровождают групповую воздушную цель по правому борту. По носу цели не наблюдаю

— Минно-торпедная часть к бою готова – доложил командир БЧ-3 капитан-лейтенант Мишуков.

Боевая часть семь к бою готова. Комплексы воздушного наблюдения наблюдают цели по правому и левому бортам. По курсу целей не наблюдаем.

С полетной палубы раздался оглушительный рев двигателей самолетов, два самолета ЯК-38М одновременно оторвавшись от палубы, ушли в разгон, набирая резко высоту. Снизу было видно как сопла летчики разворачивают в вертикаль, и сделав вираж направились над самой водой вперед по курсу корабля. Темно-синие самолеты скрылись быстро из вида, растворившись на фоне воды.

— Группе наведения перехватить групповую воздушную цель на носовых курсовых углах. Командир артиллерийского дивизиона взять на сопровождение артиллерией эсминец «Меррил» — командовал успокоившийся командир.

В ходовую рубку влетели командир эскадры контр-адмирал Смелков и начальник походного штаба капитан 1 ранга Полубояров.

— Командир что тут у вас за война образовалась, пока я отдыхал? – спросил со слегка помятым красноватым лицом от подушки, но весьма встревоженный командир эскадры

— Групповые воздушные цели с востока, севера и юга. Предположительно ударные группы самолетов с авианосца «Мидуэй». Сыграна боевая тревога, в воздух поднята дежурная пара самолетов. Готовится к воздушной поддержке 2-ая эскадрилья майора Осипенко. Самолеты поднимаются на палубу на стартовые площадки.

— Наблюдаю групповую воздушную цель курсом на корабли с левого борта – доложил, наконец дежурный корабль по ПВО крейсер «Адмирал Грейг».

— Во хохол упертый, как всегда все проспал – проворчал контр-адмирал, прижавшись лицом к тубусу визиров.

— Эсминец «Меррил» развернулся и начал отход по курсу 90 градусов – доложили с сигнального мостика.

— Неужели война? Чего он побежал-то так шустро или пугает Кингстон?– мелькнула мысль в голове командира авианосца.

— «Свирепый» сопровождать «Меррил» в готовности к его уничтожению – спокойно скомандовал по связи командир эскадры.

Начальник ПВО эскадры по связи в своей сети распределял воздушные цели между кораблями. В ходовой рубке это было хорошо слышно со специального ВПС (выносного пульта связи).

— Командиры кораблей поднять ракеты на установки. Цель устрашение – показать, что они не застали нас врасплох. Стрельба только по моему указанию – скомандовал опять по связи командир эскадры. Командиры по очереди тактических номеров доложили о выполнении команды.

Внезапно по гидроакустической связи командир «Касатки» доложил, что наблюдает шумы в районе посторонней подводной лодки предположительно американской типа «Лос-Анжелес».

— Командир БЧ-4 вскрыть конверт с сигналом № 1 «Подвергся нападению – вступил в бой» и подготовить все возможные каналы для его передачи. Сигнал до моей команды не передавать! – скомандовал по трансляции в КПС (командный пункт связи) спокойным, но слегка хрипловатым голосом командир. Синяя куртка, моментом пропиталась потом, выступившем на спине и под мышками командира.

— Воздушные цели 180 кабельтовых, 170 кабельтовых – отсчитывал метрономом командир радиотехнической боевой части.

— Одновременно выходят на нас с трех направлений — отработали – проворчал командир эскадры

— Я 275-й, с 276-ым сели на хвост «Фантомам», «Томкетам» и «Интрудерам» первой группы — преследую, старюсь разбить их на группы. К уничтожению готов – раздался в радиосети управления авиацией спокойный и слегка потрескивающий голос старшего лейтенанта Красука.

Через иллюминаторы ходовой рубки было хорошо видно, как группа самолетов, шедшая с носовых курсовых углов, рассыпалась, и в воздухе закрутилась карусель воздушного боя.

«Томкэты» стремились отсечь наши самолеты севшие на хвосты штурмовикам. С полетной палубы с ревом в воздух ушли еще шесть самолетов на помощь Красуку и Балуевскому и поднялся со спасательной площадки в воздух вертолет целеуказаний, который сразу направился в западном направлении, где по предположению командира авианосца должен был находиться «Мидуэй».

— Товарищ командир к уничтожению целей левого борта готов доложил командир БЧ-2 (ракетно-артиллерийской) капитан 3 ранга Бондаренко. Ракеты на направляющих, цели сопровождаю. Разрешите цели уничтожить.

Командир вопросительно посмотрел на командира эскадры. Тот, молча грыз карандаш и не изъявлял особой радости от готовности корабля:

— Ждать командир – это шуточки у них такие. Не посмеют.

— Атака с носу в корму не разрешена конвенцией ООН и по соглашениям СССР-США по действиям боевых кораблей в море.

— Американцы, может и не читали нашего соглашения? Так что из-за этого начинать войну? – как бы успокаивал себя вслух командир эскадры, грызя карандаш.

С других кораблей командиры также доложили о готовности к уничтожению самолетов.

Над «Брестом» практически с борта на борт на низкой высоте прошли американские самолеты. Хорошо были видны подвешенные авиабомбы, противосамолетные ракеты «воздух-воздух» и подвесные топливные баки. На бортах самолетов красовались намалеванные доминошки «Шесть-Шесть». Шум пронесшихся почти над головой самолетов ударил по ушам, даже в корпусе корабля. Сигнальщики на бортах даже инстинктивно пригнулись. Помахав на отходе крыльями самолеты с опознавательными знаками ВВС США на крыльях, с доминошками «Шесть-Шесть» и белыми звездами на фюзеляже скрылись на кормовых курсовых углах. К ним присоединилась группа самолетов, крутившая карусель со 2-ой эскадрильей. Самолеты второй эскадрильи стали по команде заходить на посадку. Летчики еще в воздухе делились впечатлениями:

— Скорость у них хорошая, но мы за счет вертикальных двигателей более маневренны. Барон ты видел, как я сделал этот «Томкет»?

— Видел «Томкеты» классные самолеты. Мне понравились. А ты доминошки видел? Надо будет нам тоже что-то придумать.

— Козлы они – это я видел – вмешался уже севший на палубу командир эскадрильи Валера Осипенко.

— Командир БЧ-4 сигнал № 1 не передавать! – и затем, обращаясь к заму по авиации командир сказал — Марчук вы прекратите, наконец, эту вакханалию в эфире, они что таблицу условных сигналов не знают – улыбался сам себе, видимо радуясь, что все закончилось хорошо.

С вертолета целеуказаний доложили, что обнаружили авианосно-многоцелевую группу «Мидуэй» на расстоянии около 500 километров и передали локационную картину на корабль.

Командир авианосца и командир эскадры побежали к штурманскому столу смотреть на карте место американской авианосной группы.

— Далековато от нас будет – после некоторого раздумья проговорил адмирал – но крылатками мы их достаем уверенно. Для наших самолетиков далековато все же. А то бы тоже их так облетать, как думаешь командир?

Командир, молча, покачал головой и отшел от штурманского стола.

— Эх, мне бы миги или сушки на борт, вот тогда бы мы их точно сделали – подумал он, но вслух ничего не сказал.

Из темноты штурманской рубки внезапно к ним подошли майор Осипенко – командир 2-ой эскадрильи штурмовиков и Герой Советского Союза майор Белоусов, командир 1-ой эскадрильи в голубых летных комбинезонах:

— Разрешите и мне посмотреть? Побачить, где они сховались? – попросил адмирала Осипенко

Адмирал и командир, молча, уступили место у карты. С другой стороны к карте подошел заместитель командира корабля по авиации полковник Марчук.

Летчики, что-то замеряя, колдовали у карты, периодически перебрасывались между собой какими-то непонятными фразами.

Наконец повернувшись к командирам, Осипенко сказал:

— Разрешите нам с Юрой слетать на «Мидуэй»?  Мы его облетаем, как они нас и вернемся. Если взлет с проскальзыванием и посадка – то керосина должно хватить.

— Должно хватить или хватит? – жестко переспросил на всю ходовую рубку командир авианосца.

— У нас хватит в одну сторону. Все проcxитано — улыбнулся Осипенко.

— Без вопросов – поддержал товарища Белоусов – в бой идут одни старики!.

— Нет, товарищи офицеры я на такой эксперимент не подпишусь — прервал их размышления командир эскадры – А жаль очень хочется, но самолет у вас слабенький. Командир атакуй их условно крылатыми ракетами. Они у нас на дальности поражения.

Командир приободрился:

— Ну, Кингстон погоди. Вахтенный офицер! Атака авианосной многоцелевой группы крылатыми ракетами. Приготовить к стрельбе главный ракетный комплекс. Принять целеуказания с вертолета и спутников.

Вахтенный офицер отрепетовал команду командира по громкоговорящей связи. Летчики с сожалением покинули ходовую рубку.

— Есть стрельба по авианосной группе крылатыми ракетами — доложил командир БЧ-2 — целеуказания от вертолета и спутников системы «Сказка»  приняты, к стрельбе будем готовы через 20 минут.

— Командир дай тебе волю – ты третью мировую быстро развяжешь – пошутил заулыбавшись командир эскадры, заерзав в своем походном кресле – И эти твои «пернатые» с геройскими знаками  — полетим, облетим. На чем? На этом чуде, как бабка ежка, в драных трусиках на помеле?

— Никак нет, товарищ командир эскадры, если мои летчики сказали, то долетели бы. Ведь нельзя позволить этим «звезданутым», так издеваться над нами! А в случае необходимости, мы их авиацией все же достанем. Осипенко и Белоусов шутить не станут. На то Осипенко у нас и лучший комэск, а Белоусов — герой.

С ревом поочередно садились на палубу корабля самолеты и техники их тут же откатывали на технические позиции, освобождая места, для очередных заходящих на посадку.

Заревели стартовые двигатели из открывшихся контейнеров крылатых ракет. Ракетные контейнера заняли положение для старта ракет.

Вахтенный офицер вытирал пот со лба и с уважением посмотрел на командира корабля. До начала третьей мировой войны было не более 15 секунд.

Внезапно раздался доклад сигнальщика Васо Бараимдзе:

— «Меррил» занимает позицию по правому борту в трех кабельтовых по корме.

Командир корабля и командир эскадры бросились на правый борт. Действительно «Меррил» догонял «Брест»  находился уже на уровне кормового среза. На надстройке яркими цветами выделялся огромный американский флаг. За ним почти вплотную (кабельтовых в трех) двигался «Свирепый»

— Командир ракетные комплексы выключить, контейнера закрыть. «Мерилу» дайте команду занять место по левому борту на расстоянии 10 кабельтовых – его маневрирование опасно – скомандовал командир эскадры.

Сразу на фалах взвились флаги по международному своду и специальному соглашению СССР–США, указывающие опасность маневрирования американского корабля. «Меррил» сбросив скорость и начал занимать указанное место в ордере кораблей.

— А флаг у него, какой большой и яркий. Наверно синтетический, и более  прочный, нежели у нас. У нас то все по старинке из собачей шерсти со времен Петра. Через неделю меняем – цвета выцветают на солнце, да и вытрепывается быстрее на ветру – проговорил командир БЧ-4, вышедший на сигнальный мостик. Он взял у Барамидзе бинокль и долго рассматривал надстройки американского корабля.

Ракеты почти сразу по команде затихли, контейнера опустились в походное положение и крышки закрылись.

— Разрешите скомандовать отбой боевой тревоги, кроме противолодочного расчета – обратился командир к командиру эскадры.

— А что у нас с подводной лодкой? – спросил командира корабля командир эскадры.

— Потвотную лодку «Лос-Анжелос» наплюдаю, сопровоштаю – курс 234 крадуса, тистанция  — 10 капельтовых – раздался из гидроакустической рубки, как бы отвечая на вопрос командира эскадры, доклад с мягким эстонским акцентом, старшины гидроакустиков главного старшины Оонурме.

— Вот командир и погоняйте эту лодку, пока есть возможность — отрабатывайте противолодочные расчеты. Кстати, а кто из кораблей первым обнаружил их самолеты?

— Мы, товарищ контр-адмирал, старшина 2 статьи Барамидзе – командир отделения сигнальщиков – ответил на вопрос комэска командир.

— Как, старшина 2 статьи? А что же наши хваленые радиотехнические средства и средства ПВО других кораблей? Профукали америкосов? Но сигнальщики твои молодцы. Не ожидал, что простые глаза могут быть сильнее радаров.

— Специалисты у нас экстра-класса. Жаль прощаться будет – вздохнул думая о чем-то своем командир корабля.

— Товарищ командир на ваше имя принята радиограмма с «Мидуэя» разрешите доложить, — раздался голос командира БЧ-4 капитан лейтенанта Асланбекова, вошедшего с сигнального мостика в ходовую рубку – спецпропагандист капитан-лейтенант Михеев перевел.

— Читай, связист, вслух!

— Командиру авианосца «Брест» капитану 1 ранга Гиоеву. Благодарю за хорошую учебу. Твои ребята действовали хорошо. Особенно моим летчикам понравился твой летчик 62 бортовой, позывной 275. Ему моя особая благодарность и признательность. Привет моему другу контр-адмиралу Смелкову. До встречи, в районе острова Сокотры. Контр-адмирал Джеймс Кингстон.

Командир БЧ-4 запиши ответную радиограмму на «Мидуэй» и со спецпропагандистом переведите ее:

— Контр-адмиралу Джеймсу Кингстону. Мы с контр-адмиралом Смелковым тоже благодарны вам за учебу. Просим предварительно уведомлять о подобных тренировках, чтобы не было эксцессов и проблем. При облете кораблей авиацией просим соблюдать соглашение СССР-США, по предотвращению инцидентов на море. Капитан 1 ранга Гиоев

Командир эскадры одобряюще кивнул головой.

— А мы что идем на Сокотру товарищ контр-адмирал? – спросил, как бы ненароком, командир авианосца.

— Вообще планировалось. Но это еще через неделю и проходило только в специальных шифровках. Пока об этом никто не знает. Интересно откуда Кингстон знает наши планы? Разведка работает у них – командир эскадры задумался – А ты командир читал телеграммку ЗАС об организации увольнения? Что думаешь?

— А что думаю? Пока ничего не думаю. Кингстон не дал, как следует подумать. Подумаю, доложу. Сложная ситуация для корабля. Практически нерешаемая.

Командир вышел с ходовой рубки на сигнальный мостик. Его встретил докладом старшина 2 статьи Барамидзе. Командир прервал жестом его доклад. Он посмотрел за борт, там также весело прыгали дельфины, с запада возвращался вертолет целеуказаний, весело свистели его лопасти. В ходовую рубку с приятным эстонским акцентом, проходили доклады гидроакустиков, по координатам подводной лодки. Так же светило солнце, так же весело играли в волнах дельфины, казалось, что ничего не случилось. А что весь мир был в нескольких секундах от третьей мировой войны, так кто это знает.

Командир представил, как по получению их сигнала № 1 начинают стартовать баллистические ракеты с территории Советского Союза и поежился. И в то же время сердце болело после всех переживаний. Он прислонился к пилорусу пеленгатора, облокотился на его металлическое крепление руками, и стоял так минут 20, опустив свою большую начинавшую уже седеть голову на еще подрагивающие руки.

— Товарищ командир вам плохо – спросил сзади сигнальщик Барамидзе, но тот махнул рукой – мол не беспокойте.

Никто командира больше не беспокоил и лишь вахтенный офицер изредка поглядывал на его спину с беспокойством в иллюминатор ходовой рубки.

 

Командир авианосца «Брест» с силой ударил раскрытой ладонью по столу. Тряхнул своей начинавшей уже седеть черной головой и откинувшись назад на кресле подумал:

— Черт побери, это руководство! Корабль уже шестой месяц на боевой службе, а выходили только на пять, а затем продлили еще на четыре и вот на тебе на – приказ Министра обороны об увольнении в запас матросов и старшин, выслуживших установленные сроки. Нет, конечно приказ ждали, и знали, что он непременно будет, и  даже знали когда будет. Ведь, как говорят матросы ДМБ (демобилизация) неизбежна, как рождение и смерть. Но как не вовремя сейчас, когда авианосцу поставлены задачи по противодействию американской многоцелевой группе во главе с АМГ «Мидуэй», когда еще три месяца необходимо выполнять задачи боевой службы. Конечно это очень не вовремя – почти четвертая часть экипажа уйдет на транспортах в Союз, а для их замены пришлют молодых и необученных толком матросов. А ведь уйдут почти 80% старшин и старших специалистов, а на замену им …… Минимум полгода учить до специалистов хотя бы третьего класса. Ну как такого необстрелянного, необученного поставить на вахту к сложным механизмам и радиоэлектронным устройствам. А если воевать, для чего выходим на боевую службу. Как доверить технику и оружие непроверенному в деле человеку не умеющему ее использовать. Ведь бедааааааа! А командир эскадры Станислав Станиславович Смелков наверняка знал, что так будет, ведь предупреждали его с замполитом — предлагали оставить в базе этот призыв и укомплектовать корабль за счет матросов младших призывов с других кораблей эскадры. Не захотел! «Воспитывайте своих матросов сами, а другим за что мучиться с вашими годками, которые ничего делать не будут до увольнения в запас» — слишком гордый и заносчивый молодой адмирал. А теперь, как расхлебывать, такую недостачу личного состава на боевой службе, когда каждый человек на вес золота?

Раздался стук в каюту и открыв дверь появился замполит, как всегда с веселыми блестящими глазами:

— Ну что командир увольняем годков. Балласт за борт – кораблю легче плыть? Меньше проблем, а то в БЧ-5 офицеры уже не знают, что с ними делать. Годки давно собрали дэмэбовские чемоданы и сидят на них, ожидая отправки в Союз. А комсомольская организация смотрит на всю эту вакханалию, опустив руки, а комсорги и парторги сидят на лезвии бритвы, свесив ноги в опасную сторону.

— Зам — ты Цецерон, так выразил  свою мысль, что ничего не понять, без 100 граммов. Особенно здорово получилось у тебя про опасную сторону бритвы. Но это ты и я, а не только не комсорги и парторги, а это мыпрежде всего – я с тобой сидим, на этой бритве, свесив ноги в разные стороны. Завтра на вахтах стоять будет некому. В БЧ-5, БЧ-4, БЧ-1, БЧ-7 уже сейчас двухсменка, вырвешь несколько человек, и все конец некому будет стоять на вахтах. Ты что, не понял обстановку? Ведь мы на боевой службе!

— Нет, Виктор Александрович, я все понял, только вот, что делать? Может к НАЧПО сходить за советом. Глядишь, и поможет хорошим советом.

— Да чем твой НАЧПО, поможет? Предложит партбилеты положить ему на стол, если мы не в состоянии сами решить проблему и обеспечить боевое применение корабля на боевой службе. Раньше надо было думать и советоваться с ним, до выхода в море. Ведь знали на эскадре что идем на пять месяцев, но могут продлить – значит, надо думать было, минимум на девять месяцев вперед. А так подставили они и тебя и меня и весь наш авианосец. Но виноваты мы с тобой — не настояли, не потребовали, не стукнули кулаками о стол. Думали авось пронесет и вернемся вовремя, и все будет тип топ. Не пронесло нас Зам, не повезло нам. Я как этот приказ получил о продлении боевой службы – сразу понял все, конец доходились в море. Ладно, Зам собирай командиров боевых частей, будем думать и решать, что делать, как выйти из этой ситуации. Что думают об этом наши с тобой помощники. Все теперь в наших руках. Как решим, так и будет, хотя лично я решения и выхода не вижу никакого. Посмотреть в глаза тому, кто все это заварил и оставил группу кораблей в Индийском океане небоеспособной.

Зам потянулся к микрофону громкоговорящей связи, щелкнул кнопкой вызова ходовой рубки на пульте:

— Федюнин, вахтенный офицер – каюта командира корабля — собери-ка командиров боевых частей и их замполитов в кают-компанию офицеров.

— Есть собрать командиров боевых частей и их замполитов в кают-компании офицеров – раздался спокойный голос вахтенного офицера старшего лейтенанта Федюнина.

Командир представил себе старшего лейтенанта Федюнина в синей тропической форме с кортиком на левом боку синей пилотке с козырьком, дающего команды по кораблю с сосредоточенным лицом — хороший офицер, грамотный, спокойный, года через два можно отправлять старпомом на БПК (большой противолодочный корабль) или эсминец.

— Командирам боевых частей, заместителям командиров боевых частей по политической части прибыть в салон кают-компании офицеров – раздался по корабельной трансляции спокойный голос старшего лейтенанта Федюнина.

Командир представил, как командиры боевых частей чертыхаясь вылезают из своих коек, влезают в тапки с дырками, именуемые снабженцами в их документах, как тапки подводника, натягивают синие брюки и желтые рубашки и чертыхаясь бредут в салон кают-компании.

— Адмиральский час на флоте никто не отменял, но обстоятельства требуют срочных решений – подумал командир – голова хорошо, а несколько — вообще завал будет.

— Ну что командир пойдем? – спросил, вставая из объятий тесного дивана Замполит.

Командир взял записную книжку и кожаную папку с телеграммой ЗАС, об увольнении матросов и продлении боевой службы, лежавшие на письменном столе, и молча пошел впереди замполита в кают-компанию офицеров.

Из камбуза при салоне флагмана при хлопке двери каюты командира, испуганно выглянул командирский вестовой, читавший книгу, сидя на ящике из под соков.

— Коля стакан холодного сока в салон кают-компании – скомандовал командир

— Два стакана – добавил замполит – мне, лучше ананасового сока.

Они прошли по поперечному коридору 2-ой палубы и вошли в предбанник кают-компании.

Сверкающей, как огонь  медью сверкнула в свете люминесцентных ламп закладная доска авианосца.

— «Тяжелый авианосец «Брест» создан Советским народом для обеспечения безопасности и защиты государственных интересов Союза Советских Социалистических Республик. Ленинград – Николаев» – командир бросил взгляд на сверкающую медью закладную доску.

Он любил смотреть на нее, когда шел в кают-компанию офицеров. Хорошо сказано и красиво исполнено.

— Для защиты государственных интересов – повторил командир.

Проходя мимо, потрогал рукой шершавую поверхность доски, как бы прося защиты от всех проблем. От доски повеяло холодом тяжелой латуни.

— Прорвемся несмотря ни на что, а что делать? – подумал он.

В салоне кают-компании уже собрались командиры боевых частей и замполиты.

— Товарищи офицеры, — скомандовал помощник командира корабля капитан 3 ранга Леша Коноваленко высокий худощавый сухопарый брюнет с глубоко посаженными карими глазами.

Все офицеры вскочили с диванов и приняли стойку смирно

— Товарищи офицеры – вернул командир из в прежнее состояние и обвел глазами, собравшихся. Командиры боевых частей сели компактно за одним столом, заместители сидели отдельно своей компанией за своим столом.

Замполит прошел за командиром в кают-компанию и уселся отдельно от всех за белый рояль согнав с крутящегося стула военного дирижера Андрюшу Осиповича. Зам любил сидеть именно за роялем.

— Олег Николаевич сбацайте, что-нибудь такое веселое для подъема настроения – предложил начальник химической службы капитан-лейтенант Сергей Огнинский – а то вроде как на похороны собрались?

— Я вам сейчас сбацаю, чтобы веселее было. У вас есть повод для веселья начхим? – внезапно взъелся командир авианосца, и волосы на затылке сразу взъерошились.

Начхим сразу нахохлился и затих, вжав голову.

В кают-компании сразу воцарилась тишина, и лишь люминесцентные лампы в витражах с видами Брестской крепости весело потрескивали пускателями.

Из закрытой двери биллиардной внезапно донеслись стуки ударов шаров и веселый смех офицеров

— Помощник командира, что у вас тут за бардак на совещании? Здесь мы решаем проблемы, а там шары катают и хохочут, что впору всем нам идти к ним и извиняться, за то что мы им мешаем им шары гонять.

Высокорослый помощник командира Леша Коноваленко виновато повел плечами, и вскочив с дивана бросился в биллиардную. Оттуда послышались разговоры на повышенных тонах, затем дверь открылась и несколько лейтенантов быстро проскочили в коридор как нашкодившие коты.

Довольный собой помощник подошел к командиру:

— Товарищ командир порядок наведен. Они обещали играть тихо, но я их попросил прекратить игру. Извините – виноват – недосмотрел и не подумал! Затем он обвел глазами собравшихся, и доложил командиру корабля – Товарищ командир командиры боевых частей и замполиты по вашему приказанию собраны все.

Черные спокойные глаза помощника командира сверху смотрели на низкорослого командира (помощник был на целую голову выше командира) и лишь смешливые искорки пробегали в них, однако не давая повода усомниться в искренности слов

— Садись Леша. Ну что друзья-товарищи, помощники – командир сверху осмотрел собравшихся – приплыли, наконец. Дождались! Пришел долгожданный приказ о демобилизации – командир убедительно потряс полученной телеграммой ЗАС – приказано в течении месяца провести увольнение в запас наших годков. Хочу послушать Вас, кто будет у вас на вахтах стоять и службу нести эти три месяца после 1 июля? Хочу услышать ваши соображения. Вот в телеграмме написано, что через месяц нам пришлют на корабле в Индийский океан выпускников учебных отрядов Тихоокеанского флота около 100 человек и более 100 матросов подготовленных  по 2-ому виду, то есть никак не подготовленных – прямо с гражданки.

— Товарищ командир разрешите? – поднялся командир БЧ-7 высокий, и стройный капитан 3 ранга Муравьев – У меня увольняемых в запас почти четверть всех матросов – так нас комплектовали, когда мы из Севастополя уходили, вот и пришло время нам расплачиваться за этот перекос в нашем комплектовании. Да и в БЧ-4 тоже самое, кто у нас с Асланбековым, останется на вахтах? – он посмотрел в сторону командира БЧ-4, сидевшего на соседнем диване, и что-то ожесточенно рисовавшего в своем блокноте.

Командир БЧ-4 капитан-лейтенант Мансур Асланбеков при упоминании о нем, лишь стрельнул черными глазами в сторону командира корабля, но ничего не сказал.

— О чем они думали на эскадре и на флоте, когда нас отправляли на боевую службу в Индийский океан? Мы же докладывали по команде, писали рапорта вам и своим флагманским этой проблеме. Нельзя было перезакладываться на один месяц. А сейчас что «Смоленск» задержался на Северах – вот мы за него пашем и заодно решаем все свои проблемы через одно место. Молодые матросы конечно проблемы не решат. Их готовить надо минимум несколько месяцев, что бы заступили самостоятельно на вахты, а тех кто придет по второму виду их будет половина так вообще раньше полгода и не поставишь. Доклад закончен – командир БЧ-7 махнул рукой  сел.

— Командир БЧ-4, а что вы об этом думаете и как решать планируете у себя проблему? – спросил командир командира БЧ-4.

Капитан-лейтенант Асланбеков встал, одернул желтую рубашку, и с небольшим кавказским акцентов произнес:

– Я предлагаю вернуть корабль с боевой службы. Мы будем небоеготовы и не сможем выполнять боевые задачи, поставленные перед нами командованием, если убрать сразу почти четверть подготовленных старшин и самых лучших специалистов. А если воевать придется? Надо командиру эскадры говорить правду. Мы не готовы исполнять задачи боевой службы при таком раскладе! У меня половина сигнальщиков должна уйти и телефонистов ЗАС. На вахты придется ставить молодых, а они в таком объеме не готовы нести вахты. Я говорю не о тех кто придет завтра их вообще нельзя будет допускать до специальных вахт до возвращения с боевой службы. А если ставить на вахты старослужащих, а молодых использовать только на приборках и корабельных работах – завтра замполит будет кричать – годковщина!

— Буду кричать и не только кричать – подтвердил радостно замполит – и еще привлеку вас Мансур Умарханович к партийной ответственности.

Асланбеков не обратив внимания, на выпад замполита продолжал:

— Я думаю о тех, кто у меня сегодня останется. А останутся молодые матросы – ну основной состав год – полтора и немного двухгодичников, два с половиной редкость. С ними я никакие задачи не выполню! Корабль без связи останется. Я предлагаю вернуться в Союз, подготовить моряков и продолжить.

Асланбеков что-то сказал еще про себя видимо в адрес замполита и сел.

— Механик, как у вас? Вы меня больше всех беспокоите. Не оставите корабль без хода? – обратился командир к сидевшему немного в стороне командиру БЧ-5.

Начальник химической службы Сергей Огнинский дал легкое напутствие главному механику:

— Давай мех удиви нас своим неординарным решением. Может вообще машины закроем до возвращения с боевой, а всех механиков посадим вдоль главных валов педали крутить?

Механик покрутился на месте, как жук, которого вытащили из под камня под взглядами всех обратившихся сразу к нему и посмотрел на химика, как на «врага народа»:

– А что механик, Чуть что, и сразу механик. Пассажиры вы все тут! Особенно ты химик, вахты не стоишь, спишь целыми днями в каюте. Противогазы выдал и все. Он хуже замполитов – извините товарищ командир.

Замполит сразу взъерепенился и даже привстал:

— Вы что командир БЧ-5 политикой партии недовольны? Чем вам политработники жить уже мешают? Вы у меня смотрите, а то сразу на парткомиссию и на берег спишем без партбилета. Давно по вам парткомиссия плачет.

Механик подтянулся, тоже привстал:

— Олег Николаевич извините, ради Бога не хотел вас оскорбить и обидеть. Так вырвалось у старого дурака. Химик – засранец – подгадил, бубнит здесь всякую чушь под руку.

— Ну, вот химик как всегда во всем виноват. И потом Иван Михалыч почему же сразу химик – засранец? Я гальюн наш командиров боевых частей занимаю по времени, не больше других, а ваш персональный в каюте, еще ни разу не попросился.

— Так все прекратить товарищи офицеры! Начхим вы замолчите, наконец? У нас здесь важные вопросы, а вы лезете с ерундой. Механик докладывайте по существу вопроса – жестко остановил препирательства командир.

Все офицеры даже вжались в диваны и кресла.

— Ну что сказать товарищ командир – продолжил спокойным голосом механик — Кое кого я бы и сам отправил раньше в Союз что бы не мешали, но в общих чертах обстановка будет сложная. Допускать к турбинам, дизелям, котлам, электростанциям неподготовленных людей я не могу. Готовить экстренно молодежь уже нет времени — механик опустил вниз свой блокнот, в котором все увидели нарисованную блокноте женщину в легкомысленно развевающимся платьице, из под которого выглядывали опущенные до колен кружевнее панталоны:

– Можем, конечно, и ход потерять, и механизмы запороть. За всем у нас в сложном хозяйстве не углядишь, к каждому матросу няньку из числа офицеров, не приставишь. Весь расчет наш на подготовленных старшин и старших специалистов, а они-то в основном и уходят.

В кают-компанию без стука вошел командирский вестовой  поставил стаканы с соком перед командиром и замполитом. Замполит громко по-деревенски зачмокал, втягивая в себя холодный сок.

Командир посмотрел на Замполита, покачал головой, а затем как бы ненароком заглянул к механику в блокнот, и разглядев красавицу в кружевных панталонах, громко хмыкнул и поставил перед командиром БЧ-5 стакан сока:

— Михалыч ты сочка попей, охлонись малек, а то тебе, к твоей Натахе нескоро еще. А ты тут Джаконду в трусиках рисуешь явно не ко времени.

Офицеры дружно засмеялись, а механик покраснев, закрыл блокнот.

— Товарищи офицеры, а если мы настроим оставшихся коммунистов и комсомольцев на сложную ситуацию, и они с честью выполнят задание партии и правительства – внезапно раздался голос замполита вставшего из-за белого рояля и охладившегося уже холодным соком об этом вы не подумали?

Зашевелились сразу замполиты командиров боевых частей, сидевшие за отдельным столом и явно поддерживающие своего шефа. Им были непонятны все волнения командиров. Одних уволим – других возьмем – в чем проблема?

– Партия прикажет – мы выполним все! Нужно срочно провести комсомольские и партийные собрания в боевых частях, дивизионах, группах, службах. Нам нужен настрой на победу, а не сюсюкание по углам – не справимся, не решим, не можем. Во время войны трусов и паникеров замполиты расстреливали на месте. И иногда один батальон решал задачи полка, когда не было других сил – замполит довольный собой потер руки  и поставил пустой стакан из-под сока на белый рояль – вот мое предложение товарищ командир — никакого паникерства. Вернуть корабль с боевой службы – это последнее дело. Давай сначала поднимем на подвиги комсомольцев и коммунистов.

Замполиты боевых частей одобряюще зашумели со своих мест. Командир поморщился, но возражать замполиту не стал:

– Значит так! Командиры боевых частей соберете по боевым частям годков, комсомольские и партийные активы — послушаете, что скажут они. Соберем подгодков, послушаем их. А дальше будем поступать по обстановке. У нас есть еще минимум пара другая недель, до увольнения в запас и получения молодого пополнения. На сем и порешим — и командир видимо так и не услышав, то что хотел услышать, взял со стола блокнот  и телеграмму ЗАС в кожаной коричневой папке направился на выход.

— Товарищи офицеры — скомандовал помощник командир корабля, вскочивший с пуфика, все офицеры дружно встали, провожая командира взглядами.

— Товарищи офицеры — скомандовал помощник после того как командир корабля покинул салон кают-компании.

Замполиты весело зашумели и гурьбой направились к Замполиту корабля на инструктаж сидевшему у белого рояля. Командиры боевых частей, хмуро глядя друг на друга, направились на выход. Механик шел повесив голову с начхимом и что-то тому выговаривал, размахивая свободной рукой. Начхим с сосредоточенным лицом слушал его, пропустив веред через раскрывающиеся двери, и вежливо поддакивал.

Муравьев и Асланбеков задержались у макета авианосца, стоявшего у выхода из салона.

— Ну что Мансур делать будем? – спросил Муравьев – У нас с тобой самая тяжелая ситуация, да и меху не позавидуешь.

— Аллах знает, что будем делать. У меня сигнальный и телефония вообще останутся без людей. Зачем было доводить до этого. Я флагманскому связисту говорил об этом – три раза рапорта подавал в базе. Ведь на боевую шли – думать надо. Шакал подлый, он и слушать не хотел, а рапорта смял и выбросил  — эскадра вам поможет, если что – передразнил он флагманского специалиста — Теперь будем героически преодолевать их промахи и наше подлое соглашательство, а нас за это будут снимать с должностей, когда молодые что-нибудь сломают или пропустят. Нет, надо возвращаться с боевой службы.

Мансур потянулся как пантера и сверкнул глазами-маслинами на проходивших мимо и громко смеющихся замполитов:

— Им хорошо, рот закрыл  матчасть в исходном. Если что все равно не с них, а с нас с тобой спросят. А им что, их на повышение переведут, даже если все плохо будет. Личные представители ЦК КПСС на флоте – все беды от них.

— Да ладно Мансур, у тебя-то твой замполит Дьяконов – самый нормальный зам – даже дежурным по кораблю стоит. Как тебе сегодняшний звездный налет кстати?

Но Мансур отвернулся к макету корабля, чтобы никто из проходивших мимо замполитов не увидел его ярости:

— Я ничего не видел, только слышал рев от пролетевших над кораблем самолетов – зло ответил он со своим кавказским темпераментом.

 

В кормовых швартовых устройствах у фитиля (бочки наполненной водой), собрались покурить старослужащие матросы (годки) БЧ-4 и БЧ-7. Молодежь сразу начали уходить, лихорадочно делая последние затяжки, что бы не мешать старшим, обсуждать свои проблемы.

— Так! Быстро на посты салаги! Не видите годки покурить вышли, и обсудить свои проблемы! – шуганул молодых невысокий и плотно сложенный старшина 1 статьи Саша Ковтун и затем, обращаясь к своему приятелю, продолжил — Ну шо Мыкола по домам сбираемся? Все служба закончилась! До свидания «Брест». Здравствуйте станишные девчонки, это мы идем домой, снимайте трусики – мы уже готовы! Ну, погуляем, когда сойдем с корабля. Ты Мыкола альбом подготовил уже с фотами? Что в станице показывать будем? Пора форму гладить, а то глядишь, поступит команда командира завтра грузиться на какую-нибудь баржу, и вперед с песнями – распрягайте хлопцы кони, та лягайте спачивать.

В кормовые швартовые устройства собирались после обеда поговорить и порешать свои проблемы годки корабля. Солидные, со старшинскими лычками, в чистой тропической форме, называемой на флоте кратко «тропиками» они подходили к фитилю и закуривали, пожимая руки вновь приходящим. Молча,  прислушивались к веселому разговору между Ковпаком и Ковтуном. Все знали, что Ковтун и Ковпак старые друзья и призывались с одной станице на Кубани.

— Не Саша ты погоди. А кто у нас на вахте останется в посту? Кому мы дела сдавать будем с тобой. Корабль-то на боевой службе. Вон «Мидуэй» рядом, вон «Меррил» «Томагавки» примеряет по нам. Как же мы своих хлопцев бросим? Не положено у нас на Кубани так. Ведь не сдюжат они без нас.

— Да ты шо Мыкола, сказився? Мы сдюжили, в свое время и они сдюжат! Шо, у тебя за мысли дурные? Не нашего ума это дило. Нехай командиры могзгами шевелят, что да как, на то у них  звезд полные похоны. А мы все – отслужили. Пора домой. Вон твоя Натаха Ничипоренка, ждет поди, а ты про вахты? Она тебе письма, якие пишет, каждый раз когда почта приходит по четыре пять писем приходит. Шо она скажет, колы узнает, шо ты ее променял на службу. Ждет же тебя.

Было видно, что многие старшины согласны с Сашей, но многие согласны и с Николаем.

В их разговор вмешался в разговор, закуривая сигарету, высокий и белобрысый главный старшина Эно Оонурме – старшина команды гидроакустиков, со своим мягким певучим эстонским акцентом:

– У нас тоже некому вахты нести путет. Надо тумат всем коткам, как прафильно телать. Слушпа сакончилась, но и ухотить так тоше нельзя сейчас. Я тумаю, что нам надо путет слушить до конца боевой служпы. Не мошем мы корапль просить. Кута спешить? Стелал тело и отыхай смело. Я претлагаю всем нам служить то конца поевой. Интию посмотреть нато – заход пудет в Помбей. А вернемся в Россию – срасу томой. Но серце токта полеть не путет за репят и корапль.

— Ну, ты Эно даешь – перебил его Саша Ковтун – Ты шо серьезно хочешь служить до конца боевой? Вон возвернутся с армии, отслужившие по два года дембеля. Заметь, а не по три, как мы тянувшие и всех хороших девчат расхватают. Вон Никола по Наташке Нечипоренко скучает, а ты служить предлагаешь. Тебя, что дома никто не ждет?

— Почему не штет. Штут мама, папа, тевушка Марет штет, и в Тарту в университет хотел поступать летом. Но так просить корапль и трузей я не могу. Надо быть честным с самим сопой. Молотые без нас не справятся, на вахтах. Вспомните как «Прест» кнали на ТОФ из Севастополя. Как нас учили, тогда наши котки. Ведь молодых было мноко, но самые сложные вахты кодки стояли сами, в самые трутные моменты, и их никто не кнал силой. Сегодня наша очередь выполнить свой толк и поступить правильно, что бы потом не было стыдно. Я лично пуду просить комантира оставить меня до конца поевой службы.

— Ну, ты чухонец загнул. Никогда так длинно не говорил. Лично я иду домой, и ничто меня больше здесь даже силой не удержит. Вам же даже спасибо никто никогда не скажет – ответил Эно Саша – Ребята вы видите, что эта скаженна душа нам предлагает.

Николай снял синюю пилотку с козырьком, тряхнул казачьим чубом и повернувшись к Эно сказал:

— Я с тобой Эно, давай напишем рапорта на имя Министра обороны – он же нас уволил, пусть теперь продлит службу немного на три месяца.

— Ребята я тоже остаюсь на корабле – поддержал Николая старшина сигнальщиков москвич Васо Барамидзе – Зачем спешить? В море тоже интересно на боевой службе, когда мы чувствуем, что мы здесь нужны. Да и в Бомбей заход интересный, когда еще там побываем?

— Нет, вы как хотите, а лично я в станицу и ничто меня на корабле не удержит – сказал Саша Ковтун.

Но большинство старшин поддержало Эно, Васо и Колю.

— Чего тут лясы точить – все понятно. Пойдем рапорта писать и к командиру – подытожил результаты обсуждения проблемы старшина водолазов Саша Молотков – гражданка от нас никуда не денется, успеем и погулять и баба пощупать. А ты Саня, если совсем невмоготу стало – вперед на баржу и домой давай один! Никто тебя держать не будет.

— А что Саш? Я как все, надо служить, так не переломлюсь. Если все решили, то и я с вами – покраснев, изменил свое мнение Ковтун – Девушки откладываются на сентябрь – все нормально!

— Молодец Саша – пожал руку Ковтуну его друг Коля Ковпак.

Годки гурьбой друг за другом, пошли в ближайший к корме кубрик 56 — телефонистов ЗАС писать рапорта.

 

Командир сидел в каюте, и полудремал сидя в кресле. Левая рука опустилась вниз и почти доставала до ковра, изредка подрагивала. Командиру снилось что-то хорошее, и он во сне улыбался, как ребенок.

Внезапный шум в коридоре и стук в дверь вывели его из состояния сна.

— Товарищ командир разрешите – раздался голос из-за двери.

Командир поморщился немного. Кого это принесло? Ему через полчаса на вахту на ходовой менять старпома.

— Входите – скомандовал он и принял осмысленное выражение лица.

Открылась дверь, через порог в каюту вошли главный старшина Эно Оонурме – старшина команды гидроакустиков, старшины 1 статьи Николай Ковтун и Александр Ковпак – командиры отделения телефонистов ЗАС, старшина 1 статьи Молотков – старшина команды водолазов Васо Барамидзе – старшина сигнальщиков. За их спинами плотной стеной стояли старшины и матросы, которые должны были скоро сойти с корабля. Их лица были сосредоточены и серьезны.

— Тофаарищ комантир — обратился от имени всех старшин к командиру Эно – Мы все потумали, посоветовались и просим фас разрешить нам  тослужить на корапле до конца поевой службы – до сентяпря. Мы понимаем, что корапль в слошном положении и нам надо помочь фам и тругим нашим матросам.

От волнения Эно путал русские слова и говорил с сильным акцентом

– Мы сейчас написали рапорта о протлении слушпы на имя Министра опороны. Я хотел сказать, что мы путем служить тольше срока. Здесь 200 с лишним рапортов.

— Не все конечно написали, но мы думаем, что кораблю будет легче с нами, до конца боевой службы – добавил сзади Васо Барамидзе

За его спиной одобряюще зашумели другие матросы.

От волнения у командира перехватило дыхание, и он подумал:

— Приятно, какие молодцы, такого от простых матросов — срочников ни я, никто другой не ожидали этого. Мы там собираем собрания, соримся — решаем поднять коммунистов, комсомольцев, обойтись своими силами, а они все уже решили за нас. Наши промахи и прорехи закрывают своими телами.

— Ребята вы же хотели поступать в институты, вас девушки ждут, родители. Зачем вам это?

— В следующем году поступим. Нас же больше на флот не призовут – ответил с улыбкой Николай Ковтун и за его спиной одобрительно засмеялись другие – ну а родители и девушки нас поймут. Не дождутся даже лучше – других найдем! Вот если бросим корабль, тогда сами себя уважать перестанем! Девушки любят сильных духом!

— А сильные любят, хорошо поесть. Особенно когда поспят – раздался из-за спины Эно чей-то голос.

Все засмеялись. Командир засмеялся тоже. Он встал, пожал руки Эно, Николаю, Саше, Васо и еще тем кто стоял поближе к дверям:

— Спасибо ребята. Спасибо. Честно я не ожидал такого самопожертвования от вас – слезы стояли в глазах командира, настолько волнующим был этот момент – Это действительно большой подарок для меня и всего корабля. А сегодня днем вы все были просто молодцы

Стоявшие старшины улыбались, они не привыкли видеть командира таким. Да и его похвала была приятной.

 

Командир с папкой в руках поднялся на мостик.

— Товарищи офицеры – раздалась команда штурмана.

Из за ограждения ходовой рубки выскочил вахтенный офицер старший лейтенант Воленов, командир «Осиной» батареи (батареи ПВО ближнего радиуса действий):

— Товарищ командир на корабле происшествий не случилось, курс корабля 234 градуса скорость 18 узлов, корабль идет в ордере кораблей отряда. Командир эскадры спустился в каюту. Из-за ограждения ходовой показался старший помощник командира капитан 2 ранга Бурунков и хотел тоже доложить командиру корабля.

— Товарищи офицеры, Борис Александрович все понятно – командир отстранил в сторону старпома и прошел в свое походное кресло. Там его уже ждал стакан крепкого холодного чая, как он любил, поставленный вездесущим вестовым.

По очереди старпом, штурман, вахтенные офицеры докладывали ему обстановку, но командир слушал только в пол уха. Он думал о той встрече со старшинами,  матросами в каюте, которых он должен был уволить в запас. Машинально открыл папку с рапортами и стал их перебирать. Что-то говорил старпом, но он уже не вникал.

— Борис Александрович – иди отдыхай – сказал командир читая рапорт Эно Оонурме – мне все понятно по обстановке.

— Министру обороны СССР маршалу Советского Союза Устинову от старшины команды гидроакустиков тяжелого авианосца «Брест». Товарищ Маршал Советского Союза прошу продлить мне срок службы до окончания боевой службы корабля – сентября месяца. Прошу не отказать в моей просьбе. Главный старшина Эно Карлович Оонурме. Дата, месяц, год.

— И кто их только научил этому? Не понятно. А это разгильдяй с БЧ-5 Проворкин Тимофей в базе с гауптвахты не выбирался, самоволки, пьянки, а поди ж ты тоже написал рапорт – командир перевернул его рапорт представив себе хитрое лицо матроса с хулиганским чубчиком — Значит плохо я знал своих старшин и матросов, если они так сами решили поступить. А замполит хорош тоже комсомольцев поднять, коммунистов нацелить. А на тебе, и безо всякого нацеливания они сами за нас все решили ……

Вахтенные офицеры сменились с вахты, старший помощник с разрешения командира спустился вниз отдыхать. На мостике воцарилась тишина, и лишь приборы тихо гудели ровным тихим гулом. Впереди по курсу виднелась корма нового сторожевого корабля «Стерегущего», справа держал дистанцию в пять кабельтовых СКР «Страшный», где-то слева вырисовывалась в дымке махина ракетного крейсера «Адмирал Грейг», по корме корабля, резал волну эскадренный миноносец «Свирепый», в морской пучине прикрывала отряд кораблей с подводных направлений камчатская подводная лодка «Касатка».

— Интересно как на этих кораблях решается вопрос увольнения в запас – ведь мы все в одинаковой ситуации. Всем ведь продлили боевую службу.

Размышления командира прервала команда штурмана:

— Товарищи офицеры!

Командир встал из своего кресла и направился встречать командира эскадры.

— Товарищи офицеры – направился к своему креслу, надевая очки, контр-адмирал Смелков Станислав Станиславович – командир отряда кораблей.

— Ну что командир думаешь делать с увольнением в запас? Какими силами будешь обеспечивать флагманский корабль – ехидно, глядя на командира строгим взглядом, из под очков спросил командир эскадры – кстати твои акустики, сегодня хорошо лодку погоняли. Надо будет карту маневрирования по факсимильной связи передать в Москву. Запросили.

— Есть передать кальку маневрирования в Москву. По вопросу увольнения в запас, если бы в базе мы решили вопрос с комплектованием корабля, так как я вам докладывал, то сегодня вопросов бы не было – побледнев, ответил командир корабля.

— Ну, так ты хватил командир, то когда было — полгода назад. Кто мог предвидеть, что боевую службу продлят на четыре месяца? Это «Смоленск» в Северодвинске застрял с испытанием ракетных комплексов. А решать нам надо сегодня боевую задачу и попробуй мне ее не решить.

— Товарищ контр-адмирал я подвал вам рапорт в базе о необходимости замены военнослужащих последнего призыва – просил заменить на более молодые призывы равномерно. Вы мне что ответили? У меня есть копия рапорта.

— Какой рапорт командир? Не помню никаких рапортов. Не подавал ты мне их. Пытаешься вывернуться. Своей копией можешь себе задницу подтереть – нет на ней моей росписи, а значит, не было и рапорта! С должностью попрощаешься и с партийным билетом — будешь настаивать. Думай лучше как проводить побыстрее старослужащих и в кратчайшие сроки поставить в строй молодых матросов, которые прибудут на корабль через месяц и чтобы они тебе не запороли технику и не вывели корабль из строя ни дай Господь.

Командир побледнел сильнее, как с ним бывало в минуты гнева, хмыкнул, взял со своего походного столика папку с матросскими рапортами  положил на столик перед командиром эскадры.

— Что это — спросил тот, но открыл папку и стал читать – ты смотри и за что тебя так любят твои старшины? Нет, почин интересный не спорю, конечно, я об этом даже не подумал. Но это и есть решение проблем для всей группы кораблей. Смотри, как ловко у тебя получилось! Надо будет твою инициативу распространить на другие корабли, а то там положение не лучше твоего. Молодец! Это твой замполит наверно партийную работу такую провел? Толковый он у тебя мужик. За таким как за каменной стеной!

— Так точно товарищ адмирал, замполит и наши политработники провели партийную работу — вылетел откуда-то из-за спины  командира замполит корабля.

Командир корабля поморщился и подумал:

— Умеет же гад, пристроиться к любому делу. Теперь орденок обеспечен ему.

— Молодец твой Замполит – имея за спиной такого помощника, воспитателя человеческих душ, можно сказать инженера человеческих душ — Ты командир ты можешь быть всегда спокойным.

Командир эскадры вызвал к себе начальника политотдела и стал его тихо инструктировать по поводу решения вопросов увольнения в запас на других кораблях эскадры.

Командир сел в свое походное кресло, к креслу подошел замполит:

— Товарищ командир, а о чем речь-то была? За что нас хвалили?

— Да так все нормально зам – дырку сверли для ордена. Наши увольняемые в запас тебя награждают. Рапорта 215 человек написали, что бы продлить срок службы до конца боевой.

— Ничего себе – попадание в десятку с одного раза с завязанными глазами. Красиво мухи летают, а главное, как срут правильно и именно в то место куда надо! Все правильно командир! Это я и мои замполиты провели такую работу – расцвел замполит – А ты и твои командиры боевых частей боялись. Требовали вернуть корабль с боевой службы, орали, что пропало всё! Нет, вот смотри командир, что может сделать правильно построенная партийная и комсомольская работа. Главное людей вовремя поднять на подвиг, разъяснить им правильно все вопросы, довести политику вовремя партии.

— Пошел ты зам, сам знаешь куда! – взбеленился командир — Воспитатель строителей коммунизма и фанатов морального кодекса. Ты же спать пошел из кают компании и замы твои гурьбой за тобой. Никто из вас даже с матросами и старшинами не говорил, а примазываешься. Это старшины имеют высочайшую степень ответственности, гораздо большую, нежели я, ты, твои замполиты и многие наши офицеры. Благодари Господа Бога и в его лице наших старшин Эно Оонурме с БЧ-7, Колю Ковпака, Сашу Ковтуна, Васо Барамидзе с БЧ-4, Сашу Молоткова с БЧ-5 и еще 210 человек простых матросов и старшин, написавших эти рапорта и спасших наши с тобой седины от позора.

— Ты что командир. Как бы все не было, а все равно это результаты нашей политработы и правильного воспитания личного состава. А ты думаешь без этого, они бы написали эти рапорта?

Командир махнул, отмахнувшись от зама, как от назойливой мухи.

— Все Замполит поговорили, задолбал — не мешай кораблем командовать. Иди к своему Начпо и получай благодарности, ордена! – командир махнул рукой и отвернулся от  замполита.

Замполит подошел сзади к командиру эскадры и Начпо, горячо обсуждавших новый почин командования «Бреста», вслушиваясь подобострастно сзади в их разговор и периодически вставляя свои замечания.

Командир старался не слушать эту идиллию. Противно все это было.

 

Корабль благополучно решил задачи боевой службы и в сентябре вернулся в пункт своего базирования на Дальнем Востоке. Первыми на берег сошли, даже раньше офицеров, увольняющиеся в запас старшины (правда с опозданием на три месяца). Институты, куда многие хотели поступать накрылись медным тазиком – уже сентябрь был в полном разгаре.

Оркестр под командованием военного дирижера Андрюши Осиповича вдохновенно играл «Прощание славянки», а остающиеся на корабле матросы  махали в след уволенным своими бескозырками. Слезы были у всех на глазах

— Прощайте годки, прощайте сынки, прощайте родные мои – шептал вслед уходящему катеру, и отдавая честь, командир корабля. Рядом с ним на ходовом мостике корабля отдавали честь уходящим годкам построенные командиры боевых частей.

— Командир ты это зря «Прощание славянки» затеял. Можно было и не устраивать таких проводов, а потихоньку с левого борта на баркасах – вывернулся с ходовой рубки замполит — Все равно никто за это спасибо не скажет.

Командир махнул рукой, и со злостью сказал:

— Зам уйди! Не искушай на грубость, пожалуйста! Это мы им должны спасибо говорить —  благодарить за то, что они для нас с тобой и корабля сделали.

Замполит поспешил скрыться от греха подальше, в ходовой рубке.

С катеров махали бескозырками, уходившие старшины.

— Ураааа – донеслось  с отошедших уже далеко катеров.

— Ураааа – дружно ответил с корабля строй матросов

— Желаем счастливого плавания – взвился сигнал по трехфлажному своду на фалах сигнального мостика.

И с катера, видимо старшина сигнальщиков Васо Барамидзе встав повыше (за ноги его поддерживали другие матросы), быстро замахал двумя бескозырками.

— Желаем счастливого плавания. Семь футов под килем. Мы всех вас любим. Прощай Брест! – шептали губы офицеров и сигнальщиков, читавших семафор.

 

Замполит «Бреста» и Начпо, за выдвинутый почин получили после боевой службы по ордену. Начпо — орден «Боевого Красного знамени», а замполит по своему чину поменьше – «Красной звезды». Командира не наказали, и это было уже хорошо. Не любил командир эскадры авианосец «Брест»!

Вечные проблемы с ним – вот другие командиры, как командиры — ничего не просят и ничего не хотят. А этого «кавказца» (командир был осетином) вечно какие-то вопросы, проблемы и непонятки. Выделывается что ли? Всегда больше всех ему надо! Но ничего, на место поставим! Всех поставим, построим и заставим служить, так как я скажу.  А не поставим, если будет сильно брыкаться – отправим «на повышение» на другой флот и все. Зачем нам такой, с вечными инициативами и что самое главное с какими-то претензиями? Незаменимых, на флоте нет! А здесь своего поставим — ручного, исполнительного и понятливого!