Блытов В. Кузя. Шашки из ножен.

 

Проводив отца до ворот, Кузьма пошел завтракать. На кухне гремела посудой мама и до Кузи доходили очень вкусные запахи, растекавшиеся по дому.

Мать расстаралась. На большой тарелке лежали стопкой блинчики. В рюмке было вставлено яйцо всмятку, как любил с детства Кузя, Рядом с большой чашкой с дымящимся чаем, стоял стакан простокваши.

Кузьма зашел на кухню и мать ему сразу сказала:

— Сынок, садись как всегда на свое место.

Место Кузьмы было у небольшого окошка, выходившего прямо на улицу. Напротив Кузьмы обычно сидел отец, а в торце стола садилась мама, которая могла в любой момент вскочить, что-то подать, что-то принести.

Кузьма сел на свое место, а мать села на стул напротив и с любовью разглядывала Кузю.

— Кушай сынок. Ты у себя дома. Все свое, свежее, домашнее. Блинчиков с утра нажарила, яички, как ты любишь, сварила. Сырники. Ты блинчики с чем хочешь? Со сметаной или с павидлом? Кашка, есть пшеничная. Хочешь, положу?

Мать вскочила, застучала кастрюлями и тарелками, желая угодить сыну. Ее слегка монголовидное лицо и немного раскосые глаза светились радостью, когда она видела за столом Кузю.

— Не мамо, не надо каши и так добре – Кузя понимал, что мать будет ему предлагать все что есть в доме —  а вот блинчики со сметаной поем. Соскучился по домашнему. Сметанка у тебя знатная, вкусная. Ложку поставишь, стоит. Не то, что магазинная. Спасибо родная. Все очень вкусно, но много тоже плохо – ответил Кузя с набитым ртом.

— Кузенька, а здесь я еще тебе сырники сделала – мать сняла рушник с накрытой тарелки – смотри сколько. Ты же завсегда их любил.

Внезапно в окно, выходившее на дорогу, раздался стук, и чей-то мужской голос громко прокричал:

— Марья Петровна открывай. Показывай иде дезертира прячешь? Кузьма-то дома? По всей станице слух прошел. Всю ночь собаки брехали, отмечая его приезд. Я к нему по срочному вопросу. Мне с ним погутарить надоть малек.

Мать открыла окно, раздвинула занавески, и увидела майора Пашку Зленко в армейской форме. Зленко был военкомом станицы и по совместительству атаманом станичных казаков. И хотя Зленко был весьма значимой фигурой, тем не менее, для Марьи Петровны, он так остался босоногим вихрастым Пашкой, который гонял с Кузей в футбол и лазил по окрестным садам, трясти яблоки. Раньше он часто бывал у Гусаченок в гостях. Марья Петровна запомнила его вкрадчивый голос:

— Марь Петровна, а Кузя выйдет? Мы здесь немного. Чесно слово.

Пока Кузьмы не было в станице, он как мог, помогал родителям Кузьмы. То дрова привезет, то по хозяйству, чем поможет. Как-то кабанчика заколол, когда понадобилось. Свои родители у него померли, вот он и был в доме Гусаченок, как свой. Отвоевал в Афгане, был тяжело ранен и командование, в качестве исключения, пристроили его военкомом в свою станицу. И обязанности военкома, он выполнял ответственно и со рвением, за что все станичники его уважали.

Марья Петровна выглянула в окно, и увидела улыбающееся Пашкино лицо. За его спиной стоял военный УАЗик с черными воеными номерами. Открыв капот в двигателе, ковырялся, молодой, конопатый солдатик, со светлыми взъерошенными волосами.

— Павел Александрович, ты шо, так рано. Еще утро на дворе. Кузя только в ночь приехал, зараз снидае. А ты его беспокоишь, не успел он в станице показаться, как ты тут как тут. Дезертиром обозвал. Некрасиво.

— А как его называть, ежели он с утра не пришел на учет становиться? Давай его сюда, энтого кабана. Мы с ним погутарим маненько и я решу дезертир он или притворяется? – продолжать напирать Павло Александрович, заглядывая вглубь кухни. Наконец он увидел, сидящего сбоку от окна Кузьму:

– Здоров, будь брат Кузьма! Приятного тебе аппетита. Добре, доихав до станицы?

Кузьма тоже увидел старого школьного товарища:

— Привет Павло. Сто лет, сто зим – он улыбнулся при виде старого приятеля — шо привело тебя ко мне? Дай отдохнуть хоть трохи с родителями!

— Ни друже, И не проси. Поихали тебя вже ждут. Я бы рад дать тебе погодить – смутился майор – так вчерась, про тебя звонили с самого Краснодара от Никиты Прокофьевича Где, ты так наследил, что не успел самолет сесть, как уже разыскивает вся Кубань? А уже седни ктой-то приедет из атаманского правления, по твоему душу. А пока приказано, тебя доставить срочно, до десяти часов утра, в Марьинские лагеря.

— Это как это Кузю отправить в Марьинские лагеря? — взбеленилась внезапно мать – а ты меня спросил? А отца? Он дома, сколько не был, отца и матери не видел. Мы по нем соскучались. Сколько можно по морям мотаться? Вернулся, а тут ты нарисовался, красивый такой весь в форме. Да я тебя за таки слова, сейчас скалкой угощу паразита или глаза выцарапаю.

Марья Петровна рванулась искать, чем бы запустить в Пашку.

— Так Марья Петровна, это ты это извиняй меня, ежели что не так, что сказал – смутился и начал вытирать от волнения свои шикарные усы Павел Александрович – тут, вишь какое дело! Он, ведь не солдат, а офицер. Хоть и запаса, но офицер. А офицер – это человек завсегда подневольный, государственный – Пашка поднял палец вверх – понимать надоть. Ты на меня не серчай. Мне поступило приказанье срочно привесть его, для подготовки казаков уезжающих в Чечню. Он у тебя специалист крупный, по рукопашному бою. Вот сам верховный атаман мне и позвонил вчерась.

— Не пущу я, Пашка сына никуда не пущу – начала выходить из себя мать –хватит он отдал Родине все долги. И он уже не офицер, как ты гутаришь, а гражданский. Зараз у него один долг остался перед батькой и матерью. Мы уже не молодые люди. Нам тоже помощь нужна. А он все же наш сын. Хватит погулял, пора и честь знать. У казаков знаешь, единственного сына никогда не отбирали. Это закон был такой.

Марья Петровна села на стул и расплакалась. Кузьма подошел к ней и стал успокаивать.

— Вин казак, чи не? Ты его к спиднице пристегнешь своей, колы он у тебя цивильный? – разозлился Павел Александрович, – у нас в стране ведь война идет, между прочим. Казаки на службу идуть! Али тебе Петровна, ишо какие аргументы нужны?

Мать немного успокоилась, взяла Кузьму за руку, прижала к груди. Слезы сами лились из ее глаз:

— Павло Олександрович я розумею, шо козак он. Но дай нам недильку хоть видпочивать ему. Глянь, а на нем, лица нет. Худый якой. Пусть хоть недильку с нами побудет. Поможет отцу по хозяйству, мни подмога якая. Степан из силы выбивается на работе, а мы ведь уже не первой молодости. Нам за 80 рокив. А у нас дом, скотина и все надо успеть. Сам знаешь какие сейчас времена. Не поработаешь дома и есть нечего будет – говрила Маря Петровна глотая слезы.

Внутренне она понимала, что Кузьма все равно уедет. Он уже допил чай, и смотрел жалобно на нее, делая жесты, что все же придется ехать.

Зленко с сомнением посмотрел на Кузьму.

— Как это у него лица нет? Кабан кабаном! Пахать на нем можно. На всих хватит. Не могу Петровна не привезти. Приказ есть приказ! – Пашка снял фуражку, достал платок, протер им околыш, затем вытер пот со лба — я за ним заихал. Мы, казаки люди подневольные! Сама знаешь. Коль война идет, мы обязаны встать в строй. А как иначе.

Молчавший Кузьма встал, погладил мать, сидевшую на табуртке по голове. Она с надеждой и какой–то грустью посмотрела на него.

— Мамо, ты не плачь. Я же вечером вернусь, обязательно. Правда, Паш?

— Истинный крест – перекрестился майор – я даже сам за ним съезжу. А сейчас давай уж, не обессудь Петровна, нам надо срочно ехать. Нас там люди ждут.

Марья Петровна улыбнулась:

— Ты ж комункой был, что ж крест кладешь? И не стыдно?

— Э Петровна, сейчас все главные коммунисты со свечаками по престольным праздникам в храмах стоят, а я что хуже, тем более партийный билет дома, в надежном месте, схован. Но сердцем, я верен Родине и казачеству. А без веры, какое казачество?

Марья Петровна махнула рукой у сквозь слезы улыбнулась:

— Как был в детстве балаболом, так им и остался. Проклятущий.

Кузьма заскочил в комнату, надел поверх флотской тельняшки, серный спортивный костюм с синими полосками, уже в коридоре накинул камуфляжную пятнистую куртку, на голову надел свою черную вязаную шапочку. Обнял мать, вышедшую с кухни его провожать. Поцеловал ее в лоб, и направился к выходу.

— Мамо, я обязательно вернусь – донеслись до матери его слова.

Мать посмотрела на стол на кухне. Слезы капали из ее глаз. На столе стояли почти нетронутые изыски, которые она с пяти утра готовила специально для Кузи.

Когда Кузьма подошел к воротам, она выскочила вслед за ним, бросилась ему на шею, обняла и зарыдала сильнее.

Кузьма почувствовал своей щекой мокрую и теплую щеку матери:

— Что ты мамо так переживаешь? Душу зачем рвешь и себе и мне? Я же сказал, что вернусь! Не на войну же зараз еду! – улыбнулся Кузьма, освободил ее пальцы, державшие его за куртку.

Но она его не отпускала, уткнулась ему в грудь. Кузьма погладил ее по голове, и поцеловал в пахнущие полынью и ромашкой волосы.

В воротах стаял Пашка с озабоченным лицом, и угрюмо смотрел на сцену прощания. Было видно, что он тоже очень переживает.

Сзади к Кузьме, подбежал пес Джохар и тихонько лизнул в руку. Кузьма потрепал его по загривку, взял мать за руки, отстранил их. В воротах он повернулся и  посмотрел на мать стоявшую во дворе. Она бессильно опустила на фартук, и тихо плакала. Кузьма аккуратно закрыл за собой ворота.

На улице он обнялся с Пашкой. Они жали друг другу руки, обнялись посреди улицы, стараясь перебороть или хотя бы поднять друг друга вверх. Более тяжелому Пашке это удалось, да и Кузьма не сильно сопротивлялся.

— Силен, ты стал Пашка. А говоришь, что я кабан. Сколько мы не виделись? – спросил, улыбаясь Кузьма.

— Да почитай лет десять Кузя. Сложно прощаться с матерью. Я когда на афганскую уходил, так вообще оторвать ее не мог. А когда вернулся, как с того свет встретила. Я все же думал, что Марья Петровна угостит меня чем-нибудь тяжелым.

Солнце уж взошло и ярко светило. Жмурясь о яркого солнца, Пашка скомандовал солдатику:

— Яринченко. Ты чего копаешься. Давай, заканчивай. Нам ехать надоть, а ты развел тут канитель с машиной. Только не говори, что она у тебя неисправная. Нас ждут там. Нам срочно надоть.

Солдатик захлопнул капот, вытер пот с лица и хлюпнув носом доложил:

— Все нормально Пал Александрович. Домчимся на моей ласточке — и пошел на свое водительское место.

Павел сел впереди, а Кузьма сзади, поставив сумку рядом.

В машине Кузьма спросил Пашу:

— Что же ты денек дать не мог, злыдень? Недаром твоя фамилия Зленко. Под стать твоему характеру!

— А шо фамилия. Предки мои зло били черкесов и прочих бусурман. Вот и фамилия такая досталась. Я шо? Ты думаешь у меня дома лучше? У меня тоже все плохо. Сын с тобой собрался на войну. Марья меня чуть не убила сковородкой за то. Так по лбу звезданула – он потер лоб на котором и действительно Кузьма увидел шишку — он вчерась уже уехал к друзьякам и с ними туда уж наверно добрался. Счас заедем в Камчатскую станицу по пути. Там надо забрать с собой вашего «морского котика» из спецназа Черноморского флота. Будет твоим помощником. Старший лейтенант Осипович Мишка. Не слышал?

Кузьма отрицательно покачал головой.

—  Так он помоложе нас с тобой будет. Считай, что ты уже не один, будешь бороться с энтими архаровцами, в том числе и с моим непоседом Андрюхой.

Кузьма улыбнулся. А Пашка, посмотрев в зеркало тоже и стал высматривать Осиповича.

Осипович ждал машину у самой автостанции. У его ног валялся на  земле камуфлированный рюкзак. Сам он был одет, в камуфлированную форму и куртку с множеством карманов.

— Привет Михаил – пожал руку Зленко, выходя из остановившийся, рядом со стоявшим Осиповичем машины – сидай рядом с Кузьмой. Как ты?

— Как как? Мать дома рыдает белугой. Вот так.  А я готов естественно, надоело без дела сидеть. Огороды, да грядки, не для меня – ответил Осипович, садясь в машину – а батя – он усмехнулся — перестал разговаривать, надулся. А так хорошо.

— Знакомься Миш, рядом с тобой сидит твой будущий начальник и заодно капитан 3 ранга тихоокеанского флота Гусаченко Кузьма Степанович. Правильно я говорю Кузьма?

Кузьма кивнул головой, и разглядывал севшего рядом с ним, невысокого крепыша, хорошо сложенного светловолосого Михаила, от которого приятно пахло хорошим одеколоном.

— Подводник? Спецназ флота? Гидронавт? – оценивающе, посмотрел на Кузьму, Михаил, пожимая протянутую руку.

— С авианосца «Брест» я. Ракетчик – улыбаясь, ответил Кузьма.

— И шо расскажешь капитан 3 ранга? Правда, шо гордость России «Брест» и «Смоленск», продали за бесценок китайцам?

— Правда, только я не продавал, Денег за это не получал – буркнул Кузьма, вспомнив Баргузина, Ольшанского и своих ребят в 100 коридоре, и уже из чувства противоречия спросил – правда, что твой черноморский отряд «морских котиков» полностью перебежал к хохлам, и принял хохляцкую  присягу?

— Я здесь. Значит, уже неправда – спокойно ответил, улыбнувшись Осипович – приняло  украинскую присягу, человек двадцать, в основном руководство и срочная служба с Украины. Знаешь, какой прессинг был? – он потер подбородок, видимо вспоминая, что происходило в то время — остальных, кто не захотел, перевели на другие флота. Мне предложили Балтийский флот. Но там Калининград, отрезанный от всего света. Бог знает, что ждать. Я же сам с Кубани, решил тогда податься домой, на вольные хлеба. Дома и стены греют. А сейчас, надоело дома сидеть, когда в стране такая заваруха. Обидно на все это смотреть со стороны. Нас ради этого, что ли столько учили?  – он подмигнул Кузьме, и улыбнулся.

— Согласен, куда денешься. Беда пришла в нашу страну, а мы же казаки – ответил с улыбкой Кузьма – у меня дома тоже самое, что у тебя. Только батя понимает, что надо итить.

— да грех дома в такие времена сидеть – согласился Михаил — мой дед пластуном был. Что бы он сейчас мне сказал? Что залез под материну юбку и ховаюсь от службы?

Пластун – это понятие на Кубани было знаковым. Казачьим спецназом называли пластунов на Кубани. Зародились они во времена кавказских войн. Именно самые смелые казаки противостояли абрекам, переправлявшимся на русскую сторону Кубани и приносившим кровь, разрушение и разорение. Их называли «отвага», ходили через Кубань и проводили там возможные диверсии, мешающие абрекам переправляться через Кубань, освобождали пленников, уничтожали абреков, сеяли панику, вели разведку. Разведка, диверсии, вылазки в тыл врага – были основными задачами пластунов. Особенно прославились они в Крымскую войну, обороняя Севастополь. Много неприятностей, принесли кубанские пластуны англичанам и французам. Принадлежность к пластунским подразделениям была лучшей характеристикой казака.

Кузьме, Михаил понравился с первого взгляда. Открытое лицо, доброжелательная улыбка, уверенного в себе человека. Он всегда воспринимал таких людей положительно. Также он понимал, что характеристика ракетчик с «Бреста» не характеризовала его положительно, как командира специального  пусть и казачьего, но все же отряда спецназа. Он понимал даже некоторую иронию в словах и взгляде Михаила.

Михаил посмотрел на Кузьму, положил свою огромную ладонь, на его руку и тихо сказал:

— Не дрейфь командир. Прорвемся. Мы же казаки.

Кузьма улыбнулся и подумал, что все же хороший человек Михаил и ему захотелось, поработать с ним в спарринге, чтобы оценить более реально его возможности, проверить уровень подготовки морских котиков, о которых он так много слышал.

Машина, набирая скорость, съехав на грунтовку запрыгала на кочках и рытвинах. Вдалеке проглядывалась Кубань. Там где-то за перелесками и домами мелькающих мимо домов казачьих станиц и были казачьи Марьинские лагеря и где уже наверно своих командиров ждали, их будущие подчиненные. Дорога была проселочная, и на рытвинах Кузьму бросало, то дверь, то на Михаила. Он взялся за металлические держатели тента, пытаясь как-то удержаться. Посмотрел на Михаила, тот тоже держался за металлические крепления каркаса. Впереди подпрыгивали шофер и Паша Зленко.

— Покачивает? – улыбаясь в усы, спросил, повернулся Паша Зленко –  а як же в море, окияне болтает? Водоплавающие вы мои. Держитесь крепче, а то не довезем вас до лагерей.

Кузьма посмотрел на Михаила, а он на Кузьму, и они оба дружно рассмеялись

В старинных казачьих, марьинских лагерях, раньше проходили военную подготовку, почти все кубанские казачьи полки до революции. В этих лагерях готовились, к будущим войнам и деды Михаила, Павла и Кузьмы. О лагерях на Кубани знали хорошо и помнили их. Рассказы дедов были не только о службе, но и о лагерях, оставивших неизгладимые воспоминания в их памяти. Во времена СССР здесь располагалась какая-то воинская часть. Рядом с лагерями протекала Кубань. Дорога к лагерям был ответвлением от основной трассы, соединявшей станицы. Небольшой поворот с трассы, и сразу пошла, еще более разбитая грунтовка. Впереди за небольшим перелеском, виднелись шлагбаум, КПП и сторожевые будки у ограды с колючей проволокой.

У шлагбаума машину вышел встречать капитан, в армейской форме. Представился Павлу Зленко, единственному из прибывших в военной форме:

— Товарищ майор! Капитан Усков командир батальона обеспечения! Разрешите узнать цель вашего прибытия.

— Майор Зленко – ответил Павел – привез в отряд полковником Науменко офицеров.

— Пройдемте. Вас там уже ждут – пригласил капитан прибывших в сторону КПП.

Павел скомандовал шоферу ждать его, и тот довольный возможностью поработать, сразу задрал капот УАЗика, и полез туда копаться.

Кузьма и Михаил дружески пожали руки капитану Ускову и направились за ним.

Он по хозяйски, он повел гостей мимо шлагбаума к одноэтажным домикам. Солдаты, стоявшие на КПП, отдали прибывшим честь.

— Не все потеряно в российской армии – подумал Кузьма – хоть где-то есть порядок.

Территория лагерей охранялась военными, и это было уже хорошо. Недалеко от КПП стояли несколько казарм, сторожевые будки, штабной домик, столовая для солдат. На дороге были какие-то обозначения белой и красной краской. Капитан Усков, показывая, где что размещено:

— Там стрельбище наше, там танкодром, это казармы для вашего размещения. Там мои казармы, там склады с вооружением, продовольствием и имуществом, там гаражи для техники, а это будет ваш штабной домик, – показал он на меленький аккуратный белый домик, куда они направлялись – кстати для вас, все уже приготовлено. Можете получать со складов обмундирование, вооружение, боеприпасы. В столовой сегодня для вас уже готовиться обед.

Кузьма посмотрел на Осиповича, и удивленно покачал головой.

У казармы стояла группа людей, человек около ста, ста пятидесяти. Так прикинул Кузьма. От этой группы людей отделился невысокий плотный офицер в форме и направился навстречу к вновь прибывшим.

При его приближении Кузьма увидел, что на плечах у него полковничьи погоны.

Подойдя к офицерам, он отдал честь, и представился:

— Походный атаман Кубанского казачьего войска Науменко Владимир Александрович, полковник ГРУ в запасе. Моя задача вас подготовить и всем обеспечить для выполнения задачи, поставленной перед вашим отрядом.

Кузьма оценивающе посмотрел на него. Тот не отвел взгляда, и улыбнулся ему.

Пожимая руку Кузьме, полковник сказал — так значит ты, тот самый Кузьма Гусаченко? Приятно познакомится. Мне про тебя Никита Прокофьевич рассказывал. Хвалил. Ты ему понравился. А у него глаз на людей наметанный.

Затем повернулся к Осиповичу, и пожал ему руку:

— Здравствуй Миша. Рад тебя видеть. Как дома?

— Дома хреново Владимир Александрович. Мать рыдает — коротко ответил Осипович

Пожав руку майору Зленко полковник сказал Гусаченко и Осиповичу:

— Принимайте войско – он усмехнулся и показал в людей, стоявших в районе казарм — пошли знакомиться.

Перед столовой стояла толпа людей. Строем назвать это было сложно. Все они разглядывали подходящих офицеров. Некоторые сразу, постарались изобразить строй.

Это были казаки, Кузьма не сомневался. Мелькали черные и белые папахи, пилотки, афганки, кубанки с синим, и красным верхом, красные и синие лампасы на штанах, выпушки разных цветов. Большинство все же были в камуфляже и черных вязанных шапочках. Посмотрев на все это разнообразие и пеструю толпу, Кузьма подумал, что теперь он придется командовать воинством батьки Махно. От этого ему стало грустно. Он тайком посмотрел на Михаила, и увидел, что тот улыбается, видимо узнав кого-то, из стоявших перед ним воинов, видимо тоже представляя, что будет стоить сделать из этих разгильдяев, хороших элитных солдат.

Почувствовав взгляд Кузьмы, и увидев его лицо Михаил тихо шепнул:

— Не огорчайся командир. Не так это страшно. Главное не внешний вид, а то, что они могут. Ты на их глаза посмотри. Раз приехали сюда сами. Никто же их не гнал.  Люди засиделись без дела. Это видно. По себе чувствую.

Кузьма тяжело вздохнул, и видимо пожалев, что согласился на эту должность, и как ему стало казаться на непонятную авантюру.

Некоторые солдаты курили, когда подходили офицеры. При приближении офицеров, они спрятали бычки. Кто в сжатые кулаки, не желая бросать драгоценные окурки, кто бросил недокуренные бычки под ноги, на землю.

— Мы уже почти час вас ждем. Ребята застоялись – сказал, улыбнувшись Науменко Кузьме и Павлу — пора распределять их по взводам, отделениям и начинать подготовку. Времени нет совсем. Сами понимаете. И надо четко определиться, что вам необходимо для подготовки людей.

— Так мы ехали. Старались. Дорога сложная – вмешался Паша Зленко.

Полковник ничего не ответил.

— Становись, равняйсь, смирно! – скомандовал высокий светловолосый парень в кубанке, увидев подходивших командиров

И толпа в одно мгновение превратилось в строй.

Парень в кубанке строевым шагом направился навстречу подходившим и оглядев всех обратился к полковнику Науменко, видимо как старшему по званию.

— Товарищ полковник, сводный казачий отряд, построен. Доложил вахмистр Волков.

— Здравствуйте братья казаки – громко обратился Науменко к казакам, приложив руку к фуражке.

За его спиной приложили руки к своим черным вязаным шапочкам Кузьма и Миша Осипович и к зеленым фуражкам майор Зленко и капитан Усков.

— Здрав желам, товарищ полковник! – недружным хором ответили казаки.

Науменко вышел вперед:

— На политесы времен у нас нет. Разрешите сразу вам представить ваших  командиров. Капитан 3 ранга Гусаченко Кузьма Степанович – командир вашего отряда, получившего условное наименование «Тамань». ОБ этом прошу не распространятся. Гусаченко потомственный казак станицы Охотской.

Кузьма вышел из строя офицеров, и встал рядом с полковником.

Полковник продолжил:

— Старший лейтенант Осипович Михаил Юрьевич, потомственный казак станицы Камчатской, будущий командир взвода разведки.

Осипович вышел вперед, и встал рядом с Кузьмой

После этого полковник внимательно посмотрел на строй, и увидев кого-то подозвал к себе жестом. Это был офицер, вставший в строй в черном танковом комбинезоне. Тот вышел из строя, и встал рядом с Осиповичем.

— Капитан танковых войск Миронов Сергей Викторович, — представил он офицера — потомственный казак станицы Предгорной. Возглавит механизированную группу вашего отряда. Танки, мы вам пока давать не будем – Науменко улыбнулся — но несколько БТР-80, я вам обещаю, правда не представляю, как вы будете на них, по горам порхать.

— Могли бы и пару Т-80 дать для прикрытия  – прогудел про себя капитан в усы – нам они бы не помешали.

— Нам кони горные больше  нужны или ишаки – тихо сказал Кузьме Осипович.

Кузьма улыбнулся, и пожал руку, вставшему рядом с Осиповичем капитану Миронову. На кармане черного  комбинезона желтел, пришитый знак танка.

— Веселее становиться – прошептал Кузьме на ухо Миша Осипович – нас уже трое. А это почти армия.

— Вопросами вашего снабжения, будут заниматься наши армейские друзья, в лице капитана Ускова – продолжил полковник Науменко

Капитан Усков встал рядом с капитаном Мироновым

— Вопросы есть? – спросил Науменко, закончив представление офицеров.

Кузьма подумал, что вопросов не будет, но из строя казаков, внезапно вышел чубатый невысокий парень в камуфляжной одежде.

— Разрешите товарищ полковник высказать свою мысль и уточнить диспозицию. Кто такие представленные вами наши командиры, где воевали, какие имеют награды? Можно узнать? – из-под черного чуба, выпущенного из под кубанки, сверкнули задорным блеском, карие глаза.

— А у вас, если не ошибаюсь, казак Мирошенко, есть сомнения? – усмехнулся Науменко.

— Если бы не было сомнений, товарищ полковник, не спрашивал бы – ответил Мирошенко, оглядываясь за поддержкой, стоявших в строю казаков, одобрительно зашумевших.

Из строя раздались отдельные выкрики:

— А у нас, что флотская часть, что нам флотских офицеров дали? Десантников что ли не хватает на все?

— Нам хотелось бы знать, прежде, чем нас в бой поведут, кто такой  капитан 3 ранга Гусаченко и насколько он соответствует званию нашего командира? Кто такой командир взвода разведки старший лейтенант Осипович? Мы же не знаем. Просветите нас.

Науменко улыбнулся и ответил:

— А пусть они сами расскажут о себе.

Кузьма хотел ответить, но его перебил Миша Осипович:

— Дозволь командир мне ответить.

Он подошел к Мирошенко и громко сказал:

— Ты не веришь в меня? Это твое право. Давай тогда спарринг по рукопашному бою. Докажи всем, что ты круче меня, при других казаках. А потом будем разбираться, кто и где воевал, какие награды имеет, ранения. Если честно, об этом у нас в морском спецназе, не принято было ни спрашивать, ни  говорить, ни тем более бахвалиться. Если командование нас поставило с Кузьмой Степановичем, значит они нам доверяют. Поэтому бери любого из своих друзей и выходите вдвоем против меня. Посмотрим, кто кого и кто что умеет.

Мирошенко повернулся к строю, посмотрел на казаков, и улыбаясь во весь рот сказал:

— Такая канитель мне нравиться. А коли нас трое нас будет, выстоишь против нас?

— Давайте, пока вдвоем – спокойно ответил Осипович.

Мирошенко повернулся к друзьям, стоявшим в строю:

– Димка давай завалим этого офицера, раз он сам позволяет. Мы же тоже не пальцами деланные – он отдал кубанку одному видимо из своих друзей.

Из строя вышел здоровенный, где-то в районе метра девяносто, Димка в кубанке и пятнистой униформе. Он тоже снял с головы кубанку, и отдал друзьям.

Кузьма заулыбался. Это ему понравилось. Он спросил разрешения у Науменко и подошел к Осиповичу:

— Игра, так игра Михаил Юрьевич. Проверка должна быть полной. Давай-ка и я тоже разомнусь с вами немного – и обращаясь к строю сказал — приглашаю против меня троих. Выходите желающие.

Осипович, с удивлением посмотрел на Кузьму, но тот улыбался.

Со смешками и гомоном вышли из строя еще трое вполне здоровенных казаков.

Всем было любопытно, как сейчас, будут бить командиров. Стоявшие перед строем разбились на две группы. Двое против Осиповича, трое против Кузьмы.

— Командир, может не надо? Представляешь, что будет если тебя сейчас завалят? Сказал на ухо Кузьме Осипович.

Кузьма незаметно пожал ему руку, и ничего не ответил.

Науменко нахмурился, но промолчал, а Пашка Зленко потирал руки, уж он, то точно знал, что Кузьму, так просто, не возьмешь.

Науменко нехотя скомандовал:

— Начали.

Казаки стали нападать на Осиповича и Кузьму, вставших спина к спине. Осипович и Кузьма старались сделать так, чтобы максимально противникам одновременно нападать на них. Они  своими передвижениями мешали своим противникам, подставляя их под удары своих же товарищей, и не давая приближаться на слишком близкое расстояние.

Остальные казаки создали большой круг, вокруг схватки, где на почетных местах, впереди стояли Миронов, Зленко, Усков  и Науменко.

Осипович работал академически, проводя классические броски, беря на болевые приемы и фиксируя их. Кузьма, даже не давал ударить себя или провести прием, сбивал с ног противников короткими ударами, в самые болезненные места. Его броски и удары обладали невидимостью, казались невесомыми. Буквально в течении минуты, все его соперники, лежали на земле и даже не пытались встать.

— Кузьма Степанович. Ты береги наших казаков, а то воевать будет не с кем – пошутил громко Науменко – мне говорили про тебя, но я не верил, хотел убедиться. Красиво получилось. Я не видел такого. Даже нашим волкодавам, есть у тебя чему поучиться. Мы пригласим посмотреть на тебя, пожалуй, отца и сына Кадочниковых. Я уверен, что им будет многое интересно.

Кузьма много слышал об Алексее Кадочникове, непревзойденном специалисте рукопашного боя. Знал, что он живет в Краснодаре, и готовит по вопросам рукопашного боя спецназ ГРУ. Это живая легенда Краснодара. Очень интересно было бы с ним обменяться своими знаниями, и поучиться у него.

Закончив со своими соперниками, Миша Осипович с удивлением посмотрел на Кузьму:

— Тихоокаянец, ты даешь. Сознавайся, что ты с нашего отряда, с острова Русского, а не с какого-то там «Бреста». Или легенда у тебя такая? Уважаю.

Весь строй, в том числе и Науменко с удивлением смотрели на Кузьму с Михаилом.

— Миша я действительно с «Бреста». Сам создавал эту борьбу из многих стилей, и сам учился этой борьбе. Хочешь со мной немного поработать в спарринге. Разрешите, товарищ полковник. Это недолго – спросил Кузьма, обращаясь к Науменко.

Тот посмотрел на часы нахмурился, но подумав немного, недовольно кивнул головой, в знак одобрения.

— Конечно, хочу – ответил Михаил – всегда мечтал о достойных соперниках. У тебя какая-то смесь стилей ушу, карате, айкидо, самбо, а есть такое, что я никогда не видел. Поверь, я профессионал. Знаю что говорю.

Казаки образовали снова круг, где сошлись между собой Кузьма и Осипович. Практически без разведки Осипович перешел в нападение и нанес несколько ударов руками и ногами. Кузьма играючи отразил их. Осипович сменил стойку, и повторно попытался подсечками сбить Кузьму с ног, но тот легко ушел от подсечек.

— Ты, чего командир не нападаешь. Давай не стесняйся – сказал раскрасневшийся, меняя стойку для нападения, Осипович, пытаясь выманить Кузьму на себя.

Кузьма слегка пошел вперед, но как только Осипович начал проводить удары начал уходить от них.

— Да нападай же – продолжил Осипович.

Кузьма улыбнулся:

— Смотрю, что ты можешь Миша. Ты гораздо лучше других и если с тобой поработать правильно, то из тебя получиться классный боец.

Осипович снова сделал выпад, но Кузьма также легко ушел от его ударов, и уходя в сторону, попытался подсечь Осиповича. Тот, играючи сделал боковое сальто, но не упал. Был готов встречать удары и нападение Кузьмы и сам проводить атаки.

Но Кузьма снова не пошел в нападение.

— Командиры дают. Первый раз такое вижу, — отряхивая штаны и надев кубанку и выпустив из под нее обязательный темный чуб на лоб, проговорил Мирошенко, обращаясь к своим друзьям – уважаю уже их. Классные у нас командиры. Можно им верить.

Внезапно Кузьма, увидев неторопливый взгляд Науменко, посмотревшего в нетерпении, на часы, остановился, поднял руки вверх и сказал:

— Все, Миша хватит. Мне все понятно. На сегодня хватит. Не будем время терять. Надо провести беседы с каждым казаком и поставить каждого на свое место в строю.

Полковник Науменко улыбнулся:

— Действительно, делу время – потехе час.

— Становись! – громко скомандовал Миша Осипович, повернувшись к казакам – смирно! Команды вольно больше не ждите! Не будет, пока вы не научитесь воевать так, чтобы вам не было страшно доверить свою спину и пойти вместе в тыл врага.

Казаки гурьбой бросились, занимать свои места в строю. Кузьма с удивлением увидел на правом фланге старого знакомого по Краснодару, старшего урядника Миколу Павленко. Тот, стоял и во весь рот, улыбнулся Кузьме, как старому знакомому.

Кузьма тоже улыбнулся, посмотрел на построенное воинство и прежде, чем начать, он обернулся к полковнику Науменко:

— Товарищ полковник разрешите?

— Давайте товарищ капитан 3 ранга!

— Товарищи казаки! Братья казаки. С сегодняшнего дня мы и все присутствующие в этом строю товарищи и братья. Нам предстоит трудная военная работа, когда противник везде. Воевать придется на своей земле, в том числе и на казачьей, обильно политой кровью наших предков.  Победить можно только в том случае, если один за всех и все за одного, когда будешь уверен в товарище, как в себе! От действий каждого из вас, будет зависеть выполнение нашим отрядом своих задач и жизни ваших друзей. Поэтому хочу напомнить основные казачьи заповеди, доставшиеся нам от отцов и дедов наших. Слушайте и запоминайте. Нарушение их будет влечь серьезные наказания, ибо каждая заповедь написана кровью. Их мне передал мой дед, который служил пластуном.

Кузьма начал загибать пальцы на руках:

— Первое — казаки никогда не бросают раненых и убитых в бою. Всегда, находят возможность вынести из боя и оказать помощь.

Осипович усмехнулся:

— Так это же десять заповедей нашего спецназа. И после этого командир ты говоришь, что ты с «Бреста»?

Кузьма посмотрел на него, усмехнулся, и продолжил:

Второе. Казаки с мирным населением, женщинами, детьми, стариками  не воюют. Хочешь, чтобы к тебе хорошо относились – будь всегда человеком

Третье. Казаки с уважением относятся к пленным врагам. Будешь с уважением относиться к врагу, будут с уважением относиться к тебе.

Четвертое. Раненый враг – не враг, а раненый человек, которому надо оказать помощь. Сегодня ты ему, завтра он тебе.

Пятое. Казаки не занимаются мародерством. Военные трофеи это оружие, но  продовольствие, ценные вещи – это мародерство. В военное время за это расстреливают.

Шестое. Казаки в походе не насилуют девушек и женщин на вражеской территории, даже при их согласии. Не наживайте себе лишних врагов. На Кавказе такого никогда не прощают.

Седьмое. На войне казаки не пьют, ибо водка может довести до срыва задачи и гибели товарищей.

Восьмое. Курение в разведке и в тылу противника выдают положение отряда. В ночное время запах дыма распространяется до 200 метров. Кто хочет курить – лучше уходите из отряда. Кто остается в отряде – курить бросает сегодня.

Девятое. Казаки живыми в плен не сдаются. Или прорываются, или погибают.

Десятое. Сдавшихся в плен — казаки прощают. А не сдавшихся — уничтожают. Храбрости всегда слава и уважение, даже у врагов! А здесь в горах это цениться.

Я прошу выучить все эти десять заповедей наизусть. Какие, есть вопросы?

Осипович сзади прошептал:

— И все же ты капитан 3 ранга с Русского острова. Меня не проведешь.

Мирошенко опять вышел из строя:

— Разрешите, товарищ капитан 3 ранга? Насчет курения вы наверно пошутили. Вот я курю, почти с детского сада. Сами понимаете, что трудно бросить сразу.

Из строя раздались смешки. Мирошенко повернулся на секунду к строю, а затем, глядя на Кузьму, продолжил:

— Сразу не бросишь все прелести нашей жизни — пить, курить, баб любить. И второе что можно, если пить нельзя, курить нельзя, трофеи брать нельзя. А что можно?

— Сразу бросать курить не надо. К сегодняшнему вечеру пожалуйста бросьте, если хотите остаться в отряде. С нами пойдут только те, кто принимает от души, все эти казачьи заповеди. Кого что-то не устраивает в заповедях наших предков, могут выйти из строя, и уйти лучше сразу сейчас. Я думаю, что их держать не будем – он обернулся, и посмотрел на полковника Науменко.

Тот кивком головы подтвердил слова Кузьмы.

Трое человек в кубанках, во главе с Мирошенко, вышли из строя.

— Мы так ограничивать, себя не брались. Абхазию прошли, в Приднестровье были, но таких строгостей не видели – пробурчал Мирошенко – айда, хлопцы отседова! Не нужна нам такая армия.

— Кто еще хочет уйти? – громко спросил Кузьма.

Вышло из строя еще человек пять.

— Мы до хаты пойдем, товарищ полковник – сказал один из казаков, обращаясь к Науменко —  и курить бросить надоть и пить. Так не пойдет. Это нам не подходит. Гайда, хлопцы до дому. Хорошо начал командир, но плохо кончил.

И они дружно, взвалив сумки на плечи, направились на выход из части к шлагбауму. Оставшиеся в строю, взглядами провожали Мирошенко и его друзей. Потом внезапно из строя вышел еще один человек, и побежал догонять Мирошенко, за ним другой, и еще третий.

У Кузьмы екнуло сердце. А вдруг сейчас уйдут все? Но больше никто не вышел.

Выручил вахмистр Волков, крикнувший вслед последнему:

— Стой Василий. Ты же не пьющий и не курящий. Куды ты пошел?

Тот остановился, и подумав, повернул назад. Кузьма громко засмеялся, за ним засмеялись все. Но больше всех смеялся, вставший на левый фланг, сам над собой конопатый, и плотный Василий:

— Да я шо? Я же завсегда за компанию. Козаки пошли и пошел.

Ушедшие, скрылись за шлагбаумом, и было видно, как они направились в сторону трассы, по разбитой машинами грунтовке.

Многие, стоя в строю, глазами продолжали их отслеживать. Издалека было видно, как уходившие, остановились на дороге, о чем-то заспорили с уходящими и с Мирошенко. Тот размахивал руками, кричал, что-то показывал в сторону гор, потом в сторону лагеря. Потом махнул на них рукой, и трое уходивших, внезапно повернули назад к воротам лагеря. С Мирошенко остались только человек пять, которые продолжили свой путь к трассе.

Трое вернувшихся, подошли к строю, и один из казаков в белой папахе, обратился к Кузьме:

— Разрешите встать в строй товарищ капитан 3 ранга. Мы передумали.

— А снова, не передумаете? Что-то у вас часто это случается.

— Не, все железно. Остаемся. Будем служить. Нам с баламутами не по пути.

Кузьма обратил внимание на стоявших на левом фланге казаков, которые стопились вокруг низкого, но плотного и чувствовалось физически здорового черноволосого казака. У его ног лежала, здоровая, как ядро царь-пушки, гиря. Все солдаты были одеты одинаково, в выцветшую, полевую, форму, называвшуюся «афганкой» грязно-песочного цвета.

— А вы кто у нас будете? – подошел заинтересовано Кузьма к ним.

— Мы культуристы – с небольшим кавказским акцентом, ответил крепыш.

— Как фамилии и откуда?

— Мы все из Славянска, бывшая станица Славянская. Моя фамилия Аветисов. А это Мошкин, Никитин, Почечуев, Золотаренко. Все мы воевали в Афгане в десанте, в одной роте.

— Понятно, десантура – это хорошо – ответил Кузьма – а это что у вас такое – он показал на гирю.

Казак заулыбался:

— Эту наша гордость, кто не может поднять, и выжать к себе не берем – он засмеялся, а за ним все остальные — пятипудовая гиря, мне сделали по заказу в авторемонтных мастерских. Классная вещь для накачки мускулов.

— Сколько, сколько весит? – удивился Кузьма, и попробовал поднять гирю.

Поднять получилось, но вот отжать, уже нет.

— Все командир в наше отделение тебя не берем.

Все стоявшие вокруг засмеялись.

— А ты можешь? – спросил Кузьма, ставя гирю у ноги Аветисова, и вытирая пот.

Казак улыбнулся, и без особого труда, стал отжимать гирю левой рукой.

— Одной левой. Мы бы хотели служить вместе, товарищ капитан 3 ранга. Мы земляки, сослуживцы и у нас общие интересы.

– Обещаю, будете служить вместе. Я люблю спортсменов. Надеюсь, что к концу нашего обучения и я смогу выжать вашу гирю и вы примите меня в свое отделение – и он похлопал по плечу Аветисова.

Под афганкой у парня, как бугры, вздулись гигантские мускулы, а его выточенное, как топором лицо, радостно улыбнулось.

— Становись – скомандовал Кузьма, оглянувшись на Науменко.

— Кузьма Степанович отправьте всех, получать обмундирование и имущество на склад, а нам всем надо немного обсудить некоторые вопросы.

Кузьма приказал вахмистру Волкову:

— Вахмистр Волков ведите людей на вещевой склад, получать обмундирование и имущество. После переодевания, общее построение перед казармой.

Тот кивнул головой, и скомандовал:

— Направо! В колонну по шесть стройся.

И когда казаки перестроились в колонну по шесть, скомандовал:

— Правое плечо вперед! С места с песней Марусю, шагом арш!

И внезапно над лагерем разнеслась дружная песня:

— Маруся отчайно слезы льет,

— Как гусли душа ее поет.

Офицеры смотрели, как их дружно с известней всем песней воинство, марширует мимо них. Отбивая дружно шаг, казаки направились в сторону склада, получать обмундирование и имущество.

— Не так уж все и плохо, как казалось сразу – подумал Кузьма, и посмотрел на Осиповича.

Тот улыбался во весь рот, казалось, что он тоже хочет побежать вслед за строем и запеть озорную солдатскую песню из известного кинофильма.

— кап, как, как из ясных глаз Маруси

— капают слезы на копье –

Неслось издалека

— Товарищи офицеры, пройдем в здание штаба. Нам необходимо обговорить некоторые вопросы — скомандовал Науменко.

В помещении штаба была пять комнат. Одна командирская, использовавшаяся для проведения совещаний, и размещения командира. Еще четыре комнаты, как объяснил Науменко, предназначались для размещения офицеров отряда.

В командирской, собрались, для совещания Науменко, Гусаченко, Зленко, Осипович и Миронов. Усков направился к своему подразделению, видимо решив, что пусть разбираются, как хотят.

— А ты, чего домой не едешь? Или тоже с нами решил в Чечню? – спросил Кузьма Пашу.

— Я бы с удовольствием поехал бы с вами туда, это лучше чем зад протирать в военкомате. Но я же обещал твоей Петровне, привезти тебя сегодня. Я не могу ее обмануть – ответил тихо Паша.

— Тогда подожди. Мне еще отпроситься надо у Науменко. Я не волен делать, что захочу.

По праву старшего, Науменко занял место за столом, остальные расселись на стулья перед ним.

— Направление деятельности вашего отряда разведывательно-диверсионное. То есть, то чем традиционно занимались казаки на войне. Хочу сразу сказать, что на вас возлагаются большие надежды не только руководством Кубанского казачьего войска, но командованием занимающимся проведением специальных операций на территории Чечни. Это, прежде всего руководством ГРУ. Нам нужны хорошо подготовленные бойцы, для проведения специальных операций. Не скрою от вас, что армия крепко завязла в Чечне. И требуются специальные методы решения проблемы. Прежде всего это физическое устранение руководителей Ичкерии, стоящих за войну с Россией. Не буду также лицемерить и врать.  Наш спецназ понес большие потери в Чечне. Пополнить сразу их сейчас некем, а решать необходимо. Война есть война, и она не терпит пропусков и потери времени. Потеря времени как в шахматах, это потеря темпа, а значит проигрыш. Против нас воюет не простые горцы, пастухи, земледельцы, а прежде всего страны НАТО, задача которых не дать свободу Ичкерии, а через Ичкерию развалить Россию. Наше руководство, приняло решение в этот тяжелый нас момент, использовать ваш отряд казаков. Не просто казаков, набранных по станицам, а подготовленных казаков для решения наших задач. Все отобранные нами люди, в той или иной мере, уже участвовали в боевых действиях, в различных регионах страны и других странах и имеют боевой опыт. Наша задача за это время подготовить их к решению специальных задач. Для этого мы сегодня здесь. Есть вопросы?

Кузьма решившись наконец, встал, прокашлялся в кулак:

— Товарищ полковник, я хотел сказать, что я наверно самый неподготовленный и не имеющий боевого опыта, с точки проведения специальных операций, о которых вы только что всем сказали. У меня нет опыта руководства, таким отрядом. У нас есть с вами подготовленный старший лейтенант Осипович, имеющий специальную подготовку и неоценимый опыт. Предлагаю, его пока не поздно, назначить его командиром отряда. Я же готов возглавить взвод, а если надо пойти простым десантником.

Науменко усмехнулся:

— Вы все сказали?

— Так точно.

— Значит так, ваша кандидатура Кузьма Степанович, одобрена на самом высоком уровне, в нашем учреждении. Мы ознакомились, с вашим личным делом. Вы нам подходите. И никто этот вопрос пересматривать уже не будет. Мы постараемся максимально помочь вам подготовиться, к выполнению всех своих обязанностей. Я за это отвечаю. И гарантирую, что у нас будут хорошие учителя. У Осиповича уже есть свое задание, согласно, его профиля подготовки. Еще вопросы есть – он оглядел, присутствующих офицеров – вопросов нет.

Науменко усмехнулся:

— А вы не струсили? Вообще Кузьма Степанович, я ожидал от вас такой демарш. Но когда я сказал, что вы нам подходите, я не кривил душой. Вы, именно тот человек, который нам сегодня нужен. Прежде, чем согласиться на вашу кандидатуру, мы внимательно ознакомились с вашим личным делом. Сегодня мы знаем практически о всех ваших подвигах и в Севастополе и во Владивостоке. Наши люди, на Дальнем востоке, встретились с теми, кто вас знал лично. Вам великолепную характеристику дал, ваш бывший представитель особого отдела капитан 3 ранга Лебедев. Давайте лучше перейдем к делу. Времени у нас немного. Какие же будут ваши запросы? Что необходимо в первую очередь вашему отряду для обеспечения подготовки и действий в тылу врага?

— Владимир Александрович – задумавшись, сказал Кузьма — Я думаю, что Михаил Осипович сможет, более грамотно, изложить наши потребности. Свои предложения. И уверен, что в ходе подготовки, мы их сможем корректировать?

Науменко кивнул головой.

Осипович прокашлялся, встал и сказал:

— Владимир Александрович, нам необходимо специальное снаряжение. Это десантные автоматы АК-103, снайперские винтовки СВД БСК, бесшумные снайперские винтовки ВСС, бесшумные пистолеты, гранатометы, огнеметы РПО ПДА-А «Шмель-М», пулеметы РПК, пара хороших минометов, гранаты Ф-1, РКГ-3. Побольше патронов, в том числе, на период подготовки. Мне нужны десантные ножи, бросательные гвозди, средства связи для связи, обеспечивающие связь внутри отряда, обязательно в диапазонах, где могут работать боевики. Нужны медикаменты. Обязательно нужен врач и фельдшера. В отряде должен обязательно быть начальник связи и шифровальщик.

Науменко все подробно записывал, и хмурился:

— Заявка у тебя веселая и самая главная, что подробная. Все это вам обеспечит капитан Усков. Мы планируем, что в ваш отряд пойдет дополнительно и экспериментальное вооружение для спецназа, прямо с заводов. Что у не будет у Ускова, будем присылать из Москвы самолетами. Дадим все, что есть у нас в загашниках, самое лучшее. Теперь по технической части.

Науменко посмотрел на капитана Миронова.

Он покраснел, потом достал мятый листок, из кармана своего комбинезона надел на нос очки и стал подробно излагать технические вопросы:

— Нам нужны десять БТР-ов, причем один из них в командном варианте, второй обязательно ремонтный, медицинский и шесть боевых. Лучше если это будут БТР-80м. Нужны обязательно дополнительно машины для перевозки полевых кухонь. Есть и готовить пищу отряду будет надо. На такой отряд минимум три-четыре полевые кухни. Теперь наверно будут нужны легкие минометы и желательно горные орудия небольшого калибра. Для их перевозки нужны будут автомобили, штук шесть, я прикидывал. Обязательно нужны бензозаправщики. Не всегда будет возможность в степях или горах иметь бензоколонку под боком. Теперь по людям, мне обязательно нужен подготовленный заместитель, способный заниматься ремонтом материальной части, которая почему-то имеет привычку выходить из строя, особенно при интенсивной эксплуатации, в горных условиях и боевой обстановке — он сдвинул очки на лоб, и внимательно посмотрел на Науменко и Кузьму и сел.

Кузьма встал и сказал:

— Если воевать Владимир Александрович, так воевать. Для войны готовимся, и опозорить казачество не должны, и не имеем права. Нам нужен старшина отряда. Я думаю, вахмистр Волков подойдет на эту должность, тем более, что он уже сам стал исполнять обязанности. Приказы нам будут нужны по всем вопросам, печать, как в отдельной воинской части. Когда пойдем в горы, все сдадим.

— Назначай Кузьма Степанович старшину. Набирай штат канцелярии. Начальника штаба, мы тебе пришлем позже.

Кузьма посмотрел с недоумением на Осиповича. Он-то рассчитывал, что начальником штаба станет специалист по диверсионной деятельности Осипович.

Перехватив его взгляд Науменко сказал:

— Осипович возглавит разведывательно-диверсионный взвод. Вам же тоже нужна будут разведка и мобильные отряды. А начальник штаба обязательно будет.

Поднял руку, и попросил снова слова Осипович:

— Я забыл. Мне в разведку будут нужны кони. Горные кони или  хорошие ишаки. Голов тридцать-сорок. Нужны в составе разведывательно-диверсионного взвода хорошие проводники, знающие местность в горах, обычаи и язык местного населения. Мне необходимы будут специалисты, имеющие альпинистскую подготовку. Я планирую в разведвзводе минимум четыре разведывательных отделения из числа бывших десантников, морпехов, спецназовцев, знакомых со спецификой нашей деятельности. Отделения, должны быть многофункциональны и независимы друг от друга. Они должны быть способны, в одиночку и вместе выполнять разведывательно-диверсионные задачи.

Науменко, все аккуратно записал.

Науменко, записав все встал и подытожил результаты совещания:

— Товарищи командиры? Постараюсь все вопросы решить положительно. То есть я понял предлагаемую структуру вашего отряда так. Взвод разведывательно-диверсионный, возглавляемый старшим лейтенантом Осиповичем, в составе которого должны быть 4-5 отделений, то есть четыре – пять самостоятельных разведывательных конных групп. В том числе, несколько групп. имеющие альпинистскую подготовку. В составе каждого отделения должен быть снайпер, сапер, связист, проводник, знающий местные языки и обычаи горцев. Далее идет боевая рота, для поддержки разведывательно-диверсионного взвода и проведения более крупных операций, также состоящая из минимум трех боевых взводов и разноплановых специализированных отделений способных самостоятельно решать задачи, в том числе и разведывательно-диверсионного характера. Требуется минометно-артиллерийский взвод для огневой поддержки подразделений. Требуется механизированный взвод для передвижения отряда  в составе минимум 10 БТР-ов и шести автомобилей. Помимо этого должны быть санитарное подразделение, во главе с врачом, отделение снабжения во главе со специалистом тыла. Пока надо сегодня определиться и посмотреть из бойцов, кто уже  прибыл к нам, кто есть кто. Сейчас надо распределить их по подразделениям, в соответствии с тем, что мы здесь уже наметили и используя предыдущий опыт вашей и моей службы.

— Нам желательно иметь армейских офицеров начальника штаба, офицера сапера, офицера артиллериста, специалиста по снайперскому делу, офицера врача и офицера снабженца – сказал Кузьма.

Науменко закрыл блокнот и сказал:

— Пока могу только пообещать вам буквально завтра, так сказать инженера человеческих душ, духовного наставника отряда отца Михаила. А он специалист по многим вопросам.

С улицы раздался дружный топот ног, возвращающихся со склада казаков и песня

— Россия любимая моя,

— Родные березки тополя!

— Как дорога ты для казака,

— Родная русская земля!

— Раз, два, левой – раздавались в открытое окно команды вахмистра Волкова — Отряд стой!

Науменко предложил всем выйти на улицу.

Все дружно встали и направились к выходу.

Казаки стояли перед штабом, переодетые в новенькую камуфляжную форму одежды.

Называется «пятно», объяснил Кузе Осипович. Хорошая форма.

Они вышли к строю и вахмистр Волков скомандовал:

— Смирно! — хотел доложить, но Науменко движением руки остановил его:

— Будем сейчас распределять всех по подразделениям. Первый формируем разведывательно-диверсионный взвод. Михаил ваше слово.

Осипович вышел вперед и скомандовал:

— Бывшие десантники-разведчики, морпехи-разведчики, спецназовцы, альпинисты. Выйти из строя на пять шагов.

Человек двадцать вышли из строя, и ожидающе смотрели на Осиповича.

— Вы будете проходить службу в разведывательно-диверсионном взводе, сокращенно РДВ. Я ваш командир взвода. Пройдем в казарму, там поговорим, кто что умеет и может. Направо!

Разведывательно-диверсионный взвод стройно замаршировал в сторону ближайшей казармы.

— Механики- водители, шоферы, специалисты по ремонту автотранспорта. выйти из строя на пять шагов – продолжал командовать Науменко.

Человек десять вышли вперед.

— Сергей Викторович – забирайте своих людей.

— Налево – скомандовал Миронов, и повел своих людей, в сторону гаражей знакомиться, и составлять списки взвода.

— Минометчики, артиллеристы, корректировщики  – выйти из строя.

Из строя вышло человек пять. Среди них стоял слегка узкоглазый черноволосый старший сержант.

— Ваша фамилия как?

— Старший сержант Нургалиев Евгений Прохорович. Командир минометного отделения.

— Нургалиев вы назначаетесь командиром артиллерийско-минометного взвода. Пока знакомьтесь со своими людьми. Составляйте списки.

Нургалиев увел в сторону казармы минометчиков и артиллеристов

— Фельдшера, санитары, повара, баталеры, писари – выйти из строя! – продолжал командовать Науменко.

Из строя вышло человек шесть, среди них был в солдатской форме светлоусый сержант.

— Вы кто будете по специальности? – обратился к нему, сразу Науменко

— Сержант Вислогузов. Фельдшер 40 армия. Афганистан. Закончил медицинское училище к городе Краснодаре – коротко ответил высокий светлоусый парень.

— Вот вы и возглавите пока санитарное отделение.

— Писаря есть?

— Так точно.

— Поступаете в распоряжение вахмистра Волкова.

— Есть — ответил невысокий крепыш.

— Снабженцы, повара есть.

Оставшиеся, подняли руки

Это не значит, что вы тыл, вы должны будите уметь использовать любое оружие, так же как и в боевых взводах. Поэтому занятия на полигоне для вас также обязательны вместе со всеми. А пока составьте списки и распределите своих, по специальностям. Старший будет высокий и симпатичный казак в кубанке. Понятно?

— Так точно.

— А кто вы по профессии?

— Повар. Ефрейтор Груздев.

— Отлично. Составляйте списки

 Перед Кузьмой в строю осталось человек семьдесят во главе с вахмистром Волковым.

— Волков распределите оставшихся казаков на три взвода. В каждом взводе три отделения. В отделении должен быть снайпер, связист, пулеметчик, сапер.

— Есть распределить людей по взводам. Урядники Павленко, Громов и Царегородцев – выйти из строя – скомандовал вахмистр Волков – распределить людей на три взвода, так как приказал товарищ полковник. Вы назначаетесь командирами боевых взводов. Распределите людей по отделениям – скомандовал Волков.

Разношерстная толпа быстро преобразовалась, и превратилась в несколько стройных подразделений. Единственно, что отличало ее от армии, так это то, что в строю стояли не восемнадцатилетние мальчишки, а уже готовые специалисты, многие из которых, прошли и огонь и воду и медные трубы, имели воинские специальности и боевой опыт. Раздавался легкий шум, слышались споры. Порядок в строю боевой роты наводили Волков и назначенные им командиры взодов.

К Кузьме, Зленко и Науменко, отошедших от строя к курилке, представлявшей из себя несколько скамеек врытых букой П, посреди которой находился небольшой бак с водой, подошли капитан Усков и с ним низенький и плотный капитан и стройный лейтенант.

— Разрешите представить капитан Семенов – специалист по саперному и стрелковому делу, закончил Борисовское общевойсковое училище, прошел Афганистан и лейтенант Лихошерст. Закончил Екатеринбургское артиллеристское училище. Ваши наставники и инструкторы. На время подготовки прикомандировываются к вам.

— Ну что же. Это очень хорошо – заулыбался Науменко, пожимая офицерам руки – вот ваши подчиненные на период подготовки.

Он показал Лихошерсту в сторону минометчиков и капитану Семенову в сторону боевой роты. Знакомьтесь, получайте оружие и обучайте.

Оба офицера, откозыряв убыли к своим подразделениям. К Науменко, Кузьме, Ускову и Зленко подошел улыбающийся Осипович и доложил Кузьме:

— Я своих распределил по отделениям, получилось четыре отделения. Хлопцы все боевые, прошли горячие точки – это хорошо. Сейчас товарищ капитан получим у вас оружие и у нас кросс с полной боевой выкладкой. Надо же мне знать, кто на что способен. Заместителем командира взвода я назначил старшего сержанта Вороненко. Бывший спецназовец, прошел Африку. Хороший парень.

— Оружие получите на оружейном складе, там же боезапас – вежливо сказал Усков – команды я все уже отдал и вас там ждут.

— Ну, я тогда пошел? — попытался откланяться Осипович

— Подожди Миша – мягко и вежливо сказал Кузьма – я только вчера прилетел с Дальнего востока. Практически не видел родителей. Разрешите товарищ полковник мне отлучиться до завтрашнего утра. Все равно сегодня организационный день. Я обещал родителям приехать, но это последний раз.

Науменко немного помялся, подумал и затем разрешил Кузьме до 9 утра отлучиться из лагерей, оставив за себя Осиповича.

К офицерам подошел Волков с тремя казаками:

— Это Шевченко, Хименок и Журавский – писари. Разрешите их забрать в штаб. Нам необходимо организовать канцелярию. Оформлять личные дела, документы, вести прочую писанину, без которой не может существовать ни одна воинская часть. Ну и еще содержать, получать, отправлять и оформлять секретную документацию. Ведь наверно будет такая?

— Волков все правильно. Все будет. Только полигон для них не отменяется. Каждый боец должен уметь воевать и воевать хорошо – поучающим голосом сказал Науменко.

— Старшину второй статьи, вернее младшего урядника Шевченко я назначил старшим среди писарей – заулыбался Волков – и дал ему команду составить полные списки отряда, оформить личные дела казаков. Нам необходима пишущая машинка типа «Москва» или «Украина».

— Получите пару машинок «Москва» в моем штабе – коротко сказал Усков.

— Павло – сказал майору Зленко Науменко – будь ласка, забери Кузьму в станицу до утра. А там пусть встретится с родителями и утром, часам к шести, не позже, опять сюда доставь. Попрощаться ему надо, а то мне его старики проходу проходу не дадут.

— Точно не дадут – усмехнулся в усы Павло Александрович – особенно мне дед Степан. Глотку перегрызет или сам сюда прикатит на своем «запоре».

— Ну, значит, так тому и быть Кузьма. Сегодня ты домой с ночевой, а завтра по полной выкладке все занятия с раннего утра и до позднего вечера – отпустил Кузьму Науменко – а я значит побуду немного и соберусь в Краснодар – выполнять ваши задания. Все Кузьма Степанович – пусть командуют Осипович и Миронов, а ты со Зленко пока в Охотскую. Завтра утром к шести утра быть здесь.

— Все понятно товарищ полковник.

По дороге Пашка достал флягу, шмат сала, завернутый в тряпицу, и предложил Кузьме выпить с ним за встречу и успех начавшегося обучения. Но Кузьма отказался и Пашка, не стал церемониться, и выпил в одиночку, смачно вздыхая, охая и причмокивая. По машине распространился запах спиртного и сала.

— Зря ты Кузьма отказался. Доброе сало и горилка добрая.

Кузьма отвернулся к окошку, и только махнул рукой, думая о встрече с родителями.

Машина подвезла Кузьму к дому и Паша, пожав ему руку, сразу уехал. Видимо у него было своих дел полно. Во дворе Кузьме ласково лизнул руку пес Джохар.

Дома Кузьму уже ожидали отец и мать и улыбающийся Павло Дмитриевич:

— Как там дела Кузьма Степанович?

— Да все в порядке Павло Дмитриевич. Распределили людей по взводам, отделениям, получили вещевое обмундирование, сейчас получают оружие. Уже начинаем подготовку.

— Ну, что ж це добре. Помнишь Степан, как нас формировали? В холод в 42 году, когда немцы к Кавказу рвались. А оружие говорят у врага отберете, своего нема. На десять хлопцев по одному ружью дали — трехлинейке. Говорят, остальное у врага отберете. А помнишь, сколько нас после первого боя в живых осталось?

— Двадцать пять человек из полутора тысяч осталось в строю и две сотни раненых. Да это точно досталось нам тогда – холод я хорошо запомнил. И сколько добрых хлопцев, положили, но немца мы задержали тогда.

— Помянем наших, хлопцев – предложил Степан Иванович.

Они встали с Павлом Дмитриевичем подняли рюмки и замолчали. Кузьма встал тоже вместе с ними.

Выпив, старики пустились в воспоминания. Потом уже за столом поговорили о текущей ситуации, обстановке в Чечне. О том, что пишется в газетах и передается по телевизору.

Мать горестно вздыхала, потихоньку вытирала слезы из глаз. Из Чечни в станицу начали приходить гробы и многие знакомые уже похоронили своих сыновей. Телевизор и газеты разрывались о несправедливости этой войны, смятение свое смятение в души казаков. Сложно все это было понять простому человеку, каким был Степан Иванович, всю жизнь проработавшего, в железнодорожных мастерских, а в Великую Отечественную прослужившему в войну в Кубанском казачьем, гвардейском корпусе. Корпус прошел от реки Волги до города Брно в Чехословакии. Отец был награжден многими медалями и одним орденом Славы. Раз в году на День Победы отец с гордостью надевал, все свои медали и орден и шел на центральную площадь Ленина общаться с однополчанами.

Под рюмку «женьшеневой», выставленной на стол Степаном старики обсудили, кто из бывших однополчан, остался еще жив, где живет, чем занимается.

Вечером Павло Дмитриевич засобирался домой, а когда к дому подъехала машина, с сотником Макаровым за рулем. Перед отъездом Павло Дмитриевич обнял Кузьму и Степана Ивановича, поцеловал руку Марье Петровне и пообещал обязательно еще приехать в гости.

С отъездом Павло Дмитриевича, отец посерьезнел. Солнце зашло за горизонт, и возвращаясь от машины, он остановил Кузьму на крыльце и закурив сказал:

— Погодь Кузя. Погутарим немного. Скажи честно, ты нас не опозорил? За что тебя с флота тебя поперли?

— Все нормально, батя, не переживай! Я честно выполнял свой долг и ушел не потому, что выгнали, а потому, что понял, что служить в таком флоте больше не нудно стране.

— Ну, ну – тянул свое отец. А теперь в казаки взяли командовать? Тебя же только стрелять учили из морских ракет. Лучше бы подумал, когда нас с матерью порадуешь внуками, а то смотри голова седеть начала, а еще в парубках ходишь.

— Бать, не жми на больную мозоль! После смерти Зины мне ни с кем встречаться не хочется. Пойми правильно. Дай мне немного оглядеться, вот вернусь живым, обещаю через год вам внука.

— А коли не вернешься? Так нам с матерью что так и жить в то время как у всех уже внуки бегают? Вон Натаха Вислогузенко или Алена Буняченко. Чем не невесты? Давай отпразднуй свадьбу и черт с тобой иди на войну. Пусть хоть внуки будут раз ты у нас такой непутевый получился.

— Батя, вот этого делать не надо. Я сам в себе разобраться хочу и сам решить, что мне и как быть  – начинал злиться Кузьма.

— Цыть молодой! Рано тебе отцу перечить! Утро вечера мудренее. В следующий приезд пойдем вечерять к Гнату Буняченко. Давно приглашает в гости — гнул твердо и упрямо свою линию отец – Натаха приедет из Васюринской с семейством . Хоть сеструху увидишь.

Кузьма махнул на отца рукой и ушел в дом.

— Ты на отца рукой не маши. Услышал он вслед. Не посмотрю, что офицер и командир, ремнем выдеру. Как меня мой батя  драл.

Дома мать, уже все убрала, помыла, и увидев Кузьму горестно завздыхала.

Ужинали в полной почти тишине. Всю ночь мать с отцом о чем-то шептались в своей комнате.

Кузьма встал рано утром в четыре часа и занялся своей гимнастикой, в восточном стиле. Потом пошел помогать матери – надо накормить скотину, птицу, выгнать на казачий луг за станицу буренку Машку. Быстро перекусил. В пять утра за Кузьмой заехал Паша Зленко:

— Кузя как обещал, приехал. Доброе утро Степан Иванович, доброе утро Марья Петровна. Добре ночивали?

— Слава Богу – пробурчал отец.

А мать вообще в сторону Паши и не смотрела, видимо она по своему женскому пониманию считала, что именно он виновен в том, что Кузьму снова призвали в армию.

Кузьма обнял отца, расцеловал, разревевшуюся мать.

— Кузя помни, что я тебе вчера сказал – шепнул на ухо отец – я с Гнатом Буняченко обо всем уже  договорился. Приедешь на денек перед Чечней. Отпразднуем свадьбу. А там внуки пойдут. Будет чем нам с матерью на пенсии заниматься.

— Бать, ты, что хочешь Аленку Буняченко вдовой сделать? – шепнул Кузьма отцу на ухо, чтобы не слышала мать – вернусь живым, все решим. Лучше кортик мой спрячь подальше, а то это личное оружие.

— Хреноватое вам выдают оружие, однако. Не порубишь, не кольнешь нормально, при необходимости колбасу не нарежешь на закуску. Так игрушка – он вынул кортик из ножен и попробовав лезвие, вынес резолюцию – вот у нас были шашки, не чета, вашему холодному оружию. Был у нас в третьей роте казак Сёмушкин, так он шашкой за секунду мог колбасу порубать на равные кусочки на закуску. Жаль погиб парень при переправе через Дунай.

Отец тяжело вздохнул, видимо вспомнив Сёмушкина.

— Ладно, батя, прощевайте – обнял Кузьма отца, и  поцеловал подошедшую к нему заплакавшую мать.

И Кузьма, быстро схватил с тумбочки заранее приготовленный небольшой рюкзачок, куда сложил необходимые личные вещи, побежал мимо родителей к машине.

У машины мать догнала его, и засунула Кузьме в руку какой-то тяжелый пакет:

— Здесь медок наш станичный, дед Вовка Макаренков подарил со своей пасеки. Пирожки с капустой тебе напекла ночью, какие ты любишь. Чай заварка, сахар. Все, что может сгодиться – глаза матери были красные от слез.

И Кузьма наверно впервые подумал, сколько горя он принес родителям, сколько они его ждали, и переживали за него.

— Что достали родители – улыбаясь, спросил Пашка, когда они отъехали от дома.

— Женить хотят до Чечни. А мне уже за сорок и я сам в состоянии решить, как мне жить.

— Так правильно хотят, раз сам не шевелишься, а кого предлагают? – вроде как всерьез спросил Паша.

Мимо пролетали луга и пригорки. Зелень уже вступала в свои права и на кустах и деревьях зеленели первые зеленые листки.

— Алену Буняченко предлагают.

— Ну, так что? Добрая девица, блюдет себя. Я б на ней сам женился, коли б не был женат. Молодая, только, но так зато за какого орла выйдет. Не отказывайся Кузьма. Я к тебе сам в сваты пойду, а потом дружкой на свадьбе, ежели пригласишь – то ли в смех, то ли всерьез предложил Паша.

Кузьма вздохнул и смотрел на пробивавшуюся зелень на деревьях вдоль дороги.

— Теперь сложнее воевать, нежели зимой. Зелень пошла. Жди засад, взрывов, нападений.

— Ты о зеленке думаешь, что «чехи» вышли к городам и поселкам, что дороги станут сплошными засадами для отряда?

— Точно думаю. Теперь надо думать обо всем. Зимой проще воевать было. Кстати, кто придумал эти наши казачьи батальоны?

— Тут мне поступила команда из Краснодара, как и по всем другим станицам Краснодарского края направить желающих и отслуживших в армии казаков в казачьи батальоны на пополнение, в имени «Генерала Ермолова», говорят он большие потери понес в Грозном. Потом прошла команда, на формирование нового казачьего разведывательно-диверсионного батальона «Тамань» у нас и на Дону батальона имени «Генерала Бакланова». От желающих, не поверишь, у нас нет отбоя. Даже, пятидесятилетние приходят и просятся. Работы, сейчас в станицах,  нет. Вот и рвутся показаковать, на заработки в Чечню – Паша задумчиво потер подбородок — неподготовленных пошлешь, так потом не отобьешься от станишников, отвечать придется за груз двести.

Кузьма посмотрел на Пашку, который полностью развернулся к нему.

— Сплюнь Паша – вздохнув, проговорил Кузьма.

— А ты что думаешь, без потерь обойдешься? Нет, милый не получиться. Там самые крутые спецназы кладут по полбатальона. Аж их как учили.

— Так что вы там порешали с командованием – перевел на другую тему разговор Кузьма.

Поша посмотрел на него и продолжил:

— Разведыватьльно-диверсионный батальон с горной подготовкой – это не просто так, без специальной подготовки не пошлешь. Вот и решили устроить подготовку своих в Марьинских лагерях, благо, там армейская часть, приписанная к ГРУ базировалась. Видимо наши реформаторы чего-то не учли и не успели пропить и продать бизнесменам. Командование ГРУ пошло нам навстречу, тем более, что вы будете работать на них. Было, на самом высоком уровне, принято решение — обеспечить подготовку казаков всем возможным. Имущества у Министерства обороны осталось не на одну армию. Не все разворовали. А здесь в формировании батальона принимают участие и ГРУ и ФСБ и МО, ибо для всех них придется выполнять часть задач. Толстосумы наши краснодарские готовы о откупиться и раскошелиться, если губернатор попросит. Губернатор попросил и они обещали оказать содействие в закупке современных видов оружия,  средств радиосвязи. Поэтому вы будете вооружены, не в пример нашей армии, которая добивает последние остатки Советской армии, и прежде всего Западной группы войск. Наши военачальники умудрились оставить все имущество армии в Грузии, Молдавии, на Украине и здесь в Чечне. И если кто-то думает, что донышка у закромов Родины нет. Зря. Вот оно, уже видно. Ты посмотри Кузя чем мы воюем в Чечне. Форма еще афганская, так называемые «афганки», на танках нет активной брони, БТР-ы, БМП и танки – старье. Автоматы с 50-60 годов, даже с CRC-ами не поверишь. Новых самоходок и гаубиц не найти, продали в Африку, Азию и еще Бог знает куда. Обрушили все производство. Радиостанции – вообще не хочу говорить. Сам понимаешь, что связь это основа управления. А о каком управлении может идти речь, если в воюющие части прибывают со 108, 104, 159 радиостанциями у которых дальность-то это дальность прямой видимости. За горку зашел и все. Разгромили нашу колонну у Гойского, а она на связь даже выйти не смогла. Так комендант по выстрелам определил, что где-то рядом идет бой и через три часа лишь послали помощь, когда боевики ушли. Обидно. На днях смотрел заседание правительства. Председатель правительства спрашивает у министра сельского хозяйства – вам нужны эти гаубицы? А тот естественно отвечает, что нет, не нужны. Ему не нужны естественно, а наверно Министру Обороны тоже не нужны, раз промолчал. Ты же знаешь, что ему не нужен и твой флот. Иначе, почему ты здесь, а твои авианосцы в Китае или Корее?

Паша вытер еще раз рукавом рот.

Кузьма, поглядывая в окошко, и спросил:

— А как, там воюет Ермоловский батальон? Что-нибудь известно?

Лицо Паши стало серьезным:

— Грозный брали – молодцы. Но потери, большие. Много казаков полегло в основном терцев. Смелые ребята на пулеметы шли в полный рост с шашками, другого не дали им тогда. А потом позор вышел небольшой. Набирали казаков на скору руку, как попало, без особой боевой подготовки, брали желающих. Много, прохиндеев-ряженых набрали, не разбираясь, лишь бы желание было. В отряде пьянство процветало, дисциплина страдала. После одного из боев в Грозном, бросили в атаку на пулеметы. Половина батальона погибла, а из оставшихся разбежалось человек двадцать, приблудившихся к казакам. Жареным запахло, так поняли, что надо не только шмотки казачьи таскать, красуясь перед девками, но и жизнью рисковать. Поняли и рванули. Стыд всему казачеству за этих приблудов вышел. Они чего на войну подались? Пограбить, бабки заработать, а там стреляют и еще и убивают, вот вся приблудная и ряженая пена и рванула с войны. А ослабленному батальону все равно пришлось выполнять задачу и брать площадь «Минутку», да и идти еще в горы. Один казак воевал за двоих. Оставшиеся  — герои, бесспорно герои. Но их военное командование во все дыры сует, пользуясь неопределенностью статуса. И не военные и не гражданские, а так. Ответственности за их гибель, не перед кем нет. Вот такие пироги с пышками получаются. Нам с тобой никак нельзя опозориться, а то на государственной службе казаков, к радости наших заклятых друзей, надолго будет поставлен крест. Вы пробный вариант. Вам людей хороших и опытных отбирали, чтобы лишних не было. Прежде всего, с боевым опытом.

— И это политика-то правительственная по привлечению казаков к службе в армии? Мне смешно.

Так за разговорами и не заметили, как доехали до лагерей.

В лагере стоял уже построенный отряд человек сто в строю по подразделениям в камуфляжной форме одежды, черных вязанных шапочках, в бронежилетах и с оружием в руках. Перед строем отряда стояли и капитан Семенов и лейтенант Лихошерст из батальона капитана Ускова.

— Равняйсь, Смирно. Товарищ войсковой старшина, отряд «Тамань» для следования на стрельбище построен – доложил, одетый в новую камуфляжную форму с небольшим бронежилетом, который Кузьма видел только в кино, страший лейтенант Осипович.

— Здравствуйте товарищи! – поздоровался с отрядом Кузьма

— Здравия желаем товарищ капитан 3 ранга – раздался дружный ответ.

— Разрешите вести всех на стрельбище? – спросил Осипович.

— Ведите!

К Кузьме подошел вахмистр командир отделения писарей и подал списки личного состава отряда.

— Вы на флоте служили? – спросил писаря Кузьма, запомнив, что того Волков назвал старшиной второй статьи.

— Так точно Тихоокеанский флот, эсминец «Свирепый»

— Ты смотри, почти сослуживец. Рядом служили. Вместе в море ходили.

— Так точно, товарищ капитан 3 ранга. Про вас много слышал хорошего. Рассказывали на корабле и про случай с капитаном третьего ранга Бондаренко я слышал. Про дуэль! – пояснил Шевченко.

Кузьма поморщился:

— Надо же знали там, только четверо присутствовали, а известно даже на Кубани стало.

Если честно, то ему было стыдно за тот случай с дуэлью, фактически поставившей крест на его флотской карьере и вынудивший его расстаться с «Брестом», а затем и с флотом. Но у писаря было видимо другое мнение.

— Приготовится к бегу — раздалась издалека команда Осиповича.

И через несколько минут вся команда, громко топая новыми десантными ботинками, скрылась за ближайшим леском. Оттуда спустя некоторое время раздались автоматные и пистолетные выстрелы

— Там у нас стрельбище. Огорожено, никто не подойдет. Везде посты – доложил подошедший к Кузьме и Паше Зленко расторопный капитан Усков.

Кузьма и Паша Зленко прошли в командирский домик. На постели, поставленной в кабинете Кузьмы, аккуратным квадратом была сложена новая камуфляжная форма, флотская майка и черный берет и вязанная шапочка. На спинке стула висел новый бронежилет.

— Ты смотри новенький, тефларовый – попробовал руками бронежилет Зленко – такие только фээсбэшеникам дают спецотрядам «Альфа» и «Вымпел». А у нас в армии, такие, что весят больше бойца. И самое страшное, что при попадании пули совсем не помогают.

— То мы получили для вас товарищ капитан 3 ранга – доложил, сопровождавший их Шевченко и подал ему списки отряда — это есть ваша комната. А рядом разместились Осипович и Миронов. Есть еще несколько свободных комнат для тех, кто будет прибывать. Казаки разместились в казарме. Казарма добрая, умывальники, туалеты, рундуки для формы и для вооружения.

— Понятно, Шевченко. Иди работай. Я пока изучу, что вы мне здесь написали.

— Кузя, я поеду в станицу, у меня своих дел полно – шепотом предложил Паша, чтобы не мешать, Кузьме изучать документы.

Кузьма подумал немного, затем пожал ему руку, и углубился в изучение документов. Со двора раздался шум, отъезжающего УАЗика.

— Передавай привет моим родителям – крикнул Кузьма, открыв окно, уже отъезжающей машине.

Паша махнул рукой, то ли прощаясь, то ли услышав, что крикнул ему Кузьма.

Кузьма вместе прошел к столу, сел в кресло и стал изучать список отряда, делая в блокноте какие-то пометки. На листочке было напечатано, видимо на полученной у Ускова машинке:

Разные люди, собранные для одного дела. Средний возраст 27-28 лет. Большинство отслужили в горячих точках. Есть с флота, армии, десант, танковые части, но больше всего мотострелков.

Кузьма еще раз внимательно перечитал список. Много фамилий было знакомых по станице Охотской. Увидев в списке в разведвзводе Пашкиного сына, удивился, что тот ничего не попросил.

Раздался стук в дверь.

В комнату кто-то вошел. Кузьма оторвался от списков, поднял голову, и увидел батюшку, одетого по всей церковной форме и двух немолодых людей. Батюшка был слегка худощавого телосложения, с симпатичной аккуратно подбритой, бородкой.

Но у батюшки оказался весьма зычный голос, можно сказать бас. Батюшка подошел и перекрестил Кузьму:

— Любо мне товарищ командир доложить, что прибыл к вам в отряд служить свою службу духовную по благословлению митрополита Черноморского и Кубанского. На благую службу мы собрались. Освобождать исконно казачьи земли, от супостатов и иноверцев. Благословляю Вас на ратный подвиг, за освобождение православных храмов от иноверцев и земель казачьих.

— Кто вы батюшка и откуда?

— Я из станицы Георгиевской отец Михаил Грязин, иеромонах, настоятель храма Всех святых. Послан к вам, на поднятие и укрепление духа казаков. Так что атаман включай меня в список отряда. Я бывший офицер – капитан по званию в запасе и могу вам пригодится и с точки зрения военной Закончил Ленинградское общевойсковое командное училище имени Кирова, в Петергофе такое. Служил в Афганистане. Сам родом со станицы Георгиевской, Терского войска,  Потомственный казак. Закончил, снайперскую школу «Выстрел» в Подмосковье.

Кузьма с интересом посмотрел на батюшку:

— Во время вы батюшка. Тем более ваш военный опыт будет для нас бесценен – пожал руку отцу Михаилу Кузьма.

— Да, я могу организовать курсы по подготовке снайперов. Раз я это знаю дело досконально и хотя религия и сан накладывают определенные ограничения. Тем не менее, можете мной располагать.

— Кузьма Степанович – подсказал ему Кузьма

— Ну да Кузьма Степанович. В этой войне нужна вера и убеждение, что война идет за правое дело. Иначе слабый человек может дрогнуть, побежать, растеряться и даже предать. И еще я готов заниматься по вечерам историей русского народа, историей кавказских народов и историей Большой Кавказской войны. Пойду общаться с паствой с вашего разрешения. А потом надо в казарме поставить походный алтарь.

— Буду вам весьма, благодарен святой отец. занимайтесь – поблагодарил Кузьма батюшку – можете разместится в отдельной комнате, в штабном домике.

— А не надо мне – ответил басом иеромонах – я в казарме с казачками. К людям поближе.

После ухода батюшки Кузьма стал знакомиться с еще прибывшими казаками.

Это оказались присланные Науменко проводники и знатоки чеченского языка — Алешечкин Артем Александрович из станицы Червленой – тридцати шести лет и Хорошихин Василий Васильевич из станицы Ассиновской тридцати восьми лет.

Алешечкин, как и отец Кузьмы, ранее работал на железной дороге, а Хорошихин работал ветеринаром в колхозе. С началом развала страны, они потеряли свои семьи, и были вынуждены бежать из Чечни, чтобы сохранить свои жизни. Попытки призваться в армию и отомстить за унижение и свои семьи, за погибших родных, ни к чему не привели. Будучи, уже в возрасте, они оказались никому не нужны. И лишь попав в Краснодар, случайно познакомились с полковником Науменко, который заинтересовался ими, и устроил на работу на узел связи ГРУ. Там они в составе группы занимались переводом перехваченной информации. Теперь, когда началось формирование отряда, они с удовольствием предложили Науменко свои услуги и тот не отказался, понимая их необходимость в формируемом отряде.

— Рад познакомиться. Определяю вас в разведывательно-диверсионный взвод, которым командует старший лейтенант Осипович. Думаю, что занятия чеченским языком, поможет нашим разведчиком в общении с местным населением.

— А чего с бандитами общаться. Они все и так хорошо говорят по-русски.

— Понятно это, но не все там же бандиты? Есть наверно и нормальные люди. Ну и всегда лучше общаться на родном языке. Уважают больше.

Хорошихин  и Алешечкин потупились, видимо по своему, не соглашаясь с Кузьмой.

— Занятия в любом случае проводить обязательно, чтобы любой мог объясниться, и сказать простейшие фразы.

— Им не фразы говорить надо, а всех подряд к стенке ставить – пробурчал, как бы про себя, Хорошихин.

— Вы на нас, не обращайте внимание – попытался сгладить обстановку Алешечкин – у Василия всю семью вырезали, дочку ссильничали и убили. У меня брата убили и его семью, отца с матерью. Знаете, какой беспредел, там начался с конца восьмидесятых годов? Быть русским было опасно, а казаком еще больше. Многие сбежали с семьями, целыми станицами снимались и уходили на Ставрополье. Мы успели, а большинство нет.

Кузьма не знал, что сказать этим потерявшим, все в этой жизни и пришедшим в отряд видимо ради мести.

— Идите в разведвзод к Осиповичу и устраивайтесь. Документы сдайте командиру отделения писарей Шевченко. Он покажет куда вам определиться по жительству. Потом, с вами поговорим. Я вас понимаю, но если мы придем в Чечню с таким ожесточением, то своего задания никогда не выполним. Поэтому я прошу вас сжать зубы и временно забыть и моя личная просьба меньше говорить с казаками на эту тему. Придем туда увидим все своими глазами. Мы готовимся в Чечне воевать, но воевать с бандитами, а не с мирными людьми. Иначе мы не победим.

Казаки усмехнулись в усы, пожав руку Кузьме, и вышли сдавать документы писарям.

— Мы все сделаем, как вы скажите. Но слов из песни все равно не выкинешь. Сами увидите, когда будем там – сказал, закрывая дверь в кабинет Хорошихин.

Начались текучие будни отряда. С раннего утра казаки, бегали, преодолевали препятствия, стреляли из всех видов оружия, изучали все виды мин, способы минирования дорог, тропинок, отрабатывали способы ведения огня из различных видов оружия. Осипович гонял казаков до седьмого пота. Батюшка тоже переоделся в камуфляжную форму, которых отбирал и готовил лично:

— Хорошими снайперами не становятся, а рождаются. Снайпер – это не просто стрелок, а виртуоз своего дела, способный часами выслеживать добычу и попадать в цель, практически не целясь, а лишь чувствуя то место, куда надо попасть – любил говорить он, когда офицеры собирались отдохнуть в комнате Кузьмы.

Форма у отряда больше напоминала форму морского десанта. Вместо нательных рубах и маек казакам почему-то выдали флотские тельняшки, которых было полно на складах, разваливающейся армии. Выдали черные береты морских пехотинцев. И лишь, присланные Науменко прямоугольники на красном фоне с синей надписью «Тамань»  нашитые над правым карманом и с правого бока на береты, отличало их, от других морпехов. И конечно у всех были армейские звания. Хотя некоторые, как вахмистр Волков, пользовались казачьими.

Вечерами батюшка проводил политические информации о положении в Чечне, о русской истории, о истории Кавказа большой Кавказской войне.

После батюшки проводил занятия чеченского языка Алешечкин, как лучше его знавший:

Марша вогийла – здравствуй

Марша догийла — здравствуйте

Марша иойла — счастливо оставаться

Марша гойла — счастливо (отбывающему)

Ассалам иалайкум — здравствуй (обращение к мужчинам)

Ва иалайкум салам. — Здравствуйте! (ответ мужчин)

Муха иаш ду шу? — Как поживаете вы?

Муха иаш ву хьо? — Как поживаешь ты?

Муха иаш ю иза? — Как поживает она?

Дика иаш вую иза? — Хорошо она (он) живет?

Могуш лелий? — Как здоровье?

Дукха вехийла! — Живи долго!

Иодика хуьлда хьан (шун)  — До свиданья (ты, вы)

Доносились по вечерам до Кузьмы гортанные звуки чеченского языка. Сам он занимался чеченским языком отдельно с Осиповичем, Мироновым и отцом Михаилом, уже после казаков. Преподавал им Хорошихин, разбиравшийся в тонкостях языка, в особенностях произношения слов и фраз.

Ложась спать, Кузьма подумал, что потихоньку начинает вырисовываться система подготовки отряда. Все обучаемые, были загружены весь день, не имея ни минуты свободной для отдыха. Весь день шла боевая подготовка, начинавшаяся с кроссов, пробежек, марш-бросков, переходящих после завтрака в стрельбы из всех видов оружия, с последующей теоретической подготовкой в классах с офицерами-специалистами по различным направлениям. Из Москвы периодически приезжали специалисты, которые обучали теоретическим основам ведения разведки, проведения диверсионных актов, использованию технических средств, системы ведения боя в составе подразделения, организации связи, шифрования, ведения допросов, выработке легенд. Да мало ли тонкостей в новом направлении деятельности? Несколько раз приезжали отец и сын Кадочниковы, которые обучали основам рукопашного боя, использования холодного оружия и Кузьма с удовольствием с ними познакомился и обучался всему что они его учили. Кадочниковы тоже с удовольствием изучали систему борьбы, разработанную Кузьмой. Это было как бы взаимное обогащения новому. Каждое новое занятие, для него была новая интереснейшая страница в жизни. Он впитывал новые знания, как губка и удивлялся, что ничем этим ранее не занимался, и даже о многом не знал. Вечерами все вместе изучали чеченский язык, историю Чечни и Кавказа, вопросы и основы православной веры. Ночью одно или несколько подразделений, скрытно снимались и уходили из лагеря, выполнять специальные задания, связанные со спецификой их деятельности. Артиллеристы и минометчики стали виртуозами своего дела. Могли попасть в колышек при желании. Снайпера, гранатометчики, саперы становились универсальными специалистами, способными выполнить самые сложные задания. Да и весь отряд становился, с каждым днем, более профессиональным. Глаза людей стали светиться.

Науменко, как и обещал, прислал через неделю в лагерь еще пополнение в количестве 12 человек. На лугу, возле лагеря появился табун лошадей из 40 лошадей, который сразу взял на довольствие разведвзвод Михаила Юрьевича Осиповича.

У Ускова на складах разведчики получили конское снаряжение —  седла, попоны, ленчики, уздечки, стремена, все что необходимо для лошадей. Развед взвод разбил, выделенные им палатки на лугу перед лагерем, и стали жить вне лагеря.

Какое же было удивление  Кузьмы и Осиповича, когда среди приехавших 12 человек оказались Мирошенко со своими друзьями Димкой и Вовкой.

Кузьма с каждым прибывшим беседовал в штабе персонально. Ему надо было знать с кем ему идти завтра в бой, кому можно доверить свою спину, от кого что можно ожидать. На каждой беседе присутствовал обязательно отец Михаил. Он исполнял, как бы обязанности замполита. Он не бегал по верхушкам для докладов и достижений наверх, а вникал глубоко в каждую проблему, и обязательно решал ее к общему удовольствию. Люди к нему шли, а это было показателем доверия.

— Зачем ты вернулся Мирошенко? Шел бы себе контрактником в армейскую часть, если так уж хочется пить, курить и куролесить. А у нас этого делать нельзя. Мы особая часть и на нас смотрят, ряженые мы казаки или действительно такое войско, которое не страшно ни в огонь, ни в дым и все будут знать, что мы победим.

— Мы с ребятами хророшо подумали, все проанализировали, и поняли, что это, то, что надо нам. Жесткая дисциплина жесткая, наверно самое нужное для выполнения отрядом своих задач.

— Мирошенко, а ты стал философом. Это хорошо – усмехнулся Кузьма.

— Я всегда был философом и всегда умел отличить мишуру от настоящего – ответил Мирошенко.

— А как же запрет на пьянку, курение? – спросил Кузьма.

Так это же даже хорошо. Здоровье целее будет – улыбнулся, обезоруживающий и немного виноватой улыбкой Мирошенко – мы уже неделю в рот спиртного не берем, а сигареты все с сегодняшнего дня для нас табу. Если я сказал, то все это железно! Все ребята поклялись, и все решили, что мы принимаем ваши требования. Мы хотим воевать в вашем отряде.

— Хорошо сын мой, дисциплина это всегда в армии хорошо, а на войне это острая необходимость. Чуть дрогнул, отступил, от выполнения обязанностей и приказа, и погибли друзья или ты сам – вмешался в разговор отец Михаил – дисциплина это в армии осознанная необходимость, базирующаяся на вере в правоту своих командиров и правильность их любых их приказов, которые необходимо выполнить без раздумий. А порой отдать и жизнь для пользы дела. Идеальных частей не бывает, но особенно нам казакам, надо стремиться к идеалу. У нас казаков сложная судьба и история за последние много десятилетий. Мы должны быть примером для всех других. Стране нужна обязательно новая армия со своими законами и традициями. И в этой армии должно быть место для казачьих подразделений, занимающихся традиционным дело. А опыт показывает, что победы именно там, где нормальные думающие командиры и высокий уровень дисциплины. И мы должны доказать, что казаки в армии не лишние люди.

— Ты меня святой отец не агитируй. В Бога, я и так верую, а что нам надо сделать я понимаю душой! Поэтому мы сегодня здесь. Прежде чем сюда вернуться, знаешь скоко передумал. А теперь вот смотрите – Мирошенко достал из кармана почти новую пачку «Марлборо», смял ее в руке, и бросил в урну, стоявшую у двери – все больше не курю. Как дал слово.

Кузьма и отец Михаил засмеялись:

— Ты молодец Мирошенко. Если все искренне решили так же, то лично я рад за тебя и за вас, что у вас есть сила воли и вы способны переступить, через свою «хочу». Расскажи о себе, и мы подумаем в какое подразделение тебя направить.

— А можно нам быть вместе с Димкой и Вовкой. Мы в Абхазии воевали вместе.

— А что ты умеешь делать на войне?

— А все умею из РПГ стрелять, «Шмель» знаю, мины могу обезвреживать, снайпером воевать и в разведку ходить. Мы это делали. Но на этой войне у нас есть свой счет. Поэтому мы хотим быть впереди.

Кузьма задумался, почесал затылок, что-то нарисовал в бумаге, лежавшей перед ним на столе:

— Я думаю так. Говоришь, что и сапер, снайпер и разведчик? А ребята твои Димка и Вовка?

— А что ребята они как я. Мы с Абхазии вместе. Нас было пятеро. Двоих своих братьев мы похоронили – голос его дрогнул, а чуб свалился на глаза.

— А в каком отряде, вы там воевали? – заинтересовался отец Михаил.

— А вы что знаете, какие там были отряды? – спросил, потупившись Мирошенко

А я там был с казачьим отрядом атамана Поливоды. Вас в этом отряде не припомню.

— Поливоду я знаю они наступали у Пицунды? А мы были в батальоне Басаева, и наступали на Сухуми. Так получилось, что попали к нему.

— У Басаева? – присвистнул Кузьма, и посмотрел на отца Михаила – и вы хорошо его знаете и его сухумский батальон?

— Так я, что гутарю – стал горячиться Мирошенко – и Черного Идриса знаем и Большого Мурата, и всех его ребят знаем. Не один месяц были вместе. Но там и зародилась наша ненависть к ним. Черный Идрис расстрелял по приказу Басаева наших братьев Борю Широкого и Славу Михайленко. Я считаю, что просто так, не за что. Борю за то, что тот не захотел пленного грузина убить, а Славу за то, что отказался мины в школе ставить. Мы трое еле ушли тогда от них. Он хотел и нас тоже там положить. Опасны, слишком мы становились для них. У них есть понятие кровной мести, так он понимал, что оставшись живыми, мы становились его кровниками и будем мстить за Борю и Славу. Не ушли бы тогда во время, и нас бы зарыли вместе с нашими ребятами. А теперь они наши кровники. И Басаев это знает.

Отец Михаил вздохнул, и спросил:

— А мусульманство, вы приняли?

— Нет, там разные веры были, даже калмыки буддисты, карачаевцы, черкесы, кабардинцы, хотя большинство действительно были мусульманами. Но мы были неверующие, кресты не носили и это Басаева устроило, когда он нас брал в отряд. Но мы всегда чувствовали его «особое» расположение. Он всегда нас вперед, посылал и на разминирование и в атаку. Да и о русских и тем более казаках отзывался отрицательно.

— Досталось вам ребята – вздохнул Кузьма, положив голову на руку, задумался.

Мирошенко смотрел на него с надеждой:

— Если вы нас сейчас не возьмете, то мы все равно в Чечню пойдем. Шамиль и Черный Идрис наши кровники, и они ответят за Славу и Борю, своей кровью. Тогда там встретимчя.

— Да нет, я не об этом – извинился за задумчивость Кузьма – я думаю, куда вас вместе поставить, в какое подразделение. Вот вы говорите, что ходили на разминирование. Мины знаете?

— Да противопехотные, противотанковые, противодесантные, сигнальные, мины ловушки, противоминоискательные. ТИМ-42, ТМ-44, ПМД-6М, ПМН, ПОМЗ-2М. МБ-57, МБЗ-57 – Мирошенко увлекся и стал рисовать на бумаге, лежавшей на столе принцип действия некоторых мин и порядок их установки.

— А ИМП-2 – знаешь?

— А как же видел, и даже в руках держал? И ставил и разминировал. Все советское знаю и не только. В Абхазии всякое встречалось.

— Слушай Мирошенко! Ты ходячая энциклопедия минного дела. Сам Бог велел тебе стать командиром саперного отдаления в разведвзоде. Хочешь? – предложил, заулыбавшись и взбивая волосы Кузьма. Он всегда взъерошивал волосы. Когда находил правильное решение.

— А разведчиками никак нельзя?

— Так минная разведка одна из самых важных, и саперы всегда идут впереди всех, вместе с разведчиками.

— Ну, в разведсаперы, так в разведсаперы. Записывайте Мирошенко Беслан Емельянович

— А чего у тебя имя мусульманское не казачье? – спросил отец Михаил.

— Так, я с Зеленчукской станицы, что в Карачаево-Черкесии. Мама черкеска, а папа казак. Поэтому Шамиль и взял к себе без вопросов, что полукровка.

— А твои ребята Димка и Вовка тоже мам имеют таких родителей.

— Мы все из Черкесии и естественно у всех кровь разная, в том числе черкесская, карачаевская – сказал Мирошенко, немного потупившись – а если так не возьмете?

— Почему не возьмем? Возьмем. Ты командир отделения, а твои ребята идут к тебе в саперную разведку. Так  записываю в свой блокнот Мирошенко Беслан Емельянович. А языки черкесский, карачаевский или кабардинский знаете?

— Черкесский знаем, кабардинский понимаем, карачаевский тоже, хотя он другой группы языков, как и балкарский. Объясниться сможем. А с черкесами в своей станице росли. Вместе  хулиганили, вместе учились. По разному и разговаривали. Друзей много из них.  На пастбищах вместе время проводили, скот пасли у большого и малого Бермамыта.

— Языки это в нашем деле хорошо и даже очень надо – Кузьма посмотрел на отца Михаила и тот кивнул ему головой.

— Пишите тогда и Вовку с Димкой. Николаев Дмитрий Борисович и Каноков Владимир – Мирошенко немного смешался, затем открыв дверь крикнул обращаясь к ожидавшим его друзьям – Вовка как тебя по отчеству — забыл?

— Мансурович – крикнул, тот из тамбура.

— Мансурович он – крикнул Мирошенко Кузьме.

— Беслан Емельянович берите своих друзей. Мы с ним побеседуем позже, раз вы все о них рассказали. И следуйте к КПП, там увидите палаточный лагерь. Вам туда. А все остальное Михаил Юрьевич, командир разведвзвода, вам он расскажет и покажет, что где получать и что делать. Вливайтесь в нашу подготовку – Кузьма улыбнулся.

Мирошенко с сияющим лицом повернулся, вышел и из коридора поалышался радостный шум.

Когда Беслан вышел. Отец Михаил спросил Кузьму:

— А вы Кузьма Степанович откуда минное дело знаете? Вы же моряк.

— Так практика у нас в училище была в полку морской пехоты. Там все это проходили и осваивали. По морской специальности я ракетчик и артиллерист все же. Должен разбираться в этих вопросах.

Остальные приехавшие были механиками водителями или артиллеристами.

Кузьма и отец Михаил с каждым побеседовали лично. В конце беседы у Кузьмы его механизированный взвод пополнился почти до полного состава.

— Ну, вот вроде и все – подбил черту, под прибывшими, Кузьма – теперь надо их в баню и на получение обмундирования и вооружения. Ты, отец Михаил, проконтролируй и после этого в подразделения. А Мирошенко мне понравился. И место его в разведке

Через несколько дней, когда Кузьма с отцом Михаилом обсуждали вопросы ночного обучения снайперов, дверь в кабинет Кузьмы приоткрылась, и вошел невысокий человек в синих джинсах и светлой куртке, с небольшими залысинами на голове и редкими волосами:

— Вы Кузьма Степанович? Разрешите представиться.

Кузьма и отец Михаил, уже вставшие, с удивлением посмотрели, на вновь прибывшего. Вошедший, плотно закрыл за собой дверь и тихим голосом произнес:

— У меня к вам личная информация, конфиденциального характера.

Кузьма посмотрел на отца Михаила и тот, покраснев вышел из комнаты.

А неизвестный, проверив плотность закрытия двери, продолжил:

— Я к вам в отряд направлен по распоряжению Федеральной службы безопасности по Краснодарскому краю. Буду исполнять обязанности представителя особого отдела, при вашем отряде. Это неофициально. Мое воинское звание капитан. Фамилия Носов Николай Николаевич. Официально я ваш новый начальник штаба и буду выполнять эти обязанности. Если можно, то мне не хотелось, чтобы ваши казаки, знали, какие органы я здесь представляю. Это согласовано с вашим командованием из ГРУ. Со мной вместе, прибыл шифровальщик, младший сержант Молокнов Василий Еремеевич, его по возможности определите при штабе с писарями.

— То есть, вы мой заместитель и начальник штаба отряда? А Науменко, ничего о вас мне не говорил – широко открыв от изумления глаза, спросил Кузьма.

— Правильно, не говорил. Не все можно доверять связи, особенно телефонной. Вот вам записка от Науменко. Там он все излагает подробно – Носов протянул Кузьме запечатанный сургучом конверт – здесь все указания по мне и Молокнову.

Кузьма прочитал все внимательно. Носов продолжил:

— Все эти данные касаются только нас с вами и больше никто, ничего лишнего знать не должен. Сейчас в Чечне, в нашей группировке войск, фиксируется нашим органами наличие изменников и шпионов. Причем, на самом высоком уровне и этим объясняются наши большие неудачи и крупные потери. Мы бьем, а они уже готовы к удару, и ушли, а потом сами бьют нас сзади, в спину. Видели, когда-нибудь бой боксеров из которых один сильней, но ведет бой с завязанными глазами, а второй слабее, но для него не существует правил борьбы и нет жалости и пользуется, тем, что у противника нет глаз. Вот это чем-то напоминает наши сегодняшние действия в Чечне. Именно поэтому я здесь, чтобы ваш, вернее уже наш отряд смог выполнить возложенную на него задачу. Опыт диверсионной деятельности, как и контрразведывательной работы у меня есть, можете поверить на слово, потому что где и как я вам всего сказать не могу и не имею права  – тихим голосом сказал Носов.

Кузьма опять задумался, потом дописал его в список отряда:

— Носов Николай Николаевич, капитан, заместитель командира отряда, начальник штаба.

Запишите еще моего помощника:

— Младший сержант Малокнов Василий Еремеевич — шифровальщик, писарь – подсказал Носов.

— Сколько вам лет Николай Николаевич?

— У меня возраст Иисуса Христа 33 года, а Молокнову 22 года Он контрактник – пояснил тот с улыбкой, усаживаясь на стул – мне надо дать вам некоторую информацию. Которую вы должны обязательно знать.

Носов немного помолчал и тихо сказал:

— Так вот Кузьма Степанович. Хочу вас огорчить. В силах ичкерийского сопротивления знают о направлении в Чечню нескольких казачьих отрядов с Терека, Кубани и Дона. Они хотят использовать этот факт в борьбе с нами и преподнести западу, СМИ, что казачество направляется в отместку за независимость Чечни-Ичкерии. Это начало геноцида чеченского народа. Как же царские сатрапы веками угнетавшие мирных горцев, казаки возвращаются в Чечню, творить беспредел. Нашей задачей является максимально не дать им в руки этих козырей. Поэтому когда пойдем в Чечню, звания у нас будут армейские, форма армейская, знаки различия армейские. Любое упоминание о казачьих отрядах — запрещена. Все должно быть, как армии. Мало того мы будем работать под прикрытием морской пехоты Черноморского флота. Отсюда и форма, которую вам выдали.

Кузьма посмотрел на свой черный берет, висевший у двери.

Второе — это скрытность – продолжил Носов — задачи нашего отряда будут разведывательно-диверсионные. А это подразумевает особую скрытность. Никто не должен знать о том, чем мы занимаемся, какие наши планы, кто мы. Даже для  командования федеральной группировки у нас будет своя легенда.  О нашей деятельности будет знать только ограниченный круг лиц. Поэтому надо максимально разъяснить вашим, вернее нашим – он улыбнулся своей оговорке – казакам, вернее морским пехотинцам, о том, чтобы как можно меньше общались с солдатами федеральных войск, а если общение будет, то для всех будет легенда. То же самое касается общения с родными и близкими. Мы регулярная часть морской пехоты.

— А почему тогда не взять регулярную часть морской пехоты. Это было бы проще?

— Не совсем. Нам придадут перед выходом несколько офицеров из морской пехоты – специалистов по диверсионной деятельности. Они уже прошли бои в Грозном прошлой зимой и весной и знают обстановку там. Но черноморская морская пехота зажат в Севастополе и ее наши братья и партнеры украинцы не выпустят оттуда. А балтийскую, северную, тихоокеанскую морскую пехоту только недавно вывели оттуда и они если честно, то обескровлены. Много погибших и раненых. Но чем смогут они вам все же помогут. Легенда такая мы батальон черноморской морской пехоты под условным названием «Тамань», базирующаяся в Новороссийске. Форма, которая вам выдается соотвествует форме морской пехоты. Подчиняемся Министерству обороны, конкретно ГРУ, и выполняем специальные задачи – Николай Николаевич улыбнулся.

— Теперь понятны тельняшки и черные береты – улыбнулся Кузьма.

— Как вам это будет ни странным, но о нас уже знают в Чечне – продолжил Николай Николаевич — утечки откуда-то уже есть, и я буду с этим бороться – он вздохнул — могу вам ответственно сказать, что в руководстве Дудаева уже есть желание, уничтожить наш отряд прежде, чем он попадет в Чечню. Главное для них опорочить саму идею создания казачьих отрядов. Против нас будут работать лучшие специалисты в вопросах пропаганды и контрразведки и не только чеченские, но и зарубежные. У них в отрядах уже есть инструктора из США, Великобритании, Иордании, Саудовской Аравии. Мы же должны максимально не дать им этого сделать, а этого добиться весьма не просто. На совещании с офицерами, когда вы представите меня, я постараюсь все это им изложить. И каждый каш, вернее наш казак должен это знать и понимать. Никаких вахмистров и есаулов даже здесь быть не должно. Только флотские звания, которые будут утверждены Министерством обороны. Это все. Что я сегодня могу сказать вам.

Кузьма поблагодарил за сведения Носова, и предложил прогуляться, и посмотреть подготовку отряда. Закончив с бумажными делами в строевой части, они все втроем, с присоединившимся к ним, отцом Михаилом. Мимо пробежал взвод до пояса раздетых казаков под командованием сержанта Громова.

Разгоряченные молодые тела бросились в глаза Кузьме. Увидев начальство, многие подтянулись, и увеличили шаг.

Где-то на бугре за лагерем, Осипович занимался конной подготовкой разведчиков. Было видно, как он стоит посредине, а казаки по нескольким кругам, едут вокруг него. Несколько человек видимо на ходу бросали в большой деревянный щит ножи, прямо с коней.

Из лагеря были выведены все БТР-ы. Было видно, как на большой поляне Миронов знакомится с прибывшим пополнением. Все его подчиненные, в черных танковых комбинезонах и шлемах, стояли в строю, напротив БТР-ов. Миронов, что-то рассказывал водителям и экипажам машин, помахивая веточкой. Оттуда доносился веселый дружный смех.

— Недолго нам осталось смеяться – грустным голосом сказал Носов — я Кузьма Степанович, когда вернемся немного поработаю с личными делами. Вы дадите команду?

— Конечно. Вы же начальник штаба.

Кузьма взял травинку в рот:

— Отец Михаил, а вы что скажите, чем порадуете нашего начальника штаба? Вы все же наш инженер человеческих душ.

— Ну, как сказать. Есть неверующие, есть атеисты Это дело времени, воспитания и собственной позиции. Как правило, на войне люди быстрее начинают верить. Я заметил, что чем ближе к смерти, тем крепче вера.

— Может, может быть, вы и правы – задумчиво произнес Носов — ну а так по контингенту казаков, есть у вас сомнения? Есть, кто с других регионов, полукровки? Других вер?

— Есть у нас три грека. Но они греки наши кубанские. Их предки здесь поселились еще со времен Золотого Руна или Тмутаракани, есть полукровки. Вот трое ребят пришли с Зеленчукского района, воевали кстати в Абхазии в отряде Шамиля Басаева — смесь черкесов с казаками, то есть отец казак, мать кабардинка или черкеска или наоборот. Говорят кровники Басаева. В личных делах все указано можете посмотреть. Есть армянин, хороший парень, наш с Кубани.

— Я дам команду Волкову, это наш старшина, представить вам личные дела всего отряда – сказал Кузьма.

Он, с времен флотской службы, с опасением относился к работникам особых отделов, хотя сейчас внутренне понимал, необходимость этой работы:

— А, сидевшие в тюрьмах, у нас есть? Граждане других государств? – спросил Николай Николаевич.

Батюшка задумался, а потом пробасил:

— Мы недавно с ними. Сроки ограниченные, а вслух этого никто не объявлял, а мы и не спрашивали. Сами понимаете, всех тонкостей узнать не удалось. Только то, что сами скажут. Есть, кто в Афганистане воевал, в Приднестровье, в Боснии, в Карабахе. Причесать всех под одну гребенку сейчас сложно.

Кузьма почесал нос, и громко чихнул.

— Будьте здоровы Кузьма Степанович! Мне для работы понадобиться  отдельный кабинет, где я смогу работать с личными делами, куда я смогу приглашать кое кого, на беседу и обязательно нужна прямая связь с Краснодаром.

— Тогда все нормально. Комнату я вам выделю в нашем штабном домике. Она же будет вашим кабинетом, а остальное ваше дело.

— А какое у вас образование? – внезапно спросил отец Михаил.

— Московское училище имени Верховного Совета РСФСР.

Кузьма немного приободрился, полноценный начальник штаба появился.

— И еще Кузьма Степанович. Мне сказали, что в отряде запрещено вами курение? – как-то смущенно спросил Николай Николаевич.

— Это так – поморщился от вопроса Кузьма – я искренне верю, что курение вредит здоровью людей, а нам нужны здоровые люди, способные пробежать десяток километров минимум с полной выкладкой и не сдохшие. А потом курение — это демаскирующий признак в разведке.

— А вы свято верите – остановился Носов – что заядлые курильщики способны по приказу бросить курить?

Кузьма тоже остановился, и повернулся к нему:

— А почему собственно я не должен в это верить? Люди рождаются без сигареты во рту, и начинают курить в более или менее зрелом возрасте. Кто-то начинает, кто-то не начинает и от этого не умирает. Наши предки веками не курили, пока Петр Великий не ввез на нашу Родину эту гадость. Глупость, баловство думают, закуривая первый раз, а потом не могут бросить. Может мой приказ, поможет кому-то бросить курить, под страхом изгнания из отряда или наказания. А возможно спасет кому-то жизнь.

Носов потоптался, задумался, а затем вынул из кармана пачку сигарет, и смяв выбросил.

Кузьма засмеялся:

— Поздравляю и приветствую ваш поступок.

— Это будет сложно, но весьма возможно – пробурчал себе под нос Носов.

Кузьма улыбнулся:

— Надеюсь, насчет второго моего приказания у вас претензий нет?

— Какого — заинтересовался Николай Николаевич.

— Запрет пьянства.

— Здесь все правильно. Я двумя руками за. А насчет курения вы тоже правы.

На вечернем собрании офицеров Кузьма, на которое прибыли отец Михаил, Осипович, Миронов, прикомандированные офицеры Ускова Семенов и Лихошерст, представил капитана Носова, как своего заместителя и нового начальника штаба и попросил всех присутствующих выполнять его приказания, как свои. Предупредил, что Николай Николаевич будет вызывать всех по очереди и знакомиться с каждым персонально.

После совещания Кузьма предложил всем попить чай. Шли неторопливые разговоры о жизни, о войне, о Чечне. Носов принес в комнату Кузьмы гитару, и сев рядом с Мироновым неожиданно запел романс:

— Белой акации гроздья душистые,

— Ночь напролет нас сводили с ума!

Миронов стал ему подпевать. Бас отца Михаила, придал законченность мелодии. Все заслушались. Даже писарь Шевченко и вахмистр Волков открыли двери к Кузьме, и спросив шепотом его разрешения, встали у дверей.

Когда песня закончилась, раздались аплодисменты.

А Носов не останавливаясь, продолжил украинской мелодией, которую сразу подхватили все:

— Ты ж мене ты ж мене пидманула,

— Ты ж мене, ты ж мене пидвила!

Миша Осипович посмотрел на часы, и присвистнул, когда Носов сделал перерыв:

— Кузьма Степанович разведвзвод сегодня выходит в ночное, согласно плана. У нас выдвижение двумя конными группами в назначенную точку и три заранее выдвинутых конных группы ставят на пути засады. Задача первых дойти до Кубани, переправиться через нее, дойти до хутора Михайловского, что в 10 километрах от Кубани и заминировать здание птицефермы, стоящей немного в стороне от хутора. Задача заранее выставленных засад не допустить этого.

— Ну что ж Миша. Выдвигайся. Смотри никого не утопи. У тебя же там переправа через Кубань. Ты пойдешь, с какими группами? Во сколько вернешься?

Миша посмотрел на часы, что-то прикинул:

— Я думаю, что часом к пяти утра все будем в лагере. Я пойду с прорывающейся конной группой, но как наблюдающий. Если что мы договорились связь на радиостанциях Р-168-0,1УМЕ на частоте 48,250 мегагерц. Я уже предупредил радистов в лагере. Можете нас контролировать. Идем с полным боекомплектом. Мы будем уходить по–тихому, как всегда.

Последние слова он сказал на ухо Кузьме, выразительно показав глазами на Семенова.

— Чем меньше они знают, чем мы занимаемся, тем выше уверенность, что мы свои задачи выполним.

— Ну что ж с Богом казаки – перекрестил его Осиповича отец Михаил – надо казаков, уходящих на задание на молитву собрать. Пойду в ваш лагерь.

— А можно я с вами пойду со второй группой – не уверено предложил Носов – я и кроссы бегаю, и на коне могу. Езил, Честное слово.

Осипович немного удивился, но не подал виду:

— С нами, так с нами пойдете. Вы же начальник. Посмотрите на нас, а мы все на вас. Пойдете во второй конной группе младшего сержанта Леши Белова, а я пойду в конной группе Семенчука.

— С Беловым, так с Беловым, а с Мирошенко мне никак нельзя?

— Нет, с Мирошенко нельзя. Он и его ребята уже ушли – Михаил Осипович посмотрел на свои часы, и улыбнулся – еще аж в 20 часов, готовить три переправы через Кубань. Уже ушли даже группы засад. Скоро пора и нам выступать. Вы бы оделись тепелее. Все же не лето.

— Да конечно – ответил Николай Николаевич и взяв гитару пошел переодеваться.

— Кузьма а он не фээсбешник? По вопросам его чувствую и выражению лица. Как он захотел с Мирошенко пойти? Ты обратил внимание.

— Миша тебе все расскажи. Ты же разведчик и понимаешь, что всего говрить бывает нельзя.

— Ладно понял – Пожал руку Кузьме Михаил.

Уже выходя из домика с Николай Николаевичем, Осипович сказал:

— Николай Николаевич, я тебе подробнее расскажу о задании. Ты Беловых не перепутай их у нас два брата близнеца Саша и Леша. Похожи очень и оба командиры отделений. Но один в засаде, второй с тобой. И не вмешивайся в командование. Пусть сами разбираются в обстановке – инструктировал Осипович.

По дороге в казарму их догнал батюшка:

— На молитву обязательно всех, кто остались – резюмировал он, увидев некоторое несогласие Осиповича – но только желающих. И исповедь! Я все проведу! Ведь хоть и условно, но на войну идут ребята.

После ухода Носова и Осиповича, все стали расходится. Кузьма пошел в казарму к казакам, проверить, готовность к отбою.

Где-то в районе луга он услышал удаляющийся топот коней.

К нему вернулся с луга отец Михаил

— Хорошие ребята – чистые. На войну готовятся. Ты бы послушал их исповеди. Все крестились, даже не верующие.

— По-тихому ушли – сказал Кузьма – это правильно. Пройдут здесь. Пройдут и там.

На лугу, все также горели огни коноводов у палаток, и не было видно удаляющихся всадников, скакавших на легкой рыси Кто ушел, куда и зачем, да Бог его знает.

Отец Михаил пошел в казарму к казакам вести беседы по истории казачества и России. Надо сказать, что казакам нравились, подобные беседы. Много рассказывал отец Михаил про историю кавказских народов, большую кавказскую войну.

Каждый вечер с казаками проводил занятия по чеченскому языку проводник Алешечкин. Основные слова, фразы. Кузьма требовал, что бы все казаки могли объясниться свободно с местным населением на их родном языке.

Отделение разведчиков в пять коней урядника Леши Белова шло легким наметом по темному лугу. Шли с остановками. Впереди, оставив коня, скрылся разведчик Сергей Погребец. Он разведывал обстановку и потом раздавался крик совы – все нормально — конная группа двигалась дальше.

Носов, которому досталась спокойная кобыла по кличке Зина, поравнялся с Беловым:

— Как к Кубани будешь выходить, как найдешь переправу, как переправляться будем?

— Переправу думаю, что найду. Там пошли ребята готовить. Но не исключено, что придется переправляться вплавь. Кто же его знает.  Вы плавать умеете?

— Конечно. Но холодно же.

— А что делать? Это боевое задание. Я думаю, что нас постараются перехватить до Кубани. Мы рекогносцировку местности вчера днем проводили. Если, заблудимся, выйдем на связь с саперами, но можем себя и их демаскировать, сначала постараемся все найти сами. Нашу переправу обеспечивает Вася Берестов из нашего отделения, и кто-то из саперного отделения о Мирошенко. Дальше они пойдут с нами на ту сторону. Если удастся достать лодки, а там станица рядом, то значит нам повезло.

Впереди раздалось уханье совы, и четверка коней с пятым пристяжным, по очереди двинулась вперед. Впереди ехал Леша Белов, группу замыкал капитан Носов. Как только они достигала видимости Погребца, тот махал рукой и тихо уходил дальше, ведя коня за повод. Затемнел вдалеке темными посадками, берег Кубани.

— Сейчас на том берегу должна быть станица. Мы ее будем обходить по полю – предупредил Носова Белов – на этом берегу, может быть стадо станичное с пастухом и собаками. Луга здесь хорошие. Нам надо пройти так, чтобы никто нас не увидел.

Действительно где-то недалеко раздался вой волка, предупреждающий об опасности. А затем далекий лай большой собаки. Белов предупреждающе поднял руку вверх. По его команде все остановились. Прошло некоторое время, и появился Сергей Погребец:

— Стадо коров пасется. Собака видимо кавказец почуяла меня или услышала, хотя ветер в другую сторону.

— Обходим – принял решение Белов, и рукой показал направление на север.

Погребец, скрылся в указанном направлении. Через минут десять раздалось уханье совы, и маленький отряд двигался дальше.

Спустя некоторое время по команде Леши Белова отряд снова повернул на юг. С небольшого пригорка открылась станица на том берегу Кубани. Кое-где, в окнах домов горел свет, раздавался далекий лай собак.

— Кубань немного огибает маленький полуостров. Там нас ждут саперы и возможно первая засада. Места переправы мы выбирали сами, и никому о нем не говорили, кроме своих саперов. Но те, кто в засаде, думают так же как и мы, поэтому надо быть настороже.

— Это точно Леша. Как думаешь действовать?

С этой стороны я отправлю Погребца, с другой стороны Коля Воронко. Ну а мы здесь будем ждать результатов. Если их схватят, то будем искать другое место для переправы.

Воронко и Погребец тихо ушли в темноту. Тишина была такая, что казалось, что все будет слышно. Казалось, что было слышно, как плещутся волны Кубани.

Внезапно раздался какой-то шум.

— Тихо — скомандовал Леша – уходим. Засада, наверняка и наших дозорных перехватили.

Остались на месте. Носов смотрел на еле видные в темноте темный лица разведчиков, вымазанные еще какой-то грязью.

— Они ждут, что мы пойдем дальше от станицы, а мы попробуем переправится, у самой станицы. Там нас точно меньше всего ждут.

Внезапно в самой темноте раздалось уханье совы.

— Погребец – прошептал Сергей Шестов.

— А если он с засадой? – спросил Носов.

— Если он с засадой, то совой ухать не будет, а будем слышать вой волка. Так что все нормально. Ты пока уводи коней за кусты, а мы с товарищем капитаном подождем Сергея.

— Нет, ребята на меня не рассчитывайте. Меня нет с вами. Таковы условия учений насколько я понял.

— Ну, так вы тогда идите с Сергеем и с конями, а я подожду Погребца встречу один.

Носов и Шестов скрылись за кустами. Они сидели в кустах, чутко прислушиваясь к каждому скрипу. Лошади стояли тихо и наклоняясь, жевали траву.

Через некоторое время на поляну тихо, как тени, вышли трое Белов, Погребец и незнакомый казак.

— Это Беслан Мирошенко, по кличке Бес – пояснил Белов — он предупредил Погребца о засаде. Так, что мой братец взял нашего сапера Берестова и затем Воронко. Теперь он знает, что мы здесь и ищет нас. Нам надо скорее переправляться на ту сторону. По коням.

Беслан коротко, шепотом рассказал свою историю

— Мы приготовили плоты для вооружения и одежды, я отошел искать бревно или длинную палку, как эти навалились, и захватили Василия. Он успел предупредить меня, и я спрятался в воде. Они обшарили весь берег, но меня не нашли. Потом они сели в засаду, вас ждать, а я выбрался западнее и пошел вам навстречу, чтобы встретить, и предупредить, да не успел.

Погребец, как всегда ушел вперед, а Мирошенко присоединился к разведчикам, и стал замыкать группу. Уханье совы призывно звало вперед.

Внезапно к группе вышел Погребец и что-то зашептал к наклонившемуся к нему с коня Леше Белову.

Тот повернулся к Носову:

— Здесь лодка есть. Наверно пастухи оставили. Боеприпасы и вооружение сложим в лодку. Погребец, Мирошенко и вы товарищ капитан переправитесь на ней. А мы с Сергеем Шестовым поплывем с конями. Помните, что течение у Кубани очень сильное. Встреча, там на берегу, где белеет песок. Выгребаем туда, снесет, все-равно там собираемся.

Погребец столкнул лодкув воду. Одного коня держал за уздцы Николай Николаевич из лодки. Белов и Шестов взяли за уздцы по два коня и поплыли слева от лодки. Плыть было сложно, течение сносило. Вода Николаю Николаевичу обжигала и сводила руки. Но конь плыл за лодкой.

И он подумал:

— Как там плывут Шестов с Беловым. У них же по два коня и холодина страшная.

На темной воде было видно, что Белова и Шестова с конями, сносило вниз по течению.

Причалив к берегу, Погребец и Мирошенко из лодки выгрузили все, что было в лодке. Заседлали единственного оставшегося коня, плывшего за ними. Погребец ушел вдоль реки встречать Белова и Шестова. Наверно полчаса ждали. Беспокойно, вглядывались во тьму.

Наконец рядом прокричала сова, и через пять минут появились все, вместе с конями. Коней быстро заседлали.

Леша Белов взглянул на часы, и присвистнул:

— Мало времени осталось у нас. А впереди еще минимум одна засада. Да и братец, если прицепился, не отпустит. Я его знаю. Он нас так просто ждать не будет на том берегу, а пойдет сразу к хутору перехватывать. Я предлагаю пройти через станицу. Нахально, но это единственный выход.

Все вскочили на коней, и наметом понеслись по улицам станицы. Со всех дворов раздавался лай собак, кое-где включился свет. Видимо обитатели домов ничего не понимали и выглядывали в окна. На одной из улиц от них шарахнулся, припозднившееся житель, или сторож. Увидев конных военных людей, куда-то несущихся, посчитал за лучшее спрятаться. Дома станицы прятались, в темных садах деревьев. На центральной площади станицы, видимо шло восстановление храма. Множество стройматериалов были аккуратно сложены вдоль заборов.

Пятерка всадников, пронеслись по улицам станицы, в считанные минуты. Вот и окраина станицы. Впереди была дорога, но она не вела к нужному хутору.

— Пойдем через поля напрямик – приказал Белов – здесь много ирригационных каналов, садков. Местные жители разводят рыбу, поэтому придется переправляться во многих местах. Каналы неглубокие. Можно с коней не сходить, но намочить форму придется всем.

Всадники понеслись вперед, затем все медленнее и медленнее. Вот впереди первый канал. Леша слез с коня и повел его через канал под уздцы.

— Всем придется слезать, — шепнул он Николаю Николаевичу — а то не дай бог копыто попадет в ямку. Ногу сломает. А нам это никак нельзя допустить.

Два часа они перебирались через каналы, иногда шли по пояс в воде. Выдохлись страшно. Наконец вышли на сельскую дорогу.

— Эта дорога ведет к хутору Михайловскому. Дальше пешком. Слишком шумно. Здесь мы разделяемся. Я, Бес и товарищ капитан идем минировать. Миша Погребец, как всегда давай вперед. Сергей ведешь коней вдоль этого канала, к пересечению дорог и ждешь нас. Помни, что там возможно тоже будет засада. Поэтому будешь нас ждать, немного южнее за километр. То есть ближе к хутору. К перекрестку не подходи. Понял. Пароль волчий вой, в случае засады, сова нормально.

— Понял – вздохнул глубоко Сергей. Видимо ему тоже хотелось пойти со своими ребятами, но приказ есть приказ.

Нагрузившись взрывчаткой и сигнальными ракетами, они направились в сторону предполагаемого хутора.

Вперед ушел налегке, как всегда Сергей Погребец. В правой руке он держал на случай опасности ракетницу.

Раздалось уханье совы, и маленький отряд тихо продолжил движение вперед, там, где их ждал Погребец, и куда они должны были дойти.

Так продолжалось с полчаса. Когда уже подходили к объекту, и казалось, что все задача решена, внезапно в воздух взвилась зеленая ракета, раздался какой-то шум борьбы и тихие вскрики.

— Серегу взяли. Засада. Теперь нас будут брать. Знают, что мы рядом. Уходим вбок и ложимся в канаву. Маскируемся ветками и травой. Могут и не увидеть. Если они нас не обнаружат, то могут решить, что мы отходим, будут нас преследовать нас. Когда пройдут мимо нас и чуток отойдут, мы пойдем дальше и нам этого времени должно хватить.

Леша и Беслан залегли в канаву, закопавшись в грязь, скрывшись почти полностью в воде. Кряхтя за ними, залез и Носов. Это они успели сделать вовремя, как мимо них пронеслись на конях трое разведчиков, с горящими фальшфейерами в руках. Они разглядывали все канавы и кусты вдоль тропинки.

— Гони их к реке. Вы налево, я направо вдоль тропы – раздался крик Белова Александра.

— Они разделились. Перекрывают развилки дорог. Ждут нас. Остальные наверно охраняют пленных.

Потихоньку вылезли из канавы. Николай Николаевич чувствовал, что промок до нитки и у него не попадал зуб на зуб.

Бес пошли – сказал Белов Мирошенко и тот в ответ, кивнул лишь головой – вы товарищ капитан ждите нас здесь у дороги – сказал он, отряхивавшему форму от грязи и прошлогодних листьев и водорослей, Носову. Мы сейчас освободим Погребца, и путь на объект открыт. Теперь уже рядом.

Носов кивнул головой, и подумал:

— Черт, побери, эти мальчишеские игры. Теперь точно простужусь. Вода-то в канаве холодная.

Ребята вдвоем ушли, как тени в темноту. Ноги их неслышно скользили по ночной траве. Место, где находился в плену Погребец, они нашли быстро. Вдвоем им не составило труда обезоружить охранника, который сначала обознался, и перепутал Лешу с Сашей. Хорошо, что близнецы.

— А где еще один ваш? – спросил Леша Белов, схваченного Погребцом и Бесланом охранника.

— Вася  остался охранять вашего Серегу Шестова. Там его  наши ребята схватили с конями

—  Понятно, пленные большая обуза, но на них приходится тратить ресурсы – прошептал Леша.

— Значит так. Ты свободен – сообщил он охраннику — связывать мы тебя не хотим, и можешь идти и звать сюда своих, пока мы взорвем объект.

Охранник быстро скрылся в темноте.

— Вперед бес, дальше идем вдвоем

Погребец останешься здесь ждать нас. Если что прикрываешь. Здесь капитан Носов ждет нас на развилке. Смотри за ним.

Белов и бес схватили свои вещмешки с сигнальными минами и ракетами и побежали бегом к черневшей в ночной темноте, бывшей птицеферме.

Она смотрелась в поле большими темными развалинами. На более светлых стенах, черными впадинами смотрелись бывшие окна и двери.

Быстро расставив вокруг фермы сигнальные мины, Белов и Погребец уже хотели запустить их, как из развалин птицефермы вышел Осипович:

— По времени на  четверочку уложились, Леша. Где остальные?

— Носов и Погребец на развилке. Метров 200 до них. А остальные видимо у реки.

Осипович пошел к развилке и быстро нашел Николая Николаевича.

Как думаешь, Николай Николаевич, — спросил он стоявшего в стороне и с изумлением наблюдавшего за ним капитана?

— Думаю вообще-то да. Интересно было посмотреть на все это – отбивал зубами чечетку Носов.

— На, хлебни. Здесь коньяк – ткнул вбок ему флягу Осипович – но, чтобы никто не видел и Кузьме ни ни. Так лекарство вроде.

Носов открыл флягу, незаметно прижался к ней губами, и живительная влага разлилась по всем его членам. Стало теплее веселее.

Он подумал:

— Интересные игры у ребят и они выполнили, то что было надо.

Внезапно, уже начинавшее немного светлеть небо осветил фейерверк от птицефермы. И через минуту запыхавшиеся высковили к перекрестку Белов и Беслан.

— Задание выполнено, товарищ капитан – доложил Осипович – сейчас все наши соберутся, на этом берегу. Леша ваши кони где?

— Здесь недалеко у развилки на станицу Сергей Шестов с ними, но его захватили.

— Пускай зеленую и красную ракеты..

В воздух взлетели зеленая и красная воющие сигнальные ракеты.

— Это сигнал сбора – объяснил Николаю Николаевичу Осипович.

Раздался топот коней и веселые крики и было видно как с того конца поля галопом неслись кони с всадниками, к развилке. Вслед за ними всадниками Саши Белова, показался с конями под уздцы, довольный Сережа Шестов, тащивший их за уздечки их хозяевам.

— Леша это мы сделали? Я думал, когда увидел ракету Погребца, что вам конец.

— Да Серега мы это сделали. Мы смогли пройти!

— Белов вызывайте по рации все группы – место сбора на той стороне Кубани у переправы. Начинаем движение назад. От птицефермы все убрать, а то скоро соберутся местные жители. А нам этого не надо

Отряд пошел быстрой рысью к дороге и далее к переправе. На той стороне реки у переправы были видны, какие-то всадники.

— Михаил Юрьевич, а группа Семенчука где? С которой вы шли? – спросил Носов, еще прикладываясь к фляге

— Захвачена, на том берегу. Ушел один я, меня взять этим ребятам пока не силам – усмехнулся он.

Когда пришли в лагерь Осипович построил отряд, всех пересчитал, приказал проверить наличие лошадей и имущества. Убедившись, что все на месте, он поблагодарил за службу и дал команду всем спать до 10 часов.

Носов а провели через дырку в заборе. Засыпая в своей кровати, Носов, вспоминая эту ночь, и не мог понять, все это ему приснилось или было на самом деле.

В шесть часов в казармах раздался сигнал «Подъем». Офицеры и сержанты проверяли, как их подчиненные встают, застилают кровати, выходят на построение для физзарядки. Был слегка сумрачный день и моросил легкий дождь.

— Как отвоевали Михаил Юрьевич? – спросил Кузьма зевающего Осиповича, пришедшего для доклада.

— Нормально. Без замечаний. Задание выполнила одна группа. Общая оценка удовлетворительно.

— А где Николай Николаевич. Я его что-то не вижу. Спит наверно?

— Да. Мы вернулись меньше часу назад.

— Так и ты иди и пусть твои разведчики спят до завтрака.

— Я приказал уже. А я тоже, пожалуй, немного минуток высплюсь.

На завтраке Носов покашливал. У него был насморк.

Офицеры завтракали в казачьей столовой, за отдельным столом. Так было принято у казаков – офицерам есть пищу из одного котла с казаками.

Усков предлагал питаться вместе с его офицерами a офицерской столовой, но Кузьма был категорически против:

— Мы все же казаки. У нас такие свои обычаи – извинялся он перед Усковым.

— Помолимся братия – громко пропел, вставая отец Михаил,

Раздался шум отодвигаемых стульев, все встали верующие и не верующие

Когда установился ушм батюшка начал молитву:

– Господа Бога нашего поблагодарить за данную нам пищу.  Ежи еси на небеси – начал читать он молитву и многие казаки повторяли за ним.

Неверующий ранее Кузьма, вместе со всеми клал православный крест.

После молитвы, все уселись и раздался шум ложек и кастрюль.

Позавтракав, казаки быстро надевали военное снаряжение, бронежилеты, каски-сферы, брали винтовки и автоматы, готовились к новому дню.

— Снайпера построиться здесь – командовал отец Михаил.

— Пулеметчики, гранатометчики, огнеметчики, саперы, связисты, артиллеристы, минометчики  – строиться здесь командовали прикомандированные Лихошерст и Семенов.

Строй за строем уходили на стрельбище, откуда начинали греметь выстрелы  взрывы.

К Кузьме подошел Миронов:

— Кузьма Степанович. Мы сегодня в полном составе марш-бросок на 200 километров до донской границы и обратно. С ГАИ я маршрут согласовал, и будет сопровождение. Пойдем по проселочным дорогам и бездорожью. На обратном пути, заскочим на танковый полигон 24 танкового корпуса, и отстреляем орудия и пулеметы. Все согласовано.

— Тягач взял? – пошутил Кузьма.

— Типун тебе на язык Кузьма Степанович, прости Господи – перекрестился Миронов – это, все равно, что вам с буксиром плавать на ваших кораблях. Сами вернемся, своим ходом к вечеру. Сухпаи взяли. Идет три новых БТР-80М четыре БТР 80А (подарки группы ЗГВ)  один БТР-80К и один БРВМ-К – ремонтный и 1 БММ — санитарный. Всего десять машин. Задача проверить механиков-водителей, связь, да и сами машины, переданные нам штабом 141 бригады.

— Ну что ж вперед Сергей Викторович с Богом так с Богом!

— По машинам — раздалась команда и казаки в черных комбинезонах и танкистских шлемах побежали открывать двери ангаров.

Они что-то сигналили флажками и из распахнутых дверей ангаров выскакивали в облаках дыма БТР-ы.

Кузьма посмотрел в сторону КПП, где у полосатого шлагбаума, уже стоял милицейский УАЗик и куривший милиционер в сторонке, приветливо рукой помахал Кузьме. БТР-ы выходили из боксов и строились в колонну. Наконец по команде Миронова, севшего в милицейский УАЗик двинулись за ним.

Кузьма постоял немного, посмотрел, как скроются БТРы из вида и пошел в комнату к Носову.

— Что Николай Николаевич простудился? – участливо спросил, чихающего оперуполномоченного особого отдела.

— Тебя бы в речку посадить на часок пот весне, а потом посмотреть на тебя – улыбаясь, ответил тот.

— А вы что и в реке сидели?

— Еще как сидели.

— Так сейчас же начало марта на дворе. Холодно еще – усмехнулся Кузьма.

— Вот и я говорю что март. Нам врач нужен наверно. А то все бойцы заболеют.

— Ладно, не уходи от вопроса на поставленные ответы. Ты что можешь сказать по существу твоих исследований о моих казаках.

— Явные враги России пока не выявлены. Шесть человек сидели различные сроки за  преступления от разбоя, драк до банального воровства. Вот тебе их список, если нужен конечно. Теперь восемь человек имеют кавказские корни или мать или отец представители горских народов. Мусульман среди них нет, в бане все проверены. Вот тебе второй список.

— Сам проверял? – ахнул Кузьма

— А кто еще? Кому можно доверить, как не своим глазам. Пошел с ними попарился в баньке.

— И какие выводы? – спросил, улыбаясь, Кузьма.

— Ну, как тебе сказать. Выводы нормальные. Но продают Родину и необрезанные, а ради денег. Так вот моя задача выявить, если есть такие, которые и пришли за этим в отряд или засланы теми силами, которым казачество и российская армия стоят поперек глотки. Ну и естественно меня интересуют, те, кто потенциально может предать. За деньги, или еще черт знает за что.

— Да задал ты мне загадки Николай Николаевич. Ты случайно Александра Александровича Лебедева не знал?

— Сашку Лебедева? Почему не знал. Он на два курса старше меня был в высшей школе КГБ, куда меня забрали из училища Верховного Совета. А ты его, что тоже знал?

— Был он на «Бресте», где я служил, оперуполномоченным особого отдела. Нормальный мужик. В трудную минуту выручил нас с ребятами. Сейчас возглавляет во Владивостоке охранную структуру «Мангусту». Борется с местными бандюками.

— Да не позавидуешь ему. Сложную он жизнь выбрал. Последнее, есть не совсем понятные мне люди. Это те, кто воевали в различных горячих точках – так называемые «серые гуси». Я направил запрос в территориальные органы ФСБ по месту их жительства, и в Москву. Жду ответа. Таких у нас человек тридцать – вот тебе третий список. Думай!

Кузьма почесал затылок, и тяжело задышал:

— А есть, кто пересекается во всех трех списках или в двух?

— Мирошенко один есть во всех списках, в двух пересекаются аж 17 человек. Вот такие пироги да пышки. И есть еще два этих как их там – проводники в разведвзводе Алешечкин и Хорошихин. Они оба из Чечни. Алешечкин из станицы Червленой, а Хорошихин из станицы Ассиновской. При советской власти Алешечкин работал на железной дороге, а Хорошихин работал ветеринаром. Вот только как, все это проверить? Документов никаких не уцелело, органов там нет, а если кто есть такие данные могут прислать, что ужас. Вот и думаю о них. Командир запомни одну истину, что те, кто нам нужны, не фигурируют, ни в одном списке. У них чистая биография. И с этим я тоже работаю.

— Алешечкина и Хорошихина нам привез сам Науменко. Походный атаман, говорит, что хорошо знают местность и даже чеченский язык, что немаловажно, имеют побратимов в Чечне. Работали у него.

— Ты их не защищай, но ту информацию, которую я тебе дам никому не сообщай. Это наше с тобой дело. Служба радиоперехвата ФСК перехватило две передачи из нашего лагеря на чеченских частотах, в адрес Масхадова и их штаба. Расшифровка дала дату начала выдвижения нашего отряда в Чечню и маршрут движения. Тебе это интересно?

Кузьма с интересом посмотрел на Носова.

— Кто это сделали наши или ребята Ускова сложно сказать. Мы с местным его особняком землю роем, но пока полный ноль. Ты кстати маршрут знаешь, куда и когда мы идем.

— Знаю, но не все. Науменко так посвящал не во все. Сказал, что потом обсудим эти вопросы. А там они знают все, и называют точную дату 4 мая и маршрут движения через Моздок, Троицкую на Урус-Мартан. Переданы фамилии всех твоих командиров и их приметы. Поэтому я здесь этим занимаюсь.

Кузьма страшно расстроился, взъерошил шевелюру:

— Обрадовал ты меня в кавычках Николай Николаевич. Хотя, нет худа, без добра. Предупрежден – значит вооружен. Мне бы надо знать частоты, на которых велась передача эта. Мы проверим все радиостанции, которые совпадают по частоте и возьмем на контроль их использование, это во первых, а во вторых я нашим связистам и этим переводчикам с чеченского поставлю задачу послушать чеченцев заодно.

— А ты прав, давай послушаем их. Но у них в основном станции заграничные и частоты не совпадают. это хорошие радиостанции. У тебя таких нет.

— Послушаем, то,  что совпадает по частоте – обрадовался своей мысли Кузьма – давай в выгородке казармы, организуем свой узел связи. Пусть связисты несут вахту на прием, а заодно и выявляют частоты. Все радиостанции будут здесь также под присмотром, кроме стационарных на БТР-ах. И связь подвижных групп со штабом всегда может осуществляться.

— Ну что ж давай попробуем – осторожно ответил Носов, засовывая маленький кипятильник в стакан – пожалуй, как начальник штаба, я этот узел возьму на себя. Заодно обучим радиотелефонистов наших применению шифров, ведению радиообмена, противодействию вражескому воздействию, умению уходить от помех и в тоже время самим ставить их – он закашлялся — попью я чайку, а то горло болеть начинает.

— Так у меня мед есть, я сейчас притащу. Мама положила, когда я уезжал. Лечиться, так лечиться – и Кузьма убежал к себе в комнату за обещанным медом.

Вечером с марша вернулись БМП. Весь в пыли и злой к Кузьме ворвался Миронов.

С порога он зарычал на Кузьму:

— Дали нам, то, что самим не гоже. Эмовские БТР-ры нормальные, но двигатель слабенький. Слов нет. В гору еле лезут, а нам на Кавказ идти, а там горы. Но прошли весь путь, как по ниточке. Только один старый БТР-80А сломался. Пришлось тащить его на буксире БРВМ-К. Движок запоротый совсем. Надо менять или БТР или движок. Прицелы на пушках сбиты. Все надо  отстреливать и регулировать.

— Вот с завтрашнего дня и займись этим.

— Да я один не справлюсь на такое количество машин, требуется зампотех.

— Ой, Сергей Викторович. Ты режешь меня без ножа. Где я тебе возьму зампотеха? Может мне его родить?

— Если другого способа нет. То рожай – спокойно ответил Миронов – но без зампотеха, я как без рук. Ты командир. Ты и думай!

На следующий день приехал полковник Науменко и привез с собой сразу нескольких человек. Молодого лейтенанта врача, закончившего медицинскую академию. Миловидную девушку невысокого роста. Армейского лейтенанта с танковыми погонами и черными петлицами и еще одного лейтенанта с красными просветами на погонах.

— Вот тебе хирург. Закончил морское отделение их военной академии, но кораблей сейчас нет. Его и сократили.

— Игорь Владимирович Плахов. Врач – хирург — представился невысокого росточка черноволосый морской врач в черном флотском плащ-пальто и явно медицинским чемоданчиком в руках, — направлен был в экипаж на авианосец «Владимир Мономах» на черноморский флот. Но Украина захватила корабль и потом его продали, то ли Индии, то ли Китаю. Весь экипаж остался не у дел. Направили Черноморский госпиталь, работал, оперировал, но в ходе очередной компании сократили должность. Направили служить в Краснодар, думал война, есть потребность во врачах, а там выяснилось, что должностей вакантных нет. Вот и уволили из рядов Вооруженных сил по сокращению.

— Силы господни, что же там делают наверху. Тех, кто нужен сокращают. Непонятно. А к нам как? Война идет, а хирурги им не нужны.

— Зашел в атаманское правление, узнать, что и как. И встретил Владимира Александровича. Я сам из донских казаков. Слышали город Фролово это бывшая станица Фроловская войска Донского. Вот и пригласили меня, в свои казачьи войска – доложил врач, улыбаясь бесхитростной улыбкой.

Росточка он был чуть выше метра шестидесяти, но немного раскосые глаза на круглом, слегка смуглом лице, смотрели на жизнь с оптимизмом.

— А Игоря Муратова  в академии вашей не встречали? – спросил Кузьма

— Как же он был нашим преподавателем, на кафедре полевой хирургии. Подполковник. Его почти год из черной формы, в зеленую переодевали – ответил лейтенант.

— Точно, он. Узнаю родного, по походке. Так что Игорь Владимирович очень мне приятно, что вы попали к нам, я тоже флотский и служил на «Бресте». И командир взвода разведки тоже наш флотский.

Науменко перебил Кузьму:

— Привез я тебе дочку одного своего товарища. Лиза Хохонько. Она хирургическая медсестра и может помогать Игорю Владимировичу в его работе. Я думаю, что работа на войне, врачам всегда найдется, как это не печально.

— А фельдшера-мужика Владимир Александрович нельзя было привезти? – спросил Кузьма, непонятно чему разозлившись, посмотрев на слабенькую девушку – у нас ведь и кровь бывает иногда на войне. А все же она такая хрупкая.

— А чем тебя Лиза не устраивает? – набычился, Науменко – кого даю того и бери, а то фельдшера ему мужика подавай. Обойдешься. Что даем, то даем.

— Вы понимаете, что женщина на корабле – начал выворачиваться Кузьма

— На каком, таком корабле? Где ты увидел здесь корабль? Ты, что Кузьма, совсем съехал с катушек? У нас испокон веков казачки воевали в своих станицах, наравне с казаками и отбивали врагов.

— Ладно, ладно Владимир Александрович, если Игорь Владимирович не против такой помощницы, то я за.

— Я, не против  — улыбнулся врач — женщины хорошо работают в хирургии. Да и казаку будет приятнее, когда его аккуратно девушка перевязывает, чем фельдшер.

Все засмеялись, а Лиза засмущалась.

— Решено. Принимай медсестричку.

Науменко немного помолчал, вздохнул, а потом сказал:

— Кузьма Степанович я не знал, что ты такой женоненавистник. Тебе надо привыкнуть к тому, что там, где у нас не справляются мужчины встают женщины. Сейчас уже появилось много женщин в нашей армии, и служат они не хуже мужчин, а порой и лучше. Это статистика. И поверь мне, что скоро у нас появятся и женские подразделения. Во время Отечественной войны были целые авиаполки. Родина в опасности и женщины встают на ее защиту и отобрать у них это право, мы не имеем.

— Да я что? Я не против хороших специалистов – посерьезнел Кузьма.

— Тогда познакомься еще с лейтенантами. Лейтенант Варганов Андрей Григорьевич. Закончил в этом году Рязанское автомобильное училище – пойдет помощником к твоему Миронову зампотехом. Потомственный сибирский казак из Красноярска. Танковую дивизию под Калининградом, где он служил, сократили.

— Вы волшебник Владимир Александрович. Мы только сегодня с Сергеем Викторовичем Мироновым говорили, что ему требуется помощник. А вы прямо тут, как здесь.

Науменко усмехнулся:

— Ты прямо как Цецерон. Председатель правительства обожает такие фразы. Мы тебе дадим все, что ты запрашиваешь. Стараемся дать по максимуму и побыстрее, чтобы вы выполнили свои задачи. Кстати еще в твой отряд лейтенант Сыркин Дмитрий Владиславович ваш, так сказать будущий начальник тыла или попросту зампотыльник, как они сами себя называют. Закончил Вольское училище тыла. Все снабжение отряда вещевым довольствием, продовольствие, боезапас, горючее будет на нем.

— У меня нет слов Владимир Александрович. Вы маг – развел руками Кузьма.

— Еще я договорился, тебе дадут Усков передаст четыре машины «Урал» для боеприпасов и вещей казаков, буксировки полевых кухонь и еще два заправщика. Я привез тебе еще шестерых шоферов, все добровольцы из казаков. В твой отряд отбоя нет, но расширять пока мы не видим необходимости. После вашего ухода в середине мая в Урус-Мартан, здесь в лагерях начинаем формировать вторую очередь — батальон «Черномория». Уже думаем о том, кто возглавит, какие средства под него выбивать. На вас отрабатываем.

— Владимир Александрович. А где нам устроить врача, медсестру и новых офицеров. У нас в штабном домике все уже занято. Придется уплотняться.

— Конечно не без этого. Посели Миронова в одной комнате с Варгановым. Одно дело делают. Отдельную комнату выдели для медсестры. Сам понимаешь. Женщина. В третьей у тебя комнате Носов. Штаб это понятно. Четвертая  Осипович.

— Осипович, уже неделю живет со своими, в палатках.

— И отлично, значит в последней комнате можно поселить Сыркина с Плаховым.

— Товарищи офицеры – сказал Кузьма, вставая — вахмистр Волков покажет вам ваши комнаты, и обеспечит всем необходимым, получите постельные принадлежности, оружие, обмундирование и имущество на складах.

— А мы Кузьма Степанович сходим, посмотрим полигон, стрельбы? Слышу, у тебя там стреляют. Хочу посмотреть уровень вашей подготовки – сказал, вставая  и надевая фуражку, Науменко.

— Что за шум. А драки нет – вломился в дверь отец Михаил, в зеленой камуфляжной форме, видимо только, что закончил занятие со снайперами – тут новые люди, а владыка человеческих душ узнает последним.

— Знакомься со всем батюшка, уж ежели, пришел – сказал Кузьма.

Все, кроме Науменко с недоумением посмотрели на батюшку.

— Это наш отрядный батюшка. Отец Михаил. Заодно он у нас занимается со снайперами по совместительству, – представил, присутствующим батюшку, Кузьма.

— Побеседую, я тут у тебя с людьми, если ты Кузьма Степанович не возражаешь – пробасил отец Михаил.

— Не возражаю – ответил Кузьма — а мы с Носовым и товарищем полковником сходим, посмотрим на полигон.

Полковник Науменко, открывая дверь, по отечески, пожал локоть Лизы Хохонько.

— Николай Николаевич. Прогуляемся? – постучал в дверь к Носову Кузьма.

Они вышли на улицу. За ними, надевая черный  берет, выбежал капитан Носов, и поздоровался за руку с полковником.

Кузьма взял его за руку и сказал:

— Николай Николаевич к нам пополнение прибыло. Три офицера, девушка-медсестичка и шесть шоферов. Девушку я дал команду поселить в наш штабной домик.

— А что за офицеры?

— Врач, зампотех Миронову и начальник снабжения – коротко ответил Кузьма.

— Вернемся побеседую.

Мимо куда-то пролетал озадаченный Миронов.

Кузьма остановил его

— Мне доложили. Лечу в гаражи знакомиться

— Сергей Викторович, получите еще «Уралы» и заправщики у Ускова. Кстати тебе зампотех приехал, сейчас на беседе у батюшки в моей комнате. Будет жить с тобой в одной комнате. Уплотняемся.

— Ко мне помощник, а я последним узнаю. Непорядок это – проворчал Миронов и пробежал в штабной домик.

— Мы пошли полигон.

Миронов махнул рукой, что понял.

Не спеша, Науменко и Кузьма направились мимо КПП в сторону стрельбища, откуда раздавались взрывы и выстрелы.

— Владимир Александрович, вы не можете объяснить, откуда кто-то знает маршруты нашего выдвижения в Чечню и точную дату выхода отряда?

— Знаю! – покраснел Владимир Александрович – наш член атаманского правления, давая интервью одному заезжему журналисту, все рассказал, что знал. Мы с вами люди военные – он обнял за плечи Кузьму – мы понимаем, что такое военная тайна, а он бывший художник, хотя и казак. И об отряде, и о вас, и дате отправки и даже рассказал примерный маршрут движения. Я уж с ним говорил по этому поводу, а газета напечатала. Чушь конечно, но неприятно. Что поделаешь, когда приходится иметь дело с дилетантами. Представляешь себе – взял и рассказал. У нас два выхода – выйти раньше и по другому маршруту или позже.

— Конечная цель – Урус-Мартан? – спросил, немного морщась, Кузьма.

— Да, к глубокому сожалению. Там находится спецгруппа ГРУ «Снежный Барс», с которой вы будете совместно действовать и на пополнение которой вы идете. Ваше дело не брать города и поселки, а выполнять точечные задания свойственные казакам, вести разведку, брать пленных и самое главное не зависеть от командования войсковой группировки и действовать, не по их планам, которые почему-то, в течении десяти минут становятся известными Дудаеву и Масхадову.

— Здорово вы нам помогли – сказал Кузьма, пиная ногой, большой камень.

— Камень здесь, не при чем. Просто дураки всегда были. И ничего с этим не сделать. Будем работать, а что делать?

Они проходили мимо поля, на котором паслись, в небольшом загоне лошади разведчиков. На поле уже занимались под командованием Осиповича его разведчики.

У перелеска прогремел взрыв. Это Мирошенко обучал саперов закладывать и взрывать.

Несколько человек у больших щитов бросали в них длинные гвозди без шляпок и ножи в доски.

Науменко заинтересовался и подошел. Дай ка я попробую. Бросил гвоздь и не попал даже в щит:

— Ты смотри не так все просто. Осипович, пожалуйста покажи, как надо это делать.

Михаил Юрьевич подбежал к ним взял несколько гвоздей и практически не глядя бросил, в сторону где стоял щит. Все гвозди, пробив доску, практически по самую шляпку образовали маленький круг.

— Ничего себе. Ну, ты даешь.

— А чего я даю. Большинство наших разведчиков могут это повторить. Гвоздть в броске не должен вращаться и лететь острием вперед и вся наука. Саша иди сюда – подозвал он Белова – покажи товарищу полковнику, что ты можешь – подтолкнул он его к столу, на котором лежали гвозди.

Саша тоже взял штук пять гвоздей, и также не глядя, по очереди их кинул в доску. Все также глубоко вошли в щит в нарисованный на нем, краской круг.

Науменко пожал  руку Осиповичу и Белову:

— Пойдем Кузьма на стрельбище. Покажи что там у тебя.

На стрельбище огонь вели по мишеням снайпера, оставленные отцом Михаилом. В стороне за земляным валом, тренировались пулеметчики, гранатометчики и огнеметчики под руководством офицеров Лихошерста.

Немного в стороне вел огонь по мишени из 30 мм орудия БТР-80М.

— Кузьма Степанович, да вам уже можно выходить. Вы практически готовы – гладя на разлетающуюся мишени, сказал Науменко

— Владимир Александрович, вы как офицер ГРУ знаете, что за две недели профи не подготовишь. Мы сделали, что смогли, но этого мало. Поэтому я предлагаю. Если у нас есть время. Дать хотя бы полностью, обещанный месяц для подготовки и до полного укомплектования. Пустить в Краснодаре дезу, что мы уже вышли ну через неделю. Пусть ищут. Можно пустить дезу, что выдвигаемся на Гудермес. Через несколько дней дать новые данные, к примеру через Бамут. Мы же пойдем, по своей версии, как батальон мотострелкового полка в Дагестан, когда мы с вами согласуем и по тому маршруту, который будем знать только вы и я. А уж дальше мое дело. Но в назначенную точку могу гарантировать, что мы придем во время.

Науменко задумался.