Шел июнь 1995 года. В России разгар, так называемых гайдаровских реформ. Десятки тысяч предприятий по стране приватизированы и разорены, а люди работавшие на них выброшены на улицу без средств к существованию. По всей стране открылись сотни тысяч различных рынков и рыночков, базаров и просто торговых мест, где продается все начиная от вещей поступающих из-за границы, остатков продукции разорившихся предприятий, до личных вещей хранившихся в домах. В стране появилось масса прохиндеев, живущих за счет обмана и ограбления других людей. Разоряются тысячи банков, руководители которых хапнув побольше денег клиентов, бегут к лучшей жизни за рубеж. Как тараканы расплодились финансовые пирамиды, отжимающие деньги простых людей. Появились черные риэлторы, черные врачи, черные банки, черные строители, на улицах российских городов появились бандиты всех цветов и раскрасок. Государство расписалось в собственной беспомощности, отказавшись защищать обманутых, обобранных, униженных людей. Строили рынок, а построили самый хреновый базар — говорил один бывший премьер-министр России, про те времена. Людьми, приближенными к власти, воруются многомиллиардные кредиты, поступающие из-за рубежа. Армия и флот стране больше не нужны.
— Россия нам больше не враг — заявил командующий 7-ым американским флотом — зачем им авианосцы, подводные лодки, эсминцы. Если попросят мы их руководству построим прогулочные яхты, много яхт — и тихо добавил — за их деньги.
В августе 1996 года генералом Лебедем от имени Президента подписан, так называемый Хасавюртовский договор, узаконивший распад России. Чечня становиться черной дырой на теле России, где не действуют никакие законы, а люди откуда побежали в Россию, где их никто не ждал и не оказывал ни помощи, ни содействия. Врагов нет и можно на распродаже армейского и флотского имущества сделать большие деньги. Продаются все — от государственных секретов до самых новейших кораблей и последних разработок конструкторских бюро. Флот потерял гораздо больше кораблей, чем в Цусиме и всех других сражениях России вместе взятых. Под сильнейший удар попал Тихоокеанский флот, как наиболее удаленный от столицы. Запущенные корабли находились в таком состоянии, что на них стало опасно выходить в море. Вспомогательный флот, обеспечивавший боевые корабли, продан за бесценок на металл или сдан в аренду. Случись беда на флоте спасать нечем. Все что могло это сделать продано. Аварийно-спасательного флота уже нет. Офицеры и мичмана выживают охраной стоянок автомашин, развозом проституток, участием в продаже флотского имущества. А некогда грозные боевые корабли превращались в груду ржавого металлолома
Штурман СКР «Стерегущего» старший лейтенант Леша Кузьмин по корабельной кличке Кузя, лежа в маечке и брюках на своей нижней койке в каюте, не сняв ботинок и свесив ноги, играл на гитаре и тихо подпевал веселую песенку:
А тетя Надя не дает,
Трусов резинка душу жмет,
А лейтенант уже снимает пояс
Дверь каюты распахивается и в каюту входит командир БЧ-4 старший лейтенант Александр Ким, второй жилец этой каюты, высокий, черноволосый, черноглазый парень.
— Что за негатив Кузя?
Кузьмин, не прекращая играть мелодию и даже не повернувшись, ответил:
— Опять зарплаты не будет. Наш корабельный «финист-финансит ясный сокол» Боря Покатин сказал, что кто хочет получить зарплату, тот должен отказаться от 30% в пользу финансового отдела флота. Тот, кто согласиться, тот на следующей неделе может получить. А кто не согласен ничего не получит в этом месяце, как и в том – и продолжил петь:
На параде, на параде,
Флот воздушный в небесах.
Стало душно тете Наде,
В теплых байковых трусах.
— Значит зря пришел? Гулял бы себе, занимался своими делами – вздохнул связист — Леха, ну чего ты совсем расквасился – тронул за плечо друга – каждый раз, когда ты поешь эту песню, у меня кошки скребут на душе. Чувствую, что тебе плохо. Хочу помочь и не знаю как.
Леша положил гитару на койку и сел. Потянулся, закрыл правый глаз, и улыбаясь сказал:
— Саня ты знаешь, что душа не лежит проституток Мамонта развозить по клиентам. Да и охранять стоянки автохлама, тоже занятие не для офицера. А придется. Денег то нет совсем. Я же офицер Саня блин, штурман. Я в море хочу, на боевые задания. Зачем меня учили столько, деньги вкладывали? Чтобы я проституток развозил или привезенный из Японии автохлам охранял? Как наши рапорта по увольнению со службы? Не знаешь? К едреней фене с этого флота. Корабли угроблены, денег не платят, мичмана воруют все медное и бронзовое с кораблей и продают барыгам. Флот практически угроблен. «Брест» списан и продан на иголки, «Смоленск» списан и продан на иголки, «Адмирал Грейг» списан и продан на иголки, «Адмирал Эссен» списан и продан на иголки. Ведь это были почти новые корабли океанской зоны. Кто будет Родину от супостата защищать, если понадобиться и с чем? С дубинками? Луки со стрелами наделаем? – Саша, перечисляя корабли загибал пальцы – неужели там наверху этого не понимают?
— Почему не понимают? Понимают прекрасно – Александр сел на крутящийся стул и повернулся лицом к штурману – только не говори мне никогда, что они ничего не понимают. Все понимают прекрасно. С Москвы командуют ими прохиндеи, зарабатывают на продаже кораблей большие деньги и дают нашим адмиралишкам зарабатывать себе на безбедную старость.
— Не все адмиралы такие, как Душман и Учитель. Вспомни Сатулайнена. Камня не брошу в его сторону. Да и ты наверно.
— Согласен с тобой. Есть нормальные. Вернее были раньше. Теперь всё реже встречаются. Вымирают, как мамонты. Саня а ты, что опять выпил, нашел где-то? – подозрительно посмотрел на друга Ким.
— Чуть. Чуть — улыбнулся штурман — у нашего БЧ-7 спирт оставался на самом дне банки. Вот мы с ним по чуть, чуть – Леша показал пальцами по сколько чуть, чуть — только для настроения. А настроение почему-то сразу понизилось. Ладно, Саша хватит бередить душу. И так, все не так. Матросам жрать нечего. У нас в кают-компании шаром покати. Дохлая мышь повесилась. Ты посмотри, чем их кормят, а что в кают-компании нам дают на столы. Закусить нечем нормально даже после 100 грамм.
Штурман опять лег на койку, взял гитару и продолжил свою другую песню:
Как лошади Пржевальского,
Мы ходим тут и там.
А в головах у нас опять
Балдежный трам, там, там.
— Хватит Леха так переживать, что нет зарплаты. Да плевать.
— Ким ты не понимаешь? Чем я буду маме должен помогать. Отец умер. Я один мужчина в семье и должен ей помогать. Пенсия не ахти какая. За отца не платят. Так сходил бы в Челюсти *(ресторан «Челюскин») оторвался бы вдвоем с официанткой Ниной, а так и этого не могу себе позволить. Какой же я офицер? – и опять затянул свою заунывную песню:
Я приглашаю вас сейчас в большой кабриолет,
А почему ответьте мне, опять сказали нет.
Хочу я вас еще разок трам, там, там, там
Поехали скорей со вдвоем и полежим со мной.
Ким постоял, подумал, а потом решился спросить:
— Леха ты думаешь, что если ты будешь здесь страдать, то деньги будут сами капать нам в карманы? Матросы будут сытые? Мама накормленная. А ты с утра, выпив сто грамм, будешь довольный? Или придя от Ниночки, скажешь, что все хорошо?
— А я давно ничего не думаю. Те, кто думают, извини друг сердешный по каюте Ким, стреляются. Слышал, на офицерских классах, опять капитан 3 ранга с Камчатки застрелился, стоя дежурным. Видимо ему, так все это обрыдло, что другого выхода не нашел. Уже десятый офицер в ВМФ подряд. Стреляются кто? Те кто ничего не может изменить и видят пагубность всего, что происходит. Честные стреляются, а гниды выживают. И мы с тобой среди этих гнид живем сегодня. Чего стоят эти наши Душман и Учитель, которые уничтожают флот и корабли, ради своих преференций. Скоро и до нашего «Стерегущего» доберутся. Куда пойдем? Что делать будем я штурман, ты связист. На рыбаки — рыбу для японцев ловить?
— И что Леша? Стреляться из-за этих гнид? Да лучше их всех самих перестрелять.
— Если бы это было возможным, дорогой мой корейский друг, и ты думаешь, что что-то решило? Застрелишь ты, к примеру, Душмана (Душман – кличка адмирала Душенова – командующего флотом) или Учителя (Учитель кличка командира эскадры контр-адмирала Доскаля), а на их место встанут тут же десятки, таких же если не хуже Душманов и Учителей, которые будут рвать и уничтожать наш флот. Ты посмотри, какая пена повылезала откуда-то. Прохиндей на прохиндее, мошенник на мошеннике. Систему менять надо. А кто же ее сменит? И кто нас допустит ее менять? У них знаешь, какая защита.
Он опять ударил по струнам, намереваясь продолжить песню, но Ким его перебил.
— Леха чего ты хандришь – Ким уселся на вращающийся стул, прикрепленный креплением к палубе каюты, крутанулся по кругу, и продолжил – если ты ничего не можешь изменить, то надо пристроиться к этой системе, и гадить ей изнутри. Пока она не развалиться.
— Ты ей уже не нагадишь. Вон ребята на «Бресте» встали на рога и не дали прохиндеям угнать «Брест» за рубеж. И что? Все равно угнали «Брест» в Китай – он усмехнулся — а их с флота выкинули, как нагадивших щенков. Даже особняков, таможенников и погранцов ихних и ванинских турнули со службы. Тех, которые их поддержали. Но систему эту, уже не сломаешь. Флот пропал. Из этой Цусимы нам не вылезти. Звания присваивают за баксы. Хочешь каплея плати четыре тысячи зеленых, хочешь кап три пять, а кап два восемь, кап раза десять, а адмирала все двадцать. Платят же и за звания и за ордена.
— Согласен с тобой – Ким посмотрел на штурмана своими черными глазами – я тоже офицер, наверно единственный из наших приморских корейцев морской офицер. Мной знаешь, как гордились? А что теперь? Я даже в море после системы почти не ходил. Когда мазут по кораблям развозили, вместо проданных прохиндеями танкеров – это не в счет. И что мне за баксы, заработанные родителями звания покупать? Или самому зарабатывать честно?
— Тогда вперед в корейские адмиралы Саня. Таких еще нет в нашем флоте. Можем со своего корабля медь и бронзу продавать на рынке. Вон со «Стойкого» мичмана придурки поснимали бронзовые кингстоны на продажу и он сразу стал «Неустойчивым», вместо «Стойкого» и опрокинулся у причала. Куда его теперь. Под газорезку. Америкосы с радостью пришлют своих резчиков, чтобы наш флот почикать на иголки для наших ткачих, как мечтал сделать Ленин. А ведь он только три года, как пришел из Питера. Новенький был кораблик, не хуже нашего.
Штурман опять сел на своей койке, опять отложил гитару, вытер выступившие слезы рукой, тяжело вздохнул:
— Давай любимый мой Кимушка по чайку выпьем, единственное что осталось нам.
— Сахара нет. Леха хватит хандрить. Давай вставай, поедим деньги зарабатывать, на пропитание нашим матросам и себе немного. А что делать, кормить их чем-то надо? А то наши ворюги все тащат, что плохо лежит. А матросы голодными сидят на кораблях. На Русском говорят вообще от голода стали помирать в учебке. А мне рассказали, что на «Блестящем» годки молодых матросов на Светлановскую по вызову посылают проституцией заниматься, и хоть какие деньги зарабатывать им на выпивку. Представляешь, что раскрыли. Стыдоба. И это флот?
Штурман опять сел, положил аккуратно на койку гитару:
— Что ты предлагаешь друг мой? Насчет «Блестящего» уже весь флот знает.
— Я еду сегодня на одно корейское дело. Там можно заработать и неплохо. Хочешь тебя возьму с собой. Все не в каюте гнить.
— Что за дело? – оживился штурман.
Саша немного замялся, а потом подумав, сказал:
— Я тебе сказать не могу. Не моя тайна. Но возможность заработать есть. Наши корейцы зарабатывают. Только надо держать язык за зубами, иначе можно не заработать, а погибнуть. Ты согласен или нет?
— Какой вопрос? Это наверно все же лучше, чем проституток развозить. Куда и когда едем? Гитару брать? Девочки будут?
— Гитару не брать. Девочек не будет. Сейчас, если ты согласен, идем ко мне. Поужинаем и потом, когда стемнеет поедем – он хотел сказать куда, но потом передумал и сказал неопределенно – в общем поедем. Тебе не все ли равно куда? – и Ким улыбнулся.
— Ты старший лейтенант Ким, какими-то загадками говоришь. Но я согласен. А что делать?
В дверь каюты раздался стук.
— Войдите — крикнул Александр.
Дверь открылась, и робко вошел молодой матросик с боевым номером БЧ-1 на синей, слегка мятой робе.
— Товарищ старший лейтенант разрешите обратиться – спросил он у штурмана.
— Обращайся Архипенко. Только скорее, видишь, мы со связистом собираемся уходить – Александр открыл шкаф и достал оттуда хорошо выглаженную, чистую, желтую рубашку с погонами старшего лейтенанта.
— Тут такое дело. Я местный, из под Уссурийска. Местечко там есть Кроуновка. А мы с матерью и сестрой, еще дальше в тайге живем. Дом у нас там. Мать руку топором на днях поранила, мне сообщили. Надо в тайгу идти женьшень собирать, и делать настойку. Лечить надо.
— Ты из под Кроуновки – удивился Саша Ким – а Пака Александра знаешь?
— Кто у нас Пака не знает? – усмехнулся матрос – знатный браконьер. Тигра, медведя бьет для китайцев. А вы его знаете?
— Нет, лично не знаю, но рассказывали – замялся Ким — родственник он мой дальний – сказал, усмехнувшись.
— Понятно – протянул матросик – к нему за заказами из Китая приходят. Лапы там печень.
— Жить-то надо – сказал, застегнув галстук, сказал штурман – что от меня хочешь Архипенко? Не тяни Муму за яйца. Говори по сути. Что я должен сделать? Посочувствовать?
— У меня есть женьшеневая заимка в тайге – сказал тихо матрос Архипенко – мне надо идти туда, собирать женьшень, делать настойку и лечить мать. Для этого мне надо две недели отпуска. Вам принесу настойки, товарищу старшему лейтенанту тоже и можно продать будет немного на рынке. Какие не есть все же деньги. На питание матросов.
Алексей задумался. Потом осторожно сказал, почесав лоб:
— Архипенко и как я дам тебе отпуска две недели? За какие заслуги? Положено по уставу, обрати внимание, в качестве поощрения, но не более 10 суток плюс дорога. И то только в случае если ты отличишься. А ты же недавно прибыл на корабль. Что я командиру скажу? Как я ему аргументирую?
Ким поморщился и сказал:
— Леша скажи командиру, как есть. У него мать топором руку разрубила. Надо срочно лечить. В тайге так и лечат женьшенем. Классная штука.
— Я водку женьшеневую пил. У ваших корейцев купил. Чуть Богу душу не отдал. А там знаешь какой корень.
— Знаю – усмехнулся Ким – прохиндеи деньги зарабатывают. А вы верите, что там женьшень? Наивные. А там в лучшем случае корень люпина для балдежа. Это, как слабый наркотик. Так вот по семейным можно отпуск оформить. А там Архипенко телеграммку на корабль отобьет, что мол так и так заболел, простудился и просит продлить еще на недельку – улыбнувшись, сказал Ким – чего проще? В вашей Корфовке фельдшер есть? – спросил он у Архипенко.
— Есть, конечно. Не фельдшер, а фельдшерица есть Светланка.
— Одна хрен что фельдшер, что фельдшерица. Кашу маслом не испортишь, главное чтобы печать была убедительная на твоей бумаге. Ее в сельсовете или какая у вас там власть ткнешь посильнее и все. Главное у нас не человек, а печать теперь – Ким снял со шкафа и накинул на голову фуражку и продолжил — Леша иди к кэпу, проси отпуск Архипенко по-семейным и заодно скажи, что мы с тобой сходим и будем на коробке послезавтра к подъему флага. Он поймет. В море нам все равно не идти, значит штурмания не нужна ни сегодня, ни завтра. На заправку кораблей ходит на этой неделе «Страшный», связи тоже не надо, вся техника у меня в заводе уже год. Наверно уже продали паразиты кому-нибудь, ну да их дело. Денег нам с тобой не платят, и даже не кормят, как следует – он усмехнулся – значит, мы сами должны подумать о наших матросиках и себя не забыть немного, раз Родина о нас совсем забыла, а командиры не хотят заботиться.
Штурман поправил галстук на груди, посмотрелся в зеркало, и достав чистый лист бумаги, положил на стол вместе с шариковой ручкой:
— Архипенко пиши рапорт на отпуск, по-семейным. Подпишу сейчас у командира, а заодно и нам добро на сход возьму для себя и связиста.
— Не Леха, ты уже выпивши. Я сам к командиру схожу с рапортом, заодно к связистам своим заскочу и дам ценные указания на период моего отсутствия. Твоя задача — быть готовым, как юный пионер следовать по указанному мной маршруту.
Архипенко сел за стол и под диктовку сразу двух офицеров, ожесточенно cпоривших между собой, насчет формулировок, с третьего раза написал рапорт.
— Всю чистую бумагу перевел – проворчал штурман, и подписал рапорт — на чем теперь «пулю» расписывать вечерами?
Ким взял рапорт, убедился, что все правильно составлено, что стоит дата, подпись и есть разрешение командира БЧ, выскочил из каюты. На выходе он обернулся, улыбнулся и сказал:
— Ждите я сейчас.
Командир сторожевого корабля «Стерегущий» капитан 2 ранга Матвеев был интеллектуалом, по складу своего характера. Чувствуя, что он ничего не сможет сделать в это сложное время, он особенно не держал на службе офицеров, а потихоньку отпускал зарабатывать деньги своим семьям. Из всех кораблей Тихоокеанского флота, пожалуй «Стерегущий» обладал еще какой-то боеготовностью, и мог еще выйти в море в случае необходимости. И это было только благодаря командиру корабля, который пользовался уважением экипажа и офицеров. Правда, его командование эскадры и флота недолюбливало. Не стесняясь, называли «профессором», а он не обижался. В эти трудные годы он активно изучал историю России и флота, писал статьи в «Морской сборник» и «Зарубежное военное обозрение», полемизировал активно с другими авторами и что вообще было странным писал кандидатскую диссертацию и планировал ее защитить в военно-морской академии, откуда ему приходили регулярные предложения перевестись в Питер. А еще у него было хобби, он играл в шахматы по переписке, в том числе и с заграницей с мастерами и кандидатами в мастера спорта по шахматам. Весь корабль знал об этом увлечении командира и матросы и офицеры, с удивлением разглядывали заграничные конверты и марки, приходившие в адрес командира.
— Что вы хотите Александр Юнгынович? – оторвался от своей работы командир.
— Товарищ командир у матроса Архипенко мать разрубила руку топором и ему надо туда срочно.
— Давай рапорт – командир, не глядя быстро подписал его – что еще?
— Мы сойдем на берег, со штурманом, до послезавтра?
Командир вздохнул, посмотрел в иллюминатор, подумал и потом сказал:
— Вам добро. Еще вопросы есть?
— Никак нет, товарищ командир.
— Тогда идите, мне надо работать – и командир снова склонился над своими бумагами.
Ким осторожно прикрыл дверь в каюту командира, и заскользил по трапу вниз, практически не касаясь ступенек ногами, держась за поручни одними руками. Так делают, только на флоте. По трапам надо идти как можно быстрее, и этой несложной наукой овладевают все моряки. Проходы узкие, а по тревогам любая заминка приводит к пробкам.
— В узкостях не стоять. Бегом, бегом – кричали старые кондукторы и боцмана еще императорского флота и щелкали цепочкой боцманских дудок по тугим задам задерживающихся на трапах и в коридорах матросов.
Скользя по трапу вниз, Александр вспомнил этот флотский обычай и усмехнулся.
Минут через десять, после ухода, он вернулся в каюту. Там его ждали Архипенко и Кузьмин.
— Все подписал «профессор»? Нам разрешил?
— А куда он денется? Архипенко тебе добро на две недели и не надо делать бумаги от фельдшерицы. Я смотрю, ты расстроился, что не надо идти к фельдшерице?
Матрос виновато улыбнулся.
— Забирай подписанный рапорт и дуй в строевую часть оформлять отпуск по семейным обстоятельствам. И не забудь, что с тебя обещанная мне и штурману настойка жень-шеня – он усмехнулся, и когда дверь за матросом закрылась – нам тоже добро Леша с тобой.
– Саня, а что мы будем сегодня делать? Какая форма одежды? Что брать?
— Форма одежды — штаны приспущенные вниз до колен – пошутил Ким – сначала едем ко мне, обедаем, ужинаем, переодеваемся и едем в одно место. Все вопросы потом.
— Гитару брать?
— Гитару не брать. Водку надо взять бутылки две. Спирта же у тебя нет?
Леша усмехнулся:
— Откуда у бедного яврея деньги и тем более спирт? Третий год не дают во-время. Водкой компасы заправлены, вместо поддерживающей жидкости. Картушки лупятся. Не тот градус оказался.
— Сливай пару бутылок – почесал голову скомандовал Ким – вон из-под вина, стоят под столом. Денег заработаем, снова зальем. Надо Леха! Для дела надо.
Штурман почесал голову, схватил пару пустых бутылок из-под вина, понюхал их, удовлетворено хмыкнул, и побежал сливать, так называемую поддерживающую жидкость из компасов.
Мало кто из непосвященных, во флотские дела, людей знает, что картушка корабельных компасов плавает, в так называемой поддерживающей жидкости, состоящей из определенной концентрации спирта. Иногда на кораблях этот спирт пьют, в период особого состояния штурманов. Так сказать в критические дни. Можно сказать это был видимо крайний случай. Без поддерживающей жидкости компасы не работают. И ни один штурман, знающий, что предстоит выход в море не решиться на это. Видимо наступил такой крайний случай, думал штурман, взлетая наверх по корабельным трапам.
В голове вертелась дурацкая песня написанная в такие же минуты одним из офицеров Приморской флотилии:
Я решаюсь выпить два новеньких компаса
Тяжкий груз мне по плечу
Подлых девиаций.
Подержите мне свечу
Мне не до оваций
Через минут двадцать он вернулся в каюту с наполненными бутылками.
— Тогда все нормально. Идем, пока ко мне домой, поедим, а потом дальше – Ким почесал затылок – мать нас накормит, а под вечер поедем по плану.
— Чем накормит? Корейской сабачатиной? – пошутил штурман.
— Зачем сабачатиной. Это в Корее корейцы иногда едят собак. А мы обрусились изрядно уже, Собак не едим, кошек тоже. Многие у нас даже православные и имеют русские имена, как я. Может где в тайге и едят некоторые, когда есть необходимость. Но я об этом не знаю – усмехнулся Ким.
Они вышли из каюты и направились по коридору к кормовому трапу.
Когда вышли из надстройки, яркое летнее солнце, резануло глаза. Офицеры надвинули сразу козырьки фуражек на глаза.
Корабль стоял у 33 причала Владивостока. Рядом стояли такие же «Страшный» и «Блестящий». Чуть дальше стояли эскадренные миноносцы «Свирепый» и «Строгий», чуть дальше был виднелся корпус, лежащего на борту «Стойкого». А ближе к гражданским судам стояли гидрографы «Байкал» и «Балхаш» с приваренными к бортам понтонами, видимо, чтобы не утонули. Буксиры через бухту волокли в Дальзавод бывший большой противолодочный корабль «Хабаровск».
У трапа стоял дежурный по кораблю командир группы управления ракетным оружием лейтенант Кромченко и вахтенный матрос, отмечающий карандашом, прибывающих и сходящих на специальном пластиковом столике смотрели в сторону причальных кустов. На соседних кораблях уже не было даже вахтенных матросов.
Ким и Кузьмин посмотрели в ту сторону. Там на причале у самых зеленых кустов на скамейке какой-то матрос целовал какую-то девицу, залезая рукой даже под коротенькую юбку. И вахтенный матрос и лейтенант Кромченко открыв рты, с удовольствием разглядывали эту сцену.
— Трахнет или не трахнет? Давайте пари товарищи офицеры, предложил Кромченко Киму и Кузьмину.
— И так понятно, что трахнет. Иначе зачем она пришла — сказал не задумываясь Кузьмин мы на пару дней на сход. Будем послезавтра. За меня мичман Егунов. Передай ему Сеня пожалуйста, чтобы он на сход ни ни. А послезавтра я его отпущу в город тоже на пару дней.
— А за меня старшина 2 статьи Ушаков – сказал Ким – он все знает — и отдав честь Андреевскому флагу, сбежал быстро вниз по трапу на причал.
— По трапу бегом – сбежал вниз и штурман.
С борта корабля, на уходивших старший лейтенантов, с завистью посмотрел Кромченко. Немного постояв, он с сожалением посмотрел на пару, где матросик кроме залезания под юбку дальше пока не пошел
— Не трахнет. Тяму не хватит — сказал он вахтенному матросу и направился в рубку дежурного, записывать сошедших в журнал схода. С сигнального мостика рассматривали в визиры целующихся сигнальщики, отталкивая друг друга.
— Какое не есть а все же зрелище – подумал лейтенант, позавидовав, сошедшим на берег командирам БЧ-1 и БЧ-4.
Дома мать Александра, Анита Кивоновна накормила их прекрасным борщом, заправленным вкусно пахнущей зеленью. Такого борща Алексей давно не ел. А на второе был прекрасный ромштекс с варенной и приправленной зеленью картошкой. В качестве гарнира были свежие огурчики и помидорчики.
— Кушайте мальчики. Какие же вы голодные – и она рукой погладила светлые волосы Алексея.
— Ма представляешь, Алексей решил, что мы его собачатиной накормим – наяривая ложкой, с полным ртом сказал Александр.
— Алексей в нашем доме ни собак, не кошек не едят – улыбнувшись сказала Анита Кивоновна.
— Да я пошутил – начал оправдываться Алексей.
— Не надо так больше шутить. А то обидно все же – сказал вошедший в комнату отец Александра, почти весь седой Юнгын Ирсенович, работник Дальзавода, находящийся в неоплачиваемом долгосрочном отпуске.
— Пап, чем занимаешься? – спросил Александр.
— Так зеленью на базаре немного торгую. Брат прислал из под Партизанска у нег там теплицы. А ты собираешься помочь дедушке Ану?
— Да конечно. С Алексеем поедем вместе. У нас на корабле матросы голодные надо немного заработать.
Отец нахмурил брови. Потом что-то сказал Александру по-корейски. Тот ответил.
Отец улыбнулся, и вежливо сказал:
— Если ты так считаешь, то делай. Дедушке Ану мой привет передай и скажи, что я просил его вам помочь.
— А мотоцикл твой можно взять?
— Конечно, для дела бери сынок. Мы же все от этого зависим. Ты помнишь куда ехать.
Ранним летом в Приморье темнеет поздно. Почти по пустынной дороге на Находку несся мотоцикл с коляской. За рулем сидел Александр, а сзади к нему прижавшись, сидел Алексей, старясь не смотреть в вперед. Так как ветер сильно бил в лицо. Александр надел на глаза широкие очки в кожаном обрамлении, почти полностью, закрывшее лицо. Они были одеты в камуфляжную форму, высокие сапоги. В коляске мотоцикла лежали теплые куртки, а на ухабах изредка стучали в зеленом рюкзаке, бутылки с «поддерживающей настроение жидкостью», как выразился сам Алексей. Александр одел так Алексея в камуфляж и сапоги в гараже, где отец хранил мотоцикл. А форму они оставили в гараже и аккуратно повесили на вешалку.
Дорога поднималась вверх и впереди на горизонте краснело, заходящее солнце. Промелькнули домики Находки, Александр вышел на объездную дорогу. Затем дорога пошла куда-то вниз под гору. Начинало темнеть. В районе начинавшегося у дороги леса Александр свернул на какую-то грунтовую дорогу, промелькнули огоньки какого-то село, а потом он вообще съехал с дороги на тропинку, по которой вроде понеслись еще быстрее. Так казалось Алексею. Иногда Александр ловко поднимал коляску, мотоцикл наклонялся, и коляска приподнималось над пролетавшими под ее колесом кустарниками.
— Саня, угробишь нас – застучал по его спине Алексей – тише езжай. Зачем ты так несешься?
Но Александр его, как бы и не слышал, и несся вперед. Луч фары мотоцикла вырывал из темноты кустарники и деревья, и Алексею казалось, что тропинки нет совсем, а что они давно несутся по кустарникам, непонятно каким образом не падая. Он давно потерял направление куда они едут.
Наконец показалась какая-то полянка. За ней светился яркий свет. Александр остановил мотоцикл, слез с него, снял очки и шлем и сказал Алексею:
— Жди меня я сейчас приду.
— Я с тобой.
— Не надо. Могут застрелить. Ты все же чужой человек. Не кореец. Жди меня, я скоро – тихо сказал он, и направился в сторону света, освещавшего издалека верхушки деревьев.
Где-то рядом противно закричала какая-то птица, а вслед за этим раздался чей-то далекий крик.
Было жутко, и очень хотелось, чтобы Александр как можно скорее пришел. Захотелось почему-то в туалет. Алексей слез с мотоцикла и подошел к ближайшим кустам и вдруг увидел в кустах светящиеся глаза, наблюдавшие за ним. В ужасе он побежал к мотоциклу, который был его единственной защитой.
Александр, тем временем вышел на полянку. На полянке, полным ходом шла работа. Шесть мотоциклов освещали небольшой ручей, у которого находились несколько человек, которые вытаскивали сеть набитую рыбой, и волокли ее на полянку. Там несколько человек разделывали рыбу, потроша ее икру в коляски мотоциклов, проложенные целлофаном. А выпотрошенную рыбу сбрасывали в вырытые заранее ямы.
Увидев Александра, в его сторону сразу направились несколько стволов автоматов Калашникова. Работа сразу остановилась.
Александр крикнул издалека по-корейски:
— Это я, Александр Ким — не стреляйте.
К нему направился старик с белой бородой и в кожаном плаще. Голову его прикрывал капюшон, под которым виднелась вязанная шапочка. Его сопровождали двое физически сильных людей с автоматами.
— А это ты Александр! – сказал по-корейски подошедший к нем дедушка Ан и уже вблизи разглядевший его лицо – здравствуй уважаемый, что так поздно?
— Отец просил, вам дедушка Ан и всей нашей бригаде, передать вам добрые пожелания в вашей работе – поклонился Александр.
— Спасибо и твоему отцу. Что хочешь мне сказать.
— Я приехал не один. Со мной русский, мой друг, он офицер флота. Если вы скажите нет, то мы уедем. Он ждет меня в двухстах метрах отсюда, и ничего не видел.
Дедушка Ан задумался:
— То, что не видел это хорошо, но может догадаться. Или он совсем глупый?
— Нет не глупый. Он свой человек, даже если догадается, никому и ничего не скажет. Я за него ручаюсь и мой отец тоже.
— Саша, это наш корейский бизнес, И русские здесь не при чем. Нам не нужны лишние глаза.
— Дедушка Ан ты меня прости, если бы не эти времена, я бы никогда не осмелился сделать то, что сегодня сделал. Вы знаете, что твориться. Но на флоте, нам не платят зарплату, матрос не кормят. Вы знаете, что на острове Русском, были даже случаи смерти матросов. Нам надо с Алексеем заработать деньги и накормить своих матросов.
— Хорошо Александр, что ты все мне сказал. Я понимаю. Предупреди своего друга, что он ничего не видел и ничего никому не должен рассказывать. У тебя есть мешки для рыбы.
— Есть дедушка Ан. Я взял два мешка. Наберете в них рыбу. И пусть твой друг не бездельничает, а работает, и заработает себе и кораблю. Я разрешу вам это сделать. А заодно поможет и нам. Лишними рабочие руки никогда не бывают.
Дедушка Ан повернулся и пошел назад на полянку, где сразу возобновилась, прерванная появлением Александра работа. А Александр направился к Алексею.
Алексея он застал, прячущимся за мотоциклом.
— Ты что? Что случилось?
— Там – показал Алексей – глаза светятся. Они наблюдают за мной.
— Не бойся Алексей, у всех лесных животных в темноте светятся глаза. Особенно когда свет светит откуда-то.
— Но там кто-то есть.
— Конечно, есть. В лесу, особенно в нашей тайге животных очень много. Есть и тигры – хорани, и медведи – ком, и лисы – ёу, и волки – ныкте. Даже в темноте глаза светятся у енота – ногури, у ежа – косымточхи, у многих лесных животных. Вспомни даже у кошек – кояни тоже светятся глаза в темноте. Такие зеленые большие. Не надо бояться. Здесь рядом много людей, мотоциклы и они все обойдут стороной.
— Но этот не уходит. Смотрит на меня. Тебе любопытный попался. Вспомни, как матросы смотрели на парочку, сидевшую у причалов. Все разглядывали и если бы можно было бы советы давали. Тоже любопытные. Теперь, прежде чем мы пойдем туда, мне надо поговорить с тобой. Если мои условия тебя не устроят, мы уедем назад, но то, что я скажу тебе должно остаться между нами.
— Хорошо я заранее согласен, даже если это что-то противозаконное.
— Законное, что-то сейчас найти очень сложно в нашей стране. Даже наш Президент и Правительство делают много противозаконного, не говоря о простых людях, которым надо выживать. У нас корейцев есть свой бизнес. С незапамятных времен наши предки занимались ловлей рыбы. Вы называете это браконьерством. А мы так выживаем. Здесь находиться бригада корейцев по ловле рыбы. Мы ее ловим, и забираем икру. Икра – это то, что сейчас очень дорого стоит и за нее можно получить хорошие деньги. На эти деньги можно хорошо прожить. Ничему не удивляйся, веди себя вежливо. От того как ты будешь себя вести и работать будет зависеть возьмут ли тебя на эту работу снова. И меня тоже. Я поручился за тебя. И никому не делай никаких замечаний и ничего не спрашивай, не шути и вообще молчи. Корейцы работают молча.
— Хорошо я обещаю.
— Что обещаешь?
— Обещаю три Н и одну Р.
— Не понял?
— Н – это никому, ничего и никогда и Р – работать столько, сколько вы скажите – улыбнулся Алексей.
— Все меня это устраивает. Рыба которую мы будем потрошить в коляску, вся будет наша. Для этого я взял два мешка.
Александр завел мотоцикл сел на него, сзади сел Алексей и посмотрел в сторону, где только что были чьи-то глаза. там уже ничего не было. Мотоцикл тронулся и через пару минут они выехали на небольшую поляну, где кипела работа.
Александр поставил мотоцикл на свободное место, вытащил все из коляски и подал Алексею теплую куртку:
Надевай, здесь прохладно.
Алексей и сам чувствовал, что стало прохладно.
Александр достал целлофан, развернул его, и стал прокладывать коляску. Рядом с мотоциклом положил зеленые мешки.
— Рыбу будем складывать сюда, а икру в коляску.
— Как ты будешь обрабатывать икру?
Саша улыбнулся:
— Корейцы все умеют обрабатывать, но мы все сдадим дедушке Ану. А что он дальше сделает нас не интересует. Даст несколько банок икры для себя и деньги. Тебе тоже будет банка.
В это время корейцы вытащили сеть, полную рыбы и все работники стопились вокруг. Они стали разбирать выловленную рыбу в свете включенных фар мотоциклов. Оставшуюся рыбу они выбросили из сети на траву и пошли снова ею перегораживать маленькую речушку, где оказалось очень много рыбы.
Саша посмотрел на речку, и увидел, что вода кишит рыбой от берега и до берега.
— Это горбуша идет на нерест — пояснил Александр — возьми перчатки резиновые, нож – он протянул Алексею нож.
— Сколько же рыбы – сказал Алексей – это надо же.
— Когда рыба идет на нерест, то на берега выходят и медведи и тигры. Они в это время человеку не опасны, но лучше к ним не подходить и не дергать за хвосты.
Вдвоем они быстро наполняли коляску икрой, а мешки рыбой.
Они не заметили, как к ним подошел дедушка Ан, поднял рюкзак и заглянул в него.
— Там в бутылках водка – пояснил Саша.
— Зачем водка, пить будете? На работе пьют только русские.
— Нет — засмеялся Саша – папа сказал взять откупаться от рыбнадзора.
— Это, раньше надо было откупаться. Сейчас рыбнадзор знает, что мы здесь, но к нам не пойдет. У нас автоматы теперь есть. Мы – сила. Нас много.
Дедушка Ан встает рядом с Алексеем, достает из ножен красивый нож, с красным драконном на лезвии и начинает ловко потрошить икру в мотоцикл Саши:
— Помогу молодые вам немного, тем более, что вы это делаете не для себя, а для свои матросов. У меня внук тоже служит сейчас в армии. Может и ему кто поможет.
Дедушка Ан запевает какую-то заунывную песню и все остальные корейцы ее подхватывают. Темп песни все убыстряется. Саша тоже поет вместе со всеми. Леша с удивлением слушает, неизвестные для него слова песни и видит одухотворенные лица новых знакомых подхватывающих все громче и громче слова песни.
Когда песня закончилась и дедушка Ан спросил Сашу:
— Твой друг знает, что знаменитый певец России Виктор Цой тоже был корейцем, и его предки были тоже из Приморья?
— Да конечно, мне кажется, что это знают все. Леша ты слышал песни Виктора Цоя?
— Мне он очень нравился – ответил Алексей — я запомнил такие как «Печаль», «Красно-желтые дни», «Камчатка», «Кукушка» и много других. У меня есть на корабле есть целый диск песен Виктора Цоя. И когда мне очень плохо я слушаю его.
Рядом шумела тайга. Начинало уже мазать далекий свет нового дня. За работающими людьми наблюдали много светящихся глаз, но Алексей их уже не боялся. Корейцы нравились ему все больше и больше.
— Мы скоро уйдем, и придут из тайги лисы, волки и даже медведи. Раскопают наши ямы и будут есть рыбу. Это жизнь ребята.
К Ану подошел низенький корец, поклонился, и что-то сказал по-корейски.
Саша перевел, что у него коляска полная, но он может набрать с собой рыбу для нас. Дедушка Ан сказал, чтобы он брал больше. Ее женщины засолят, чтобы она не испортилась, Часть рыбы будут коптить. Потом пальчики оближешь. Матросы наши будут сытые.
Все корейцы изъявили желание брать рыбы для матросов.
Первые лучил солнца начали оживлять жизнь в тайге. Где-то начали кричать птицы, послышалось цвиркание цикад. Коляска Саши тоже наполнилась с горкой, тем более, что вокруг стали собираться остальные корейцы, наполнившие свои мотоциклы и активно помогали.
— Дружный у них коллектив – подумал Леша – наверно так много тысячелетий назад их предки так же помогали друг другу.
— Нам будет плохо будет если сюда придут китайцы – сказал дедушка Ан — они здесь были много лет назад, до русских. Корейцев они не считали за людей, заставляли работать на себя, уничтожали всю живность в тайге. Убивали много корейцев, гольдов, айнов и других народов. И только, когда сюда пришли русские мы поняли, что мы тоже люди. Правда потом русские выселяли корейцев из Приморья в Среднюю Азию. Много уехали туда и до сих пор живут там. Много людей живет на Амуре. Лучше русские, чем китайцы.
— У нас тоже люди разные есть. Есть и хорошие, есть и очень плохие.
— Я знаю – сказал дедушка Ан – но хороших людей у вас больше. Мы это знаем. Вот ты стал нашим. Ия приглашаю тебя, если будет время и возможность, приезжай еще вместе с Сашей. Теперь и мы твоя семья. Твое горе наше горе, твоя радость и наша радость.
Он снял с пояса свой нож с изображенным на нем красным драконом и протянул с кожаными ножнами Леше:
— Теперь ты наш друг и можешь приезжать к нам. Мы будем всегда рады тебе. Это мой подарок. Если будет трудно в жизни, и ты увидишь корейца, то покажи этот нож ему. Он всегда поможет тебе. Это очень древний нож.
Саша повесил, подаренный нож себе на пояс и обнял дедушку Ана. У него не было слов, и он почувствовал, что глаза его начали намокать. Он никогда не плакал с детства и такое было с ним впервые.
— Саша я знаю, что я должен встречно отблагодарить дедушку Ана, Такой обычай всех народов. Но у меня ничего нет сейчас.
— Не парься. Будет возможность, отблагодаришь. Он поймет это.
— Давай я сейчас спою для них песню Виктора Цоя, если им это приятно. Жаль, что нет гитары.
И не дожидаясь ответа, он громко на всю тайгу затянул свою любимую песню:
Здравствуйте, девочки,
Здравствуйте, мальчики,
Смотрите на меня в окно
И мне кидайте свои пальчики, да-а
Ведь я
Сажаю алюминиевые огурцы, а-а
На брезентовом поле
Три чукотских мудреца
Твердят, твердят мне без конца:
«Металл не принесет плода,
Игра не стоит свеч, а результат — труда»,
Но я
Сажаю алюминиевые огурцы, а-а
На брезентовом поле
Злое белое колено
Пытается меня достать,
Колом колено колет вены
В надежде тайну разгадать,
Зачем я
Сажаю алюминиевые огурцы, а-а
На брезентовом поле
Кнопки, скрепки, клепки,
Дырки, булки, вилки,
Здесь тракторы пройдут мои
И упадут в копилку, упадут туда,
Где я
Сажаю алюминиевые огурцы, а-а
На брезентовом поле
Вокруг собрались корейцы и некоторые стали даже подпевать и хлопать руками.
Саша тем временем, обтянул наполненную икрой коляску специальной кожаной накидкой, закрепил ее на специальных креплениях, еще обмотал веревкой ее так, чтобы икра не могла вылететь или отстегнуться, потом привязал сверху к коляске два мешка полные рыбой.
Дедушка Ан захлопал в ладони и что-то громко закричал. Корейцы побежали к своим мотоциклам, Рыбаки быстро стали сворачивать сети. Несколько молодых парней засыпали землей ямы с рыбой. Было видно, что все собирались домой. Солнце пробивалось сквозь густые листочки.
Леша взял лопату и пошел помогать молодым ребятам, засыпать ямы. Через полчаса поляна была девственно чистой, и только земля присыпавшая ямы могла сказать, что здесь что-то было. Мотоциклы были построены в линию для возвращения домой. И дедушка Ан и его помощники инструктировали всех, кто и как поедет, что делать, если остановят сотрудники ГАИ, что говорить.
— Куда сейчас? — спросил Сашу Алексей.
— Сейчас на заимку к дедушке Ану. Это поворот в Тихоокеанском поселке. У нас он назывался Тин-кан – золотое дно. И там по улице Усатого на заимку к дедушке Ану. Там оставляем рыбу и икру. Деньги и рыба будут через неделю. Такой порядок.
— Через неделю, так через неделю. Все понятно, даже если ничего не будет, это будет одна из самых ярких ночей в моей жизни. Я ее не забуду до конца жизни.
— Ты тоже понравился всем нашим. Теперь мы с тобой одной криви – и Саша обнял Лешу.
Дедушка Ан попрощался с каждым. Лешу обнял и потом в сопровождении нескольких охранников с автоматами скрылся в тайге.
— Куда это он?
— Я не знаю, но он придет куда надо. И если у кого-нибудь будут проблемы, он все решит.
— Он что вождь вашего племени? Как у индейцев – Леша крепко взялся за ручку, находившуюся за спиной у Саши.
— Он выше вождя. Его знают все корейцы Приморья и даже корейцы в двух Кореях. Если бы было можно, его выбрали Президентом обоих Корей. Но это невозможно пока. Он очень большой человек.
Через неделю Саша привез на корабль обещанную красную икру в банках.
— Сейчас матросы разгружают копченую рыбу. Целый грузовик доставили. Хватит наверно на неделю. А дедушка Ан подарил нашим офицерам и матросам на кают-компанию и каждый кубрик по трехлитровой банке красной икры. Это царский подарок. И здесь тебе деньги в размере месячной зарплаты – он бросил пачку денег на стол.
— Ничего себе. Саня и чего мы флоту служим? Может уволиться и пойти служить дедушке Ану. А когда ему понадобиться флот, мы с тобой станем его адмиралами.
Саша засмеялся, и ударил Леху подушкой:
— Прежде, чем стать адмиралами нам с тобой надо стать хотя бы капитан-лейтенантами. Это все же первое флотское звание на кораблях, которого мы с тобой пока не достигли
Звонковая сигнализация два раза по три отыграла сигнал «Слушайте все» и потом старпом объявил «офицерам корабля собраться в кают-компании офицеров».
Саша и Леша надели желтые рубашки, на ноги надели тапочки с дырками, называемые «тропическими тапочками» или «тапочками подводника» и быстро побежали в кают-компанию.
Через пять минут вся кают-компания наполнилась офицерами.
— Товарищи офицеры – скомандовал старпом.
Все вскочили, и приняли стойку смирно.
В кают-компанию энергичным шагом вошел командир:
— Товарищи офицеры.
Все сели.
— Не буду рассказывать вам долго – начал командир — скажу по существу. Сегодня на корабль привезли рыбу и красную икру. Это дар благотворительности одного корейского бизнесмена из Приморского края. Спасибо ему и низкий поклон, что в эти сложные годы помогает флоту и нашему кораблю. Я поговорил с ним и внезапно мне пришла в голову мысль. Не знаю хорошая она и плохая. это сейчас сложно сказать. Вам это оценивать. Этот бизнесмен предложил мне сотрудничество. И я подумал.
— Дедушка Ан приходил к командиру — толкнул Лешу рукой связист
Зам по воспитанию перебил командира, развалившись в кресле:
— Если сказать про эту рыбу, то на бригаде или в нашем политическом органе, вернее органе воспитания, лопнут от зависти и сразу встанут к нам на довольствие.
— Никому и ничего не говорить — сказал раздражаясь всегда спокойный командир — если проболтаетесь, то пеняйте на себя. Можете загубить бездарно очень большое дело. Все что привезли – это наше и больше никого не касается. Пусть штабы и политотделы выбивают положенное продовольствие и деньги для нас наверху. Не могут. Мы не виноваты. пусть работают и не смотрят на наш бутерброд с маслом.
— Я что товарищ командир? Я ничего. Нем как рыба.
Все офицеры засмеялись, а командир продолжил:
— Больше не перебивайте меня Я и без вас сам собьюсь. так вот в чем суть идеи. Сейчас идет путина в крае. На нерест идет горбуша. Приморье очень богатый край и голодать здесь наверно стыдно. Поэтому я предлагаю, что пока нет выходов в море, мы будем стараться прокормить себя сами. Предлагаю под руководством помощника командира создать бригаду по ловле рыбы. Здесь водится много различных видов рыбы. У нас на корабле есть японские сети. Мы в 1993 году мы их снимали. Помните было приказание сверху. Кое что должно было сохранится, если не продали. Помощник есть у нас сети?
— Так точно, есть три сети. Не все боцмана продали – сказал, вставая помощник командира, старший лейтенант Михайлов
— Понятно? Вы можете возглавить ловлю рыбы. Как? удочками, сетями, как сможете. Можете взять для этих целей один баркас. А если будет мало то берите и командирский катер, все равно простаивает. Обратите внимание на ловлю камбалы и кальмаров. Это можно делать даже в бухте. Здесь за вахту можно надергать ведер пять.
— Есть, все сделаем, товарищ командир. это же не сложно — ответил помощник.
— Теперь ловля чилимов. Зам возглавишь? Или боцман лучше?
— Боцмана я не отдам — взвился помощник — он мне самому нужен будет.
— ладно возьму твоего боцманенка Филюшина. Он тоже нормальный. Кстати чилимы это креветки? это же деликатес. он же в городе в лучших ресторанах – сказал зам по воспитанию, потянувшись.
— Зам я не спрашиваю откуда ты знаешь что подают в самых, самых ресторанах Владика — усмехнулся командир — но если этими деликатесами будут питаться наши матросы, я против не буду. Дерзайте. И поможет вам Бог.
Зам заулыбался и стал шепотом обсуждать с сидевшим рядом пропагандистом, как лучше все организовать.
— Я думаю, что командир БЧ-5 может возглавить бригаду огородников. У нас есть несколько участков земли на Шаморе. Нам выделил флот под дачи офицеров и мичманов 10 участков рядом с морпехами. Дабы мы выживали. А мы отдадим эти участки под большой корабельный огород. Посадим там картошку, зелень, Сделаем теплицы посадим огурцы, помидоры. Семьям поможем. Кстати чего тут еще растет механик
— С удовольствием займусь этим. Лучше чем бездарно просиживать штаны на корабле и ждать, когда его продаст очередной прохиндей с адмиральскими эполетами – сказал механик, поглаживая начинавшую появляться лысину — земля здесь благодатная и климат тоже, растет все вплоть до винограда. Широта крымская, правда долгота колымская — усмехнулся он — можно сажать еще патиссоны, кабачки, тыквы, клубнику, малину, крыжовник, смородину различную.
— А мед к столам команды, ульи поставить — перебил механика лейтенант Потоцкий — у меня дед занимается. у него 20 ульев. есть. Если попросить может поделиться. Главное дать ему в помощь человека, разбирающегося в этом. Я с ним проконсультируюсь, он поможет.
— Наверняка в экипаже есть человек, способный этим заняться, Вот чем можно разнообразить наши столы, а если получиться, то и на продажу останется. Товарищи офицеры. подбирайте себе людей, ищите способы приложения своих сил.
У всех сразу появились мысли. офицеры начали перешептываться.
— Теперь еще леса. Предлагаю не упускать. Там, на мой взгляд, тоже полно всяких вкусных и полезных вещей. Ягоды, грибы, черемша, щавель и так далее. Командир а БЧ-2 создает бригаду лесников по сбору ягод, грибов и зелени.
— Это хорошая идея, товарищ командир. Я с удовольствием возьмусь за нее. Там кедрач, орешки есть, а земляные орехи. Хо, да только начни. почему эта идея раньше нам не пришла в голову?
— А охотники у нас есть? — спросил улыбаясь командир.
— У меня матрос Архипенко таежник. Сейчас в отпуске, вернется из отпуска проконсультируемся у него — сказал со сверкающим лицом штурман.
— Так точно. Я охотник – сказал лейтенант Павлов, командир БЧ-3 – я член общества охотников и рыболовов. У меня есть ружье «Ижевка» и разрешение.
— Так это же хорошо – повеселел командир – у нас же есть матросы таежники, как говорит штурман. Наверняка не один. У них имеется опыт охоты. Вот среди них и собирай команду.
— Я тоже охотник – внезапно сказал Саша Ким – с детства ходил на охоту с отцом, у меня тоже есть ружье. запиши меня. Я и места знаю, где что водиться.
— Вот и занимайтесь вдвоем этим делом.
— Помощник по снабжению. А как ты смотришь на идею создать свиноферму и выращивать к примеру кроликов и свиней. По моему большого ума не надо, надо просто приложение сил и хорошие мысли.
— А где? Нужно соответствующие помещение, корма.
— Какие для кроликов корма. Трава — возразил Ким — это для свиней нужен хлеб комбикорма. Но и это не проблема. Корейцы помогут. А заброшенных свиноферм в крае полно сейчас. Можно договориться об аренде не за деньги, а к примеру за бартер.
— Вот и думай снабженец. Я поставил тебе задачу, а ты думай. На корабле я хозяин всего, а на свиноферме будешь ты.
— Есть заброшенная свиноферма здесь недалеко от Владика — вдруг сказал Ким — я знаю. Надо поговорить с нашими и узнать
— Отлично. Я дал вам идею, вы и занимайтесь. Матросы и офицеры не должны голодать в этом благодатном краю. Это мое мнение. И если Родина ничего не делает, чтобы нас накормить, одеть и обеспечить всем положенным, то мы будем делать это сами. И другого пути я не вижу, пока в стране существует этот базар. Сохраним корабль для страны, сохраним экипаж и это будет наш вклад в оборону страны. У нас есть головы, руки и желание. Но все же прошу делать, все без нарушения законов. что бы не было проблем. Положено получать лицензию на отстрел или отлов, получайте. Нельзя в это время охотиться не охотьтесь. Займитесь другим, чем можно заниматься в этой обстановке.
— Товарищ командир, а разрешите я займусь, ловлей крабов и гребешков. Морепродукты это очень здорово – попросил Леша Кузьмин — соберем ныряльщиков, сделаем краболовушки, можно что-то купить в поселке Крым, там есть завод. Он уже разваливается. У них наверняка что-то осталось. Может и траулер какой-нибудь из непроданных привести в порядок и в море.
— Называется не траулер, а ярусолов — подсказал все знающий Ким.
— Занимайтесь штурман. Все что на пользу корабля и команды делать разрешаю.
— А можно я займусь отделочными работами — попросил внезапно лейтенант Петрыкин — я строитель, а сейчас многие делают себе евроремонты в домах и виллах. А у нас на корабле наверняка есть маляры, каменщики, обойщики, плотники, столяры. думаю, что многие согласятся, чем сидеть на корабле.
— Петрыкин, флаг вам в руки — повеселел замполит, вернее зам по воспитанию.
— Признаюсь. что я об этом н подумал, Вот, что значит светлые головы — командир наморщил лоб и посмотрел на зама.
Тот кивнул головой и сказал — пусть занимаются.
— А я бы мог антиугонки устанавливать, ремонтировать электрику машин — предложил командир БЧ-7 — это не сложно и потребность есть. Сейчас много автохлама гонят из Японии и Южной Кореи. У меня знакомец с «Бреста» из летчиков занимается. Леня Балуевский. У него фирма. Он давно предлагал мне заняться. Да некогда было. А здесь почему же нет. Надо только место найти, где это делать. Если Леня предложит на его площади, то и проблема решена. На первое время можно взять инструменты с корабля из ЗИПов. А потом заработаем и купим.
— Насчет купим. Все заработанные деньги мне. мы с замом составим нашу финансовую группу. И раз в месяц отчет перед вами. Деньги не могут не появиться. они будут и если вы доверяете мне и заму, то мы будем этим заниматься. Если доход будет значительным, то можно будет и премии выплачивать и материальную помощь нуждающимся. И вообще товарищи офицеры я дал вам направление для вашего творчества. Продумайте все как следует, подберите себе людей, найдите место приложения своих сил. Я жду вас с предложениями в своей каюте после ужина. Побеседую с каждым. Я думаю, что с замом по воспитанию, мы все подробно обсудим предметно. Постараемся учесть все риски. И будем делать. Выживать. Как это сделал барон Мюнхгаузен, который вытащил сам себя чуприну из болота.
— Товарищ командир давайте назовем нашу задумку операцией Мюнхгаузен. Непонятно, но здорово — со сверкающими глазами предложил штурман.
— Мюнхгаузен — усмехнулся командир — пусть будет Мюнхгаузен. Это даже занимательно. мы все же военные люди и любое действие должно иметь свое название. Но как человек военный я понимаю, что в какой-то мере наши действия будут носить неофициальный характер и в чем-то входить в противоречие с законом о воинской службе и нашими уставами, прошу всех научиться всех держать язык за зубами, даже с самыми близкими людьми. Иначе вы можете подвести всех нас.
Командир встал, и быстрым шагом вышел из кают-компании.
— Товарищи офицеры – запоздало закричал старпом.
Командир лишь махнул рукой – работайте. Все беру на себя.
Весь день, офицеры обсуждали инициативу командира, собирали бригады из матросов и мичманов. Каждому нашлась работа. И что самое главное идея командира вызвала большое желание всех членов экипажа в ней поучаствовать.
А вечером горячо обсуждали все свои действия и предложения у командира. Обсуждение ушло далеко за полночь. Спорили, горячились доказывали свою правду. Три офицера даже забрали у командира свои рапорта на увольнение из армии.
Уже неделю в кубриках и кают-компании появились грибы и рыба, гребешки и чилимы.
Корейцы периодически привозили на корабль свои продукты, а много добываемого матросскими бригадами в тайге и в море продавалось на рынках Приморья через корейские фирмы.
Через корейцев сбывали и выращенные продукты и рыбу. Получали за это деньги, живые деньги, на которые можно было что-то приобрести необходимое для корабля.
Когда на корабле нет дела, начинаются различные проступки, происшествия. А здесь всем было дело, которым занимались с огромным удовольствием. Каждый делал то, что умел и что мог.
Сторожевой корабль «Стерегущий» стал уже через полгода резко выделяться в лучшую сторону и по дисциплине, среди всех кораблей Тихоокеанской эскадры. Его стали замечать начальники, отмечать в положительную сторону.
Охотничья бригада обосновалась на хуторе матроса Архипенко, за Корфовкой. Получая лицензии на отстрел, тех или иных животных они поставляли к столу матросов и офицеров экзотическую дичь.
В санчасти корабля стала постоянным лечебным средством женьшеневая настойка матроса Архипенко. Грибы, ягодные варения, мед были на корабле, постоянным деликатесом на столах кают-компании и столовых матросов.
Уже через полгода на столы и в кают-компанию начала поступать продукция со свинофермы и кроликовой фермы. Дичь стала нормой за столами корабля.
В неофициальном банке корабля появились значительные деньги, которые шли на поддержание корабля в исправности, материальной помощи, тем, кто в ней нуждался. Начали выдаваться матросам, мичманам и офицерам некоторая материальная помощь.
По сути, корабль превратился в большую фирму, работающую с большим положительным эффектом, но без уплаты налогов, то есть с нарушением закона. Да и не могли военные зарегистрировать никак свою фирму.
Однако командир, собирая офицеров и мичманов, говорил об этом:
— Для меня главное сохранить корабль в боеготовности, чтобы, когда он понадобится стране, он мог выполнить любое боевое задание. А средства, которыми я пользуюсь для этого, могут быть любые.
И офицеры и матросы верили своему командиру, и экипаж корабля не просто выживал в сложной обстановке, а жил можно сказать неплохо.
В краткие встречи на корабле, Саша и Леша обсуждали, почему бы систему выживания корабля не внедрить по всему флоту, но приходили к мыслям, что слишком много на флоте и эскадре прохиндеев, живущих, только ради собственного кармана и личного обогащения. А так море и тайга могли бы всех прокормить, в эти сложные времена.
— Ты знаешь Саша меня все мучает? – спросил штурман друга.
— И что же? Тебе же приобрели великолепное подводное оборудование для твоих работ в любое время года. Что тебе надо для полного счастья?
— Я думаю – потянулся штурман немного потянулся и протянул ответ задумавшись – все же как не гляди мы занимаемся браконьерством, как не смотри на это дело. Мы не платим налоги.
— Нет, ты не прав леша. Государство нам ничего толком не платит. Если считать то, что они платят деньгами за ратный труд, то это вообще мелочь с той радостью, которую мы имеем работая и зная что работаем на свой корабль и на себя. Государство довело корабли Тихоокеанского флота до полного коллапса. Половину кораблей просто надо списывать. Вспомогательного флота нет. Распродан и работает на адмиральские кошельки некоторых адмиралов. Тех кто были против, они посадили. Квартиры офицеров продают прохиндеям. Обогащаются за наш счет люди, сумевшие вовремя примазаться к государственному кошельку. На нас сейчас на это плевать. А мы на своем корабле, имеем самую лучшую и исправную технику. Мы заправляемся всем необходимым, за свой счет. Мы готовы, хоть завтра выйти в море, и решать боевые задачи, если понадобиться. Мы сохранили корабль для флота. А у государства нет для этого денег. У ни на что и никогда нет денег, кроме патриотических речёвок и уговоров всех, что у нас нет врагов, есть только друзья. НО я не вижу чтобы наступил всеобщий мир. Я не вижу, что наши враги разоружаются, так как это делаем мы. Тогда зачем?. Объясни мне простому русскому корейцу, на хрена нам такое государство, такие руководители, у которые как говорил знаменитый ходжа Насреддин давать не умеют, а умеют только брать.
— Ты прав во всем этом – вяло сказал Леша – наверно я слишком законопослушный, чтобы понимать все это.
— Ты просто Леха еще не вышел из СССР и живешь при социализме. А у нас корейцев свой менталитет, свое понимание жизни. мы люди все зарабатывающие своими руками при любой обстановке. А сегодня страна живет давно при самом злобном и человеконенавистническом капитализме. Мы нашли некоторые пути решения своих проблем. Но это лишь часть решения. В море от этого мы ходить не стали, выполнять боевые задачи тоже, не совершенствуем боевые навыки. А надо бы, если все же мы патриоты, своей страны. Поэтому не хандри и не думай о плохом, а думай только о хорошем. Лучше пойдем в кают-компанию. Сегодня там дадут жареную медвежатину.
— Откуда медведь? Убили. Ведь это браконьерство?
— Не мы убили. Китайские браконьеры убили медведицу, отрезали лапы, вырезали печень, как мы их спугнули. Они сбежали, а что делать с тушей? Бросить для лесной братвы? Вот мы и привезли кое чего на пробу на корабль. Половину отдали дедушке Ану на реализацию в элитных ресторанах города. Медведица была большая. Все же деликатес отборный. И еще тамже нашли двух медвежат — Саша усмехнулся — забавные такие. Как по-корейски будет медведь? Помнишь?
— Эээээ — задумался штурман — волк по-моему — ныкти, тигр — хорани, медведь — он задумался и потом ударив себя по лбу рукой сказал — ком. Снежный ком.
— Все правильно штурман, только волк ныкте, а не ныкти. Но рад что ты запомнил. Мне приятно.
— Мне тоже приятно. Я выучил, ты говорил — хана, туль, сет, нет, тасот, ёсот, ильгоп, ёдоль, ахоп, ёль — ваш счет до десяти.
Ким засмеялся:
— Все правильно. Теперь о медвежатах. Они погибли бы в тайге без матери. Мы их привезли на корабль. Мишка и Машка называются. Прокормим их и матросам радость. Смешные они. Матросы довольны. Сейчас коки их молоком отпаивают. На камбузе пристроились жить. Два месяца им только.
— Это флотский закон, подальше от командования поближе к камбузу. А откуда узнали, что Машка и Мишка? Проверяли?
— Архипенко сказал, он у тебя знатный таежник. Следы читает не хуже следопытов.
— Ого, а я ничего не знаю. Пойдем, посмотрим на медвежат — заинтересовался штурман.
Они пошли к камбузу. Там их встретила огромная толпа матросов, обступивших двух очень маленьких и потешных медвежат, которые стоя на задних лапах в коридоре и сосали молоко из бутылок, под одобрительные крики матросов.
Протиснувшись сквозь толпу, Саша и Леша увидели двух очаровательных малышей, сосущих молоко, изредка издающих довольные звуки и поглядывающих своими слегка красноватыми глазами на матросов.
— Будет теперь забава на корабле – усмехнулся штурман – а вырастут что делать будем?
— Отдадим в зоопарк. В тайге они жить не смогут. Им мать нужна чтобы всему обучила. А ее нет, и взять негде. Пойдем в кают-компанию. Обед уже скоро.
Внезапно медвежата, отбросив бутылки, бросились сражаться друг с другом и покатились по палубе.
— Который из них Мишка и кто Машка — кричали довольные матросы.
— А ты возьми и проверь.
— Проверишь тут. Смотри какие у них клыки.
Офицеры улыбнулись очередной забаве матросов, и потом весело перепрыгивая через комингсы, побежали наперегонки в кают-компанию. Жизнь им больше не казалась такой не нужной и законченной.
А флот тем временем умирал. офицеры и мичмана уходили с флота. Платить и кормить экипажи кораблей было нечем. Впереди была вторая чеченская война
Они еще не знали, что в это время танкер «Надежда», принадлежавший компании «Русойл» олигарха Рустама Исмаиловича Гусейнова, с танками полными нефти, вышел из Красного моря в Индийский океан и взял курс на Малакский пролив.
И никто, тогда еще не представлял, что его судьба, судьба его экипажа уже тесно связаны, с судьбами сотен матросов, старшин, мичманов и офицеров из экипажа сторожевого корабля «Стерегущего».
Какой хороший и интересный рассказ! Читается в одно мгновение. Спасибо!