Блытов В. Женщины на военной службе в лихие девяностые

Середина 90-х годов. Война в Чечне. Армия разваливается. В армии появились женщины. женщины не просто на службе, а женщины в форме. Мужчин бросают в Чечню, а кто-то должен служить. В армии платят зарплату, в армии дают пайки. И женщины пошли на службу. Пошли на службу, но со своей женской спецификой. Это было непривычно, видеть женщину в погонах.

КПП совместной летно-сухопутной части было обшарпанным, замызганным и лишь в какой-то части соответствовало своему названию. Что это воинская часть говорили лишь большие красные металлические звезды на полуоткрытых воротах.

Сухопутные части бывшей 11 гвардейской армии, базировавшейся в Калининградской области подчинили флоту, назвали Калининградским оборонительным районом (КОР) и в своем большинстве расформировали, а те, что не расформировали или находились в стадии расформирования, собрали в самых более или менее комфортабельных военных городках, где они и доживали свою жизнь, теряя свою боеспособность и боеготовность.

Остальное, оказавшееся лишним в армии нового типа, включая классные аэродромы с капонирами и электронными системами управления, благоустроенные казармы, великолепные котельные, мастерские по ремонту танков и вооружения, склады боеприпасов, целые военные городки – все просто бросили и забыли.

Хотя была еще только середина 90-х годов и Сердюковым на горизонте пока не пахло. Прохиндеи в погонах и без на этом распаде, развале Великой армии, наварили бешенные деньги, продавая имущество, вооружение, обмундирование и периодически отстреливали друг друга, деля остатки былой роскоши. Они крутились вокруг воинских частей и штабов, как мухи около навоза. Это было! Это мы видели своими глазами. Особенно им нравилось вывозимое из Германии, Польши и Прибалтики воинское имущество. Оно было вроде государственное, а с другой стороны ничье.

Мне надо было сделать техосмотр моей «Омежки», а проще всего было сделать это через своих друзей. Проходить честно — терять время и нервы. Так думали тогда наверно большинство и ГАИшники через доверенных, проверенных лиц, во всю торговали талонами техосмотра.

— Сань – приезжай к тринадцати ко мне в часть, сгоняем в ГАИ и все сделаем в лучшем виде. Я там начальнику ихнему колеса от вертолета обещал достать для тачки на дачу – он, что хочешь мне сделает, пообещал – инструктировал меня подполковник Носопырин – зампотыльник (зам командира по тылу) этой смешанной летно–танковой – сухопутной части. Появились такие объединения в Калининградской области во времена развала армии.

Приехав за 10 минут до назначенного времени, как настоящий офицер, я застал на полуразваленном КПП одичавшего небритого солдата, который лежа на топчане наблюдал в окошко на проходивших. Местные офицеры и прапорщики валили в часть и из части, не обращая внимания на стража порядка. Я, пришедшей сюда, совсем из другого вида Вооруженных сил, отличавшейся черным цветом формы от их зеленой и камуфляжной, называвшейся в простонародии «пятно», видимо был обязан, в силу привычки и порядка, представиться.

На стене КПП висели картинки еще из той Советской армии – часовой проверяет документы у прибывающего офицера. Висело несколько призывов, что враг не дремлет и так далее.

— Капитан 2 ранга Матвеев прибыл к заместителю командира части по тылу подполковнику Носопырину – представился я.

Услышав мой более или менее командирский голос, солдатик оторвал голову от грязной и нестиранной минимум месяц наволочки подушки и хриплым голосом спросил:

— Так это вам в штаб товарищ подполковник, по аллейке и налево трехэтажный дом – разглядывал он мои звездочки на погонах и непонятный цвет формы.

— Документы предъявлять надо, будете записывать? – поинтересовался я разглядывая облупившиеся и давно не крашенные стены КПП.

— А вы с проверкой али как? – поинтересовался солдатик, садясь на видавшем виды топчане и опустив голые ноги прямо в растоптанные и грязные тапки.

— По личному вопросу – промямлил я, показывая на всякий случай удостоверение личности офицера.

Он не привстал с топчана, поморщился и сказал, что уже вторую неделю дежурит по КПП и ему не до проверок различных бумажек. Вот если бы я с проверкой приехал, то он позвонил бы дежурному по части.

— А почему так долго без смены. Устав вроде не разрешает неделями дежурить.

— Устав то запрещает, а дежурить некому вроде. Вот я уже дедушка по сроку службы и весной домой. Это дежурство дембельский аккорд – и через пару дней домой, в родной Черняховск. К маме, Настюхе и любимому пивзаводу. Если он еще не упал. Хотя сейчас весь Черняховск на нем держится – все остальные позакрывались. Пивзавод да вокзал еще работают и много, много рыночков, где продается все и весь Черняховск торгует и покупает.

— Так что более ничего нет?

— Нет. А вот ребята, кто в Чечню уехал, кто в другие части перевелся, а кто просто ноги смазал на Украину, в Беларусь и вообще в тайгу. Баб вместо солдат набрали десятка три — четыре. Желающих из соседнего поселка полно – там тоже работы нет – все встало.  А здесь хоть часть воинская – пайки и зарплата.

— А их чего на КПП не ставят?

— Начальство им запретило, после того, как одну чуть не изнасиловали кавказцы. Может бабы и рады были бы, но кавказцы во время войны – это круто. Хотя сейчас и кавказцев почти не осталось, бросили службу и уехали воевать.

— Так женщины, что вахт и дежурств не несут?

— Теперь бабы только по столовой ходят, а то здесь ненароком могут и обидеть, вот я один и остался здесь без смены. Хотя от одной женщины не отказался бы и не обидел бы. Но у меня Настюха есть. берегу себя для нее. Но приказ есть приказ – он тяжело вздохнул.

Я посочувствовал ему и направился к штабу по аллейке, куда он мне показал.

То, что я увидел дальше, перевернуло все мое понимание о воинской службе в сухопутных частях и вообще о воинской службе в начале 90-х годов.

На кораблях все просто – корабль это воинская часть, никаких березок, аллеек, дорожек, штабных домиков, похожих на дачный поселок. На корабле коридоры, отсеки, вооружение, сигналы по трансляции и горном, подъем флага, традиции и т.д. А здесь?

Встречающиеся солдаты и офицеры честь не отдавали, а только рассматривали, как чудо, неизвестно как забредшего к ним морячка.

Ну вот и штаб в конце липовой аллеи. Огромная асфальтовая дорога проходила вдоль здания штаба по которой маршируют видимо с обеда солдатики. Форма разная от афганок и камуфляжей, до нашей бывшей советской. На ногах у кого ботинки с шнуровками у кого сапоги, видавшие виды, у кого просто тапочки или кроссовки. На головах полный набор всего, что можно только было достать.

Ведет строй рыжий и конопатый, видимо от ранней весны сержантик. Светит солнце. Сержантик пытается считать — и раз и раз, но в ногу никто не идет — весна солнце и лица всех направлены не к нему. Мысли солдат скорее всего в другом месте. На проходящих мимо офицеров никакого внимания. Какая там честь – развал армии. Рота куда-то просто идет, напоминая то ли демобилизованных из госпиталя солдат, то ли бредущих с работы толпу рабочих.

На крыльце штаба курят много офицеров и прапорщиков. Обеденный перерыв, солнце, воздух и далекий шум самолетов и вертолетов, летающих где-то за небольшим перелеском.

Подумал, что если бы здесь еще и пообедать заодно, то было бы неплохо. Но столовой нигде не было видно. Но надо спросить моего друга, может покормит. У нас на кораблях это никогда не было проблемой. Всех прибывающих гостей – первым делом ведут в кают-компанию.

Где-то за березовым перелеском тарахтели садящиеся вертолеты. Вон взлетел и пошел в разгон МИ-8.

— Для Чечни повез пополнение, в Храброво – сказал мне о чем-то задумавшийся капитан, стоявший у большой урны – лучше посмотри на наших Афродит. Да не туда смотришь, и он показал мне, куда надо смотреть.

В березовом перелеске, на небольшой полянке я увидел картину, которой видимо любовались все офицеры, стоявшие у штаба.

Там устроились на первом весеннем солнышке сидели на ковриках человек тридцать полуобнаженных девушек в остатках формы. Рассевшись и оголив до бедер ноги (задрав как можно выше юбки), они еще расстегнули куртки и гимнастерки подставляя первому весеннему солнышку свои белесые, веснушчатые лица, груди, руки и ноги. Их глаза закрыты, лица мечтательны, они не видят ничего вокруг и только тихо о чем-то с друг другом разговаривают.

 Я остолбенел, у нас такого увидеть было невозможно.

— Красота — это вечная категория! Мог бы смотреть целый час, но начальник рядом погонит работать — покосился он на подполковника, у которого по подбородку тоже сбегала вниз слюна

Маршировавший в разнобой по дороге строй солдат внезапно уткнулся в картинку на полянке, и шедшие впереди солдаты остановились, как бы уперлись в какую-то стену, залюбовавшись девушками. Равнение строя было куда надо.

Некоторые видимо совсем деревенские и или аульские, вытаращив глаза уставились на живописную группу в рощице. Девушки окинули их презрительным взглядом и продолжили свой солнечный моцион, абсолютно не обращая внимание на зрителей. Солнце-то после долгой зимы не каждый день.

 Солдаты впали в ступор и сбились в толпу, видимо обсуждая достоинства некоторых девушек. Сержант пытался построить их в подобие строя, что-то командовал и кричал, но это не помогало. Помогая себе пальцами и руками солдаты шумно обсуждали увиденное.

Я спросил капитана, где найти моего друга зампотыльника. Он показал мне на штаб, разъяснил как пройти. В штабе был бардак не лучше, чем на КПП, ни дежурного, ни дневального.

Видимо развал армии подходил к своему полному апофигею.

С трудом найдя кабинет своего приятеля, я застал его там. Он посмотрел на часы и очень удивился, что я прибыл вовремя.

— Ну, вы флотские Саня охреневаете. Я тебе ефрейторский зазор аж целый час дал, а ты вовремя приехал.

— Да у нас служба вроде не заканчивалась на флоте. Стараемся не опаздывать.

— У нас тоже – обиделся он за армию – ну посиди у меня чаек попей заодно – подвинул он мне грязную кружку с разводами по всей ее длине и ширине.

— Спасибо я пообедал – соврал я – а что у вас за стриптиз на полянке?

— Какой стриптиз – не выдержал он и выглянул в окно, выходящее как раз куда надо.

Увиденное подбросило его со стула.

— Вот только отвернись, а они уже тут как тут. Это же мои кладовщицы блин разлеглись, прямо перед штабом. Специально еще оголились Я им сейчас.

 И открыв окно, закричал на всю Ивановскую:

— Прапорщик Иванова! Прекратить вакханалию перед штабом. Всем солдатам, тьфу солдаткам, немедленно одеться, привести форму одежды в порядок и следовать в свои подразделения. Другого места найти не смогли дуры?

Девушки повернули свои головки в сторону кричавшего начальника. Оглядели собравшуюся любоваться ими аудиторию, сбившуюся в толпу строй солдат, поправили непринужденно прически и стали медленно вставать. Кто-то натягивал чулки, кто-то застегивал юбки, кто-то надевал головные уборы.

Офицеры смотрели на это действо, как завороженные. А ведь у большинства дома дети, жены. Ну да чужая красота – всегда красивее своей домашней.

Не спеша встала одна светловолосая девушка с погонами прапорщика, с красивыми длинными волосами, спускавшимися по плечам, потянулась, а потом не спеша одернула свою зеленую юбку и улыбнувшись прокричала:

— Нам что Виктор Михайлович, вы предлагаете в лесу в тени загорать в наше законное время на отдых, а потом в ваших холодных казематах нам весь день мерзнуть. Мужики загорелых любят. Совесть имейте!

— Ну-ка вон отсюда все, а то начальник штаба увидит, не дай Господь! – закричал мой приятель, пытаясь еще жестикулировать в окне.

Его энергичные движения, как бы показывали – мол вон отсюда.

— Я вижу, вижу всё хорошо Виктор Михайлович, давно наблюдаю за тем какой прекрасный бардак, в вашем прекрасном подразделении организован перед самым штабом. Вы вывели из строя на весь день наш штаб – раздался голос откуда-то сверху видимо начальника штаба – но хороши чертовки, так и хочется лет десять сбросить. Я аж бинокль нашел по такому поводу.

Офицеры внизу засмеялись, видимо шутка начштаба понравилась.

Прапорщица что-то громко скомандовала и девушки стали выходить на дорогу, одергивать и отряхивать юбки, застегивать пуговицы. Через минуту взвод девушек под командой бравого прапорщика замаршировал куда-то строем, красиво по балетному вытягивая ножки в сапогах.

— Равнение налево – скомандовала прапорщик Иванова.

Сияющие лица девушек повернулись в сторону штаба. Прапорщица лихо взяла под козырек. Офицеры, стоявшие у штаба приняли стойку смирно и приложили руку к фуражкам.

А мой товарищ замахал рукой – мол отставить!

— Вольно – скомандовала прапорщица и взвод дружно отбивая ногу зашагал по одной из дорожек, ведущей от штаба.

Где-то за перелеском взлетали вертолеты с характерным свистящим звуком лопастей.

Внезапно прапорщица остановилась, немного подумала и совсем по мальчишечьи, повернувшись к штабу прокричала:

— Вы Виктор Михайлович сегодня вечером, после службы, пожалуйста ко мне не заходите. Все, раз вы так к нам, то моя контора закрывается на переучет! – и четко повернувшись на каблучках, замаршировала за строем.

Офицеры, стоявшие у штаба, рассмеялись.

— Вот черт прапорщик Светлана дает – выругался мой приятель – надо же язва. При начальнике штаба, что он подумает обо мне. Я же женатый человек. Ну, я ей покажу переучет.

— Видимо теперь совсем не даст – усмехнулся я.

— Эй Михалыч – ты слышишь? – раздался откуда-то сверху голос видимо начштаба – твоя контора на переучет закрылась. Вы как-то тише кричите, а то генерала разбудите. Спит после обеда!

— А я и не сплю — раздался тоже откуда-то сверху басистый голос, видимо генерала – блин испортили настроение и просмотр. Я вам всем башки, поскручиваю козлы. Я только свой полевой бинокль приспособил! Не каждый день такое видеть приходится. Сорвали просмотр такого.

Офицеры снизу стали разбегаться по своим кабинетам и подразделениям. Служба штаба потекла дальше в том же непонятном режиме.

Внизу строй солдат тоже кое-как сформировался и замаршировал в другую сторону с явным воинским равнением на уходящий строй девушек.

Перед штабом стало сразу трагически пусто. Взлетали и садились вертолеты, проезжали машины.

Внезапно в кабинете моего приятеля зазвонил телефон. Мой друг что-то долго по нему оправдывался, видимо перед своим командованием.

— Ну, вот еще и наказали из-за них – в сердцах сказал, бросая трубку — А эта коза, Иванова переучет у нее. Думает мне так легко двух сразу обслуживать, ее по вечерам, а жену по ночам. Ой как сложно быть мужиком – в сердцах высказался он мне.

Я усмехнулся. Да своеобразна стала сухопутная служба и самое главное наверно весьма интересна.

— Давай по такому случаю по пять грамм – достал пузатую бутылку «Наполеона» из сейфа – нам по лендлизу из Германии привезли несколько ящиков. Хочешь, пару ящиков тебе брошу в машину на память обо мне, все равно пропадают. И не дожидаясь согласия, открыл дверь и куда-то громко прокричал. Прибежал веснушчатый солдатик.

— Мишка сейчас пойдешь на пятый склад возьмешь там пару ящиков «наполеонов», скажешь я приказал, и поставишь аккуратно, так чтоб ни одна бутылка не пропала в машину капитана 2 ранга Матвеева. Понял? Она у КПП стоит.

— Какой номер?

Я ответил.

— Жди нас там – закончил мой приятель.

— Так точно понял все – прокричал солдатик — А машина открыта?

Я протянул ему ключи товарищу и тот отдал солдатику.

— Мишка ты еще колеса от КА-27-ого бросишь заодно к нему в машину с четвертого склада. Там за стеллажами валяются три штуки. Нам тут ненадолго отъехать надо будет. Если меня будут искать – скажешь по делу уехал.

Солдатик куда-то быстро убежал. Я хотел пойти с ним, но меня задержал мой приятель.

— Тебя бы в зампотылники никогда не взяли бы. Конституция у тебя не та – и он погладил свой выступающий над столом живот. И потом ты все время спешишь куда-то. А зампотыльник должен быть уважаемым человеком и никуда не должен спешить.

Он покачал головой, а потом предложил:

— Давай по пять грамм и поедем – разлил он коньяк «Наполеон» в грязные граненые стаканы.

— Вить, я же за рулем – попытался я отделаться от него — и потом мы же в областное ГАИ едем. С выхлопом, как к ним?

— А мы и им ящик «Наполеона» подарим. Я возьму. Там, что не люди служат? Такие же офицеры, как и мы с тобой. Давай вздрогнем и пойдем. Надо еще для них ящик прихватить, а то потом не обратишься, когда надо что-то сделать.

Я пригубил коньяк и поставил стакан. Витя с укоризной посмотрел на меня:

— У нас принято пить до дна.

— Спасибо, но я во хмелю очень буйный, в драку лезу сразу – отшутился я.

Он покачал головой – вот будем с ментами пить, там посмотрим какой ты буйный. У них для таких клетка специальная есть, как в зоопарке.

Через час, мы сидели в областном ГАИ и с группой офицеров ГАИ допивали бутылку коньяка.

— Вот все бы военные такие были, как ты – обнимал милицейский майор моего подполковника – цены бы вам не было. Ну давай за единение всех, кто носит погоны.

— Сложно стало работать – жаловался мой приятель – баб нагнали служить, а они знаешь, как за всем смотрят, за бутылку ничего не сделаешь, как с прапорами. Слова человеческого вслух сказать нельзя. А как мне после афганской без русского слова?

— Во, во Вить – хлопнул моего приятеля майор по плечу — и к нам их нагнали. У нас с батальоне, служит теперь капитан Веселова – не пьет, не курит, все ей давай по уставу. Службе конец пришел. Боюсь, что в следующем году даже тебе придется техосмотр реально проходить.

— Как это мне проходить? – возмутился мой товарищ.

— А так проходить, как все проходят. Эта капитан Веселова тебе расскажет, как. Она бутылками и колесами от КА-27 не берет и деньгами тоже. А как, я даже тебе не скажу. Потому как не знаю с какой стороны к ней можно подъехать.

— С той стороны с которой ко всем бабам подъезжают – посоветовал мой приятель, заглатывая очередной стакан.

— К этой не подъедешь. У нее муж есть законный — подполковник центрального отдела. И не дай Господь узнает, что. А о правах и тогда можешь забыть.

— Скоро женщины будут везде служить, а нас мужиков посадят дома с детьми сидеть с такой службой. Представляешь женщины- генералы, женщины — офицеры — хмуро сказал, молчавший капитан.

— Не представляю — ответил мой приятель и предложил — давайте выпьем, чтобы это не случилось.

Скоро в кармане у меня лежал новенький талон техосмотра, как трофеи в багажнике машины стояли два ящика коньяка «Наполеон». Настроение было более или менее хорошим.

Я развернулся у областного ГАИ на перекрестке и направился в сторону училища.

— Да уж в следующем году точно придется честно проходить и машину готовить, как надо – подумал я, а потом мелькнула мысль — только бы эта капитан Веселова не попалась сейчас по дороге, а то ведь и талона лишит и прав заодно.

Плохо, когда женщины идут служить в армию, в милицию, вместо мужиков. С мужиками хоть договориться можно, а здесь……………………………

Картинки взяты из базы данных Яндекса