Начало: https://voenflot.ru/blytov-viktor-aleksandrovich/blytov-v-svo-22-glava-1-zavtrak-budet-zavtra
Смеркалось. Запах гари, горелой резины въедался в душу. Где-то недалеко громыхало, правее слышались автоматные очереди. И только у них была полная тишина. Поселок за Донцом тоже, как вымер и лишь изредка развались отдельные выстрелы часовых или автоматные и пулеметные очереди. Линия передовых окопов украинцев, резко выделалась на фоне пожухлой от солнца травы.
Степанов подозвал старшего лейтенанта Гоголева.
— Коля ты ночью дежуришь?
— Я.
— Значит так. Арта ихняя не дает мне покоя. Они периодически будут постреливать в нашу сторону. Это нормально. Но … твоя задача взять каждый раз два пеленга с разных мест на место выстрела. Напряги кого-нибудь. И сразу пеленга на карту. Ночью их выстрелы будет видно хорошо. И мы сможем предварительно вычислить их место. Нам их надо заставить с утра замолчать, когда мы пойдем вперед. Понял?
— Понял – ответил старлей. Мы еще их дроном пошукаем ночью. У нас привезли бесшумный китайский какой-то. Костры зажгут авось. Тоже посмотрим где.
— И это правильно. Одобряю – хлопнул по плечу Гоголева Степанов.
Степанов пошел на выход, но потом повернулся к Зубенко:
— Василий Васильевич ты готовь всю группу снайперов к завтрашнему бою. Собери, узнай проблемы, проинструктируй. А я к «котику» на хозяйство. Хочу посмотреть, что он завтра планирует сделать.
— В лоб брать укрепления не будем? – спросил Зубенко.
— Не будем пробивать кровью своих. Мы же спецназ – усмехнулся Степанов — У нас есть возможности для взятия поселков без лобового штурма. Подумай, где наши снайпера могут принести наибольшую пользу. Они скорее всего буду основными.
Зубенко усмехнулся и ничего не спрашивая пошел в группу снайперов.
Василий Зубенко был опытным бойцом и хорошим начальником штаба, способным на нестандартные решения поставленных задач. Степанов доверял ему, как самому себе.
Надо отметить, что в отряде спецназа Степанова была еще под Киевом сформирована группа снайперов в количестве более, чем в 20 человек. Руководил группой снайпер с огромным стажем и легким оперативным псевдонимом Василек, выслужившийся в лейтенанты из простых солдат. Это был человек лет пятидесяти, прошедший Афган, обе Чечни, Грузию и даже Сирию. Снайпера подготовленные им исчислялись сотнями, и они были всегда лучшими в Российской армии. Более или менее способных к стрельбе ребят, особенно из молодого пополнения Степанов с Зубенко сразу отдавали в группу Василька. Вооружение снайперов было смешанным и свое, и трофейное. Здесь можно было встретить дальнобойные снайперские ружья «Сумрак», бесшумные снайперские винтовки «Винторез», крупнокалиберные «Выхлопы», трофейные снайперские ружья из Британии «Энфилды» и «Рифайлы», бронебойные и дальнобойные американские AS50 и LM7, польские «Волки» и даже старенькие советские СВД. Все ружья снайперов имели приборы ночного видения. У каждого снайпера тепловизор шведского или британского производства. Василек сам отбирал своих снайперов и готовил каждого лично.
— Пойдем командир – пропустил Степанова вперед по линии окопов, встретивший командира Перфильев
Приникнув к биноклю Степанов рассматривал в уже начинавшей сгущаться темноте поcелок и линию окопов, темневших на окраине села около, врытых в землю крестов.
— Стоять они планируют до последнего? – как бы себя спросил Степанов.
— Я чего снайперов попросил – ответил ему, думая о своем, сказал «котик» — сверху вся эта картина и окопы как на виду. Снайпера могут обработать все это в считанные секунды с дальнобойными «Сумраками». У меня есть пара с СВДшками. НО этого мало.
— Мало – кивнул «котику» головой Степанов, продолжая изучать домики поселка со светившимся кое-где слабым светом.
— Вот там у них штаб под тем домом с зеленой крышей – показывал «котик», не вынимая изо рта травинку – там танк в зеленке, а там второй. Пять БМП между домами. А там пулеметы и два АГС-30.
— Откуда у них тридцатки – удивился Степанов.
— Вопрос не ко мне, а скорее к «Рособоронэкспрту» — зло ответил «котик» — сейчас бы всех этих продавцов оружия потенциальным врагам за цугундер и на эти кресты. Однако может и наши бывшие — трофейные. Они же под Киевом разделались с нашей 200-й бригадой береговой обороны Северного флота. У них могли и взять.
— Да уж – согласился Степанов — кого на себя берешь?
— Ну так – оба пулемета просматриваются сверху и один АГС. Второй за домом, мы не достанем. Надо с другой сторонры. Танки и БМП тоже, хотя мы миномет наверно затащим на горку, но там в поселке могут мирные и дома пострадать. Аккуратно надо работать.
— Аккуратно – согласился Степанов.
Он недовольно хмыкнул, но ничего больше не сказал, а продолжал рассматривать в бинокль позиции украинцев.
— Их западная арта приблизительно там, в том в леске. Переправа и цели пристреляны у них хорошо. Сам видишь, как луганских они пощипали на переправе. Сначала надо эти танки и арту за лесом уничтожить, а потом все остальное.
Степанов тяжело вздохнул:
— На танки мы отправим ребят с британскими НЛАВами. Хорошо они бьют. С началом боя мы должны их грохнуть обязательно. А вот арту за леском должна наша арта подавить до боя.
— А обещанный командующим батальон пехоты куда?
— Во-первых, ранее 12 они не подойдут. Успеют к бою, во второй эшелон отправим, если что-то пойдет не так, то поддержат. Хотя с нашими возможностями и желанием отхреначить их за эти кресты, надо рассчитывать только на себя.
— Ладно пойду к себе на КП. Если, что-то будет не так, то сообщай сразу по связи.
— Что командир? За нас, за вас и за спецназ? — спросил с улыбкой «котик», разводя руки.
И Степанов улыбнулся, обнял «котика». Он знал традицию спецназа и знал, что «котик» и его ребята все выполнят, как можно лучше.
— За нас за вас и за спецназ! – ответил он котику – пойду проинструктирую снайперов. И сейчас к вам придет человек 6 снайперов с «Сумраками». Вы у нас основные ребята, а мы вроде пристяжные пока до боя. Но вместе мы сила!
«Котик» со странным оперативным псевдонимом «Медуза» лишь кинул головой.
Стемнело.
Степанов в землянке встретил вернувшегося от снайперов Зубенко.
— Ну что?
— Шесть человек с «Сумраками» уже отправил на КП к «Медузе». Сам «Василек» пошел туда. Сказал, что там он будет нужнее. Понимает, где главное. Еще четверо с «Винторезами» под утро переправятся вплавь через Донец и займут позиции среди разбитой луганской техники. Будут лежать и ждать команду.
— Остальные?
— Четверых оставим здесь с «Сумраками» — отсюда достанут, а остальных переправим по утру выше по течению и ниже, перехватить обе дороги. Им надо не дать отступить, да подмогу не пропустить. Командиров везде толковых назначили. Все будет тип топ командир – не волнуйся.
— Катастрофически мало людей у нас — покачал головой Степанов – как и когда переправляться будут через Донец?
— Запланировали часа в четыре, пока темно, на надувных резиновых лодках, которые нам подарили по Ленд-лизу укропы, в районе Лисичанска – усмехнулся Зубенко – все же сухими воевать лучше.
— Толково – похвалил командир – главное, чтобы не засекли.
— С обеими группами пошли по два сапера в каждой группе, на случай минирования берега.
Так, а что мы сделаем, если укропам подойдет подмога из Лесного. Там вроде силы значительные, судя по данным разведки.
— Мы сами разведка – усмехнулся Зубенко – саперы наши и заминируют обе дороги и все пути их отступления, на случай отхода и на случай прибытия подмоги. Наша арта поможет. Пусть попробуют.
— А если бронетехника к ним подойдет?
— У нас трофейные «НЛАВы» и «Джевелины» могут скиснуть, если их не использовать по прямому назначению.
Степанов усмехнулся:
— Ладно рассказывай всю диспозицию, что вы там придумали. На окраине села слева и справа немного в отдалении от линии окопов имеются хорошо укрепленные заглубленные в землю ДОТы.
Степанов нагнулся над картой и нахмурился:
— Где?
— Здесь и здесь – показал карандашом Зубенко.
Степанов нахмурился:
— Это не очень хорошо. А что будем делать?
— Постараемся под утро взять их и разместить там наших.
— Это как?
— Просто. Переоденем наших ребят в их форму – он немного протянул и закончил резко — и возьмем!
— А если не получится?
— Получится! Это наша работа и мы ее привыкли делать хорошо. Группы пойдут с подстраховкой на случай непредвиденных обстоятельств со снайперским прикрытием. А потом мы там сосредоточим наши ударные силы.
— Я пойду с одной из групп – голосом, не требующем возращения, сказал Степанов и начал натягивать бронник.
— Нет командир. Завтра утром приедет командир корпуса. Кто кроме тебя его встретит? Мы с тобой должны быть здесь. Здесь наше с тобой место. Ты уж потерпи.
Степанов махнул рукой. Не любил он штабные реверансы.
— У нас появилась единственная возможность, показать командиру корпуса, что мы спецназ, а не простая пехота – сказал с какой-то злостью Зубенко – мы спецназ и мы должны думать на два или три шага вперед и решать любые проблемы нашими методами. А не пробивать лбом закрытые ворота, как думает про нас комкорпуса.
— В этом я с тобой Вася согласен и понимаю, что только успешная операция может развернуть мнение командования, не видящего дальше своего носа и ближайшего к ним поселка.
Поспать ночью так и не удалось. В районе трех часов пришел весь мокрый старший лейтенант из «котиков», Шершень с таким же оперативным псевдонимом доложил, что на горе удалось взять двух языков – офицера и солдата. Остальных порезали ножами.
— Давай их сюда – приказал, тяжело вздохнув Степанов.
Здоровенный под два метра весь мокрый старший лейтенант в руке внес в землянку брыкающегося украинского офицера c кляпом во рту, с одежды которого стекала на пол вода. Глаза его были выпучены, ноги и руки болтались в разные стороны.
— Ты взял? – усмехнулся Степанов.
— Я – пожал плечами здоровенный Шершень – брыкался гад. Пришлось кляп вставить и успокоить. Нам же нужен язык. Подсветить обстановку наверно надо перед боем?
— А чего вы такие мокрые?
— Так плыли. А когда он начал брыкаться пришлось немного притопить для учебы.
Только теперь Степанов увидел разбитое лицо, распухший нос, ободранное лицо и фингал под глазом офицера.
— Вынимай кляп – приказал Зубенко.
Шершень вытащил изо рта офицера какую-то грязную тряпку и спрятал в карман.
— Пригодится – усмехнулся он.
— Вы кто – закричал украинский офицер, продолжая бултыхаться в руке здоровенного Шершня, державшего его за воротник куртки.
— Сидеть гнида! – сказал Шершень и посадил офицера на колченогую самодельную табуретку, продолжая держать руку на плече.
— Спрашиваем сейчас вас мы. Если ваши ответы нас удовлетворят, то потом мы ответим вам на ваши вопросы – сказал вежливо украинскому офицеру Степанов.
— Они, они убили моих солдат. Порезали ножами – он оглянулся назад на Шершня и потом перевел взгляд на Степанова, которого видимо выделял, как самого главного – Зарезали сейчас почти всех – его лицо сморщилось, и он даже всхлипнул.
— Фамилия, имя отчество, ваша должность и часть – тяжело вздохнул Зубенко.
— Я присягу давал – всхлипнул офицер.
— Эти сведения разрешено по всем европейским конвенциям разрешено давать всем комбатантами, в случае попадания в плен.
— Старший лейтенант Миронов Сергей Михайлович, командир разведвзвода 95 отдельной десантно-штурмовой бригады из Харькова.
— Так 96 бригада вроде у вас была из Житомира. Мы с ней под Киевом встречались – усмехнулся Зубенко.
— Так это вы женщин в Буче насиловали? – отшатнулся пленный.
— Мы в Буче не были, но знаем, что там была постановка. Любит ваш презик киношные трюки в виде 95 квартала.
— Нам сказали, что вы там гражданских перебили.
— Сказать можно многое. Тем более, что мы были в Гостомеле, а в Буче не были. Так что за номер бригады? Обманываете?
— Нет, я не знаю почему, но нам при формировании в Харькове дали этот номер. Мне откуда знать, что там у них с нумерацией. У меня видите 96 написано. Сами видите – он показал на шеврон, нашитый на рукав камуфляжной куртки.
— Вижу — сказал Зубенко – красивый шеврон.
— Так выходит вы русский? – Степанов давно обратил внимание на чистоту русской речи – Харьков вроде русский город.
— Я украинец – с гордостью ответил офицер – Слава Украине.
— Ясно – усмехнулся Зубенко – а папа с мамой наверно русские, а сын украинец? Самому не смешно?
Офицер отвернул в сторону голову, подумав немного тихо ответил – ну да русские они у меня, сепары. Ничего не смог сделать, чтобы перевоспитать. Не любят Украину и пана Зеленского.
— Понятно. Ладно, тогда я майор Свирь – командир этого отряда, а это капитан Зуб – начальник штаба. Если это вас интересует. А нас интересует, зачем вы вкопали кресты на окраине деревни. Почему восемь?
Офицер сразу сник, опустив голову. И Шершень толкнул его в спину:
— Видповидай хохоль! Тебе чого питають?
— Я к этому не имею никакого отношения. Я просто командир блокпоста на горе.
— Ну теперь вы уже не командир. А расскажите нам, кто имеет к этому отношение? «Неужели вы ничего не знаете?» — спросил недоверчиво Степанов.
Миронов опустил голову, немного подумал и потом видимо решившись, поднял вверх глаза и тихо сказал:
— Это не мы тяжело вздохнул пленный — У нас стоит позади заградотряд правосеков, чтобы мы не отступили. Это аж батальон из правого сектора с пулеметами и своей артой. Среди них тоже есть наши харьковские ребята. Но они на всю голову отмороженные из футбольных фанатов. Кресты зачем? К нам в плен попали при переправе 8 сепаратистов луганских, из них 2 женщины, 4 раненых и еще двое каких-то, вроде гражданских. Правосеки хотят их распять их на крестах и поджечь.
— Зачем – удивился Зубенко – они же пленные. Вы чо там озверели?
— Луганские не пленные, а изменники. Надо заставить вас этой экзекуцией наступать на наши пулеметы и арту и раздолбать, как луганских, которые купились на наше отступление.
— Кто из правосеков у них главный?
— Капитан Железнюк старший и с ним 15 человек, остальные за посадками – там поселок Юрьевка и Лесное. Оттуда они к нам пришли. Они будут распинать. Но есть желающие и у нас. Они спрашивали желающих поквитаться с изменниками. Я не выразил желания со своими ребятами и меня отправили на блокпост – он что-то вспомнив потряс головой.
— Ясно. У правосеков форма отличается от вашей?
— Нет такая же, цвет один, но шевроны на рукавах другие.
— Какие? – спросил настойчиво Зубенко.
У нас желтым на синем фоне написан номер нашей бригады и девиз. А у них сразу видно на черном фоне красным написано «Правый сектор», «Добровольческий украинский корпус», «Харькив». У нас повязки желтого цвета на рукавах, а у них зеленого.
— Ясно. То есть по цветам на рукавах можно различить ваших солдат и правосеков.
Миронов кивнул головой, но потом поправился.
— Я видел у них есть, как и у вас форма и даже белые и красные повязки. Может в тыл к вам собираются или что-то от вашего имени сотворить где? А лучше по шевронам узнавать.
— Ты их не очень-то жалуешь?
— А за что их жаловать? Мои двое ребят пошли в Лесное самогонку пошукать у цивильных. А эти их поймали и обвинили в дезертирстве. Как мы с комбатом не ходатайствовали – расстреляли их перед строем батальона.
Офицеры удивлено переглянулись между собой.
— Ладно об этом потом, а кто у вас командиры здесь?
Офицер опять замкнулся.
— Нет ты можешь не отвечать. Но ты должен понимать, что ты разведка и мы разведка. И ты знаешь, что языки разведка развязывать умеет любому. Мы не лига защиты прав человека. Тем более, что от наших действий зависят жизни многих людей. А так ты вроде пока не пленный. И быть тебе пленным или нет зависит от того, как мы это посчитаем. Мы же можем тебя закопать с твоими ребятами. В плен не брали и все. Если ты нам будешь не нужен. Сам же знаешь, что разведка в плен не берет языков, когда в поиске. «Выбирай жить тебе или нет?» — зло спросил Зубенко.
Шершень угрожающие положил тяжелую руку опять на плечо:
— Швидко видповидай, а то втоплю гнида!
— Я, иии, и так, все рассказываю – начал заикаться Миронов, оглядываясь на Шершня.
— Так. Кто командир вашей бригады? Повторяю вопрос – глядя в глаза офицеру спросил Степанов, делая жест Шершню, что не надо жестокости.
— Полковник Дмитриенко з Киева. Но ни его ни штаба бригады здесь нет. Они размещены в Краматорске. А здесь старшим командир 11 десантно-штурмового батальона майор Федорчук. А 12 и 13 десантно-штурмовые батальоны майоры Прохоров и Николаев, из нашей же бригады, расположены в Бахмуте или еще где-то. Мой взвод разведки из роты разведки придали 11 батальону. Другие взвода распределены по бригадам.
— Понятно – протянул Зубенко, что-то нанося на карту, расстеленную на столе, сколоченном наскоро из горбыля.
— Артиллерия, какая вас прикрывает?
— Я не знаю всего расклада. Но то, что знаю, что сам видел – это две французских установки «Цезарь» 155 миллиметров сам видел за посадками, два взвода «Градов», 1 взвод «Урагана» и 2 «Гиацинта». Все размещены за этим лесом и постоянно перемещаются из состава 45 артиллерийской бригады. Меняют постоянно место. Боятся вашей авиации. И говорили еще, что должны прислать пару американских «Хаммерсов» У вас же ПВО против них, не пашет? И еще ПВО пару БУКов против вашей авиации обещали прислать. «Стингеры» у нас есть, но БУКи лучше? – он посмотрел на Степанова.
Степанов не стал отвечать на его вопрос и спросил:
— Ясно. Это по этой дороге стоят правосеки. А по той, что вдоль реки идет?
Там батальон теробороны с Тернополя в Никольском, называется «Почаев». Номера не помню. Рогули там. Злые. Даже нас за людей не считают. Не хотят за эту землю помирать. Хотя вооружены и обеспечены лучше нашего. Нас особенно не жалуют – считают тоже сепарами. Мы же из русскоязычного Харькива.
— Русского или русскоязычного.
Офицер опустил голову.
— Ладно. Бог с тобой. А сколько там правосеков?
— Батальон их называется «Слобожанщина» — вздохнул Миронов и опустил глаза — и стоят за нами, за леском. Я видел их прапор. Так написано. А так их человек 300-400. А дальше есть еще кто-то. Стоят аж до Северска. И за Никольским тоже есть. Но тех я не знаю.
— Плотненько против нас командир стоят – пропел Зубенко, нанося новые данные на карту.
— Шершень. Забирай нашего посетителя поспать. Пусть отоспится немного. Хотя какой сон – Степанов посмотрел на часы – полпятого. Утром его командир корпуса захочет увидеть. Причеши его, почисть, так чтобы не стыдно было показать товаром лицом. И давай солдата сюда.
«Котики» ввели солдатика тоже с разбитым лицом.
Он встал у входа и доложил.
— Молодший сержант 96 першего батальона бригады збройных сил Украины Никонэнко Семен Перфилевич.
Он стоял смотрел нагло в глаза.
— Вы по-русски разумеете? – спросил Зубенко.
— Не разумею – ответил младший сержант.
— Тоди будемо з вами на мови розмовляти. Якщо ви росийську мову не розумиете – усмехнулся Зубенко — Звидки ви родом и призивалися.
— З Харькива – ответил солдат.
Было видно, что он удивлен чистым украинским языком, на котором говорил Зубенко.
— И ви будете стверджувати, що не розумиете по росийськи?
— Розумею малэнько – ответил удивленный и подавленный сержант.
На допросе он практически подтвердил все, что до него рассказал пленный офицер.
— Шершень передайте их старшему лейтенанту Гоголеву. Пусть как следует свяжет их, до прибытия командира корпуса. А сами вы что планируете сейчас?
— А мне надо на горку к своим – ответил с улыбкой Шершень.
— Ну да, ну да – как то-то рассеяно сказал Степанов – как передадите пленных, следуйте к своим. Кстати, откуда украинский язык знаете?
— Так я же кубанский казак – у нас в станице Анастасиевской так уси балакають.
— Ладно иди – махнул рукой Степанов – молодцы.
— Есть — ответил Шершень, повернулся по-военному через левое плечо и вышел.
— Вызови-ка мне на связь Перфильева – приказал Степанов начальнику штаба.
Зубенко достал из-под кровати переносную радиостанцию «Географ» с платой шифрования речи, настроил ее, выставил ключи и вызвал:
— Медуза я Зуб – прием.
Радиостанции были новенькие, поступившие в отряд уже в корпусе перед самой операцией и обеспечивали надежное шифрование речи. Противник в эфире, даже зная частоту, ничего бы не услышал, кроме легкого шума. Чувствовалось, что тыл старается изо всех сил.
— Я Медуза – отозвалась рация.
— Ты где? – спросил Степанов, взявший радиостанцию у начальника штаба.
— На месте со своими – ответил Перфильев.
— Солисты пришли к вам с Васильком? – спросил Степанов про снайперов.
Солистами по специальным таблицам условных сигналов называли снайперов.
— Да. Шестеро, как и обещали.
— Связь удалось взять?
— Да их скайлинковскую взяли, не успели они все уничтожить.
— Позывные знаешь?
— Да. Здесь все написано. И таблицы условных сигналов.
— У тебя есть, кто на мове понимает?
— Да. Шершень хорошо балакает. Он же с Кубани родом.
— Смотрите, чтобы вас по связи не раскололи. Когда смена поста выяснил?
— Конечно. Следующим вечером только. Но обещали, что придут сюда два правосека с утра. Тоже вроде их солисты для работы по нам. Это нам язык поведал. Ихний радист. Он будет с нами сотрудничать.
— Так ты не всех нам прислал? – удивился Степанов
— Того позже взяли. Офицера и сержанта отправили сразу. А радист нам сейчас самим нужен. Может его по голосу знают.
— И как встречать будешь правосеков?
— Гостеприимно. Мы в их форму переоделись. Здесь было много добра всякого. А Шершень с ними побалакает на их мове. Ну, а начнется заваруха, так мы их по-братски успокоим. Денационализируем.
— Ну, ну – усмехнулся Степанов – за радистом смотрите внимательно, чтобы ничего раньше времени не сообщил. Может у них условный сигнал есть какой.
— Смотрим. Да он сам русский парень с Харькова. Готов сотрудничать. Родители простые русские люди. Мобилизовали. Надоели ему все правосеки. Друга говорит расстреляли.
— Тогда связи конец. Берегите его, он нам может очень даже пригодиться.
— СК. Принял.
СК – код радистов обозначающий связи конец.
— Пока все по плану командир – успокоил Степанова и самого себя Зубенко – пойду солистов проведаю, расставлю и проинструктирую, тех, кто сейчас пойдет на ту сторону. Рассветает уже. Над успеть пока темно.
Внезапно в землянку вошли три человека – командир корпуса, начальник штаба и офицер с погонами полковника.
— Товарищ генерал-майор – подскочил Степанов.
— Сиди майор. Сиди. Когда начнете? – пожал руки Степанову и начальнику штаба.
Вслед за ним руки пожал начальник штаба, а последним полковник с приятным русским лицом.
— Полковник Вересов – представился он, не называя своей должности.
— Раз не называет, то значит, так надо – подумал Степанов – может политбоец какой или журналист. Но это совсем некстати.
Все расселись вокруг стола. Полковник сел в углу на кровать, но не доставал никакие блокноты.
— Не политработник – подумал Степанов – и не журналист – и начал доклад.
— Они начнут наверно часов десять, а нам раньше начинать нет смысла. Надо их вытянуть на открытую местность Мы пока занимаем позиции. Готовились всю ночь.
— И что уже заняли? – спросил начальник штаба корпуса, снимая шапку и вытирая платком пот со лба.
— Заняли пока только «котики» горку. Три языка взяли. Остальные сами понимаете.
— Это интересно – заинтересовался командир корпуса – что говорят?
— Офицер командир взвода – старший на посту, сержант и радист.
Сидевший в углу полковник заинтересовался и спросил:
— А поговорить с ними можно?
— Политработник, все же наверно – подумал Степанов и недоуменно посмотрел на командира корпуса.
— А извини – поморщился тот – я не представил.
— Полковник Вересов – представитель в штабе фронта вашей конторы.
Степанов посмотрел внимательно на полковника.
— Коллега выходит наш. Из ГРУ ГШ. Теперь понятно почему он молчал и слушал – подумал он и вслух сказал – так они здесь рядом сержант и офицер, а радист остался на горке для игры. Сами понимаете.
Полковник понятливо кивнул головой и в его глазах проскочила смешинка.
— Гоголев – крикнул Степанов – приведи офицера.
— Есть – услышал он знакомый голос командира разведгруппы – сейчас доставим.
Офицера ввели в землянку со связанными сзади монтажной стяжкой руками.
Он, войдя осмотрел землянку и увидев офицера с генеральскими погонами представился:
— Старший лейтенант Миронов – командир разведвзвода 96 отдельной десантно-штурмовой бригады из Харькова.
— 96 бригада была житомирская по нашим данным – удивился полковник Вересов.
— Да там они, что-то изменили – замялся офицер – нам в Харькове при формировании этот номер присвоили. Мы должны были там под Харьковом воевать, а нас, когда вы вышли оттуда перебросили сюда на Донбасс.
За его спиной на всякий случай стоял старший лейтенант Гоголев с автоматом «Вал» с оптическим прицелом и глушителем на дуле на груди и внимательно слушал ответы.
— Ясно. Кто командир бригады, кто комбаты? – спросил полковник, доставая сумки, висевшей на боку блокнот и что-то там разыскивая.
Миронов назвал.
Тот сверился по своему блокноту и тихо сказал. Все верно. У меня такие же данные.
Старшие офицеры расспрашивали Миронова о крестах, о правосеках, о размещении других отрядов ВСУ в этом районе.
Генерал незаметно показал Степанову большой палец руки.
И Зубенко толкнул Степанова ногой под столом, увидев этот известный всем знак.
— Товарищ генерал, а разрешите мы с пленным выйдем и поговорим по некоторым специальным вопросам. Не хотим вам мешать – вдруг сказал полковник.
— Да, конечно – согласился генерал – пожалуйста.
Когда Вересов, пленный и Гоголев вышли, то генерал посмотрел на Степанова и тихо сказал:
— Это по вашу душу приехал ваш полковник. Наверно заберут вас у нас – вздохнул тяжело он. А что у тебя за пистолет – внезапно спросил он, показывая на кобуру.
— А так это оружие спецназа ГРУ, пистолет СПС – самозарядный пистолет Сердюкова.
— Какого Сердюкова – удивился начальник штаба корпуса – бывшего Министра обороны?
— Да нет – усмехнулся Степанов — это оружейник есть такой.
В армии бывшего Министра обороны уж очень не любили кадровые офицеры за его реформы и разгром профессиональной армии.
Степанов достал из кобуры пистолет. Пистолет выглядел непривычно. Слишком большое дуло и еще оптический прицел.
— И хороший — спросил командир корпуса.
— Прошивает титановые пластины, 30 слоев кевлара. Хороший пистолет, но мы еще в бой автоматы берем. У них бой сильнее.
— Все у вас, как не в армии – проворчал начальник штаба – снайперские ружья свои, автоматы свои, пистолеты свои.
— Задачи у нас тоже свои, как правило – парировал Степанов — И как правило, в тылу врага. Это оружие наиболее соответствует под решение наших специальных задач.
— Ладно командир. Это все плач Ярославны. А ты давай докладывай обстановку и задумки – вроде как рассердился генерал.
Когда полковник вернулся уже без пленного, то уже планерку закончили. Вид у полковника был какой-то задумчивый.
— Что Игнатий Васильевич ты такой задумчивый – спросил генерал.
Машинально Степанов и Зубенко запомнили имя и отчество своего коллеги.
— Что сказать? – ответил Вересов – интересный парень. Наш русский из Харькова. Надо с ним работать. Я думаю, что получится. Разведчик, как и мы. Перевербуем для наших задач – уверенно сказал он.
Степанов только усмехнулся.
— Разрешите товарищ генерал — спросил, заглядывая Гоголев.
— Да что там у вас? – повернул голову к Гоголеву генерал.
— Там человек 100 прибыли для помощи нам. Товарищ подполковник просится для доклада. И за горкой встал дивизион «Градов» луганских артбатарея тоже ихняя.
— Давай сюда командиров – приказал генерал.
Первым вошел подполковник высокий и стройный с красивым русским лицом и кубанкой на голове, за ним женщина с майорскими погонами и тоже в кубанке, сдвинутой слегка набок и за ними еще один низенький майор. Первые двое были в немного странной потертой форме, не соответствующей форме русской армии.
— Подполковник Медынцев. Командир 3 батальона 2-ого луганского казачьего корпуса – представился подполковник.
— Сколько человек? – спросил генерал.
— 112 со мной. Рота добровольцев. Пока не пополнились. Есть два миномета, противотанковые ружья, пара «Шмелей», «Стингеры» их есть штук 20, есть наши «Иглы» — 2 штуки. Пять снайперов И еще медицинский пункт. 5 офицеров. За плечами почти 8 лет войны, как у нас всех — с гордостью сказал он.
Когда подполковник сказал про снайперов, то глаза Зубенко загорелись.
— А чего пришли? – спросил генерал – я вас сюда не посылал. Вас же отвели в тыл на отдых.
— Так товарищ генерал, там наши ребята лежат мертвые на том берегу. похоронить надоть по-человечески. И пленные там тоже наши. Не можем мы отдыхать.
— Как же вы так столько потеряли?
— Так получилось – махнул рукой подполковник, сжимая зубы, видимо не желая ничего пояснять.
Командир корпуса молча кивнул головой и посмотрел на женщину
— Майор Трофимова Светлана Павловна – командир луганского дивизиона «Градов» — представилась высокая женщина со строгим лицом — 8 «Градов» 9К51 — 122 мм. на шасси Урал-375Д. Запас реактивных снарядов на каждую машину пятерной.
— «Грады» российские? — спросил генерал.
— 6 «Градов» изготовления советского, а сами «Грады» трофейные из украинской армии. Взяли под Иловайском в 2014 году. Опробованы. Надежны.
— Вы давно воюете? – спросил генерал.
— С самого начала, с 2014 года – усмехнулась женщина – сначала в пехоте, потом, когда «Грады» взяли, меня после ранения определили туда. Дослужилась до майора. Война у нас кажный день – сказала она равнодушно.
— А кем были до войны – спросил генерал, которого видимо заинтересовала эта молодая и красивая женщина.
— Студенткой 5-ого курса была Донецкого национального университета. Должна была стать учителем истории. Не сложилось – усмехнулась она видимо, что-то вспомнив – их историю учить не хочу и не хочу ей учить детей. Отец и старший брат шахтеры пошли сразу на войну добровольцами, а я с ними. Сначала санитаркой, а потом командиром отделения стала. Так и получилось. У нас в Луганске все семьями уходили на войну.
— Семья у вас есть?
— Моя семья сейчас мой дивизион. Мои мужички. Закончится война подумаю. Семью создавать надо. Детишек рожать мужики же не смогут.
Степанов аж повел головой. Понравилась ему эта женщина своей своеобразной луганской логикой, сложно понимаемой сейчас в России. А здесь это оказывается на Донбассе нормальная логика.
Внимание генерала переключилось на третьего офицера, вытянувшегося по стойке смирно.
— Майор Аджибеков Руслан Асланбекович, чеченец – представился майор.
Он назвал свой артиллерийский полк.
— Сколько у вас Руслан Асланбекович гаубиц? – спросил генерал.
— Четыре – спокойно ответил майор.
Его черные усики даже не пошевелились.
— Давно на этой специальной военной операции?
— С самого начала. С учений в Белоруссии вводили нас под Харьков.
— И как?
— Сложно было, но мы привычные – улыбнулся майор – наши чеченцы сейчас многие здесь.
— Ну да наслышан о подвигах вашего батальона «Ахмад». Молодец Рамзан Ахматович столько сделал для этой специальной военной операции.
— Рамзан Ахмадович – гордость нашего чеченского народа – он восстановил Чечню, так что другим регионам не снилось.
— Давайте сюда подходите к столу товарищи майоры. Степанов поставит вам всем задачу. Давай Степанов инструктируй. Это все придается тебе. Если надо, то будет авиация работать на тебя. Во всяком случае пару «Сушек» и пару «Аллигаторов» мы гарантируем. Десятиминутная у них готовность к вылету.
— Понял — ответил Степанов и широко и приветливо улыбнулся.
Начальник штаба спецназа взял под руку луганского подполковника: — Пойдем обмозгуем, что с вами делать.
Продолжение следует.