Часть 1. Трудный путь на берег
От автора: автор не ставил своей задачей описать реальные события и личности и поэтому совпадение имен, фамилий, названий кораблей не имеет ничего общего с реальными и не направлено против кого-то. Хотя …. Понять все же, что было тогда — можно. Это истории о флоте, о нелегкой службе на флоте в период, когда флот становился на ноги. Мы были там, мы видели это, мы участвовали в этом. Мы – плавсостав ВМФ!
Наказание — применение каких-либо, правовых или неправовых, неприятных или нежелательных мер в отношении человека, животного или их групп в ответ на неповиновение или на неугодное или морально неправильное поведение.
Для наказаний в Вооруженных силах использовался дисциплинарный устав ВС СССР от 23. 08.1960.
- На офицеров могут налагаться следующие взыскания:
а) замечание;
б) выговор;
в) строгий выговор;
г) арест с содержанием на гауптвахте: младших офицеров — до 10 суток, старших офицеров — до 5 суток;
д) предупреждение о неполном служебном соответствии;
е) снижение в должности;
ж) снижение в воинском звании на одну ступень.
Лейтенант Миша Степанов был назначен служить на Черноморский флот после окончания радиоэлектронной «военно-морской бурсы» под названием ВВМУРЭ имени Попова. Конкретное место службы должно было быть определено, при прибытии лейтенанта на флот.
— Хочу на торпедные катера как папа – мечтал Миша.
С детства Миша полюбил торпедные катера с их огромной скоростью, выходом на редан, героическими подвигами во время Великой Отечественной войны.
Жили они под Ригой в финских домиках в небольшом поселке Болдерая. Поселок располагался на берегу небольшой речки Лиелупе, впадавшей в Рижский залив. Отец, как и большинство мужчин поселка служил на дивизии торпедных катеров. Каждую весну катера уходили на отработку мероприятий боевой подготовки на эстонский остров Сааремаа.
Миша не мог забыть, как торпедные катера по звеньям, дивизионам и бригадам проходили мимо поселка. Маленькие красивые, юркие и самое главное быстроходные.
Проводить своих близких на берег выскакивали все женщины и дети из поселка.
— Вон мой папа. Вон мой папа пошел — кричали мальчишки до боли в глазах высматривавшие своих отцов.
Женщины молчали и вытирали платочками слезы, выступавшие на глазах.
А когда катера возвращались, то радости не было предела. Встречал отцов с моря на берегу Лиелупе весь поселок.
— Предлагается вам должность командира группы специальной связи на вертолетоносце «Севастополь» — сказал лейтенанту Степанову невысокий и лысоватый капитан 2 ранга с огромной орденской колодкой.
— Наверно воевал где-то — неприязненно подумал Миша – возможно и с Отечественной войны, но потом мысленно прикинув возраст кап два – ну лет максимум 30-35. Не получается, но кто его знает.
— Лейтенант ты доволен? – спросил недоуменно кап два увидев, что лейтенант задумался – пора бросаться мне в знак благодарности на грудь, целовать и бежать в магазин за бутылкой коньяка.
— Не понял, я же просился на ракетные катера – недоуменно спросил Миша – я там практику проходил. На меня пришел вызов.
— Это я не понял? – перебил его кап два – тебе лейтенант предлагается лучшая должность, новый корабль, флагман Черноморского флота, вертолетоносец, а ты, что кочевряжишься? Да если я эту вакансию отдам твоим однокашникам – они оторвут ее с руками.
— Я не кочевряжусь – сбавил пары Миша – но я хочу служить на катерах. Это мечта всей моей жизни. У меня папа служил на торпедных катерах в годы войны.
— Кто у нас папа сейчас? – заинтересовался кадровик – главком, маршал?
— Капитан 2 ранга. Служит помощником оперативного дежурного Балтийского флота – выдохнул с надеждой Миша.
— Ах Балтийского флота, капитан 2 ранга – заулыбался кадровик – а я то думал, что он минимум главком и надо прыгать вокруг вас, товарищ лейтенант, и выполнять все ваши желания. Видишь ли, он хочет, он не хочет? – кадровик посмотрел на симпатичную полную блондинку Веру Семеновну — а что из того, что ты хочешь? – сделал хищное выражение на лице кап два – я, что должен краковяк танцевать перед тобой из-за того, что ты хочешь? Я тоже много чего хочу. Вот к примеру – он задумался посмотрел опять на Веру Семеновну, и видимо не найдя ответа или мысли его были весьма нескромные, продолжил, — но я человек военный и не имею права хотеть или не хотеть, прежде всего я обязан выполнять приказы своих начальников. Или вас не учили выполнять приказы? Что написано в уставе внутренней службы — выполни приказ, а потом обсуждай его сколько угодно. Ты тоже должен сказать мне – есть, понял, даже если в чем-то не согласен и убыть служить на предложенный тебе корабль. И только потом выражать свое неудовольствие в виде рапортов или жалоб. И запомни раз и навсегда, что я могу и передумать, если ты разозлишь меня и тогда поедешь служить на самый не плавающий, полуразваленный эсминец в Поти или Санузлав. Знаешь, что такое Санузлав?
— Нет – пожал плечами расстроенный Миша.
— Есть такое бывшее озеро недалеко от Евпатории, называется Донузлав. Среди офицеров, получило название Санузлав. Почему? Могу сказать одно, что недаром получило. Самая главная дырка на флоте. Так скажи мне голуба, переписывать тебе предписание или все же поедешь служить на «Севастополь» — наклонил он голову в сторону, а сам незаметно подмигнул Вере Семеновне.
Вера Семеновна надула ярко накрашенные губки. Не первый это лейтенант, не согласный с назначением. Но ничего сломают и поедет куда скажут, как миленький.
Миша немного подумал, глубоко вздохнул и потом выдохнул:
— «Севастополь», так «Севастополь» пишите на «Севастополь».
Уж очень не хотелось ехать в этот неизвестный Санузлав. А Севастополь как не смотри все же лучше. Но на душе было муторно. Все же он так рассчитывал служить на ракетных катерах.
Третий месяц вертолетоносец «Севастополь» стоял на внешнем рейде города Феодосия. На корабле производились полеты самолетов.
«Севастополь» –был первым советским вертолетоносцем с кормовой полетной палубой, предназначенной для посадки и взлета одновременно четырех вертолетов. На корабле были два ангара для хранения и обслуживания вертолетной техники. Это был первый шаг в создании реальных авианосцев в СССР.
В 1970 году Главкоматом ВМФ было принято решение переоборудовать вертолетоносец «Севастополь» для испытаний первых палубных самолетов вертикального взлета и посадки ЯК-36.
На корме «Севастополя» была наварена, металлическая самолетная палуба, предназначенная для предотвращения прожига палубы корабля двигателями, садящихся вертикально самолетов. Самолетная палуба представляла большой металлический квадрат, размером 15х15 метров.
Первая посадка самолета на корабль — была незабываемым зрелищем. 25 февраля 1972 года самолет совершил вертикальную посадку на палубу вертолетоносца «Севастополь». Летчик-испытатель Михаил Сергеевич Дексбах на самолете ЯК-36 М с номером 02 сел на палубу корабля.
Когда самолет выключил двигатели на палубу сразу же выскочили моряки, представители авиационной и кораблестроительной промышленности, летчики-испытатели, вертолетчики. Вылезшего из самолета летчика стали качать. А потом командир корабля подарил ему тельняшку и черную корабельную пилотку.
Это была первая посадка самолета непосредственно на корабль в истории Российского и Советского флота.
Миша Степанов, во время исторической посадки, находился в стеклянном куполе стартового командного пункта рядом с руководителем полетов фирмы Яковлева Героем Советского Союза Комаровым Василием Архиповичем и отвечал за наличие связи с самолетом. Ответственность за наличие связи была весьма простой, но пугающей.
Когда Миша перед посадкой самолета проверял ВПС (выносной пульт связи) высокий и стройный мужчина в темном костюме со знаком Героя Советского Союза поймал его за рукав и спросил:
— Лейтенант ты обеспечиваешь меня связью? Я руководитель полетов Комаров Василий Архипович.
— Да – это я лейтенант Степанов Михаил Андреевич — ответил робко Миша, не понимая, что хочет он него аж целый Герой Советского Союза.
— Вот что лейтенант, сядешь здесь рядом со мной здесь. Будешь сидеть и отвечать за наличие связи с самолетом – приказал голосом не требующем возражения Герой – если связь пропадет, я тебя просто застрелю — и он отодвинув полу пиджака и показал Мише пистолет висевший у него под мышкой в специальной кобуре.
Лицо его было непроницаемым и не выражало ничего хорошего. Миша так и не понял шутит он или нет. Внутренне Миша похолодел ведь кто его знает какие у них правила и законы.
— Разрешите проверить еще раз средства связи. Мало ли что? – попросил Миша.
— Не вздумай сбежать – напутствовал его руководитель полетов.
Миша подозвал к себе старшину 2 статьи Дьяконова, отвечавшего за средства связи на СКПВ (стартовый командный пункт вертолетов) и рассказал ему суть угрозы руководителя полетов.
— Так ведь вас застрелит товарищ лейтенант, а не меня – улыбнулся старшина.
— Знаешь, что Василий, а посажу я тебя рядом с этим Героем. Пост твой, техника твоя. Вот и отвечай. Пусть тебя стреляет, если что – взял Миша старшину за рукав.
— Да шучу я, шучу – изменился в лице старшина – вы уж офицер. Вы и сидите, а тут буду обеспечивать, чтобы все работало, как надо. Что я не понимаю ответственность. Если что подам на ВПС резервную станцию.
— Передай в КПС, чтобы контролировали работу «Привода СВ» и напутствуй всех. Что не шутки, а боевая работа и последствия могут быть самые тяжелые для тех, по чьей вине будут сбои.
Старшина молча кивнул головой и побежал выполнять приказания лейтенанта.
Миша вернулся в фонарь СКПВ со сложным чувством. Само нахождение рядом с такими выдающимися людьми, Героями Советского Союза и заслуженными летчиками делали его как бы сопричастным с их подвигами, и от этого было радостно на душе. Но угроза руководителя полетов, его смутила здорово. Кто ж его знает, что там да как у них в авиации или у испытателей?
Первая посадка самолета на корабль прошла успешно.
После первой посадки, последовал взлет, а затем начались полномасштабные испытания использования самолета с палубы корабля. Каждый раз Миша сидел рядом с Комаровым в фонаре СКПВ и к нему все быстро привыкли. Прибывая на СКПВ летчики испытатели, летные генералы здоровались с Мишей за руку. На приготовлении к полетам, он обязательно докладывал о готовности средств связи к обеспечению полетов, выдавал позывные, частоты и пароли, использующиеся в ходе испытаний. По окончании полетов он присутствовал обязательно на разборе.
Испытания использования самолета проходили в Феодосии и корабль стоял на внешнем рейде. С берега было хорошо видно, как на набережной и пляжах собирались отдыхающие и наблюдают за взлетами и посадками самолета. Было лето и отдыхающих было очень много. И испытания видимо вызывали определенный интерес.
Сигнальщики в бинокли и визиры во все глаза разглядывали полураздетых девушек на пляжах и набережных. Несмотря на то, что корабль находился в Феодосии уже пару месяцев схода офицерского и мичманского состава на берег не предусматривалось. Про увольнение матросов вообще никто не заикался.
— Нечего им делать на берегу. Обойдутся! – бросил командир, когда к нему обратился по этому вопросу кто-то из командиров боевых частей – и офицеры ваше не сахарные посидят месяца четыре на борту. Ничего с ними не станется. Меньше женам будут изменять. Знаю я вас.
— Холера на берегу! – объяснял офицерам замполит — Вот если вас отпустить, потом неприятностей не оберешься. Вы же все по ресторанам разбредетесь и принесете замечание на корабль. Потом разбирайся с комендатурой.
— Да нечего там офицеру в Феодосии делать. Провинциальный городишко, ничего нет кроме галереи Айвазовского и Генуэзской крепости — поддерживал замполита командир — Лучше здесь на корабле отдохнете — посмотрите новые фильмы, устроим соревнование по перетягиванию каната и все будут отдохнувши и довольны. Устроим соревнования по боксу – пусть матросы друг другу морды бьют, если так желают, чем гражданским.
Правда командование корабля периодически сходили на берег, «на совещание в штаб базы», несмотря на объявленную «холеру».
Офицеры, как могли, пытались сгладить это многомесячное сидение на корабле. Миша и его друг штурман Саша Орлов организовали хождение по рейду на шлюпке под веслами и с парусом. Правда потом, что-то командиру не понравилось и спуски шлюпок были категорически запрещены.
— Наверно приснилось, что шлюпка утонула, как у Соболева написано в морских рассказах – Иронизировал Саша Орлов.
— Лишнюю проблему нам ищите, а вдруг шлюпка перевернется, и кто-нибудь не дай Господь утонет? Нет категорически нет! Лучше занимайтесь вашими матросами и материальной частью – останавливал командир корабля, энтузиастские попытки офицеров, сгладить матросам корабельный досуг.
— Может в Феодосию на купание сводить матросов по очереди, человек по двадцать не более? На пляже все организуем» — пытался убедить командира Саша Орлов – ведь воскресенье полетов нет.
— Какая Феодосия? Какие пляжи? Какое купание? А приказ командующего флота знаете о категорическом запрещении купания. На крейсере «Адмирал Нахимов» лет пять или десять назад, вот у таких же энтузиастов, матрос утонул. С тех пор и запретили категорически, даже думать об этом – отвергал командир с лёта предложения Саши.
— Служить на Черном море и не иметь возможности искупаться летом – это нонсенс – отводил душу Мише его друг.
После этих предложений командир корабля собрал офицеров и приказал по роспись довести до мичманов и матросов запрещение командующего флотом купаться на Черноморском флоте.
Вообще изучение приказов, наставлений и уставов было одним из самых любимых занятий на корабле, чем могли занять одновременно офицеров и мичманов, а заодно и матросов.
— Расписался и утонул – твоя ответственность, а утонул и не расписался – ответственность командира корабля – смеялся Саша Орлов.
— Организуйте викторину для матросов, КВН что ли, или соревнование по развертыванию пожарного шланга на время, если вам так уж делать нечего. Да сколько у офицеров возможностей развлечь матросов есть – бокс, борьба, шахматы, шашки, крестики-нолики наконец, подтягивание на количество раз, одевание химкомплекта. Да только захотеть нужно. Гимн СССР с матросами, в конце концов, разучите наизусть — и время, и польза!» — перечислял офицерам возможности по организации корабельного досуга замполит – и более со своими глупостями не приставайте к нам с командиром, займитесь матросами, и вся дурь и дурные мысли пройдут сразу.
Лето, Крым, Черное море, а экипаж третий месяц сидит на корабле. Молодые люди в своей родной базе месяцами не видят берега, свежих овощей и фруктов, прекрасных южных женщин.
Вечерами «ленинградцы» (так мы называли выпускников ленинградских военно-морских учебных заведений) собирались у Миши в каюте. Почему у Миши? Да потому, что его напарник по каюте тоже командир группы связи Жора Мягков находился в командировке, и Миша пока жил один.
Молодые офицеры обсуждали различные варианты и возможности проникновения на берег. Но никто ничего толкового никто не мог предложить. И поэтому ночами иногда расписывали пульку в преферанс.
В июле месяце у Миши был день рождения. Ему исполнилось 23 года. Это был значительный праздник.
— Иди к командиру, попросись на сход. Авось войдет в положение и отпустит позвонить родителям. Поздравить — напутствовал Мишу Саша Орлов.
— Вы, что Степанов не понимаете, что холера в Феодосии. Я не могу рисковать вами и всем экипажем, тем более, что вы завязаны на испытания самолетов. Мне никто этого не простит — категорически заявил командир.
— Но вы то с замполитом сходите, представители промышленности сходят, и даже офицеры штаба сходят и бояться никакой холеры вроде нет — пытался убедить командира Миша.
— А, что вы смотрите на нас. Мы сходим аккуратно, как правило по вызову своего командования и только в политотдел или штаб базы. А вы побежите сразу есть холерные овощи и фрукты. Пойдете в рестораны или по другим злачным местам, будете иметь контакты с падшими женщинами. У вас ведь какие мысли, я знаю, сам был лейтенантом. Мы – это мы и не надо равняться. Вот дослужитесь до наших должностей и эполетов, тоже будете сходить на берег.
— Так это когда будет? Вся жизнь пройдет.
— Хватит плакаться. У вас есть уникальнейшая возможность каждый день и каждый час заниматься своим личным составом — остановил он потуги Миши добиться желаемого.
Миша пришел в каюту и рассказал друзьям о неудачном походе к командиру.
— Да ладно, чего унывать? Итак, отпразднуем день рождения на корабле — сказал Мише Саша Орлов – у тебя спирт есть?
— Есть немного.
— Сколько немного?
— Литра два осталось. Но это на протирку контактов в аппаратуре.
— Запомни мой юный друг – связист – назидательным тоном сказал Мише штурман, подняв указательный палец вверх – если техника работает нормально, лучше ее не трогать. Пусть работает. Вот если она отказала, тогда другое дело. Тогда и надо протирать.
— А если откажет? У нас сейчас полеты. Ответственность огромная – сказал Миша – если, что мне не простят – виновато улыбнулся он.
— Вот и оставь себе на это грамм двести не больше, а остальное все на стол. День рождения – это праздник. Один раз в жизни празднуешь 23 года. Потом адмиралом в кабинете, где-нибудь в Москве с улыбкой будешь вспоминать, как мы праздновали этот твой день рождения. Я договорюсь о закуске. Мой вестовой в салоне командира достанет изыски. Доктор еще поможет.
— Сань, а кого приглашать?
— Думаю наших всех ленинградских. Механика, эртээсовцев, доктора.
Штурман разбавил спирт, выданный ему Сашей. Доктор принес медицинский спирт настоянный на витаминах. Закуски было хоть отбавляй из салона командира. Стол получился прекрасным и ломился от спиртного и закуски.
Праздновать сели после отбоя.
— За именинника – провозгласил первый тост штурман.
Стукнулись стаканы над столом.
Внезапно в дверь раздался условный стук. Так называемая «семерка».
— Ты кого-нибудь еще приглашал? – спросил шепотом штурман.
— Нет — недоуменно посмотрел на него Миша.
Открыли дверь. Оказалось, что пришли поздравлять Мишу с днем рождения руководитель полетов Комаров и летчик-испытатель Дексбах. В качестве подарка они принесли свои летные разносолы и бутылку хорошего армянского коньяка. Было сказано много хороших тостов, рассказано много замечательных историй. Застолье получилось прекрасным, а рассказы летчиков-испытателей об их службе, лишь украсили день рождения. Сидели почти до трех часов ночи, и всем было очень интересно.
А утром Миша проспал утреннее построение обеспечивающей смены на полетной палубе. Обеспечивающая смена строиться в пять часов тридцать минут. Она проверяется инструктируется помощником или старпомом и потом в пять сорок пять поднимает старшин, а в шесть весь остальной личный состав. Офицеры, мичмана и старшины контролируют подъем личного состава, выход на физзарядку, умывание, завтрак и малую приборку. Так делается на всех кораблях ВМФ.
Опоздание на утреннее построение весьма нежелательно.
Вроде Миша только прилег, как его из сладкого сна вырвал грубый стук в дверь. Он проснулся, посмотрел корабельные на часы, висевший над столом и с ужасов увидел время пять часов тридцать одна минута. Это уже серьезное опоздание, и оно чревато серьезным наказанием.
Старпом проверяет точность выполнения всех команд на корабле с точностью до секунды. Вахтенные офицеры сдают вахту за не вовремя поданные команды, не вовремя отправленный баркас или катер. Заступая на вахту офицеры выставляют свои часы по часам в каюте старпома.
— Товарищ лейтенант вас срочно вызывает на построение офицеров старший помощник командира – продолжался стук в дверь и раздавался через закрытую дверь голос рассыльного матроса — товарищ лейтенант! Вставайте! Откройте дверь. Вас срочно вызывает старпом на полетную палубу.
Миша вскочил и стал лихорадочно натягивать носки и брюки. Схватив синюю куртку и пилотку он выскочил из каюты.
Увидев искомого лейтенанта матрос моментально растворился в лабиринтах коридоров третьей палубы, а Миша понесся на полетную палубу перепрыгивая на ходу через комингсы и надевая на ходу свою синюю куртку.
На палубе стояла строй построенных офицеров и мичманов. Перед строем с явно недовольным видом, посматривая в сторону выхода на полетную палубу прохаживался старпом. Периодически он смотрел на свои часы. Увидев выскочившего из-за тяжелой двери лейтенанта Степанова он тяжело задышал, нахмурил брови и лицо старпома покрылось красными пятнами.
— Сейчас крокодил (кличка старпома среди офицеров) перекусит Мишку пополам – шепнул штурман, стоявшему рядом с ним доктору.
Мишка за десять шагов остановил бег и перешел на строевой шаг. За три метра до старпома он остановился, отдал честь и громко отрапортовал:
— Товарищ капитан 3 ранга! Лейтенант Степанов по вашему приказанию прибыл. Разрешите встать в строй!
— Так, а кто это к нам соизволил прийти с опозданием на три минуты. Сам господин-товарищ лейтенант Степанов изволил проснуться. Вы что же товарищ лейтенант изволили отпить кофе, почитать книжку и теперь почтили вас своим присутствием?
— Никак нет, как только проснулся сразу прибежал на полетную палубу. Проспал.
— Ах так вы изволили проспать? Ай, яй, яй. А мы еще оркестр не построили для вашей встречи. Разрешите встречать вас без оркестра товарищ лейтенант — начал издевался надо мной старпом.
На флоте была нехорошая привычка начальников издеваться над младшими по званию и чину. Считалось тогда хорошим тоном, максимально унизить подчиненного, особенно лейтенанта, в случае нарушения ими дисциплины, уставов или распорядка дня. Крылатые выражения таких начальников до сих пор ходят в качестве флотского фольклора и передаются на кораблях из поколения в поколение. И каждый из таких начальников старался внести свой неповторимый вклад, в эти сложные взаимоотношения с подчиненными. Быть подчиненных руками запрещено, еще со времен императорского флота, а вот отхлестать словами, максимально унизить перед всеми – это весьма можно и даже периодически использовалось. Перлы таких командиров и старпомов ходили среди офицеров, как образцы высокого юмора. Благо на дуэль вызвать своего начальника было невозможно. Соответственно подчиненные спускали эти оскорбления ниже и ниже на мичманов, старшин и матросов. Какие учителя – такие и ученики.
Находясь еще под некоторым воздействием винных паров и не отойдя полностью от сна Миша, не ожидая от себя внезапно ответил в тон старпому:
— Оркестр разрешаю не строить. Попить кофе еще не успел, но надеюсь, что скоро позавтракаю.
Над палубой повисла тишина и было слышно, как на ветру ударяется по железу какое-то металлическое крепление и за кормой кричат чайки.
— Сейчас Мишку растерзают. «Крокодил» ему такого не простит – еле слышно прошептал соседу штурман.
Старпом покраснел, лицо сжалось от напряжения, на щеках заходили желваки.
— Так этот лейтенант, над нами всеми еще и издевается еще. Мало того, что он грубо нарушил корабельный распорядок, так он имеет наглость еще и грубить? Доложите товарищ лейтенант громко всем нам причину вашего опоздания на построение — уже строевым тоном и с какой-то злостью в голосе сказал старпом.
— Проспал товарищ капитан 3 ранга. Больше не повториться – четко и без запинаний ответил Миша.
— Объявляю вам пять суток ареста, за опоздание на построение без уважительной причины – внезапно объявил свое решение старпом.
Миша не знал, расстраиваться или смеяться. Схода на берег в ближайшие месяц не предвидится, арест при каюте давно отменен уставами.
— Итак все сидим на корабле третий месяц, как под арестом – подумал он.
И он сделал то, что не следовало делать. Он улыбнулся и громко ответил:
— Есть пять суток ареста.
Улыбка лейтенанта все же доконала старпома. Он подошел к Мише вплотную, сжал руки в кулаки и уже не контролируя себя бросил ему в лицо:
— Вам сегодня же убыть на гауптвахту в Феодосию, будете там искупать свою вину.
Руки старпома были сжаты в кулаки и Миша даже подумало. что сейчас он его ударит. Ситуация была очень сложная и если бы старпом ударил, то Миша бы ответил. так он решил для самого себя. Но потом все же взял себя в руки.
— Есть убыть на гауптвахту сегодня же в Феодосию — пытаясь спрятать глупую улыбку ответил ему Миша.
За завтраком, а потом и за обедом в кают-компании арест Миши оживленно обсуждался на лейтенантском конце стола.
— Миша тебе очень повезло. Старпом наградил тебя сходом на берег аж на пять суток. Не каждому такое достанется — радовался за меня Саша Орлов – Если бы я знал, что будет такой царский подарок, то тоже опоздал бы на построение и делал старпому дурацкие рожи, как ты.
— Я не делал никаких рож, просто так получилось, Саша и заметь не на берег меня отправляют, а на гауптвахту. А это очень большая разница – пытался урезонить Орлова Миша.
— Ты ничего не понимаешь. По дороге на гауптвахту и обратно можно сходить на пляж позагорать, искупаться, познакомиться с хорошенькими девчонками, а если успеешь, то и…. Сам понимаешь, что успеешь. А не хочешь, так хотя бы наесться до пуза свежих овощей и фруктов, и наконец ты можешь посетить галерею Айвазовского, полазить по развалинам генуэзской крепости — перечислял Саша достоинства посадки на гауптвахту.
Убедившись действительно, что появился шанс вырваться с корабля, Миша передал специальные документы и свои обязанности старшине команды специальной связи мичману Белькову. Проинструктировал что делать при объявлении полетов. И только после этого отправился в строевую часть оформлять записку об арестовании и выписывать продовольственный аттестат.
Бланки для подписи и печати оказались готовыми только после обеда, и Миша скрепя сердцем пошел ее подписывать их к старпому.
На записке об арестовании требовалась еще подпись доктора, что Миша здоров и может отбывать наказание на гауптвахте.
Доктор долго рассматривал на записку об арестовании, и что-то шептал губами.
— Давай подписывай скорее, а то мне еще к старпому идти – торопил доктора Миша.
— Ты не забудешь мне «Мускат игристый» привезти две бутылки — доктор внимательно и проникновенно посмотрел в глаза Миши – а то не подпишу.
— Вы что одурели? Я вам должен целый винный магазин с берега приволочь.
— Ладно иди, садись на гауптвахту – усмехнулся врач – и помни, что у тебя не все близкие друзья, как я и Саня?
Миша промолчал, схватил подписанную записку и понесся к старпому.
Время для подписания было самым неудачным. И Миша это понимал, как никто другой. Но дело есть дело – а значит надо решать. Дело в том, что на кораблях ВМФ после обеда объявляется «адмиральский час» — час послеобеденного отдыха, который считается священным и неприкосновенным. Этот обычай пошел еще на флоте еще со времен Петра Великого и считалось, что никто не имеет права посягнуть на этот «священный адмиральский час».
Подойдя к двери каюты старпома Миша аккуратно постучал. В каюте молчали, он постучал громче еще раз.
Подумав он надавил на ручку и дверь открылась. Из-за шторы кровати раздавалось равномерное дыхание.
— Старпом спит. Тем хуже для меня – подумал Миша и решительно переступил комингс каюты старпома.
Зайдя, он постучал еще громче в уже открытую дверь и громко сказал
– Товарищ капитан 3 ранга лейтенант Степанов. Подпишите пожалуйста мне записку об арестовании и продовольственный аттестат. Через полчаса баркас на берег, и я готов на нем убыть, и понести действительно заслуженное мной наказание.
За шторой раздалось недовольный кашель, и шторка, как-бы нехотя раздвинулась. За ней показалось недовольное лицо старпома
— Степанов – ты чего упал с печки? Какое наказание? Какие подписи? Сейчас адмиральский час и все должны спать. Иди отсюда не зли меня! — полусонным голосом скомандовал мне старпом и снова исчез за шторкой койки.
Миша помолчал немного, а потом решившись продолжил снова:
— Товарищ капитан 3 ранга! Я заслужил это наказание, и должен сесть на гауптвахту, несмотря на адмиральский час и так любимый мной сон – он посмотрел на часы и сказал, как ему казалось убедительную фразу – через двадцать минут баркас уйдет, и я не смогу выполнить свой воинский долг. Я переживаю, что не успею сесть на гауптвахте вовремя.
— Нет видимо ты так лейтенант не понимаешь. Пошел вон! Отсидишь на гауптвахте в Севастополе, когда вернемся!
— Так это будет нарушение дисциплинарного устава товарищ капитан 3 ранга – сказал Миша – я обязан отсидеть в течении месяца. А мы вернемся в Севастополь еще только через месяц.
— Степанов богом прошу уйди. Не доводи до греха – из-за шторы раздался раздраженный голос старпома — и вообще я пошутил. Ты дашь мне поспать! Я спать хочу! Ты понял, я тебе приказываю уйти! Я сказал все.
Миша не уходил, так как решил добиться своего, тем более что за ним стоял сейчас весь лейтенантский конец стола:
— Товарищ капитан 3 ранга! Вы наказали меня перед всем офицерским и мичманским составом корабля. Все слышали ваше приказание сегодня же убыть на гауптвахту. Баркас отходит, а я не могу выполнить ваш приказ. Офицерская честь не позволяет мне, унизить вас необязательностью в исполнении этого приказания! А что подумают о вас офицеры и мичмана, если я не убуду сегодня на гауптвахту? Что они будут думать о ваших приказаниях, если их исполнять необязательно. Я так не могу. Если вы все же дорожите своей честь. То вы просто обязаны мне подписать документы. Если вы мне откажите, то я буду вынужден по этому вопросу обратиться командиру корабля.
— Степанов! Да провались ты хоть в тартары! Убирайся на гауптвахту первым же плавсредством! Таких как ты оттуда вообще нельзя выпускать. Ты позор нашего корабля! Где твои записки и аттестаты? – прокричал старпом выскакивая со своей койки – я все тебе подпишу. Очень жаль то я не могу тебе дать более пяти суток – продолжал рычать старпом.
Он подписывал все документы и тут же ставил печати.
— Все?
— Так точно все по-уставному ответил Миша.
— Если тебе там комендант добавит еще сверху я буду только рад! А теперь пошел Вон!
Миша выскочил из каюты и услышал, как за его спиной повернулся ключ в замке.
— Теперь все – подумал он – главное не опоздать на баркас.
Сборы и проводы заняли немного времени. На левый трап Мишу пришли провожать все друзья. Он получил получку за два месяца, да и ребята надавали много денег на виноград, абрикосы, помидоры, огурцы и хорошее крымское вино.
Солнце повернуло уже в сторону заката, и Миша был не уверен, что сможет в этот день попасть на гауптвахту. Им в уме рассматривались несколько вариантов на этот случай. Во-первых, в Феодосии служил на узле связи базы Мишин однокашник по училищу Володя Белов, и Миша планировал, что в случае неудачи на гауптвахте переночевать у него. Во-вторых, можно на один день снять гостиницу и в-третьих можно переночевать на одном из кораблей Феодосийской бригады.
Вообще ночевки на военных кораблях на Черноморском флоте никогда не вызывали проблем. На любом корабле без вопросов с большим гостеприимством принимались, все офицеры, мичмана и матросы, не сумевшие попасть на корабли, стоявшие на рейде. Для таких на любом корабле всегда находилась свободная каюта или койка в каюте. А в кают компании всегда ждал стакан чая с хорошей закуской. А если везло, то можно было и нарваться на бутылку хорошего коньяка или марочного вина.
Баркас шел на берег с представителями промышленности, обеспечивающих полеты самолета и офицерами штаба бригады, которые практически каждый вечер сходили на берег.
Миша скромно проскользнул в баркас, и расположился в его носовой части вместе с представителями промышленности. Сел на баночку пониже, чтобы не светиться лишний раз на виду у офицеров штаба. Мелькать среди офицеров штаба бригады, всегда шедших на почетных местах в кормовой части баркаса, Мише не хотелось, тем более, что сейчас на берег сходил флагманский связист бригады, который мог задать Мише множество нелицеприятных вопросов или вообще отменить его «командировку».
Баркас направился к берегу, а Мише с корабля махали руками и фуражками друзья. При входе в военную гавань он обратил внимание, что много кораблей имеет бортовые номера с добавлением букв ОС. ОС-152, ОС-131 и так далее. Это и была бригада «опытных кораблей» на которой изучались и отрабатывались новые виды вооружения и техники.
Баркас подошел к причалу и все сошедшие на берег направились в сторону проходной. Миша же направился в сторону штабного здания, ощетинившегося разнообразными антеннами.
— Не подскажите, как найти лейтенанта Белова? — обратился Миша к первому встреченному офицеру.
— А, он на узле связи. Вход оттуда. Домой собирается после дежурства — приветливо ответил Мише офицер.
Продолжение следует
Один из рассказов о нелегкой службе на флоте. Описана служба на самом, тогда современном корабле. Показана организация службы и взаимоотношения между офицерами. Читайте!