Илин Ф. Шестая байка флагарта. Что бы вы делали без флота, а?

— Нет, конечно флот – это флот! И ничуть не жалею, что всю жизнь ему отдал! И служба как-то быстро пробежала – в делах и заботах. Эх, как пели в двадцатых годах: «По морям, по волнам – нынче здесь, завтра – там!» — резюмировал флагарт своё выступление.

Главное – в службу верить!

Море любить горячо

Пока ещё есть соседи

Кто не потоплен ещё!

 Флотский – он всегда наготове, внутренне. Его хорошо учили, на совесть. В море техпомощь, «Скорую» и милицию не вызовешь – сама, сама, сама!

 А то эти гражданские даже родить без нас толком не могут! Вот чего смеётесь, а? Я, как всегда, утрирую, но!!! Было! А как-то раз дело было так – век пива не видать!

Народ замолчал, перестал греметь ложечками в стаканах, и с интересом, привычно превратился в слух.

Ага? Усомнились? Так внимайте! Главных участников имею честь знать лично!

Приходилось мне когда-то служить на побережье, в одной из бригад. А вот там и произошёл случай. Породивший эту самую байку:

…На одном из кораблей одному из матросов сломали челюсть – просто так и совершенно случайно. Налетела прокуратура, начали выяснять у командиров кто кого в пионеры принимал, пострадавшего бойца Синичкина, который отчирикался минимум на месяц, пришлось отправить, вместе с доктором. Поехали они на беленькой, как Полярная ночь, «Волге» механика прямо в Полярный. Врачи там были поопытнее, а условия — получше, первый госпиталь в Заполярье.

 Докладывать командующему о случившемся — все равно придётся, как ни крути. Покрутишь — так только терпение адмиралу накрутишь, ещё хуже будет! Как достанет он свой ятаган, заточенный ….

Как там? Ага!

… Командир, визжа и изгаляясь,

По-кавалерийски машет саблей.

Бог простит!

А опыт позволяет наступать уверенней

На грабли!

(Поэтические иллюстрации – В. Жарского)

Дело сделано, Синичкина сдали в «травму», пухлую папку с материалами расследования — дежурному по штабу флотилии, для передачи по команде. Загрузились чем-то жевательным и вкусным — есть хотелось вовсю, точнее даже —  жрать. Желудок прилип к позвоночнику, а весь живот громко и недовольно бурчал. Было слышно, как пустые кишки ругались друг с другом злыми голосами.

Офицеры решили поехать по окружной — были у Родина кое-какие виды на эту окружность. Механик был известен ещё и тем, что великолепно знал, кроме кораблей, любую автотехнику. Он по одному шуму двигателя и шуршания колёс ставил сложные диагнозы, подтверждавшиеся потом «на все сто». А теперь он отрегулировал свой двигатель, и хотел посмотреть, что из этого вышло — по скорости и расходу топлива. Но для этого нужен километраж, намотанный на спидометр в достаточном количестве!

И именно от этого выбора Родиным дороги кое-кому повезло! Даже — очень!

Полярный день был на излёте и за окнами машины заметно темнело. По шоссе неслись уже в матовых сумерках. Подслеповатые фары встречных машин хлестали по стёклам. Ветер шумел в приоткрытых окнах, шуршали шины, повизгивая на поворотах.

Глядя на пролетающие мимо столбы и деревья, догорающие лиловые свечи иван-чая на обочинах, сливающиеся в одну цветную темно—лиловую линию, слушая взывающие встречные машины, Анвар зябко поёживался.

Вообще, ездить с капитаном третьего ранга Родиным в машине — одно это уже, само по себе, чистый экстрим! Адреналину-то будет — не унести! А у кого нервы послабее — так и полные штаны! Ага, напрочь переработанного адреналина с сероводородным запахом …

Мало того, что, будучи действительно талантливым инженером и закончившим все, что можно с золотой медалью, он усовершенствовал свою «Волгу» изнутри, как мог. Ещё и форсировал мотор до невероятной для своего престарелого авто, мощности. 

Этого тоже мало — так он ещё был гонщиком — по рождению, и ещё со школы имел некоторый опыт на практике. Доктор знал, что Владимир Родин соревнуется — сам с собой — по скорости езды от своего подъезда в Обзорново до подъезда родительского дома в Питере. Побив очередной рекорд, он каждый раз заявлял приятелям: — Это не предел! 

«Если его в академию не отпустят — хана, когда-нибудь он будет доезжать до цели за пять минут! Ему хорошо — вцепился в «бублик» и ест глазами спидометр и дорогу, а я всё кюветы для себя приглядываю, куда мы поместимся вместе с машиной!» — враждебно думал Гайнутдинов. Иногда он просто тосковал по пешей прогулке … и даже давно был готов к ней — морально, но врождённая татарская вредность не давала ему потребовать от механика ехать тише, чтобы деревья не так противно мелькали перед глазами, с шумом растворяясь в изумлённых сумерках.

И они оба, одновременно, вдруг увидели в «кармане» на обочине дороги «УАЗ» — «таблетку» с красными крестами. Тревожно мигали тусклые габаритные огни, вокруг машины бегала брюнетка-толстушка в белом халате и размахивала белой тряпкой, стараясь привлечь внимание водителей.

Родин затормозил, но они пролетели еще метров двести, и пришлось, лихо развернувшись «на пятке», возвращаться.

— Ой, людоньки, ой, рятуйте! — почему-то по-украински кричала большая заплаканная девица в белом халате в обтяжечку, который буквально трещал на её пышной упругой груди. Растирая по щёкам обильно растёкшуюся от потоков слез жирную тушь, она пыталась остановить машину. По вечернему времени, машин было очень мало… Но ей повезло — Родин ни за что не смог бы равнодушно проехать мимо «Скорой», которой самой явно требовалась помощь!

Выскочивший из машины Гайнутдинов не смог добиться хоть чего-то внятного от истерившей девицы, махнул рукой и поспешил к распахнутой дверце медицинского отсека кареты «скорой помощи». Там был пожилой мужик, весь в поту, и женщина — явно роженица. И как она стонала и изгибалась — очень-очень не понравилось Анвару. Медицинский отсек машины был весь пропитан густым солоноватым запахом крови.

Одного взгляда хватило опытному врачу: — стремительные роды! 

«Во, блин, влипли!» — подумал он, а вслух спросил: — Давно? 

— Минут двадцать как! — ответил мужчина.

— А ты — кто?

— Водитель я этой старой колымаги! 

— А кто там орёт и бегает?

— Это? Это фельдшер, девка, два месяца только как из медучилища!

— Интересный у неё подход к приёму родов! — восхитился доктор. — Везёт мне сегодня! И вчера, и позавчера – тоже! — припомнил Анвар.

Он вылез из машины и закурил, что-то вспоминая и обдумывая возможные в этих условиях действия. Потерпеть — не получится и, уж точно, проблема сама не рассосётся. Не тот случай! Кое-какой опыт был, в академии, втихаря он подрабатывал на «Скорой». Преподаватели делали вид. Что не замечают. Пусть его! Хрен знает, что именно потребуется военврачу на службе? Может. Кому-то такой опыт и жизнь спасёт! Лишних знаний и навыков – не бывают. Лежат они пока. Как на складе боепитания – на всякий случай… И вот он – тот самый случай!

Родин, тем временем, пытался привести девицу в чувство. Без особого, впрочем, успеха…

— Нужны вода и … А спирт есть? Да ещё и свет нужен, движок у них заглох, а аккумулятор тоже дохлый… — поведал ему Гайнутдинов.

— Обижаешь — сказал механик, вынимая канистру родниковой воды из багажника. 

Полную пластиковую бутылку- «полторашку» спирта офицер вытащил из салона. Механики — народ запасливый! 

Все это он передал начмеду, а сам, прихватив какую-то хитрую отвёртку своего собственного производства, двинулся к «таблетке». 

— Сейчас глянем, чай, не «летающая тарелка»! — он с трудом подлез к по-дурацки размещённому двигателю, отчаянно матерясь в адрес конструктора, и тыкая куда-то своей отвёрткой. Нашёл! Все оказалось так, как он сразу и предположил. 

— Опыт не пропьёшь и умище никуда не денешь! — пояснил он водителю старенького драндулета. И добавил — для остальных — Подумаешь — задачка для выпускного класса детсада с автомобильным уклоном! — Родин пренебрежительно хмыкнул и тронул ключи. Пристыженный водила посмотрел на молодого моряка с тайной завистью. 

Движок фыркнул и завёлся, как миленький. Загорелся свет в салоне, ожила рация, которая тоже, оказывается, не хотела работать — аккумуляторы и здесь подвели.

Какая-то девица сказала сквозь трески и нудный писк, что бригада акушеров вовсю мчится на помощь и нужны координаты. Владимир обстоятельно рассказал, да и теперь света вокруг столько — никак мимо не проедут!

Гайнутдинов мыл руки спиртом, который щедро лил на его ладони Родин. Водителя Анвар тоже заставил тщательно вымыть руки — чуть не до локтей.

— Помогать будешь?

— Спирта не жалко? — буркнул пожилой шофёр.

— В другом бы случае — сердце бы сжалось! — честно подтвердил Владимир. В это время из салона «таблетки» послышались крики женщины.

Началось! Гайнутдинов с водителем принимали роды. Руки сами делали то, что нужно — к удивлению самого корабельного врача. Попытки привлечь фельдшера к работе результата не дали. Какое там! У неё буквально тряслись руки-ноги …

Тогда за дело взялся сам Родин. Для начала он слегка хлестнул девицу по щеке перчаткой. Та опешила, но подвывать прекратила. Офицер удовлетворённо кивнул, достал из «бардачка» фляжку с коньяком, стальной стаканчик и налил доверху, и протянул девушке. 

Сказал просто: — Пей, надо!

Та выпила залпом весь стаканчик, и закусила протянутым кусочком шоколада. 

— Ты — хохлушка? — поинтересовался офицер, вдруг припоминая ее крики на украинском и протянул ей новый стаканчик, налитый доверху.

— Нет, мать с Украины, а я даже там ни разу не была, даже языка не знаю! — поделилась девица и механически опрокинула в себя коньяк.

— Ни фига себе, память поколений с перепугу как проявилась! — вслух удивился Родин. И добавил ледяным командным тоном, повысив голос: — А теперь — к больной, в машину — марш, исполнять клятву Герострата… тьфу, как, черт, его… но ты поняла! А, Гиппократа! Все равно — вперёд! Это водила должен был бегать и орать вокруг своей сдохшей машины, а не ты! А то мужики любить тебя не будут! Пропадёшь впустую — а зря! Будет, о чем жалеть, точно говорю!

Фельдшерица кинулась исполнять военную команду. Довольный механик прислонился к капоту своё машины и закурил. «Надо бы тоже тяпнуть — стрессик снять. Да нельзя, ещё сколько ехать, да два КПП впереди, обойдусь вообще или потерплю до корабля!» — решил он.

Девица влезла в салон и включилась в работу понемногу. Тем временем Анвар справился, делая все скрупулёзно и проверяя каждый свой шаг! Это тебе не фурункулы на задницах вскрывать! 

А тут и акушеры из Колы подлетели. Нормальный, толстенький пацан орал во все горло! Говорят — так и должен! Все сделали как надо. А доктора похвалили, но обидели — сказали, что таких знаний и умений от военного врача не ожидали. 

– Тоже мне, аттестационная комиссия! Да я ещё и не то могу! Я раны и порезы, как трусы зашиваю! – по национально-обусловленной педантичности и справедливости ради добавил: — Иногда!

Он обиделся за всю военную медицину и полез в «Волгу» — на своё место. Усталость сумасшедшего дня тяжёлым мешком навалилась на него. Даже глаза стали сами закрываться!

Механик тоже устал, но возбуждение от вида крови и всех этих подвигов насытило эмоции, взбудоражило нервы и напрочь прогнало всякий сон.

Родин с присущей обстоятельностью, собрал своё имущество и поскладывал всё в багажник – каждую деталь – на своё место… Остатки спирта отдал шофёру «таблетки» — за храбрость! Показал фельдшерице кулак — чтобы больше так никогда не делала!

Потом налил коньяк в два стаканчика и отрезал два увесистых куска колбасы и ещё тёплого хлеба. Протянул один стаканчик доктору — тот выпил, протянул второй — вдогонку, мол, за здоровье малыша и молодой мамы! Анвар снова выпил, не поморщившись, видимо все ещё находясь мысленно в процессе приключения, вспоминая, все ли он сделал так, как надо. Затем принялся, совершенно механически, жевать копчёное мясо. И Владимир тоже с большим удовольствием пожевал колбасу, вкусно пахнущую чесноком и дымом.

— А теперь — спи! — скомандовал он Анвару и рванул с места. И тот действительно, сразу заснул — спокойно и без сновидений. И ему уже было наплевать на летевшие навстречу деревья и истошно визжащие шины …

Только потом акушеры сообразили, что не спросили у офицеров ни имён, не фамилий, даже номер машины не запомнили.

А офицерам просто не пришло в голову дать свои координаты — да и зачем?

… Только через месяц, молодой папаша, рыбак, вернувшийся из рейса, на своём траулере из Атлантики, нашёл офицеров. Неведомыми путями он проник на корабль и успешно споил половину кают-компании — вместе с Громяковским. А кто узнал прототип, помнит — споить прототип было ой, как не просто! Я бы сказал – невозможно, но долгая служба приучила к тому, что ничего невозможного не бывает.

… Но это было потом! Когда им и прицепили прозвище: «акушер — механик». А что? И ничего, нормально!

Вот так, братцы, растёт пацан в рыбацкой семье. И не знает, что его мамка, да и он сам – флоту уже обязаны!

После этих слов, флагарт салютовал стаканом с чаем корабельному врачу, скромно ожидающего вестового с розеткой с лимоном.