Автор книги ‒ правнучатый племянник легендарного адмирала Нахимова ‒ имел своей целью расширить познания читателей о российской истории первой половины XIX века, опираясь на историко-архивные документы той эпохи. Приводимые здесь многочисленные бесстрастные свидетельства современников того героического времени дадут возможность читателю сформировать собственное мнение о событиях и людях, повлиявших на ход истории и судьбу нашего Отечества.
«Несгибаемый дух всё превозможет!»
(Девиз, начертанный на гербе Смоленской губернии)
Предисловие
Бури европейских революций и реформаций всё же докатятся в начале XIX века до границ Российской империи и вынудят Восточного исполина развернуть «нашествие двунадесяти языков» вспять. Европейские народы, восстановившие свою государственность, быстро забудут о том, кому они обязаны своим избавлением от произвола потомков неуживчивых галлов и франков.
Предлагаемое читателю описание событий, происходивших в Российском государстве в Черноморском регионе в годы 30-летнего царствования Императора Российского Николая I, имеет своей целью дополнить общеизвестные факты важными деталями и оттенками отношений реальных персоналий, действовавших в то судьбоносное для России время.
Поскольку основными источниками сведений о событиях той эпохи для нас по-прежнему служат изданные ещё в XIX веке «Оборона г. Севастополя», составленная бригадой помощников графа генерала Э. И. Тотлебена, опубликованная под его редакцией в 2-х частях в 1863 и 1868 годах; «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Алексеевича Корнилова», собранные и объяснённые капитан-лейтенантом А. П. Жандром, бывшим его флаг-офицером, 1859 г.; «История Крымской войны и обороны Севастополя» в 3-х томах генерал-лейтенанта Н. Ф. Дубровина, 1900 г.; «Крымская война» академика Евгения Викторовича (Григория Вигдоровича) Тарле в 2-х томах, составленная в 1941‒1944 гг.; а также сочинения прочих авторов, не утруждавших себя изучением рассыпанных по различным архивам и изданиям XIX ‒ начала XX веков документальных свидетельств той эпохи.
Ну как мог тот же Тарле, ни дня не служивший ни в армии, ни на флоте, в роду у которого торговцы и толкователи Талмуда, описывать судьбоносное для нашего Отечества противостояние со смертельным врагом столетней давности, да ещё в дни, когда грохотала Великая Отечественная война? Доступа в ленинградские и московские архивы тогда не было, да и сам сочинитель в то время пребывал в эвакуации в Казани и мог довольствоваться лишь художественными произведениями по Крымской войне.
Последующие, вышедшие в свет ещё в XIX веке сочинения: генерала от инфантерии Е. В. Богдановича «Синоп. 18 ноября 1853 года», 1877 г., «Адмирал Павел Степанович Нахимов: Памяти слав. рус. богатыря-героя по случаю 100-лет. годовщины со дня его рождения», 1878 г.; полковника Н. Ф. Дубровина «349-дневная защита Севастополя», 1872 г., «История Крымской войны и обороны Севастополя», изданная в 3-х томах спустя 15 лет в 1900 г.; «Восточная война 1853‒1856 гг.» генерала от инфантерии А. М. Зайончковского; и других, к сожалению, ограничивались фактологическими рамками сочинений А. П. Жандра и Э. И. Тотлебена с их пристрастным отношением к роли отдельных личностей и описываемым событиям.
При сопоставлении упомянутых сочинений, причисленных к исторической классике второй половины XIX века, с архивными источниками и содержимым воспоминаний бесстрастных описателей ‒ участников обороны, появившихся в печати, в основном, только в конце XIX – начале XX веков, возникает очевидная необходимость заново «объяснять» то, что было предвзято сделано, к примеру, А. П. Жандром, позволявшем себе купюры и вставки в цитируемых им письмах своего незабвенного шефа.
Пришло также время убрать горы мусора с могил Императора Руси Николая I и преданного ему в беззаветной службе на благо России князя Александра Сергеевича Меншикова, перестать в исступлении клеймить их «кровожадными крепостниками»! Именно от них мы унаследовали наши необъятные просторы с Крымом, Кавказом, Приморьем и Дальним Востоком… и многое бездарно растеряли в 90-х годах XX века!
Приходится также признать, что выпущенные в свет сборники документов «П. С. Нахимов. Документы и материалы» 1954 г. под редакцией А. А. Самарова и «П. С. Нахимов. Документы и материалы» 2003 г. под редакцией В. С. Соболева требуют включения дополнительных источников для адекватного восприятия тех или иных приводимых составителями фактических сведений.
В августовском номере «Морского сборника» 1855 г., фактически спустя всего месяц после гибели П. С. Нахимова, капитан 2-го ранга И. А. Шестаков отзовётся замечательной статьёй на невосполнимую утрату, где среди упоминания общеизвестных заслуг адмирала отметит: «Честолюбие доступно всякому понятию и возрасту и легко увлекает самые строгие характеры; будем же утешать себя мыслею, что оно пощадило человека, имевшего полное право поддаться его обаянию; что несчастный случай свёл Адмирала преждевременно в могилу незаражённым никакими расчётами, внушаемыми успехом и известностью, чистым беспорочным сыном отчизны, никогда не действовавшего иначе как по убеждению, не заботившимся о воздаяниях, не страшившимся приобрести влияние, несоответствен-ное его способностям, никогда не ссорившимся со своей совестью.
Любопытно исследовать законы такого необыкновенного явления в наше эгоистическое время, отыскать причины, указать на средства, которыми человек мог дойти до столь светлого, непорочного взгляда на свои обязанности к государству и обществу». [1]
В день 200-летия со дня рождения адмирала П. С. Нахимова Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл так определил истоки необычайных личностных качеств Павла Степановича: «… и сила Нахимова ведь отсюда, из этой Вяземской земли, от этого ландшафта, но, в первую очередь, от той духовной жизни, которая здесь была такой значительной и яркой, когда рос Нахимов. Сила России всегда была в родной земле, в вере православной, в силе духа, и примером тому ‒ великий флотоводец Павел Степанович Нахимов».[2]
Можно только добавить к этим вещим словам, что становление характера недоросля Павла Нахимова пришлось на период, когда Смоленщина в очередной раз защитила грудью Россию, распылив в народной войне незваных пришельцев, явив всему Отечеству несгибаемый победный дух, который завоевателю Европы одолеть оказалось не под силу.
Соглашаясь целиком с характеристикой Павла Степановича, данной выдающимся самородком Смоленской земли, офицером-черноморцем, Управляющим Морским Министерством с 1882 по 1888 г. Иваном Алексеевичем Шестаковым и словами ставшего позднее Патриархом всея Руси Кириллом, автор считает необходимым уделить достаточно места в своём повествовании анализу истоков и обстоятельств, способствовавших формированию выдающих качеств характера адмирала.
Касаясь персоналий, чья жизнь и деятельность проходила в описываемый период, нельзя обойти влияния на их характеры и поступки самой эпохи, основных событий, формировавших историческую канву деятельности государства на очередном отрезке его существования, а также роль лиц, определявших направления его развития и взаимоотношений с мировым сообществом.
Среди множества великих и известных описателей российской действительности первой половины XIX века преобладают ангажированные аллилуйщики или прикормленные ненавистниками России огульные хулители. Император Павел I у них сумасброд, Александр I ‒ «глухарь, переменчивый, словно пена морская», Николай I ‒ «Палкин», а Меншиков ‒ крепостник.
Тому, кто интересуется историей родной страны и способен к сопереживанию её успехам и падениям, не просто преодолеть чащобы и завалы разного рода штампов и стереотипов, чтобы сформировать своё собственное мнение.
Сегодня считается общепризнанным, что в российской истории было три полководца, удостоившихся всеобщего признания и нареченных народной молвой отцами-благодетелями: А. В. Суворов, М. И. Кутузов и П. C. Нахимов.
Личность Павла Степановича Нахимова, его яркая героическая судьба вызывает интерес и у наших современников. Это находит свое подтверждение в многочисленных публикациях, посвященных жизни и службе адмирала, в переиздании и в выпуске новых художественных произведений на эту тему.
Нахимовская библиография на сегодняшний день включает не одну тысячу различных публикаций. Живы и находят по-прежнему широкое применение в воспитательной работе на флоте и в армии, ставшие крылатыми добрые и мудрые высказывания адмирала, адресованные и рядовому матросу, и офицеру, понятные каждому, готовому честно послужить своему Отечеству.
Известен русский адмирал и за рубежом. В альпийском Гармиш-Партенкирхене (ФРГ) в Центре Европейской безопасности, где ещё в 90-х годах прошлого XX века проходили подготовку натовские разведчики, на стенах одного из учебных корпусов помещались портреты российских полководцев: А. В. Суворова, М. И. Кутузова, П.С. Нахимова и Б. М. Хмельницкого.
Стамбульский военно-морской музей Турции имеет отдельный зал памяти жертв, понесенных турками в Синопском сражении, в котором одержала победу русская эскадра под командованием адмирала Нахимова.
Если задаться целью ‒ представить себе пантеон воителей и государственных мужей эпохи Крымской войны, то, по мнению автора, в нём непременно должны оказаться возвышавшиеся над рядовыми защитниками и служившие примером исполнения долга и самоотверженности доблестные слуги Российской державы и сподвижники Николая I: А. С. Меншиков, Великий князь Константин Николаевич, Д. Е. Остен-Сакен, В. И. Истомин, А. И. Панфилов, В. П. Ползиков, А. Н. Андреев, П. И. Лесли, П. А. Карпов, Ф. С. Керн, А. В. Мельников, Г. Д. Щербачёв, М. Ф. Белкин, Н. И. Пирогов, Б. П. Мансуров, А. П. Авинов, С. П. Хрущов, А. П. Хрущов, П. В. Воеводский, безукоризненный П. С. Нахимов, десятки и сотни других…
Даже в грозовой обстановке надвигающейся войны в руководстве Черноморского флота, к сожалению, не обходилось без интриг, разрушавших надлежащее управление ЧФ, вследствие чего нередко выносились ошибочные решения.
Приближёнными ко двору волюнтаристами продавливались пагубные инициативы, в итоге приводившие к нашим неудачам в боевых столкновениях с неприятелем и, в частности, роковой утере Малахова кургана 27 августа 1855 года.
Приступая к описанию событий, происходивших более полутора веков назад, нельзя умолчать и о государе Николае Павловиче, его роли во взлёте и неудачах России.
Основная ошибка Николая, по-моему, ‒ жёсткая законодательная закупорка сословий в своей скорлупе, что неминуемо вело к вырождению, как это и произошло к концу XIX века, когда дворянство окончательно утратило какую-либо государство-образующую роль и в итоге предало государя, опрометчиво присягая самозванцам «Временного правительства».
Со времени выпуска в 1954 г. сборника «П. С. Нахимов. Документы и материалы», обнаружены неизвестные ранее письма Павла Степановича, документы из семейного архива Нахимовых, позволяющие полнее представить себе редкую натуру Нахимова и среду, взрастившую его. Часть из этого наследия была включена в двухтомный сборник «П. С. Нахимов. Документы и материалы» издания 2003 года.
В 2008 году к 225-й годовщине основания Севастополя вышел иллюстрированный сборник «История Севастополя в лицах», содержащий подробные сведения о военных и гражданских руководителях города и флотов на протяжении всей истории героического города-крепости. В число памятных дат, особо запомнившихся севастопольцам, авторы сборника посчитали необходимым включить празднование 100-летия со дня рождения адмирала Павла Степановича Нахимова, снабдив статьёй из газеты начала XX века о празднике в Севастополе в июле 1902 г. справедливыми и добрыми словами: «Часто в памяти потомков выдающиеся люди оставались не такими, кем были на самом деле. Их истинные заслуги и деяния забывались, а народная молва приписывала им чужие грехи или подвиги, что нельзя сказать о П. С. Нахимове. Его имя всегда ассоциировалось с мужеством, героизмом и городом Севастополем…». [3]
Автор представляемого читателю исторического повествования имел своей целью ответить на вопросы, которые эпоха ставила перед Россией, и на те вызовы, что постоянно следовали в её адрес со стороны сварливой эгоистичной Европы.
Так нужно ли было мириться России с демонстративным неисполнением Турцией своих обязательств по достигнутым ранее договорам, с возбуждением против России племён Северного Кавказа, с ущемлением прав греко-православной церкви в Святых местах? Уступать ли Франции в её стремлении восстановить свой авторитет великой державы после памятного унижения 1812‒1815 гг. через очередное противостояние с Россией? Не замечать нервозность Англии в связи с естественным развитием России на своих южных рубежах, на Чёрном море, на Кавказе, в Средней Азии и на Дальнем Востоке, в Белом море?
Наконец, необходимо определиться с Синопским сражением! Стало ли оно причиной Восточной войны 1853‒1856 гг.?
В какой степени Севастополь был готов к нападению неприятеля с моря, а ЧФ к боевым действиям? И мог ли устоять Малахов курган при штурме 27 августа? Даты в тексте приводятся в старом юлианском летоисчислении (в скобках, при необходимости), указываются и в действующем григорианском.
I. Наследие государю Николаю I от брата Александра I
- Великий князь Николай Павлович Романов
Николай (1796 г.р.) был девятым ребёнком Павла I и его супруги Марии Фёдоровны, третьим сыном вслед за Александром (1777 г.р.) и Константином (1779 г.р.). Ни что не предвещало ему корону и трон самодержца Российского. Его и Михаила, которых венценосец Александр был старше на два десятка лет, к престолу не готовили.
По рождению Николай был записан в лейб-гвардии конный полк, на пятый месяц он уже шеф полка в чине полковника при Измайловском мундире. Воспитание было домашнее с военным уклоном под бдительным оком прибалтийского немца генерала М. И. Ламздорфа, имевшего в своём педагогическом арсенале и приёмы физического воздействия.
Но Великий князь имел твёрдый характер и оставался независимым, что не могло не обращать на него внимание. В отличие от цесаревича брата Александра, которого с малолетства бабушка Екатерина II готовила к самодержавному венцу, приставив в качестве воспитателя откровенного прозападника-республиканца Фредерика Сезара Лагарпа, сделавшего из него, по отзывам современников, «якобинца, фальшивого, как пена морская», Николай, с детства тяготевший к военному ремеслу, получил фундаментальное военное инженерное образование и справедливо признавался одним из лучших специалистов своего времени в области фортификационных сооружений.
«Мы инженеры», ‒ часто говорил он о самом себе, и это его призвание оказалось весьма плодотворным. Тем не менее, современники знали его свободно владевшим основными европейскими языками, тонким ценителем поэзии, живописи, архитектуры… Кроме того, он обучился играть на флейте.
Мать, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, отправила его в поездку по губерниям с тем, чтобы он ознакомился с жизнью народа, и настояла, чтобы он постоянно вёл путевой журнал. Известно впечатление 19-летнего Николая от посещения западных губерний Малороссии и Белоруссии, которые он отразит в журнале: «В Белоруссии дворянство, состоящее почти из весьма богатых поляков, отнюдь не показало преданности России, и, корме некоторых витебских и южных могилёвских дворян, все прочие присягнули Наполеону. Крестьяне их почти все на тяжёлом оброке и весьма бедны, притом общая гибель крестьян сих провинций ‒ жиды здесь совершенно вторые владельцы, они промыслами своими изнуряют до крайности несчастный народ. Они здесь все ‒ и купцы, и подрядчики, и содержатели шинков, мельниц, перевозов, ремесленники и пр., и так умеют притеснять и обманывать простой народ, что берут даже в залог не сеянный яровой хлеб и ожидаемую не засеянную жатву; они настоящие пиявицы, всюду всасывающиеся и совершенно истощающие несчастные сии губернии…»
Наблюдательный юноша приметил ростовщическую кабалу, в которой оказались весьма скоро жители западных губерний после установления Екатериной II в 1791 г. так называемой «постоянной еврейской черты оседлости». Позиция будущего самодержца по этому вопросу не останется незамеченной передовой либеральной общественностью, и царь Николай скоро сделается предметом анонимной критики и шельмования.
Когда его младший брат Михаил приехал 3 декабря 1925 г. в Петербург из Варшавы от Константина с вестью о кончине 19 ноября в Таганроге Российского самодержца Александра I, в Сенате и Синоде незамедлительно приступили к процедуре вскрытия конвертов, чтобы ознакомиться с завещанием Императора, а в гарнизоне Петербурга многие полки и флотские экипажи поспешили присягнуть наследнику Константину Павловичу.
Однако Константин, не знавшей ранее о последней воле отца, трезво рассудил о своих способностях управлять Российской Империей и прислал из Варшавы в Сенат прошение со своим окончательным и добровольным отказом от претензий на престол в пользу младшего брата Николая. Эта весть ошеломила Петербург и дала возможность злоумышленникам решиться на открытый бунт, назначенный на день переприсяги 14 декабря. Решено было собираться на Сенатской площади перед зданиями Сената и Синода.
И хотя Сенат и Синод после долгого обсуждения создавшейся наследственной коллизии пришли к решению о законности вступления Великого князя Николая Павловича на престол двумя днями и бессонными ночами ранее, заговорщики, выводя полки из казарм и возбуждая их на протест, об этом помалкивали.
Спонсоры тайных обществ, хорошо знакомые с мнением Великого князя Николая Павловича о зловредной роли своих соплеменников в России, решают действовать наверняка и требуют от прикормленных ими «любителей свободы, равенства и братства» физического устранения Великого князя Николая и его семьи. Эта акция поручается Петру Каховскому, склонному по своей натуре к индивидуальному террору и согласившемуся проникнуть в ночь на 14 декабря в Зимний дворец для совершения убийства венценосной семьи.
Но тот по неизвестной причине позже откажется и свой зуд на «праведную расправу над носителями зла» удовлетворит уже днём 14 декабря на Сенатской площади, когда подло, в спину застрелит любимца солдат, героя войны 1812 года генерала М. А. Милорадовича и полковника Николая фон Штюрлера, объяснявших обманутым солдатам в то утро истинное положение дел.
Некоторые современные симпатизанты участников тайных сборищ тоскующих дворян ‒ описатели событий почти двухсотлетней давности оправдывают действия заговорщиков, в том числе и тем, что фигура Великого князя Николая Павловича, генерала-инспектора по инженерной части (с июля 1817 г.), будто бы была крайне непопулярна в высших армейских кругах?!
В то же время доподлинно известно, что его рекомендациями и вообще познаниями в отношении прочности возводимых крепостных сооружений, казарм, мостов и т. д. восхищались признанные профессионалы, приносившие ему свои проекты на утверждение!
В наследие от старшего брата Николай I получил зыбкие отношения с европейскими странами и проблемы на южных границах, что можно отнести «к заслугам» выходца из немецкой графской ветви, выкреста по матери Карла Роберта Нессельроде, записанного Екатериной II на службу в Российский флот 8-летним мичманом, но так и не отбывшего на море ни одной кампании по причине непреодолимой «морской болезни» и не освоившего за всю свою 68-летнюю службу в России русский язык. Отец Карла также состоял в Российском флоте, будучи нашим посланником в Португалии, а мать была иудейка.
Благоволивший к семье Нессельроде Павел I произвёл Карла во флигель-адъютанты. Приверженец антифранцузских настроений Меттерлинха Карл был замечен императором Александром I, который стал включать его в свою свиту на официальные переговоры. Именно К. Несельроде после взятия Парижа в марте 1814 года подписывал от России Первый Парижский мирный договор.
С 1816 г. Нессельроде Управляющий иностранной коллегией, сторонник тесных союзнических связей с Пруссией и Австрией, он станет фактически архитектором Священного Союза России с ними.
С 12 декабря 1823 г., когда Александр I доверит ему пост вице-канцлера, граф Карл Васильевич Нессельроде станет единолично формировать внешнюю политику Российской Империи. Так только вступившего на престол императора Николая I Нессельроде убеждал вступить в переговоры с Турцией и добиваться освобождения балканских народов мирным путём ‒ этого, собственно, добивалась Австрия, чтобы не утратить своего влияния в том регионе.
Нессельроде активно выступит против проекта кругосветной экспедиции к берегам Японии и Китая, предложенного ещё в 1843 г. контр-адмиралом Е. В. Путятиным для установления постоянных дипломатических отношений с соседями на Дальнем Востоке и убедит министра финансов Е. Ф. Канкрина в несвоевременности этой инициативы.
С этой целью он практически сорвал, отсрочив на 10 лет, подготавливаемый скрытно, по указанию Начальника Главного штаба флота А. С. Меншикова, вице-адмиралом М. П. Лазаревым поход из Чёрного моря отряда, включавшего боевой корвет и транспорт к берегам Японии в обход любопытной Англии.
А Евфимий Васильевич Путятин имел к тому времени в своём дипломатическом багаже чрезвычайно успешные договорённости 1842 года с иранским шахом Мохаммедом по совместной борьбе с пиратством и использованием Каспийского моря в интересах взаимной торговли. Примечательно, что капитаном транспорта он просил назначить перспективного на тот момент родного племянника капитана 1-го ранга П. С. Нахимова Степана Васильевича Воеводского.
И если бы Путятин появился у Японских островов в 1845 г., то смог бы заключить соглашение об открытии дипломатических и торговых сношений на более выгодных для России условиях, нежели это произошло по Симодскому трактату 26 января (7 февраля) 1855 г., когда в разразившейся Восточной войне мы вынуждены были отбивать атаки англо-французского флота на свои территории по Дальневосточному побережью.
Японцы предоставят и возможность накопить англо-французам силы на Итурупе с последующим нападением на соседний остров Уруп, самый южный остров Курильской гряды, принадлежащий нам по Симодскому договору.
Е. В. Путятин мог также упредить активность североамериканцев, которые с той же целью явятся к берегам Японии только 14 июля 1853 года. Не случись с «Палладой» спустя 10 лет длительного вынужденного простоя в течение несколько месяцев в Портсмутском доке ‒ сначала для устранения повреждений обшивки днища, а затем в ожидании благоприятного ветра до 9 января 1853 г., у нас была бы возможность появиться у берегов Японии раньше второго явления Мэтью Перри в январе 1854 г., когда его отряд из девяти парусных и паровых судов под грохот пушек высадил десант у древней столицы «Страны восходящего солнца» Эдо и вынудил японцев подписать 31 марта 1854 г. Канагавский договор, открывавший порты Японии для торговли с США. Вслед за этим Англия смогла заключить свой договор с Японией 14 октября 1854 г., подобный Канагавскому, а затем и Франция.
То, что в сложнейшей и исключительно неблагоприятной обстановке вице-адмиралу Е. В. Путятину удалось в разгар Крымской (Восточной) войны достичь соглашения о границах Российской империи со своим соседом Японией, сродни подвигу на поле брани!
На сохранившейся фотографии офицеров фрегата «Паллада», видимо, исполненной при стоянке в британском Портсмуте в 1852 г., едва приметный Евфимий Васильевичв центре, и в его фигуре не угадывается, строго говоря, та несокрушимая духовная сила, помогавшая ему убеждать своих непростых визави на дипломатических раутах. Таков был сын Новгородской губернии из плеяды воспитанников адмирала М. П. Лазарева. Среди офицеров присутствуют также лейтенант Зарубин и мичман Белавенец.
По возвращении посуху в Петербург Е. В. Путятин будет пожалован графским титулом. А затем будет направлен в Китай для заключения 1 (13) июня 1858 г. Тяньцзиньского трактата о торговых отношениях с Китаем и подготовке установления границ от р. Уссури до океана.
В Великом Новгороде 21 сентября 2017 года недалеко от кремля на берегу Волхова появится бюст адмиралу, верному сыну России, графу Евфимию Васильевичу Путятину. Авторы памятника ‒ замечательные московские скульпторы отец и сын Серёжины, Валерий Дмитриевич и Сергей Валерьевич.
Автору этих строк посчастливилось присутствовать на открытии памятника славному адмиралу, плывшему в кругосветке 1822‒1825 гг. вместе с Павлом Нахимовым на «Крейсере», в бытность их молодыми лейтенантами, а затем принимавшему участие в плавании на нахимовской «Палладе» к берегам Японии в 1854 году.
Нессельроде также, без каких-либо внятных оснований, противодействовал стремлению генерал-губернатора Восточной Сибири 1847‒1861 гг. Николая Николаевича Муравьёва достичь договорённости с китайским правительством об установлении границы по Амуру.
Он же восстанавливал царя против поддержки исследования капитаном 2-го ранга Геннадием Ивановичем Невельским в 1848‒1855 годах Сахалина, низовий Амура и выступал против основания на левом берегу Амура поста Николаевского, превратившегося вскоре в русский форпост в Восточной Сибири ‒ Николаевск-на-Амуре, куда в 1858 г. переберётся из Николаева семья Осипа Фёдоровича Макарова с пятью детьми (старший Иван был отдан по пути в Морской кадетский корпус, в Александровскую роту).
Осип Фёдорович будет командовать Амурской флотилией пароходов, дослужится до штабс-капитана. А его младший сын Степан, будущий знаменитый флотоводец и учёный, закончит в Николаевске-на-Амуре штурманские классы и в 15 лет станет за штурвал парохода, направлявшегося через Тихий океан в Ново-Архангельск.
Ну и, конечно, мы никогда не забудем о зловещей роли иезуита К. Нессельроде и его супруги графини Марии Нессельроде-Гурьевой, державшей один из популярнейших салонов Петербурга и будто бы участвовавшей в составлении пасквилей и анонимных писем в адрес А. С. Пушкина, что, по мнению современников, и стало причиной ссоры поэта с Ж. Дантесом и роковой дуэли 27 января 1837 г. на Чёрной речке.
Нессельроде бездарно представлял Россию на переговорах по Лондонским конвенциям 1840‒1841 гг. наряду с уполномоченными Франции, Австрии, Пруссии и самой Англии. На них российский Черноморский флот был лишён преимущественного права прохода проливов на пути в Средиземное море с одновременной отменой запрета по секретной статье Ункяр-Искелесийского договора 1833 г. прохода военно-морских флотов западных держав в Чёрное море без согласия Турции.
В итоге Англия смогла добиться нового статуса проливов, Турция теперь получила право самостоятельно предоставлять свободный проход лёгким военным судам всех стран. А порядок прохода флотов через проливы, в случае военного конфликта с участием Турции, конвенцией сознательно не обговаривался.
Тем самым Англии удалось избавиться от перспективы соперничества с мощным Российским Черноморским флотом на просторах Средиземного моря.
Одновременно Турция со всеми своими проблемами окончательно попадает в сферу влияния западноевропейских стран и станет уклоняться от исполнения прежних двусторонних договорённостей с Россией. Так западной Европой были заранее заложены предпосылки будущего масштабного конфликта, получившего название Восточной войны.
До вступления в 1825 г. на престол Николай оставался генерал-инспектором по инженерной части, передав затем этот пост брату Михаилу, но и в дальнейшем без его личного предварительного просмотра проектов и одобрения не возводилось ни одного более или менее значительного сооружения во всей империи.
С первых же месяцев своего царствования Государь столкнётся в своей империи с проблемой, порождаемой дырявой «чертой оседлости». Мятеж праздных гвардейцев на Сенатской площади 14 (26) декабря 1825 г. обнаружил участие заинтересованных лиц в формировании тайных обществ и их содержании.
При этом не было в планах ни одного из тайных обществ освободить, к примеру, жителей западных губерний от ростовщической удавки, о которой в своём путевом журнале написал Великий князь Николай Павлович в путешествии ещё в 1811 году.
Обратимся к материалам деятельности «Тайного Комитета для изыскания соучастников злоумышленного общества» ‒ комиссии, осуществляющей с 14 января 1826 г. следственные действия в Петропавловской крепости, сохраняющимся до настоящего времени в ГАРФе.
Допрашиваемому 16 марта 1826 г. гвардии капитану л.г. Финляндского полка Н. Д. Сенявину было предложено ответить на 20 конкретных вопросов о его отношении и участии в деятельности тайного общества. Под перечнем вопросов и содержимым ответов подозреваемого стоит узнаваемая подпись Александра Христофоровича Бенкендорфа, генерала от кавалерии, будущего шефа жандармерии и начальника III отделения собственной Е.И.В. канцелярии.
Имеет смысл привести некоторые из предложенных гвардейскому капитану вопросов:
10. В чём заключалась настоящая цель или намерение сего общества, и какими средствами предполагалось действовать для достижения оной?
11. Какое еврейское слово, по предложению Перетца, было принято знаком для узнавания друг друга в случае нужды. Когда и кем оно было принято?
12. Какие законы из Моисея приводил вам Перетц в доказательство, что Бог покровительствует тем постановлениям, о которых вы рассуждали?
Сын отставного, на тот период заслуженного вице-адмирала Д. Н. Сенявина ещё с 1820 г. сошёлся с титулярным советником Перетцом, бывал у него в доме и принимал того в своём. Он подтвердил на допросе, что 14 декабря 1825 г. встречался с Перетцем, а ранее получал от отца Перетца деньги, чтобы передать их по назначению. [4]
Не секрет, что многочисленные масонские ячейки-ложи, возникшие в Петербурге и Москве на границе XVIII‒XIX веков вследствие увлечения матушки Екатерины II западноевропейским «просветительством» и распространившиеся затем по губернским столицам, оказали заметное пагубное влияние на формирование российской творческой и управленческой элиты в духе преклонения перед всем западным и одновременным отрицанием всего своего, традиционного.
Нельзя сказать, что вся российская административная элита окунулась в этот омут и устранилась от решения государственных задач. Так станет известно, что в Вильно 25 апреля 1823 г., по приказанию генерал-губернатора Римского-Корсакова, было начато истребление масонского имущества.
Самому уважаемому многими моряками адмиралу Дмитрию Николаевичу Сенявину в ноябре 1820 г. пришлось защищать свою честь от распространяемых в столице слухов о его вхождении в одно из тайных сборищ.
Можно понять желание вербовщиков масонских лож и различных тайных кружков того времени заполучить известную, авторитетную фигуру для обретения респектабельности и необходимой привлекательности, но они, в действительности, смогут завербовать лишь его морально неустойчивого сына.
«Общество Соединённых славян», имевшее своими лидерами офицеров Черниговского полка ‒ подполковника Сергея Ивановича Муравьёва, подпоручика Михаила Павловича Бестужева-Рюмина, Петра Ивановича Борисова 2-го и подпоручика Ивана Ивановича Горбачевского, ‒ стояло на радикальных позициях, делая акцент в своей программе на республиканской форме управления Россией и физическом устранении с этой целью цесаревича Константина. Те же планы установления республиканской формы правления после вооружённого переворота вынашивал и основатель «Южного общества» пассионарный П. И. Пестель. По его инициативе, «Южное общество» поглотило Соединённых славян и ещё более радикализировало его. Именно Павел Иванович Пестель, любимый адъютант командующего 2-й армии П. Х. Витгенштейна был автором устава петербургского «Союза Спасения» и программы «Южного общества».
Бестужев-Рюмин поддерживал контакты с Польским патриотическим обществом на предмет координации совместных выступлений.
«Муравьёв убеждал славян, что без содействия Русского и известного ему Польского тайного общества осуществить свои желания славянам не удастся, и что переворот уже готовится, и что конституция республиканского правления для России, получившая одобрение многих знаменитых публицистов английских, французских и германских, принята единодушно членами Южного общества». [3] Тем, кто не был членом общества и кого заговорщики обещали освободить от деспотизма, Муравьёв предлагал: «…План наших действий совсем иной: солдаты и офицеры должны быть приготовляемы, но не должны знать ничего; они будут орудиями и произведут переворот. Вы знаете, что за люди русские солдаты и офицеры!». [3]
И как недавно стало ясным из архивных источников, именно «сатрап и крепостник» Николая I генерал А. Х. Бенкендорф, выслушивавший с брезгливостью оговоры допрашиваемых своих недавних единомышленников по заговору, освободит своих крестьян, предоставив им без выкупа земельные наделы и оплатив за несколько лет вперёд подушные выплаты.
Спустя полвека народовольцы-шестидесятники, подготавливающие очередное покушение на царя-освободителя Александра II, имели на вооружении ту же тактику. Софья Львовна Перовская ‒ дочь петербургского военного губернатора после окончания педагогических курсов народной учительницей удалилась в Тверское село Едеминово, где преподавала крестьянским детишкам в местной школе. В том же селе замечательным русским подвижником, отставным мичманом флота Н. В. Верещагиным, была открыта первая в России школа молочного хозяйства, в которой рукастых крестьян обучали основам артельной обработки молока и производству масла и сыра. Так Николай Васильевич достойно реализовывал свои юношеские народнические идеи хождения в народ. Среди его учениц оказалась не менее замечательная подвижница, дворянка Анна Ивановна Тимирёва, которая имела случай познакомиться с С. Л. Перовской.
«Досадным эпизодом, ‒ как она позже вспоминала, ‒ явился обыск, проводимый полицией, на квартире учительницы Александры Ободовской, работавшей в Верищагинской школе в селе Едимоново Тверской губернии. Зимой у неё гостила подруга, которая ждала места народной учительницы где-то под Тверью. Одевалась подруга скромно, но это была, конечно, барышня и своей простотой товарке не ровная. Звали барышню Софья Перовская. Обе подруги, Саша и Софья, были чужими на деревенских посиделках в Едимонове». Чужими и чуждыми они оказались и Анне Ивановне Тимирёвой сподвижнице Н. В. Верещагина по реализации идеи промышленной обработки молока из имения Пречистое Гжатского уезда Смоленской губернии, когда та подступила с расспросами «како веруеши?». В собеседницах она угадала презрение и безразличие к живым людям:
‒ Любите ли вы народ?
‒ Что такое народ? Это материал, из которого мы строим своё здание будущего! ‒ изрекла госпожа Перовская.
‒ За что ваши единомышленники ненавидят государя Александра Второго?
‒ Он дал народу то, что мы должны были ему дать.
Тимирёву возмутило такое презрительное отношение к тем, об освобождении которых народники громогласно заявляли, и позже она неоднократно цитировала поразившее её высказывание Перовской. [5]
Хотя долго терпевший Александр I своим Указом от 1 августа 1822 года официально и закрыл расплодившиеся как грибы после дождя по европейской части России масонские ложи, но было уже поздно, они продолжили свою тайную антигосударственную деятельность, не брезгуя западноевропейской финансовой подпиткой.
Интересно мнение графини Антонины Дмитриевны Блудовой, родившейся в 1812 г. в Стокгольме и получившей прекрасное светское воспитание и образование.
Знакомая со многими известными европейцами она напишет о своей эпохе и России: «Занимая в итоге войны с Наполеоном первое место в Европе, мы силились более и более ей нравиться и подражать. Превратившись в одночасье в космополитов, заботились более и более о происшествиях на Западе, нежели о собственном устройстве. Английская конституция, немецкий иллюминизм, французская литература тогда ещё казались верхом совершенства равно для всех народов, особенно же для нас. Даже заговорщики, порицавшие всё, что делало правительство, искали образцов для своей республики в Швейцарии и Америке и хотели переделать Россию и всех славян на чужой лад. Космополитизм был тогда в большой чести». [6]
Дворяне братья Александр и Николай Николаевичи Раевские, проживавшие в Херсонской губернии, не входили в тайные общества, но были осведомлены об участии своих близких родственников в них. Следствие не могло доказать их непосредственного участия в деятельности «Южного общества». Тогда Николай Павлович потребовал их к себе и обратился к братьям с такими словами: я знаю, что вы не принадлежали к тайному обществу, но имели родных и знакомых там. Вы всё знали и не уведомили правительство. Где же ваша присяга?
И Александр нашёлся, что ответить: «Государь! Честь дороже присяги. Нарушив первую, человек не может существовать. Тогда как без второй он может обойтись». [7]
Но присяга Государю и Отечеству на верность должна всегда оставаться выше присяги себе, своему внутреннему настрою, сформированному семейным воспитанием и окружающей средой!
У многих офицеров того времени понятие чести дворянина сводилась к уровню непременного расчёта по картёжным долгам.
Можно ли предполагать наличие чести у дворянина-декабриста Петра Григорьевича Каховского, смертельно ранившего подлым выстрелом в спину из пистолета героя 1812‒1814 гг. генерала М. А. Милорадовича и убившего затем командира лейб-гвардии гренадёрского полка полковника Н. К. Штюрлера 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади?
Николай Павлович, вынужденный заняться расследованием деятельности «злоумышленных обществ» сразу по вступлению на престол, 21 апреля 1826 г. направит Министру внутренних дел рескрипт о запрете деятельности масонских лож.
Непростительной ошибкой правнука Николая Павловича императора Николая II явилась фактическая отмена в своё царствование запрета действия различных масонских лож в начале XX века на территории Российской империи, что способствовало предательству российской аристократией и государственным чиновничьим аппаратом национальных интересов государства, а также, в решающей степени, определило печальную судьбу его семьи, его самого, так же, как и всего Государства Российского.
2. Масонство в современной России ‒ либеральная традиция или повторение уроков, не усвоенных в XVIII‒XX веках?
В 90-х с развалом переродившегося коммунистического режима Советской России и резким ослаблением её силовых и правоохранительных структур началась всемирная мобилизация масонства для «крестового похода» на Восток. Один за другим падали прежние барьеры, препятствовавшие размножению вольных каменщиков на посткоммунистической ниве, более уже никто не мог заклеймить масона как «вражеского агента».
«Теперь мы добились того, что антимасонские законы, существовавшие с 1922 года, отменены!» ‒ торжествовал Жильбер Абержель (43-летний врач-психиатр, Великий Магистр «Великого Востока») на конференции в Страсбурге в 1993 году. [8]
Пятью годами ранее в разгар горбачёвской перестройки майский номер парижского ежемесячника L′Arche за 1989 г. сообщил, что в Москве с 23 по 29 декабря 1988 г. гостила делегация французского отделения “Бнай-Брит” в составе 21 человека во главе с президентом Марком Ароном. Вот, кстати, и троянский конь горбачёвского правления…
Первая ложа этого ордена была организована в Москве уже во время визита, и к маю в ней состояли 63 члена. К тому же времени были учреждены ещё две ложи ‒ в Вильнюсе и Риге, а впоследствии в Петербурге, Киеве, Одессе, Нижнем Новгороде, Новосибирске.
Министр иностранных дел Франции Роман Дюма, масон высших степеней посвящения из ложи «Великий Восток», уговорил Горбачёва передать ему архивы этого ордена, захваченные нацистами во время оккупации Парижа и обнаруженные советской спецслужбой в поверженной Германии.
Известно, что в этом архиве содержались полные списки «братьев», доставшихся Советской России после революционных потрясений.
«Великий Восток» и другие масонские ложи Франции после распада СССР принялись самым активным образом внедрять масонство на всём послесоветском пространстве. Так 22 марта 1991 г. парижский корреспондент радиостанции «Свобода» Фатима Салказанова в прямом эфире объявила об организации масонской ложи в России, причём желающие вступить в неё должны были просто написать об этом в штаб-квартиру «Великой ложи Франции» в Париже на рю Пюто, 8.
Внедрение масонства на территории постсоветского пространства растянулось на 10 лет. Официально считается, что первые русские масоны прошли инициацию в 1990 г. в Париже в «Великом Востоке» или в самой «Великой ложе Франции», а затем их внедрили в Москве, что и послужило базой дальнейшего создания регулярной сети региональных лож.
В период 1992‒1993 гг. к двум уже существовавшим ложам «Великой национальной ложи Франции» присоединились ещё три: «Лотос» (Москва), «Гамаюн» (Воронеж), «Астрея» (Санкт-Петербург).
Это было в дополнение к спонтанному размножению т. н. «либеральных лож» «Великого Востока» и «Великой ложи Франции»: «Северная Звезда» (Москва), «Сфинкс» (Сакт-Петербург), «Полярная Звезда» (Архангельск). Наибольшего успеха достигла столичная «Великая ложа России». Её официальное учреждение состоялось в одном из залов гостеприимного ЦДРИ на площади Дзержинского в 1992 г. по соседству с ФСБ. Великим мастером, главным каменщиком «Великой ложи России» (ВЛР) был избран Г. Б. Дергачёв.
К концу XX века общее число лож ВЛР достигнет 11! Восемь из них расплодилось в Москве: «Гармония», «Лотос», «Аврора», «Юпитер», «Четыре короны», «Северное сияние», «Братская любовь» и «А.С. Пушкин». В Москве существует и ложа «Аврора» для англоязычных гостей.
Одновременно продолжали действовать и открывались новые ложи «Великого Востока». Первая из них была открыта 28 апреля 1991 г. В их числе шесть лож: «Северная звезда», «Свободная Россия», «Девять муз», «Северные братья», «Полярная звезда» и «Москва».
6 июля 1997 г. 10 российских масонов ВЛР были удостоены 33º посвящения Древнего и принятого шотландского устава, одновременно утверждён Верховный Совет масонов России.
В 2000 г. во Владивостоке ВЛР была открыта ложа №12 «Тихоокеанское побережье».
К 2019 г. число региональных лож ВЛР перевалило за полсотни.
В Татарстане открыта ложа № 54 «Восходящее солнце».
В настоящее время Великим мастером ВЛР является Андрей Богданов, он же возглавляет Демократическую партию России, с треском провалившийся на выборах президента России в 2008 г.
У каждой ложи в России есть свой официальный сайт, через который всякий интересующийся масонством может войти в контакт и получить интересующие его сведения.
Исчезновение масонской сети, разогнанной и поставленной вне закона в Советской России в 1922 г. самими же пламенными революционерами, возглавляемыми Л. Д. Троцким (Бронштейном) и его приспешниками, как-то заметно не повлияло на ход Гражданской войны, индустриализации и подготовки к войне с фашистской Европой.
Осталась лишь зловещая память о том, как масоны отблагодарили Николая II за его отмену запрета тайных обществ, введённого ещё Александром I.
С возрождением российской государственности в начале XXI века масонство ушло в тень и затаилось, но это не значит, что его тайные намерения изменились.
И по-прежнему актуальны слова Ярослава Гашека: «Люди, я любил вас, будьте бдительны!»
Продолжение следует