https://www.severreal.org/a/30780128.html
Юлия Куликова. 12 августа 2000 года
Сегодня в России вспоминают жертв трагедии на атомном подводном ракетоносном крейсере «Курск». 12 августа 2000 года авария в Баренцевом море унесла жизни 118 человек. В Петербурге в этот день прошли траурная лития в Николо-Богоявленском соборе и возложение цветов к мемориалу на Серафимовском кладбище.
Николо-Богоявленский морской собор в Петербурге. Около 10 утра 12 августа сюда уже начинают подходить родные и друзья погибших 20 лет назад подводников: ставят свечки за упокой, отходят. В стороне люди тихо говорят друг с другом, вспоминают: как хорошо и дружно жили в поселке подводников в Видяево и тот страшный день, когда появилась первая информация о катастрофе.
Лития. Николо-Богоявленский собор
В 11 часов на улице перед собором больше 100 человек. Каждый год здесь проводят литию, заупокойную службу. Священнослужители читают имена всех 118 моряков, которые погибли в августе 2000 года.
Софья Дудко, мать Сергея Дудко, вспоминает, что 20 лет назад вместе с жизнью ее сына прервалась и семейная военная традиция, она – жена коменданта гарнизона в Видяево, мать капитана 2-го ранга, не позволила внуку пойти в армию.
– Потому что когда погиб отец, ему было 10 лет, он видел, что творилось в Видяево – эти истерики, обмороки, он все видел и все пропустил через себя. Внучка была маленькая, два года, мы старались ее оградить, чтобы даже телевизор не смотрела, два года даже ей не говорили, что отец погиб. А внук… все видел! И я все сделала для того, чтобы он не служил. – говорит Софья Дудко. – А всю свою жизнь я посвятила тому, чтобы сохранить память о сыне: для этого и книга выпущена «Помним всех поименно», для этого я хожу в школы, встречаюсь с кадетами – чтобы те, кто подрастает, помнили, что был такой экипаж, лучший экипаж Северного флота.
Память о брате, капитане 3-го ранга Илье Щавинском хранит его сестра Екатерина.
– Как у многих, у нас дома хранится китель Ильи, который подняли 20 лет назад со дна Баренцева моря. Эта вещь оттуда – со дна, из ада, – рассказывает Екатерина.
Она вспоминает, как просила у спасателей достать с затонувшей лодки икону Курской Божьей матери, которая принадлежала экипажу и хранилась перед рейсом у них дома, но икону не достали.
– Мы понимаем, что прошло 20 лет. Но ощущение, что это было вчера. Очень быстро пролетает время. Я потеряла брата, мои родители потеряли сына – мой папа военный, он точно так же, как мой брат, служил на первом еще поколении атомных подводных лодок. Катастрофа перевернула все наши семьи, судьбы. И в этот день нам очень важно приходить сюда и быть всем вместе, – говорит Екатерина.
32 могилы. Серафимовское кладбище
На Серафимовском мемориальном кладбище, где похоронены 32 члена экипажа «Курска», людей вдвое больше, чем было в соборе. У могилы Андрея Милютина, утирая слезы, поправляет цветы Лидия Каприлова – тёща погибшего 12 августа 28-летнего капитана 3-го ранга.
– Я помню тот день, когда он пришел к нам домой, радостно вбежал на кухню и объявил: «Лидия Ивановна, мы заявление в ЗАГС подали!» Я говорю: «Какие же вы молодцы!» Они познакомились так: Лера пришла из спортивной школы к его маме в класс, он в Нахимовке учился уже, а он пришел на праздник на вечер, какие в школе бывают обычно, и там с ней познакомился, с дочерью. Так свела их судьба.
События 20-летней давности Лидия Каприлова помнит в точности до мелочей: как две Леры – дочь и 4-летняя внучка – были у неё проездом из отпуска, как она провожала их на поезд в Видяево.
– Дочь только приехала в Видяево, а ее подруга там встречала у поезда. В Видяево уже знали тогда, что лодка легла на дно, но почему и что, данных никаких не было. И уже рев такой стоял там. Лерочка маленькая затемпературила сразу, заболела.
Лидия Ивановна поехала в Видяево через несколько дней после того, как власти официально сообщили о трагедии.
– Это было что-то ужасное, в каком состоянии был поселок: весь растерзанный, ни продуктов, ничего нет. Я была в тот момент, когда туда прилетал Путин. Люди в обмороки падали, такое состояние у всех было. Я забрала внучку, привезла назад в Петербург. Лерочка осталась в Видяево. Зять был капитан 3-го ранга, он отвечал за «живучесть» корабля, погиб во втором отсеке вместе с командиром, узнали его по тому, как он ремень завязывал на брюках, и в кармане лежала записка – его друзей телефоны, друзья, с которыми он учился в школе. И вот по записке его и узнали, потому что головы-то не было. Когда все это закончилось, дочь вернулась из Видяево, она от горя все почерневшая была, у нее было такое состояние… говорила: «Мама, я жить не хочу». Мама его, Людмила, тоже не знаю, как это пережила. Когда родители переживают своих детей – это ужасно, это ни с чем сравнить нельзя.
Спустя 20 лет после трагедии ответов на многие вопросы у родных так и нет.
– До сих пор окончательной версии, почему всё это случилось, нет. А нам важно было бы наконец узнать это, – говорит теща капитана Милютина.
Хотела бы знать правду и вдова капитана 2-го ранга Василия Исаенко Галина. Но в то, что это возможно, она уже не верит.
– Никаких ответов. И не получим их никогда. У нас всегда жизнь человека приносится в жертву каким-то амбициям власти, политики. Нам уже сказали, что виновных нет, что это стечение обстоятельств, и на этом всё, торжественно проводят мероприятия для нас, которые душу, честно говоря, не греют. И я считаю, что никогда ничего не будет до конца доведено в этом расследовании, и в этом беда, потому что мальчики другие сейчас находятся в морях. И с ними тоже может что-то случиться. Я лично считаю, что одного виновного человека здесь нет, но и неправильно говорить, что это стечение обстоятельств, мы к этому шли планомерно, и мы продолжаем по этому пути идти. Профессионалы в стране не нужны, коррупция правит бал, все куплено давным-давно, поэтому мы здесь ничего никогда не узнаем. Это не конкретный человек виноват – это система.
«Курск». 20 лет истории
В Петербурге находится самое большое захоронение моряков «Курска» – здесь покоятся 32 члена экипажа. Траурные мероприятия сегодня проводятся также в Видяево, откуда подводный крейсер ушел в свой последний поход, а также на родине моряков в Мурманске, Курске и Воронеже.
Причиной гибели экипажа, по официальной версии, стал взрыв неисправной учебной торпеды, повлекший детонацию других боевых ракет. Авария привела к гибели большей части экипажа, однако в 9-м отсеке подлодки оставались выжившие, которые ждали помощи. Сохранилась записка капитана-лейтенанта Дмитрия Колесникова, который написал о том, что вместе с ним в отсеке заперты 23 моряка. С затонувшей подлодки поступали сигналы SOS. Их фиксировали на атомном крейсере «Петр Великий», который в момент катастрофы проходил боевую подготовку совместно с «Курском». Однако командование ВМФ сначала не придало значения взрыву, и почти 12 часов «Курск» не объявляли аварийным. Сигнал о помощи также проигнорировали.
Спасательные работы российских подводных аппаратов не дали результатов. Но Россия до 20 августа отказывалась от помощи норвежских водолазов, которые вскрыли аварийно-спасательный люк АПЛ в течение суток. Там были обнаружены тела 24 моряков.
Супруга капитан-лейтенанта Колесникова пыталась получить адресованную ей записку мужа, однако следствие передало ей только ксерокопию. Ольга Колесникова скончалась в начале 2020 года.
В декабре 2000 года трое офицеров – отцы погибших моряков на «Курске» – направили обращение президенту РФ Владимиру Путину с просьбой допустить их к информации о расследовании обстоятельств трагедии, однако ответа они не получили. Один из них – отец Дмитрия Колесникова Роман в 2005 году направил жалобу в Европейский суд по правам человека. Тогда он требовал возобновления расследования дела гибели подлодки и наказания виновных, однако после вмешательства российской прокуратуры отозвал жалобу.
Адвокат 55 семей погибших и автор одной из книг про АПРК «Курск» Борис Кузнецов в начале августа 2020 года заявил, что закрывает для себя тему гибели моряков, так как больше «не в силах резать душу по живому».
В интервью газете «Континент USA» он назвал катастрофу ложью длиной в 20 лет.
«Если следствие установило, что причиной гибели является взрыв перекисно-водородной торпеды, то есть совершенно конкретные лица, которые дали команду командиру «Курска» стрелять именно этой торпедой, которой он ранее никогда не стрелял. Руководители учений обязаны были знать, что экипаж не обучен эксплуатации этой торпеды, что торпеда хранилась ненадлежащим способом и не была пригодна для стрельбы. А кто виноват, что вследствие выбора вида учений, не предусмотренных уставами, приказами и наставлениями, в результате чего фактически не проверялась готовность корабля и экипажа к выходу в море? Разве не главком ВМФ?» – сказал Борис Кузнецов.
После аварии президент Владимир Путин отправил в отставку 12 руководителей Северного флота ВМФ. Расследование гибели «Курска» закончилось закрытием уголовного дела.
Скажу то, на что имею право.Не буду касаться тут вины флотоводцев паркетных- она и так очевидна. Скажу о прямой вине Героя России, командира лодки, Лячина. Любой послуживший строевой офицер знает, что настоящее мужество- это найти в себе силы отказаться, согласно положений многих инструкций и Наставлений, от выполнения авантюрных приказов командиров, могущих повлечь аварию или гибель подчинённых людей- сейчас не война! Лячин не мог не знать, что экипаж не готов к такой стрельбе, что аварийный буй не снят с заводских стопоров, что район учений не подходит для лодки. Но нежелание испортить отношения с начальством взяло верх.откажись он- никаким Уставом его не могли бы заставить, а вот орден или продвижение по службе- могли зарубить вполне. Он сделал свой выбор, не подумав о людях, да и о себе тоже. О семье- да, думал, хотел в Питер поскорее, наверное…
А вина Багрянцева — старшего на борту Есть?
Думаю, нет. Полную картину неготовности корабля всегда знает командир. Не беру в пример спецов штаба- они, конечно, тоже всегда в курсе, но за экипаж отвечает командир. И мы, когда уходили на БС с неисправными холод-машинами, с неработающими ГАС поиска лодок по тепловому и радиационному следу, с постоянно выходящей из строя СРЧ «Барсов»- хотели, прежде всего, оторваться от ненавистных уже проверяющих, уйти в море, а там уж, думали, в спокойной обстановке всё наладится. Молодые были. Но мы надводники, для нас такие неисправности не были смертельно опасными.
Согласен. Но есть лист готовности корабля к выходу в море, который перед каждый выходом подписывают флажки или указывают проблемы по ктороым корабль не может выйти в море, а утвержадет начальник штаба соединения Во всяком случае на Северном флоте на 170 бригаде так было. Есть ещё лист готовности корабля к выходу в море, который подписывают все командиры БЧ и начальник служб (подписывается в конце приготовления). Были случаи, что я записывал, что к выходу в море не готов, если решение проблдемы зависило не от меня. И мои проблемы решались. Это было из ряда вон выходящим, но я это делал, даже когда знал, что накажут меня. Действительно, чтобы такое подписать нужна смелость и понимание, что в конце концов ты сам окажешся виноват. НО если от этого зависят жизни людей я бы подписал такое не задумываясь. Хотя были еще сразу послеельцинские годы и все было упрощено до безобразия. Комфлот запланировал «Курск» и никто не мог этому противиться, запланировал полигон, где лодкам погружаться нельзя. так кто же скажет против. Система была такая, не нравится или не можешь — уходи с флота. Служба на флоте была не сахар и я знаю, что многие офицеры написали тогда рапорта с просьбой уволить. рапорта лежали под сукном по году и более — заменить было не кем. А молодые лейтенанты так же опасны для флота и матчасти, как и молодые матросы. особено если гонористые.
Да, Виктор, все верно. Особенно про молодых лейтенантов! Меня во время стоянки на Сейшелах в 79 м или 80 году старпом после смены с вахты срочно отправил на барказе на берег с приказом забрать оттуда всех- в связи с ухудшение погоды. Причём всё- бегом, скорей. Ну, увидел, что старшина и связист с рацион уже барказе, старпом под жопу пинает- сел, пошли.на берегу оказалось, что народу в два раза больше, чем может принять барказ, доложить не мог- рация не работала. Оставить половину на берегу, отправить, к примеру, в наше посольство- даже мысли не было, ведь ПРИкАЗ был! В общем- целое приключение было, чудом не разбил барказ, не погубил людей… зато был такой урок- даже ценой испорченных отношений с начальством я на такие приказы не поддавался
Спасибо за статью, за правильные слова. Сейчас главное — мощь нашего Флота и Армии. Надо воспитывать достойных моряков. А это можно сделать только на традициях, которые сформировались годами, где главными были и будут всегда — Честь и Достоинство воина.