Как только я вышел из дома, так сразу напоролся на Жаронда.
Жаронд – это был здоровенный рыжий парень из соседнего подъезда. Мне частенько от него доставалось, когда я не хотел поделиться с ним или конфетами, или куском белого хлеба с маслом, густо посыпанного сахаром. Увидев у меня в руках такое богатство, он сразу, без разговоров, отвешивал мне подзатыльника и забирал себе всю свою добычу.
Он очень не любил, когда его называли Жарондом. В переводе с осетинского, это было – старик.
Но, сейчас Жаронд был благодушен, он подозрительно на меня посмотрел и поманил к себе пальцем:
— А ну-ка иди сюда, Макарон, — в голосе его не чувствовалось ничего хорошего.
Если убегать от Жаронда, то он все равно поймает тебя, а если не пойти на этот, малообещающий чего хорошего жест, то все равно поймает. И тогда трепки уже не избежать.
Смысла драпать куда-то не было, надо было просто подойти и узнать, что этому рыжему здоровому парню надо от тебя.
Я молча подошел к Жаронду и ждал своей участи:
— Так, Макарон, что ты тут шарахаешься? – как бы издали начал Жаронд.
— Да я уроки вот только сделал, — еле-еле от страха, что Жаронд залепит мне затрещину, пролепетал я, — Вот и вышел во двор. Хотел к Череме сходить.
— Не надо ни к кому ходить, — чуть ли не прорычал Жаронд, — Со мной пойдёшь.
А куда деваться? Если Жиронд сказал, то надо точно идти к нему, а то он подзатыльников надаёт или ещё хуже, нос расквасит. Тут волей-неволей надо было подчиняться.
Жаронд медленно поднялся со ступенек подъезда и махнул мне рукой, чтобы я следовал за ним.
Ну и пошли мы вместе с ним. Вернее, он шёл, а я за ним плелся следом, как бычок на заклание.
Иногда Жаронд только оборачивался на меня, убедиться, что я за ним плетусь и все время приговаривал:
— Смотри, не дерни куда-нибудь, а то все равно поймаю.
Плетясь следом за ним, я только отвечал на его слова:
— Да иду я, иду, что ты на самом деле? Никуда я не денусь.
— Хорошо, — довольно бубнил Жаронд, идя в сторону базара.
Когда мы подошли к базару, то там я увидел дружка Жаронда. Это был Комар.
Комар, при виде Жаронда, поднялся и вразвалку подошёл к нему.
Они стали о чем-то шептаться.
Я стоял в стороне и только слышал их шёпот.
О чем они шептались, мне слышно не было, хотя я и напрягал весь свой слух.
О смысле разговора я понятия не имел. Но потом, посовещавшись, Жаронд обернулся ко мне со словами:
— Так, Макарон, — в голосе Жаронда не слышалось ничего хорошего, — А ну-ка иди за нами, — и они с Комаром двинулись на выход из посёлка.
Пройдя фабрику, они завернули за нее, и подошли к какому-то зданию.
Я знал, что там находится какой-то склад. Но что это за склад, я понятия не имел.
Но Жаронд, наверное, уж точно знал, что в этом складе находится. Поэтому он так уверенно и пришёл туда.
Они с Комаром остановились и огляделись по сторонам.
Жаронд нашёл большущий камень и запустил им в стекло склада. Удар был точным, и стекло разлетелось вдребезги. За разбитым окном стала видна решётка.
Жаронд с Комаром пригнулись, и отбежали в сторону, спрятавшись за первый же бугор. А я, как последний дурак, так и остался стоять столбом посередине дороги.
Жаронд с Комаром подождали некоторое время, а потом вылезли из своего укрытия и пошли к складу.
Жаронд махнул мне рукой:
— Чего стоишь, овца? Иди сюда, — он указал мне рукой на склад.
Я подошёл к стене склада и посмотрел на разбитое окно. Окно находилось не очень высоко. Если меня немного приподнять, то я бы как раз смог ухватился за прутья решётки, видной в проёме.
Жаронд с Комаром так и сделали. Предварительно они меня проинструктировали:
— Лезь в решётку. Ты маленький, у тебя все получится. Посмотришь, что там внутри и скажешь нам.
А что мне оставалось делать, как не соглашаться?
— Ладно, хорошо, — только и отвечал я им.
Предварительно Комар сам поднялся на цыпочки и посмотрел во внутрь:
— Да! Там ящики стоят, — радостно сообщил он Жаронду.
Тот загадочно ухмыльнулся:
— Какие ящики?
— Да ящики с какими-то банками.
— Отлично! Вот эти-то банки нам и нужны. В них же сироп находится!
Они расчистили подоконник от разбитого стекла и, подсадив меня на него, указав цель моего задания:
— Видишь ящики?
Я посмотрел сквозь решётку во внутрь:
— Вижу, — ничего не понимая, ответил я им.
— Так вот. Давай, лезь туда. А потом возьмёшь оттуда по банке и передашь их нам, — поучал меня Жаронд, — А так как нас трое, то, как раз, три банки нам и нужно.
Я сразу и подумал:
— Пролезу, передам им банки, и они от меня отстанут, — поэтому и согласился, — Ладно. Передам.
Жаронд с Комаром подняли меня до самой решётки, и я пролез через решётку окна. Для начала я сложил руки ласточкой и нырнул в самую большую ячейку. Так как ячейка решетки была большая для меня, то я легко туда пролез.
Я осторожно развернулся на подоконнике, зацепился руками за решётку и спрыгнул вниз. Чтобы потом добраться до неё, мне нужно было подставить какой-то ящик.
Я осмотрелся, нашёл пустой ящик и подставил его под окном.
Из окон склада шло достаточно света, тем более, что их было несколько. Поэтому в помещении склада было светло и можно было все легко рассмотреть.
Освоившись, я осмотрелся и увидел перед собой стопки ящиков, подошёл к ним и заглянул в них.
В каждом ящике стояло по четыре трёхлитровой банки.
— Хорошо, — уже кое-что я начал соображать, — Но что это за банки непонятные тут стоят? — заглядывал я в ящики, — Если Жаронд сказал, что надо смотреть, то надо рассказать ему, что это за банки.
Я вытащил одну банку и прочитал наклейку. А на ней было написано: «Сироп яблочный».
— Вот это да! – чуть ли не прокричал я, — Яблочный сироп. Так это же вкуснятина какая!
И, обрадованно, что я нашёл чуть ли не сокровища, прокричал Жаронду:
— Жаронд! А тут написано “Сироп яблочный”.
Из-за решётки послышалось злобное шипение:
— Тише, — шипел Жаронд, — Тише. Чего орёшь?
— А что делать-то?
Я даже не смог и подумать, что кроме нас тут ещё кто-нибудь может быть.
— Охрана услышит, — все также шептал Жаронд.
Я сразу же понизил голос до шёпота:
— Тут написано “Сироп яблочный”, — уже шипел я Жаронду.
— Хорошо, давай, тащи его сюда, — но тут же поправил себя, — Посмотри ещё. А грушевый там есть? Грушевый вкуснее, говорят.
Я, уже спокойнее, пошёл осматривать другую стопку ящиков. Точно. Там были банки с грушевым сиропом.
Я тут же прошипел Жаронду:
— Жаронд! И грушевый тут есть, — не знаю, как он реагировал на свою кличку, но пока все шло нормально, и он на неё откликался.
Я тут же услышал ответ:
— Давай. Тащи и грушевый сюда.
Я поднёс обе банки к окну, взобрался на подставленный ящик, поднялся на него и передал Жаронду первую банку.
Она легко прошла через ячейку решётки и была принята руками Жаронда.
— А посмотри ещё какой-нибудь другой сироп, — все так же шипел мне в окно раскрасневшийся Жаронд, — Посмотри, может быть там и вишнёвый есть? В последний раз буфетчица наливала мне газировку с вишнёвым соком.
Я тут же спрыгнул с ящика и пошёл осматривать последние стопки ящиков.
Точно! В последней из них, был вишнёвый сироп.
Забывшись от радости, я вновь прокричал Жаронду:
— Есть тут вишнёвый сироп!
Тут же послышалось, но уже по-осетински:
— Дурень! Давай и вишнёвый сюда.
***
Вообще-то все разговоры с Жарондом велись на смеси русского языка с осетинским. Кому было как удобно, тот так и говорил. Например, слово помидор по-осетински надо было говорить бадрджан, а все говорили, памидор, делая акцент на первом слоге. Я, вращаясь в среде пацанов из аулов, тоже непроизвольно выучил осетинский язык. В классе у нас больше половины были осетин. Они все говорили по-русски. Но между собой общались только по-осетински. Поэтому, чтобы понимать их, надо было научиться их языку. Почему-то для меня не стало преградой научиться общаться со своими сверстниками по-осетински. Я легко воспринял этот язык и даже в хоре, я пел знаменитую осетинскую песню со словами:
«Я люблю тебя моя Осетия и мой Терек»
– «Ыж дын уаржен май Иристон а ма да Терче дон».
Ее мы распевали и в школе, и в пионерском лагере, куда наше рудоуправление из наших поселков, отправляло школьников на летние каникулы. Там, иной раз, попадались пацаны, которые по-русски вообще не могли говорить. Но язык общения им был понятен. Поэтому в этих пионерских лагерях у меня завязывались многочисленные дружеские знакомства. А по осетинским законам, если ты друг, то ты навсегда друг.
Вот поэтому, я и не смог подвести Жаронда в его мероприятии по экспроприации склада.
Несмотря на то, что я постоянно получал от него затрещины, Жаронд всегда защищал меня от мальчишек с гор, которые учились в нашем интернате при школе. И в этом я ему был благодарен. Те всегда были драчливы и конфликтны. Но, если я начинал разговор с ними по-осетински и упоминал имя Жаронда, то интернатовские пацаны, меня не трогали.
Такова была жизнь посёлка. Надо было показывать себя сильным и независимым, когда ты находишься под опекой таких сорвиголов, как Жаронд и Комар.
***
Три банки я протолкнул сквозь решетку и ждал, когда же мне подадут руку и позволят выбраться наверх.
Но, Жаронд решил по-другому.
Он заглянул в решётку и потребовал:
— Яблочного давай. Тащи ещё одну банку.
А что оставалось делать? Я слез с ящика, подошёл к стопке ящиков, где находился яблочный сироп, вытащил еще одну банку с сиропом и протолкнул ее сквозь решётку Жаронду.
— Все. Вылезай, — позволил мне Жаронд, — Пока хватит, а то мы ничего не утащим, — уже озадаченно говорил он.
У каждого должно быть по банке в руке, но Жаронд взял две.
Комар, увидев такую несправедливость, сразу возник:
— А чего это ты сразу две захапал? Давай твою попробуем. Правду пацаны говорили или нет про этот сироп.
Жаронд неохотно опустил банки на землю, достал перочинный нож и пробил в крышке одной из банок две дырки.
А Комар, вынул из кармана круглую коробочку. Комар раскрыл коробочку, приподнял ее краешек вверх, и коробочка превратилась в стаканчик. В него он нацедил густой жидкости. Вокруг неожиданно запахло яблоками.
Потом он посмотрел на меня и протянул мне этот стаканчик:
— Так, Макарон, ну-ка ты пей первым.
Не ожидая такого предложения, я удивился. Насколько я знал, то у осетин должен пить первый тост, самый уважаемый и дорогой гость, а тут такое мне….
— А что это? – я все ещё не решался взять стаканчик.
— Да сироп это, — Комар хитро ощерился в улыбке, — Сам попробуешь, тогда и узнаешь, что это за сироп, — он делал вид, что рассмеялся.
А сам как-то хитро переглянулся с Жарондом.
Он протянул мне стаканчик, и они оба, в каком-то ожидании, уставились на меня.
А я, ничего не поняв от этих смешков и переглядов, взял из рук Комара стаканчик и понюхал его.
Действительно, приятно пахло яблоками. Не ожидая никакого подвоха, я взял и сделал пару глотков из этого стаканчика.
Да, запах и вкус яблока-то был в нем, но эта тягучая жижа сразу обожгла мне горло, что я закашлялся, и откинул от себя стаканчик в сторону, а потом долго харкался, и плевался, заходясь от удушающего кашля.
Жиронд с Комаром довольно рассмеялись:
— Точно говорили пацаны, не соврали, значит – там спирт.
Со мной стало твориться что-то непонятное. Сильно закружилась голова, и я чуть ли не врезался ею в стенку склада, когда меня сильно качнуло, и я стал падать на неё.
В животе у меня невероятно пекло. Было ощущение, что там что-то горит. Меня откинуло на стенку склада, и я выпученными глазами смотрел на Жаронда и Комара, не понимая, что мне делать дальше.
— Так, Макарон, — услышал я откуда-то издалека голос Жаронда, — Ну-ка иди отсюда домой, — они, подхватили оставшиеся банки и ушли.
Я только видел вдали почему-то их очень маленькие фигурки, удаляющиеся от меня. Они были настолько малы, так чтобы их рассмотреть, пришлось даже прищурить один глаз. Но, все равно, они были не больше моих оловянных солдатиков.
Я знал одно, что мне надо было идти домой.
Была только одна мысль, что я хочу туда идти, а меня туда не идёт. Я хочу идти туда, а меня ведёт в другую сторону. Что делать?
Я держусь за забор обеими руками и только поэтому остаюсь в вертикальном положении. Иногда я падаю на четвереньки, но все равно передвигаюсь, заставляя себя идти домой.
Каждый вдох и выдох из меня вырывались с невообразимым шумом, вокруг мне все казалось очень маленьким, как будто все предметы от меня были на большущем расстоянии. Но мысль, что мне надо идти туда, домой, только и сверлила мой мозг. Только она заставляла меня двигаться вперёд.
Я интуитивно выбрал направление дороги прямо к дому. Я знал только одно — мне надо идти только туда – домой.
Я не знаю, попался ли я кому-либо на глаза или нет, но мне это было абсолютно безразлично. Вдоль забора я плелся к своему дому, видя перед собой только одну цель — дом.
Благо, посёлок был маленький, и идти далеко было не надо.
По лестнице в квартиру, я уже взбирался на четвереньках, потому что идти прямо я уже был не в силах. Дыхания не хватало и ноги были настолько ватными, что сами собой подгибались.
Мы жили на втором этаже. Я с трудом докарабкался до двери квартиры. Каким-то невероятным усилием я заставил себя подняться и дотянуться самым длинным пальцем до звонка. Из последних сил я вытянул этот палец и надавил на его кнопку. Он долго и продолжительно звонил.
Вовка, мой средний брат, был дома. Он открыл дверь и с удивлением посмотрел на меня:
— Что случилось? Почему ты падаешь? – никак не мог он понять моего состояния.
А я только пошевелил губами:
— Я спать хочу, — больше никаких сил, ни на какие разговоры, у меня не было.
В это время мамы и папы не было дома. Они уехали по каким-то делам в Москву.
Мама попросила одну из студенток-практиканток, которая работала на фабрике, присмотреть за нами.
А так как эта студентка-практикантка, работала с восьми утра до пяти часов вечера, то ее в это время дома не было.
Задача у неё была одна: утром нас разбудить, накормить, отправить в школу, а вечером проверить наши уроки, накормить, и уложить спать. И все. Ночевала она у нас дома, чтобы ночью нам не было одним страшно.
Поэтому дома в это время дня был только один Вовка.
После того, как Вовка открыл мне дверь, я сразу свалился в проёме двери на четвереньки, потому что на ногах я был стоять уже не в силах. На четвереньках я медленно прополз к себе в комнату, и там с трудом залез под свою кровать.
И все! Больше я уже ничего не помнил. Наверное, я там и заснул.
Через какое-то время Вовка меня будит:
— Лешка, вставай, скоро Наташка придёт.
Я протёр глаза, но почувствовал, что мне уже стало легче. Голова уже не так сильно кружилась, в животе уже так сильно не жгло.
Я с трудом вылез из-под кровати и пошёл пить воду.
Я долго пил воду из-под крана, и никак не мог оторваться от соска крана с его холодной и вкусной водой, чтобы полностью напиться.
Но тут же у меня в голове опять зашумело. Все закружилось, но уже не так сильно, и я, держась обеими руками за стенки коридора, вернулся к себе в комнату.
Там я уже разделся и лёг в кровать, где снова моментально заснул.
Я только слышал сквозь сон, как пришла Наташка.
Она очень удивилась, что я так рано лёг спать, но Вовка ей объяснил моё состояние:
— Лешка устал, он сегодня много бегал. Ему поспать надо.
Я был благодарен своему брату за такое вранье, а Наташка ничего странного не заметила в моем поведении. Ей было только меньше забот. А то каждый вечер она никак не могла загнать меня в постель, потому что в это время я дочитывал самое интересное в очередной книге.
Это была моя первая встреча с алкоголем. Которая оказалась, не очень-то хорошей. Она надолго отбила у меня всякое желание употреблять то, что родители выставляли на праздничных столах, где мужчины сидели и пили коньяки и вина. Меня это уже не прельщало, потому что я знал, чем это уже могло закончиться.