Черкашин Н. Шерше ля фам

«Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы ещё им поаплодируем. Но другое дело Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить — не ходи! А пошел – отвечай!»… В.Черномырдин

Женщину можно искать повсюду – в большом городе, в степи, в дальней дороге, в ресторане, в космосе, иногда даже в ресторане «Космос», что находится в пригороде Мурманска — в Росте. И что самое невероятное – женщину можно искать даже в недрах крейсера! Например, «Александра Невского», что когда-то горделиво стоял на рейде Североморска. Об этом замечательном случае поведал – лично, из уст в уши – герой сей истории Александр Александрович Кибкало, в легендарные времена капитан-лейтенант и старший помощник командира крейсера. Именно ему пришла в голову эта замечательная мысль – перекинуть «молочный мост» между кораблем и молочно-товарной фермой военного совхоза, что располагался на другом берегу Кольского залива. Ну, не мост, а хотя бы «молокопровод». А идея родилась так: по указанию командования дивизии с крейсера в подшефный совхоз был направлен старшина команды электриков с двумя бойцами для наладки системы электроснабжения на МТФ. Обратно на корабль катер с электриками вернулся с двумя флягами парного молока, которое было роздано экипажу на вечерний чай.

«А что если сделать этот счастливый случай системным?» — Задумался старпом и принял замечательное решение.

И вот в ближайший воскресный день у борта крейсера ошвартовался катер, а из него взошли по трапу на шкафут тринадцать девушек и женщин, доярок МТФ военного совхоза, разодетых, как на подиум. Возглавляла делегацию ударница комтруда бригадир и комсорг Моника Козлова, чемпионка района по метанию копья. Посланниц Кольского побережья встречала группа моряков, отличников боевой и политической подготовки, кавалеров многих знаков воинской и спортивной доблести. Моника Козлова вручила старпому действующий макет доильного аппарата «Елочка», а в ответ получила карманную модель артиллерийского крейсера. Затем прекрасные гостьи отобедали в мичманской кают-компании, где по случаю приема тружениц животноводства столы застелили новыми скатертями и поставили вазочки с бумажными хризантемами, сделанными корабельными умельцами. После плотного флотского обеда для гостей был дан концерт силами крейсерской художественной самодеятельности. А после концерта состоялась неплановая, но очень интересная экскурсия по кораблю, причем для каждой девушки нашелся персональный гид-провожатый.

Экскурсия продолжалась долго. Очень долго. Дольше обеда и концерта вместе взятых. Доярки проявляли невероятную любознательность. Капитан-лейтенант Кибкало уже давно поглядывал на часы. Погода портилась, и катер под бортом крейсера уже поплясывал на волне. Пришлось объявить по громкой трансляции:

— Гостей корабля просим собраться на левом шкафуте!

Но этот призыв не возымел ожидаемого результата. То ли доярки не знали, где находится именно левый шкафут, то ли гиды-провожатые плохо расслышали призыв старпома. Кибкало нервно прохаживался по правому борту с секундомером в руке. А тут еще сигнальщики доложили, что на рейде появился катер под флагом командующего флотом.

Как известно, беда одна не приходит. И хотя командующего флотом адмирала Егорова нелепо называть «бедой», однако его визит в сей неурочный час, вполне мог принести бедственные последствия. И по злому року, едва он взошел на правый шкафут, как перед ним выскочила из распахнутого палубного люка веселая, слегка растрепанная девица:

— Здрасьте! – Сказала она адмиралу и побежала дальше.

Капитан-лейтенант Кибкало хотел доложить обстановку, но комфлота его остановил:

— Погоди, погоди!..

И тут же из люка выскочила еще одна доярка, столь же жизнерадостная, сколь и первая. Она тоже поздоровалась с очень серьезным раззолоченым «дядей» и побежала догонять подружку.

Адмирал с любопытством заглянул в люк и увидел третью товарку, которую придерживал под локоток матрос, и которая никуда не хотела спешить.

— Здрасьте вам! – Сказал адмирал и девушка, смутившись, ответила «Здрасьте!», а ее спутник вытянулся в струнку.

— Проходите, барышня, проходите, не бойтесь!…

Доярка резво взбежала по трапу…

— А где у вас этот самый левый шкафчик? – Спросила она.

— Левый шкафут? Это прямо, а потом за башней налево.

Деваха ушла в указанном направлении.

— Сколько их у тебя там? – Спросил комфлота у Кибкало.

— Тринадцать душ, товарищ командующий!

— Ну-ну… Мы что, с ними в полигон пойдем?

— Никак нет. Мы сейчас их всех отправим на берег!

Не желая слушать никаких объяснений, адмирал Егоров поднялся на ФКП – флагманский командный пункт, а старпом Кибкало принялся пересчитывать собравшихся на левом шкафуте женщин. При этом он весьма походил на красноармейца Сухова, оказавшегося вдруг под белым солнцем Арктики… Не хватало только одной доярки, и при том самой главной – руководительницы шефской группы Моники Козловой. Где она запропастилась? Что могло с ней произойти?

Дежурный по кораблю офицер предполагал вслух:

— Может, ее там трахнуло током?

Кибкало мрачно посмотрел на предсказателя судеб.

— Ну, зацепила провод незаизолированный… Или придавило ее люком.

Конечно, сухопутного человека поджидает на боевом корабле множество неприятностей: ударница труда могла свалиться в какую-нибудь незадраенную шахту или выгородку…

Кибкало вызвал дежурного по низам мичмана и поставил задачу:

— Ищите женщину! – И для убедительности повторил по-французски. – Шерше ля фам! Ясно?

— Так точно! – Козырнул мичман и скрылся в палубном люке, а капитан-лейтенант взял микрофон внутрикорабельной трансляции:

— Уважаемая Моника Харитоновна! Ваши коллеги ждут вас у трапа на правом борту!

Однако Моника Харитоновна не спешила примкнуть к коллегам. Старпом провел экспресс-опрос доярок:

— Кто и где видел Монику в последний раз?

— Ее куда-то высокий матрос с усиками повел.

— Куда?

— Куда-то вверх.

И тут старпома осенило: «высокий матрос с усиками» – это приборщик каюты флагмана, «куда-то вверх» — это в адмиральский салон. Он заскочил в рубку дежурного по кораблю, взял ключи из второго комплекта и бросился по трапам вверх. Интуиция не обманула:

на широком кожаном диване флагманской каюты тихо почивали – старший матрос Козлов и его замечательная однофамилица Моника Козлова. Динамик громкой связи в адмиральской каюте традиционно был выключен, и сладкая парочка не слышала призывов старпома.

«Женщина на корабле, — вспомнил капитан-лейтенант старинное поверье, — это к удовольствию перед несчастьем». Несчастье могло разыграться с минуты на минуту…

— Подъем!

Старший матрос Козлов, в мгновение ока, ставший просто матросом, вскочил и начал сбивчиво объяснять, что они обошли весь корабль, гостья устала, и он предложил ей слегка отдохнуть. Это весьма походило на правду. На чистую правду. Ведь обойти многопалубный крейсер вверх-вниз и в самом деле не просто. К тому же покачивало, а качка почти всегда действует усыпляюще. Ну, а что касается самого Козлова, тот тут, как любил повторять Кибкало, дайте матросу точку опоры и он тут же уснет. «Точка опоры» оказалась мягкая и просторная…

Самое главное: Монику не трахнуло током, ее не прижало крышкой люка, она ни за что не зацепилась и никуда не свалилась. Все трое выскочили в коридор и тут же застыли при звуке «шагов командора». Командующий флотом направлялся в свою каюту. Старпом и матрос почтительно вжались в стальные стенки. Окинув мудрым оком притихшую троицу, адмирал все понял, но приветливо кивнул Козловой, освобождая ей путь, а потом вполголоса спросил у Кибкало:

— Последняя?

— Так точно.

Егоров вошел в свою каюту, и, ощутив легкий запах легких духов, выглянул в иллюминатор: катер с труженицами военного совхоза уходил к берегу. Усевшись в огромное кожаное кресло и велев принести кофе, адмирал предался воспоминаниям о лейтенантской младости… Надо ли говорить, что молочный мост «ферма-крейсер» был вскоре налажен и отлажен? И действовал бесперебойно до тех пор, пока капитан-лейтенант Кибкало не ушел командиром большого противолодочного корабля «Жгучий», а старший матрос Козлов, уволившись в запас, не увез с собой в Тамбов Монику, ударницу коммунистического труда, чемпионку района по метанию копья, и вообще – красавицу.