Сафаров А. Немного фантазии

Нет! Название не имеет никакого отношения к тому, что я вам хочу рассказать. Просто речь пойдёт о наличии богатой фантазии у главного героя этого повествования.

Сборы руководителей в различных сферах деятельности проводятся у нас в начале каждого периода обучения. По утверждению политработников, сборы политгрупповодов из них важнейшие. А как же иначе?! Политработники- главные на флоте. Проводятся они при закрытых дверях, но не из соображений важности или секретности, а для того, чтобы участники не разбежались. Мне нужно было удрать непременно, потому, что сборы политгрупповодов, руководителей водолазных спусков и по борьбе за живучесть проходят одновременно, я один в трёх лицах, а комдив накануне предупредил:

И попробуй где-нибудь не быть!»

— А это как?- удивился я- Не могу же я разорваться?!

— Лейтенант не занимайтесь демагогией! Вы знаете кто такой демагог? Нет? Тогда запишите: « Демагог это человек, который лёжа на голой женщине пытается убедить её, что мягкий … лучше твердого, или лежачий лучше стоячего, что, в принципе, одно и тоже». Записали?Теперь хорошенько запомните, е еще зарубите себе на носу, что ваши трудности меня не волнуют!

В ДОФе убеждаюсь, что к сборам политбойцы подготовились капитально, все пути для побега перекрыты, вот только окно в кабинете начальника дома офицеров забыли. Через это окно я и просочился на свободу как только отметил факт своего присутствия, и помчался рысью в АСС (аварийно-спасательную службу). Отметившись у водолазов, заскочил на УТС (учебно-тренировочную станцию), и снова в окно. Так и скачу в течение трех дней. На третий день, забрался я в окно и попал на выступление прокурора, традиционно считавшееся самым интересным событием сборов. Там было что послушать.

Служил на МПК (малый противолодочный корабль) матрос. Назовём его, скажем, Пупкин, ничем среди остальных не выделялся и числился в середняках. МПК стоял в ремонте, когда Пупкин спустился в пустой кубрик, написал предсмертную записку: « Не могу больше жить в этом бездушном мире, когда на судьбу матроса всем наплевать и потому ухожу.», подписал, выдавил в рот немного зубной пасты и лёг умирать. Обнаружил его один из сослуживцев, спустившийся в кубрик по своим делам. Узрев на койке неподвижного Пупкина с пеной на губах, он робко протянул к нему руку и тут же её отдёрнул. Предсмертная записка развеяла последние сомнения, и матрос пулей выскочил из кубрика, непрерывно вопя и теряя по пути продукты медвежьей болезни. На его вопли сбежались все кто был на корабле.

— Жив!- констатировал командир, пощупав у «самоубийцы» пульс, а про себя подумал- Вот бля! Не видать мне старлея. Затаскают.

Самоубийцу доставили в госпиталь. Подполковник медицинской службы Васканян к подобным случаям привык, общей панике не поддался, стёр пену с губ неудавшегося самоубийцы, понюхал, попробовал на вкус и распознал «Поморин», после чего сделал пострадавшему трёхвёдерную клизму, пока у того на ноздрях не запузырилось. В назидание. После чего спасённый стал дышать ровнее. Попытка самоубийства считалась ЧП, и к спасённому прибыл следователь прокуратуры, уже знающий, что имеет дело с инсценировкой. Пупкин о разоблачении еще не догадывался, и старательно изображал умирающего, в чем ему немало способствовала васканяновская клизма.

— Что же Вас, такого молодого и красивого заставило попытаться покончить расчеты с жизнью?- спросил следователь и приготовился записывать.

И Пупкин поведал, что когда он учился в десятом классе, то дружил с Олей К., адрес прилагался, а на выпускном вечере случилось то, что часто случается на таких вечерах. Потом его забрали на службу, а через девять месяцев Ольга сообщила ему, что у них родился сын. Как ни просил новоявленный папаша дать ему отпуск по семейным обстоятельствам, чтобы повидать сына, всё бесполезно. Командир сказал, что к незаконнорожденным не отпускают, и даже показывал документ, в котором было написано, что родственниками военнослужащего считаются отец, мать, родные братья и сёстры, жена и родные дети, и добавлял, что не дай Бог иметь причину для отпуска по семейным обстоятельствам, потому, что таковыми являются тяжелая болезнь или смерть вышеперечисленных. А три месяца назад пришло письмо от другой одноклассницы Светы ( адрес прилагался), в котором она сообщала, что был пожар, Ольга и её мать погибли, а ребёнок уцелел и живёт теперь у неё. 

-Недавно она приезжала повидаться и привозила моего сына, а командир меня даже в увольнение не отпустил.- возмущался Пупкин- Всем на матроса наплевать! Вот я и решил, что жить так больше не стоит.

Вырисовывалось доведение до самоубийства. Если бы не знать что это инсценировка, то такое дело получилось бы, пальчики оближешь.
Командир изображал полное отсутствие всякого присутствия, только всё время удивлялся, как будто слышал эту историю впервые и только всё показывал следователю «Книгу увольняемых», из которой следовало, что Пупкин регулярно ходит в увольнения.

Решено было довести расследование до конца, и следователь отправился в родной город Пупкина. Начать он решил с пепелища. По указанному адресу он обнаружил совершенно целый дом и методом опроса местного населения установил, что за последние десять лет никакого пожара там не было, Ольга К. действительно проживает в этом доме с матерью и чувствует себя вполне комфортно.

— Учился такой в параллельном классе.- ответила девушка на вопрос о Пупкине.

— Какие у Вас с ним были отношения?

— Да никаких. Здоровались и всё.

— А он утверждает, что у Вас от него ребёнок, и что Вы погибли при пожаре.

— Вот гад!- возмутилась девушка, отпаивая валерьянкой, впавшую в полуобморочное состояние мать. — Появится здесь, я ему зенки бесстыжие выцарапаю!

По второму адресу следователя встретила Светлана, предложила чаю, и даже немного пококетничала с молодым офицером, пока не узнала о цели его прихода. В остальном картина полностью повторилась. Оставалось посетить мать Пупкина.

— Вы уж с ней поосторожней!- сказали ему всё знающие старушки у подъезда- У неё сын в таком страшном месте служит, что не приведи Господь. Вся издёргалась, сердешная.

И следователь отправился выяснять про это страшное место. Матери он представился сослуживцем сына, поинтересовался здоровьем и тем часто ли и что пишет сын. Тронутая такой заботой командования о её сыне, женщина охотно показала письма … и всё стало на свои места.

— Служу я на атомной подводной лодке. — писал матери Пупкин- Служба здесь трудная и опасная. То корабли горят в море, то буровые, а мы выходим в море их спасать. Иногда по три-четыре раза в месяц. Хуже всего, когда горят буровые. Нефть тогда разливается, и кажется, что море горит на много миль вокруг, пламя и дым до небес. Нам приходится всплывать в этом аду и снимать гибнущих людей . Без жертв не обходится. А недавно у нас у самих был пожар. Выгорел целый отсек, погибло 22 человека. Я об этом стих написал. Замполит хвалил.

Далее следовало стихотворение, в котором весьма складно описывался пожар на АПЛ прозванной в народе «Хиросимой»., и которое, к сожалению, не сохранилось в моей памяти.

Остальные письма были в том же духе, и все они прерывались в нескольких местах фразой: « Опять играют «Боевую тревогу», наверное, где-то снова горит. Если вернусь живым, допишу!».
Вот так вот!

Политгрупповоды корчились от смеха и требовали продолжения.

Матросу ничего не было. Командира наказали за низкую воспитательную работу.

А еще могу добавить, что я нигде не попался, и не доставил комдиву удовольствия заняться демагогией. Вы знаете о чём это я.