Декабрь 1988 года. Утро не предвещало никаких неожиданностей, хотя я впервые шел на рейсовом пароме на остров Русский к новому месту службы. За спиной было 11 лет службы, в том числе и корабельной. Я знал, что сейчас найду этот 202 отдел тыла флота, куда получил назначение старшим помощником начальника орг – планового отделения, представлюсь командиру, познакомлюсь с офицерами и мичманами и начну вникать в абсолютно новые для меня обязанности. Получилось все немного по другому.
Нашел расположение части, поднялся на второй этаж. Дежурный по отделу, узнав, что я прибыл для дальнейшего прохождения службы, очень обрадовался. Причина радости была мне понятна — в графике дежурств появился ещё один активный штык, значит, нагрузка на остальных уменьшится. Офицер показал мне рукой, где находится кабинет командира и через несколько секунд я уже стоял перед дверью с надписью « Начальник 202 отдела тыла ТОФ».
Постучал, после разрешения войти — открыл дверь. Лицо офицера, сидевшего за командирским столом, показалось мне знакомым. Тем не менее, как положено по Уставу, я представился и доложил о прибытии для дальнейшего прохождения службы.
Командир, капитан 2 ранга Птух Станислав Никифорович, с прищуром несколько секунд смотрел на меня, тоже, видно, что-то вспоминая.
«Слушай, Цмокун, а не пересекались мы с тобой на Дахлаке?» — спросил он.
«Точно!» — ответил я, потому что тоже вспомнил, как несколько лет назад на боевой службе наш корабль заходил на несколько недель для мелкого ремонта на базу МТО «Дахлак» на Красном море в Эфиопии, где в то время служил и мой новый командир.
Там мы с ним и виделись где-то мельком. В общем, после коротких воспоминаний о тех славных для нас временах Станислав Никифорович вдруг неожиданно усадил меня на небольшой диванчик рядом со столом и сказал: «Володя, ты очень вовремя прибыл!»
Достаточно большой служебный опыт тут-же заставил меня напрячься, потому что когда командир вдруг называет тебя по имени, да ещё и с такой присказкой, это, как правило, не для того, чтобы вручить бесплатную путёвку в военный санаторий на всю семью.
Далее речь от лица командира: «В общем, дело такое. Я сам только недавно назначен, а тут ещё и такая история прошлой ночью произошла… Вчера мне звонил начальник Тыла ТОФ, а ему доложил оперативный дежурный, а дежурному позвонили из главного госпиталя во Владивостоке – наш начальник вещевой службы, майор Лозков (учитывая некоторую пикантность этой истории, я слегка изменил фамилию главного персонажа), ночью попал в госпиталь с разбитой башкой, весь в крови. Причем пришел сам, в шинели и шапке, но, кроме трусов, майки и ботинок на босу ногу, никакой другой одежды на нем не было, а ведь не лето, чай! Ну, и конечно, под «газом». Адмирал требует срочно расследование ему на стол и мой Приказ о наказании виновных со всеми вытекающими! Завтра мне с утра надо быть у него в Штабе Тыла Флота. Так что давай дуй ближайшим паромом в город, в госпиталь. Найдешь там в травматологии Дим Димыча (так его тут все зовут), возьми объяснительную у него, разберись там, в чем дело и срочно напиши служебное расследование и проект моего приказа по части. Не успеешь вернуться к концу рабочего дня — я тебя дождусь, вместе приказ напишем. Пойми главное — адмиралу отписку везти нельзя, документы надо сделать железобетонные, чтобы у них там в Штабе не возникло мысли к нам какого-нибудь проверяющего из Политотдела Тыла послать, там бездельники только и ждут, чтобы вскрыть какую-нибудь угрозу нашему политико-моральному состоянию!»
«Так я-же даже не знаю пока этого Лозкова, товарищ командир!» — попытался возразить я.
«Вот и хорошо, Володя! Кого я отправлю- собутыльников его здешних расследование проводить? А ты человек новый и вообще — ты- же корабельный офицер, я на тебя надеюсь!» Последний аргумент сломил мое хилое сопротивление.
Я взял в каком-то кабинете папку с чистыми листами, авторучку и часа через два уже сходил с причалившего парома на набережную морвокзала Владивостока. До госпиталя доехал быстро, поднялся в травматологическое отделение. У дежурной сестры узнал, в какой палате находится майор Лозков, и, накинув на плечи белый халат, нашёл нужную дверь.
Заглянул внутрь. Шестеро обитателей палаты, сидевшие и лежавшие на своих койках, повернули головы на звук открывшейся двери и я быстро вычислил Дим Димыча – с перевязанной головой в палате был он один.
«Лозков?»- кивнул я ему.
«Да!»- кивнул он мне.
Я опять кивнул головой в сторону коридора, Дима вышел и мы познакомились. Потом зашли в пустую комнату, служившую столовой в отделении , сели за столик и я рассказал ему о полученном задании. Конечно, спросил, что случилось.
Он коротко рассказал. Я не стал вникать в подробности и изображать из себя Шерлока Холмса. Сказал Диме, чтобы он написал прямо сейчас объяснительную записку и предупредил, что сочинять Приказ командира части буду строго по этой самой записке, так что пусть думает, что пишет. На том и порешили.
Через двадцать минут объяснительная лежала у меня в папке, но на остров я вернулся, когда уже начало темнеть. В итоге к концу рабочего дня я представил командиру уже отпечатанное лично Служебное расследование вместе с проектом приказа по части. Опыт написания различных расследований, рапортов и объяснительных у меня был приличный, поэтому казённые штампованные фразы почти без особого напряга соединились на бумаге с описанием непростой, где-то даже трагикомический ситуацией.
Текст выглядел, насколько я могу вспомнить,так:
«Мной, старшим помощником начальника орг-планового отделения 202 отдела Тыла Флота капитаном 3 ранга Цмокуном В.М. по приказанию командира части было произведено служебное расследование по факту получения начальником вещевой службы части майором Лозковым Д.Д. травмы головы во внеслужебное время в г. Владивостоке. В результате расследования, а также на основании объяснительной записки м-ра Лозкова и показаний свидетелей – капитана Трофимова Г.А. и его жены установлено следующее: …декабря сего года майор Лозков Д.Д., направляясь после службы домой, встретил на улице г.Владивостока своего бывшего сослуживца по полку морской пехоты капитана Трофимова, который пригласил его домой. На квартире у капитана Трофимова им и его женой был организован товарищеский ужин, в процессе которого все участники употребили спиртные напитки. Когда примерно в 22.00 спиртное закончилось, капитан Трофимов решил сходить за дополнительной дозой, но его жена стала категорически возражать. В результате возникшей ссоры капитан Трофимов оделся и ушел в неизвестном направлении, а майор Лозков остался в квартире. Около 01.00 часа ночи капитан Трофимов вернулся ещё с двумя бутылками водки и застал м-ра Лозкова сидящим на кровати своей жены в трусах и майке с гитарой в руках. Из объяснений м-ра Лозкова следует, что брюки, форменную рубашку и тужурку он снял в связи с сильной жарой в квартире от работающих батарей отопления. На гитаре м- р Лозков исполнял песни о флоте. Прибывший капитан Трофимов увиденное истолковал неправильно, объяснения Лозкова не слушал, выхватил у него из рук гитару и ударил ею м-ра Лозкова по голове, нанеся тем самым травмы в виде ушиба головы и порезов мягких тканей головы и шеи осколками корпуса гитары. В то время, пока м-р Лозков снимал с головы гитару, к-н Трофимов схватил висевшие на стуле предметы обмундирования – брюки, рубашку и тужурку с находящимися во внутреннем кармане документами (удостоверением личности и Справкой старшего воинской машины) и выкинул их с балкона на улицу. После этого м-р Лозков надел ботинки, шинель и шапку и убыл из квартиры для поиска выброшенного обмундирования. В результате поиска им было установлено, что вещи упали на растущее под балконом 6 этажа дерево, повисли на верхних ветвях и достать их он не смог. В 02.10 мин. м-р Лозков самостоятельно прибыл в приёмное отделение главного госпиталя ТОФ, где и был госпитализирован. Опрошенные свидетели-капитан Трофимов и его жена факты, указанные в объяснительной записке, подтвердили. (Конечно, никаких свидетелей я и не искал,
Но, самое главное, заключительная, карательная часть расследования и дублирующий его Приказ командира части должны были убедить высокое начальство, что расследование произведено досконально и мы сами калёным железом без помощи вышестоящего Штаба выжжем допущенные майором нарушения флотского порядка).
На основании произведенного расследования предлагаю:
1. В связи с нарушением м-ром Лозковым формы одежды при проведении досуга удержать с него стоимость утраченных предметов обмундирования.
2. В связи с утратой воинских документов наказать майора Лозкова в дисциплинарном порядке властью командира части.
3. Заместителю командира части в связи со слабой физической подготовкой майора Лозкова, приведшей к получению травм и утрате воинских документов, организовать внеочередную сдачу зачётов по физподготовке оф. составом части в соответствии с Наставлением по физподготовке ВС СССР от….года., а также организовать прием зачётов от начальников служб по знанию положений Приказа МО СССР «Правила ношения военной формы одежды». Результаты сдачи зачетов отразить в Приказе командира части.
4. Заместителю командира по политической части провести беседу с офицерским составом части на тему «Соблюдение оф. составом формы одежды при проведении досуга» и семинар на тему «Знай край, в котором служишь».
Приложение: 1. Объяснительная записка майора Лозкова Д.Д.
Вот, в общем-то и всё. Командиру расследование понравилось. Правда, он высказал опасение – а вдруг Начальник тыла вздумает прислать кого-то посмотреть, как мы зачёты по физподготовке сдаём?
Подошедший узнать, как дела, зам.командира кап.3 ранга Брёхов, старожил острова, успокоил командира: « Не беспокойтесь, товарищ командир! Сейчас корюшка отлично ловится. Дадим этому проверяющему, если приедет, пару пакетов свежей, со льда, не впервой!»
С тем и разошлись. После обеда следующего дня командир вернулся из города и известил нас, что, вроде бы, пронесло. Адмирал, правда, в процессе чтения представленных документов несколько раз крепко выразился и в конце, назвав автора расследования Львом Толстым, пообещал всё-таки прислать кого-нибудь из Политотдела удостовериться в неотвратимости прописанных в Приказе командира карательных мер. Но, как сказал командир, судя по тону — не пришлет.
Дим Димыча выписали из госпиталя через неделю. Я получил от него в подарок бутылку коньяка, которая и составила мой скромный взнос в состоявшиеся вскоре небольшие посиделки по случаю моего вливания в офицерский коллектив отдела тыла.
Да, трагический случай с благополучнвм финалом.