Жилин В.Г. Версии. Антигосударственная тайна-4. Засекреченные катастрофы имеют обыкновение повторяться

9. Что известно о событиях на «Курске» перед взрывом

Фактическая информация остается весьма скудной.

И это несмотря на то, что в завалах второго и третьего отсеков были обнаружены, вопреки прогнозам скептиков, вахтенные журналы и много другой служебной документации. Извлечен речевой регистратор и даже сохранились бумажные (!) ленты самописцев в рубке гидроакустиков.

При осмотре пятого, реакторного, отсека на пульте ГЭУ найдены в полной сохранности контрольный журнал установки правого борта и два — за 1999 и 2000 годы — вахтенных журнала ГЭУ левого борта.

Как сообщалось, обнаружено несколько записок, оставленных подводниками в последние часы…

Однако ничто из упомянутых документов и средств технического контроля по заключе­нию следствия не дает ответа на вопрос о причинах катастрофы и не содержит прямого указания на предпосылки случившегося.

Черновой вахтенный журнал «Курска», который был обнаружен 7 декабря 2001 года во время дополнительного осмотра и разборки завалов во втором отсеке, содержит записи с 00 часов 6 августа 2000 года до 8 утра 12 августа. Они свидетельствуют о том, что обстановка на АПРК «Курск» в указанный период «оставалась штатной, личный состав действовал по установленному распорядку, нештатных либо аварийных ситуаций не возникало, узлы и агрегаты ПЛ действовали нормально. При регулярных осмотрах торпедных аппаратов, торпедной палубы и торпедного бое­запаса замечаний не возникало. Все объявлявшиеся на АПРК «Курск» тревоги были учебными, личный состав во время тревог действовал правильно«.

Правда, одна запись поначалу насторожила.

11 августа в 15.50 командиром минно-торпедной боевой части старшим лейтенантом Ива­новым-Павловым отмечено: «Произвели замер давления (роста) в резервуаре окислителя за 12 ча­сов. Давление возросло до 1 кг на кв. см«. Но в итоге следствием было принято во внимание мне­ние эксперта, что это «обычное, неаварийное состояние торпеды«, которое отражает «штатную операцию с практической торпедой«.

Записи в этом журнале обрываются в 8 утра, очевидно, по той причине, что на вахту за­ступила новая боевая смена, а у нее по заведенному теперь у подводников порядку свой журнал. Его обнаружить не удалось. Зато там же, на третьем настиле второго отсека, в выгородке «Гранит», нашли так называемый чистовой журнал. Его содержание представляет собой более краткий вари­ант записей, перенесенных из чернового вахтенного журнала.

В 6.20 утра 12 августа дана команда «Срочное погружение» — это последнее, что значится в нем.

Последнюю запись в журнале поста управления реактором правого борта вахтенный офи­цер сделал в 8.50. Все предшествующие свидетельствуют о том, что энергетическая установка ра­ботала в штатном режиме, аварийных ситуаций либо признаков их наступления в журнале не за­фиксировано.

Его напарник, оператор поста управления левым реактором, насколько можно судить, был более требователен к себе в том, что касается ведения служебной документации. Как следует из материалов уголовного дела, именно ему принадлежит последнее документальное свидетельство о ситуации на подводной лодке до взрывов. Запись в журнале: «Осмотрел АВ при помощи МТК-110. Замечаний нет» сделана 12 августа в 11.15.

Всего через тринадцать минут в районе первого отсека произойдет нечто, до конца так и непонятое, нейтрально именуемое «первым сейсмическим событием«…

В экспертном заключении по результатам осмотра вахтенных журналов отмечается, что велись они со значительными нарушениями. Многие обязательные сведения, касающиеся плавания и действий экипажа во время учений, в журналах отсутствуют. Нет записей о прибытии на борт гражданского специалиста завода «Дагдизель» и представителя военной приемки. Не отражены ме­роприятия, выполняемые при всплытии на перископную глубину, результаты выполнения практи­ческой ракетной стрельбы, а также краткое содержание передаваемых на берег радиограмм и по­вседневная деятельность экипажа при нахождении в море, не указаны координаты входа и выхода из районов боевой подготовки…

При осмотре бумажной ленты в регистрирующем приборе гидроакустиков установлено, что последняя сохранившаяся на самописце информация (на 10 часов 12 минут 12 августа) свиде­тельствует о начале циркуляции (поворота) лодки на курс около 320 градусов со скоростью 6 узлов на глубине 16-18 метров. Незадолго до этого, примерно в 10 часов 5 минут, уменьшив ход с 11 до 6 узлов, «Курск» обнаружил две цели, которые оператор-гидроакустик классифицировал, сделав ру­кописную запись на ленте: «Ц N2 гррт, ГЛС БНК».

Окончание записи в 10 часов 15 мин. свидетельствует об опознании целей: группа рыбо­ловных траулеров и гидролокационная станция боевого надводного корабля.

Все предыдущие записи на ленте самописца, начиная с 00 час. 00 мин. 12 августа, говорят о том, что лодка осуществляла обычное маневрирование в назначенном районе, не имела никаких столкновений с другими объектами, но однажды имела гидроакустический контакт с посторонним объектом, который оператор классифицировал как надводный корабль (с 6.30 до 7.25 двенадцатого августа).

При осмотре также установлено, что та часть бумажной ленты регистрирующего прибора, которая находилась между верхним и нижним (приемным) барабанами самописца и могла бы со­держать информацию на момент катастрофы, оказалась уничтоженной при аварии…

10. Для чего необходимо было поднять первый отсек

Предположение о том, что причиной гибели «Курска» могли стать серьезные неполадки с находившимся на его борту оружием, было высказано в нашей газете спустя полгода после катаст­рофы. Уже тогда специалисты говорили о самопроизвольном химическом процессе как возможной первопричине разрушения или даже взрыва перекисно-водородной торпеды.

Однако это были всего лишь предположения, гипотезы, которые в то время гневно отвер­гались представителями ВМФ и промышленности, в один голос твердившими о столкновении. До­быть факты, вещественные доказательства, чтобы разубедить сомневающихся, было поручено как раз тем, кто версию «нештатной ситуации с боезапасом первого отсека» числил восемнадцатой в списке.

Сегодня все поменялось с точностью до наоборот.

Специально созданная комиссия устами своего руководителя Ильи Клебанова после дол­гих колебаний и отсрочек вынесла вердикт: торпеда. Все дело в ней.

Причем не боевая. И не та, хорошо известная подводникам электрическая УСЭТ-80, что получила на заводе «Дагдизель» в Каспийске усовершенствованную аккумуляторную батарею и которую экипаж Геннадия Лячина намеревался испытать во втором залпе — вслед за «толстушкой». Именно по этой причине на борту «Курска» оказались ведущий конструктор завода Мамед Гаджиев и представитель военной приемки Арнольд Борисов.

Разрушенные части этой приготовленной к испытанию практической торпеды обнаружены в завалах второго-третьего отсеков, когда подняли «Курск». Останки погибшего старшего лейте­нанта Арнольда Борисова и еще 58 членов экипажа извлечены из тех же искореженных взрывами отсеков. Того, что могло бы принадлежать Мамеду Гаджиеву, в поднятой части атомохода найдено не было.

Его останки, а также останки матросов Ивана Нефедкова, командира отделения торпеди­стов, и механика БЧ-2 Дмитрия Коткова могут находиться в носовой части первого отсека, которая осталась на дне. И это одна, будем говорить, чисто человеческая причина, чтобы завершить, как намеревались, подъем первого отсека — исполнить последний долг перед погибшими. Отговорки, что их тела полностью сгорели, специалистов не убеждают. Некоторые эксперты вообще не счи­тают, что в первом отсеке был интенсивный, а тем более продолжительный пожар. Сохранившаяся краска на различных фрагментах отсечного оборудования, нетронутые огнем документы — как это стыкуется с голословными заявлениями некоторых официальных лиц о пожаре с температурой в несколько сотен градусов?!

Только подъем остатков первого отсека может дать точный ответ, как повели себя при аварии и в каком сейчас состоянии боевые торпеды, находившиеся в аппаратах. Кстати сказать, одна из них тоже перекисно-водородная. По имеющейся информации, она не взорвалась. Почему? Может, при грамотной эксплуатации она и не столь плоха, как ее теперь малюют?

Решение снять с вооружения перекисно-водородные торпеды калибра 650 мм — только на первый взгляд благая мера во имя пущей безопасности наших моряков и наших же боевых кораб­лей. А для флота это обернется, если уже не обернулось, потерей весьма эффективного средства противодействия авианосцам и тяжелым кораблям. Пока что находящихся в арсеналах запасов этих торпед хватало для обеспечения потребностей флота. А в случае их замены, правда пока не известно чем, из казны государства придется дополнительно изъять по меньшей мере 3 миллиарда рублей. Интересно, в каких закромах бюджета они завалялись?

Эксперты настаивали на подъеме первого отсека еще и для того, чтобы разобраться в за­гадке, почему при первом взрыве оказались разрушенными 4-й и 2-й торпедные аппараты, а не 6-й, который находится сверху, прямо над четвертым и, если следовать официальной версии, должен был пострадать никак не меньше 2-го. В связи с этим высказывается утверждение, что имело место внешнее воздействие с левого борта и ниже ватерлинии. Ни подтвердить это, ни опровергнуть без подъема первого отсека, по мнению экспертов, невозможно.

А в случае подъема могли быть достоверно установлены степень разрушений в первом от­секе, причины этих разрушений и направление взрывной волны. Удалось бы ответить и на другой не­ясный вопрос: в каком положении находился «Курск» в момент второго взрыва — вблизи грунта или уже лег на дно.

Свой резон есть и у экспертов-криминалистов. Подъем элементов первого отсека позволил бы им провести дополнительные исследования и сказать вполне определенно — есть или нет следы «посторонних» взрывчатых веществ, в том числе взрывчатых веществ иностранного производства.

А пока версии теракта, диверсии, подрыва на мине времен царя Гороха, а также поражение ракетой или торпедой с другого корабля, «наезд» неизвестного гражданского судна или кого-то из своих, принимавших участие в учениях, да и версия столкновения с иностранной подлодкой про­сто отклонены следствием «как не получившие доказательств«. Причем в итоговых материалах расследования об этом сообщено почти скороговоркой.

11. Приказано верить, что торпеда взорвала себя изнутри

12 августа в 11 часов 28 минут на «Курске», утверждается в акте правительственной ко­миссии, взорвалась та самая произведенная в Казахстане практическая перекисно-водородная тор­педа калибра 650 мм с заводским N 1336А ПВ. Взорвалась она в трубе торпедного аппарата N 4, куда была загружена для подготовки к выстрелу утром того же дня.

И с этим резюме следствие соглашается. Хотя в деталях, оценке причин и в системе аргу­ментации позиции расходятся.

Так, например, в акте правительственной комиссии утверждается, что «взрыв компонентов топлива практической торпеды в трубе торпедного аппарата N 4 вызван возникновением протечек пероксида водорода ПВ-85 из резервуара окислителя торпеды через неплотности сварных швов или уплотнительных прокладок и возгоранием неметаллических материалов в кольцевом зазоре торпедного аппарата«.

А в заключении комплексной комиссионной взрывотехнической экспертизы, проведенной в Институте криминалистики Федеральной службы безопасности РФ, к которому апеллирует следствие, о том же самом сказано куда более обтекаемо и неопределенно. Цитируем: «Центр взрыва, повлекшего первичные разрушения конструкции АПРК «Курск», находился в межбортном пространстве и локализован в месте расположения практической перекисной торпеды… Причиной взрыва не явилось внешнее воздействие на конструкцию практической торпеды калибра 650 мм N 1336А ПВ, находившейся внутри торпедного аппарата, инородных тел, расположенных вне легкого корпуса лодки, или взрыва мины. Конкретизировать механизм возникновения очага первичного импульса не представляется возможным…»

Эта экспертиза завершена 19 июля 2002 года, в пятницу. А в понедельник, 22 июля, стар­ший следователь по особо важным делам Главной военной прокуратуры подполковник юстиции А.Л. Егиев уже подписал итоговый документ расследования — почти двухсотстраничное постанов­ление о прекращении уголовного дела. Со стандартной формулировкой — за отсутствием состава преступления…