Жилин В.Г. Версии. Антигосударственная тайна-3. Что произошло в первом отсеке

7. Где и как готовили «толстую» торпеду для «Курска»

Загруженная на «Курск» 3 августа 2000 года практическая торпеда калибра 650 мм (за­водской номер 298А 1336А ПВ) относилась к тепловым торпедам, имевшим энергетическую уста­новку, в которой в качестве окислителя использовалась перекись водорода.

Как заявлял неоднократно руководитель правительственной комиссии Илья Клебанов, детально проанализирован «весь жизненный цикл» этой конкретной торпеды. Она изготовлена на АО «Машзавод» (Алма-Ата) и передана Военно-Морскому Флоту в 1990 году. Общий срок службы торпеды — до 20 лет, средний ремонт — через 10 лет. С момента изготовления эта торпеда на под­водные лодки не выдавалась и по прямому назначению (для практической стрельбы) не использовалась.

В декабре 1993 — январе 1994 года на заводе «Арсенал» выполнен ее средний ремонт и произведена доработка электрической схемы. Цель доработки — обеспечить «контроль исправности системы контроля окислителя через разъем ввода данных устройства АЭРВД-100«. То есть автома­тически, когда за состоянием одной системы должна следить другая система (прибор).

Как любит выражаться академик Спасский, руководитель ЦКБ «Рубин», это «защита от ду­рака«. Другими словами, от невнимательности, беспечности, неграмотных или несвоевременных действий обслуживающего персонала. Зная это, оператор может отдыхать… Но это только предположения. Вернемся к фактам.

Как явствует из экспертных заключений, срок сохранения работоспособности резинотех­нических деталей, контактирующих с перекисью водорода, при хранении тепловых торпед в соб­ранном виде ограничен. При этом сведения об установке таких резиновых деталей должны быть указаны в обязательном приложении к формуляру торпеды. Однако в формуляре этой конкретной торпеды такое приложение отсутствует — якобы в связи с тем, что «было выдано вместе с торпедой на носитель и в последующем уничтожено взрывом 12 августа 2000 года«.

Кроме того, у отдельных комплектующих оборудования данной торпеды были превышены предельно допустимые сроки их службы. По разным оценкам — от года до шести лет.

В 2000-2001 годах при проведении контрольных проверок минно-торпедным управлением Северного флота и авторским надзором установлено, что в процессе приготовления, обслуживания и хранения торпед калибра 650 мм на Северном флоте допускалось повторное использование уплотнительных колец, бывших в употреблении. В период эксплуатации торпед зафиксированы слу­чаи протечек пероксида водорода из резервуара окислителя в местах уплотнения и через предохра­нительные клапаны по причине установки нештатных прокладок. На наружной поверхности неко­торых резервуаров окислителя в местах сварных швов имелись раковины глубиной до 5 мм. На по­верхности отдельных торпед наблюдались следы продуктов коррозии. Не выполнялись предусмот­ренные инструкцией проверки целостности электрической цепи от сигнализатора давления боевых и практических торпед, а также проверка функционирования системы дегазации и срабатывания упомянутого сигнализатора.

Констатировав эти нарушения, следствие делает важную оговорку: «На торпедах, которы­ми был вооружен «Курск», аналогичные недостатки выявлены не были«.

Запомним эту формулировку. Она своего рода ключ к пониманию итоговых выводов, на которых остановилось прокурорское расследование.

Итак, сделали торпеду в столице Казахстана за год до распада СССР. Три года спустя про­вели ремонт и частичную модернизацию. До момента погрузки на «Курск» она хранилась в арсена­ле береговой технической базы Северного флота.

Далее установлено, что в соответствии с приказом командира войсковой части 62752 от 19 июля 2000 года данная торпеда должна была быть приготовлена расчетом N 1 цеха N ЗТ (командир — старший лейтенант Ю.Н.Олифер) в период с 21 по 27 июля 2000 г. Фактически этот расчет подго­товку торпеды производил вначале (с 21 по 27 июля) под руководством старшего лейтенанта Ю.Н.Олифера, а с 28 июля по 31 июля — под руководством старшего мичмана Б.А.Козлова, кото­рый не был допущен в установленном порядке к несению службы в качестве командира расчета. Более того, в контрольно-приемном листе приготовления данной торпеды ряд подписей в графе «принял» исполнены заместителем начальника цеха капитан-лейтенантом С.В. Шевченко, который никакого отношения к приготовлению торпеды для «Курска» не имел и не был допущен приказами к самостоятельному руководству приготовлением торпед этой модификации.

Перед приемом практической торпеды калибра 650 мм N 1336А ПВ торпедный расчет «Курска» в составе командира БЧ-3 А.А.Иванова-Павлова и старшины команды старшего мичмана A.M.Ильдарова был «опрошен по знанию правил эксплуатации и окончательного приготовления данных изделий«. Опрос производился врио командира расчета старшим мичманом Козловым, ко­торый, как указано ранее, не был допущен к руководству расчетом. В то же время заместитель ко­мандира в/ч 62752 по минно-торпедному вооружению капитан 2 ранга А.Е.Коротков, который по своим функциональным обязанностям должен был производить опрос, при этом не присутствовал.

Тем не менее 3 августа 2000 года по наряду N 59 «толстая» торпеда принята командиром БЧ-3 «Курска» старшим лейтенантом А.А. Ивановым-Павловым. Должность флагманского минера дивизии подводных лодок на данный момент была вакантной. По этой причине приемку и погруз­ку торпед на «Курск» по приказанию флагманского минера флотилии подводных лодок контроли­ровал капитан 2 ранга А.В.Кондратенко — флагманский минер другой дивизии подводных лодок аналогичного проекта. Он же контролировал подключение практической торпеды N 1336А ПВ к системе контроля окислителя — уже после загрузки ее на автоматизированный стеллаж в первом отсеке «Курска».

Как установлено следствием, при погрузке торпедного боезапаса на подводную лодку «Курск», в том числе изделия N 1336А ПВ, «нештатных ситуаций не возникало, торпеды ударным воздействиям и деформациям не подвергались«. Комплекс торпедо-ракетного вооружения крейсе­ра «Курск», включая системы, предназначенные для обслуживания торпед калибра 650 мм, на мо­мент выхода в море был исправен…

Приведенные только что данные — почти дословная цитата из копии постановления о пре­кращении уголовного дела, что направлено родственникам погибших на «Курске». В том числе ма­тери старшего лейтенанта Иванова-Павлова Наталье Алексеевне и вдове старшего мичмана Ильда­рова Зумрут Мугутдиновне.

А следующий абзац — цитата оттуда же и дословная:

«Предварительное следствие пришло к выводу, что нарушения, допущенные должностны­ми лицами завода «Арсенал» и в/ч 62752 при организации ремонта и приготовления практической торпеды калибра 650 мм N 1336А ПВ, а также воинскими должностными лицами при получении на борт подводного крейсера «Курск» вышеуказанной торпеды, причиной катастрофы не явились, в связи с чем 28 июня 2002 года в отношении них отказано в возбуждении уголовного дела«.

А что же тогда явилось?

8. Как обращались с торпедным оружием на самом корабле

Минно-торпедная боевая часть «Курска», делали предварительный вывод эксперты, на мо­мент выхода в море 10 августа 2000 года была полностью укомплектована по штату подводной лодки проекта 949А и в основном подготовлена в соответствии с курсом боевой подготовки.

Однако в ходе проведенного расследования, в том числе по результатам осмотра служеб­ной документации и проведенных экспертиз, отрылись новые обстоятельства.

Старший лейтенант А.А.Иванов-Павлов назначен на должность командира минно-торпедной боевой части (БЧ-3) после отработки кораблем задач Л-1 и Л-2 курса боевой подготовки и ранее являлся командиром боевой части подводной лодки проекта 945. Торпедные аппараты на ней существенно отличаются от аппаратов «Курска» в организации боевого применения торпед ка­либра 650 мм. Он прошел обучение в учебном центре ВМФ и допущен к самостоятельному управ­лению БЧ-3, однако в его зачетном листе вопросы эксплуатации торпед калибра 650 мм не отраже­ны. Опыта практического обслуживания таких торпед за исключением тренировок в учебном цен­тре он не имел.

Старшина команды торпедистов старший мичман А.М.Ильдаров с 1981 года проходил службу на подводной лодке проекта 671 РТ, имел опыт эксплуатации торпед калибра 650 мм, ко­торые отличались от торпед на «Курске» в основном «конструкцией системы контроля окислите­ля». Обучался в учебном центре ВМФ в составе экипажа, где прошел курс теоретической и прак­тической подготовки на тренажере.

Торпедисты из числа матросов по призыву И.Н.Нефедков и М.Н.Боржов в связи с вклю­чением в состав экипажа подводной лодки накануне ее выхода в море не прошли в полном объеме курс боевой подготовки по задачам МТ-1 (приготовление БЧ-3 к бою и походу) и МТ-2 (подготов­ка БЧ-3 к применению оружия); к эксплуатации системы контроля окислителя не допущены.

В качестве исполняющего обязанности флагманского минера дивизии подводных лодок в «составе походного штаба на борту «Курска» вышел в море капитан 3 ранга М.И.Байгарин, который до этого проходил службу командиром БЧ-3 данного экипажа, а ранее служил в аналогичной должности на подводной лодке проекта 671 РТ, где получил опыт эксплуатации торпед калибра 650 мм. М.И.Байгарин также прошел обучение в учебном центре ВМФ в составе экипажа, в том числе курс теоретической и практической подготовки на тренажере«.

В связи с тем, что торпеды калибра 650 мм с момента постройки крейсера и до 20 июня 2000 года на нем не эксплуатировались, личный состав был не в полной мере подготовлен к экс­плуатации и боевому применению указанной торпеды.

АПРК «Курск» проходил государственные испытания в 1994 году, однако стрельбы торпе­дой данного типа на этих испытаниях не производил. В декабре 1999 года представителями ЦНИИ «Гидроприбор» с личным составом БЧ-3 «Курска» проведены теоретические занятия по обучению и допуску личного состава указанной БЧ к эксплуатации системы контроля окислителя, а также перекисно-водородных торпед калибра 650 мм. Такие занятия должны были проводиться флагман­ским минером и с группой командования подводной лодки (командиром, старшим помощником и помощником командира), однако из-за отсутствия штатного флагманского минера они не проводи­лись.

Красноречивый пример содержит заключение организационно-тактической экспертизы от 1 ноября 2001 года. Перед выходом в море в августе 2000 года АПРК «Курск» проверялся: 20 июля — офицерами Главного штаба ВМФ, 25 — штабом дивизии, 26 — штабом флотилии, 27- штабом Се­верного флота.

Одновременно с этим на «Курске» с 19 по 27 июля проводился планово-предупредительный осмотр (ППО) и планово-предупредительный ремонт (ППР) материальной части. В этот же период экипаж проводил (по документам): 20 июля — учение по погрузке и вы­грузке боезапаса, погрузке двух боевых торпед. На следующий день — отработку по борьбе за жи­вучесть на учебно-тренировочном судне. 22 июля — сборы личного состава БЧ-4 под руководством флагманского специалиста флотилии. Еще через день — тренировка в учебном центре по выходу в торпедную атаку.

Таким образом, заключают эксперты, провести в июле ежемесячный ППО и ППР матери­альной части в полном объеме экипаж «Курска» не мог из-за различных проверок и мероприятий боевой подготовки. Хотя статья 566 Корабельного устава ВМФ запрещает проведение в такие дни каких-либо мероприятий боевой подготовки.

Приказ командира дивизии от 20 июня 2000 года о допуске АПРК «Курск» к приему и экс­плуатации торпед калибра 650 мм подписан врио командира дивизии капитаном 1 ранга А.В.Краснобаевым. В тот момент он являлся лишь заместителем начальника штаба дивизии по оперативной и боевой подготовке, то есть по своему служебному положению, как это предусмот­рено ст. 96 Корабельного устава ВМФ, не имел права подписывать документы за командира диви­зии. Этот приказ подписан также врио начальника штаба дивизии капитаном 2 ранга В.П.Олейником.

Таким образом, основополагающий документ, касающийся допуска экипажа подводной лодки к боевому применению торпедного оружия, был подписан неправомочными должностными лицами.

Методика подготовки минно-торпедных боевых частей ВМФ, определенная строгими пра­вилами, на «Курске» во многом нарушалась. Личный состав БЧ-3 не отрабатывал практические действия по эксплуатации перекисно-водородных торпед на учебных образцах по причине их от­сутствия в гарнизоне Видяево, где базировался экипаж.

Смешанное чувство горечи и недоумения вызывает в этой связи экспертное заключение, подписанное вице-адмиралом В.Д.Рязанцевым 13 мая 2002 года — когда с главной версией катаст­рофы «наверху» уже определились. Куда же вы раньше смотрели, товарищ вице-адмирал?

Ведь для погибших на «Курске», их товарищей и командиров вы не просто старший по званию — вы давно уже заместитель начальника Главного управления боевой подготовки Воору­женных Сил России?! И разве сами не несете ответственности за то, что так красноречиво описы­ваете? Документ стоит того, чтобы привести из него несколько фрагментов.

По отметкам в журнале «Планы тренировок, занятий минно-торпедной боевой части АПРК «Курск» с личным составом БЧ-3 в период с 30 мая по 14 июня 2000 года были проведены занятия и тренировки в объеме годового плана специальной подготовки личного состава БЧ-3, что практи­чески невозможно сделать. План подготовки личного состава БЧ-3 к выходу в море 10 августа 2000 года на комплекс­ную боевую подготовку не утвержден командиром подводной лодки и не согласован с флагман­ским минером. Экипаж АПРК «Курск», — констатирует высокопоставленный эксперт, — в нарушение требова­ний к экипажам подводных лодок первой линии не выполнял стрельб практическими торпедами с 1988 года, хотя должен был делать это ежегодно. Хотя бы одной торпедой, чтобы подтвердить свое право считаться перволинейным экипажем«.

А не делал потому, насколько можно догадаться, что возможности такой не создало выше­стоящее командование. Не покидает ощущение, что вице-адмирал, заместитель начальника Главного управления боевой подготовки Вооруженных Сил России, сам того не желая, направил ка­мень к себе в огород.

Но это, возможно, ошибочное ощущение. Что косвенно подтверждается очередным выво­дом следствия.

«Нарушения, допущенные должностными лицами дивизии и флотилии подводных лодок при организации обучения экипажа АПРК «Курск», причиной катастрофы не явились, в связи с чем 28 июня 2002 года в отношении их отказано в возбуждении уголовного дела«.