Воронов С. Преддипломная практика

Лето 1967 года. Выпускник ВВМУРЭ имени А.С. Попова (Да, того самого Попова, который из змеевика соорудил колебательный контур, без которого не обходится, практически, ни одно радиотехническое устройство.) мичман Сергей Воронов получил направление для прохождения преддипломной практики в вычислительном центре штаба Черноморского флота. Просился я на ТОФ, но что-то не срослось в кадровых органах.

На третьем курсе я проходил практику в разведцентре Северного флота на ЭВМ «Урал-1». Это был монстр на радиолампах. Как инструмент ввода информации   использовался перфоратор. В качестве перфоленты использовалась зачернённая фотоплёнка. Перфорация задачи-часы. Ввод в ЭВМ –часы. Второй ввод – часы. Проверка контрольных сумм. Если совпали, начиналось решение задачи. Если – не совпали… В общем хорошая была практика.

Так, для справки, с ЭВМ “Урал-1” началось широкое внедрение ЭВМ. Этот монстр стал “школьной партой” для многих и многих разработчиков, эксплуатационников и математиков-программистов. К последним принадлежал и я, Серёга Воронов.

Лёжа на верхней полке («мужчина, вы не уступите женщине нижнее место») купе вагона поезда Ленинград – Севастополь, мечтал о новой технике, которая ждёт меня. Севастополь встретил меня хорошей погодой и многолюдьем отдыхающих. Адрес местной гостиницы КЭЧ для военных я имел, и через час, за 60 копеек в сутки, я «имел» (Горничная: «Вы имеете это место») койку в апартаментах на шестерых.

В запасе у меня было трое суток, я решил провести их по Грибоедовски: «С чувством, с толком, с расстановкой». Перво- наперво, найти Минную стенку, и поспрашивать, кто из моих однокурсников прибыл на корабли.

Серега Воронов начал экскурсионную прогулку.   Минная стенка располагалась между Морвокзалом и Телефонной стенкой. Стенками в Севастополе принято называть любые пристани и причалы. Исторически Минная стенка была стоянкой царских эсминцев, от чего и получила свое название. До 1917 года здесь швартовались эскадренные миноносцы Минной бригады Черноморского флота. До начала 1950-х причал был дощатый, затем – каменным.

Минная стенка, или «Минка», является действующей пристанью для кораблей Черноморского флота России (на причалах 84 и 85 стояли корабли бригады эскадренных миноносцев 30 дивизии противолодочных кораблей ЧФ). Пройти к ней можно от Музея Черноморского флота РФ. Ранее вблизи пристани располагались Минная башня, минное Адмиралтейство, мастерские и эллинги для миноносцев. Кстати, «Минка» — это название не только пристани, но и танцевальной площадки для моряков срочной службы ЧФ.

Спустился вниз к причалам. Вдоль металлической ограды чалится гражданский люд, в основном женщины с детьми. Прошел проходную. Ответил, козырнувшему мне матросу. Прошел немного вперед. Ковш. В ковше – крейсерские баркас и катер. Справа стоит эсминец. Слева от ковша – не знакомый мне проект корабля. К нему лагом прижались ещё пара эсминцев 56-го проекта.  Хлопок по плечу. Разворачиваюсь. Передо мной стоял капитан 2 ранга.

— На стажировку? Какое училище?

— На преддипломную практику. ВВМУРЭ.

— Есть разница? Давай предписание. Вахта! – зычным голосом заорал он, повернувшись к трапу, стоявшего рядом, корабля — Начальника РТС ко мне.

Буквально, через пару минут на стенку сошел офицер в звании капитан-лейтенанта.

— Бери почти готового лейтенанта. Больше ни чего нет. Телеграммы отправили отпускникам. Вряд ли они успеют. По сусекам всё выбрали. На дивизии большой некомплект твоих спецов.

Так я попал на корабль названный в честь 40-летия шефства ЛКСМУ над фотом.

Фото. БПК «Комсомолец Украины» в походе.

                 Головной корабль проекта 61 зачислили 10 ноября 1959 года в списки ВМФ СССР как сторожевой корабль ПВО-ПЛО с тактическим номером СКР-25. С 9 октября 1962 года – «Комсомолец Украины». За характерный высокий звук газовых турбин (первый в мире серийный проект с газотурбинными установками) корабли этого типа получили на флоте прозвище «поющие фрегаты».

Начальник РТС капитан-лейтенант Колыванов Аркадий Павлович провел меня в свою каюту и со словами «жди меня, мы причал меняем», убыл по своим делам.

Такой смены обстановки Серёга Воронов и в мыслях не предполагал. «Попал как кур в ощип».

Забыл, как тебя наставлял начальник разведки Балтийского флота контр-адмирал Виктор Ильич Соловьёв: «Главное в твоей работе, это не разведка и диверсия. Это ты сделаешь; разведаешь, заминируешь причал или корабль, взорвёшь, в конце концов. Главное отход тихий и незаметный. Большинство провалов диверсантов на войне – это плохой расчет основного и запасного пути отхода…».

Прав Виктор Ильич, прав. Ты же видел, Серёга, суматоху на причале, баб плачущих… Ладно, сопли не распускай. Даже, если тебя сожрали, знай, у тебя всегда есть два выхода. Мысли мои прервал сигнал отбоя учебно-тренировочной тревоги. В каюту зашел, как я понял, мой начальник.

— Обстановка такая: мы перешли на 12 причал под загрузку, завтра уходим на боевую службу, тебя поставил на все виды довольствия, харчевать будешь в кают-компании главстаршин, проживать будешь в моей каюте на верхней веточке, чтобы хрен-помоха не подселил ко мне какого-нибудь пассажира, по любой тревоге в БИП. Вопросов нет, это вдохновляет. А сей секунд, собирайся, повезёшь в Любимовку отовариваться перед походом трёх разгильдяев. На грудь они всё равно примут, хрен с ними, но приведи их хотя бы полутрезвыми.

Через час, я с тремя «годками» набивал сумки всякой мелочевкой для пользования в длительном походе. Кто бывал на БС, тот знает этот прейскурант. И вот момент истины – троица берет две бутылки водки, и кой-какой закусь к ним. Три пары глаз внимательно следят за моей реакцией. Идем в сквер к лавочке. Сели. Моя спортивная сумка (Сделано в ГДР) с двумя отделениями. Нижнее –для носков и кроссовок. Забираю бутылки, затолкал их в носки и пакую в отсек. Достаю три открытки с марками. Под мою диктовку годки пишут патриотические письма родителям. Проходя мимо магазина, отправляем послания на родину в, висевший на его углу, почтовый ящик.

На юте нас уже ждал Колыванов. Проверил сумки «разгильдяев». Хмыкнул. Вспомнил хрен. Моряки потопали в свой кубрик. Я с начальником в каюту.

Там я достал из сумки блоки «Примы», спичек и ещё какую-то мелочь по заказу Колыванова и забросил пустую на свою койку.

— Обстановка такая, я получил добро на сход. Старшим – инженер. С заходом солнца – погрузка боезапаса. Завтра выход. Слушай, какая-то хрень получается, моряки не заболели? Ладно. Отдыхай. До завтра.

Погрузка торпед окончилась за полночь. Я задержался в БИПе, осматривался, читал инструкции. Появился с моей сумкой, один из троицы. На приглашающий жест, я отказался, постучав пальцем по значку мастера спорта.

Утро на корабле как обычно, по расписанию. После подъёма флага Колыванов повел меня в БИП.

— Нехватка двух офицеров. Оба в отпуске. Поначалу будешь у меня дублером. Ты по специальности кто?

— Программист. Третий факультет. Два класса. Один занимается железом, второй – мозгами для него.  Вправлять мозги, а потом их использовать — это моя специальность. Но вы не переживайте. Мои курсовые работы были связаны с оцифровкой решения задач безопасности кораблевождения. Знаю штурманский Ш-1 и биповский «Планшет».

Справка. «Планшет-61»- система, предназначенная для координации работы корабельных средств освещения обстановки, отображения её на планшетах, обработки информации, определения элементов движения целей.  Одновременно можно было обработать данные по 4-5 надводным и 7-9 воздушным целям.

— С мозгами значит?  Проверим. Иди в кубрик, тебя ждут друзья.

Как оказалось, мне, с миру по нитке, подобрали робу. Даже погончики мичманские пришили. «Одолжили» у корабельного шифровальщика. И точно, на против меня в кают-компании сидел срочной службы главстаршина.  Перевернули, погончики – получился мичман.

Итак, от Севастополя до Босфора около 140 миль Время перехода где-то 8- 10 часов, Проход Босфора утром, значит…. Работа моего мозгового центра прервалась тревогой.  В БИПе я узнал, что ранний выход связан с приёмом на борт вертолета.  На траверзе аэродрома Кача приняли противолодочный вертолет КА-25. Из-за отсутствия ангара возможно было только временное его базирование.

Редкий снимок посадки вертолета

                 Я работал с расчетом БИПа дублером вахтенного офицера. Когда однажды поинтересовались, кто на связи, я представился и, что бы не было лишних вопросов, добавил, что начальник РТС на посту, рядом. Целей надводных было много. Как правило шли суда «река-море» все одним курсом и одной скоростью.

Утром начали по тревоге проход Босфора. Все ходы-выходы были задраены, дабы кто-нибудь случайно не выпал за борт. Кто ходил проливами, тот в курсе.

Знаменитая 5-я точка. Нас ждал танкер и эсминец под звездно-полосатым флагом. Мы спешили. Заправились и курсом на Порт-Саид. Мой статус изменили. Допущен к самостоятельному несению вахты. Столоваться предложили в офицерской кают-компании. Перешли на новый распорядок отдыха и питания. Обеденный перерыв с 12.00 до 15.00. Вводились дополнительно полдник и вечерний чай. Изменения коснулись моей вахты. Я возглавил всю знакомую мне троицу «годков».

Переход в Порт-Саид был насыщенным, и по надводным целям, и по воздушным. Всем понятно, новая боевая единица ВМФ СССР появилась в вотчине НАТО. Моя смена в БИПе работала выше всех похвал. Ошвартовались в Порт-Саиде. Причал метров на 10 в глубь был очерчен широкой красной полосой. При объявлении тревоги портовые рабочие заполняли это пространство от черты до трапа.

Порт-Саид-третий по величине город Египта после Каира и Александрии. Город получил название в 1855 году. Оно было выбрано международным комитетом, состоящего из представителей Англии, Франции, Российской империи, Австрии, Испанией и Сардинского королевства, решивших соединить названия морского порта (Port) и имя правителя Египта в то время (Саид-Баща).

В городе есть улица «Русская».

             На православном кладбище города похоронены моряки с крейсера «Пересвет», взорвавшегося на выходе из Суэцкого канала 4 января 1917 во время первой мировой войны.

На корабль прибыла группа офицеров 14-й смешанной эскадры (офицеры между собой называли её «смешной эскадрой») Черноморского флота вместе с командующим контр-адмиралом И.Н. Молодцовым. В состав эскадры входили 6 боевых кораблей и 5 вспомогательных судов. Наш «Комсомолец» стал 7-м. Корабли оказались в самой гуще событий, развернувшихся на театре военных действий после нападения Израиля 5 июня 1967 года на Египет, Сирию и Иорданию.

Офицеров собрали в кают-компании, а через полчаса по корабельной трансляции дали команду: «Корабль к осмотру». Я был в посту, когда зашли контр-адмирал и наш начальник. Я представился и, доложив воздушную и надводную обстановку, продолжил:

— Радиотехнические средства работают согласно расписанию, разработанным вашим штабом. Есть замечания по обороне стоянок от подводных диверсионных сил и средств. Первое. При большом промежутке гранатометания обязательно должна включаться ГАС корабля на 2-3 минуты. Второе. Сигнальщикам бесполезно шарить глазами в поиске пузырей на воде. Диверсанты аквалангами не пользуются. У них гелиокислородная аппаратура замкнутого цикла дыхания. Третье. Время гранатометания должно назначаться по таблице случайных чисел. Доклад окончил.

Командующий поблагодарил за толковый доклад. Обещал разобраться с ПДСС.  Экскурсия по кораблю продолжилась. Начальник РТС уходил последним. Обернувшись, проворчал своё знаменитое «ни хрена себе». В обед командир корабля задал вопрос по поводу таблиц случайных чисел. Я рассказал, что не надо никаких таблиц, если есть игральные кости от шеш-беша. Шесть бросков — шесть чисел часов расписания работы гранатометчика.

Часа через два получили приказ следовать в район Александрии для встречи какого-то судна и сопровождения его в Эгейское море. Служба продолжалась. Кстати, если раньше служба в Мировом океане была обычной для наших кораблей, то боевая служба (БС) сил общего назначения ВМФ началась именно на Средиземном море

Моя дипломная работа называлась: «Приём, обработка и оптимизация входящей информации». Лучшей практики, чем в боевом информационном посту, я бы не получил ни в одном ИВЦ. Полностью заполненная на 24 листа тетрадка ушла с оказией секретной почтой в училище. Здесь на «Комсомольце» у меня появились слабенькие мысли о командире, как человеке, принимающим решение на основе поступающей информации. Для себя я зашифровал это словом «Риск». Через тринадцать лет флагманский РТС 30 ДиПК ЧФ Серега Воронов защитит диссертацию. Тема: «Принятие решения в условиях риска». Спасибо тебе «Комсомолец».

Практика закончилась. Нас собрали со всех кораблей и отправили в Союз на сухогрузе.

Я до сих пор храню дорогую для себя фотографию своих боевых товарищей.

капитан 3 ранга Шутов Анатолий Григорьевич

начальник РТС Капитан- лейтенант Колыванов Аркадий Павлович

Летом 1969 года, когда «Комсомолец Украины» заканчивал ремонт в заводе № 13 в бухте Килен (командир — капитан 2 ранга В. Шутов), на корабль были назначены сразу 12 молодых офицеров-лейтенантов из училищ (в том числе В. Балашов — будущий старпом «Отважного» в 1974 г. и в дальнейшем командир отличного БПК «Разительный), и призванных из запаса (среди них командир зенитной батареи, а «на гражданке» старпом пассажирского теплохода с Волги И. Карпечков; офицер БЧ-4 физик В. Мандель; инженер РТС, физик В. Михайлов; штурман В. Крутогуз, и другие).

 

Старпомом корабля был капитан-лейтенант Валерий Гришанов, который в сентябре после ухода В. Шутова был назначен командиром корабля. Естественно, командование и штабы как 30-й дивизии (адмирал С. С. Соколан), так и 21 бригады, уделяли особое внимание кораблю со столь коренным образом обновленным экипажем. В помощь молодому командиру В. Гришанову и определили опытного, пришедшего после окончания Классов бывшего помощника командира крейсера «Ленинград», капитана 3 ранга Анатолия Моисеевича Шакуна. Впоследствии он был командиром ЭМ «Озаренный» и КРУ «Жданов».

 

Командир «Комсомольца Украины» кап.3 ранга Валерий Гришанов инструктирует экипаж перед учениями «Океан», Фото автора

Это был классный старпом — с налетом артистичности… Экипаж и офицеры всегда с интересом наблюдали, как на построениях по большому сбору капитан 3 ранга лихо отдавал рапорт капитан-лейтенанту! Вскоре В. Гришанову присвоили звание кап. 3 ранга. Командир со старпомом и офицерами за короткий срок «вытянули» корабль из тяжелого и длительного ремонта в корабль первой линии — со всеми успешно выполненными упражнениями и зачетными стрельбами, что позволило командованию включить «Комсомолец Украины» в состав участников учений «Океан»; в качестве посредника от ГШ ВМФ на корабле был адмирал Г. Абашвили. В работе с личным составом командиру во многом помог умудренный опытом «зам» — капитан 3 ранга Евстифеев. Корабль успешно выполнил все упражнения и задания в ходе учений «Океан» в Средиземном море и в Атлантике, затем в условиях жестокого шторма участвовал в поисках обломков потерпевшей катастрофу в Бискайском заливе АПЛ К-8 и осуществлял мониторинг радиации в этом районе.

Следует сказать, что в этом сложном плавании командиром штурманской боевой части вместо заболевшего В. Чуксина был прикомандирован родной брат командира корабля, старший лейтенант Владимир Гришанов. При возвращении с учений в Севастополе вместе с комфлота своих сыновей встречал и начальник ГПУ ВМФ СССР адмирал В. М. Гришанов. Запомнилось, что он был в темных очках — чтобы скрыть волнение… При швартовке к Минной стенке произошел казус. Подходя кормой к стенке, корабль разогнался (обычно «Комсомолец Украины» швартовался к 12 причалу) и командир ютовой группы капитан-лейтенант С. Шайкин докладывал на ходовой пост: «…До стенки 60!..40!..20!..10 метров! …Море кончилось, товарищ командир!» … Якорь-цепь задержать не успели, и корабль, не погасив инерции заднего хода, навалился кормой на стенку. К вечеру этого же дня ремонтная бригада все повреждения устранила.

Кстати, в дальнейшем С. Шайкин, будучи капитаном 1 ранга, командовал ПКР «Москва». Это был добросовестнейший служака — офицер который отдавался службе полностью, не жалея себя. Он в совершенстве, не хуже командира БЧ-5, знал корабль. Я вспоминаю как он «гонял» нас, лейтенантов, по устройству корабля при сдаче зачетов на право несения дежурств и выполнения обязанностей вахтенного офицера! В наше время, из-за некоторой опаски, стрельбы из фольгометов минами проводил только С. Шайкин. Как человек, он пользовался заслуженным уважением офицеров, особенно молодых.

ПКР «Москва» и БПК «Сообразительный» июнь 1972г. Фото Андрея Левандовского БПК «Скорый»

Экипаж корабля, по крайней мере в то время, был очень дружным и сплоченным. Несмотря на строгость (во многом напускную) хозяина кают-компании старпома А. Шакуна и предобеденные «разборы полетов», в кают-компании преобладал дух веселого товарищества. На корабле служили люди многих национальностей, из разных концов Советского Союза: из Владивостока, Северодвинска, Ленинграда, Москвы, из Украины, Грузии, Казахстана… Вспоминается надежнейший старшина 1 статьи — немец Володя Траутвейн из Казахстана; старшина 1 статьи Агарон Арутюнян из Еревана, который за время службы 3 (!) раза заслуженно награждался отпуском на родину, старшина 1 статьи Е. Геворкян из Баку, старшина 1 статьи ленинградец А Корольков, старшина 1 статьи москвич П. Веневцев… северодвинцы В. Распутин и В.Зарубин… украинцы ст. 1. ст. В.Терешкович, А. Середа… и многие, многие другие.

В более ранних публикациях уже отмечалось, что «Комсомолец Украины» был по сути дела школой, которую прошли многие лучшие офицеры ВМФ СССР и России. Стали адмиралами братья Валерий и Владимир Гришановы, Н. М. Легкий, А. В. Челпанов… Командовали крупными кораблями С. Д. Шайкин, А. А. Гармашов, А. М. Шакун, В. А. Крикунов, А. В. Челпанов, Ф. Фот, В. Балашов. Высокие должности на флоте занимали А. С. Баринов, А. Ищук, и многие другие.

При этом офицеры корабля всегда знали и помнили первого командира корабля А. А. Исаева и командира БЧ-5 Б.А.Брастовского — для них эти имена были легендой… Несомненно, стало легендой и имя старпома А. М. Шакуна.