Воронов С. Начальник штаба И. В. Касатонов

Уважаемый Игорь Владимирович, дорогой мой командир, товарищ адмирал! От всего сердца поздравляю Вас с 85 летним юбилеем! Желаю вам такой же энергии, как была у вас на флоте, успехов во всех делах и начинаниях, не сдаваться, жить и делать добрые дела нашей Родине — России. Сергей Воронов

Смотришь на фотографию 70-х годов прошлого столетия и видишь молодого начальника штаба капитана 2 ранга Игоря Владимировича Касатонова в окружении «флажков» с таким же званием «капдва». Ротация проходила не из-за того, что некоторые штабные «годки» позволяли себе панибратское обращение к начальнику по имени, а в силу времени, которое требовало вливания «молодой крови». И не только.

На фото в первом ряду слева направо: В.Чайкун, А. Бойник, И. Касатонов, Ю. Стадниченко, А. Цикало, Ю.Афанасьев. Во втором ряду – все, «убеленные сединами», капитаны 2 ранга и подполковники. Через полтора года весь основной состав штаба будет обновлен.

И. Касатонов начал создавать вокруг себя группу самых грамотных специалистов, четко понимающих, для чего они пришли в его команду. Так было на БПК «Очаков», так он воплощал свои идеи в штабе дивизии. Я наблюдал, как он с фанатизмом скульптора, достойным уважения, лепил свой штаб, отсекая всё лишнее. И при этом он никогда перед своими подчиненными не кичился, что он потомок адмирала.

В родословном дереве Касатоновых прослеживается явная склонность мужчин этого рода к военной службе, и в основном — к морской. Касатонов Игорь Владимирович — третий из «служивых людей», прославивших эту фамилию. Мало кто знает, что в Первой мировой войне принимал участие его дед — Афанасий Касатонов. За беспримерную храбрость он был награжден четырьмя Георгиевскими Крестами, и Полному Георгиевскому кавалеру, согласно воинскому уставу, отдавал честь первым фельдмаршал.

Сегодня в Белгородской области, на родине Полного Георгиевского кавалера Афанасия Касатонова в с. Беленихино, работает музей «Военной династии Касатоновых.

Он просто вкалывал и требовал того же от офицеров штаба —  самых грамотных специалистов, четко понимающих, для чего они пришли в его команду. По отношению к своим подчиненным это был командир слова и чести, он всегда уважал профессионализм.

Вспоминает контр-адмирал Алексей Рыженко:

«Шел 1976 год. Поезд «Ленинград-Севастополь» доставил меня и мою семью к новому месту службы. Годичное пребывание на учебе на ВСООЛК ВМФ оставило воспоминание лишь на одни сутки дороги.

На следующий день пошел пешком на причал базирования кораблей нашей дивизии – просто посмотреть, ведь впереди ещё целый месяц летнего отпуска.  Вопрос, назначения командиром на БПК «Сдержанный». Тогда уже вроде бы был решен, и мне просто хотелось посмотреть, что внешне изменилось за год отсутствия.

Войдя на территорию причала, я увидел, как с катерного причала с другой стороны ряда стоящих кораблей, на стенку поднимается начальник штаба 30 дивизии противолодочных кораблей капитан 1 ранга Игорь Владимирович Касатонов.

По выражению лица Касатонова я понял, что состоится разговор. Он произойдёт здесь и будет коротким.

Игорь Владимирович поздравил меня с назначением на должность … старшего помощника командира БПК «Очаков». Он сказал, что приказ о назначении скоро будет подписан, на службу необходимо выйти во вторник, так как в понедельник начинать службу на новом месте на флоте не принято. Итак, вместо летнего отдыха – пять дней для «акклиматизации».

Как рассказывал впоследствии И. Касатонов, ему удалось убедить командира дивизии назначить Рыженко, ценного и перспективного офицера, старпомом на короткий годичный срок. Минимум года на три на БПК «Очаков» будет толковый командир. Игорь Владимирович очень ревностно относился к назначениям офицеров на свой любимый корабль.

Но, не дай Бог, если на этом корабле служит офицер, чем-то ему не приглянувшийся. Как-то, в субботу позвонил я командиру «Очакова» Виктору Свиридову. Напросился на баньку. Корабль стоял в заводе. И была на корабле, подпольно сооруженная сауна. Командир не отказал и я, прихватив с собой начальника разведки, часа полтора выпаривал своё грешное тело. После СПА процедур, зашли к командиру БЧ-7 Петру Сабадаш, моему однокурснику по училищу, где был накрыт нехитрый стол.    Не просто снедь и бражка за столом, а разговор и по душам с умом. Пожаловался мне мой подчинённый, что комдив задерживает третий месяц представление на очередное воинское звание.

У меня к командиру БЧ-7 претензий нет. Мы одного года выпуска училища ВВМУРЭ им. А. Попова. Вместе служили на ПКР «Москва». Знал его горе. Старшая дочка вышла замуж за выпускника ЧВВМУ им. Нахимова и вместе с лейтенантом убыла к его месту службы на о. Кильдин. Там, обкурившийся какой-то гадости стройбатовец, взял её в заложники, требуя для себя каких-то преференций. Местные начальники нашли какого-то местного же снайпера и тот вместо преступника застрелил заложницу – дочь Петра Алексеевича….

Командир корабля характеризовал командира боевой части управления положительно. Кадровик дивизии как всегда «не в курсе». Прошерстил я в политотделе, поговорил с начальником особого отдела дивизии. Везде по нолям. Остается командир дивизии. Всё это я коротко изложил Игорю Владимировичу. Комдив внимательно посмотрел на меня. «Ты сказал – я услышал»,- прочел я по глазам начальника.  Через месяц капитан 2 ранга П. Сабадаш убыл к новому месту службы помощником флагманского РЭБ 5 эскадры.

Ю.Афанасьев обрадовался моему возвращению с борта ТАКР «Киев» не меньше, чем Жигалов.  Во время моего отсутствия (два месяца отдыха на «Киеве») три офицера штаба убыли к другому месту службы. В графике дежурств ОД образовались прорехи.   В тот же вечер я заступил на дежурство.  Пополуночи раздался звонок телефона ВЧ связи.

Напевая, «…кому не спится в ночь глухую?  Тому, кто виски пьёт втихую…», снимаю трубку. Представляюсь. На том конце столица нашей родины Москва.  Помощник ОД ВМФ подполковник А. Дзюба. Обнюхали друг друга. Поговорили за жизнь. Он из первой плеяды офицеров 30 дивизии. Командовал постом наведения истребительной авиации на флагманском КП ПВО.  Просит передать начальникам, что планируется большое учение под руководством главкома. Готовится директива. Себя просил не называть.

Утром на заслушивании я огласил, что из Главного штаба ВМФ звонил агент по кличке «Рябой» (дзюба в переводе с польского – это человек со следами оспы на лице) и просил передать, что готов план крупного учения, в котором будет задействован весь флот. Главной фигурой будет ПКР «Киев». Агент, сообщивший эту новость, мой источник информации, но фамилию я не могу называть.

Комдив начал «журить», легко сказано, меня, за вольность доклада.  Но вдруг встал Афанасьев и подтвердил, что «Рябому» можно верить.  Алексей Шульга сразу вспомнил, с кем начинал службу на посту ПВО, и кто откликался на кличку «Рябой».

Всё подтвердилось.  Командующий флотом поставил перед дивизией не простую задачу по масштабности: подготовить и провести «Специальное учение по выявлению тактических свойств крейсера «Киев». Руководителем этого учения был назначен заместитель командующего ЧФ вице-адмирал В. Самойлов.

Разработка плана до мельчайшего эпизода пала на штаб 30 ДиПК. Что в таком случае делает начальник штаба? Получив такие указания, Касатонов принимает очень правильное решение, переселив весь штаб вместе с оперативной службой на «Киев».  Подальше от, манящего до одури своим благоуханьем бабьего лета, берега.

Работа началась с составления перечня эпизодов боевых упражнений. Шеф мой занялся вопросами отображения освещения воздушной, надводной и подводной обстановки для каждого эпизода.

Для меня серьезным вопросом было то, что одновременно с государственными испытаниями оружия испытывались автоматизированные системы управления соединением, взаимного обмена информацией и целеуказания оружию. Следовательно, для совместного плавания и проверки применения всех средств вооружения с использованием БИУС «Аллея» в ордере должны быть корабли с системами ВЗОИ.

На фото (слева направо): заместитель председателя правительственной комиссии капитан 1 ранга Владимир Семенович Кравченко, командир ТАКР «Киев» капитан 1 ранга Юрий Соколов, начальник штаба 30-й дивизии противолодочных кораблей Черноморского флота капитан 2 ранга Игорь Касатонов.

Кораблей с БИУС в бригадах были ПКР «Москва», «Ленинград» с системой «Корень» и «Море», БПК «Николаев», «Очаков», «Керчь» с системой «Аллея» и БПК «Комсомолец Украины», «Сообразительный» с системой «Море-У».  На маленьком совещании, куда комдив пригласил меня и главного механика со своими помощниками, решался главный вопрос готовности по механической части обеспечить работу всех систем. Выбрали максимум – четыре единицы и один корабль в резерве.

Анатолий Жигалов решил проблему усиления операторов на «Киеве», вместо ушедших на «гражданку», моряков.  С не принимавших участия кораблей дивизии постоянной готовности, на крейсер отправили на период учения толковых специалистов.  Это были операторы РЛС ВО, ЗРК, акустики, артиллеристы, БИПовцы.

А на штабных картах кипела работа. На каждый эпизод рисовалась картинка на отдельном листе размером 30 на 40 сантиметров. Флагманский штурман наносил их на карту, в уменьшенном размере. Постепенно на общей карте начал проявляться весь тактический план специального учения. Так как в каждом эпизоде участвовала автоматизированная система ВЗОИ, я на каждой картинке   вставлял свой мазок.   Штаб дивизии, проведя почти месяц на ПКР «Киев», взрослел на глазах.

По утверждённому плану Командующего ЧФ корабли – участники спецучения и обеспечивающие силы и средства сумели дважды выйти на подготовительное учение.

На корабль прибыл командующий ЧФ, адмирал Николай Ховрин.  Заслушав председателя приёмной комиссии Евгения Волобуева, командира дивизии Юрия Стадниченко и, разумеется, представителей промышленности, командующим ЧФ все боевые расчеты кораблей дивизии были допущены к участию в учении.

Председатель правительственной комиссии показал себя железным и несгибаемым человеком. Все попытки давления на него представителей промышленности разбивались о его принципиальность. Его слова, обращенные ко всем участникам, запомнились: «Нам с этой техникой и оружием плавать, а придется – и воевать».

13–14 октября на выходе в море провели спланированное специальное учение, которое прошло в соответствии с разработанными документами. Работа штаба заслуженно получила хорошую оценку командования флота, сообщил на подведении итогов Ю. Стадниченко.  Походя, комдив вручил Сергею Воронову, месяц где-то бродившие, погоны с двумя просветами.  Прощайте бесшабашные лейтенантские годы.  Пришли будни старшего офицера.

Что я сделал для себя на прошедшем учении?

— «накатал» на 18-ти листах замечания, касающиеся чисто технических вопросов;

— передал разработчикам, составленную мною, программу контроля охлаждения ЦВК (центральный вычислительный комплекс);

— обнаружил свою слабую подготовку по-боевому использованию гидроакустических, и не только, средств обнаружения подводных целей. Моим первым учителем стал командир группы ГАС «Киева». У него сохранились училищные конспекты, и мы вместе (он вспоминал, я постигал), разбирались в вопросах гидрологии. В мой обиход вошли такие понятия как, слой температурного скачка (термоклин), слой скачка солёности (галоклин) и плотности (пикноклин).  На корабле были таблицы рекомендаций использования ГАС для Черного моря помесячно. К сожалению, в них не были учтены буксируемые и опускаемые гидроакустические станции, и комплексы.

— для себя я сделал неожиданное открытие: в БИУС надводных кораблей не было канала обработки гидроакустических сигналов, как это сделано для РЛС надводной и воздушной обстановки. Снова передо мной стал вопрос обработки информации в помощь принятия решения оператором.

Моя дипломная работа курсанта 5 курса касалась принятия решений в условиях неопределенности, когда вероятность различных вариантов развития событий неизвестны. Следовательно, возникала необходимость принятия решения в условиях риска.  Основанием этого я посчитал, что в каждой ситуации развития событий может быть задана вероятность его осуществления.

Поработал над алгоритмом этого процесса. Перевел всё это на язык математики с упором на минимизацию риска. Составил программу на языке «Алгол» (название языка программирования, применяемого при составлении программ для решения научно-технических задач на ЭВМ).

Дипломная работа состояла из двух частей – секретной и не секретной. Хорошо, что я несекретную часть писал под копирку. После разгрома особистами полулегальной организации курсантов – программистов  5 и 4 курсов «Asgardia-космическая нация», к которой принадлежал и я, доступ к дипломам был запрещён. В этом я убедился, когда был слушателем академии. Зачем? Не понял до сих пор.

В училище, для преподавания отдельных разделов математики для класса программистов, был приглашен молодой, но «башковитый», как все тогда говорили, математик Всеволод Филиппович Нестерук. Кандидат физико-математических наук, член редколлегии журнала «Радиотехника» Академии наук.

Вот он-то и организовал Асгардию. Союз Асгардия — это союз единомышленников – «асгардийцев», добровольно объединившихся под девизом: «Для увеличения силы и возможностей каждого — силой и возможностями коллектива, для борьбы за всё новое и прогрессивное против рутины, косности, мещанства, самоуспокоенности и бюрократизма» и видящих своё призвание в беззаветном служении Родине на любом посту, в проведении принципиальной линии в любом деле. Деятельность Союза основывается на коллективном начале, верности долгу дружбы и взаимопомощи. Разогнали нас тогда при выпуске, кого – куда….

Я предложил разработчикам «Аллеи» свою программку. Получил отказ. Мотив – отсутствие свободных ячеек памяти ЦВК. Железо отставало от мысли.

Жизнь продолжалась. Касатонов познакомил меня, с прибывшим для прохождения службы на дивизии, лейтенантом Александром Мирецким. Выпускник моего училища ВВМУРЭ им. Попова. Определён был моим внештатным помощником.

Внештатный – это военнослужащий. который предоставляет свои умственные способности штабной организации, но официально он состоит в штате на каком-нибудь корабле, стоящим в ремонте.

Явно. Кто-то просил за него.  Может друзья, а скорее всего, кадровики московские.   Игорь Владимирович не мог отказать.

Я вспомнил Владимира Соллогуба. У него в «Воспоминаниях»: … «Отказать или не отказывать?  Человек, как я, не должен компрометироваться. Я откажу, решительно откажу… Просто — таки откажу. Ну, а если хуже будет? Скажут, что я отказал?  Ну, каково же будет, если узнают, что я отказал? Да и жена моя… Что скажут? Но отказать — нельзя, решительно нельзя. Человек, как я..Люди, как мы… Нельзя»

Шеф мой ничего по этому поводу не сказал. Знать, в известность его поставили. Лейтенант пригодился, как раз в пору. Я корпел над отчетом только, что прошедшего специального учения. Лейтенанту сказал, чтобы познакомился со всеми флагманскими специалистами. Пройти на все корабли и помочь заполнить все карточки отказов матчасти. Посоветовал представляться, как младший помощник флагманского специалиста РТС дивизии.

Нежданно-негаданно, появился у меня ещё один помощник – мичман Н. Куклин. Тоже внештатный. За него ходатайствовал старший офицер шифровального отдела флота. Молодой мичман шифровальщик получил где-то маленькую травму головы. К службе годен, а по специальности — нет.

Протеже комдива. Обрастаю помощниками. Мичман пришелся в пору – профессионально печатал на машинке. Работа над отчетом закипела.  Каждый эпизод использования БИУС кроме печатного текста, сопровождался картинкой формата 30х40, который установил Игорь  Касатонов.  Эту идею я перенял и применил в отчетности.  В 5-м отделе ЧФ отчет приняли на ура.

На ЧФ переполох. Из Москвы прибыла инспекция Министерства обороны по проверке физической и спортивной работе на соединениях флота

Для проверки физической подготовки офицеров штаба дивизии из Генерального штаба Министерства обороны СССР прибыла важная персона – старший лейтенант от пехоты. И дело тут не в звании. Инспектор, он и есть инспектор, тем более из МО. Такого чванливого индюка я ещё не видел.

Экзекуция проводилась на 12 причале. Мы построились в две шеренги. Кадровик наш, капитан 2 ранга А. Новосёнков, вручил ему списочный состав штаба. Форма одежды – по пояс раздетые. Севастополь . Осень теплая.  «Индюк» потребовал доклада о готовности к проверке. Капитан 2 ранга И. Касатонов доложил старшему лейтенанту, что личный состав штаба готов. И получил замечание. К «Индюку» надо было обращаться «товарищ инспектор».

Перекладина, брусья и бег на 100 метров. Игорь Владимирович вместе с нами подтягивался на турнике, мотался на брусьях, но неожиданно бежать стометровку отказался. Мы в курилке наблюдали, как о чем-то говорили возбуждённо наш физорг, наш начальник штаба и инспектор МО.

И. Касатонов спокойно, как обычно, принял вечерний доклад. Штаб сошел на берег. Эдик Пугач – наш физорг, сообщил ,что старлей лично будет докладывать Министру обороны о поведении НШ 30 ДиПК ЧФ. Минер наш и флагарт уговорили зайти в КЖ  («козья жопа») – ресторан напротив Дома офицеров. Назвали так за узкий вход на летнюю веранду.

Зашли. «Ба! Знакомые все лица.» Наш «индюк» с двумя местными консуматоршами. Командую: «Уходим. Быстро. Сейчас поймёте». На углу, как и положено – патруль. Капитан . Краснопогонник. Поговорили, пожаловались на плохое поведение старшего лейтенанта, порочащего честь военнослужащего СА. Минут через 15 пришла машина из комендатуры, и упаковала, обещающего всех разжаловать, старшего лейтенанта.

Мы зашли, хорошо посидели. Вспомнили знаменитую фразу Игоря Владимировича: « А не пошел бы я на…», товарищ инспектор!