Кузнецова К. Подвиг «Ижоры»

В конце февраля – начале марта 1942 года – почти одновременно из Рейкьявика и Мурманска вышли полярные конвои PQ-12 и QP-8. В составе последнего с грузом пиломатериалов шёл и лесовоз «Ижора». Старое тихоходное судно с трудом сохраняло своё место в строю и скоро, из-за усиления ветра и неисправности двигателя, стало отставать. По суровым законам войны ждать «Ижору» не стали, и через некоторое время пароход остался один.

К месту пересечения путей двух союзных конвоев, один из которых (PQ-12) шёл на Мурманск, а второй (QP-8) направлялся к берегам Исландии, должна была скрытно подойти эскадра во главе с линкором «Тирпиц». Германская разведка сработала чётко: время и место рандеву было рассчитано точно. Без сомнения, «Тирпиц» вышел бы на конвои и устроил бойню, если бы не одно «но», перевернувшее все расчёты и сорвавшее операцию.

«Tирпиц» и его эсминцы шли на северо-восток вдоль норвежского побережья на скорости в 23 узла. В полночь они свернули на север. Море было бурным, дул резкий холодный ветер. 7 марта 1942 года в 10.00 адмирал Цилиакс решил, что следует запустить два гидроплана «Arado», чтобы попытаться найти конвой, но снежный шторм и обледенение самолетов не позволили это сделать. Тогда он решил отправить курсом на норд норд-вест на поиски три эсминца, а самому начать движение на норд-вест. 8 марта 1942 года из-за плохой погоды найти конвой не удалось и немецкие эсминцы присоединились к «Tirpitz». В полдень, эсминец Z-25 заметил дым — это был отставший от конвоя «QP-8»» советский транспорт «Ижора» (капитан В.И.Белов).

Об обнаружении «Ижоры» по-военному сухо рассказывает вахтенный журнал немецкого эсминца «Фридрих Инн», сопровождавшего линкор «Тирпиц».

«16.45 Великолепная видимость. По курсу 10 градусов эсминец «Фридрих Инн» обнаружил сильный дымный след. Это сразу же подтвердили эсминцы «Шеманн» и «Z-25». Полным ходом эсминцы идут в этом направлении. Скоро становится видна труба и две мачты парохода, следующего курсом на запад».

          «17.20 Пароход сообщает свои опознавательные данные: «Лесовоз «Ижора», порт приписки Ленинград. Водоизмещение 2815 тонн, идут с грузом».

          «17.25 Пароходу приказано застопорить ход и запрещено использовать радиосвязь. Перед его носом производится предупредительный выстрел снарядом калибра 37 мм. Пароход прекращает движение.»

При этом немцы были настолько уверены, что старый пароход не осмелится нарушить это требование, что даже не включили свою станцию радиопомех, которая могла помешать радиообмену. Однако произошло то, чего немцы никак не ожидали: «Ижора» не только вышла в эфир, предупреждая всех о грозящей опасности, но и открыла огонь из своего единственного 37 мм орудия. Лесовоз дал бой линкору!

У «Ижоры» не было ни малейших шансов отбиться (да и нечем), помощи ждать неоткуда – английская эскадра находилась далеко. Не понимать этого моряки «Ижоры» не могли, они вообще были гражданскими людьми. Как до войны ходили в море, так и во время войны продолжали выполнять свою работу «морских извозчиков». Дальнейшая судьба была очевидной – либо плен, либо смерть при отказе выполнить приказ. На борту лесовоза было тридцать четыре члена команды, чей подвиг навсегда останется на страницах истории. Можно только представить ужас этих гражданских моряков, среди которых были женщины, когда они увидели перед собой огромные, вооружённые до зубов корабли под немецкими флагами.      Можно представить себе степень мужества этих людей, когда они приняли решение нарушить вражеский приказ и предупредить своих товарищей. Что в тот момент происходило на «Ижоре» – мы уже не узнаем никогда, но транспорт продолжил ход и начал радиопередачу…

«17.25 … У его кормового орудия замечены люди. Орудие направлено в нашу сторону. Пароход дает радиограмму «RR» с указанием своего точного местоположения…». (Вахтенный журнал «Фридрих Инн»)

Немцы с эскадренных миноносцев видели женский боевой расчет кормового орудия «Ижоры», который вёл по ним огонь. Подвиг наших людей заключался не только в этом. По приказу капитана Белова радист вышел в эфир с радиограммой: «gunned gunned Ijora gunned RR de UPEQ 7235 N 1050 E Ijora». Местоположение немецкой эскадры для англичан было раскрыто. Таким образом, капитан «Ижоры» Василий Ильич Белов успел предупредить по радио о нападении кораблей противника. В результате радиограммы «Ижоры» конвой QP-8 увеличил скорость, выходя из опасного квадрата, конвой PQ-12 изменил свой курс, а адмирал Тови расположил свои линейные корабли на опасном направлении для защиты конвоя.   Немцы с помощью радиоперехвата их засекли. Командование линкора решило не связываться с эскадрой англичан…

Неравный бой продолжался недолго. Эсминцы из сопровождения «Тирпица», как коршуны, набросились на беззащитный лесовоз. Не опасаясь ответного огня, эсминцы стреляли практически в упор, то есть без промахов, но ни через 5 минут, ни через 10, ни через полчаса «Ижора», изуродованная снарядами, не затонула. Радиопередача прекратилась, поскольку была разбита радиорубка и убит радист, но теперь дым от горящего корабля поднимаясь высоко в небо, и был виден издалека, чем демаскировал немцев. В ярости эсминцы стали расстреливать «Ижору», но объятое пламенем судно не тонуло. Немцы не верили в происходящее – они не знали, что судно было нагружено деревом. Немецкая эскадра обрушила на суденышко, вооруженное пулемётами и крошечной пушкой, настоящий шквал огня…

На «Ижоре» полыхал пожар, но она упорно не хотела тонуть. Тогда командующий эскадрой адмирал Силиакс объявил торпедную атаку. Но и выпущенные две торпеды не смогли потопить пароход, хотя он к тому времени превратился в решето. Полыхавшая «Ижора», груженная русским лесом, упрямо держалась на воде.  Линкор «Тирпиц» в бойне не участвовал, его командир Карл Топп воскликнул: «Тирпиц» золотом не стреляет!». Его беспокоили радиограмма с советского парохода, отправленная накануне гибели, а также огромные клубы дыма и пара, поднимавшиеся к небосводу, которые выдавали местонахождение эскадры.

Последним аккордом безжалостного избиения стали две глубинные бомбы, сброшенные немецким эсминцем под борт «Ижоры». «Friedrich Inn» совершил нетривиальный маневр – прошёл впритирку с бортом «Ижоры» и сбросил глубинные бомбы, установленные на минимальную глубину подрыва. В 18 часов 13 минут «Ижора» пошла ко дну, почти час продержавшись против линкора и трёх эсминцев!!!

Повторим, что подвиг «Ижоры», погибшей, но не сдавшейся врагу, не был напрасным: радиограммы лесовоза «Ижора» приняли оба конвоя. Радиосигнал был принят английским легким крейсером «Кения», сопровождавшим конвой «PQ-12», что помогло конвою избежать встречи с линкором «Тирпиц» и спасло его от разгрома. Уцелел и конвой «QP-8». Кроме того, сигнал «Ижоры» был также принят на британской эскадре адмирала Д.Тови, которая охотилась за «Тирпицем». Англичане направили на перехват немецкой эскадры авианосное соединение. Утратив по вине «Ижоры» эффект неожиданности, «Тирпиц» вынужден был развернуться и идти на базу. Позже на линкор вышли английские торпедоносцы и, хотя ни одна из 24 торпед не попала в цель, в таких условиях действовать «Тирпицу» было рискованно. Более ни разу не посмев выйти в море, он, в конце концов, погиб под ударами английских подлодок и самолётов прямо на своей стоянке в норвежском фьорде…

Так, 7 марта 1942 года, ценою своих жизней русские моряки спасли два конвоя, на которые целенаправленно шёл мощнейший линкор «Тирпиц».

…Впервые о подвиге «Ижоры» написал Валентин Пикуль в своем знаменитом романе «Реквием каравану PQ-17», завещая всем: «Помните, люди, эту «Ижору!» Но вот парадокс: мы у себя, в России, к сожалению, не услышали этот призыв и благополучно забыли её подвиг, а вот в Германии до сих пор помнят «храбрую Ижору». Именно так называет её немецкий любитель военной истории Норберт Клапдор, отец которого, будучи солдатом вермахта, служил некоторое время на эсминце «Фридрихе Ине» — одном из тех, который и потопил в марте 1942-го «Ижору». Занимаясь «Фридрихом Ином», он заинтересовался «Ижорой» и с тех пор «заболел» мечтой написать книгу о её подвиге и трагедии.

В нашей стране долгие годы считалось, что погибли все моряки с «Ижоры». Однако, вахтенный журнал «Фридриха Инна» сообщает, что сразу же после потопления «Ижоры» эсминец подобрал в воде единственного, оставшегося в живых, русского моряка, который на следующий день был сдан в комендатуру порта норвежского города Харстад. Установить его судьбу долгое время никому не удавалось, даже историку Норберту Клапдору.

Впрочем, был по крайней мере ещё один человек, который знал всё об обстоятельствах гибели «Ижоры». Это – Лев Борисович Некипелов, чья судьба в немецком лагере для русских военнопленных моряков пересеклась с Николаем Илларионовичем Адаевым – тем самым единственным моряком, кто уцелел после гибели «Ижоры». Адаев погиб в плену, но завещал своему другу по лагерю рассказать правду об «Ижоре». Тот выполнил свой долг, как мог — после войны пытался несколько раз опубликовать эти воспоминания, писал в архангельское и мурманское пароходства, в газеты, даже первому секретарю Мурманского горкома. Сведения доходили до адресатов, но им не нужна была правда о подвиге «Ижоры» – они просто боялись публиковать её, поскольку и Некипелов, и Адаев были в плену.  В годы Великой Отечественной войны пароход «Ижора» в Норвежском море был расстрелян и затонул с 33 членами экипажа на борту. В живых остался лишь старпом Николай Адаев — его взяли в плен, и впоследствии он погиб в немецком концлагере Штуттгоф.