Цмокун В. Немного про сироп или хроника одного рейса.

Моей дочери Анне ко дню рождения 29 июля 2021 года.

Давно это было. Вот опять дочь напомнила, что обещал рассказать про тот далёкий уже рейс. Целая вечность прошла, но она запомнила именно то моё ночное возвращение. Кроха была совсем, годиков 4-5, не больше. Ну да ладно, чего оттягивать- раз обещал, попробую изложить то, что осталось в памяти. Хотя, конечно, за один раз и не получится. Итак …

Год был 1984-й, может быть, 1985-й, зима. Я- помощник командира по МТО технической ракетной базы флота под таёжным посёлком Реттиховка. Ровно в 05.00 утра в пятницу в который уже раз мы выехали на старом надёжном грузовике ЗИЛ-130 во Владивосток на технические склады флота, находящиеся на самой окраине города в бухте Большой Улисс. Мы- это я и матрос- водитель из автослужбы базы. Жаль, имя его уже забыл, ну да ладно.

За несколько месяцев до этого по всем отдаленным частям флота начальство разослало грозную директиву, в которой отмечалось возросшее число аварий и происшествий в рейсах по вине старших машин – мичманов. Решение высокого начальства не отличалось особым изыском- в директиве просто запрещалось отправлять мичманов в дальние рейсы старшими на машинах, только офицеров. Конечно, был у меня в отделе МТО целый капитан-лейтенант Косолапов, начальник вещевой и продовольственной службы, но по причине особой его слабости к рюмке отправлять его куда-то дальше райцентра-Черниговки, находящейся в 23 км от базы, было-бы чистым безумием. Да и потом- не мне-ж с моим ракетно-артиллерийским образованием заниматься текущей возней с бумагами и отчетами по вещевому снабжению и продовольствию, а он с этим вполне справлялся. Вот и получалось, что за вещевым, техническим, шкиперским и прочим имуществом, а также и некоторыми видами продовольствия приходилось ездить мне.

В этот раз надо было срочно привезти стальные задвижки большого диаметра для ремонта системы водоснабжения гарнизона и забрать на продскладе владивостокского отдела тыла флота по уже выписанным нарядам пару десятков ящиков сгущённого молока и тушёнки. На армейском продскладе, к которому была прописана наша часть, таких консервов для нас, моряков, как правило, не было. Конечно, попутно надо было заскочить в наше ракетно-артиллерийское управление флота, отдать в секретную часть несколько пакетов и получить, если будут, какие-нибудь документы для нас. Не очень мне нравилось посреди таких рабочих поездок заезжать в «управу», но что поделаешь- служба! Хотя в этих попутных обязанностях с доставкой секретных документов был и свой ощутимый плюс. Дело в том, что вместе с «секретами» я получал в секретной части и пропуск размером сантиметров 15×20 на лобовое стекло машины с серьёзными большими буквами «ФПС» – фельдпочтовая связь. Машины фельдпочтовой связи не имела права останавливать всемогущая ВАИ- военная автоинспекция, которая по поводу и без шерстила все военные машины на въезде во Владивосток, безжалостно отбирая за малейшие нарушения документы у водителей и отправляя машины на штрафстоянку. ( Конечно, машины больших начальников это не касалось. При виде таких машин мичмана и прапорщики, обычно дежурившие на посту, вытягивались в струнку на обочине и отдавали честь.) В дополнение к документам и пропуску непосредственно перед выездом я получил у недоспавшего свой законный час отдыха дежурного по части( он мог-бы подняться со своего топчана не в 05.00, а в 06.00!) пистолет с двумя обоймами, за которые,

конечно, расписался в Журнале выдачи оружия. Хочу упомянуть одну маленькую деталь. Ещё осенью по документам вещевого снабжения, подготовленным опытным Косолаповым, я получил во Владивостоке для всего личного состава автослужбы очень удобные для работы короткие тёплые танковые куртки с широким воротником из искусственного меха. Одну такую куртку мне выделил по доброте душевной с условием возврата после срока носки начальник автослужбы, майор Вялин. (Мы с ним делили в штабе один кабинет на двоих). У этой рабочей куртки слева у груди был ещё один внутренний, обшитый дерматином, треугольный карман для пистолета. В дороге, когда приходилось брать с собой оружие, держать пистолет в этом кармане было гораздо удобнее, чем в обычной нашей флотской кобуре, болтающейся на брючном ремне на шлейках и созданной для ношения под корабельным кителем. Вот в этот карман я и засунул пистолет. Помахал рукой дежурному в ответ на пожелание хорошей дороги и отправился в автопарк. Там тоже расписался у дежурного мичмана. Матрос- водитель, в такой-же рабочей танковой куртке, как и я, уже прогрел машину. «Ну что, готов? Машина заправлена?»- спросил для порядка. – «Так точно! Полный бак!»- бодро ответил боец. — «Ну, держи тогда свои «продпутевые» и поехали!» Отдал матросу деньги, полученные в финчасти за снятие его с довольствия за двое суток и мы тронулись. Почему деньги за двое суток? Это просто. Дело в том, что по тем нормам, которые существовали в то время, покормить нормально матроса в дороге 3 раза в день в любой городской столовке на деньги, полученные за снятие его с довольствия на сутки, было проблематично. Поэтому я снимал водителей, с которыми ездил, с довольствия на двое суток, а уж на вторые сутки они питались вместе с ротой, всем хватало. Я, если не брал сухой паек, тратил на питание в дороге свои деньги.

Итак, рейс начался. Погода стояла холодная, градусов 20, мела лёгкая поземка, но печка в кабине работала, дороги были свободны, в общем- пока всё шло по плану. Через пару часов с небольшим показалось старинное село Раздольное- самое протяженное в Приморье, раскинувшееся вдоль русла реки Раздольной аж на 14 км! Мы остановились на пятачке возле столовой для водителей- эта точка у дороги работала с раннего утра до позднего вечера. Конечно, в восьмом часу утра из горячего сонной поварихой нам был подан только чай, зато были холодные сырники и салат из кальмара с морской капустой. В зале было так же холодно, как и на улице. Мы быстренько расправились с завтраком и поехали дальше. До цели было ещё пол-пути.

09.30 утра. На въезде во Владивосток- стационарный пост ВАИ. Хмурый мичман на обочине издалека увидел наш ЗИЛ и уже начал поднимать руку с жезлом для остановки, но в последний момент увидел на стекле кабины пропуск ФПС и решил, видно, не связываться. Мелочь, но нам стало веселее, день начинался хорошо. Около 10.00 мы уже подъезжали к комплексу старых зданий начала 20 века на Ленинской( ныне-Светланской) улице, где располагались управления и тыловые службы флота. Заехали в забитый машинами двор, припарковались. Оставив матроса с наказом «ждать!» я первым делом направился в нашу контору- ракетно-артиллерийское управление ТОФ. Поднялся на этаж, кивнул знакомому офицеру- дежурному и прямиком- в секретную часть. Отдал наши документы, получил те, что для нас, расписался, закинул пакеты в свой небольшой «дипломат», в котором лежали и другие документы- наряды, накладные, доверенности. На выходе из секретной части управления, не успев порадоваться тому, что так быстро закончил этот этап, был остановлен каким-то капитаном 1 ранга. «Вы кто такой и почему Вы тут в какой-то пехотной куртке без погон нарушаете форму одежды?»- Понятное дело, офицеры в управе прекрасно себя чувствовали в наглаженных кремовых рубашках и галстуках. А капитану 1 ранга с утра, видимо, нечем было больше заняться. Представился. Сказал, что тут проездом, что сейчас едем на склад, надо будет вместе с матросом таскать в кузов задвижки и ящики, мне что- в кремовой рубашке и галстуке этим заниматься? Капраз задумался, потом выдал: «Ну, Вы должны, в таком случае, с собой возить рубашку с галстуком и при входе в управление переодеваться!» Я понял, что надо молчать, быстрей отпустят. Прочитав мне ещё

какую-то проповедь, капраз, наконец, устал и, сказав «идите», скрылся в каком-то кабинете. Я наконец-то выдохнул и сбежал по лестнице вниз.

Время- 10.00. Логистика была мной продумана ещё до выезда. После управы- на продсклады, затем дальше, по дороге до Большого Улисса- и всё, назад! Есть шанс управиться до 14.00 и вернуться, конечно, не засветло, но и не поздно вечером. Обычно время в пути на груженой машине от Владика до Реттиховки занимало 5 часов. Я не успел дойти до машины… «О, Цмокун, здравствуй!»- меня увидела Тамара Николаевна, инженер из расположенного в соседнем здании ОМИСа( отдел морской инженерной службы), которая часто помогала мне, как офицеру из дальнего гарнизона, выписывая разные дефицитные материалы, которых вечно всем не хватало- рубероид, стекло, фанеру и прочее. «Ты чего, опять на машине?»- спросила она.- «Да, Тамара Николаевна, на Улисс поеду, на техсклады!» — «У нас на складе сейчас битум есть. Летом будешь крыши на своих домах и казармах ремонтировать- уже не будет! Давай, я тебе сейчас наряд выпишу на пару тонн, несколько чушек, сразу и езжай, получишь!» Предложение было настолько заманчивым, что я не мог отказаться. Тем более, что склады ОМИСа находились по той-же дороге, перед продскладами. Конечно, я пошёл с Тамарой Николаевной. Пока она выписывала наряд на битум, пока ходила подписывать к начальнику, прошло ещё пол-часа. Конечно, я записал себе в записную книжку, что в следующий приезд в ОМИС надо будет завезти хорошую шоколадку Тамаре Николаевне и уже быстрым шагом подошёл к ожидавшей машине. Матрос вопросительно посмотрел на меня. -«Все нормально, поехали скорее, сначала- склад ОМИСа, потом- за тушёнкой и сгущёнкой, потом последнее- на Улисс!» Матрос понимающие кивнул и мы выехали со двора. Время подходило к 11.00.

11.30. Огибаем бухту Золотой Рог, проезжаем площадь Луговую. Слева промелькнул официально объявленный высоким флотским начальством запрещенным к посещению ресторан «Зеркальный», на миг вызвав в памяти воспоминания о лейтенантской молодости. Сворачиваем направо, на Калининскую. Ещё минут двадцать и вот он, незаметный крутой спуск от улицы вниз, к берегу бухты, где и находится «омисовский» склад. Матрос едет осторожно, спуск узкий и заледеневший. Вот и зелёный забор склада, ворота открыты, въезжаем. Сразу заметил в углу двора покрытые снегом, лежащие одна на другой чёрные шары битумных «чушек», каждая весом больше 100 кг, подъехали сразу к ним. Водитель остался в машине, я пошёл с бумагами в избушку управления склада. Приветливые тётеньки взяли наряд, доверенность на получение, где-то чего-то отметили и выдали: « Всё в порядке, иди, загружай!» Я: «То есть как «загружай»? А погрузчик где? – «Так он второй день в ремонте, разобранный в боксе стоит. Все с матросами приезжают «чушки» по доскам закатывать!» Конечно, вдвоём с матросом нам закатить эти чушки в кузов было не под силу. Но родилась мысль. Я оставил бойца в машине, взял «дипломат» с секретными пакетами и пошёл обратно, наверх, к дороге, по которой днем всегда шёл плотный поток машин. Не помню уже, конечно, сколько прошло времени- не меньше часа. Но второй остановленный на дороге водитель автокрана «Ивановец» за 5 рублей( наличными и сразу) согласился свернуть на спуск к складу. Поскольку задачу водителю я уже разъяснил, пока мы ехали до ворот склада, дальше говорить было не надо. Мы подъехали к этой куче битума. Вдвоём с матросом закатывали битум в подготовленные стропы, потом матрос запрыгивал в кузов. Крановщик загружал чушку в кузов, матрос освобождал её от строп, откатывал на место и спрыгивал на землю. И так каждую чушку ( не помню уже, штук 15-16 их было). В общем, минут через 40 наши две тонны уже были в кузове. (Конечно, деньги на оплату крановщика у меня были не из своего кармана. Несколько наших матросов периодически по особой договорённости работали в комбикормовом цеху Черниговского совхоза. Часть их зарплаты я забирал комбикормом для свинарника, а часть- деньгами для таких вот нужд. Конечно, вёл учёт в специальной тетрадке и периодически докладывал о сумме командиру.) Довольный мужик – водитель автокрана, заработавший за пол-часа на бутылку «Экстры», быстренько уехал. Ещё какое-то время ушло на подкрепление чушек

кирпичами и обвязку их тросом, чтобы не катались по кузову. Ну, тут вроде всё. Очень медленно, с оглядкой на битумные чушки, поднимаемся на выезд. Ура, вроде-бы груз закрепили нормально!

14.00. Как летит время! Скоро начнёт темнеть. Едем в районе Мальцевской переправы. Знаю, где рядом с дорогой небольшая столовая возле гастронома. Сворачиваем туда- завтрак давно уже растворился в желудках, надо пообедать! Удалось припарковать недалеко грузовик. Я поел первым и решил заскочить в магазин. Бывая зимой во Владивостоке, иногда получалось купить, если было в продаже, сразу целую коробку мороженого домой- в нашей гарнизонной жизни дети мороженое видели нечасто. Повезло – продавщица обрадовалась моему предложению продать мне целую картонную коробку развесного мороженого, килограмм 5 или 10 – не помню уже. Увидел позади неё, на стеллаже, расставленые бутылки вишнёвого сиропа. Как то раз я уже привозил такой, дочке очень понравилось с оладушками. Подумал, что будет тоже очень вкусно дома, не торопясь, всей семьёй собраться на кухне, наложить в чашки шариками мороженое, полить его вишнёвым сиропом… В общем, взял и бутылку сиропа и – к машине. Водитель уже в кабине, двигатель работает. Закидываю коробку с мороженым в кузов, бутылку сиропа в кабине прячу за спинку сиденья. Киваю матросу- «трогай»!

15.00. Въезжаем на территорию склада продслужбы флота. Склад тоже находится внизу, у причальной стенки. Документы уже готовы, подъезжаем прямо к хранилищу с консервами. Помню, что ящики с обмазанными солидолом банками говяжей тушёнки получил без проблем, уложили их позади битума. А вот со сгущёнкой что-то сразу не получилось. Сначала пытался решить вопрос на месте, с мичманом- начальником хранилища. Не получилось. Пришлось идти в управление склада, разбираться с начальством, звонить от них в продотдел флота… Ну, не хотели они давать нам сгущёнку! Но в итоге наши победили и я вернулся к хранилищу с резолюцией начальника склада «выдать!» Забрасываем ящики в кузов, укладываем. Я смотрю на часы – время приближается к 17.00, а нам ещё на Улисс ехать!

17.00. Стемнело. Наконец-то, аккуратно вырулив по узкому подъему наверх, к дороге, взяли курс на бухту Большой Улисс. Матрос едет аккуратно, чтобы не растрясти в кузове тяжёлые битумные чушки. Освещения дороги практически нет, внимательно глядим вперед. Дорога плохая. Хорошо, что прошедший, видимо недавно, снегопад, зашпаклевал многие дорожные выбоины, а то было бы совсем плохо. Я посматриваю на часы. Время работы техскладов – до 18.00, надо успеть.

17.30. Едем, в общем, достаточно спокойно, я уже понял, что успеваем, скоро поворот к складам. Сижу, привалившись к дверце кабины, смотрю вперёд. В этот момент начинает происходить вот такая цепочка событий… Матрос, видимо, немного резко затормозил, объезжая очередную яму. Вдруг слева нас обгоняет микроавтобус «Тойота» и, подрезая, преграждает путь. Мы останавливаемся, ничего пока не понимаем. «Тойота» праворульная, я вижу выскочившего из кабины водителя, мужика лет тридцать пяти в спортивном «Адидасе». Он подходит к нашей машине со стороны водителя, легко вскакивает на подножку, открывает дверцу кабины. Я сижу, по прежнему ничего не понимаю. Мужик окидывает взглядом кабину. Очевидно, в полумраке он не разглядел во мне офицера- мы оба с матросом в одинаковых куртках без погон, в чёрных зимних шапках, только на моей- офицерский «краб».

Лицо мужика скривилось в ехидной ухмылке: «Щенок, кто тебя так учил ездить?» Я увидел направление его взгляда и успел только крикнуть матросу: «Ключ!» Поздно. Мужик резко протянул руку под рулевую колонку, выдернул ключ с цепочкой из замка зажигания и, спрыгнув с подножки, пошёл к «Тойоте».

Я, наконец, начал соображать быстрее. «А ведь это нападение на машину ФПС! Имею право на применение оружия!» — пронеслось в мозгу. Выскакиваю из машины, подбегаю к микроавтобусу, становлюсь перед бампером. Водитель «Тойоты» уже в кабине, повернул голову набок, с поганой улыбочкой что-то сказал назад — видать, в салоне есть ещё кто-то, но мне не видно, темно. Боковое стекло полуопущено- видно, печка у них хорошо греет!

Дальше все то, что происходит, происходит почти одновременно. Мелькает мысль – «надо прострелить колесо, чтоб не уехал с ключом»! Рву из кармана пистолет, мужик поворачивает довольное лицо ко мне и крутит баранку, сдавая чуть назад. И я не вижу передних колёс из под выдающегося вперёд бампера микроавтобуса! Делаю шаг вперёд, прямо перед лобовом стеклом «Тойоты» опускаю пальцем флажок предохранителя, передергиваю затвор пистолета, досылая патрон в ствол, направляю оружие на водителя. Кричу: «Ключ!» У мужика округляются глаза, он уже не улыбается.

Следующая мысль: «В мужика стрелять нельзя, надо хотя-бы прострелить лобовое стекло!» Перевожу руку с пистолетом чуть правее, кладу палец на спусковой крючек и вдруг слышу разноголосый женский визг. В темноте салона несколько женщин! Посреди визга через приоткрытое окно микроавтобуса слышу крики «отдай ему!» Я уже не знаю, куда стрелять, но в этот момент водитель «Тойоты» высовывает правую руку с ключом и с размаху бросает его вниз, на дорогу.

При свете фар нашей машины ключ с цепочкой хорошо виден на укатанной дороге. Краем глаза замечаю проезжающий тоже в сторону складов грузовик. Он чуть притормозил возле нас, но, когда я отошёл от «Тойоты» и поднял ключ, поехал дальше. «Тойота» тоже рванула по освободившейся дороге.

Вспомнил тогда слова одного американского гангстера: «С помощью доброго слова и пистолета можно сделать больше, чем только с помощью одного доброго слова!» Действительно, это так.

Поднялся в кабину, отдал ключ матросу. Вытащил обойму из пистолета, передернул затвор, выпавший на колени патрон вставил обратно в обойму, обойму в пистолет, пистолет в карман.

Посмотрел на водителя. «Ну, чего сидим? Поехали!»

За несколько минут до 18.00 подъезжаем, наконец, к складу. Спасибо женщинам из отдела снабжения- на месте ещё! Показали, к какому хранилищу ехать. Подъезжаю. Возле хранилища грузовик с тентом, ГАЗ – 66, у дверей на скамейке сидят четверо матросов. Чёрт, придётся ждать! Захожу внутрь. Там, у небольшого столика с документами, два мичмана- один- начальник хранилища, другой- приехавший на машине. Видно, старые знакомые, разговаривают. Подхожу. «Мужики! Пропустите меня без очереди- мне ещё обратно до Реттиховки 5 часов ехать!»

Один из мичманов, прищурившись, спрашивает: «Это ты, что-ли, сейчас на дороге «Тойоту» под пистолетом держал?» — «Ну, я.» Мичман – второму, весело: «Во, это я про него тебе говорил! Давай, поможем мужику. Хоть кто-то местных бандюков погонял!» В общем, пропустил он меня вперёд, матросам своим приказал помочь нам с загрузкой задвижек в кузов, а то намучились-бы мы вдвоём с этим железом! Ящики с консервами водитель накрыл каким-то брезентом, а тяжёлыми задвижками мы уже прижали брезент к днищу кузова. Можно было ехать.

Время- около 19.00. Тронулись в обратный путь. Надо проехать через весь город, сильно не разгонишься, да и машин много- люди с работы едут. Погода начала портиться, опять пошёл небольшой снежок, но мы довольны- дело сделано, мы возвращаемся! Но приключения, как оказалось, не закончились.

20.00. Вот он, выезд из Владивостока! Через километр-полтора справа будет та самая будка ВАИ. Машин на дороге стало поменьше, едем спокойно. Вдруг нас обгоняет военный ГАЗ-66, на заднем борту краской- «ВАИ», из кабины высовывается рука в шинели и с жезлом, машет, требует остановиться. Матрос чертыхается, начинает сбавлять скорость.

«Ничего, сейчас у поста остановимся, они увидят пропуск ФПС на кабине и поедем дальше»- успокаиваю матроса. На дороге, перед постом, стоит мичман — «ваишник», с жезлом и повязкой на рукаве, смотрит на нас. Во взгляде- ничего хорошего. Машина ВАИ остановилась у будки, из неё вылез прапорщик с авиационными погонами. Тоже с жезлом и повязкой «ВАИ» на рукаве. Это он махал нам, требуя остановиться.

Подходит к кабине, мельком глянул на меня, обращается к матросу: «Боец, ты сейчас на дороге обогнал автобус, а там обгон запрещён! И вообще скорость превысил!»

Матрос начинает оправдываться, что не обгонял- без толку. Прапорщик требует показать документы, забирает их и идёт с ними и матросом в будку. Я пока не вмешиваюсь, жду в кабине. Долго ждать не пришлось – вскоре из будки выходит матрос, садится в машину, смотрит на меня.

«Ну, чего молчишь? Едем?» — Матрос качает головой: «Товарищ капитан третьего ранга! Прапорщик спросил, что везём. Я сказал. Он оставил у себя документы и сказал, что не будет ничего оформлять и отдаст документы, если скинем им ящик сгущёнки!»

Мне сразу стало легче – появилась определённость. Приказав матросу ждать и следить за грузом в кузове, взял дипломат с секретными документами и пошёл в будку- стекляшку. Пока шёл ( это заняло с полминуты, наверное), поднимался по сваренной из арматуры лестницы, открывал дверь- всё это время меня распирала такая ненависть к этим скотам в погонах, что я готов был лопнуть. Однако зашёл тихо, спросив разрешения.

В будке было тепло от электрогрелки, прапор уже скинул шинель, оставшись в кителе со своими авиационными погонами. По-доброму кивнул мне, предложив пройти. С теми мичманами, что помогли мне на техскладе с задвижками, я не стал козырять своим званием старшего офицера. Но тут уже был другой случай. Я небрежно сдвинул в сторону лежащие на столе какие-то бумаги, положил на стол дипломат. Молча снял куртку, показав свои погоны капитана третьего ранга на кителе. Куртку положил на дипломат, потом вытащил из куртки пистолет и сел перед прапорщиком, положив руку с пистолетом поверх куртки. Во взгляде прапорщика начала читаться обеспокоенность.

«Слушай меня внимательно, «летун»!- почти ласково начал я. — «Ты остановил под надуманным предлогом машину ФПС, у меня тут секретные документы в чемодане и оружие, как видишь. Мало того, мы возвращаемся в отдаленный гарнизон (ты прочитал это в Путевом листе) и наш рейс на контроле у оперативного дежурного ракетно-артиллерийского управления флота. Мало того – ты вымогал у меня- старшего офицера флота, сгущёнку, о чем мы с водителем оба напишем рапорта прямо тут, на твоём сраном столе. А я пока позвоню сейчас вот с вашего-же телефона и доложу ситуацию нашему оперативному дежурному, а он, естественно, оперативному дежурному штаба флота. Я понимаю, да и ты знаешь- вечером никого из начальства уже нет и решение до завтра никто принимать не будет. Если ты нас задержишь, ночевать я с матросом-водителем буду тут, в вашем гадюшнике, в тепле, с оружием и секретными документами. Где будете ночевать вы с напарником- мне наплевать! И не дай Бог, если из машины за ночь пропадёт хоть одна банка консервов! А утром к тебе конкретно (потому что напарник твой скажет, что он не причем) приедут строгие дяденьки из ОУСа ( Отдел устройства службы, с огромным рвением выявляющий несоответствие фактической организации службы с уставными правилами и различными инструкциями) и ваши начальники из ВАИ флота. Как ты думаешь, «летун», приказ о твоём увольнении будет подписан к вечеру или уже в обед?» К моменту окончания моего выступления настроение у прапорщика испортилось, он уже всё понял.

Сердито поковырялся в ящике стола возле себя и молча протянул мне права матроса и документы на машину. Я так же молча забрал их, проверил, оделся и вышел. На вопросительный взгляд матроса протянул ему документы. — «Давай, родимый, погнали уже! И так заполночь приедем!» Обрадованный боец завёл двигатель и мы выехали на трассу. Очень хотелось домой и чего- нибудь поесть.

Время- 21.30. Погода испортилась совсем. Началась метель, дворники еле успевали смахивать снег со стекла кабины. Остановились на том- же пятачке у придорожной столовки в Раздольном. Облом- она уже не работала. Доехали до ж/д станции. Ура! В старинном , начала прошлого века одноэтажном здании с высокими окнами какая-то жизнь ещё теплилась, горел свет. Вокруг- ни души, темно, но сбоку от здания стоит какой-то грузовик.

Мы поставили машину рядом и зашли внутрь. Небольшой буфет увидели сразу, высокое окно в стене как раз было напротив стоянки. Несколько высоких круглых столов без стульев. Небольшой прилавок, в нем какие-то пирожки, сырники. Двое работяг стоя допивали свой чай и уже собирались на выход, Мы тоже взяли по паре холодных пирожков, сырники, по стакану чая. Под горячий чай пирожки показались очень даже ничего.

Спрашиваю матроса: «Ну, как ты? Передохнул?» Боец с утра уже за рулём, поэтому вопрос не праздный. «Нормально!»- отвечает. – « Ну, поехали тогда!» Выходим. Рядом стоящий грузовик уже уехал, мы видели через окно буфета. Матрос заводит двигатель и вдруг не сдерживается: «Бляя!» Я вижу, что он смотрит на приборную панель, но не могу понять в чем дело. Спрашиваю. Слышу в ответ: «Слили!» — «Не понял?» — «Эти суки, с грузовика, что рядом стоял, бензин слили!» — поясняет мне матрос. – «Весь?» — «Нет.» — «А почему мы не заметили?» —

«Так темно-же, да и бензобак с другой стороны от окна!» Я оглянулся на светящееся окно станционного буфета и понял, что увидеть сливающих бензин жуликов под бензобаком машины мы действительно не могли. «Что-то многовато на сегодня…» — пронеслась в голове непродуктивная мысль. Впрочем, единственная продуктивная мысль- найти какую-нибудь заправку и долить литров 30 бензина мне тоже, к сожалению, не пришла. Я часто потом думал – почему? Так и не смог найти ответа. Вместо этого начали с водителем считать – от Раздольного до нашей части под Реттиховкой оставалось километров 140. Груженый ЗИЛ «кушал» около 30 литров на 100 км пути. В бензобаке перед дорогой было около 170 литров. Дорога до Большого Улисса и обратно- около 450-470км. Больше половины бензина ушло уже. Сколько бензина успели слить эти дорожные ворюги- неизвестно, но стрелка расхода топлива наличие необходимого минимума для возвращения всё-же показывала. Спрашиваю матроса: «Ну, что думаешь? Дотянем?» Матрос не торопится с ответом. И я его не тороплю. Оба смотрим на уже сильно склонившуюся влево стрелку, потом водитель кивает головой: «Дотянем!» — «Ну, тогда поехали!»

Время- 22.00. Начали движение. Метель не утихает, дорога не освещена. Проехали Уссурийск, последний крупный населённый пункт. Кстати- по дороге не увидели ни одной заправки. Из-за снега и темноты скорость чуть больше 50 км в час. Вот уже доехали до Михайловки- от неё поворот направо и, практически, конец цивилизации- крупных деревень нет, дороги узкие, вокруг- поля или сопки. Машины на дороге перестали встречаться практически уже после Уссурийска. Смотрим на стрелку топлива- она ещё не лежит на ограничителе, но уже близко. Но мы едем! Вот и Осиновка. Тоже старинная деревня, основанная в конце 19 века. Проезжаем её. До базы около 60 км- час ходу или чуть больше!

Время- начало первого ночи. Проехали Ивановку. Впереди- Вассиановка и за ней уже будет наша Реттиховка. База находится в 7 км от посёлка, в тайге, но, по крайней мере, если что- с ж/д станции Реттиховки я уже свяжусь с дежурным по части! Стрелка легла на ограничитель, но мы едем! Дорога почти уже ничем не отличается от занесенных снегом кюветов, видимость плохая, поэтому матрос едет посредине дороги, осторожно, напряжённо глядя вперёд. Я-же тупо пялюсь на лежащую стрелку указателя бензина и вслушиваюсь в шум двигателя.

00.30. Несколько минут назад мы проехали Вассиановку, до дороги на Реттиховку – километров 8 и там ещё до базы- около 6 км! Но чудо не может длиться вечно. Двигатель замолк. Матрос даже не стал рулить к обочине, чтобы не угодить в спрятавшийся под снегом кювет и машина замерла посреди дороги.

«Всё, товарищ капитан 3 ранга, приехали!»- доложил спокойно. – «Сейчас подумаем, что делать.» — сказал я, хотя уже принял решение.

«А чего тут думать – надо воду сливать из радиатора, пока не замерзла» — матрос одел рукавицы и вылез из машины. В приоткрывшуюся дверь ворвался ледяной воздух, температура на улице была под 25-28 градусов. Матрос открыл капот, начал сливать воду.

Вдруг слышу : «Товарищ капитан 3 ранга, кружку из бардачка подайте!» Открыл дверцу кабины, подал кружку стоящему у машины матросу. Вижу, как он набрал в кружку снег, утрамбовал его, ещё набрал, снова утрамбовал. Поставил кружку на двигатель, закрыл капот и залез в кабину. Минут десять просто сидели молча, потом матрос быстро выскочил из машины и вернулся с уже с горячей водой в кружке.

Я вспомнил про сироп за спинкой сиденья. Мы сковырнули отвёрткой крышечку с бутылки, я налил немного сиропа в кружку, той-же отвёрткой размешали. По очереди несколько раз отхлебнули. Жить стало веселее и я изложил план последующих действий.

А план был такой. Мне надо было выходить из машины и идти вперёд. Где-то впереди, не доезжая до поворота на Реттиховку, дорогу пересекала железнодорожная магистраль на Новочугуевку. На переезде стояла избушка и, как я видел неоднократно, там всегда было какое-то дежурное тело. Мы заглохли где-то на пол-пути между деревнями, поэтому до переезда должно было быть около 4-х км. Я очень надеялся, что в избушке окажется телефон и я смогу связаться с нашим дежурным по части. Задачей матроса

было сидеть в кабине и не замёрзнуть. По обе стороны дороги были только поля с какими-то кустами. Даже если бы у нас были спички, никакого костра под такой метелью мы разжечь-бы не смогли. Дипломат с бумагами и секретными документами я, в нарушение всех инструкций, также оставил под охрану матроса. Долго всё объяснять не пришлось. Надо было идти быстрей, пока двигатель сохранял остатки тепла. Я опустил «уши» на шапке, поднял воротник куртки, застегнул края на пуговичку и вылез из кабины. Шёл быстро. Когда руки в перчатках стали подмерзать, засунул их в карманы куртки. Ноги- в обычных форменных ботинках на шерстяной носок. Но, в общем-то, было холодно.

01.30. Где-то через час после выхода из машины я дошёл до переезда. Вот и избушка. Конечно, в маленьком окошке света нет. Стучу. Тишина. Я уже решил, что, если избушка пустая, то придётся идти до станции в Реттиховке, но думать об этом не хотелось. На всякий случай постучал ещё раз, кричу: «Живые есть?»

Ещё одно чудо- в избушке зажёгся ночник! К окну приблизилась шарообразная фигура в фуфайке с накинутым на плечи тулупом, скрипнула форточка. Фигура достаточно возрастным женским голосом сурово спросила: «Ты кто такой и чего надо?»

Со всей убедительностью отвечаю: «Мамаша, я офицер из гарнизона «Тэ-Фэ», возвращаемся в часть, машина встала на дороге тут недалеко. Если у вас есть телефон, разрешите позвонить дежурному!» Практически вжался лицом в форточку, из неё тянет теплом, дровами, уютом…

С той стороны тоже лицо у форточки, изучается мой внешний вид. Куртка на мне без погон, но офицерский «краб» на шапке, наверное, видно. Наконец, дежурная по переезду принимает решение: « Ладно, вижу, что морячок! (Всё местные знают, что наша часть- флотская, поэтому и гарнизон зовут «ТэФэ») Но в будку не пущу, говори, что передать, телефон есть!»

Я говорю, дежурная связывается с дежурным по станции, тот звонит через коммутатор дежурному по части. Я ещё раз объясняю ситуацию, всё передаётся. В итоге дежурная вешает трубку и передаёт мне: «Всё, морячок, ваш дежурный сказал, что всё понял, ждите, сейчас тягач пришлёт!» Ну, вот вроде бы и всё. Поблагодарил добрую женщину. Вскоре ночник в избушке погас.

Была мысль подождать тягач на переезде, но я знал, будет это, увы, не очень скоро. Сейчас дежурный по части отправит рассыльного к домам за старшим дежурного тягача. Одновременно позвонит в техническую роту и прикажет поднять и отправить в автопарк дежурного водителя. Дай Бог, чтобы дежурный тягач стоял в теплом боксе с уже залитым радиатором. Рассыльный будет идти до домов минут 10, старший машины будет минут пять собираться, потом минут 15 идти до автопарка. Минут 15 будут до нас ехать. В общем, решил не мёрзнуть возле будки, пошёл обратно к машине.

Время- 02.30. Шум двигателя едущей сзади машины я услышал одновременно с увиденным впереди светом подфарников нашего грузовика. Развернулся, жду. Свет фар всё ближе. На всякий случай отступил к обочине. Возле меня остановился «КРАЗ», дверца открылась и голос офицера из отдела хранения капитан-лейтенанта Славы Оксюты позвал меня: « Володя, ты, что-ли? Давай, запрыгивай!» Дважды меня просить не пришлось. Ух, тепло-то как! Мы подъехали к машине. Выскочил мой водитель. «Ну, ты как?»- «Нормально, только холодно!» — «Давай к нам, погрейся!» Мы вчетвером посидели немного в тёплой кабине. Потом мы с водителем вылезли. Огромный «КРАЗ» аккуратно, в несколько приёмов развернулся на узкой дороге. Матросы -водители вытащили из его кузова и закрепили между нашими машинами «жёсткую сцепку»- отрезок трубы с наваренными железными кольцами. Мой водитель залез в машину, я тоже. Посигналили «КРАЗУ» фарами, что готовы к буксировке. Поехали.

Время- 03.00. Минут через 20 после начала буксировки мы уже были перед КПП части. Слава Оксюта вылез из машины и пошёл домой досыпать. Я тоже вылез из нашей кабины, но только для того, чтобы скинуть в сугроб у ворот КПП коробку с мороженым. Сказал водителю тягача, чтобы тормознул у тропинки к штабу, залез обратно в нашу машину. Пока подъезжали, пожал руку и простился с водителем, взял дипломат с документами, не забыл захватить и бутылку с сиропом. Металлическую крышечку удалось надеть обратно.

Конечно, дежурный по части в штабе не спал, ждали нас. Дальше- все по порядку. Позвонил дежурный по автопарку, доложил, что тягач с машиной на буксире заехал в парк и встал на место. Я сдал дежурному по части пистолет, пропуск ФПС и секретные документы.

Пока дежурный записывал наименования пакетов в журнал, я писал записку для него, кого из мичманов вызвать утром для приёма груза, приложил к записке накладные. Я знал, что механики уже с утра, несмотря на субботний день, начнут замену задвижек на теплотрассе на новые, привезённые нами и отключат воду от обоих жилых домов , поэтому тоже, естественно, сказал дежурному, чтобы оповестил народ в домах.

Сам себя спросил: «Ну, всё, что-ли?» Вроде всё.

Пожелал невыспавшемуся дежурному спокойно доспать пару часов, закинул дипломат с документами в свой кабинет на втором этаже штаба, бутылку с сиропом положил в карман куртки и пошёл, наконец, домой.

Возле КПП подобрал из сугроба коробку с мороженым, так с этой коробкой на плече и дошёл до дома.

04.00 . Я дома! Теперь всё быстро- в прихожке, не включая свет, тихо разделся, сразу-же в санузел, помыться. Далее – коробку с мороженым на балкончик, бутылку сиропа- на стол в маленькой кухне. И- носом в подушку. Минуты две мне виделась дорога в лучах фар, потом всё исчезло. Ну, это как всегда после рейса.

Утром на несколько секунд проснулся от того, что дочь скакала за полузакрытой дверью нашей кухоньки и приговаривала: «Сироп, сироп!», а жена вполголоса объясняла ей, что сироп будет после каши. Я собрался с силами, выговорил, что еще есть мороженое на балконе, услышал, как «сироп» сменился на «морожено, морожено!» и опять заснул. Так что главные восторги ребёнка я проспал. Суббота прошла тихо. Когда я проснулся, ПХД ( парко-хозяйственный день в части) уже закончился. Мне никто не звонил и я понял, что машину разгрузили нормально. Решил, что командиру о результатах поездки и причинах остановки в дороге доложу в понедельник утром, придя в часть пораньше, перед общим построением. Конечно, приготовился получить «фитиль» за недосмотр и украденный бензин. Но понедельник начался несколько неожиданно для меня.

Я пришёл в штаб пораньше, как и планировал, минут за двадцать до общего построения части. Дежурный офицер уже сказал мне, что командир у себя в кабинете, тоже на втором этаже штаба. Решил зайти сначала к себе, взять кое-какие документы, с ними и идти к командиру.

Дверь моего кабинета оказалась приоткрыта. Захожу. За своим столом уже сидит в расстегнутой шинели начальник автослужбы майор Вялин. Майор был переведён в нашу часть из полка морской пехоты. Был он суровым, требовательным офицером, всей душой болеющим за свои машины и свой личный состав. В разговоре не стеснялся отстаивать свое мнение, начальства не боялся абсолютно. По сроку службы Вялин уже давно должен был-бы ходить в подполковниках, но, очевидно, в управлении кадров автобронетанковой службы ТОФ было на этот счёт другое мнение.

Я уже писал в начале, что кабинет мы с ним делили на двоих, столы наши стояли у окна вплотную напротив друг друга. Иногда необходимость одновременно заняться бумажными делами сталкивала нас вместе. Поскольку мои подчинённые и я сам часто ездили и по району, и в дальние рейсы, различные мелкие и не очень происшествия становились предметом наших с ним выяснений отношений, часто на повышенных тонах. Например, разбитый борт кузова при выгрузке металлолома в Спасске, или полный кузов навоза при перевозке взятых на откорм бычков, или сломавшиеся в дороге дворники на МАЗе- 500 во время сильного снегопада, или прокатившаяся впустую хлебовозка, потому что мичман продсклада опоздал с выездом в пекарню за хлебом… В общем, пишу об этом, чтобы было понятно, что друзьями мы не были, но работать с майором было можно.

Ну так вот, захожу я в кабинет:

« Приветствую, Николай Владимирович!» — «Здорово, Володя!»

Я начал, не снимая шинели, вытаскивать документы из дипломата, откладывая необходимые для доклада.

«Куда ты с утра собрался?»- подняв глаза от своих бумаг спрашивает Вялин. – «Да вот, хочу до развода командиру доложить о возвращении в субботу под утро, «фитиль», наверное, получу… — «А не надо тебе, Володя, к командиру идти, я уже доложил ему всё!» — не очень дружелюбно сказал Вялин. — Я удивлённо посмотрел на него, тоже расстегнул пуговицы шинели и сел напротив.

При всей его нелюбви к офицерам и мичманам, ездящим старшими на машинах части ( майор называл их « пассажирами»), Вялин никогда не опускался до того, чтобы жаловаться на кого-то командиру в отсутствие виновного.

«Ну и?» — только и спросил я. – «Я в субботу был в парке на ПХД, пока ты спал. Водитель мне весь ваш рейс в красках описал.»- с этими словами майор развернулся вправо, к своему стоящему у стены сейфу, достал из него бутылку спирта, заткнутую свернутым куском газеты и, потянувшись, поставил передо мной на стол. – «За что, Николай Владимирович?» — «За всё. За машину, за ключи, за документы водителя! Молодец!»

Конечно, мне приятна была похвала старого морпеха, но оставался один вопрос… -«А с бензином как?» — « А я командиру доложил, что датчик уровня бензобака сломался, потому и бензина не полный бак залили. Неисправность нашли и устранили в субботу. Понял?»

Конечно, я понял! Пожал майору руку, спрятал без долгих разговоров бутылку в свой такой-же сейф, только слева от меня.

« Ну всё, пошли, Володя, строиться, а то вон, начштаба башкой вертит, потерял нас, наверное!» — сказал Вялин, поднимаясь и застегивая шинель на все пуговицы.

Я сделал то же самое и мы вышли. Конечно, настроение у меня было хорошее и ещё я подумал о том, что вот сейчас, можно сказать, этот длинный рейс и в самом деле- закончился