Трофимов Н. Инспекторы

Честно говоря, не знал – есть ли сейчас в Министерстве обороны РФ Группа Генеральных инспекторов?

Оказывается – есть!

Только называется она в настоящее время Управлением Генеральных инспекторов. Впервые такая структура была образована 30 января 1958 года Постановлением Совета министров СССР №149-63, где говорилось дословно следующее:

«В целях использования опыта и знаний маршалов, адмиралов, генералов армии, генерал-полковников и некоторых генерал-лейтенантов и вице-адмиралов, достигших такого возраста, когда по состоянию здоровья и перспективам на дальнейшее использование они не могут продолжить работу с полной нагрузкой.»

Группа была серьёзная, полномочий – выше крыши, военачальники в ней были опытные и заслуженные, лица которых привыкла видеть вся страна на кадрах кинохроники, на экранах телевизоров (у кого он были) и на первых страницах общесоюзных газет.

О одной стороны – это была дань уважения к знаменитым и заслуженным маршалам, адмиралам и генералам, чтобы они не чувствовали себя оторванными от дела всей своей жизни. При этом военачальники пользовались всеми полагающимися благами и привилегиями, как и в годы их активной жизни. И называлась среди военных эта группа не иначе, как «Райской группой»!

Но, слава Богу, инспекции проводятся не каждый день, а вообще-то являются событиями экстраординарными, поэтому большую часть времени генеральный инспектор проводил в домашних условиях, втайне надеясь, что именно его в следующий раз отправят выворачивать наизнанку очередной округ, флот или флотилию. Именно там старый адмирал мог опять постоять на ходовом мостике, вспоминая былые годы, когда он в командирском реглане стоял на продуваемом всеми ветрами мостике, осыпаемый солёными брызгами и клочьями пены, сорванной с пенных шапок штормовых волн!

Как известно, на современных кораблях ходовые мостики закрытые, в них поддерживается комфортная температура и вахту на мостиках несут в повседневной форме, без всяких там курток, шинелей, тулупов или регланов, но для высокого гостя всегда был приготовлен меховой тулуп и шапка (размеры узнавали заранее), чтобы тот мог выйти на открытый сигнальный мостик и там вдохнуть ностальгически свежего солёного ветра, который всколыхнёт в памяти лучшие годы его жизни, проведённые на корабле!

Но в Группе генеральных инспекторов преобладали маршалы и генералы, так как моряков в Вооруженных Силах значительно меньше, чем их зелёных собратьев, поэтому и проверять флота, по большей части, ездили маршалы и генералы вместе с многочисленными генералами рангом пониже и совершенно бесчисленной ордой полковников, которые и выполняли всю будничную работу по выворачиванию мехом вовнутрь очередного флота или флотилии, причём стремились они эту процедуру провести максимально болезненно и беспощадно. Но одного-двух адмиралов в число проверяющих инспекторов всё же включали, чтобы они могли рассказать маршалу, почему вот этого полковника в непонятной чёрной форме надо называть капитаном 1-го ранга, а не полковником? И почему вот этот офицер с четырьмя маленькими звёздочками — капитан-лейтенант? Он всё же кто – капитан или лейтенант? А ещё им было интересно, почему вот этим большим судном с пушками и ракетами командует не капитан, а командир, при этом называть его надо капитаном 2-го ранга? В общем, думали заслуженные генералы, понапридумывали моряки всякую ерунду, поназапутывали всё, а ты, мол, разбирайся здесь на старости лет!

В годы моей лейтенантской службы мне довелось дважды участвовать в этих генеральных инспекциях и оставили они в памяти изумительную атмосферу перманентного ужаса, круглосуточной и ежеминутной работы на износ и глубокого выстраданного понимания кем-то изречённой мысли «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!».

Но я Вам, читатель, хочу рассказать не о своих мучениях, а об одном занимательном и показательном эпизоде, связанным с работой этих инспекций. Случаев таких происходило (и, видимо, происходит и сейчас) множество и многие их них ещё ждут своего рассказчика.

Итак, читатель, во второй половине 60-х годов прошлого века работала на Дважды Краснознамённом Балтийском флоте Генеральная инспекция! Работала она ровно столько, чтобы все причастные к проверке до костного мозга были пропитаны бесконечным ужасом, но при этом сохраняли способность двигаться и дышать по команде.

Как известно, любое мероприятие в Вооружённых Силах складывается из нескольких обязательных этапов:

1. Большой шум.
2. Сплошная неразбериха.
3. Поиски виновных.
4. Наказание невиновных.
5. Поощрение не участвовавших.

Вот именно для п.3 данного перечня и было назначено в Доме офицеров флота в городе Калининграде подведение предварительных итогов Инспекции Балтийского флота, на который съехались из разных концов Калининградской области командиры и замполиты, офицеры штабов и управлений в тайной надежде, что не услышат при разборе свою фамилию или должность (без фамилии), что ещё хуже. Хороший город, говорят, на «кал» не назовут, поэтому ехали все в Калининград в настроении тревожном, в котором, однако, уже брезжила надежда на скорый отъезд московской «опричнины» обратно в столицу.

Кучкуясь у здания ДОФа, построенного ещё в 1930 году в стиле конструктивизма немецким архитектором Гансом Малвичем как Восточно-прусская ремесленная школа для девушек, офицеры покуривали и думали, что вот теперь в этом здании их тоже будут использовать, как девушек, только в извращённо-циничной форме.

Глава же инспекционной группы – старый заслуженный Маршал Советского Союза (я буду далее его называть просто Маршалом, но с большой буквы!), все дни выворачивания флота наизнанку и обратно, а потом по новой и так многократно, провел на даче Командующего ДКБФ на взморье.

По вечерам ему докладывали о всех проведённых мероприятиях, о том, как они, его группа проверки, перекусили яремные жилы тем или иным начальниками, как вёдрами текла кровь по этажам штаба флота, по лестницам управлений и отделов, по трапам и палубам боевых кораблей и подводных лодок, даже по взлётным полосам флотских аэродромов. Все доклады систематизировались и ложились в основу итогового документа по результатам инспекции.

Временами Маршал даже одёргивал яростных проверяльщиков, когда они чересчур ретиво пытались сломать жизнь несчастного командира или руководителя.

В результате в последний день работы инспекции Маршал сидел в просторном кабинете бывшего директора Восточно-Прусской школы для девушек, прихлёбывал из стакана в подстаканнике горячий сладкий индийский чай, прижав большим пальцем серебряную ложку, чтобы она не попала в правый глаз.

Маршал мечтал, что через пару часов вылетит на своём борте в Москву, доложится о прибытии Министру, после чего поедет домой на дачу, выспится хорошенько, а прямо с утра, на зорьке, сядет с удочкой на Рублёвской плотине ловить рыбку, пока не станет припекать тёплое июньское солнышко.

Беззвучно раскрылась дверь в кабинет и так же бесшумно адъютант подошёл столу Маршала и положил на зелёное сукно роскошную кожаную папку с монограммой Маршала и доложил:

— Товарищ Маршал Советского Союза, доклад в двух экземплярах, как Вы приказали.

Маршал кивнул, адъютант вышел и через некоторое врем так же бесшумно возник перед своим задремавшим начальником и вполголоса объявил о готовности к проведению подведения итогов инспекции.

Маршал немедленно избавился от объятий Морфея и шаркающей походкой направился по коридорам ДОФа к выходу на сцену, на которой за столами президиума уже сидели члены Военного совета флота и заместители Маршала по группе инспекции.

При появлении Маршала, весь зал в едином порыве и восторге встал, как при виде примы-балерины Большого театра, правда, аплодисментов не было – не положено по Уставу при встрече начальника!

Командующий флотом, печатая шаг, как заправский строевик из роты почётного караула, доложил Маршалу, тот сунул ему для рукопожатия свою большую мягкую тёплую руку со следами старого тяжёлого ранения кисти, и тихо скомандовал:

— Вольно, прошу садиться!

Зал с хлопанием откидных сидений, мгновенно уселся.

Маршал, собрав силы, избавился от своей обычной шаркающей походки и бодрым решительным шагом проследовал к трибуне, положил на полочку папку с докладом, раскрыл её, взял с блюдечка стакан с водой, зачем-то посмотрел его на просвет, потом сделал два глотка и взглянул, наконец-то, в зал.

Тишина стояла густая-густая, как деревенская сметана. Сотни глаз смотрели на Маршала и готовились внимать ему беспрерывно. Многие держали на коленях раскрытые блокноты и уже занесли свои перьевые ручки для конспектирования замечательных мыслей Маршала.

Маршал достал из внутреннего кармана кителя очёчницу, достал и водрузил на переносицу очки в тонкой золотой оправе.

«Эх, сынки, как мне всё это надоело…» — подумалось Маршалу, он глубоко вдохнул и начал читать доклад:

— Товарищи адмиралы, генералы и офицеры! В период с 3-го по 17 июня Балтийский флот по приказу Министра обороны был подвергнут проверке…

Речь Маршала текла неторопливо, речетативно и действовала на мозг слушателя убаюкивающей симфонией. Офицеры в зале внимали, иногда, как лошадь, встряхивали головой и начинали что-то лихорадочно записывать в блокноте.

Закончив читать первую страницу, Маршал послюнявил указательный палец правой руки, перевернул страницу и продолжил:

— Товарищи адмиралы, генералы и офицеры! В период с 3-го по 17 июня Балтийский флот по приказу Министра обороны был подвергнут проверке…

В зале и даже за столами президиума офицера начали недоумённо переглядываться.

А Маршал, как ни в чём не, бывало, повторно зачитывал первую страницу доклада!

Мгновенно вспотевший адъютант вдруг с невероятной чёткостью вспомнил, что он ХОТЕЛ, но не успел разделить один от другого оригинал и копию доклада, удалив только вставленные листы чёрной копировальной бумаги. Машинистка, печатавшая доклад под диктовку адъютанта на старинной импортной печатной машинке «Royal», метнулась было к нему, чтобы разделить копии и соединить листы блестящими скрепками, но остановилась – торопившийся офицер уже выбежал из секретной части.

Между тем Маршал тем же неторопливым образом прочёл вторую страницу первого экземпляра доклада и перешёл к ее повторному чтению.

Пот, стекавший по позвоночнику адъютанта, стал превращаться в лёд где-то в районе поясницы похолодевшего от ужаса допущенной ошибки офицера.

В зале явно стало царить приподнятое настроение. В президиуме все уже догадались и ломали мозг в поисках выхода из ситуации.

Адъютант с гипсово-мраморным белым, без кровинки, лицом, едва не теряя сознания, на негнущихся ногах подкрался к тылу своего любимого Маршала и трагичным шёпотом произнёс:

— Товарищ Маршал Советского Союза! Вы через одну страницу читайте, через одну..

Маршал, остановившись на всём скаку, медленно и изумлённо обернулся в сторону адъютанта, снял за душку очки с лица и, держа их немного на отлёте, посмотрел на офицера и сказал:

— Что за чушь Вы мне здесь предлагаете? Они же, — тут он указал очками в сторону зала, — так ничего не поймут!

Вся страна знала и уважала Маршала! Именно поэтому в зале не прозвучал ни один прыск смеха. Три сотни взрослых мужчин с багровыми лицами прослушали (дважды!) доклад до конца. Правда, конспектировать уже никто не мог.

Через два часа, привычно расположившись в удобном глубоком кресле самолёта и пихая кулаками подушку перед тем, как пристроить её под голову, Маршал, улыбаясь, подумал:

«Ну и пусть они думают, что я якобы ничего не заметил… Пусть хохочут и рассказывают… Будет ходить обо мне ещё одна легенда. Зато Георгию, моему адъютанту, это послужит уроком на всю оставшуюся жизнь!»

Маршал улыбнулся, потом вспомнил о завтрашней рыбалке, о восходящем солнце у Рублёвской плотины, улыбнулся ещё раз, и привычно заснул ещё до того, как колёса Ил-18 оторвались от взлётной полосы аэропорта Храброво.