Он в Академию стремился,
Рапорт начальству накатал,
Никто потом не удивился,
Что «академиком» он стал!
Три года там он обучался,
Не то, что мы попозже – два,
Ему конечно обломилась,
Такая, стало быть, лафа.
Там он учиться навострился,
И что-то точно изучил,
Он сам всего тогда добился,
И сам он знания добыл!
Он почему-то в это верил,
Любил, возможно, он читать,
Всему, что бы ни написали,
Привык он свято доверять.
Считал себя уже учёным,
Статью какую-то писал,
В формулу с пафосным объемом
Он даже вставил интеграл!
В библиотеку записался,
Херню он всякую читал,
При этом вовсе не зазнался,
Когда о бабах рассуждал.
А говорил он обобщенно,
Поэтов всяких приводил,
И о коллизиях влюблённых,
И все решили: он дебил!
А потому с собой не брали,
Когда все дружно в «Яму» шли,
На грудь портвейн там принимали,
И теток сняв, е@ать вели!
Герой здесь своего добился:
Вне всяких подозрений был,
Он говорил: В жену влюбился.
Конечно, всех он удивил.
Но вдруг в стрельбе из пистолета
Герой случайно преуспел,
Дождался от судьбы привета:
Быть в сборной стал его удел!
Быть в сборной, это же прекрасно:
В неделю трижды на сампо
Ты забиваешь болт ужасный
И валишь, например, в кино!
Попав в приказ, стрелок привычно
Ни дня вообще не потерял,
И после лекций, как обычно,
Частенько сразу исчезал.
Куда? Нетрудно догадаться,
Он прежним галсом курс держал-
Бежал привычно развлекаться:
В литературный круг попал.
О, Питер, ты — моя столица,
Ты не Балдейск, ты – бриллиант!
Сбежав с сампо, он и в столице
Смог тот же применить талант.
И он, конечно, опыт старый
Решает возродить опять:
С ДК связистов или – связи
Решает счастья попытать.
Он рассчитал, куда приткнуться,
И где он может править бал,
Чтоб можно было развернуться,
И что б никто его не сдал.
И вновь вопрос, почти загадка,
Важнее что, япона мать,
По книжкам лазать до припадка,
Иль теток, так сказать, е@ать?
Была, лила дождями осень,
И по Большой Морской он шел,
Где дом стоит полсотни восемь,
Желанный клуб он в нем нашел.
Туда
он двери отворяет,
Тем, отвечая на вопрос:
Дверь интегралы вбок сдвигает?
Он до науки не дорос?
Но спеши судить поспешно,
Ведь все продумал наш герой,
Остаться в Питере – канэшно!
Об этом лишь мечтал порой.
Коль хаты нету в Ленинграде,
Ты пядей будь, ну хоть семи,
Ты никому не нужен, дядя,
Уж лучше теток ты е@и!
А направление получишь
Куда? На свой балдейский флот,
Так, на хрена, ты всё здесь учишь,
Заняться нечем, обормот?
И на арену вышли дамы,
Они сильней, чем интеграл,
Герой тихонько, без рекламы
На верный путь, конечно, встал!
Тогда кружков по интересам
В ДК, пожалуй, был вагон,
Потом на танцах наш повеса:
Он в форме был почти пижон.
Литклуб, предел его желаний,
Вот он на третьем этаже.
Где все равны, и нет здесь званий:
И только рифма здесь в цене.
Пострел туда конечно втерся:
Коль хочешь быть, не надо ждать!
А если трахаться неймется,
То надо действовать опять.
Кружком командовал из местных,
Но в целом тоже, блин, поэт.
Как человек – кристально честный,
Но с Бахусом дружил стервец.
И дамы в нем, не те, что в кройки
С шитьем записаны в кружок,
И пашут дамы не на стройке,
А заседают в доме мод.
И с той же синенькой тетрадкой
Входил теперь уже в салон,
И дам рассматривал украдкой
И стих наивный слышал он.
Такое там насочиняют,
Но что, однако, с теток взять?
И вот тогда он раскрывает
Свою заветную тетрадь!
Свои стихи толкал упрямо,
Слова давили рифмой злой,
И обо всем он резал прямо,
И тетки верили – герой.
Ему запомнилась брюнетка,
Культсектор был в ее руках,
И все при ней, чуть-чуть кокетка,
И муж, ну, где-то там в верхах.
Социализм у всех был разный,
Герой в общаге жил с семьёй,
Поскольку быт был несуразный,
Жена уехала домой.
Родители всегда помогут,
И двое маленьких детей,
А вдруг ребятки занемогут?
Один остался наш злодей.
А у брюнетки все иначе:
Три комнаты, второй этаж
На Каменном, жизнь, как на даче,
И даже личный был гараж!
А также – у сестры квартира,
Сестра за городом живет,
На Рубинштейна эта Ира
Бывает пару раз за год.
Герой осаду начал тонко,
Подаст ей плащ или пальто,
И аплодировал негромко,
И как-то пригласил в кино.
Потом в кафе они сидели,
Дымился в чашках на столе
Горячий кофе, что-то пели
Негромко птички о весне.
И очень кстати оказался
Восьмого века стих простой.
Герой недаром здесь старался:
Туманной стих пришел весной.
Ду ФУ – был тонким человеком,
Он женщин чувствовал душой,
Герой, же внял его советам,
Стих вечен все же под луной.
Стих что-то в сердце у брюнетки —
Струну, наверное, задел.
Он птичку выпустил из клетки,
И о любви спел соловей.
«…Я вспомнил бал, когда по лютне нежной
Атласные скользили рукава…» —
Страдал ДУ ФУ, и с негою безбрежной
Брюнетка только тонко улыбнулась,
Плечо погладила, и губы поднесла,
А у него вдруг все перевернулось:
Идем ко мне, глазами позвала.
Муж у неё как раз в командировке,
Давно белеет ночь, сирень цветет:
Поэт давно уже обрёл сноровку,
На Рубинштейна вместе с ней идёт.
Одежду в спешке в полутьме срывали,
Мы не забыли? – вот он месяц май!
Предохраняться, что за чушь, не стали:
У ней спираль, работай, не скучай!
Потом они чаи гоняли,
Поэт «Масандру» открывал,
Любовь к поэзии сближала
Их губы, ноги и анал!
Брюнетка – классная картинка,
Но дама слишком хороша,
Что будешь трахать «на чужбинку»?
Ведь нету денег ни шиша.
Но в том ДК лишь раз в декаду
Литературный жил кружок,
По средам танцы до упаду,
Но в танце наш герой не бог.
Но, тем не менее, успешно
И в них нашел себя герой.
Там было многое потешно:
Он тему находил порой.
И в танце, чтобы не схалтурить,
На ушко даме он шептал:
Мадам, позвольте Вам впендюрить?
Оригинальный был нахал!
В ДК был танцев клуб известный,
Давно не помню тех я мест:
Чреда
событий, всем известных
Давно сменила все окрест.
Там дамы многие умели,
Не скроем, — классно танцевать,
Но отказать ему не смели,
А он, ну, что ж, их шел е @бать.
Опять же новая загадка:
Культура танцев иль «финал»?
Не будем даму жать украдкой,
Впендюрь, поскольку вопрошал!
Роман с брюнеткой был в разгаре,
Но муж – ревнивый бегемот,
Мешал, козёл, встречаться паре!
Герой от спермы изнемог!
Она уже в ушах плескалась,
Декады медленно текли.
Деньки считал он, что остались,
До дня, в кой трахнутся они.
И он решил, что невозможно
Так редко трахаться ему,
И за здоровье, блин, тревожно
И что, шататься одному?
Раз в десять дней конечно мало,
Ведь краток этой жизни миг,
Дублёрши явно не хватало:
Иметь страховку он привык.
Красивы дамы, как конфетки,
И к ним умел он подвалить,
Коль нету под рукой брюнетки,
Её нетрудно заменить.
Смотрите ниже, подходяща
Героя новая модель,
И высока, но как изящна,
Пилотка, трубка – всё о-кей!
А вот ещё — на парапете,
Она ж как римлянка сидит,
Красотка, сладкая конфетка,
И очень сексуальный вид.
Блондинок тоже не забудем
На них ты только посмотри
Как смотрит, обо всем забудешь,
И провернется всё внутри!
И там же рядом, по соседству
На улице Галерной дом,
Барон Дервиз, весьма известный,
Давно когда-то правил в нем.
Фасад – стандартная постройка,
Но на фасад ты не смотри,
А дверь тяжелую открой-ка,
И посмотри, что там внутри!
Когда-то там балы давали,
Паркетный зал весь золотой,
Кариатиды украшали,
Театр, где свет блистал порой.
Теперь работникам столовых
И ресторанов отдан дом,
Идея здесь совсем не нова.
Где наш герой? Конечно в нем.
Там тоже вирши сочиняли,
И танцам там давали ход,
И волоокие блондинки
Судьбы искали поворот.
Кто в литкружке? Официантку
Нигде не встретил наш герой
Зато прелестные вакханки …
Меж них ходил он сам не свой!
Из управления столовых
И ресторанов городских.
И к приключениям готовых:
Тусовка, стало быть, у них.
Одеты все из «Альбатроса»,
И из «Берёзки», все в мехах,
На них посмотришь: нет вопросов!
Герою же не ведом страх.
Но денег мало, суть копейки
С зарплаты, разве на обед,
Но дамы у судьбы-злодейки
Счастливый требуют билет!
Какие бабки: все в прикиде,
И до стишков им недосуг,
А показаться в новом виде:
А вдруг поэт иль новый друг?
Не снял тебя в кабацкой пьянке,
Не трахнул, походя, спьяна,
Не зажимал в глухой гулянке,
Не под начальника легла.
Здесь, всё же, всё совсем иначе:
Стихи, поэты, рифм напев,
Не планов долбанных задачи,
А рядом — вот – живой поэт!
Герой всегда был озабочен,
Вид деловой он сохранял,
Мол, с временем не так, чтоб очень,
Едва на встречу убежал.
В тужурке, с папкой, выбрит чисто,
Глаза блестят, всегда здоров.
И комплименты каждой быстро,
Скороговоркой сыпет вздор.
Смеется, что-то всем расскажет,
Потом надолго замолчит,
Доброжелательно подскажет,
Но жертву выбрал уж пиит.
Стихи, конечно, почитает:
(Не надо дважды сочинять!),
Его сомненье не стесняет:
Коль жизнь дает, то надо брать.
С ним было как-то приключенье.
Из главка с дамочкой одной.
Он, выбрав чудное мгновенье,
Пришел с бутылкой к ней домой.
Есть тип роскошных белых женщин,
Рослы, немного лишний вес,
Всегда учтивы, волооки,
И золотой на них обвес.
Их грудь, волненье вызывает,
Герой таких не пропускает,
Готов тащить мгновенно в лес!
А там – завалит моментально,
И мигом юбку задерет,
И позу подберет специально
И капитально отдерёт!
Она была совсем не против,
Сменить семейный скучный секс.
И подставлять анал и ротик,
И групповой ценила секс.
Герой в неё почти влюбился
И вякал что-то о любви,
В ответ лишь смех, чтоб не ленился:
И все е@и её е@и!
Блондинка сексом упивалась,
Герой, конечно, не подвел,
И в целом пара наслаждалась
Но на хрен нужен муж-козёл?
Герой, изрядно похудевший,
Об этом как-то вопросил,
Она сказала: Друг сердечный,
Тебе даю, и нету сил
Тебя оставить, обормота:
Ведь я рискую, не поймут,
Коль мы проколимся, голота!
Тут мне как следует воткнут.
Я мигом вылечу с работы,
Муж в главке всех зажал в кулак,
Противно с ним мне жить до рвоты,
А не отцепишься никак.
Он не ревнивый, но богатый,
А денег — море: сам — торгаш,
Хотя немножко и рогатый,
И сукин сын, но парень наш!
А ты, что можешь в смысле этом?
Ты даже и не адмирал,
А так, ходячий х@й, с приветом,
Но ты мне нравишься, нахал!
А потому давай встречаться,
Я тут подружку подгоню,
Втроем мы станем забавляться,
И у неё начнем мы с ню.
(Да, у нее была подруга,
Завхозом числилась она.
В одном известном ресторане
И был тот ресторан «Нева»!)
И только речи прекратила
Звонит подруга: скучно ей,
Ей дама говорит про друга,
Подруга: Я уж у дверей.
Открыли, входит, обнимает
Хозяйку, тихо говорят,
Потом она пальто снимает,
Зашла и рядом села, взгляд
В глаза герою направляет,
Рука протянута: -Мадлен.
Вы тот, который сочиняет?
И в чем же кладезь Ваших тем?
Вошла хозяйка и герою:
Налей-ка нам вина скорей,
Мадлен, он сможет, я не скрою,
Ну, ну, смотри, герой, бодрей!
Мадлеше
окажи вниманье,
Какая милая, смотри,
Уж приложи свое старанье
Наш славный боевой каптри.
Втроем сидят и распивают:
Хозяйка в полном неглиже,
Герой подругу раздевает
И дело движется уже.
Тут в дверь звонок, вот это номер:
За дверью муж, что был в пути,
Герой от страха, чуть не помер.
Но вмиг оделся наш каптри.
Хозяйка говорит подруге:
Смотри, Мадлеша, этот – твой,
И тихо: -Сделай мне услугу,
Не подведи меня, герой!
А муж уж топчется в прихожей,
С женой о чем-то говорит,
Вот в комнату товарищ входит
А у Мадлешки, ну и вид!
Пьяна Мадлена, не иначе,
Цветок за ушком у неё,
Жакет расстегнутый впридачу,
-Кто там? — Мадлеша вопрошает.
-Ах, это ты, мой милый друг.
Мы тут немного отдыхаем,
Ты кстати появился вдруг.
Мадлен с расстегнутою блузкой
И сиськи голые под ней,
И с задранной до попы юбке,
А лифчик брошен у дверей.
Мадлен верна своей натуре:
Лежит в объятьях у каптри,
С трудом он рюмку наливает,
-Мадлен, спокойнее сиди!
Её герой наш обнимает,
Хозяину он очень рад,
Ему он рюмку наливает,
-С дороги надо выпить, брат!
****
А мы с Мадлешей заглянули,
Вчера с бээса прилетел,
Мы, правда, с ней слегка гульнули,
А отойти я не успел.
Ну, что, давай отметим встречу!
Хозяйка рюмки принесла.
Хозяин пьет, и тост навстречу:
За наши общие дела!
Хозяйка стелит им отдельно,
Сама же с мужем спать идет,
Какие действия героя?
Читатель сам сюжет дожмет.