Утром в подвал внезапно, вместо матроса Гордиенко, вошёл Фома и за ним вошли его ближайшие соратники. Вид Фомы был весьма встревоженный. Впереди бежал матрос Гордиенко и строил всех, находившихся в подвале.
— Швыдко, швыдко. Ставайте у стрий – орал он и замешкавшимся добавлял ударами своей плети.
Пленные старались встать быстрее в строй толкая друг друга. Плетью доставалось только крайним. Но и Гордиенко тоже бил не всех, а только тех, кто знал точно не ответит.
Когда все были построены, Фома оглядел всех внимательно из подлобья:
— Що громадяни офицери. Свободи захотилося. Змови плетете, зраду готуете нашой революции. Гордиенко переведи половину в сусидний пидвал. А вам генерал – посмотрел он на Кажельницкого — я скажу так, що у вас е можливість вийти живими, писля того, як сплатите податок. Инше расзстриляемо як найлютишого ворога нашей революции. Хто не сплатить — буде розстриляний. Щоб не було можливости, щось передбачити, працювати будете по черзи один пидвал и инший пидвал. Хто не заплатить вихидний податок через три дни буде розстріляний. И запам’ятайте нихто за вас не заступиться зи свободи, а якщо ваши ридни вам не допоможуть, то нехай живуть без вас.
— А як бути мени? – громко спросил по-украински сотник Воронцов — я сам з Дону, не с Петрограду. Тута родичив не маю. Сам тильки з фронту. Грошей немае теж. Що робити? Можете видразу розстриляти?
— Стривай козак. Ми тебе завжди можемо розстриляти. Николи не пизно. Я пам’ятаю про тебе и думаю, що можна зробити з тобою. Адже якщо тебе ми видпустимо, ти сюди прийдеш з цилим полком козакив и будеш нам мстити за вбивство вашого козака. Я бачу, що ти розумиеш нашу мову. Це добре. Може ти з нами?
Ни. З вбивцями и розбийниками у мене ризни шляхи – отмахнулся от предложения Фомы казачий сотник.
— Ти вибрав сам соби шлях в зимлю. Я тоби запропонував, ти видмовився. Це твий вибир.
Он повернулся и вышел из подвала. За ним гурьбой, толкаясь на выходе и весело переговариваясь вышли Носов, Неижмаму, Дробот. Перед выходом Фома сказал громко, обращаясь Горденко.
— Цього козака на роботи не водити! Тримати в пидвали и контролюй його постийно.
Гордиенко кивнул головой в знак того что понял и помахивая плетью вышел перед строем:
— Ця половина йде в сусидний пидвал – он плетью обозначил тех, кто идёт в соседний подвал, а на оставшихся показал и сказал — решта офицерив залишаються тут.
Все обитали уголка, и генерал Кажельницкий попали в тех, кто переселялся в соседний подвал.
— Там багато ризного смиття. Треба все винести и привести пидвал в житловий вигляд. Старший там буде хенерал. Призначте старшим, хто залишиться тут.
— Чего он сказал. Я не понял – спросил Алексей сотника.
— Он сказал, что соседний подвал захламлен и нам надо привести его в порядок. И у нас будет старшим генерал, а здесь он сказал генералу, чтобы назначил старшего – шепнул Александр на ухо Алексею.
— Старшим здесь остаётся полковник Немчишин – приказал громко генерал.
Высокий, возвышающийся над всеми полковник Немчишин кивнул головой.
— Сделаем Сергей Фёдорович. Все будет нормально.
— Вам треба зараз винести смиття, принести сюди сина зи стайни – говорил Гордиенко генералу, отпирая дверь в соседний подвал.
Генерал посмотрел вопросительно на сотника и тот сразу перевёл:
— Говорит, что надо вынести весь мусор и принести сена из конюшни — смущённо перевёл сотник, стесняясь, что понимает украинскую речь и добавил – извините, что понимаю. У нас в станице Луганской, откуда я родом очень много переселенцев из малороссийских губерний Полтавской, Черниговской. Я с их детьми вырос на улице. Дрались постоянно хохлы на казаков.
Офицеры медленно пошли за Гордиенкой. С обеих выходов из повала с винтовками их охраняли матросы и солдаты, среди которых Алексей заметил и Орлова, курящего самокрутку. Гордиенко с грохотом открыл большой металлический замок соседнего подвала
В соседнем подвале оказался склад старой мебели. Там стояли старые диваны, тяжёлые двухтумбовые столы, массивные кожаные и деревянные кресла, лавки, шкафы, комоды, стулья, какие-то пакеты, завёрнутые в коричневую плотную бумагу и завязанные бечёвками. На одном из столов лежали большие старые часы, на другом большое зеркало. В углу был кран с водой.
— Солидно – шепнул Александр Алексею.
— Господин матрос, а разрешите некоторую мебель здесь оставить, чтобы не спать на полу – обратился генерал к Гордиенко, после осмотра помещения – а все остальное уберём, вынесем, вычистим.
Гордиенко задумался, усмехнулся, а потом махнул рукой:
— Так залишайте. Мени байдуже. На зовнишни роботи сьогодни пиде той пидвал. Фома сказав вам три дни дае всього на життя тут.
— А что будет через три дня? – громко спросил Алексей.
— Через три дни вас розстриляють, хто не заплатить викуп – Гордиенко тяжело вздохнул, махнул рукой и смачно зевнув сказал — а ми дружно поидемо на ридну самостийну и незалежну Украину. Набридло жити у ваший Москалии. Нас вдома ридни чекають вже чотири роки.
Когда за спиной Гордиенко захлопнулась дверь и с лязгом закрылись замки генерал сказал коротко:
— Сдвигаем мебель к выходу и начинаем ставить с дальнего угла диваны, потом столы, так чтобы можно было на них спать, Зеркало к крану, чтобы можно было побриться, а то выглядим, как вахлаки. Бритва есть у кого?
Белёсый с большими залысинами на лбу штабс-капитан в полевой форме вышел вперёд и открыв небольшой чемоданчик показал опасную бритву и различные гигиенические принадлежности.
— Вы как собирались на отсидку в Петропавловскую крепость штабс-капитан. Все предусмотрели. Как у вас не отобрали.
— Я и сам не знаю, как, — усмехнулся штабс-капитан – я вообще в командировку отправлялся по делам в Финляндию в Гельсингфорс. Меня с чемоданчиком и взяли на вокзале.
— А служите где? – спросил сотник Александр, удивившись, что на погонах только звёздочки и больше ничего. Даже не было николаевских вензелей.
— А вот служу где, вам лучше не знать. Сказать можно, все, что захочешь – врать не хочется, как и говорить правду. Если выберемся расскажу потом – сжал штабс-капитан губы, отчего его лицо приняло напряжённое состояние и задвигались желваки.
— Господа, господа – примирительно сказал генерал – я думаю, за работу. Сначала работа, а потом все разговоры. Сделаем решим все наши проблемы. Для нас неважно кто и откуда, главное, чтобы человек был хороший.
Штабс-капитан криво улыбнулся и взял стоявший на столе большой диван.
А где подпоручик Григорьев? – спросил Алексея штабс-ротмистр Астафьев – чего-то его я не вижу, а вроде он был в нашем углу в том подвале.
Алексей оглядел весь подвал и пожал плечами:
— Как-то я не обратил внимания, куда он делся. Вроде был с нами. Может его Гордиенко забрал с собой? Он же мотается каждый день с ними на автомобиле.
Часа через два привели подвал в порядок. Оборудованные для сна места были очищены. Пол в подвале подметён небольшим веником, найденным в углу. Излишняя мебель была составлена возле выхода. В центре подвала был поставлен стол большой двухтумбовый стол, отделанный зелёным сукном с большим кожаным креслом на которое уселся генерал. Из стола он достал чистую бумагу, химический карандаш.
— Господа офицеры давайте составим списки. Я предлагаю записать, кто, откуда, домашний адрес, чтобы знать если выберемся. Если меня не будет списки возьмёт старший офицер.
Офицеры по очереди подходили к генералу и записывали свои данные, так чтобы никто не слышал. Среди офицеров было два гражданских человека. Они выглядели, как инородные тела среди офицеров.
Алексей обратил внимание, что когда подошёл штабс-капитан и что-то сказал генералу, тот очень удивился, потому, что было заметно, как сразу взметнулись вверх его брови.
Через час зашёл Гордиенко, окинул критически помещение, стол за которым сидел генерал, усмехнулся, осмотрел мебель, составленную на вынос:
— Нехай тут стоить.
— А можно остатки перенести в соседний подвал. Все же лучше спать на дереве, чем на соломе – сказал генерал и испытывающе посмотрел на Гордиенко.
— Нехай буде так. Переносите, якшо робити вам ничаго.
По команде генерала офицеры стали переносить мебель в соседний подвал. Сидевшие там присоединились и угол был быстро расчищен.
— Ти и ти – Гордиенко ткнул в грудь пальцем Алексея и флотского лейтенанта, когда те возвращались в свой подвал — Идить працювати на кухню, а то без вас там не справляються. Панна Агата каже, що не буде готувати, якщо вас не повернуть.
Под охраной опять матроса Орлова, Алексей и лейтенант Николаев отправились на кухню.
Увидев их Агафья расцвела:
— Алёшка куда же вы подевались? А то мне дали каких-то безруких. С трудом настояла, чтобы мне опять дали вас.
Она дала им работу, и они стали дружно чистить картофель.
Когда Агафья вышла Николаев толкнул рукой Алексея и тихо сказал:
— Посмотри, что я нашёл – он из кармана достал какой-то тяжёлый предмет, завёрнутый в бывшую белой, грязноватую тряпицу.
Когда Николаев развернул тряпицу Алексей тихо ахнул. На ладони Николаева лежал маленький червлёный, так называемый женский «Браунинг».
— Сколько зарядов? Патроны есть? – пересохшими губами спросил Алексей, глядя в глаза Николаеву.
— Есть – тот вынул обойму – аж шесть штук и есть запасная обойма. Вот посмотри – он достал из-под пистолета чёрную обойму, сверкнувшую медью вставленных патронов.
— Убери. Пока не заметили. Может это наш путь к свободе. Надо подумать об этом. Для ближнего боя лучше не придумать. В руке почти не виден. Расскажи где взял.
Николаев аккуратно завернул пистолет в тряпицу и спрятал в карман и вовремя, потому, что в помещение кухни вбежал матрос Орлов с бледным, как у мертвеца лицом, с винтовкой в руке. Бушлат был расстёгнут и лицо было взволнованным:
— Эй лётчик. Пойдём как пошептаться надо – предложил он.
Алексей встал, отряхнулся и не спеша пошёл за стоявшую посредине кухни печь, куда его практически тянул за руку Орлов.
— Слушай парень ты не балабол, как я обратил внимание – начал он быстро тараторить шёпотом заглядывая Алексею в глаза и оглядываясь на дверь:
— Вас хотят через три дня расстрелять и всех, кто знает о том, чем занимались здесь эти хохлы.
— Это понял – потряс Алексей головой – ну а зачем расстрелять? За что?
— Всех расстрелять сказал Фома и возможно даже меня. Я для них такой же инородный, как и вы. Москаль, как они говорят.
— А зачем же ты с ними пошёл? – спросил спокойно Алексей.
— Дурак был. По лёгкому хотел на жизнь денег срубить. Пошёл за дружком – хохлом с нашего корабля. А теперь жалею. Не знаю, что делать – он вопросительно смотрел Алексею в глаза.
Алексей руками потряс нос и задумался.
— Что скажешь? – матрос вопросительно смотрел на Алексея.
— А что я могу сказать? Оружия у нас нет. Мы заперты в подвале.
— Оружие я вам достану – матросик вопросительно смотрел в глаза Алексею –замок ваш я открыть могу. Умирать за так не хочется – он хлюпнул носом и вытер нос рукавом бушлата и как то виновато улыбнулся.
— Ты знаешь Орлов у нас есть три дня. Я подумаю, посоветуюсь и завтра утром тебе скажу, что нам надо. Хорошо? – Алексей положил руку матросику на плечо.
То всхлипнул ещё раз и не отвечая побрёл в коридор, вроде бы охранять пленных. На кухню вошла с улыбкой Агафья. Она тащила из продовольственного подвала кучу сумок с продуктами:
— Как тут у вас дела Сашка, и Алёшка?
— Дела нормально. Скоро закончим – тихо сказал с улыбкой Алексей, усаживаясь рядом с Николаевым.
— Вот тогда смотрите, что надо сделать – и она подробна стала давать задание Алексею – а ты она обратилась к Николаеву – пойди дров принеси побольше и бери берёзовые. От них жар сильнее – учила она офицера.
Уже после отбоя в уголке подвала собрались все привлечённые к этому вопросу офицеры во главе с генералом Кажельницким.
— Ситуация такая по непроверенным данным, что нас скорее всего всех через три, вернее уже два дня расстреляют. Фома и его земляки приняли решение закрыть свою лавочку и им надо всё и всех уничтожить, что может сказать бы об их противоправных действиях. Хотя все действия, с точки зрения сложившейся сейчас в стране ситуации, все это можно считать правовыми — борьба с контрреволюций.
— Они могут – спокойно сказал лейтенант Николаев – я видел, как они убивали офицеров кувалдами, спускали живыми под лёд в проруби.
Алексей поморщился при этих словах и тяжело вздохнул. Он понимал, что драться придётся, но в этой драке непременно надо победить, а не проиграть.
— Как же так господа? А суд? А за что? – спросил у всех подпоручик Григорьев.
— Этого требует их безопасность – усмехнулся все свои тоненькие усики капитан Гордеев – я им так не дамся, я буду драться и хоть погибну в бою, а не как бычок, которого поведут на убой.
— Я тоже – тяжело дыша сказал штабс-капитан он же, ка потом оказалось жандармский штабс-ротмистр Родионов – лучше умереть стоя, чем жить на коленях
— Господа тише – хлопнул в ладоши генерал Кажельницкий – говорить только шёпотом. давайте дослушаем Алексея Степановича – предложил дрогнувшим слегка голосом генерал.
Видимо он тоже понял, что события сжались до объёмов двух дней. Если у кого-то ещё была надежда, что все может закончиться благополучно, то после слов Алексея, все сомнения отпали.
— Надо драться – прошептал на ухо Алексея штабс-ротмистр Астафьев – надо думать, как и что сделать.
Алексей осмотрел блестящие в темноте глаза единомышленников и продолжил:
— У нас вроде появился союзник – тихо сказал он — это матрос Орлов, который нас охраняет на кухне, и он мне предложил свою помощь. Он почему-то считает, что его расстреляют тоже вместе с нами.
— Этот недомерок – с сомнением сказал лейтенант Николаев – не верю я ему.
— Но это все же какой не есть, а шанс – шёпотом сказал генерал Кажельницкий – давайте обдумаем.
— Мне бы вырваться отсюда к своим казачкам или хотя бы передать им где я. Они бы раскатали это гнездо за пять минут – сказал жёстко сотник Александр Воронцов.
— А как им передашь? – спросил Кажельницкий.
— А телефон здесь есть? – немного подумав спросил Александр Алексея.
— Кажется есть в кабинете Фомы – ответил тот немного задумавшись.
— Точно есть. На столе стоял, когда меня допрашивали я видел на столе, чёрный такой — подтвердил штабс-ротмистр.
— У нас в казарме, где мы находимся тоже есть телефон. Если бы дозвониться и назвать адрес – прошептал Александр.
— В кабинет Фому не проникнем даже мы – покачал головой Алексей — еду им в кабинет Фомы относит Агафья. Мы туда допуск не имеем.
— А этот матросик, как его? Орлов? – спросил щёлкнув пальцами Александр.
Алексей кивнул в темноте головой и провёл пальцем по щеке. Он всегда так делал, когда думал.
— Надо попробовать – сказал Алексей – я завтра с ним поговорю, но не факт, что он это сделает. Сложно всегда доверять такие вещи человеку, который тебя охраняет. Ведь если он будет завтра знать, что его не расстреляют с нами он может всех нас сдать.
— Так, а выбраться в матросской форме отсюда? – продолжал допытываться Александр – мы же с тобой похожи. Я пойду на камбуз вместо тебя. Там же лежит твоя форма? Переоденусь и бегом к своим. Как думаешь Алеха?
— Не знаю, что думать. Форма есть. Даже бескозырка с надписью «Забияка». А если тебя хватятся, то могут расстрелять всех сразу.
— Название корабля красивое и мне подходит — усмехнулся сотник.
— Господа офицеры давайте спать – предложил подполковник Черемной – утро вечера мудрёнее. Завтра порешаем.
— Так времени нет спать и ждать — продолжал горячиться сотник Александр.
— Я думаю так, что сегодня надо обдумать оба предложения, а завтра их надо уже реализовывать, а то будет поздно – сказал после некоторых раздумий генерал Кажельницкий.
Наступила тишина, все обдумывали услышанное.
— А есть другие варианты? – спросил штабс-ротмистр Астафьев – подёргав себя за ухо.
— Пока нет – спокойно сказал Кажельницкий – поэтому надо обдумать оба имеемых плана. Ещё есть предложения? – спросил он у всех присутствующих.
— Этот Орлов пообещал открыть наш подвал и провести нас в комнату оружия – сказал Алексей – казаки против пулемётов ничего не сделают. Нужен удар изнутри одновременный с казаками. Давайте представим, что казаков удалось предупредить, и они придут нас освобождать. Как мы сможем согласовать с ними наши действия по времени. Желательно нам восстание поднять утром или днём, когда Фомы и части матросов не будет здесь.
Кажельницкий задумался. В темноте было видно, как блестят его глаза.
— Я думаю, что на один план надеяться все же нельзя. Безусловно нужна внешняя поддержка. Хорошо, что вы Воронцовы и Николаев находитесь вне подвала. В принципе мы можем рассчитывать здесь на человек 10-15. Этого достаточно, чтобы блокировать пулемёты, если мы будем на свободе. Орлову на 100 процентов верить нельзя. Он может навести казаков на засаду. Поэтому надо продумать, что ему сказать. Но мы должны рассчитывать прежде всего на свои силы. Надо, все же готовить выход Александра Степановича в город – он посмотрел на казачьего сотника, — и вы должны вернуться сюда назад, чтобы они ничего не заподозрили.
Глаза Александра блеснули в свете сверкавших на чистом небе звёзд и полной луны.
— Надо идти не на Обводный канал к вашим казакам, а надо идти – он несколько задумался и потом видимо решившись продолжил – здесь рядом на Каменноостровском живёт мой приятель по академии Генерального штаба генерал Несветаев. У него, как у офицера Генерального штаба есть телефон, и я надеюсь, что он работает, то есть подключён на коммутатор. Надо позвонить казакам, договориться с ними по времени и направлениям действия и вернуться назад, чтобы никто и ничего не заподозрил. Идти надо к Несветаеву надо минимум вдвоём, чтобы никто у ворот ничего не заподозрил. Тем более Александр вы знаете их мову. Сможете, если спросят, поговорить с ними. Я думаю, что надо идти с Алексеем Степановичем или Александром Николаевым.
— С Алексеем пойдём – хмуро сказал Александр.
— Значит с Александром пойдёте. А вы Александр Александрович — обратился он к моряку — не обижайтесь. Вы будете здесь нужны. Если они не вернуться и Орлов подкачает, кроме вас нам рассчитывать не на кого.
— У меня есть пистолет женский «Браунинг» и 12 патронов.
— Где взяли? – изумился Кажельницкий.
— Да здесь нашёл – ответил Николаев.
Кажельницкий задумался и потом спустя некоторое время ответил:
— Это хорошо, что у вас есть пистолет. Он должен быть готов к бою. И если Орлов ничего не сделает, то вы с помощью его откроете нам всем путь на свободу. Луше умереть стоя – чем жить на коленях.
И он протянул свою руку, которую пожали по очереди все «заговорщики».
— Леха – уже улёгшись на стол рядом с Алексеем тихо на ухо сказал Александр – нужно две матросских формы, чтобы нам вместе выйти, тельняшки, бушлаты, ботинки, бескозырки флотские и желательно две винтовки.
— Будет день и будет утро. Будем думать – прошептал Алексей – все это достать возможно.
И они оба быстро заснули, хотя очень лёгок сон людей, вернувшихся с войны. В комнате кто-то громко стонал, кто-то громко храпел. Но нет обращая на это внимание оба Воронцовых дружно заснули.
Спасибо, классно! Ждем продолжения!