После убытия из городского имения Вязьметиновых полковника Дворецкова и взвода хорунжего Новосёлова в имении началась работа, по укреплению, с точки зрения обороны. В окнах появились пулемётные гнезда, мешки с землёй.
Оставшись в имении с группой бывших пленных офицеров, прибывших казаков и пленными матросами Фомы Кучерука, генерал Кажельницкий понимал, что если сейчас не сколотить всех пленных и казаков в боевой отряд, не создать условия для обороны, то в дальнейшем могут быть проблемы. Тем более, он знал, что одному из подручных Кучерука некому уголовнику Носову, по кличке Самокат удалось сбежать. И теперь можно ожидать визита матросских отрядов для освобождения своих «братьев».
Кажельницкий приказал подполковнику Черемному создать из числа бывших пленных офицеров и казаков сотни Железнова боеспособный отряд, способный дать отпор любой вооруженной силе, для чего приказал раздать оружие. Разрешение создать боевой отряд из офицеров и казаков он получил из Генерального штаба от генерала Каульбарса и указание находится пока в имении Вязьметиновых. Для контроля за всех мостов, ведущих на Каменный остров были отправлены казаки взвода Алексея Воронцова. Матрос Орлов вместе с матросом Иващенко радиотелеграфистом с крейсера «Громобой» родом из Донецка были отправлены с казаками Воронцова к мосту через Малую Невку. Матроса Иващенко Орлов представил, как одного из разумных матросов, не участвовавших в грабежах и убийствах. Он с Орловым занимался только самой грязной работой и явно тяготился, что попал в подобную компанию
Желающих уйти из имения офицеров генерал Кажельницкий лично выслушивал каждого и потом принимал решение. С военными было проще. Единственного человека, которого он отпустил – это был итальянский дипломат граф Григорий де Вергадо-Франзетти, которого до итальянской миссии отвёз на своей машине подпоручик Григорьев в сопровождении четырёх конных казаков взвода сотника Воронцова. Всех матросских проституток казаки с шутками выпроводили с территории имения. С присвистами и нагайками. Надо сказать, что те сами с удовольствием покинули место, где их чуть не лишили жизни.
Начальником штаба отряда генерал Кажельницкий назначил полковника Немчиншина – работника Генерального штаба, которому он поручил постоянно поддерживать связь с Генеральным штабом и согласовывать все вопросы, связанные с действиями отряда. Своим адъютантом Кажельницкий назначил прапорщика Гончарова, закончившего Ораниенбаумскую школу прапорщиков и которому периодически давал поручения, которые тот с удовольствием выполнял. Кажельницкий занял одну из комнат на втором этаже, где разбирал документы, доставшиеся ему от Фомы Кучерука и периодически через адъютанта вызывал к себе офицеров.
Для разбирательства дела о бандитизме матросов Фомы Кучерука генералом была назначена специальная следственная комиссия. В комиссию вошли наиболее уважаемые офицеры, которые вели себя в плену достойно. Ротмистр Гроссман, капитан Глотов, подполковник Ольховский, подполковник Тер-Петросян, присяжный поверенный городского суда Левский, статский советник из уголовного сыска Бородин. Первое с чего начала комиссия это с разбора наследства матросов, тщательно упакованного в ящики. Это заняло значительное время, слишком много было накоплено всего, что подлежало тщательному разбирательству. Разбирались с каждой вещью, чтобы понять «боевой путь» матросских бандитов. Вызывались периодически для выяснения происхождения тех или иных вещей Фома Кучерук и его ближайшие помощники.
Ранеными занимались фельдшер казаков урядник Соловьенко, вахмистр из взвода Воронцова Филимонов, Филимонова Агафья, она же тётка Агата и ещё пара казаков из взвода Макарова.
На кухню в помощь Агафье были определены казаки кашевары отдельной сотни казаки Савелков, Васильев, Студенцов, Чертков. Должны были прибыть ещё, и кашевары из взвода Новосёлова Корниенко и Прядкин вместе с дополнительным продовольствием, которое обещал прислать полковник Дворецков.
Над урядником Никифором Филимоновым и Филимоновой Агафьей все казаки подшучивали и спрашивали — не муж и жена они? Оба рослые, видные. Вахмистр и кухарка добродушно отшучивались. Но иногда Агафья начала ловить на себе заинтересованный взгляд урядника.
Женщина всегда чувствует взгляд неравнодушного к ней мужчины. Видимо эта особенность защита в неисследованных до конца женских чувствах и ощущениях.
— А чо Агатка я человек не женатый. Ежели чо, то апосля войны могу и приехать – сказал с серьёзным выражением лица внезапно сказал Филимонов, разглаживая усы и поглаживая бороду.
— Вы чо господин казак сватаетесь? Или как? Ой смеётесь над бедной девушкой – лукаво смотрела на него Агата – небось в станице вашей, и жинка есть и детки.
— Жинка моя Наталка померла две весны назад. Утопла в Донце в половодье. А деток Бог нам не дал. А так я на войне с 14-ого года. Воюю, некогда заняться семейным делом. Конь, да сабля и вся моя семья. Мать и батя писали, что приглядели мне жалмерку в станице. Много их сейчас там. НО я хочу сам выбрать, тем более, что ты мне глянулась уже – говорил Филимонов, разглядывая стан Агафьи.
— Кто рядом – тот и глянулся – отшучивалась Агафья.
Она была, пожалуй, самым загруженным и необходимым человеком в имении. Надо и за ранеными ухаживать, и на кухне успевать, где без неё орудовали уже казаки-кашевары. Ведь такую ораву накормить не просто так. И с кухни иногда доносился её сильный голос, ругавший казаков, делавших что-то не так по её мнению. Филимонов, поглаживая окладистую бороду довольно улыбался:
— Добрая получиться казачка.
— Ты это её Никифор не упусти. Огонь баба. — говорил Филимонову, когда она уходила фельдшер Соловьенко – матери твоей точно в станице понравится.
— Да вот не знаю, что делать? Кабы бы не война, то я её бы взял хоть сейчас, а так что? – задумчиво закуривая, отвечал Филимонов – третий год на фронте в окопах, набегах, отступлении. Да и пойдёт ли она за простого казака? Она же городская.
— За казака точно пойдёт, куда денется. Ты вон видный какой казак – ответил фельдшер – лучший в сотне.
Филимон задумался, почесал свою кудлатую голову
— Могёт бороду сбрить? А то не видит какой я на самом деле? Думает шо старик может я полный. Могет быть? – спросил задумчиво Филимонов.
— Побрейся Никифор. Шашка вострая небось? Али нехай Жеребцов расстарается офицерской бритвой для вахмистра
— Точно, пойду поброюсь малёк – сказал Филимонов — главное шо бы я ей глянулся.
— Глянешься. Куды она денется? Бабье возьмёт и пойдёт. Тоже без мужика в этой круговерти мается. Потом пожалеешь, если упустишь Никифор – присел рядом Соловьенко, затягиваясь сидя на подоконнике.
Никифор с презрением окинул Соловьенко:
— Это ты брось Солвьенко. Чего ты меня в мужики записал? Казак я природный, от казаков рождённый.
— Да ты не обижайся Никифор. Это я так для слова. Казак ты конечно, спору нет, как и я.
— Ну ты их хохлов. Не равняйся.
— Чого это не равняться, коли мои предки в Запорожской сечи воевали, а прадед полюбил вашу казачку и поселился в вашей станице. Рядом же были наши паланки и ваши станицы на Донце.
— Да я тоже так для слова. Извини Иван Васильевич. Не бери в голову
Внезапно раздался голос Агафьи, вздёрнувший их от нормального собеседования:
— Эй табашники. Вы чего тут у раненых воздух попортили? А ну вон отсюда. Что тут надумали курить. Марш на улицу – раздался грозный голос, вернувшийся Агафьи.
Филимонов и Соловьенко сжались от этого крика и как нашкодившие дети, затушили свои самокрутки и стали пробираться на выход.
— А я шо гутарил? Казачка, хоть и москалька, но справная. Душа казачья у ней. Як вона нас построила? – шепнул Соловьенко Филимонову.
Есаул Железнов понимал, что могут быть проблемы, что матросам в любой момент может подойти подкрепление и придётся принимать бой. Поэтому приказал сотнику Воронцову сделать все, что бы их не застали врасплох. И тот выслал разъезды ко всем мостам, ведущим на остров.
Александру Воронцову, лейтенанту Николаеву Кажельницкий поручил разобраться с сёстрами Матвеевыми и отвезти их, как можно скорее домой. Отправлять одних девочек по такому городу, где орудовали десятки, а возможно и сотни вооружённых бандитских шаек, где постоянно раздавались выстрелы и взрывы, он не считал возможным. Тем более, что лично знал по службе, их отца — генерала Матвеева Фёдора Ивановича, с которым его связывали давние дружеские отношения.
Но пока машина была в отъезде Александр и лейтенант Николаев ждали её прибытия. Алексей пообещал дать сопровождающих казаков, как только машина вернётся. Пока они отвели Вязьметинову Веру Николаевну в дом Несветаевых.
— Мало ли что может случиться? Может бой придётся здесь принимать – объяснил Кажельницкий Александру – так что ведите к уважаемым Александру Феодосьевичу и Галине Феодосьевне. Пусть они о ней позаботятся. Видите, Александр Степанович, что она не в себе. А нам здесь заниматься ей не досуг. Здесь мы на войне. И поставьте там, на всякий случай, казачий пост наблюдения и охраны. А то не Дай Господь лихие люди к ним заявятся – перекрестился полковник – и продовольствием надо с ним поделится.
Алексей выделил в дом Вязьметиновых трёх казаков младшего урядника Жеребцова, Крамарскова и Сабельникова.
Сестры Матвеевы пока помогали в импровизированном госпитале Агафье, к которой сильно привязались.
Все, в городском имении Вязьметиновых, были заняты делами.
Александр за это время сдружился с лейтенантом Николаевым. Оказалось, что кортик, найденный им в доме не принадлежал Николаеву, а видимо был видимо, какого-то другого флотского офицера. Кортик Николаева так и не нашли. Николаев чуть не плакал, что пропало его личное оружие.
— Пока возьму себе, если найду хозяина, то верну обязательно – сказал с улыбкой Николаев Александру.
Александр свой маузер отобрал у Фому. Нашлась шашка и маузер Алексея.
Когда они отвели Вязьметинову Веру Николаевну к Несветаевым и помогли разметить казачий пост. Александр Феодосьевич и Галина Феодосьевна с удовольствием приняли Веру Николаевну и окружили её заботой.
Возвращаясь к углу Берёзовой и Западной аллеи и здесь Николаев вдруг обратился в Александру с просьбой взять его на фронт под Ригу.
— Понимаешь у меня там мать и отец пожилые живут на мызе. Немцы придут им конец будет. Надо их защитить. А я один сын. Есть сестра, но на 7 лет младше меня. Один я не доберусь. Может есть в твоём аэроплане ещё одно место?
— А где они за Даугавой живут или по эту сторону – заинтересовался Александр.
— По эту сторону в направлении на Айнажи на берегу моря – ответил Николаев – так возьмёшь?
— Ну я же по заданию здесь. Хотя самолёт у меня двухместный, так почему не взять? Но там военная контрразведка, могут тебя, как дезертира арестовать – засомневался Александр.
— А мне, что на мой линкор теперь возвращаться? Чтобы под лёд спустили с колосниками на ногах, как это уже они сделали со многими офицерами флота?
— Ладно подумаем. Посоветуемся с генералом Кажельницким. Может он что-то подскажет?
— Ты уж поговори с ним, а то я здесь, как неприкаянный.
Где-то со стороны моста послышался шум работающего двигателя автомобиля и цокающие по брусчатке подковы казачьих лошадей.
— Григорьев возвращается с казаками. Надо идти скорее – сказал Александр.
И они быстрым шагом направились к усадьбе Вязьметиновых. Машина и казаки догнали их уже рядом с усадьбой.
У ворот их встретил озабоченный Алексей в казачьей форме и с шашкой.
— Санька. Здесь оказывается ещё мост и к нам могут с тыла подойти рассказала Агафья. Вон тама – он показал в обратную сторону – мост на Крестовский остров. Не знаешь?
— Так я же не местный – пожал плечами Александр.
— Пошлю туда тоже трёх казаков на всяк случай. Мало ли что?
— Конечно отправь – согласился Александр.
— Ну а потом пусть со взвода Новосёлова сторожат, кода он вернётся. А пока я в конец Березовой отправлю Павлова и Васильева. Нехай разведают, что там и к чему. Могет здесь ещё такие же банды орудуют, а мы же не знаем. Проедут по улицам посёлка.
Александр кивнул головой. Ему теперь предстояла поездка с сёстрами Матвеевыми почти на другой конец города.
— Слухай Саня, а нехай казаки и девки енти, как их там Матвеевы, да и мои казаки перекусят малёк, а потом поедешь – предложил Алексей.
— Конечно я не против – согласился Александр.
Во дворе усадьбы он встретил куда-то направлявшегося штабс-ротмистра Свербина.
Тот увидев Александра обрадовался:
— Господин поручик. Вас просил зайти к себе генерал Кажельницкий. Там нашли ваши бумаги.
Александр направился к Кажельницкому. Тот теперь разместился на втором этаже в маленькой комнате и что-то писал на небольшом столе, загромождённом бумагами
— А поручик? Вы? Почему так долго?
— Мы с Николаевым отводили Веру Николаевну к Несветаевым и заодно выставили там казачий пост для их охраны.
— Понятно. Мы нашли, разбирая бумаги, ваши документы, предназначенные для Главного штаба. Вскрыты конечно, помяты, загажены, но доставить надо. Война все же ведь не кончилась. Хотя и с опозданием, но доставить надо – он кивнул на разорванный пакет, лежавший на столе среди других бумаг.
Александр сразу узнал пакет, принадлежавший застрелившемуся фон Брюмеру.
— Я звонил генералу Каульбарсу. Он будет ждать вас до – Кажельницкий посмотрел на свои часы и продолжил — до пяти часов вечера. Поэтому сначала решите вопрос с дочерями Фёдора Ивановича, а потом, пожалуй, надо заехать в Главный штаб, к генерал-майору барону Каульбарсу Александру Васильевичу. Я ему напишу от себя письмо по нашим делам, и вы передайте ему лично в руки.
Александр ответил по-уставному «Есть». Он немного замялся. А потом все же решился спросить:
— Сергей Фёдорович! Господин генерал! Я не принадлежу к Петроградскому гарнизону и меня ждут на фронте мои командиры. Я же не дезертир. Если я выполню свою задачу с доставкой донесения и дочерями генерала Матвеева, то могу ли я лететь назад под Ригу? Или мне быть с вами здесь?
Кажельницкий внимательно посмотрел на Александра, стоявшего перед ним в своей лётной кожаной куртке с маузером через плечо (которые он уже отобрал у арестованных матросов), тяжело вздохнул, а потом ответил тихим и спокойным голосом:
— Конечно, Александр Степанович, не имею я право вас задерживать здесь. Вы все же с фронта. Вернётесь от Каульбарса и всё решим. Я уверен, что он вам тоже передаст послание. Все идите?
Он из-под очков посмотрел на продолжавшего стоять поручика.
— У меня ещё вопрос по лейтенанту Николаеву? – решил говорить всё Александр.
— А, что лейтенант Николаев? Он тоже не относится в Петроградскому гарнизону и ведомство его другое. Пусть берет разрешение в Адмиралтействе и действует по его планам. Я не имею права его задерживать. Приказ генерала Каульбарса, его не касается. Или пусть едет в Гельсингфорс на свой броненосец. Хотя не факт, что господа матросы не поставят его к стенке, как врага революции, как это сделали с сотнями офицеров флота.
— Я вот об этом – продолжил немного заикаясь Александр.
Кажельницкий внимательно посмотрел на Воронцова, не понимая к чему он клонит.
— Ну вот он просится на фронт со мной.
Кажельницкий понял, махнул рукой и ответил:
— Пока вы вдвоём разбирайтесь с этими девочками. Они здесь вообще не при чём. Определите их родителям или родственникам и потом, когда всё здесь закончите можете хоть куда. Все же пусть решит свои вопросы в Адмиралтействе. Кстати я тоже собираюсь выбираться из этого Петрограда. Не люб он мне такой. Буду проситься в Генштабе в родной город Псков. Там у меня семья. Может найдётся место для генерала. Не найдут должность в Пскове, то поеду тоже на фронт. Лучше уж там воевать, чем здесь сидеть в подвале у матроса Кучерука. Если ни дивизию, то полк точно дадут. Все же у меня академическое образование. – он посмотрел мундир, на котором был след значка и вздохнул — Здесь больше оставаться не могу и не хочу.
Александр смотрел на этого генерала и думал о трудной его судьбе в это трагическое время.
— Ладно летите вдвоём, когда сделаете все дела – махнул рукой генерал – и добавил с каким бы я удовольствием улетел на вашем аэроплане отсюда. Но разве бросишь этих людей, поверивших мне? Как вы думаете?
— Я думаю, что вы правы во всем господин генерал.
— Тогда возьмите моё письмо в адрес генерала Каульбарса – он протянул Александру незапечатанный конверт – прежде, чем улетать зайдите ко мне ещё раз, и идите голубчик. Времени у вас мало. И ещё, чтобы избежать неприятностей возьмите с собой Орлова и лейтенант Николаев – пусть наденет матросскую форму и оба вооружаться винтовками. Все же матросы в Петрограде сейчас сила, а наличие двух матросов скорее всего поможет вам избежать неприятностей. И вы погоны от греха подальше снимите. Ваша кожаная куртка весьма нейтральна без погон. Идите.
Александр кивнул головой, отдал честь, чётко повернулся через левое плечо и вышел из комнаты.
Александр не видел, как его генерал перекрестил сзади.
У дверей комнаты генерала Кажельницкого его ждал прапорщик Гончаров – адъютант генерала.
— Господин поручик – обратился он к Александру – вас просил полковник Немчишин зайти в комнату работы комиссии.
Александр кивнул головой и пошёл в комнату, где заседала комиссия.
В комнате, где работала комиссия работа шла полным ходом. Офицеры разбирали ящики, выкладывали, переписывали, то что удалось найти.
— Александр Степанович – увидел его полковник Немчишин – вы не возглавите комиссию по разбору оружия?
— Нет извините Вячеслав Сергеевич. Не могу. Сейчас отвезём сестёр Матвеевых к их родителям, потом в Главный штаб с донесением – Александр показал пакет, отданный ему Кажельницким – а потом на фронт. Извините не могу задерживаться здесь.
Немчишин вздохнул, но потом махнул рукой, что вроде все нормально и спокойно сказал:
— Мне искренне жаль Александр Степанович. На вас у меня была большая надежда. Вы все же человек надёжный. Но ничего. Фронт — есть фронт. Это важнее. Попрошу капитана Гордеева и штабс-капитана Мамаева заняться оружием. Вы один поедите?
— Нет с лейтенантом Николаевым.
— Ясно. Посоветуйте ему переодеться в армейское. А то не дай Господь, напоритесь на матросов. Они же лютой ненавистью ненавидят своих флотских офицеров.
Орлова вызвали казаки. Он недоуменно посмотрел переодетого в матросскую форму Николаева в бескозырке с ленточкой «Забияка».
— От меня что-то надо? – он спросил Александра, который уже был без погон на кожаной куртке.
— Николай Северьянович нам надо отвезти девочек к родителям и проехать без проблем. Живут они на Петроградской стороне — Матвеев переулок, а потом заехать с пакетом в Главный штаб передать – Александр выдвинул пакет, бывший у него за пазухой, чтобы Орлов не сомневался — Вас мы пригласили, чтобы вы помимо казаков выступили нашей охраной.
Орлов заулыбался. Ему нравилось быть нужным.
— Да я что? Я ничего, понимаю, что надо. Раз надо, так надо. Мы могём и без казаков.
— Нет казаки будут обязательно. Возьмите винтовку со штыком, патроны и гранаты. Все что может понадобится для обороны, если на нас нападут.
Орлов козырнул и побежал вооружаться.
Спустя час они уже ехали на машине Гордеева по Каменноостровскому проспекту Петроградской стороны. По обе стороны от машины скакали на конях четверо казаков, выделенных Алексеем Воронцовым. Девушки сидели сзади прижавшись друг к другу. По краям сидели Орлов и Николаев, поставив винтовки между ног.
Перед выездом Гордеев посоветовал Александру и Николаеву тоже прикрепить себе на правую сторону красные банты:
— Так без проблем проедем, а если не сделать, то могут быть проблемы. И скрипя сердцами Алексей и Николаев прикрепили себе на одежду красные банты.
Николаев садясь в машину показал Александру маленький чёрный браунинг:
— Я лучше пущу себе пулю в лоб, чем снова сяду в какой-нибудь подвал – сказал он тихо Воронцову, когда они собирались выехать.
— Мы не для того едем, чтобы пули себе в лоб пускать. Мы должны вернуться и вместе полететь на фронт, как ты хотел. Хватит мне этого фон Брюмера, который уже пустил себе пулю в лоб, из-за которого я и попал в этот подвал.
Улицы Петрограда были полными народа. Работали магазины. Где-то звенели трамваи. На улицах были видны патрули рабочих, матросов и солдат с ружьями и большими красными бантами. Кое где были построены из старой мебели импровизированные баррикады за которым виднелись головы матросов и рабочих в кожаных куртках.
Их никто не останавливал. Видимо вид двух вооружённых матросов и четырёх казаков, охранявших машину, заставляли все же опасаться останавливать и спрашивать документы.
Александр сидел впереди рядом с Григорьевым. Тот рулил невозмутимо и смело.
— Не опасаешься? – спросил Александр Григорьева.
— А чего опасаться? Я каждый день с этими бандитами ездил. У меня пропуск есть, подписанный каким-то Троцким, председателем Петросовета. С этим пропуском пропускают везде.
Старшая сестра Наталья всю дорогу рассказывала Николаеву и Орлову, как они попали к Кучеруку. Из её рассказа Александр понял, что её послал больной отец в Смольный институт, забирать младшую сестру. Шла пешком, так как трамваи не ходили. Туда дошла нормально, а когда возвращались их перехватили матросы Кучерука и отвезли в имение Вязьметиновых.
— Мы шли по Петроградской. Хотели посмотреть на корабли. Они сейчас вошли в Неву. А получилось, что напоролись.
— В имении они рассказали, захватившим их матросам, где живут, почему шли без родителей. Рассказали, что отец генерал, и матросы заинтересовались ими. Правда отобрали подарочные колечки. Но относились хорошо, хотя обещали сразу отпустить.
Александр подумал про себя, что зря они назвали Фоме адрес дома своих родителей. Ведь если матросы Фомы туда попали, то возможно, что и ехать некуда.
— А сколько вы в плену? – повернулся Александр в Наталье.
Она ему сразу понравилась. Высокая светловолосая с одной толстой косой, заплетённой видимо Агафьей.
— Так недели две, мы уже наверно, мы с Паней вместе считали.
Младшая девочка отчего-то всхлипнула и Александру сразу стало не по себе.
Дом на Матвеевском переулке был трёхэтажным.
— Мы живём на втором этаже – пояснила Наталья, когда автомобиль остановился у указанного ей подъезда, рассматривая окна.
— Вы сидите здесь, а мы с Орловым сходим посмотрим. Мало ли что?
Орлов ловко выпрыгнул из автомобиля.
Из окон любопытные лица рассматривали подъехавший автомобиль. Несколько мальчишек разглядывали с восторгом казаков, оставшихся верхом на конях и окруживших с настороженным видом автомобиль со всех сторон. Видимо мальчишек привлекали их шашки, винтовки чёрные лохматые папахи, серые башлыки.
— С конь – скомандовал урядник и казаки ловко спрыгнули с коней и достав из-за спины винтовки, настороженно заняли позицию вокруг машины.
Алексей удивился ловкости, с которой они это проделали. А потом вспомнил, как они же его извлекали из-под перевернувшегося самолёта, немного умилился своим воспоминаниям.
— Сан Саныч останься с девочками и казаками – сказал он Николаеву, а мы посмотрим, что там и если дадим знак, то поднимайся вместе с девочками.
Замок двери квартиры Матвеевых был выбит и дверь открыта. В квартире царил беспорядок, вещи были разбросаны, а в разбитые окна врывался холодный ветер.
— И что тута? – спросил Орлов, проходя по паркету и коврам, испачканным десятками грязных ног.
— Николай Северьянович пожалуйста обойди соседей и узнай, где хозяева квартиры на втором этаже?
Орлов выбежал и через минут пять пришёл с маленьким лысым старичком, закутанным в женский шерстяной платок.
— Разрешите представиться коллежский заседатель Митрофанов Иван Сергеевич – представился Александру он. С кем имею честь разговаривать? – он посмотрел на погоны Александра и ничего не увидел, и только форменная фуражка и маузер в деревянной кобуре через плечо выдавали в Александре офицера.
— Поручик Воронцов – представился Александр – нас интересуют хозяева этой квартиры. Где он вы знаете?
Глаза коллежского заседателя засверкали слезами:
— Так это недели полторы назад или больше, приехали матросы, выломали двери и потом застрелили добрейших генерала Фёдора Ивановича и его жену Варвару Николаевну. Их штыками закололи.
Александр задумался, что сказать девушкам и как объяснить и вообще, что теперь с ним делать.
Вот здесь лежала Варвара Николаевна, а здесь Фёдор Иванович.
Александр увидел уже побуревшие от времени потемневшие от крови места на светлом паркете.
— А что с телами?
— Так их дворник Наиль похоронил на Волковом кладбище уже. Ведь пахнуть будут. Нанял телегу и отвёз. Тут не только Матвеевых убили, почитай в каждом доме убитые есть. Каждый день убивают прямо на улице. А ночью, так из дома выходить страшно. Стреляют. Теперь с ружьями ходят многие.
— А где сейчас этот Наиль?
— Так его домик во дворе одноэтажный.
— Понятно – сказал Александр и обратившись к Орлову тихо сказал – как ты думаешь, как все это сказать девчонкам-сиротинушкам? – он тяжело вздохнул.
— Скажите, что арестовали и увезли, квартиру ограбили, окна побили и жить здесь нельзя – степенно ответил Орлов.
— Понятно – ответил Александр – так и сделаем.
Он и сам знал, что правду говорить девочкам нельзя.
Я могу идти – спросил, стоявший в дверях коллежский заседатель.
— Да конечно идите – пожал руку старичку Александр и тот моментально скрылся за открытой дверью.
— Надо кровь вытереть. Может девочки захотят что-то взять с собой. А потом надо наверно будет искать их родственников.
Орлов поставил винтовку, сбегал на кухню и пришёл с большой мокрой тряпкой.
— Мы это мигом затрём.
И он начал вытирать бурые пятна. Через несколько минут паркет заблестел первозданной чистотой.
— Хорошо лак. Кровь не прошла вовнутрь – сказал Орлов.
— А ты не был здесь? – спросил Александр, внутренне напрягшись, что Орлов скажет, что был.
— Нет я не был, не ездил с ними. Моё дело было охрана пленных, уборка. Они же меня за человека не считали, потому, что я не такой, как они. Не хохол – пояснил Орлов.
— Ясно. Я думал, что ты, что-то знаешь – вздохнул Александр.
Когда всё было более или менее приведено в порядок они с Орловым вышли на улицу.
— Ситуация такая – сказал он отводя взгляд, от смотревших на него во все глаза девочек – ваших отца и мать арестовали и куда-то увезли. Будем искать, запрашивать. А пока подумайте есть куда вас отвезти? Есть у вас в Петрограде родственники.
В глазах девочек были слёзы.
— Ну если только к дяде Коко. Он живёт рядом со станцией Ланская. У него свой дом рядом с имением графов Ланских.
— Идите за мной – сказал Александр Отворачиваясь, чтобы не посмотреть им в глаза — Вы возьмёте, то, что вам может пригодиться из ваших вещей.
И девочки пошли за ними по лестнице наверх. В квартире они обе расплакались, увидев в каком состоянии находится квартира.
— Плакать будете потом. Времени мало. Мне до пяти часов надо успеть в Главный штаб – сказал Александр, злясь сам на себя – пока вещи собирайте быстро и поедем к этому дяде Коко. После Генерального штаба.
Девочки разошлись по своим комнатам.
— У вас есть во, что положить?
— Да, есть чемоданы – отозвалась старшая Наталья – мы с ними к дяде Коко на лето ездим.
— Вот и собирайте туда, все, что может понадобиться.
Пока девочки собирали вещи, Александр мерял большую комнату шагами и злился, что так получилось. Он понимал, что бросить здесь девочек, не имеет права. А что делать с ними, он не знал. Знал, что должен был им помочь и что никогда их не бросит.
Он открыл разбитое окно, выглянул и увидев внизу Николаева, Орлова и казаков спросил:
— Среди вас нет плотника, отремонтировать дверь и замок.
— Так я это быстро сделаю – сказал один из казаков и побежал по лестнице наверх – а струмент есть какой?
— А сходи ко дворнику во дворе этого дома живёт в одноэтажном домике.
— Так я это мигом – сказал казак и побежал вниз по лестнице.
Девочки собрались. Они стояли в своих дверях и смотрели с надеждой на Александра.
— Все взяли?
— Основное взяли – ответила Наталья – я даже колечко своё нашла на полу – показала она Александру маленькое серебряное колечко.
— Ну тогда пойдёмте – сказал Александр и взяв их чемоданы пошёл вперёд. Девочки побежали за ним.
— Привяжи чемоданы к машине – приказал он Григорьеву.
И тот, вытащив какие-то верёвки, стал сноровисто привязывать чемоданы к запасному колесу сверху.
— Я пойду посмотрю – сказал он казакам и Орлову. Александр пойдём наверх. Там надо замки вставить и окна закрыть.
Он в дверях повернулся и увидел, что девочки сморят на него.
— Мы сейчас придём, мы быстро – сказал он девочкам и побежал наверх.
В дороге он коротко рассказал Николаеву, что произошло.
В дверях уже сноровисто работали казак и какой-то татарин в треухе.
— Ваше благородие. Мы это быстро сладим с Наилькой. У него и струмент есть и сам мастер.
Наиль сноровисто вынимал старый замок, а казак орудовал рашпилем, убирая остатки дерева.
— Здеся надоть приделать металлическую пластинку. Иначе сломать можно будет – сказал он Наилю и тот молча из деревянного ящика вытащил специальную пластинку.
Казак стал её закреплять.
Николаев и Александр прошли в комнату.
— Что будем делать?
Николаев усмехнулся:
— Делай, что должно и будь, что будет. Так говорили у нас в морском корпусе. А какие есть у тебя идеи?
— Говорят, что есть какой-то дядя Коко. Живёт на Ланской в своём доме. Придётся ехать туда.
— Это за городом в сторону Карельского?
— Да. Придётся съездить. Но пока надо в Главный штаб, отдать пакет. А ты пойдёшь в своё Адмиралтейство?
— Во-первых я не по форме, во-вторых на дезертирство разрешения не спрашивают. Не я ухожу с флота, это флот ушёл от меня.
Александр с ним согласился. Он не мог представить себя в такой ситуации. Если бы солдаты его авиагруппы, вдруг стали убивать лётчиков и издеваться над ними. Почувствовать себя лишним в авиагруппе и искать куда сбежать от друзей? Он не представлял, что такое может быть с ним. Но он видел матросов и понимал, что всё это не шутки и от той ямы во дворе их отделяли буквально максимум пять минут.
Когда дверь была готова Наиль вручил один ключ Александру, видимо, как самому старшему из всех.
— Где похоронил родителей девочек? – спросил Александр тихо.
— Так это там яму рыли. И много мёртвых привозят.
— Без гроба похоронил?
— А где его взять? – спросил Наиль – у нас татар всегда без гроба хоронят. Накроют ковром или простыней. Я ковёр взял маленький из комнаты. Красивый ковёр – там верблюды вышиты.
Александр молча пожал ему руку и пошёл вниз.
На улице Александр отдал ключ Наталье, и та спрятала сразу его в карман длинного пальто.
— На конь – прокричал хриплым голосом урядник.
Все расселись в машине, казаки вскочили на коней, и машина тронулась в сторону Каменноостровского проспекта, где был мост через Неву. Одинокие люди разбегались с проезжей части в стороны, заслышав гул мотора машины и цоканье копыт казачьих коней по брусчатке.
В машине и на конях были вооружённые люди. А человек с ружьём в том мартовском Петрограде был человеком опасным с любой точки зрения. Слишком много ушло оружия их гвардейских частей, из флотских экипажей. Оружием теперь торговали за еду на каждом углу. А жизнь человеческая перестала цениться совсем. Издалека раздавались одиночные выстрелы, иногда взрывы гранат и это не прибавляло уверенности в том, что Петрограде все в порядке. Пока ещё Временное правительство князя Львова не навело порядок. А городовые и полиция ушли с улиц, спрятались от людского гнева. В городе хозяйничало право сильного, право вооружённого. Есть ружьё или пистолет, то значит ты прав во всем и можешь диктовать кому и что делать невооружённому.
Свинцовые тучи неслись над Петроградом на запад, туда где грохотал взрывами и залпами фронт. Маленькая группа на машине и конях неслась вперёд навстречу своей судьбе. Наталья не знала, что больше в своей жизни, никогда в жизни не переступит порог родительского дома.