https://www.peoples.ru/friday/history_in_pictures__403_.html
— Все готово к полету, господин поручик! — доложил Несмеянов, натянув на себя парашют Котельникова и застегнув его на груди.
«А, чем черт не шутит» — подумал Александр и тоже надел парашют.
— Слушай, Николай Петрович, а летные шлемы у вас есть?
— А как же? — вдруг удивился Несмеянов, — конечно, есть. На белом меху и с очками на меху для зимы. Ой я забыл вам выдать! Растяпа я.
— Давай их сюда, а то замерзли мы с Виктором Алексеевичем! — он показал рукой наверх, — холодно там. Зима, однако!
— Так что же вы сразу не сказали? У меня там чай готов. Пойдем, согреемся!
Александр тяжело вздохнул, а потом подумал: «А чай неплохо, наверное, перед полетом».
— А, пойдем по чайку и в полет!
— Горькин! Еремей! — крикнул солдату Несмеянов, — принеси нам два шлема полетных и зимние очки и еще что там есть для тепла!
Солдатик быстро убежал, а они, скинув парашюты, направились к домику.
Пока они пили чай и грелись, солдатик с редким именем Еремей принес им два меховых новых шлема, очки с белым мехом и двое меховых кожаных штанов и валенки.
— Я тут подумал, — сказал он, — вам, наверное, теплее так будет! — сказал он и рукавом вытер нос с незабываемой улыбкой.
Александр взял штаны.
— Откуда такое богатство?
— Да я не подумал! — начал укорять себя Несмеянов, — мог бы сразу вам все выдать. Извините.
— Ничего. Все нормально! — усмехнулся Александр. — Мы в башлыки заматывались от противного ветра.
Они надели штаны, валенки, шлемы, надели теплые очки с мехом, прикрывающие глаза.
— А у нас там есть еще такие штучки! — вдруг сказал солдатик, с улыбкой доставая какие меховые тряпки, — они пристегиваются к очкам и закрывают рот!
— О, так и башлык не нужен! — обрадовался Александр.
— А вы казак? — вдруг спросил солдатик, глядя на снятые штаны с лампасами и шашку Александра.
— Казак! — ответил Александр, — по прадеду казак. От него и шашка.
— Я казаков близко никогда не видел, — блестя глазами, сказал солдатик, — а шашку можно посмотреть?
— А отчего нельзя? — спросил Александр и протянул ему шашку, — смотри, коли есть охота!
Солдатик взял в руки шашку и извлек ее из ножен. Сверкнула сталь. Он тяжело вздохнул и протянул Александру.
— Николай Петрович! — обернулся Александр к Несмеянову, — ты вооружайся. Если есть пистоле — бери. Патроны на пулеметах проверь, как следует. Летим в тыл к ним. Черт его знает, что может случиться. Если их аэропланы встретим, то воевать придется.
Из тумбочки Несмеянов достал пистолет системы «нагана» и пристегнул на ремень.
Александр надел свой «маузер», а потом шашку. Теперь он осмотрел Несмеянова. Тот был в кожаных штанах, кожаной куртке, шлеме с очками.
— Идем? — спросил Александр Несмеянова и Горькина.
— Идем! — ответил тот, и они направились к самолету.
После теплого чая и теплой комнаты на душе было хорошо.
— Химический карандаш взял и бумагу для эстафеты с вымпелом?
— Там в кабине все есть. Я сам укладывал! — ответил, блестя глазами, Несмеянов, — прилетим — в баньку пойдем попаримся!
— Если прилетим! — одернул его Александр, — у нас в авиации не принято наперед загадывать. Все может случиться!
Солдатик восторженно смотрел на Александра и Несмеянова.
Александр снял шашку и поставил ее в кабине рядом с собой, сел в своем кресле. Обернулся назад. Там устраивался Несмеянов.
Он улыбнулся ему, Несмеянов в ответ кивнул головой и тоже виновато улыбнулся.
— От винта! — прокричал Александр и сзади загрохотал мотор и закрутился винт, раскрученный солдатиком.
— Приедет Мышкин из госпиталя — готовьте обед! — прокричал Несмеянов солдатику и тот закивал головой, — чтобы был обед, когда мы вернемся!
Винт на «Фарманах» находился за кабиной пилотов.
— Летим? — спросил Александр, обернувшись к Несмеянову.
— Летим! — ответил тот, застегивая на груди крепления в кабине.
А Александр, потрогав эфес стоявшей рядом шашки, добавил газу, и самолет начал разбег вдоль летной полосы. Сначала тихо, потом все быстрее и в конце летной полосы оторвался как бы нехотя от нее, и начал набирать высоту.
Шашка прадеда стала теперь для Александра талисманом.
Набрав высоту, Александр направил теперь самолет в сторону Островской дороги.
Восторженный прапорщик, слегка перегнувшись вниз, смотрел на убегающие внизу домики, дымящие топящимися печами, дорожки и дорогу к Крестам.
— А-а-а-а! — закричал радостно он. — Здорово! Как красиво!
Александр вспомнил восторг лейтенанта Николаева, запевшего песни в первом полете, и усмехнулся.
Приближалась линия оборонительных окопов и сооружений. Пролетев над ней, он разглядел и пушки, и пулеметы и даже услышал восторженные крики офицеров и солдат, кричавших самолету раскатистое «ура-а-а-а-а».
Помахал крыльями и направился вдоль железной дороги на Остров-Режицу-Двинск. Начинало смеркаться, но сквозь тяжелые облака кое-где пыталось проглядывать солнце.
Германских конников в их касках Александр увидел сразу. Впереди колоны конный разъезд. Кавалеристы стали снимать ружья и Александр, резко задрав нос, дал больше газу и начал почти вертикально набирать высоту. Мотор натужно заревел, глотая на больших оборотах больше топлива.
И тут Александр услышал како-то рев сзади. Он повернулся и увидел, что Несмеянова выворачивает наружу. Он, перегнувшись через небольшой бортик, отдавал небу и фюзеляжу самолета свои завтрак и обед, причем, с каким-то громким ревом.
«Елки-палки, — подумал Александр, — а как же разведка? Надо лететь! А если германские «фоккеры» встретим, то сможет ли Несмеянов в таком незавидном положении использовать пулемет?»
В школе летчиков у них в группе был ученик в пилоты поручик Громов из какого-то пехотного полка. В первом полете его так вывернуло наизнанку, что он вообще не смог лететь. Бросил штурвал и только думал о своем состоянии, повиснув на ремнях. Инструктор посадил самолет, но Громова списали из школы летчиков.
Александр выровнял самолет и пошел немного в стороне от дороги в направлении Острова.
— Тебе лучше? — перекрикивая мотор, спросил он у Несмеянова.
Лицо его было белее бумаги.
— Полетели назад, Александр Степанович! Я не выдержу! — кричал в ответ тот.
Александр помотал головой: «Ясно, что лететь домой надо. Так проводить разведку невозможно. Да и понятно приблизительно, где германцы. Понятно, что основные силы уже прошли Остров и двигаются в сторону Пскова. Ночь встанут на привал, а потом их надо ждать».
— Пиши записку! Будем бросать вымпел! — прокричал Александр Несмеянову, — пиши! Германцы километрах в двадцати от Пскова. Скорее всего, что завтра их надо ждать на развилке дороги на Петроград!
— Я не могу! — прокричал сзади Несмеянов, снова перевешиваясь через бортик.
— Давай сюда вымпел! — прокричал Александр, — и химический карандаш!
— Я не могу! — опять сзади крикнул Несмеянов.
— Через не могу давай! — зарычал Александр, — или мне что ли к тебе лезть на лету? Быстрее!
Он протянул левую руку назад, правой придерживая штурвал.
Спустя како-то время он почувствовал холод медного футляра.
Он потянул руку на себя. В руке был один вымпел.
— Где химический карандаш? — во весь голос он уже орал на Несмеянова.
— Карандаш упал на пол! — оправдывался, заикаясь, Несмеянов.
— Ищи! — орал Александр.
— Не могу! – заикаясь, кричал Несмеянов, — может, он за борт вывалился.
Александр выругался про себя и подумал: «Больше никогда этого прапорщика не возьму с собой».
— Еще один есть карандаш?
— Есть у меня в кармане.
— Давай! Уронишь последний — выкину самого за борт!
Он опять протянул руку и почувствовал в ней теплый карандаш.
Сложно писать донесение и вести самолет одновременно.
Александр развинтил футляр, вынул бумагу и положил ее на штурвал.
«Германцы уже прошли Остров, кавалерийские разъезды находятся приблизительно в районе Вернявино. Завтра точно будут у нас» — с трудом нацарапал он донесение.
Александр хорошо изучил карту, прежде чем лететь, и помнил названия населенных пунктов у дороги.
Сзади раздавался характерный рев Несмеянова. Александр сжал губы и, скрутив донесение, засунул его в медный футляр с флажком.
«На Несмеянова надежды нет никакой» — подумал он и внезапно услышал характерный звук моторов самолетов. Он повернул голову и увидел сзади догоняющие два «Фоккера».
«Елочки зеленые! Старые знакомые германские «Fokker E.II» и сразу двое против одного» — подумал он и резко, что было сил, потянул штурвал на себя.
Самолет взревел и стал набирать высоту. Сзади раздался характерный звук стреляющего пулемета.
«В облака скорее» — подумал он, а сам прокричал Несмеянову:
— Стреляй! Нас же собьют!
— Не могу! — кричал хриплым голосом Несмеянов, снова перевесившись через бортик.
«Фоккеры» тоже задрали носы и стали подниматься вверх за ними.
Вот и спасительные облака. Самолет вошел в облака и Александр, сразу развернув на 90 градусов, стал переводить самолет в горизонтальный полет.
Ничего не было видно, только где-то рядом послышался стук мотора «Фоккера» и тут же исчез где-то наверху. Но в облаках ничего не было видно. Где-то рядом послышался характерный для «Фоккера» стук пулемета. Опять же попаданий нет, значит, стреляют на авось, на всякий случай.
«Так, ситуация скверная. Можно было бы отстреляться, ан нет — Несмеянов не в строю. Не сможет стрелять. И я не смогу! — думал Александр, — выстрелить смогу. Прицелиться не смогу. Управлять самолетом надо. Попасть — навряд ли. Выскочишь из облаков — расстреляют сразу».
Смерти бояться Александр перестал давно. Верил в свою удачу, что повезет, как и большинство солдат привыкают к выстрелам, к опасности.
Он засунул вымпел в кожаный кармашек и левой рукой потянул к себе ручки пулемета на всякий случай и приготовился стрелять. Попасть не попадет, но отпугнуть может. А это уже много.
Облако закончилось. Следующее метров через двести. Надо проскочить. Только он влетел в облако, как услышал выстрелы.
«Здесь они, не ушли» — подумал он и крикнул Несмеянову:
— Стрелять-то сможешь, не попасть, а просто стрелять в сторону врага?
— Смогу, если самолет будет лететь ровно! — заныл сзади Несмеянов.
«Горизонтального полета не будет. Если собьют, то будет только вертикальный вниз» — подумал Александр, закусив губу.
Облака закрыли всю видимость. Но надо идти в них. Вылетишь вверх — расстреляют, вылетишь вниз — расстреляют
— Стреляй хотя бы в сторону, откуда стреляют! — прокричал Несмеянову. — Авось попадешь? Если не попадешь, то отпугнешь!
Если раньше было прохладно, то теперь Александр почувствовал, что спина взмокла и под шлемом голова вспотела, лился пот на лоб.
Опять где-то сзади прогремели выстрелы. Но и Несмеянов стал стрелять куда-то. Выстрелы звучали, не прерываясь.
— Эй! Николай Петрович! Так у нас патроны кончатся! Возвращаемся домой!
«Главное их за собой на хвосте не притащить на наше летное поле» — лихорадочно думал Александр.
Пулемет сзади затих.
— Патроны кончились! — закричал Несмеянов.
«Ну вот! Черт побери! — думал Александр, — спускаюсь вниз и там вдоль земли на низкой высоте, прижавшись к железной дороге. Авось не заметят. А там может наши постреляют по самолетам на линии обороны».
Самолет легко повиновался и пошел резко вниз.
— Нас сбили? — закричал Несмеянов.
— Не сбили пока! Но что- то делать надо!
Облака закончились и самолет выскочил из них. Александр нашел взглядом железную дорогу на Двинск и начал резко снижаться.
— Нас сбили? Мы падаем? Я парашют не надел! — кричал Несмеянов.
«Только сейчас не хватало мне, чтобы ты с парашютом вниз сиганул, — думал Александр, — хорошо, что не взял».
Самолет почти прижался к земле и полетел вдоль железной дороги на уровне верхушек деревьев.
«Фоккеров» не слышно пока, — подумал Александр, — может ушли»?
Нет, не ушли. По крыльям самолета ударили выстрелы пулемета.
«Сглазил» — подумал Александр.
— Давайте сядем здесь! — кричал Несмеянов.
— Не сядем! Разобьемся! — прокричал Александр и прижался еще ниже.
«Фоккеры» ходили по кругу и стреляли сверху, видимо, опасаясь прижаться как можно ближе к земле. Несмеянов ничем не отвечал, и они наглели.
Пули хлестали по самолету, но Александр вел самолет к себе на аэродром.
Александр фиксировал, что прошли Стремутку, Соловьи, впереди Череха. Вот поворот на петроградскую дорогу. Сделав вираж, Александр повернул в сторону Крестов. Послышались снизу выстрелы. Внизу была оборона и, видимо, офицеры и солдаты пытались поддерживать хоть так свой самолет.
Александр оглянулся назад и не увидел Несмеянова. Он чуть привстал, перегнулся назад и заглянул в заднюю кабину. Несмеянов, как зародыш, скукожился на дне кабины.
— Черт-черт! — успел произнести Александр, так как увидел заходящий в хвост «Фоккер».
По корпусу самолета хлестнула пулеметная очередь. И мотор захлебнулся и заглох.
«Хорошо, что не загорелся» — подумал Александр, лихорадочно стараясь удержать высоту и выбирая место для посадки.
Садиться, кроме как на петроградскую дорогу, было некуда. Но и это хорошо, хотя бы у своих, а не в тылу германцев, как прошлый раз с Николаевым. И он пожалел, что Николаева в этот раз не было с ним.
На крыльях и элеронах самолета угрожающе свистел ветер. Но высота была небольшая и самолет скоро заскользил по мартовской, слегка покрытой уже тающим снегом, дороге.
«Только бы не улететь с дороги» — думал Александр.
Подломилось одна стойка, видимо, попав в выбоину, и самолет, развернувшись на 90 градусов, остановился на самой кромке дороги. Замер, едва не слетев в придорожную водоотводную канаву.
— Мы уже прилетели? — раздался сзади дрожащий голос Несмеянова.
— Прилетели! — буркнул Александр, отстегивая ремни. Он взял прадедову шашку, вымпел и стал спускаться из самолета.
За ним на землю спрыгнул Несмеянов. Вид его был ужасен. Вся кожаная куртка была испачкана рвотными массами. Весь борт самолета тоже.
Александр усмехнулся, вдохнул слегка морозный воздух и сел на обочину дороги. Настроение было скверное. Потеряли последний самолет.
— Хотя бы живы! — пролепетал сзади Несмеянов, снимая кожаную куртку, — самолет починим! Я вам обещаю! — шептал он сзади каким-то оправдывающимся голосом.
Если бы Александр курил, то, наверное, сейчас бы закурил. Его душу мучала страшная досада тем, что он оказался полностью обезоруженным перед двумя германскими самолетами, которые расстреливали его, как в тире.
— Сейчас сгоняю на летное поле. Здесь рядом. Возьмем коней и прибуксируем самолет на летное поле и отремонтируем! — где-то далеко частил прапорщик Несмеянов.
Александру было не до него. Третий самолет потерял за эту войну и сам жив. Видимо, есть Бог на небе, раз позволил ему остаться живым.
К самолёту с разных сторон бежали офицеры и солдаты. Они обступили сидевшего на обочине Александра. Все молчали, а и он тоже. И лишь Несмеянов что-то объяснял куму-то.
Скоро прискакали конные офицеры и терские казаки подъесаула Валуйскова. Среди них Александр увидел подполковника Вараховского и капитана Незлобина.
— Господин подполковник! — он встал и, приняв строевую стойку, пытался доложить.
— Не надо, Александр Степанович! Видели все! Чего не стреляли?
— Я не мог! — ответил, разведя руками, Александр, — вот прапорщик Несмеянов, — он нашел глазами растерянного прапорщика и решил не выдавать его, — закончились патроны!
— Что, Александр Степанович? Опять сшибли? — спросил капитан Незлобин, разглядывая издалека покосившийся и висевший над канавой самолет.
Александр стал оправдываться:
— Так их было двое, а мне даже отбиваться было нечем …
Но Незлобин его остановил:
— Да не надо, я все понимаю! — он показал пальцем на небо, — там не как здесь. Все совсем по-другому. Вы вообще герой, что летаете на такой этажерке. Да еще к ним в тыл!
— Ничего, Антон Сергеевич! Главное, что они сами живы. И сейчас нам расскажут, где находятся германцы. Или вы доложить ничего не можете? — спросил Вараховский, подняв глаза на испачканный борт самолета.
Александр понимал, что подполковник все понял и только кивнул головой и протянул подполковнику пенал с вымпелом.
— Здесь все написано. Германцы уже прошли Остров и конные разъезды уже приблизительно в районе Венявино.
Вараховский раскрыл карту и стал разглядывать ее. Вокруг него сгруппировались офицеры.
— Прижали двое германцев, а я практически без оружия, пришлось улепетывать! — начал оправдываться Александр.
Вараховский мельком посмотрел на прапорщика Несмеянова, оттирающего свою куртку и, махнув рукой, приказал Валуйскову:
— Коня летчику, пожалуйста! Поедем в штаб!
Александру бородатый казак в папахе и бекеше подвел коня.
— Ты уж брат, Александр, аккуратнее! — попросил он.
Казаки, зная близость Александра подъесаулу Воронцову — командиру луганской полусотни, относились к нему, как к своему казачьему офицеру.
Тем более, что на Александре были казачьи шаровары с лампасами.
Александр кивнул головой.
— Извини, я думаю, что быстро. Сейчас тебе его приведут, брат! — и, придерживая рукой шашку, взлетел на коня.
Уже сверху он скомандовал прапорщику Несмеянову:
— Вы уж тут разбирайтесь с самолетом, а я подъеду уже на летное поле. Задача доставить самолет туда и в кратчайшие сроки отремонтировать его!
Он догнал подполковника Вараховского и поехал немного сзади рядом с капитаном Незлобиным.
— Александр Степанович, а пока вы были на разведке, к вам на летное полет прилетели самолета три! — вдруг сказал тот.
— Откуда? — удивился Александр.
Вараховский только пожал плечами.
— Наверное, из Петрограда. Вот ждем летчиков на доклад, и про генерала Кажельницкого доложили, что приедет к нам.
— Там тоже германцы идут на Псков.
Незлобин только тяжело вздохнул и хищно улыбнулся.
— Мы им устроим здесь и там встречу!
У штабной землянки их встретили генерал Кажельницкий и Алексей Воронцов, видимо, сопровождавший.
Представившись генералу, Александр обнялся и расцеловался с Алексеем.
— Ты же вроде в разведку пошел со своими? — спросил Александр, — я сверху видел.
— Генерал не отпустил. Взвод Филимонова пошел.
А через некоторое время к штабной землянке внезапно на телеге подъехали летчики в шлемах и куртках без погон и среди них Александр узнал своих знакомых по гвардейской авиаэскадрилье капитана Чернова, поручика, с которым он махнулся самолетом, Ардышевского Сергея Сергеевича и еще сломавшего его самолет тогда в Пскове подпоручика Ежова, а также неизвестного ему офицера в шинели с погонами капитана.
— Капитан Светлов, дезертир из 32 авиароты! — представился с улыбкой Александру светловолосый, с широким добродушным лицом капитан, — вернулся в армию. Повоюем, поручик, или ты подхорунжий? — спросил он, улыбаясь, глядя на лампасы Александра.
— Поручик. Так сбили меня. Не на чем теперь воевать! — вздохнул Александр.
— А где мой Сикорский? — обнял Александра поручик Ардышевский Сергей Сергеевич, имея ввиду переданный Александру самолет.
— Тот сгорел за Ригой! — коротко ответил Александр, наклонив вниз голову, — сегодня вот «Фарман» угробил. Двое их было, а я один! — пожаловался он.
— Ничего, мы пригнали из Петрограда сегодня три экспериментальных истребителя С-22 и завтра наши пилоты перегонят еще три или четыре С-20. Сколько успеют подготовить к перелету. Будет нам всем на чем летать и воевать. Сейчас приказано все лучшее отдавать Пскову. У вас тут самая заруба ожидается. Поездом едут отряды добровольцев. Несколько отрядов моряков, солдат и красногвардейцев. Троцкий мир не заключил, а армию с Крыленко распустили по домам, вот немцы и рванули на Петроград.
При словах про моряков Александр поморщился.
— Хорошо бы успели. Завтра здесь будут уже германцы! — тихо сказал Незлобин, за спиной которого Воронцов разглядел штабс-капитана Даниленко. — Посмотрим, как моряки покажут себя. Это им не в Кронштадте топить безоружных офицеров и не беспредельничать в Петрограде. Здесь война и здесь убивают.
Вараховский с Кажельницким, разложив карту на наскоро сколоченном столе, обсуждали, где надо поставить артиллерийские батареи, пулеметы, чтобы остановить германцев.