Степанов М. Агония империи. Часть 2. Последний бой императорской армии. Глава 6. Летное поле в Крестах

Оба пилота прошли мимо полосатого шлагбаума. В небольшой будочке, находившийся рядом никого не было.

На летном поле было пусто, лишь ветер нес вдаль легкую снежную поземку. По краям летного поля высились уже таящие небольшие сугробы. Видимо поле все же недавно очищали для взлета и посадки самолетов.

— Нам туда – показал Александр рукой в сторону, находившихся в стороне двух домиков, за которыми находился большой ангар. Из трубы одного из домиков шел легкий дымок, показывавших, что там есть люди.

– Вон смотри еще недавно там были пилоты гвардейской авиаэскадрильи во главе с великим князем. Там я получил звание поручика и потом самолет Сикорского. Приглянулся я Великому князю наверно.

— А чего он тебя к себе не взял? — спросил Наумов.

— Так получилось – неопределенно махнул рукой Александр – да и мне не очень хотелось в гвардейскую. На фронте среди своих все же легче. А потом у меня было задание, я же в Петроград летел.

Они быстрым шагом, придерживая казачьи шашки, прикрывая лица лопастями башлыков, направились к домику, из трубы которого шел небольшой дымок.

В том же помещении сидел за столом на самодельном табурете и пил чай, обняв стакан двум руками, с перевязанными какими-то тряпками пальцами, низенький человек в вязанном грязном свитере.

Алексей узнал прапорщика Несмеянова, которого он видел, когда летели с Николаевым на фронт.

— А это опять вы Александр Степанович? – совсем не удивился тот, повернувшись лицом к дверям – а я уж не чаял вас увидеть. Думал, что вы сгинули н фронте. Ваши пролетали в Петроград и мне сказали, что вы погибли.

— Бог миловал. Жив я и лейтенант Николаев тоже. Сбили нас, но мы уцелели.

— Ну и дай Господь? – и прапорщик, придерживая металлическую кружку руками отхлебнул глоток горячего чай – вы чаю хотите господа?

— Хотим – ответил за обоих Наумов, усаживаясь на табуретку, которая покачнулась под его телом.

Но он, качнувшись удержал равновесие.

— Других нет. Солдаты не хотят служить. Осталось двое псковичей. И те ночуют дома, а сюда приходят раз в несколько дней. И если работы нет, то уходят домой. А остальные разбежались. Подпоручик Насонов – начальник аэродрома уехал в Питер за деталями к самолетам, сразу почти после отречения, и не вернулся. И не слуху ни духу. Да упокоит Бог его душу, ежели он не жив – перекрестился прапорщик.

— Николай Петрович – я, не ошибаясь, спросил Александр.

Тот кивнул головой, что все правильно.

— Николай Петрович. Как мой самолет? У вас остался на поле. Помните?

— А как не помнить? Вон стоит. Отремонтировали. Облетали. Только пилота нет пока. Давно стоит. Может и не взлететь.

— А бензин есть?

— Да полно. В ангаре целая стена бочек с авиационным бензином. Заправим. А вы уж облетайте. В Петроград лететь хотите?

— Нет уважаемый, сейчас армия отступила из-под Риги к Пскову и в районе Крестов мы хотим дать германцам бой. Там сейчас генерал Кажельницкий и подполковник Варховский создают укрепрайон – пояснил Александр – пришли даже латышские стрелки и наши отступили от Риги.

Прапорщик посмотрел с какой-то улыбкой Александру в глаза:

— Дождались. К Пскову враг подходит. Пойду, пожалуй, к ним и предложу свои услуги, как солдат – устало сказал как-то прапорщик. – Надоело сидеть без дела. Псков — мой родной город. Пойду защищать. Да и многие псковичи придут. Сейчас в город полно офицеров и солдат армии, разбежавшихся по домам.

— А пилоты есть – завелся вдруг Наумов.

— Наверно есть – ответил прапорщик с начинавшимися поблескивать глазами – приходил ко мне один спрашивал чей это самолет стоит. Говорит местный из Запсковья. Светлов фамилия.

— Не знаю его, прапорщик – покачал головой Александр – не наш он. Но наш с тобой фронт сейчас здесь, нам самолет поднять надо. А придет Светлов будем рады. Нашим нужна авиация. А авиация у нас – это только мы. С Петрограда никто не прилетит. Больше здесь нет никого. А авиация нужна, как воздух. Это дальняя разведка, это противодействие их авиации. Поэтому, уж будь ласка, а подними наш самолет. Вернее, сделай все, чтобы я его смог поднять. Значит топливо не проблема и это уже хорошо. Пулеметы есть? Патроны, бомбы, вымпела?

— Все есть и даже парашюты Котельникова есть. Фланшетты – металлические стрелы есть. Новые пулеметы на специальных подставках Льюиса для самолетов – оживился прапорщик – змейковый привязной аэростат есть для разведки даже есть. Но надо его надуть. Двухмоторная автомобильная лебедка к нему есть. Даже телефоны есть. Водород есть в баллонах в ангаре. Правда аэростатная рота разбежалась. Их прапорщик тоже псковский. Иногда приходит. Груздев его фамилия.

— Наверно и аэростат понадобиться для нашей артиллерии. Доложу Вараховскому при первой возможности. Как думаешь Виктор Алексеевич?

Наумов взял налитый грязный металлический стакан чая у прапорщика и подумав ответил:

— Конечно нужен для корректировки огня. Надо искать возможности, как его доставить на фронт и поднять в воздух без этой аэростатной роты.

Он посмотрел на грязный стакан, но потом подумав сделал глоток.

— А хорошо с холода.

— Да — оживился прапорщик, — угощайтесь варением. Мама варила – он поставил на стол металлическую банку с варением.

Когда выпили чай в теплом, отапливаемом металлической печкой помещении, стало жарко. Наумов вытянул ноги вперед и стал посапывать. Александр Воронцов рассказывал прапорщику свои похождения в тылу у германцев.

Так прошел целый час.

— Может быть вы спать хотите – внезапно вспомнил прапорщик, посмотрев на Наумова.

— Пожалуй да спать хочется, но надо проверить самолет – сказал жестко Воронцов.

— Так поздно уже, скоро смеркаться начнет. Завтра придут солдатики и мы это организуем.

— Нет – покачал головой Воронцов – завтра утром лететь надо. Давай заправим его и попробуем завести.

Прапорщик нехотя встал со своего топчана и пошел к вешалке одевать шинель без погон.

Александр тоже надел свою кожаную куртку и казачью папаху. Шашку прадеда брать не стал.

— Пусть Виктор Алексеевич поспит – сказал Александр посмотрев на спящего сидя Наумова – он устал.

В ангаре загрузили на санки бочку и поволокли их, к стоящему самолету. Из бочки сливали бензин в литровые металлические банки и заливали в бак. Когда бак был полным Александр залез в кабину, а прапорщик пошел назад за кабину раскручивать винт.

Раза с четвертого мотор завелся.

— Отлично. Пойдем расчищать поле – прокричал сквозь звук работающего мотора Александр Несмеянову.

— Может ну его. Завтра лучше все вместе?

— Завтра с утра надо вылететь на разведку – жестко ответил Александр.

И прапорщик пошел к ангару за лопатами и щитом.

Когда начали расчищать, то на крыльцо вышел Наумов.

— Александр Степанович. А меня почему не разбудили?

— Присоединяйся – прокричал Александр улыбаясь, бросая снег с взлетной полосы лопатой в сторону.

Втроем дело пошло быстрее. Прошли двести метров. До земли не расчистили, но верхний слой мягкого снега все же удалось снять.

Стемнело.

— Сегодня взлететь с такой полосы уже сложно и тем более сесть на нее. Но мы взлетим и полетим завтра – сказал Александр, поворачиваясь к Виктору Наумову, воткнув лопату в землю.

— Да стало темно – ответил тот – пошли пить чай.

И они дружно отправились в помещение.

— Я вам постелю на топчанах в той комнате – предложил Несмеянов – простыней у нас нет, но накрыться есть чем.

— Да мы уже привыкли спать и в седлах – усмехнулся Александр – я сейчас подготовлю самолет к вылету и приду. А вы идите.

— Мне еще надо пулеметы проверить – сказал, останавливаясь Несмеянов – подготовить бомбы, фланшетты, вымпела.

— Не препятствую. Работайте. Моя карта уже готова – сказал Наумов. — Я пошел ставить чайник. Не очень долго задерживайтесь.

Мотор самолета прогрелся. Александр убавил обороты и прислушался. Мотор работал ровно и без перебоев.

Несмеянов принес бомбочки и фланшетты. Разложил брезент на досках под крылом самолета и аккуратно положил на них бомбочки, накрыл брезентом. Сходил принес два пулемета Льюиса с лентами  в специальных коробках.

Стало совсем темно и лишь окошко их светилось более или менее ярким огнем.

Александр заглушил мотор. Стало совсем тихо.

— Я сейчас установлю пулеметы, отстреляю их и приду. А вы идите и пейте чай. Грейтесь, а то уже прохладно – предложил Несмеянов Александру.

— Завтра надо заправить самолет до полного бака – сказал Александр.

— Сделаю Александр Степанович. Все к 9 утра, когда более или менее будет тепло, приготовлю. Соскучился я по нашей работе.

Чумазое, грязноватое лицо прапорщика озарилось улыбкой. Небо расчистилось и в свете луны и звезд это было видно хорошо.

— Холодает, раз небо без тучек и снега. Завтра чистить поле не надо будет перед вылетом – сказал Александр и пошел в домик.

В помещении было тепло. Александр погрел руки у металлической печки труба, которой была выведена в окно, налил чая и сел на табуретку к столу.

Штабс-капитан Наумов развалившись на табуретке жадно курил.

— Ну как?

— Мотор работает как часики. Завтра посмотрим сам самолет в полете. Главное, чтобы центровка была нормальной. Прапорщик обещает подготовить самолет к полету к девяти часам.

— Слушай Степанович, а какое сегодня число?

Александр усмехнулся, отпив глоток горячего чая:

— Счастливые часов не наблюдают. Я с этими датами совсем запутался. Спросим у прапора. Он наверняка знает все.

С улицы раздались выстрелы пулемета. Тра-та-та – гремело за маленьким оконцем.

— Пулеметы нам нужны на случай, если их самолеты увидим.

— Да и по пехоте можно хорошо использовать – снял сапоги и вытянул ноги в грязных носках Александр.

Во голове мелькнула мысль: — Надо бы постирать. Да когда?

Выпили чай и ждали молча прапорщика.

В комнате было темно светильники, сделанные из орудийных патронов, почти не светили и лишь печка давала какой-то веселый свет.

Пришел прапорщик, отряхнул сапоги и скинул их, надев теплые чуни из обрезанных валенок.

— У тебя есть еще такие? – спросил Александр.

— Сейчас достану – полез прапорщик в какой-то большой комод и достал оттуда еще чуни и кинул их Александру и Виктору.

Те, с удовольствием, надели их на ноги и вытянули. Ноги.

— Давно так не сидел. Ноги отдыхают.

— А баньки у вас нет, а то мы совсем завшивели и грязные – сказал Александр прапорщику.

— Да есть здесь в деревне банька по-черному у Фиалектовых. Мы там всегда моемся. Завтра вечером организуем вам помывку.

— А вымпела у вас есть?

— Да, конечно, такие медные запаянные трубки с красными флажками и открывающиеся с одной стороны.

— Во точно. Нам надо завтра скидывать результаты проверки и на островском направлении, и на Рижском, чтобы не ездить туда.

— Полно. Валяется в ангаре. Нам они были вроде ни к чему.

— А чего у вас нет в ангаре?

— Я всего даже не знаю – признался прапорщик – вот подпоручик Насонов он знал все.

— Слушай Николай Петрович – спросил Александр прапорщика – а какое сегодня число? Ты помнишь?

Прапорщик с удивлением посмотрел на Александра. Ему тыловому человеку было невдомек, как человек может не знать какое сегодня число.

— Так это сейчас есть новый стиль и есть старый. С 1 февраля перешли на новый стиль – григорианский и у нас стало 14 февраля сразу.

Наумов и Воронцов с удивлением посмотрели на прапорщика. Им было невдомек зачем большевистская власть это сделала.

— У нас что с германцами теперь календарь одинаковый? – удивился Александр.

— Ну да и с германцами и с британцами и французами.

— А зачем?

Прапорщик пожал плечами:

— Нам сказали, и мы реализуем.

— Так какая сегодня дата? – спросил снова Наумов.

— Так с утра было по новому стилю 21 февраля, а по русскому стилю было бы 8 февраля – пятница.

Наумов тяжело вздохнул и спросил:

— Так, где мы будем спать прапорщик?

— Я сейчас протоплю соседнюю комнату, там станет тепло и можно ложиться.

— Давай топи.

— Виктор Алексеевич не трогай его. Пусть сначала чай попьет, согреется. Ты вот что Петрович скажи мне, где дрова. Я сам протоплю – сказал, вставая Александр.

— Да за домом дрова у нас.

Александр надел сапоги, накинул на плечи куртку, надел папаху и пошел за дровами.

За ним вышел и Наумов.

— Не трогай ты парня. И так он в мыле – сказал Александр Наумову – завтра баню нам обещает сделать.

— Баню – удивился Наумов – баню это хорошо. Здесь баня есть?

— Нет через дорогу деревня они моются в бане в деревне. Вернемся, обещают, что мы сможем помыться и постираться.

Они взяли дрова и пошли в домик.

Несмеянов уже зажег патроны с маслом в своей и их комнате. И даже в тусклом свете ламп было веселее.

— Давайте я разожгу печку. А пока здесь нагреется попьем еще чайку и погреемся.

Александр согласился.

Часа два еще разговаривали, обсуждали, что твориться. Александр рассказал о плене в Петрограде.

Через два часа все спали.

Утром Александр проснулся часов в восемь. На улице гремели выстрели из самолетного пулемета. Он потянулся и вскочил, быстро оделся. Наумова в помещении уже не было.

Несмеянов отстреливал пулеметы, а Наумов уже крепил бомбочки, вымпела и фланшетты в специальные крепления, в своей задней кабине самолета.

— Александр Степанович. С добрым утром – прокричал он.

Пулемет замолк и довольное лицо Несмеянова показалось из первой кабины самолета:

— Приветствую вас Александр Степанович. Я заправил самолет. Пулеметы полностью готовы. Попьем чайку и можно лететь. Я принес для вас гречневой каши из деревни горячей и черного хлеба. Там сами пекут.

— Ну пойдем. Я сейчас помоюсь, приведу себя в порядок и приду.

— Я уже помылся – крикнул Наумов улыбаясь — и даже облился холодной водой. Бодрит.

— Тогда ставьте чай и потом полетим.

Гречневая каша с кусочками вареного мяса показались очень вкусной. Чай согрел изнутри.

Александр взял свою шашку, маузер. Повесил их на себя крест-накрест.

— С Богом?

— Присядем на дорожку – предложил Наумов.

Присели, посидели. Александр хлопнул по коленям, и все гурьбой пошли за ним к самолету.

Когда сели в самолет Александр крикнул Наумову:

— Натяни папаху глубже, чтобы не унесло. От винта!

Прапорщик крутанул сзади кабины винт и мотор весело затарахтел. Прапорщик отбежал в сторону и Александр потрогал рукоятку шашки прадеда, потом добавив газа и направил, начавший движение самолет на взлетную полосу.

— Взлетаем — прокричал он Наумову.

— Взлетаем – ответил тот, придерживая рукой папаху.

Жаль шлемов у нас нет, а у прапорщика не спросили.

Самолет пошел на разбег. Александр добавил газ и самолет, оторвав нос, потом задние колеса и начал набирать высоту.

Привычно сильный морозный ветер стал обдувать лицо. Александр натянул посильнее папаху накинул на нее башлык. Посмотрел назад и увидел, что напарник тоже накрылся теплым серым башлыком.

Теплее не стало. Продумало сильно. Сверху с запада на восток шли тяжелые облака. Моросил легкий снежок

— Конец февраля – подумал Александр – скоро весна. Доживем ли? – тяжело вздохнул, вспомнив о родителях и Наталье и Прасковье Матвеевых об отце и Пелагее – они здесь же рядом – с какой-то внутренней теплотой подумал он, — направить бы самолет туда и часа через два были бы в Гдове. Ан нет нельзя.

Направил его к центру Пскова. Пролетая над старым городом, он помахал крыльями. Летели не высоко и он видел снизу машущих самолету людей в районе старинных городских башен. Долетев до псковского крома (кремля), он развернулся налево и направил самолет вдоль рижской дороги.

Сероватые стены башен и самого Крома мелькнули внизу и пересекая Великую в районе моста он увидел бегающих по обе сторону моста военных, разглядел орудия, замаскированные по обе стороны моста, и увидел конную разведку человек в 20, направляющихся в сторону Риги.

— Наверно брат Алексей в разведку пошел. Дай Господь нам вернуться и ему – перекрестился Александр и набирая высоту направился вдоль дороги.

Конники остановились и замахали внизу папахами самолету. Он в ответ помахал им крыльями и начал набирать высоту.

— Надо держаться поближе к облакам. Если появятся германские «фоккеры» будет куда скрыться – думал он, положив на штурвал обе уже начинающие замерзать руки. Холодный ветер с силой обдувал лицо и буквально рвал башлык, накинутый на голову.