Полусотня подъесаула Воронцова вышла к Пскову спустя трое суток, после того как расстались с латышскими стрелками. Они шли практически перед германцами, периодически нападая на зарвавшиеся вперед отдельные отряды пехоты и конницы.
Основная масса германских войск почему-то наступала не через Печоры и Изборск, а через Остров. В районе деревни Стремутка полусотня схлестнулась с внезапно атаковавшими их германскими драгунами. Несмотря на то, что нападение было внезапным, хорошо обученные казаки Воронцова заняли круговую оборону и сумели отбиться от превышавшего их количеством драгун. Потери были 2 казака и 8 легко раненых. Сумели уйти через лес и болото. Германцы не решились преследовать, тем более что их потери были более значимыми. Видимо германское командование не хотело зря класть своих драгун, понимая, что загнанные в угол казаки, буду сопротивляться более серьезно.
В районе Крестов на небольшом возвышении уже строились укрепления под командованием подполковника Вараховского и начальника Псковского кадетского корпуса генерал-майор Кажельницкого.
— И где вы были Степановичи? – улыбнулся Вараховский, увидев, подъехавших казаков — мы уже тут укрепления подготовили, пока вас не было.
— Мы как вы приказали встретились с латышскими стрелками полковника Вацетиса – командира 2-ой дивизии.
— Да они уже пришли, но все ушли на Петроград, кроме 7-ого Баусского полка подполковника Аузанса. Сказать ничего не могу плохого. Латыши окопались на левом фланге. Быстро окопались. Орудия есть. Жаль, что сама вся дивизия ушла на Петроград. Вацетис сказал, что им надо охранять революцию и Ленина.
— А кто такой этот Ленин? Что его надо охранять целой дивизией – простодушно спросил Александр.
— Это вождь революции – пояснил Ваарховский – главный у большевиков, взявших власть.
Подошел генерал Кажельницкий и с улыбкой пожал руки всем офицерам, прибывшим с Вороцовым.
— Вы Александр стали настоящим казаком – пошутил он, увидев Александра в казачьей папахе, шароварах с алыми лампасами и с шашкой.
— Он у нас первый рубился с драгунами и шашку прадеда обновил во вражьей крови. Еле оттащил, а то понравилось больше, чем на своих еропланах летать – пояснил Алексей.
— Да я это так, как Алеха научил – попытался оправдываться Александр.
— Да ладно. Не надо оправдываться – усмехнулся Кажельницкий – вот уж не думал вас здесь увидеть. Думал, что вы на свой Дон ушли.
— Не господин полковник – посерьезнев ответил Алексей – у нас здеся работы еще хватает.
— Ладно рассказывайте, что видели. Вы же выходил последними – разложил карту на орудии Вараховский.
— Я вот не понял почему они пошли не через Печеры, а через Остров. Там же дорога длиннее.
— Это, как раз, понятно – ответил, почесав висок Кажельницкий – здесь перед ними река Великая, а там всего два моста. Вот они – эти мосты – показал он на карте — взорвать можем и будут они танцевать у Великой или терять время на обход. Нет, генерал Гутьер не идиот. Он понимает, что кратчайший путь на Петроград не всегда самый кратчайший. Я его знаю лично. Хитрый лис.
— Так на реке Великой же еще лед. Пройдут аки по суху – спросил настороженно фон Борн.
— Ну мы же не идиоты и не стали ждать – усмехнулся Кажельницкий — лед уж два дня, как взорвали. Благо взрывчатки полно – усмехнулся Кажельницкий – да и зима такая, что в любой момент может начаться ледоход. Так что на плавсредствах не очень-то переправитесь. А здесь наступление по суше и прямая дорога на Петроград.
— Понятно – ответил тихо Александр.
— Так что у вас здесь сейчас Михаил Андреевич? Я выдвинул на всякий случай посты своих кадет на Печерскую и Валкскую дороги. Если что сообщат. А мосты мы уже взорвем, не дадим им спокойно пройти. Вы бы уж дали уважаемый Михаил Андреевич нам две батареи к мостам. Тогда мы точно прикроем ваш тыл. И казаков для дальней разведки в сторону Валка и Изборска. Мои кадеты не справятся. Надо нам знать, что ждать и быть готовыми – генерал Кажельницкий вопросительно посмотрел на подполковника, который возглавил все работы по созданию укрепленного района.
За спиной Кажельницкого Александр внезапно увидел матросика Кузина в армейской форме и высокой мятой папахе. Тот ощерился ему улыбкой, что его заметили. Александр кивнул ему головой. И тот в ответ радостно закивал.
— Надо подумать насчет батарей. Нужное дело – задумался Вараховский — посоветоваться надо с начальником артиллерии, что вам можно выделить. А насчет казаков, так я думаю, что полусотня казаков подъесаула Воронцова будет вам будет, весьма кстати. Тем более, что вы друг друга знаете. Вы меня услышали Алексей Степанович?
— Так точно услышал – принял стойку «смирно», стоявший за другим офицерами, обступившими Кажельницкого и Вараховского, Алексей – поступаю в распоряжение господина генерал-майора Кажельницкого.
— Вот именно.
— А можно я возглавлю батареи, поступающие в распоряжение генерал-майора Кажельницкого – внезапно попросил, стоявший рядом с Алексеем и Александром, лейтенант Николаев – я на линейном корабле Гангут» командовал баковым 12 дюймовым орудием – он умоляюще посмотрел на Вараховского.
Стоявший рядом с ним штабс-капитан Даниленко, дернул Николаева за руку.
Вараховский увидел это и усмехнулся. Он помнил, что передал в распоряжение штабс-капитана Даниленко, возглавлявшего контрразведку Николаева, Александр Степанова и капитана Наумова. А теперь Николаев хочет сбежать. Явно ее по нраву было офицерам служить в контрразведке. И хотя контрразведка – это не жандармы. Но тем не менее служить в ней шли офицеры армии и флота весьма неохотно.
— Вопросы у кого есть? — спросил Вараховский, осмотрев, собравшихся офицеров, увидевших возвращение донской полусотни.
Алесандр Воронцов внезапно даже для самого себя вышел из строя:
— Михаил Андреевич. Тут рядом есть летное поле. Там с прошлого года остался мой самолет «Фарман» двухместный. Он был повреждён, и я оставил его там на ремонт. Мы хотели его перегнать, но руки не доходили. А потом мне сообщили, что он отремонтирован. Если он здесь, то я могу произвести дальнюю разведку на всех направлениях.
Варховский внимательно посмотрел на Кажельницкого.
— Это было бы весьма кстати – сказал тот кашлянув в руку – а это возможно?
— Если самолет исправен, то наверно можно и даже нужно. Давай Александр Степанович на коня и вперед.
— Я беру тогда с собой капитана Наумова Виктора Алексеевича.
Штабс-капитан Даниленко – начальник контрразведки, аж побелел:
— А кто со мной работать будет? – спросил он жалобным голосом Вараховского.
— Может исправного самолета нет, возможно, что там нет топлива.
— А если все есть?
— То тогда авиационная разведка для нас важнее. И вам пока придется воевать на своем фронте одному. Обещаю, что подберу для вас толковых людей.
Даниленко махнул рукой и неспеша пошел к стоявшему сзади орудию.
— Тогда делаем так. Лейтенант Николаев согласует с штабс-капитаном Изыльметьевым и подполковником Веригиным выделяемые для батарей орудий, боеприпасы и людей и выдвигается к мостам через реку Великую по приказанию генерал-майора Кажельницкого. Полусотня Алексея Воронцова следует вместе с генерал-майором Кажельницким и действует в его интересах. Александр Воронцов вместе с капитаном Наумовым скачут на летное поле и проверяют исправность аэроплана.
— Господин подполковник что в первую очередь разведывать надо. Если аэроплан исправный, то мы сразу оттуда вылетим на разведку.
Вараховский заулыбался:
— Ну ты не хуже меня знаешь, что в первую очередь, что нам надо знать как далеко неприятель.
— Понятно, чтобы это было быстрее, то пролетая над вами мы сбросим вымпел – сказал, нахмурив лоб и сморщим усы капитан Наумов.
Маленькие его усики стали топорщиться, как усы таракана.
— Это дело – согласились с ним Кажельницкий и Варахровский – так действительно будет быстрее.
Попрощавшись с Вараховским и офицерами, генерал Кажельницкий вместе с полусотней Алексея, Воронцовым Александром и капитаном Наумовым поехали по дороге в Псков.
Лейтенант Николаев вместе с штабс-капитаном Изыльметьевым и подполковником Веригиным направлюсь на конях получать орудия, боеприпасы и людей.
Проезжая через оборудованные уже позиции Александр удивлялся как много удалось уже сделать с целью их оборудования. Окопы, землянки, закрытие позиции для орудий. За третьей линией окопов виднелись палатки полевого лазарета. Перед каждой линией три ряда колючей проволоки. Все было сделано по всем требованиям инженерного искусства.
— Четыре года войны, научились – подумал он и представил, как будет после войны.
Каждый солдат ждал окончания войны, но только не ценой поражения и расчленения России.
Через два километра после развилки дорог слева от дороги, ехавший впереди, рядом с генералом, Александр увидел летное поле и вдалеке одиноко стоящий самолет, занесенный снегом.
— Нам сюда. Разрешите господин генерал – спросил он разрешения у Кажельницкого.
Тот посмотрел на летное поле и одиноко стоящий и занесенный снегом самолет.
— Полетит? Как думаешь?
Александр в ответ пожал плечами и тихо ответил:
— Все сделаем, чтобы полетел – ответил Александр, придерживая коня.
— С богом – ответил тот из седла и с улыбкой пожал руки подъехавшим к нему по очереди летчикам Александру и Виктору Наумову.
Алексей внезапно отделился от отряда и поскакал проводить летчиков до летного поля.
— Ну прощевай братуха — обнял он прямо с коня Александра, когда тот задержал коня – в казаках все ж проще. А? Как думаешь?
Александр улыбнулся:
— Проще, но я душа моя все же в небе Леша. Береги себя брат – ответил он, тяжело вздохнув – нам еще надо с отцом моим надо познакомиться. А мне с твоим. Береги себя.
Действительно на войне близкие люди прощаясь c друг другом не знали встретятся или нет.
— Коней забери брат. Нам пока без надобностей, а вам каждый конь все же нужен.
Оба летчика спешились и передали уздечки Алексею.
Алексей улыбнулся, подмигнул, развернул коней, ударил своего коня нагайкой и поскакал догонять своих казаков.
— Береги себя братуха! – донесся до Александра его крик, и он увидел вдали повернувшиеся к нему уже расплывчатое в снежной поземке лицо Алексея.
Слеза скатилась на щеку Александру, и он долго смотрел вслед Алексею, уносящемуся легким наметом вдаль, вслед за отрядом казаков почти уже растаявшем в дымке снега и тумана. За прошедшие дни они стали близки друг другу, как настоящие братья. Да и казаки Алексея приняли его в свою семью, как своего. Он привык, что казаки называют его по-простому, как Алексея – Александром Степановичем, а у костра на привале иногда по-простому называли даже просто Саней.