Сикорская Л. Коробка конфет для будущего капитана

«Раньше я очень любил конфеты. Сейчас я очень люблю раньше»(высказывание)

На кухне, дядя Вася сидел за столом и разговаривал с Александрой Степановной. Тускло грел свет, пахло жаренной картошкой с салом, луком и алкоголем. Собеседникам было весело, они о чем-то разговаривали, шутили и совсем не замечали Колю, который сидел в углу комнаты, молчал и с интересом рассматривал картинки в книге.

Коле очень хотелось есть. Но он молчал и ждал, когда закончится эта трапеза, и он сможет доесть то, что останется.

Достаточно подвыпивший дядя Вася, закусив солёным огурцом, чавкая, неожиданно повернулся в сторону мальчика и громко сказал:

— Эй, малец! Иди-ка сюда, я тебе принёс кое-чего.

Колька искренно обрадовался и бойко подбежал к столу, ища глазами подарок.

— На, держи! — гость полез рукой в засмоленную от ветхости штанину и достал оттуда грязную до неузнаваемости конфету.

Пацанёнок ее взял, внимательно посмотрел на гостинец и спросил:

— А ее что, уже кто-то ел?

Дядя Вася от этих слов отрезвел и внимательно посмотрел на парня.

— Да ты что, малец! Просто в кармане растаяла за день.

Расплющенная, совершенно неприглядная конфета, выглядел совершенно отвратительно и жалко. Коля положил конфету на стол.

— Ты чего, Колян, барского рода? — язвительно спросил дядя Вася, наблюдая за мальчиком.

Коля молчал.

— Ой, да он у нас вообще конфет не ест. Нельзя ему, — вступила в разговор мама и забрала конфету в карман, — Иди Николай, иди к себе в уголок.

Мальчик не двигался с места, стоял некоторое время с опущенной головой, а потом гордо ее поднял и ясными глазами посмотрел мужчине в лицо.  Осознав неприглядность ситуации, чтобы как-то реабилитироваться, дядя Вася, поставил стул рядом с собой и произнёс:

— Садись.

Мать схватив тарелку, наложила картошки и сверху котлету.

Коля с аппетитом стал есть не обращая внимания на присутствующих.

— Во, даёт! А лопает, как взрослый мужик! Далеко пойдёт! — громко произнёс гость, наливая очередную рюмку.

— Он у меня смирный, тихий. Ты не думай, Вася, — мать стала оправдываться, словно чего-то испугалась.

— Попомнишь, Александра, тихий омут весь в чертях! Ты, вот бы, поинтересовалась, что у него за коробочка такая есть, что он с ней не расстаётся? Вся станция про неё знает. С птицей такая.

Мальчик резко перестал есть, бросил вилку и рванул в угол к своим игрушкам.

— Вот, посмотри. Да только посмотри! Ты, целый день вкалываешь, этот » тихий» мальчик, продаёт яблоки солдатам, которые едут в составах на учения. У него эта коробка забита деньгами!

После этих слов, дядя Вася встал и подошёл к Коле, который ручонками прижимал коробку к груди.

— Отдай! — скомандовал он.

Коля молчал.

— Отдай, волчье отродье! Кому говорю!

При этих словах началась потасовка взрослого с ребёнком.

— Не отдам! — выкрикнул мальчик фразу, после которой последовал удар.

Мать вскрикнула, и это остановило мужчину.        

Воспользовавшись моментом, Коля, проскочил между ногами обидчика, и выбежал из дома. Он нёсся по знакомым дорожкам станицы к речке. Там было одно единственное место, где никто не мог его найти — старая перевёрнутая лодка.

Юркнув в своё неприкасаемое личное пространство, Коля облегчённо выдохнул. Так, полежав несколько минут, немного успокоившись, он положил коробку под голову и уснул.

Отца Коля не знал. Мать никогда не говорила ему о нем. Оставшись одна, работала на складе станции Изварино, недалеко от станицы Лихая, Ростовской области. Мимо проходили поезда: когда в столицу, а когда и к морю, о которых Колька только знал из книг. Учился он во втором классе довольно прилично и с интересом.

Коробка, что заменяла парню подушку, была железная. Он нашёл ее однажды недалеко от полотна (видать, кто-то выбросил из пассажиров проходящего поезда). Круглая, вся раскрашенная, с яркой картинкой на крышке, на которой была изображена на голубом фоне чайка. Картинка настолько была красивой, что Коле иногда казалось, что птица живая, которая вот-вот взлетит.

Мама Николая, Александра Степановна, была неплохой женщиной. Ее портрет висел на Доске Почёта по Северо-Кавказской Железной Дороге. Но стремление ее выйти замуж, отвлекало от воспитания сына, который был предоставлен сам себе. Женихи больше попадались не совсем подходящие, без серьёзных намерений.  Коля их раздражал, потому, как их, и свои дети мало волновали, а что говорить о чужом ребёнке.

Так они и жили: мама надеялась на женское счастье, сын — на свою таинственную коробку.

Утром, Коля пришёл домой, когда Александра Степановна ушла на станцию. На столе остыли манная каша и чай. Мальчик умылся, кушать сразу не стал, а сел на диван и открыл коробочку.

— Коля, ты дома? — раздался голос бабы Нюси, соседки, — Я тебе пирожков с яблоками свеженьких принесла. Иди забери.

Мальчик быстро закрыл коробку, спрятал ее под подушку и выбежал за пирожками.

— Голодный. Где ночевал?

— Секрет, баба Нюся. Даже тебе не могу сказать.

— Приходи в обед. Борщ сварю. Мать просила накормить тебя, сорванца.

Когда силуэт соседки исчез, дожёвывая, Коля опять сел на кровать и открыл коробку. Вспомнив, что у него липкие руки от пирожка, пошёл опять их помыл и только тогда достал из неё …

— Коля, ты дома? — раздался голос друга Юры.

Мордочка мальчика появилась в окне.

— Сегодня они возвращаются. Я узнал. Сам понимаешь, военная тайна. Надо будет дежурить. Точное время прибытия поезда неизвестно.

— Хорошо. Когда встречаемся? Я зайду за тобой, — поняв, о чем говорит его друг, закрыв окно, и входную дверь, Коля опять вернулся к коробке, надеясь, что теперь никто не сможет ему помешать полюбоваться ее содержимым.

Вечером, Юра и Коля сидели на лавочке в зоне отдыха станции. У каждого в руках была сетка с яблоками.

— Что, золотопромышленники. Ждёте? — дядька Панас метлой подметал территорию, — Книжки надо читать, лето заканчивается, скоро в школу, а вы тут околачиваетесь.

Дядька Панас оперся на метлу.

— Ничего, лет через десять, сами в этих вагонах поедете службу нести. Время быстро пролетит. Не заметите.

— Так это ещё столько ждать! — Юрка вступил в диалог.

Мимо прошёл локомотив, и Коля заметил в его окне дядю Васю, который был машинистом. Тот тоже увидел мальчика и пригрозил ему кулаком. В ответ, Коля показал язык.

— Ну что это такое, — дядя Панас ухмыльнулся, — Обезьяны приличней себя ведут.

— Так то обезьяны, а это мы, — Юра заступился за друга.

В этот момент объявили, что на третий путь идёт состав, которого так ждали мальчики. Они чуть не сбили с ног дядьку Панаса, который замешкался, прислушиваясь к объявлению о прибытии поезда.

Преодолев препятствия, мальчики стояли в ожидании. От волнения, сердце Коли выпрыгивало за пределы грудной клетки. Прижатая к ней сетка с яблоками, словно сдерживала факт » внутреннего побега».

И вот, уже появился локомотив, он приближался, слышался стук долгожданных колёс, запах военного состава. Поезд приближался, но почему-то скорость его становилась все быстрее и быстрее, быстрее и быстрее. Становилось ясно, что останавливаться он не будет. В глазах ребят каменел ужас.

В какой-то момент, Коле показалось, что он вместе с яблоками начинает отлетать от земли. И все, что происходит в этот миг — это не он, а это ему снится.

Вдруг, в одном вагоне открылась дверь, и появился мужчина.

— Коля, я напишу тебе. На начальника станции отправлю письмо. Ты жди, — выкрикнул он, и грохот колёс совсем заглушил его крик.

Яблоки из сетки рассыпались и покатились на шпалы под рельсы.

***

Зима пришла снежная, морозная. Мальчишки добирались в школу пешком, преодолевая пустырь, что был между посёлком и районным центром. Часто ходили на лыжах, как полярники. Розовые щеки и нос, придавали лицам ребят чистую детскую нежность.

— Коля, а что, письма от дяди Артёма так и нет?

— Нет, — с грустью произнёс паренёк, замедляя лыжный «шаг», — Может он адрес неправильно написал? А, может, где-то на военном задании …

— Ты сам сходи к начальнику станции. Может он письмо получил и забыл про него! — поддержал советом друг Юра.

Коля задумался.

— Айда сейчас! Вместе! — неожиданно произнёс Коля и не получив ответа, развернул лыжи обратно.

— Пропустим чтение. Невелика потеря. Письмо важнее! — оправдался Юра, придавая важность затеянному мероприятию.

Каких-то десять минут и показалась станция вся пищащая паровозным дымом, гремящая грохотом локомотивов и вагонов, голосом диспетчера и запахом пирожков, доносящихся из корзин, продающих тётушек.

— А что это вы не в школе? — баба Нюся появилась так неожиданно, что мальчишки не успели и растеряться.

— У Кольки зуб разболелся. К маме его идём, — озвучил Юрка мысль, что первой мелькнула у него в голове.

— Неожиданно. Ни с того ни с сего. Заболел, — баба Нюся не верила.

— Не, утром болел немного, а сейчас очень болит, — произнёс жалостливо Коля, — «отлетают» последние молочные зубы.

— Хорошо, но сначала пирожков моих покушайте, — и баба Нюся достала пирожки с мясом, которые были ещё тёплыми и пахли умопомрачительно.

Получив по одному в руки, ребята бросились их есть.

— Коля, а зуб как? — переспросила соседка спокойно, уже понимая, что ребята хитрят, — прошёл?

Глотнув, Николай поняв, что обман раскрыт, ничего не ответил. Помолчав некоторое время, произнёс:

—  Евдокия Григорьевна, нам очень надо. В школу мы вернёмся. Дело у нас здесь.

С метлой подошёл дед Панас.

— О, ковбои пожаловали! А кто это, Евдокия Георгиевна?

— Я! Старый пень! — гордо ответила баба Нюся.

Мальчишки, поняв, что оправдываться теперь надо и перед «старым пнём», как по команде, схватив в руки лыжи с палками, рванули с места, и вбежали в здание станции.

Марья Павловна, секретарь начальника, в недоумении смотрела на входящих с мороза, мальчишек.

— С чем пожаловали? — сразу поинтересовалась она.

Коля спокойно, но стесняясь спросил:

— А, к начальнику станции можно?

— По какому вопросу? — по-деловому спросила Мария Петровна, —  Сергей Владимирович сейчас на совещании.

— Мы подождём, — уже решительней ответил Николай.

— Вы записаны на приём? — не успокаивалась секретарша.

— Мы без записи, — твёрдо ответил Коля.

Мальчики сели на стулья, что стояли в приёмной.

Марья Павловна начала печатать на машинке какой-то текст.

— Вы что, за конфетами пришли? — не отрываясь от текста, спросила она.

— Какими конфетами? — переспросил Юра.

— Ну, как же, одну коробку съели, наверное, мало показалось.

— Мы ничего не ели! — возмутился Коля.

— Как это? Месяц назад на твоё имя, Николай, пришла бандероль. Там была коробка конфет и письмо, — ответила секретарь, так же не отрываясь от текста, — Мы передали эту бандероль твоей маме через Василия Александровича, который был как раз здесь. Он уверил, что зайдёт к Александре Степановне и ей передаст.

Коля выбежал из приёмной и побежал к маме. Юра помчался следом.

В отделе, где работала мама Коли, занимались разгрузкой товарных составов и их переправкой до узловой станции. Александра Степановна сидела за столом и что-то писала в тетради.

— Коля, почему ты не в школе? — удивилась она.

— Мама, где письмо? Письмо? — мальчик говорил почти криком с надвигающимися на глаза слезами.

— Коля, какое письмо?

— Мне, мне пришло письмо с конфетами. Дядя Артём мне прислал! — Коля рыдал, понимая уже, что дядя Вася не передал бандероль маме, — Пусть, пусть он съест все конфеты, только отдаст письмо. Мама прошу, мама!

Александра Степановна, напуганная состоянием Коли, бросилась к нему.

— Вы мне можете рассказать спокойно, что случилось?

И Юра рассказал всю историю с самого начала: как они приносили яблоки солдатам, как однажды, Коля подружился с проводником вагона, в котором и ехали военные, что зовут его дядя Артём и он бывший моряк-подводник, и что он им рассказывал про море и корабли.

Выслушав, Александра, поправила волосы и попросила ребят подождать ее, ссылаясь, что в зону, где работает Василий Александрович, их не пустят, и она пойдёт одна.

Локомотив стоял в тупике. Александра Степановна легко на него забралась.

— Саня, не ожидал. Решила прощение у меня попросить? — с ехидцей в голосе произнёс Василий Александрович.

— Ты мне лучше, для начала, расскажи, куда ты коробку конфет дел, что пришла моему Коле?

— А, ему на что? Сама сказала, что твоему Коле нельзя сладкого. Чего добру пропадать! А меня ты отшила, помнится.

— Куда ты дел конфеты и письмо, которое было вложено в бандероль? — громким и твёрдым голосом продолжала спрашивать Александра Степановна.

Видя, что ситуация накаляется, дядя Вася принял оборону.

— Обойдется твой Колян и без конфет! У него целая коробка денег. Купит себе ещё.

— Ах, ты тварь такая! Ты, что считаешь чужие деньги! Ты ко мне приходил, жрал, водку пил —  хоть раз спросил: есть-ли у меня, они, эти деньги? Как я живу? Ты у кого конфеты забрал? Ты же у сироты…

— Да какой он сирота! Нагулянный он. Все знают, с кем ты таскалась…,- но договорить Василию Александровичу не дала оплеуха Александры Степановны.

— Или ты мне говоришь всю правду, или я сейчас тебя вместе с этим локомотивом отправлю на тот свет! — рука женщины потянулась к рычагу «хода».

Дядя Вася попытался присмирить нападавшую, но получив вторую затрещину, да с такой силой, что у него треснула губа и потекла кровь.

Александра Степановна нажала рычаг —  «гудок».  Не отпуская его, она навалилась на Василия всей своей женской фактурой, и тот, от испуга ее глаз и «орания» локомотива — закричал:

— Съел я их! Съел!

— Письмо? Где письмо?

— Высвободи, отдам!

Отпустив гудок, Александра отодвинулась от Василия, но в руку взяла лом, что валялся недалеко от входа.

— Ну ты, Саня, даёшь. Чисто убивица!

Василий Александрович достал из пиджака письмо и протянул.

Женщина взяла его и бросила железный крюк к ногам обидчика.

— В тебе хоть, что-то есть человеческое? Хоть что-то? И как ты ел и не подавился? — с этими словами она выпрыгнула из локомотива и пошла к детям. 

Молча шла Александра Степановна по скрипучему снегу, замотанная в платок, и плакала. Случившееся не укладывалось у неё в голове. Перед глазами стоял отец Коли, который уходя в армию, обнимал ее и говорил: » Ты только дождись!». И она ждала. Родился мальчик, прошло три года, но он так и не появился. Было одно письмо, правда, что уезжаю на севера, прости и не жди.

— Надо, что-то менять. Так больше жить нельзя! Нельзя! — шептала себе она, слезы вытирая платком.

Мальчики сидели в напряжении. Увидев маму, Коля бросился к ней. Она достала письмо.

Детскими ручонками сынишка его взял, прочёл обратный адрес и имя отправителя: Гордеев Артём Дмитриевич, город Ленинград.

Глубоко выдохнув счастьем, Николай открыл ранец, положил письмо, которое было слегка скомкано в дневник, посмотрев на маму и друга — улыбнулся.

Вернувшись домой вечером, Александра Степановна застала сына, лежащего на диване.

— Сынка, я завтра дома. Давай баньку истопим? — предложила она.

— Давай, — вяло ответил мальчик.

— Ты не заболел? — и мама прикоснулась губами ко лбу, — Да, вроде, здоров.

— Ма, я не заболел.

— Сынок, а что это за письмо к тебе пришло? И, что у тебя в коробке твоей находится? Вся станица гутарит, что у тебя там много денег. Правда?

— У меня там больше, чем деньги, мама! Хочешь, покажу?

Колька юркнул под кровать и достал оттуда коробку. Бережными руками он положил ее на стол и открыл.

— Вот, смотри.

Перед взором матери предстали два солдатских погона, на которых располагались вдоль, друг за другом, четыре звёздочки.

— Мама, это погоны самого — самого отважного КАПИТАНА!

— Это ты менял яблоки на эти звёздочки? — с удивлением переспросила мама.

—  Ну, это же так красиво! Ты только посмотри! А ещё, у меня есть бляшка от ремня. Она с якорем. Мне ее дядя Артём подарил. Он мне письмо обещал написать. И прислал!

— И, что он тебе пишет?

Коля достал конверт из коробочки и стал читать.

«Здравствуй дорогой, Николай! Пишет тебе Артём Дмитриевич, твой друг.

Извини, что не написал сразу, как обещал. Нас перебрасывали с места на место, было много работы. Но я часто думал о нашей встрече, о том, что я тебе рассказывал о море и службе на подводной лодке.

И, чем больше я думал об этом, мне все больше хотелось к морю, кораблям.

Два месяца назад, мне позвонил мой друг по службе. Мы с ним в одном экипаже служили. Он рассказал, что работает сейчас в Ленинграде на судоремонтном заводе. И позвал меня к себе. Я не долго собирался.

Вот это письмо и конфеты, ты получишь с Балтийского моря.

Коля, старайся учиться только на отлично. Я буду ждать тебя в Ленинграде. Ты станешь настоящим моряком, я верю в тебя!

Храни мой якорёк. Он будет твоим символом в удаче. Русские моряки всегда говорили: » Спастись священным якорем».

А то, собирайтесь-ка с мамкой, и ко мне. Работы на заводе всем хватит. Да и ты к кораблям поближе будешь.

Жду от тебя ответ. Адрес на конверте. Дядя Артём».

Александра Степановна нежно погладила Колю по головке.

— Чайник закипел. Давай чай с вареньем!

Мальчик аккуратно опять сложил в коробку все свои ценности и придвинул к себе чашку.

— Мама, ты не общайся с этим противным дядей Васей. Злой он. Папы такими не бывают. Папы детей не обманывают, кулаки им не показывают и конфеты дарят в красивых коробках.

— Ты прав, Коленька, папы такими не бывают, — ответила мама, нежно поцеловав головку, — Какой ты у меня славный! Мой морячок, мой капитан!

— Я буду не просто капитаном. Я буду самым-самым отважным КАПИТАНОМ! Погоны у меня есть, ремень тоже. А это — самое главное!

Александра Степановна напела песенку:

«Жил отважный капитан,

Он объездил много стран,

И не раз он бороздил океан.

Раз пятнадцать он тонул,

Погибал среди акул,

Но ни разу даже глазом не моргнул…»

Зрачки у Коли расширились и он, вдруг, спросил:

— А, откуда ты узнала, что я хочу быть моряком?

— Дай мне подержать якорь свой золотой, на удачу. Он же волшебный.

Коля его достал и протянул маме.

— Он золотой! Это якорь дяди Артёма. Он служил на самой настоящей подводной лодке матросом! Он с ним все моря прошёл и океаны! Представляешь? После флота, он пошёл работать на железную дорогу, но без моря жить не смог. Вот, теперь в Ленинграде. Мама, он мне так сказал: «Коля, на тебе ответственность — стать настоящим КАПИТАНОМ!».

Утром, Николай поднялся рано от какого-то шума. Он вскочил, вбежал в мамину комнату. На полу лежал раскрытый чемодан, куда она складывала свои и его вещи.

— Игрушки не берём. Только коробку. Хорошо?

Коля бросился к маме, обнял ее и прошептал: — Я буду самым отважным КАПИТАНОМ! Ты мне веришь?