Реальные имена и место, где произошла эта история изменены.

«Твоя судьба не написана, пока ты не возьмёшь в руки перо». Дин Бохари
Тихоокеанский Флот.
Июль, 2020 год. Поселок Вилючинск.
— Павел Андреевич, да, совсем забыл. Вот штурмана к тебе на вакантную должность,- комдив протянул Комову бумагу с приказом.
Тот молча взял лист,  встал, понимая, что его время для доклада окончено, развернулся (как положено «разворачиваться»  при начальстве) и  направился к двери.
Еще не покинув кабинет,  он заглянул в текст приказа и прочел фамилию новенького члена экипажа подводного корабля, на которой он, Комов Павел Андреевич, был командиром.
— Зорев Игорь Сергеевич? — Комов резко повернулся и посмотрел на командира дивизии.
— Личное дело у Коврова. Можешь ознакомиться, — ответил адмирал, явно ожидая такой реакции у Комова.
— Я правильно понимаю?
— Правильно. — спокойно ответил адмирал, — С отличием  «Нахимовское», так же блестяще училище, мастер спорта по рукопашному бою, холост. На ТОФ  сам попросился. А у тебя, как раз,  вакансия есть инженера электронавигационной группы.
Адмирал пристально посмотрел на стоящего перед ним Павла Андреевича.
— Имя матери — Елена Викторовна Хованская.  А про отца ничего не хочешь спросить? Там все четко — Зорев Сергей Константинович, 1977 года рождения, 5 марта, в городе Клин. Командир БЧ -1. Погиб при исполнении.
Комдив  встал из-за стола и налил из графина  стакан воды.
— Будешь? — предложил он Комову.
Тот отрицательно покачал головой.
— Получается, что у Сергея был сын! И на момент его гибели ему было 5 лет!
— Я это уже понял. Но, такого не может быть! Этого реально не может быть!
— Но и таких совпадений, Паша, не бывает. Ты вот что, присмотрись к нему, лишнего ничего не спрашивай.
— Понял, — четко ответил Павел Андреевич.
Он  одел фуражку, отдал честь  и  вышел.
Выйдя на улицу, Комов расстегнул китель.
«Ну, Сережка! Такая любовь с  Полиной была! Друг без друга никуда!» — думал Павел Андреевич, идя знакомой дорогой домой, — «Он же был лучшим моим другом все годы учебы в училище. Вместе попали на один флот. И ничего не сказал! Не понимаю. И женился он на третьем курсе. Самый первый из нас. Где взялся этот Игорь? И кто такая эта Хованская? Фамилия знакомая какая-то… Хованская… »…

2004 год.
Рыбачий.

Подводная лодка возвращается из похода.
Несколько ребят ведут беседу. Каждый выражает эмоции  услышанного от повествования  мичмана Соловьева.
— И стоит она, когда  мы даже еще не вошли в бухту. Стоит и смотрит вдаль. Ждет.
— Кто стоит?
— Молчи. Не мешай. Дай дослушать!
Рассказчик, делает паузу, чтобы сосредоточиться и продолжить:
— Стоит, губами что-то про себя шепчет. А, лодка не приказам командира и боцманским рулям подчиняется, а ее заклинаниям. Ей Богу, говорю вам.
— И тишина…
— Да заткнись ты.
—  А, точно лодка поднимается, а не у боцмана кое-что другое?
— Может она ведьма?
— Знать бы. Кто проверял?
— Старпом идет! Разбегаемся.
Все мигом расходятся по своим делам и отсекам.
— Саня, так я  ничего и не понял. Про кого это Соловьев рассказывал?
Игорь наклоняется к другу, и тихо ему отвечает:
— Отвали. Сам ничего не понял. Вроде, как нашей лодкой управляет не боцман.
— А кто?
Саня развел руками.
На подходе к родным водам была назначена точка всплытии в указанное время и подводная лодка вынырнула.
Командиры  всех кораблей и судов обязаны находиться на мостике при входе в Авачинскую бухту — от рубежа повышения готовности до постановки на якорь.
И командир нашей лодки был на мостике.
Мичман Соловьев Геннадий Васильевич и капитан-лейтенант,  помощник начальника РТС Игорь Шауров, стояли  над боевой рубкой.
Одеты они были в «канадки». Это такая  куртка из кожи с капюшоном, закрывающимся на молнию. Когда молния открыта, получается большой меховой воротник. Опоясывающий пожарный ремень цепью пристёгнут к лееру мостика, чтобы  волной не смыло.
Море штормило, как Айвазовский «наляпал» —  мазками, мазками…. По холсту варить и сразу «девятый» вал, только это образно.
Волны были не такими уже большими, но явно мешали ходу.
Лодка врезалась в волну, замирала, а потом, при помощи винтов её тащило вверх,  потом резко вниз. Волна медленно подхватывала и поднимала её на гребень и потом  перекатывалась  через мостик. Хорошо в такой ситуации только дельфинам. Соловьев и Шауров держались стойко, потому, как несли ответственность за  безопасность швартовки.
Скорость движения в Авачинской бухте и на подходах к ней должна быть наименьшая и безопасная, допускающая нормальное управление кораблем, и не должна  превышать девяти узлов.
В темное время суток, да при шторме, подводная лодка должна иметь включенным специальный проблесковый огонь оранжевого цвета. Да еще, во избежания столкновения с другими судами,  она должна давать не менее пяти белых проблесков и пяти частых коротких звуковых сигналов.
Вы это можете себе представить! Эту красоту! Эту фантастическую магию подводных кораблей! Это только  они так освещены по праву полных хозяев бухты ! А  надводные, при плавании в акватории  по вечерам, обязаны нести два огня, расположенных по вертикали, из них верхний — белый, нижний — красный. И все. Дай Бог, чтобы видать их было на расстоянии не менее трех миль.
— Геннадий Васильевич, берег уже наш виден! Дома скоро будем!
Лодку опять подняло вверх и резко потянуло вниз.
— Игорь, 24 км красоты!  Смотри, на мысе Станицкого — Маяк нас встречает! Эх,  Никольской сопки не видно!
Подводная лодка неспеша входила в базу.
После  непродолжительных манипуляций, она  замерла у пирса.
Уже в лодке, после выполненного задания, снимая намокшие вещи с себя,
Шауров спросил у Соловьева:
— Геннадий Васильевич, а про кого это вы рассказывали ребятам? Что за дама на берегу нашей лодкой управляет?
— Это ты у старпома спроси.  Я сказал только то, что слышал. А, кто эта женщина, если честно, не знаю. Но, странная она какая-то. Ее отсюда не видать. Она у маяка всегда стоит.
— Так, если не видать, кто знает, что она лодку встречает там? Кто ее туда пускает?
— Кто-кто, раз говорят, значит знают и видели. Не знаю, может и брешут. Но дыма без огня не бывает.
Не все сразу покинут лодку после швартовки: реактор нужно вывести из действия,  провести расхолаживание; оставить  дежурную смену на корабле, которая должна остаться на борту в Боевом дежурстве, и, кроме того, корабельную вахту  — список длинный.
Шауров на борту долго не задерживается обычно. Даже, если командир, как бы случайно, забудет дать добро на сход, он придумает какой-нибудь предлог, чтобы смыться первым.
— Стоять, — Игоря, почти бегущего к трапу, остановил старпом Комов Павел Андреевич, — Вы мне нужны, Игорь Владимирович. Надо полный доклад по новой аппаратуре.
— Так он готов. Я…
—  С докладом ко мне. А, потом,  отдохнем на берегу, если получится.
Суровый и спокойный взгляд старпома Комова, вызывал неоднозначную реакцию.
Игорь Владимирович с горькой досадой посмотрел в сторону берега.
Время тянулось медленно и мучительно. Уже ничего не хотелось , кроме одного — спать! Закончив последние исправления и замечания по докладу, Шауров тяжело выдохнул.
— Вот, теперь все, как должно быть, — произнес старпом, принимая документы, — Ты как, домой или останешься на лодке?
— Павел Андреевич, а можно один вопрос? — неожиданно оживился Игорь.
Комов внимательно посмотрел на собеседника.
— Слушаю, вас, Игорь Владимирович.
— Павел Андреевич, а кто эта женщина, о которой рассказывал мичман Соловьев?
Старпом ответил не сразу.
— Ее имя — Полина  Зорева. Жена моего лучшего друга  Сергея. Мы с ним с курсантов всегда были вместе. Пошли вместе на ТОФ, только на разные лодки.  Погиб  Серега при выполнении опасного задания в 27 лет. А Поля… Вот, осталась, работает санитарочкой при госпитале. Все думает, что лодка ее Сереженьки придет. Ждет.   Каждый по разному горе переживает. Ладно, время позднее. Пора отдохнуть. Ты домой?
— Нет, останусь здесь, — ответил Игорь и отправился к себе в каюту.

Санкт-Петербург. Военно- Морской институт. 2020 год. Сентябрь.
Приемная Начальника Училища.

В кабинете, за своим столом, сидит Начальник института, контр — адмирал Вадим Петрович Суховой  и подписывает документы, которые ему принес адъютант. Подписав, закрывает папку, отдает ее стоящему перед ним офицеру.
— Все на сегодня?
— С документами — да. Вадим Петрович, там Вас ожидает Хованская Елена Викторовна.
Адмирал резко встал и стал застегивать китель на все пуговицы.
— Так чего не зовешь? Давно ждет?
— Нет.
— Конфеты, кофе, чай, печенье. Все тащи. И салфетки положи.
Через минут пять, в кабинет вошла очень красивая женщина среднего возраста.
— Елена Викторовна, если честно, даже и не ожидал Вас вновь увидеть, — произнес сразу адмирал, подойдя к женщине, отодвигая ей стул.
— Вадим Петрович, я Вам так надоела? — улыбаясь произнесла гостья.
— Ну, что Вы! Как Игорь?  Как устроился? Что говорит?
Елена Викторовна правой рукой грациозно поправила волосы и положила ее на стол.
Вадим Петрович не отводил от нее взгляд.
— У него все хорошо. Его приняли в экипаж. Все ему нравится. Привыкает. Я понимаю Вашу занятость, поэтому я ненадолго.
Елена Викторовна открыла сумочку и достала оттуда конверт.
— Вот, это контрамарки для курсантов на этот месяц во все театры города.
— Елена Викторовна, не ожидал, если честно.
— Вы думали, что когда Игорек окончит учиться, я перестану приходить?
Вадим Петрович ничего не ответил, потому, что  так и считал, но признаваться в этом было неприлично. В дверь постучали и дежурный принес поднос с кофе и вазочкой с конфетами.
Когда чашечка  горячего напитка оказалась рядом с Еленой Викторовной, она сделала глоток и посмотрела на адмирала.
— Ничего не изменится, Вадим Петрович. Я буду приносить билеты, как это делала и раньше. После учебы разлетятся мальчишки по своим лодкам. Не до театров будет. Пусть сейчас, пока они учатся и живут в Петербурге, видят и наслаждаются  красотой.
Вадим Петрович слушал внимательно и периодически его колючие и жесткие глаза становились  необыкновенно добрыми. Он всегда так смотрел на эту женщину: с восхищением и любопытством. Он бывал на всех ее спектаклях, никогда не говоря ей об этом.
— Елена Викторовна, все никак не осмелюсь задать Вам вопрос. Вы актриса такой величины. Перед Вами было столько возможностей. Почему Вы отклонили все предложения? Из-за Игоря? Из-за его решения стать морским офицером?
— Вадим Петрович, признайтесь, Вы не это хотели спросить. Вы хотели узнать больше о моей семье. Вы чувствуете, что в моей жизни, а в жизни Игоря есть какая-то тайна.
— Если честно, то «да». Елена Викторовна, я не вправе спрашивать такие вещи, но если Вы сочтете возможность мне ее рассказать, я буду благодарен. Но и не обижусь, если Вы ее мне не откроете.
Женщина замолчала, словно думала, как поступить ей дальше: рассказать или попрощаться и уйти. Но Вадима Петровича она давно знала и доверяла ему. Он был из тех мужчин, кто не делал глупых комплиментов, не показывал свое превосходство, всегда был при женщине подтянут и серьезен, отзывчив при любой просьбе.
— В 2003 году, погиб мой муж, Зорев Сергей Константинович, — начала Елена Викторовна, — При оформлении брака я фамилию не меняла.  Осталась  по документам Хованской. Родители меня назвали Полиной, в честь бабушки. Но  при крещении оказалось, что этого имени нет в святцах, и крестили меня именем Елена. В будущем, именно эти обстоятельства мне помогли в жизни. Мой отец, Хованский Виктор Георгиевич, капитан первого ранга,  преподавал в ВВМУПП им. Ленинского комсомола, где на танцах я и познакомилась с Сергеем. Я тогда училась на втором курсе Института театра и кино. Наверное, в этом возрасте все у всех одинаково: свидания, звонки, восторги… Боже мой, как давно это было.
Елена Викторовна посмотрела на часы.
— А я Вас не задерживаю? — тихонько спросила она Вадима Петровича.
— Нет. Елена Викторовна, здесь рядом есть неплохой ресторанчик, давайте пойдем туда и продолжим разговор в более приятной обстановке, если Вы никуда не спешите.
— Идемте.