«— Снимайте на фото команду, когда она возвращается, а не когда выходит в море!
— Почему?
— У них отрастут бороды…» (цитата из фильма «Das Boot»).
До самой полночи не прекращались разговоры в ресторане после завершения похода. Сколько событий произошло, сколько пережитых совместных эмоций, но самое главное — была выполнена поставленная задача достойно и профессионально не смотря на все трудности, которые пришлось преодолеть экипажем.
— С «Медвежьей петлей» мы справились отлично? Так, товарищ Командир? — опьяневший слегка мичман Игорь Львович Горохин, изо всех сил напрашивался на похвалу, — Это наш привет Карлу! Пусть знает наших!
— Какому Карлу? — решил уточнить ракетчик Костя.
— Как какому? — лицо Горохина приобрело несусветную серьезность, — А, такому!
Константин, чуть больше охмелевший от Горохина, не унимался.
— Карл Маркс, что-ль?
— Причем тут создатель «Капитала»? — Горохин становился все более серьезным, и, соответственно трезвым.
— Барон Мюнхгаузен! — высказал свое мнение старпом, который присел к Косте, включаясь в создавшуюся интеллектуальную игру.
— А что, Мюнхгаузен был Карлом? — удивился Горохин сам того не ожидая, — Не, вы чего, мужики, не врубаетесь какого Карла я имею в виду? Темнота страшная! С кем приходиться служить, мама дорогая!
Все задумались: и то правда, с кем приходиться коротать службу » высокообразованному» Горохину?!
— Господа, я думаю, что Игорь Львович явно намекает на Линнея! Врача и ботаника! — доктор не мог промолчать, — Это он сделал классификацию «Членистоногих», на последней ветви которой, в полнейшей темноте, судя по мнению мичмана, находимся мы с вами, господа!
Обстановка разрядилась одновременно хохотом и человеческой простотой, где не бравируют ранками, образованием, возрастом или сословием, где за одним столом собирает моряков Госпожа Удача, которая объединяет их, как мать своих детей.
— Наш Горохин явно нам намекает на Юнга, который ввел «технику свободных ассоциаций», — высказал свое мнение Лютин.
— Леонид Викторович! Вы уж извините! Какие свободные ассоциации могут возникнуть у мальчика юнги, уж как-нибудь догадываемся, — продолжал возмущаться мичман, подыгрывая ситуации, — Юнги Карлами не бывают!
— Юнг, хочу заметить, это психолог, который вместе с Фрейдом занимался проблемами полов, в частности либидо, — доктор продолжал «подливать масло в огонь».
Дружеский смех раздался на весь кабак.
Богданов дождался тишины.
— Думаю, что Игорь Львович имел в виду шведского короля Карла, который бежал с позором под Полтавой.
— Нет, Александр Сергеевич. Я имел в виду Карла Деница. Гросс адмирала Кригсмарине.
— Да… Игорь Львович, друг Вы наш, умеете постоянно нас удивлять! — доктор произнес эти слова с неподдельным аристократизмом.
— А что, ему только тактики придумывать? Наша «Медвежья петля» — достойный ответ его «Волчьей стае»!
— Вот как! — Фон, стоявший с бутылкой в руке, при этих словах тут же плюхнулся на стул и уставился на мичмана, — Ну, вы, право, стратег, Игорь Львович!
— Стратег — не стратег, а понимаю, что наша «Медвежья петля» может зубы пообломать любому. Дело в том, что волки четко соблюдают свою границу. Это для них она жизненно важна во время схватки. От этого зависит выживание каждого ее члена стаи. А, для медведя весь мир — дом. Ему границы не нужны. Он одиночка. Наша лодка, все равно, что медведь в лесу. Тактика одна — держать противника на расстоянии и предвидеть его действия! И если что — сами понимаете…
— Да… — медленно с растяжкой произнес доктор, который после сказанных слов мичмана, все-таки налил водки и пристально посмотрел сквозь стенки рюмки на свет, — » Старый морской волк как-то рассказывает своим землякам: » Ну, как вам объяснить, что такое океан? Вот плывешь, плывешь и рядом ни одного бара…». Чего сидим, давайте выпьем за нас всех и удачу!
— С вашего позволения, сделаю я некоторое уточнение. Все зависит от впечатления о встречи, от времени и места… Вот, например, встретишь медведя в цирке — обхохочешься. А если в лесу…? Мало -ли что может случиться неожиданного!
— Совершенно с вами согласен! Тут про юнгу, к слову, вспомнили. Как-то юнга купил словарь морских терминов, полистал и разочаровался! «Ну и словарь подсунули! Ни одного слова, употребляемого боцманом!». Так выпьем же за то, чтобы мы понимали друг друга без всяких словарей, а повадки врагов по колебанию капли в море! — добавил к сказанному механик Дима.
— А, вот еще, — доктор тут же перехватил настроение, — Медведя вызвали в военкомат. Идет оттуда грустный. На встречу ему волк. Спрашивает:
— Что ты такой, Миша, грустный?
— В армию не берут. Плоскостопие….
— А ты на флот просился?».
— Вот меня послушайте! — Леня Лютин встал, — Полярный медведь — это прямоугольный медведь после преобразования координат!
Ребята смеялись, шутили и в глазах их горела искорка того неповторимого огня, который согревал россыпью каждого в эти минуты душевного единения.
Разойдутся они под утро, немного усталые, хмельные и счастливые.
Как ни странно, но понять этих мужчин в самой глубокой их сути, будет достаточно сложно обыкновенному человеку.
В начале своего пути, молодой парень идет в подплав на подсознательном уровне, совершенно внутреннее необузданным «дикарем», сродни с многоугольной глыбой, которую сносит бурлящими потоками молодость. Со временем жизнь, обтесавши ветром и волнами, превращает этот камень в особую специфичную форму, которая позволят навсегда сродниться с морской стихией.
И это все неспроста, потому, как только в таком виде может навеки сродниться душа человека и душа моря. И это единение вечное потому, как благословленное одной глубинной религией, из которой произошла жизнь, и в которую, в конечном счете уйдет.
А, кто не смог пережить такую метаморфозу, море безжалостно выбрасывает на берег, навсегда закрывая перед ним дорогу к себе. Это жестокое испытание, которое не каждый может пройти.
Так любить море и свои корабли, как любят моряки-подводники — не может никто! Эта связь роднит их как мать и дитя, потому что она без разочарований.
Море несет корабли на своих ладонях подставляя их бока волнам. Но есть корабли, которые оно носит в себе, ощущая их и воспринимая как собственную душу.
Эта своеобразная форма жизни делает этих людей чужими для одних и родными для других. Само слово «своеобразный» дает им право быть одним единым со штормом. Только подводников он может завернуть в пелена своей колыбели, не тараня безжалостными волнами так, как это он делает с корабли наверху, которые вынуждены их глотать и каяться. Подводники не каются никогда!
Любить подплав могут только те мужчины, которые были избранными самим морем, кого оно наполнило сверхверой. Кому с ней идти по жизни; находить, обретать силу и «остойчивость» в самой необузданной внутриутробной стихией. Для них останется всегда самым главным смыслом их жизни — уходить от земли в море, где время и пространство обретают другое, только им понятное значение.
Недаром само слово «подплав» имеет в своей первородной конструкции четкое смысловое значение — бревна хвойных пород повышенной плавучести, добавляемые в сплоченную единицу при сплотке* леса. Взросшие под небом Солнца, крепкие и сильные, эти парни, словно корабельные сосны, сплотились друг с другом такой мощной энергией, которая способна стать прежде всего невероятной защитой тем, за кого они готовы сражаться.
В звуках моря — самая красивая тишина. В таком состоянии утонуть нельзя, можно только «захлебнуться» от восторга от одного понимания, что море всегда ждет своего моряка, «задыхаясь» от нетерпения долгожданного ожидания.
© Copyright: Лидия Сикорская, 2022
Свидетельство о публикации №222070200745