Просто удивительно как своеобразно проявляется на флоте пословица о том, что всё тайное рано или поздно становится явным. А заключается флотское своеобразие в том, что причина рассекречивания всегда одна и та же- смена командования. Принял я командование кораблем, носящим звание «Отличный», и тут же начал узнавать о нем много интересного. Первый сюрприз поджидал меня после итоговых политзанятий. Провёл я эти самые занятия по ликвидации политической безграмотности, как сам полагал на высоком уровне, матросы добросовестно прочитали переписанные из КВСа (Коммуниста вооруженных сил) ответы на вопросы, проявляя при этом высокую активность, в смысле поднимания рук, я им всем пятерки в ведомость поставил, и отправился к замполиту эту самую ведомость отдать и вместе успехам порадоваться. Зам бумажку взял, и принялся её с умным видом рассматривать. Потом почесал репу и начал мои пятерочки на пары переправлять, приговаривая:
— У Мещерякова в этом году пьянка была, значит ему больше двойки не положено. А Вы ему «отлично» поставили. Хотелось бы узнать, чем руководствуетесь? У Перевезенцева- самоволка! У … Вы что не знаете, что при наличии грубого проступка , оценка по политподготовке не может быть выше «неудовлетворительно»? Или Вы меня за полного дурака принимаете?
Неудобно как-то сразу признаться, что именно так я и думаю, поэтому приступаю к разъяснительной работе:
— В дисциплинарных карточках никаких пьянок и самоволок не зафиксировано, мне о них никто не говорил, оценки выставлены в соответствии с показанными знаниями. А, между прочим, политическая подготовка считается основным видом боевой подготовки, и с перечисленных вами матросов придется звание «Отличник БП и ПП» снимать, а значит и «Отличный корабль» Тю-тю.
— Правильно!- соглашается главный политбоец- Придется тебя с должности снимать!
— Так ведь это было до меня, еще при прежнем командире?
— А как же!?- ничуть не смущаясь изрекает Замполит, получивший два звания досрочно- Ты командир, тебе и отвечать! И нечего на предшественника валить.
— Так и вас за это по головке не погладят- бросаю последний довод, отчаявшись достучаться до разума.
Срабатывает. Зам невольно переводит взгляд вниз, туда где его, по всей видимости, не погладят. Своя головка, хоть маленькая (54 размер фуражки) и бестолковая, волнует его гораздо больше, чем все указиловки ГлавПУра, и приводит в непривычное состояние задумчивости. После чего Зам соглашается меня с должности пока не снимать и советует всегда помнить его доброту. Обещаю помнить, и, забыв о пьянках и самоволках, мы восстанавливаем ведомость в прежнем виде. Вы думаете на этом всё закончилось? Ничуть не бывало! На ближайшем подведении итогов, Зам излагает свои умозаключения о моем незнании обстановки на вверенном корабле, и добавляет:
— Командир даже не в курсе, что у него матроса расстреливали!- слова не выражают написанного на лице возмущения.
— О сколько нам открытий чудных готовит замполита дух- бормочу, медленно выходя из состояния прострации- Всего три месяца в должности, а сколько уже успел натворить.
— Не ёрничайте лейтенант- прерывает мои словесные упражнения комдив- Учитесь отвечать за свои поступки и поступки подчиненных.
Немедленно, по окончании подведения итогов, приступаю к учебе. Выясняется, что за пол года до моего прибытия на корабль, когда я еще сдавал экзамены за последнюю зимнюю сессию, и имел воинское звание главстаршины, на моем корабле случился расстрел. Мичман Широченков расстрелял матроса Дьяконова. Просто построил экипаж на юте, зачитал приказ, в котором обосновал неоднократными мелкими нарушениями воинской дисциплины необходимость принятия к разгильдяю крайних мер социальной защиты, и расстрелял холостым патроном. Эффект, говорят, был потрясающий. После роспуска строя, мичман убыл к приятелю на соседний корабль принять на грудь и расслабиться, а матроса отнесли в душевую, где новопреставленный смог помыться и постирать бельишко. Речь и способность передвигаться самостоятельно вернулись к нему примерно через сутки. Более точных замеров, как выяснилось, никто не вел. Правда, с тех пор матрос стал панически бояться выходить на ют, проявляя поразительную изобретательность в придумывании неотложных дел на время подъема флага. Ему всё казалось, что Широченков вернулся и поджидает его у флагштока. При мне мичман прослужил всего месяц, после чего перевелся куда-то под Москву. Командир пошел на повышение, а я, спустя девять месяцев (за это время родить можно) стал учиться отвечать за поступки подчиненных.
Но и это еще не все. Вскоре выяснилось, что расстрел, в общем-то, весьма способствует укреплению воинской дисциплины. Зачитали нам как-то приказ Министра обороны о том как внезапно проверили батальон строителей, которым, как известно, даже оружия не выдают ввиду особой их опасности для окружающих. Приехали проверяющие, когда их никто не ждал, и сразу решили, что не туда попали. Кругом чистота, бордюры свежепобелены как перед праздником, подразделения передвигаются строевым шагом, и, что самое удивительное, солдаты даже друг-другу честь отдают. Поудивлялись проверяющие, повосторгались, и принялись приставать к комбату с расспросами. Очень их интересовало, как ему такое чудо удалось. А комбат всё строго по уставу отвечает, мол, правильное сочетание мер убеждения и принуждения, постоянный контроль, строгость и забота…, и результат налицо. А пока крупнозвездные проверяющие с комбатом дискутировали, один капитан, из тех, что в Москве с лейтенантов служил благодаря родственным связям жены, прошерстил приказы по части за последние три года в надежде отыскать в них следы грубых проступков и тем подполковника уличить. Тут нелишне будет сказать, что такие младшие проверяющие и есть самые опасные. Они хоть никогда в жизни живого солдата не видели, но желание отличиться делает их весьма привередливыми в бумажных делах. Искал капитан, просто землю носом рыл, и нашел. Три приказа трехлетней давности гласили, что рядовой Пупкин, Пипкин и Попкин, соответственно, каждый в своё время неоднократно тянулись по подъему, за что и приказано этих разгильдяев расстрелять. А на обратной стороне написано, что приказ исполнен, и даты проставлены. Всё как положено. Помчался капитан с этими приказами к старшим проверяющим. Те прочитали ,и у них челюсти отвалились, и столбняк напал, как будто им арматуру в зад вставили.
— Это что?- спросили они, когда арматурина слегка ослабла.
— Приказы!- удивился комбат внезапному изменению настроения комиссии.
— Вы это серьёзно?- все еще на что-то надеясь, поинтересовались проверяющие хором.
— Какие тут могут быть шутки?- еще раз удивился их наивности подполковник- Они мне все показатели портили. Я их предупредил, а два раза я повторять не привык.
— Неужто вправду расстреляли???
— А как же! Я и могилки их показать могу. Вон там, у забора.- и подполковник пригласил комиссию посетить доморощенное кладбище- С тех пор у нас никаких нарушений в части нет. Солдаты сами водят вновьприбывших сюда и объясняют им, что здесь с ними никто шутить не собирается.- не без гордости сообщил он.
— А как же сочетание требовательности с заботой, мер убеждения и принуждения..?- тянули время старшие проверяющие, пока капитан вызывал скорую помощь из ближайшей психбольницы.
— Так я вам об этом и толкую.- подполковник приготовился повторить для особо тупых экскурс по статьям уставов, которые он любовно называл «Библией воина». ( В смысле «Книга книг»! А как же!), нодискуссия была прервана прибытием неотложки с дюжими санитарами, явно знающими свое дело. Подполковника увезли, и больше о нем никто не слышал. А в батальоне через три дня перепившиеся солдаты спалили казарму, и вместе с ней нескольких своих сослуживцев, избили дежурного по части и долго куролесили в близлежащем поселке. После этого все стало на свои места, в смысле часть превратилась в обычный стройбат, солдатам которого даже оружия не выдают, ввиду их особой опасности для окружающих.
Вы спросите, а что потом? Зачитав приказ, вспомнили о Широченкове, меня, естественно упомянули, не без ехидства подчеркнули, что на моем корабле порядка больше чем на других благодаря этому случаю, впервые отметив, что моей заслуги в этом нет. Много лет спустя, я попытался записать этот рассказ, но, прочитав книгу «Расстрелять», порвал его как неконкурентоспособный. А вот теперь решил восстановить. Ведь бывает много похожих случаев, и каждый из них имеет свои особенности. Надеюсь, что вы со мной согласны.