Сикорская Л. Алька

Для тех, кто хочет отдохнуть!

roddoma.ru

Алька проснулась рано утром. В палате было тихо. Все спали. Она попыталась встать, но поняла, что ей нужна помощь. Левой рукой Алька дотянулась до полотенца, прижала его к лицу и тихонько стала утирать слезы, которые катились из глаз.

Только вчера она родила чудного малыша. Мальчика. Красивого невероятно. Конечно, Алька была счастлива этим событием. Но растерянная и придавленная «приговорным» словосочетанием «мать- одиночка», превратило радость в моральный коллапс.

Шестой курс медицинского института, общежитие, стипендия — все, на что могла рассчитывать молодая женщина.

В палату вошла медицинская сестра и принесла градусники.

— Вставать. Поживее. Приводить всем себя в порядок. Скоро привезут малышей на кормление. А ты чего, еще не вставала после родов? — Обратилась она к Альке, — Давай я тебе помогу.

Молодая мама была уже на ногах, когда медсестра неожиданно протянула ей сверток.

— Тебе передали.

Алька приняла его и  развернула. В нем не было ни письма, ни записки. Была только завернута в салфетку старинная чайная  ложечка. На вид она сразу показалась непростой.

— Откупился? — Спросила сестричка,видя некое замешательство девушки.

— Нет. — Ответила Алька, — Это квартирная хозяйка у которой я жила на первом курсе. Она прислала. Больше некому. В свое время она окончила Смольный институт. Имела она старинные вещи.

Женщины, лежащие с Алькой в одной палате, стали подходить и рассматривать ложечку. Она была необычная: среднего размера,вычищенная до блеска, и какого-то необычного белого цвета.

— Вот! Только мальчишка родился, а уже серебряная ложечка к ротику. А тут слезы «разливанные»! — Сказала сестра, заметив мокрое полотенце, которое сжимала в руке Алька, — Только не смей ее продавать, как бы трудно не было!

— А почему серебряная?

— Так за версту видать.

Через семь дней, взяв в руки сыночка, поблагодарив врачей, Алька поехала в  общежитие.

Сев в трамвай, не замечая никого вокруг, она слушала , как мирно  спит малыш и смотрела в окно.

Осень уже была повсюду. Она пришла в город на Неве с холодным солнцем, резким балтийским ветром и запахом палого листа.

«Ничего, выстоим!», — Прошептала она сынишке, — «Диплом в руках уже не за горами. Поедем по направлению. Будем работать в роддоме. Не пропадаем. Не пропадем…».

Алька смотрела на Ленинград и понимала, что через каких-то полгода, она уедет. Но куда и что ее там ожидает?

Прижав покрепче сынишку, она опять тихонько заплакала. «Сама виновата. Что теперь. Самой и ответ держать «.

Вагоновожатая объявила остановку. Трамвай двинулся дальше.

» Разве выскажешь или опишешь

Все красоты твои, Ленинград.

Это  слышать надо и видеть,

Как  кружит над тобой листопад.

Как неистовый   ветер  срывает

Догорелую листву —

Это осень твоя золотая

О тебе разносит молву…»

Алька давно писала стихи. Записывала их в книжечку. Но это «записалось» в ее памяти навсегда,словно  запечатало то состояние в котором находилась она в эту минуту.

Трамвай шел по рельсам, гремел вагонами, вез Альку с ее сыном в новую жизнь.

Она смотрела в окно и вспоминала. Словно видела в отражении трамвайного стекла кино о том, что с ней произошло за эти пять лет: вот она счастливая студентка медицинского института; вот она на танцах в Высшем Военно-Морском училище; вот ее приглашает курсант первокурсник на танец и провожает ее домой; а вот — он гуляет с ней по Летнему саду и рассказывает о кораблях, море…

Алька закрывает глаза, словно не хочет дальше вспоминать: она говорит ему, что не хочет дальше встречаться с ним и уходит; он остается растерянный, держа в руке бескозырку, и по нему видно, что его в этот момент «расстреляли» одним только словом…

— Ну зачем тебе этот будущий подводник? — Уверяла ее хозяйка квартиры, в которой жила Алька, — Увезет неизвестно куда с одним чемоданчиком в руках! А ты,вон, какая красавица! Да за пять лет в Ленинграде можешь отхватить такого парня, что принц не сравнится! Так, что не морочь парню голову. Ищи своего, настоящего. А этот, что? Деревенский, да и от ботинок несет ваксой, а потом и вообще будет пахнуть соляркой.

Поддалась влиянию. Отшила.

А потом отдых с подругами на море, потрясающий  парень, головокружительный курортный роман… И его признание в том, что он не свободен. Как итог всему — беременность.

Алька усмехнулась. «Как же у всех дур все банально одинаково! Теперь уже я никогда не поведусь на сладкие речи» , — думала она, — » Буду работать и обязательно стану настоящим врачом! Мы с тобой, моя кроха, будем очень хорошо жить. Я покажу тебе весь мир, мой сыночек! У тебя будут лучшие игрушки, лучшие книги, лучшие школы и учителя!У тебя будет лучшая мама в мире! Одна за двоих!».

С этими мыслями Алька гордо подняла голову и вышла на остановке.

 

Прошло двадцать лет.

На конференцию в Санкт-Петербург Алина Сергеевна прибыла из Москвы с докладом. Разместившись в гостинице, она сразу позвонила своей подруге, которая живет в Северной столице и с которой она никогда не прерывала общение.

Встретившись, Алька узнала, что подруга недавно похоронила отца и планировала сходить на Смоленское кладбище.

— Со мной пойдешь? — Предложила подруга.

— Пойду. Да и мне есть кого там навестить, — ответила Алька, — Потом времени совсем не будет. Трудно будет выбраться.Расписание конференции очень плотное.

Узкие тропинки между могилами, памятники, засохшие цветы…

— Грустно. Как жизнь быстро проходит. Суетимся, пыжимся…. А все одинаково у всех заканчивается.

У могилы Анны Александровны Голициной, женщины остановились. Присели на скамеечку рядом.

— Давно здесь, видать, никого не было. — Произнесла подруга.

— Да, — ответила Алька, — Ты знаешь, а она меня так поддержала, когда я родила Артемку. Подарила серебренную ложечку. Прямо в роддом мне принесла. Я ее всю жизнь храню.

Алька встала и стала чистить могилку от сорняков. Потом, в какой-то момент, она привстала и села обратно на скамейку.

— Что с тобой? — Спросила подруга, заметив, как Алька резко побледнела, — Тебе плохо?

— Таня, Анна Александровна умерла за год до рождения моего сына. А я к ней так и не сходила. Собиралась же!

— А кто же тогда передал тебе ложечку?

— Не знаю…

— И ты даже предположить не можешь?

Алька отрицательно покачала головой.

— Если бы кто-то из своих, то  я бы давно уже знала. Я сейчас начинаю думать, что это была ошибка и ложка предназначалась другой женщине. Меня  с кем-то перепутали.

— Перепутали, так перепутали. Что же теперь.

Вернувшись из командировки, на следующий день Алька пошла к знакомому юристу, который занимается частной практикой.

— Алина Сергеевна! Рад вас видеть!

— Константин Георгиевич, помните, вы мне, как-то говорили, что если у меня возникнут хоть какие-то проблемы, я могу смело обратиться к вам за советом.

— Да, конечно! И не сомневайтесь!

После поведанной истории, Константин Георгиевич задумался.

— Мы вот, как поступим. В Питере у меня есть мой старый и надежный друг. Следователь от Бога! Он приложит все силы, чтобы разыскать хозяина этой таинственной ложки. Но, позвольте мне спросить, а зачем через столько лет искать в этой истории правду?

— Когда человек стоит на краю пропасти, и в это время кто-то протягивает руку помощи — это цены не имеет. Я хочу поблагодарить за спасение. Но, если окажется, что эта ложечка предназначалась ни мне — я должна ее отдать.

— Алина Сергеевна, хорошо. Но прежде я вас попрошу провести оценку этой ложки. Порядок есть порядок. Дома напишите все подробно. Имена, фамилии кого помните.

Распрощавшись, Алина не стала тянуть время и сразу помчалась в филиал Научно-исследовательской экспертизы им. П.М. Третьякова. Великое дело работать долго в одном  роддоме. Со временем обрастаешь знакомствами и связями, которые могут сослужить, при необходимости, добрую службу.

Через неделю экспертиза была готова.

Алька ее пробежала глазами:

«Чайная ложка из белого золота 585 пробы с содержанием золота 58,5 % , платины 11,5% и серебра 11,5%. Вес изделия 30 грамм и длина 14 сантиметров. Предположительное время изготовления — начало 18 века. Это предмет столового прибора сделанного на заказ фирмой Сазикова. На ложке (ручке)четко видна червленая гроздь винограда выполненная в древнегреческом стиле. На обратной стороне видно клеймо мастерской «ПС» — Павел Федорович Сизиков…».

От прочтенного у Альки  участился пульс, но, когда она посмотрела на оценочную стоимость, ей стало плохо.

Алька стала читать дальше:

«В силу того, что ложка имеет  в сплаве нестандартный процентный состав металлов, она была изготовлена для особого случая — на первый зубик для младенца, что свидетельствует еще и рисунок — виноградная лоза, как символ успешной, счастливой жизни. Именно ювелирный дом Сизикова использовала смысловые значения в своих изделиях. Фабрикант Иван Губкин подражал Сизикову подделкой с более дешевыми материалами. Но, с учетом того, что данное изделие выполнено из сплава благородных металлов, данный предмет представляет собой оригинальную работу и является антикварной вещью. Подписи.».

Константин Георгиевич был в крайнем восторге, получив в руки данный сертификат.

— Вот! Я, как чувствовал, что дело это может быть весьма интересным. Но, дорогая Алина Сергеевна, неужели вы готовы расстаться с этим предметом, через столь долгое время? А если окажется, что вы, действительно, случайно его заполучили?

— Тогда я отдам настоящим хозяевам в знак благодарности за то, что волею судьбы ложка оказалась у меня и долгое время была талисманом, который приносил мне удачу.

Через полгода, раздался телефонный звонок из Санкт-Петербурга.

— Алина Сергеевна, я звоню вам по поводу одного предмета, который вас интересует. Если можно, приезжайте и я предоставлю вам полный отчет расследования.

И вот Питер. Гостиничный номер. Сыщик представился, как Николай Васильевич.

— Изучив  данные по происхождению  интересующей вас чайной ложки,  к счастью, сохранились в архивах Эрмитажа доказательства. Вот они. — Николай Васильевич показал папку с документами, —  Но мы их рассмотрим позже. Я встретился с медсестрой, которая передала вам ложечку. Она сейчас на пенсии, но вспомнила вас и этот случай. Вот ее телефон, если захотите ей позвонить. Ошибки здесь не могло быть, потому, как лично ей, медсестре, был передан сверток  некой немолодой женщиной, которая себя не назвала. Единственное, что она сказала : » Передайте Неждановой Алине». Но… Разрешите выпить воды?

Алина достала из холодильника бутылку «Боржоми» и налила в стакан.

— Так, что вы единственная обладательница этой драгоценной вещи. Николай Васильевич по-доброму улыбнулся, — Но я задам вам один вопрос, Алина Сергеевна. Но сначала о происхождении ложки. Дело в том, что из выписки ювелирного дома Сизиковых следует, что в 1810 году, им поступил заказ от псковского помещика Михея Сафьянщикова, который имел кожевенный завод выпускающий тончайшую кожу из которой шились перчатки, дорогая обувь, одежда. Он так же имел пивоваренный завод. Так, что представлял собой человека далеко не бедного.Это подтверждает еще и то, что нынешний Театр Драмы в Пскове — был его дом. Заказ был на две одинаковые ложки у которых виноградная лоза должна располагаться по разные стороны: у одной на левой стороне, а у другой на правой. Известно еще и то, что они предназначались для его новорожденных внуков, которые родились с разницей в несколько месяцев. У купца было два сына.

Николай Васильевич сделал паузу. Алина Сергеевна, я  не спрашиваю, известна ли вам вообще эта история. Наверняка , что нет. Но, не постараетесь ли вы вспомнить: нет ли среди ваших родственников, знакомых, друзей людей из Псковской области?

— У меня и родственников-то осталось мало. Родители мои из южных территорий страны. Их давно уже нет. Я никогда в Пскове не была. Но, Николай Васильевич, мало-ли за столь долгое время, ложка могла поменять хозяев и оказаться в Ленинграде.

— Безусловно, Алина Сергеевна.Но я неспроста спрашиваю вас об этом. Я проверил все возможные варианты. Простите, мне пришлось пообщаться и с вашими друзьями молодости. Скажите, вот этот человек, вам, случайно не знаком?

Сыщик протянул фотографию. Аля взяла ее в руки и побледнела. На ней был красивый мужчина лет сорока пяти, капитан первого ранга.

— Откуда она у вас?

— Работа такая. Вы знаете этого офицера?

Алина схватила стакан воды и жадно выпила до дна.

— Это Валя. Мы с ним встречались, когда оба учились на первом курсе. Потом расстались. Единственное, что я о нем знаю — это то, что он уехал служить на Камчатку после окончания училища. Да, припоминаю. Он мне говорил, что на каникулы собирается в Псков. Еще рассказывал, что Каверин «Два капитана» написал именно там.

— Алина Сергеевна, я думаю, что благодарить вам надо именно этого человека.

Я понимаю, что данная ситуация очень деликатная, но искать его вам долго не придется, потому, как в данный момент он находится в Санкт-Петербурге.

— Вы разговаривали с ним? Он вам лично сказал, что эту ложечку  мне прислал в роддом?

— Это вы узнаете сами при личной встрече с ним. Вы же хотели отблагодарить того, кто помог вам в самую трудную минуту в жизни? Я был плохим бы следователем, если  не понимал психологию людей и мотивацию их поступков.

Попрощавшись, Николай Васильевич направился к двери. Потом остановился.

— Да, постарайтесь сделать так, чтобы вы встретились словно случайно. Он вас, наверняка, пригласит выпить чашечку кофе. А вы предложите ложечку для сахара. Я думаю, что все станет сразу понятно и без лишних объяснений. Надеюсь, что мы еще с вами встретимся и вы подробно мне расскажите о вашей встрече. Всего доброго. Удачи вам.

 

Всю ночь Алька не могла уснуть. Ей было не по себе. Услышанное от Николая Васильевича ее поразило и вызвало неоднозначные чувства. Самое сильное из которых — был стыд.

«Ничего в жизни не проходит безнаказанно», — думала она, — » За все приходится рано или поздно отвечать».

Алька попыталась вспомнить Валю. Возникал образ, но какой-то размытый, нечеткий. В ее памяти отразились только две ситуации, когда она запомнила взгляд парня. Один — когда он подарил ей весной небольшой букетик подснежников. Он улыбнулся так искренно, что Альке показалось на миг, что в ее руках не цветы, а улыбка счастья. Она сказала ему об этом и в ответ услышала: «Конечно же! Счастье и должно улыбаться. Оно же счастье!».

«Боже мой! Как просто! Счастье должно улыбаться!», — произнесла Алька вслух.

Она встала, зажгла  настольную лампу у кровати. Включила чайник и распечатала пакетик чая. Подошла к окну. На улице светил фонарь.

«Да, когда я уходила, он смотрел на меня. Что-то было в этом взгляде тогда, чего я не поняла  по незрелости своих девичьих лет . Он не бросился ко мне с выяснением отношений, попыткой вернуть, узнать истинную причину такого решения. Он отпускал меня глядя мне вслед с безумной болью. Но будучи настоящим мужчиной в по своему внутреннему устройству, он вел себя достойно, как подобает будущему офицеру».

Закипел чайник. Алька налила кипяток в чашку. Взяла в руку гостиничную ложечку , чтобы размешать сахар. Потом пристально на нее посмотрела и положила на салфетку.

«Жизнь меня столкнула с необыкновенным человеком. А я не разглядела в нем самого главного — умение близким дарить доброту. Что, что я ему могу теперь сказать при встрече? Улыбаться искусственно признавая вину, оправдываться ссылаясь на молодость лет? Рассказывать, как стукнула судьба потом  по полной? Нет! Господи, ну почему? Почему  именно он? Это становится невыносимо!», — думала про себя Алька, не находя для себя правильного решения, — » Как поступить? Не встретиться с ним — это будет означать, что струсила. Тогда какая мне будет цена? Какая?».

Неожиданно для себя, Алька бросилась к сумочке и достала документы, которые ей передал Николай Васильевич. Из прозрачного файла она достала листочек с адресом гостиницы, где остановился Валентин. Аккуратным почерком были написаны его фамилия, имя и отчество.

«Гостиница «Санкт-Петербург»….» — произнесла Алька.

Быстро одев платье,  плащ, туфли, схватив сумочку она вбежала в лифт. Три этажа и … Алька остановилась. Уже спокойным шагом она подошла к стойке регистрации отеля.

— Вам нужна помощь? — Спросила дежурная.

— Да. Помогите мне пожалуйста. Мне нужен телефон гостиницы «Санкт-Петербург». Мне надо позвонить срочно одному человеку.

— Не волнуйтесь. Это не трудно сделать.

Дежурная набрала номер.

— Как фамилия, имя и отчество гостя?

Алька назвала.

Все было словно в тумане. Она очнулась только тогда, когда девушка протянула ей листочек с цифрами.

— Вы можете позвонить из своего номера. Разрешение на звонок у клиента получено.

— Спасибо. — Ответила Алька и направилась обратно в лифт.

Бросив сумку на кровать, не снимая плащ, она села в кресло и взяла в руки телефон. Посидев так несколько минут, она набрала номер.

Гудок, гудок, гудок, гудок…

«Господи, что я творю. Можно же подождать до утра!».

Гудок, гудок…

— Алло, я вас слушаю. Алло…

— Здравствуй, Валя!

— Здравствуй, Аля.

— Ты узнал меня? Прости, что так рано звоню.

— Я узнал бы тебя и через сто лет. Ты сейчас где? В Питере?

— Да. Всего сразу не расскажешь. Валя, мне надо с тобой встретиться.

— Тогда говори свой адрес. Я уже заказываю такси.

— Ты сейчас приедешь?

— Ты бы не звонила в пять, если бы встреча не была так для тебя важна.

— Гончарная, 4А, отель «Космос». Я буду ждать тебя  в фойе за столиком с чашечкой кофе.

Когда за спиной у Альки открылась большая дверь отеля, а потом закрылась, она еле совладала собой. Шаги ускорялись и…

— Вот ты где? Это хорошая мысль кофе с утра.

Валентин подошел к столику за которым сидела Алька. Она на него смотрела испытывая психологический шок. Перед ней был уже не парень восемнадцати лет с одной галочкой на рукаве, в возмужалый красивый мужчина с тремя звездами на погонах.

— Мне кофе и десерт даме, — обратился Валя к дремавшему официанту у барной стойки.

Загремела кофе-машина.

— Вот мы и встретились.

— Неожиданно, как-то…- тихо промямлила Алька.

Затянулась пауза при которой Алька опустила глаза, а Валя ее пристально рассматривал.

Подошел официант и подал заказ.

— Так что красавица, побудило тебя в столь ранний час позвонить мне. Признаюсь, я очень счастлив, что ты это сделала.

Алька не знала, что отвечать, как себя вести. Но самое важное — она не знала, в какой момент дать ему эту ложку! » А что юлить? Пойду напролом!» — подумала она и с этими мыслями начала действовать.  Она открыла сумочку, достала из нее ложечку, взяла чашку Валентина, положила кусочек сахара, размешала и поставила ее возле него. Ложку положила на блюдце.

Валя расстегнул китель и полез в карман. Из него он достал точно такую ложечку, положил в десерт и поставил его возле Альки.

Молчание.

Алька подвинула к себе ближе  вазочку со взбитыми сливками и фруктами.

— А виноградная гроздь на правой стороне.

Валя, пригубив горячий кофе произнес:

— Они же пара.

— Прям, как в сказке про Золушку, только там туфельки, а у нас чайные ложки.

— Ты ложку носишь всегда с собой, или знал зачем я тебе позвонила?

— Знал. Я разговаривал с твоим Пуаро. И, признаюсь, был очень удивлен, что через столько лет эта история возымела продолжение. Я все это время думал, что ты ложечку не получила, что ее тебе не передали или она просто не попала в твои  руки.

— А кто эта женщина, которая принесла пакет в роддом?

— Моя мама. После окончания училища я улетел на место своей дальнейшей службы. Узнав о твоей сложной ситуации, я написал ей и попросил это сделать.

— И она не отговаривала тебя? Эта же ложечка стоит целое состояние! Отдать той, что тебе отказала, забыла, предала?

— Мне жаль, что ты не знала моей мамы.  Она умерла два года назад от болезни.  Да, она выполнила мою просьбу и отдала , только  отдала той…. , — Валентин сделал паузу, — Той, которую я любил, помнил и всегда  боготворил. Аля, я не знаю о чем ты подумала в тот момент, когда узнала, что эта ложечка от меня. Наверное огорчилась. Но поверь, мне очень хотелось тебя хоть чем-то порадовать. Я понимал, как тебе нелегко.

Валя взял в руки ложечку. Алина следила за ним и не могла поверить происходящему.

— Эта ложечка мерная. В ней вмещается ровно 5 грамм воды. Пол глотка. Это вес одной монеты, кусочка сахара, птички колибри…и души. Я счастлив, что она все это время была с тобой.

В гостинице открылась дверь и вошло человек десять на заселение. Сразу стало шумно и людно.

— Валя, мне больно и стыдно. Прости меня.

— Идем прогуляемся вдоль Невы. Помнишь, как когда-то совсем молодыми? — Предложил офицер.

Алька осторожно завернула в салфетки две ложечки.

— У тебя была правая?

— Не важно. Они же теперь будут вместе?

Аля и Валентин шли вдоль берега ничего не говоря. Просто шли и каждый чувствовал внутри неописуемую радость. Они были  счастливы потому, что каждому хватило по пять граммов радости испитого из маленьких ложек. А большего и не надо потому, как все меряется своей величиной. Бывает и пол глотка достаточно, чтобы стать счастливым.

Разве выскажешь или опишешь

Все красоты твои, Ленинград.

Это  слышать надо и видеть,

Как  кружит над тобой листопад.

Как неистовый   ветер  срывает

Догорелую листву —

Это осень твоя золотая

О тебе разносит молву…

Ты скажи мне: » Куда же дорога

Меня от тебя поведет.

Отведи меня от порога,

Где предательство подведет.

От любви отведи от которой,

Никому не будет тепла.

Чтобы на трудностях дороги,

Она меня не подвела…