Никольский Б. Черноморская эскадра 1944-1961 гг. в персоналиях.

В качестве необходимого вступления

На момент своего создания в июне 1939 года Черноморская эскадра, по корабельному составу не соответствовала стандартным требованиям, предъявляемым к оперативным соединениям флота. Судите сами, в состав эскадры входили: линкор «Парижская Коммуна», крейсера «Красный Кавказ», «Червона Украина», «Красный Крым», 1-я и 2-я бригады эскадренных миноносце – всего 15 кораблей.

При этом, линейный корабль был спущен на воду в 1911 году, три легких крейсера достраивались из «недостроев» периода Первой мировой войны, большая часть эскадренных миноносцев имела такое же происхождение. Для сравнения: в состав Черноморской эскадры к 1918 году входили три новейших линкора-дредноута, две бригады эскадренных миноносцев, бригада крейсеров, бригада старых линкоров – бывших броненосцев. И даже при этом, Черноморская эскадра той поры была значительно слабее Балтийской эскадры…

Заявляя о создании эскадр на флотах, Советское правительство и командование Военно-морским флотом рассчитывало на ввод в строй десятков кораблей, находившихся на тот момент в разной степени постройки.

До середины 1941 года флотом были приняты два крейсера проекта 26-К: «Ворошилов» и «Молотов»; лидеры эскадренных миноносцев «Москва», «Харьков» и «Ташкент»; шесть эсминцев проекта 7: «Быстрый», «Бодрый», «Бойкий», «Безупречный», «Бдительный», «Беспощадный», пять эсминцев проекта 7-У: «Смышлёный», «Сообразительный», «Способный», «Свободный», «Совершенный»; два сторожевых корабля: «Шквал» и «Шторм». С учетом пополнения, в составе эскадры были сформированы три дивизиона эскадренных миноносцев и Отряд легких сил.

Заметный сдвиг в руководстве эскадрой наметился осенью 1944 года, когда командование принял вице-адмирал Сергей Георгиевич Горшков. Но развернуться в полной мере ему не позволяли все те же Октябрьский и Басистый. Решительный перелом в руководстве эскадрой начался только с приходом на Черноморский флот Василия Чалого.
Василий Филиппович, ранее не служивший на Черном море, не был обязан своим назначением «героическим черноморцам» и мог организовать службу на эскадре по своему разумению и опыту службы на Тихоокеанском флоте.
Об участии Черноморского флота в борьбе с немецкими, румынскими, итальянскими и прочими захватчиками в период Великой Отечественной войны написаны десятки художественных произведений, изданы сотни томов воспоминаний участников боев. При этом все они признавали, что слабый и малочисленный румынский флот, не выходя за линию своих минных полей, обеспечивал прохождение танкеров с нефтью между Констанцой и проливной зоной, и не представлял серьезной опасности для нашего флота. Отряд итальянских катеров принял участие при блокаде нашего плацдарма на мысе Херсонес в последние дни обороны Севастополя. Легкие корабельные силы немцев решительно проявили себя не ранее лета 1943 года, – накануне наших десантов на Керченский полуостров. Немецкие подводные лодки начали проявлять активность в районе наших кавказских баз, атакуя отдельные транспорта и конвои примерно с того же времени.

Что же касается боевого использования основного боевого ядра флота – эскадры, то эскадренные миноносцы привлекались для сопровождения конвоев в Одессу и Севастополь, эпизодически осуществляли огневую поддержку наших сухопутных войск. Не станем же мы утверждать, что транспортировка танков на палубе крейсеров, или использование линкора в качестве плав батареи предусматривалось руководящими документами по боевому использованию кораблей эскадры. Тем не менее, сторожевые, противолодочные и тральные силы Черноморского флота с первого же дня войны в этих не типичных для военно-морских сил условиях обеспечивали противовоздушную и противолодочную оборону конвоев, выполняли транспортные функции, высаживали десанты. Но было бы полной профанацией выискивать в этой деятельности флота особую роль для основного боевого ядра – эскадры надводных кораблей, включавшей линкор, пять крейсеров, дюжину эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей. Между тем, отдельные отряды из состава эскадры использовались командованием флота для выполнения отдельных частных операций, цели, задачи, а главное, результаты которых нещадно перевирались, либо упоминались в особых случаях.

Так, в первые дни войны имел место позорный для эскадры и всего флота эпизод – «набеговая» операция отряда кораблей эскадры на объекты румынских нефтепромыслов в районе Констанцы. В ходе безобразно подготовленной и позорно проведенной операции был потерян лидер эскадренных миноносцев «Москва» и поврежден лидер «Харьков».
С осени 1942 года корабли эскадры привлекались для нарушения судоходства и обстрела береговых объектов противника в Крыму. 3 августа 1942 года при попадании торпеды, выпущенной «хейнкелем», у крейсера «Молотов» была оторвана кормовая часть. 1 декабря того же года при подрывах мин в параванах серьезные повреждения получил крейсер «Ворошилов». Оба крейсера требовали основательного ремонта. С этого периода Нарком Кузнецов, напутствуемый Сталиным, запретил до особых указаний использование в операциях крейсеров. О линкоре уже и речи не было.

На этом боевая деятельность основного боевого ядра эскадры – линкора и крейсеров – завершилась до конца войны.
Кстати, отмены этого запрета не последовало до окончания войны на Черном море. После гибели в октябре 1943 года лидера «Харьков» и эскадренных миноносцев «Беспощадный» и «Способный», аналогичный запрет последовал на использование кораблей этого класса.
Последствия этих ограничений были таковы, что в ходе операции по освобождению Севастополя, не говоря уже об эскадренных миноносцах, даже пару тральщиков не решились направить в район блокирования немецкой группировки. В атаках немецких и румынских конвоев использовались только торпедные катера и флотская авиация. Поистине, «звездный» час для командования флота и эскадры наступил осенью 1944 года при «разгроме» военно-морских сил королевской Румынии. И это притом, что в нанесении ударов по румынским базам были задействованы исключительно бомбардировочные и штурмовые силы флотской авиации.

Уже только эти слишком очевидные факты должны был насторожить и соответствующим образом настроить исследователей, посвящавших монографии боевой деятельности Черноморской эскадре. На Балтике обстановка была еще сложнее: после оставления Таллина корабли Балтийской эскадры были «заперты» минными полями в Кронштадте и Ленинграде и периодически использовались как дальнобойные батареи для обстрела немецких и финских позиций.

За семьдесят послевоенных лет по проблемам боевого использования Черноморского флота издано до сотни монографий, успешно защищены десятки кандидатских и докторских диссертаций. Казалось бы, тема освещена и изучена в достаточной мере, и не сложно дать проблемным ситуациям объективную оценку и сделать выводы. Такие задачи ставились перед многочисленными военно-историческими комиссиями на каждом из флотов и в целом Военно-морским флотом. Для этой цели при Военно-морской академии действовали трехмесячные курсы по подготовке специалистов историографов, призванных решать эти проблемы.

В 1959 году на пике разгрома отечественного флота Генеральным секретарем и главой правительства Никитой Хрущевым, планировалось издание Научно-исторического труда «Военно-Морской Флот СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Это многотомное исследование было разработано Историческим отделением Военно-морского научного отдела Главного штаба Военно-Морского Флота при участии специалистов Научно-технического комитета ВМФ и Военно-морской академии в период с 1956 по 1958 год. Уже в ходе подготовки к изданию первого тома, на заседании авторского совета, проводимого в присутствии Главнокомандующего ВМФ адмирала флота С.Г. Горшкова, было принято исключительно «мудрое» решение – всем томам исследования присвоить гриф «Секретно». Причем, рассылку их в секретные библиотеки учреждений Министерства обороны было решено производить исключительно по списку, утвержденному тем же редакционным советом. Смысл этого решения в том, что материалы созданного с таким трудом исследования не предназначались для широкого круга читателей. Решение это не вызвало удивления, потому как члены авторского коллектива при работе с архивными материалами в полной мере прониклись не только чувством гордости, но и ответственности за ту честь, что была им оказана командованием Военно-Морским Флотом.

Как и следовало ожидать, в работе над вторым томом, посвященном Черноморскому флоту, «…были учтены замечания и пожелания адмирала Ф.С. Октябрьского, командовавшего флотом в годы войны, а в конце 50-х годов усиленно готовящегося стать Героем Советского Союза. Просьбу Октябрьского о корректуре второго тома «курировал» бывший Член Военного совета Черноморского флота вице-адмирал И.И. Азаров, возглавлявший редакционную комиссию. Такое редкое в издательской деятельности явление стало возможным, потому как после вынужденного выхода в отставку, адмирал Октябрьский на несколько лет был возвращен в кадры флота и командовал Черноморским Военно-морским училищем. Ответственным редактором труда был председатель Научно-технического комитета ВМФ адмирал Лев Владимирский, но и он, отлично зная натуру Октябрьского, не решился в должной мере контролировать процесс внесения «корректур» Филиппом Сергеевичем. Достаточно отметить, что из-за внесения изменений и дополнений адмиралом Октябрьским, издание второго тома состоялось только в 1962 году, после присвоения Филиппу Сергеевичу звания Героя Советского Союза. Кто бы сомневался в том, что после подобной «целевой» правки основных глав второго тома, Филиппом Октябрьским, в значительной мере теряется смысл поиска серьезного анализа и объективных выводов по боевому использованию Черноморского флота в период войны?
Эту информацию я привел потому, что в своей попытке провести анализ боевой деятельности Черноморской эскадры в период войны, я был бы обречен тиражировать материалы, профессионально правленые коллективом кафедры тактики и Военно-морского искусства ЧВВМУ, под «общим руководством» начальника училища адмирала Октябрьского. Наверняка, Филиппу Сергеевичу в это время очень не доставало бывшего начальника оперативного отдела штаба флота Оскара Жуковского – тот бы выполнил задание адмирала наилучшим образом, потому как, по своей прежней должности Жуковский был и автором, и исполнителем значительной части тех «косяков», которые предстояло «править» Октябрьскому. Об этом творческом поиске, предпринятом группой «…особо доверенных лиц» вспоминал отставной капитан 1 ранга Лев Чверткин, бывший в те годы доцентом кафедры тактики ЧВВМУ.

В этой связи, стоит напомнить о том, что после провала десантной операции в Новой Озерейке, адмирал Октябрьский был отстранен от должности командующего, отправлен командовать Амурской флотилией, а Жуковский принял должность старшего помощника на лидере «Харьков», что в свете последовавших событий, могло иметь для него трагический исход. В октябре 1943 года при гибели лидера «Харьков» и эскадренных миноносцев «Беспощадный» и «Способный», Оскар Жуковский, раненый в ноги, чудом остался жив, и был восстановлен в прежней должности начальника ОО после возвращения Октябрьского на должность командующего в марте 1944 года. Так что Октябрьский и Жуковский «были повязаны» общей ответственностью за результаты боевой деятельности флота на Черном море. Стоит ли удивляться тому, что в «правленом» варианте не выпячивается факт отстранения Октябрьского от должности командующего и его годичное отсутствие на флоте? При этом, фотография Филиппа Сергеевича помещена на стр. 339, где речь идет о боевых действиях флота в ноябре 1943 года, при том, что к тому сроку адмирал более полугода командовал Амурской флотилией. Расчет был на то, чтобы не только фальсифицировать события, но и в максимальной степени «заморочить» голову несведущему в хронологии боев на Черном море читателю. Должно быть, ГК ВМФ адмирал Куроедов, принимавший в 1999 году решение по снятию грифа «секретно» и переизданию цитируемого нами труда, был уверен в том, принимает это «ответственное» решение с благой целью – донести до широкого круга читателей объективное и правдивое описание боевой деятельности флотов в период войны.

Ознакомившись с содержанием этого солидного (весом 3 кг 600 граммов!) фолианта, я убедился в том, что часть материалов, изложенных в нем, не выдерживают критики, и уж точно не может служить первоисточником при написании рефератов по Военно-морской истории в военно-морских учебных заведениях. Остается добрым словом помянуть адмирала флота Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова, приказавшего в 1959 году засекретить этот «выдающийся труд».
Решительно отказавшись от исследования боевой деятельности Черноморской эскадры в период войны, я остановлюсь на послевоенном периоде в истории Черноморской эскадры, завершившей свое двадцатилетнее существование в 1961 году.
Я выбрал эту тему для исследования по ряду причин. Первая и основная в том, что этому этапу в развитии флота очень мало внимания уделялось исследователями. Из художественных произведений на память приходит кинофильм «Увольнение на берег» с Высоцким и Прыгуновым в главных ролях. Запомнился фильм «Командир корабля», вышедший на экраны в 1954 году, и низкопробный роман «Матросы», написанный Аркадием Первенцевым в 1961 году.

К фильму «Командир корабля» у меня отношение особое: все эпизоды, связанные с выходом кораблей в море, были сняты с борта БТЩ № 254, которым командовал мой отец, в ту пору капитан 3 ранга. Поскольку борт тральщика служил своеобразной съемочной площадкой, отец имел возможность пообщаться со многими известными актерами той поры, а те, в свою очередь, могли реально оценить службу черноморских моряков. Кстати, фильм по всем признакам, – отличный, и не только по меркам середины 50-х годов. В отличие от фильмов, создатели которых подметили и мастерски запечатлели обстановку и дух флота послевоенной эпохи, выдуманные и выхолощенные персонажи романа «Матросы» вызвали удивление, граничащее с возмущением у читателей, знакомых с условиями службы на флоте в те годы.

За неполное десятилетие троцкист по духу и воинствующий «образованец» по методам управления страной, Никита Хрущев под видом реформ инициировал тяжелейший продовольственный кризис, решительно разрушал армейские и флотские структуры, изгоняя из вооруженных сил не только заслуженных, прошедших тяжелейшую войну ветеранов, но и молодых офицеров, только начинавших службу. Это было целое поколение людей, которые по боевым и трудовым заслугам заслуживали лучшую долю, а были в одночасье отброшены со своими семьями на грань выживания.
Ветераны флота, в своих мемуарах, не считали этот период, достойным их бытописаний. Некоторые из них полагали, что время еще не пришло. Теперь, когда мы проводили в мир иной последних ветеранов черноморской эскадры, остается сожалеть, что многие из них так и не посчитали нужным оставить нам воспоминания о своей службе в послевоенный период. Много любопытной информации по службе на эскадре в первые послевоенные годы, мы находим в воспоминаниях Иосифа Абрамовича Чверткина, командовавшего в этот период дивизионом эскадренных миноносцев, Гвардейским крейсером «Красный Крым», крейсерами «Куйбышев» и «Ворошилов».

В воспоминаниях Александра Никифоровича Коротеева имеются главы, посвященные периоду командования эскадрой адмирала Василия Филипповича Чалого.
Добрую память, написав содержательные воспоминания, оставил о себе бывший начальник Противолодочного факультета ЧВВМУ Илья Петрович Журавлев, служивший в годы войны боцманом на торпедном катере, а затем, с 1951-го по 1960 годы, – офицером на кораблях эскадры.
Взяв за основу воспоминания этих ветеранов, я не стал заморачиваться на специфике боевой подготовки отдельных кораблей и соединений эскадры в исследуемый период, а дал описание основных событий, как мозаику из отдельных эпизодов, дополняя эту событийную канву характеристиками руководителей и наиболее заметных участников тех событий.

Я уже отмечал, что в качестве базового материала для описания первого послевоенного пятилетия эскадры я использовал воспоминания Иосифа Абрамовича Чверткина. Для начала стоило бы уточнить годы службы Иосифа Абрамовича на кораблях эскадры и степень его участия в боевых действиях. Это, на мой взгляд, немаловажный вопрос, потому как, анализируя воспоминания других ветеранов эскадры, мы выясняем, что, не каждый из них обладал потребным для описания объемом информации.


К примеру, весьма уважаемый на флоте адмирал Михаил Чинчарадзе с начала войны и до февраля 1944 года служил на линкоре «Парижская коммуна» в должности старшего помощника командира. За эти три военных года на линкоре сменились три командира, а сам линкор успел сменить трех свое название на «Севастополь». Нам же предстоит «приподнять» информацию по всей Черноморской эскадре, потому мы обратились к воспоминаниям отставного капитана 1 ранга Иосифа Чверткина успевшего послужить старпомом на «Ворошилове» и покомандовать эскадренными миноносцами «Свободный», «Железняков» и дивизионом миноносцев. Более того, в первые послевоенные годы Чверткину пришлось командовать гвардейским крейсером «Красный Крым» и, опять-таки, крейсером «Ворошилов».

Уже только поэтому воспоминания о годах службы Иосифа Чверткина представляют особый интерес и могут быть использованы в ходе нашего исследования. Природные способности, высокий уровень академической подготовки и богатый опыт службы в Главном морском штабе заметно выделяли Иосифа Чверткина среди командиров кораблей и офицеров штабов соединений эскадры.
Начать следует с того, что Иосиф Чверткин в своем «звездном выпуске» из училища 1931 года, был шестым по успеваемости. При том, что Сергей Горшков (успешной карьере которого Иосиф Абрамович, не скрывая, завидовал), окончил училище по всем показателям вторым.

Служебный старт Иосифа Чверткина был достоин высокой оценки. В кратчайшие сроки выпускник училища успешное освоил заведование на линейном корабле, образцово нес дежурную и вахтенную службу, умело и с большим желанием начал работать с личным составом. Более того, исполняя обязанности командира башни главного калибра, молодой офицер подготовился и сдал зачеты на допуск к исполнению обязанностей младшего штурмана линкора. По признанию экзаменаторов, уровень его штурманской подготовки соответствовал выпускнику специальных офицерских классов по штурманской специальности. Но и этот уровень морской подготовки не удовлетворил Чверткина, он добивается направления на специальные курсы, готовящие офицеров флотской разведки. И это его стремление, можно было бы одобрить, если не учитывать особый характер его поведения.

С первого же дня службы на корабле Иосиф Абрамович проявил себя как агрессивный умник, с непомерными амбициями. Уже это качество предполагало большие сомнения в его профессиональной пригодности в специфических условиях корабельной службы. Когда же проявилась его диссидентская натура, можно было ставить жирный крест на его еще не начавшейся карьере морского офицера. Таких как он во все времена, мягко сказать, не приветствовали на флоте, а в случаях, когда такой «товарищ» агрессивно реагировал на советы коллег по службе, то таким настоятельно рекомендовали сменить место службы. И напрасно Чверткин с явным сарказмом цитировал фразу, многократно повторяемую Сергеем Георгиевичем Горшковым: «Мне нужны исполнительные офицеры», при том, что сам Иосиф Чверткин, получая приказы, на всякий случай, «включал мозги». При этом, Иосиф Абрамович был убежден, что в основе негативного отношения к нему политработников и части сослуживцев был махровом бытовой антисемитизм. Но он только отчасти был прав: при аналогичных жизненных и служебных установках примерно такое же отношение ожидало бы офицера любой национальности от татарина, до армянина, не исключая русских и украинцев. Яркое доказательство тому – блестящая карьера ближайшего друга и сослуживца Иосифа Чверткина – Оскара Жуковского, которому ничуть не помешало его еврейское происхождение.

Между тем, успешно пройдя обучение на разведывательных курсах Военно-морского флота, Иосиф Чверткин был направлен для дальнейшего прохождения службы в разведывательный отдел Черноморского флота. Кстати, учеба на таких курсах была полезна и тем офицерам, что продолжили службу на командных и штабных должностях, напрямую не связанных с разведывательной деятельностью. Не все знают о том, что в свое время обучение на курсах разведки ВМФ прошел капитан-лейтенант Масорин, что в последующем не помешало ему стать Главнокомандующим Военно-морским флотом.
Период службы Чверткина в разведывательном отделе штаба Черноморского флота изобилует любопытными событиями и достоин особого описания и анализа, что не вписывается в планы нашего исследования.

Не меняя своих жизненных установок при службе в разведке флота, и проявив при этом свои природные дарования, Иосиф Абрамович поступает на командный факультет Военно-морской академии. Кстати, в составе учебной группы в академии из четырнадцати слушателей четверо были евреями, что не вяжется с утверждением Чверткина о глобальном юдофобстве той поры. Так, в группе обучались: Наум Теумин, Самуил Сапожников, Оскар Жуковский и наш уважаемый Иосиф Чверткин.

(продолжение следует)

https://proza.ru/2020/09/26/1466

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *