ЭПИЛОГ
Постигая законы помалу
Спотыкаюсь порой на бегу.
Понимать вроде все понимаю,
Но простить — ну никак не могу…
(Е. Гулидов)
Случилась беда, а лодка была у причала. Погиб матрос. Сидел над открытой аккумуляторной ямой, вдруг искра, взрыв и — готов! Конечно, гремучая смесь – воздух с водородом! Аккумуляторная батарея старая и “газует”.
Рано утром дежурный по живучести капитан-лейтенант Анисин доложил заместителю флагманского механика Калисатову, что на этом корабле не работает газоанализатор контроля содержания водорода. И запись в журнале дежурного по живучести о неисправном приборе, как назло, сделал.
Заместитель флагманского механика Калисатов бегло пробежался глазами по страницам и расписался. А к обеду – ЧП.
Борис Аполинарьевич, еще до прибытия компетентных органов, вызвал “черного Аниса” к себе и, заговорщически подмигнув, предложил заменить лист со своей подпись в журнале дежурного на другой, где его подписи не было. Вместе и заменили. Но на этот раз Калисатову не поверили, несмотря на то, что его подписи не было нигде.
Доказательством был сам Анисин, который по известным причинам не мог соврать особистам.
Калисатова сняли с должности и определили в штаб флотилии сверх штатного расписания. А он уже примерял на себя должность флагманского механика вместо зря снятого Хапова.
Командир дивизии капитан 1 ранга Караваев, получил, наконец, звание контр — адмирала. Цена погон с зигзагами, правда, была высоковата, четыре жизни — доктора Ревеги, комдива Соломина, управленца Донцова, матроса Большакова и снятые с должностей офицеры.
Шарого вызвал к себе начальник политотдела дивизии Каретников. С чего бы это? Редкий случай! Обычно приглашали в преддверии крупного “фитиля”!
— Андрей Викторович, — начал НАЧПО, когда Андрей сел на стул напротив — я слышал, вам не нравятся порядки в нашем флоте?
— На нашем флоте мне не нравятся беспорядки, — с вызовом ответил Андрей и подумал, – наверняка “артиллерист” накатил.
Резануло слух – “в нашем флоте”, моряки так не говорят! Каретников слегка опешил.
— Спросить – какие, нарвешься на правду — матку. Тогда что?
Помолчал.
— Мы тут подумали насчет вашего продвижения, товарищ Шарый. Аттестации у вас хорошие и вы уже опытный инженер — подводник, но вот, правда, последняя авария…, — Андрей с трудом сдержался чтобы не ляпнуть, — “теперь я уже точно знаю откуда берутся аварии…” Они подумали… А о чем они подумали, когда погибали Ревега, Донцов, Соломин и Большаков? О соцсоревновании?
Шарый до боли сжал под столом кулаки, скулы непроизвольно свело, но он промолчал.
— Знаете, не совсем все от нас зависит. Некоторые сведения из вашей биографии…, — сказал Каретников и закурил, — курите, — предложил он, — ну, вы знаете, как у нас строго с мандатной комиссией. Вот ваши дед и прадед…
— Да, насколько я знаю, дед был офицером царской армии и командовал ротой на фронте до 1917 года. А в «гражданскую», с 1919 в Красной Армии, полковым командиром. А прадед… Но это их биографии. Не моя. А в чем дело? Начинается гражданская война?
— И репрессирован в 38-м? — не заметил шпильки Каретников.
Или сделал вид, что не заметил.
— Да, но реабилитирован в 56-м! — Шарый еще не понимал…
— А его отец, полковник Иван Шарый, служил в Белой армии, кажется у Врангеля?
— Да, но я знаю это очень смутно, — НАЧПО в продолжительной паузе барабанил пальцами по столу.
— Знаете, товарищ Шарый, вам нужно подумать, где бы вы хотели служить. Может на берегу? Выслуга у вас большая, в тридцать шесть… Вы ведь на лодках — то уже 14 лет! Год за два…
— А почему вдруг возник этот вопрос? Напротив, я хочу служить на подводных лодках… И еще, Аркадий Борисович, я считаю, что настоящий флот на самом деле – корабли и те, кто ими командует, а армия — это батальоны, — дерзко, невпопад, но с явным вызовом заявил Шарый и про себя подумал – к чему это я? Наверное – штабы достали.
Каретников не отреагировал на вызов, глубоко задумался.
Догоревшая сигарета жгла ему пальцы и пауза затянулась. Потом НАЧПО долго задумчиво вминал окурок в пепельницу и закашлялся.
— Времена сейчас такие, товарищ Шарый, времена… — наконец неопределенно сказал он, — вы свободны, — начальнику политотдела больше нечего было сказать Андрею…
Шарый вышел. Как не сдерживался, а все же разволновался…
На причале прохладный сентябрьский ветерок остудил его пылающую голову. Вдалеке по заливу в синей туманной дымке выходил в море красавец эсминец, острым форштевнем разрезая серую водную гладь, оставляя за кормой пенистый кильваторный бурун и все свои земные заботы и проблемы.
– В море все как – то яснее и проще, — подумал Шарый.
С плавбазы мимо него на корабль строем шел его экипаж. Началась подготовка к выходу в очередной дальний поход. Далеко – в Атлантику.
Североморск – Черновцы – Киев 2010 — 2015