Последствия Синопского разгрома турецких сил
1853 г. завершиться блестящим, получившем непреходящее значение для Россий-ского флота значение сражением при Синопе, во многом определившем ход Восточной войны и совершенно не удовлетворившим в итоге аппетиты западно-европейских хищ-ников.
Севастополь завален поздравительными письмами из обеих столиц, приходят и восторженные отзывы лично Нахимову от прежних сослуживцев, из Германии отклик-нется торжественной одой П.В.Вяземский…
Поражение при Синопе обернулось тяжким ударом по флотским ресурсам Турции, прервало её коммуникации с Трапезундом и Батумом, что стало весьма губительно для её азиатской армии. За этим последовала окончательная утрата былых владений на Кавказе.
Контр-адмирал Н.М.Вукотич, командовавший Сухумским отрядом, уже 2 декабря 1853 г. в своём письме к П.С.Нахимову, пожалуй, наиболее точно и объективно сформулирует значение Синопской победы: “С сердечным удовольствием имею честь поздравить Ваше превосходительство с блистательным истреблением Синопской эскадры, великой грозы всего Кавказа. Появление оной с десантом к восточным берегам ожидали горцы с нетерпением, в том числе и подлый Абаза, посредством агентов турецких, высаженных пароходом у Вардана, условились с появлением эскадры против нашего укрепления тотчас ударить в тыл. Сему бедствию подвергался Сухум первым, ибо турецкая эскадра намерена была зимовать в бухте оного по объявлению некоторых лазутчиков, которые рассказывали, что были призываемы шкипера кочерм, ведших торговлю с восточным берегом для допроса ‒ который пункт всех безопаснее, и они утверждали, что лучшей якорной стоянки нет против Сухумской.
Итак, позвольте, Ваше превосходительство, доложить без лести, которую я терпеть не могу: быстрое и решительное истребление турецкой эскадры Вами спасло Кавказ, в особенности Сухум, Поти и Редут-Кале, покорением последнего досталась бы в добычу Гурия, Имеретия и Мингрелия”. (Сборник «П.С.Нахимов. Документы материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 Т I стр. 351-352).
С утра 20 ноября, исправив по возможности повреждения, полученные в артилле-рийской дуэли с противником, эскадра направилась в родной Севастополь, отстоящий на 150 миль от турецкого берега. На фрегате «Кагул» переправлялись пленные турецкие моряки и сам раненный в ногу контр-адмирал Осман-Паша.
38 погибших в бою доблестных моряков-черноморцев были накануне в соответствии с флотским обычаем преданы морю.
Наиболее пострадавшие три корабля с перебитым рангоутом: «Императрица Мария», Памяти «Трёх Святителей», «Вел. К. Константин и «Ростислав» шли на буксире пароходов. Если три первые вышли с утра в 8 часов, то «Крым» с сильно потрёпанной «Императрицей Марией» смогут выбраться только к полудню. К тому же «Императрица Мария» получила в бою несколько подводных пробоин и заметно осядет в воду.
Это заметит ещё и Мушавер-паша, вице-адмирал Адольфус Слейд, доложивший по прибытию в Константинополь на «Перваз-Бахри 20 ноября с развороченной кормой и без одной мачты, что видел один русский корабль, погружавшийся в воду…
Недалеко от Синопа героев встретил свежий NO, вызвавший крутую зыбь. Буксиры на время пришлось отдать.
Павел Степанович, уступая настойчивой рекомендации Корнилова ещё в Синопе перебрался на «Вел. Кн. Константин».
Корнилов на «Громоносце», который тянул «Ростислав», оставит уже в начале пути истерзанную эскадру и в ночь на 22 ноября войдёт в Севастопольскую бухту, чтобы незамедлительно отправиться на доклад к кн. А.С.Меншикову. И, видимо, желая принизить заслуги Нахимова и его подчинённых, позволит себе сообщить князю что-то двусмысленное или просто оскорбительное от имени Нахимова. Что поссорит достой-нейших мужей России более чем на год и объясняет прохладную встречу синопских победителей в Севастополе. Возможно также, что Корнилов переусердствовал, описывая картину пылающего в ночи на 19 ноября городской части Синопа, воспламенившегося от врывавшихся на прибрежной мели турецких судов. Меньшиков специально предупреж-дал на этот счёт Нахимова, но упредить пожар возможности не было.
Лишь с утра 22 на подходе к побережью Крыма море успокоилось, и пароходы смогли вновь взять свои корабли на буксир. К этому времени Панфилов на «Крыме» с «Импера-трицей Марией» на буксире нагнал головной отряд Нахимова.
После полудня 22 с моря у Севастополя показались пароходы, тянущие за собой «Императрицу Марию», «Вел. кн. Константина», «Три Святителя», под конвоем фрегатов «Кагул» и «Кулевчи». «Ростислав» своим ходом придёт вместе со всеми.
«Императрица Мария» первой вошла на рейд на буксире «Крыма». Ее встречали салютом по пять выстрелов все суда, находившиеся в Севастополе, матросы по реям, с берегов неслось многоголосое ура. Через час, также на буксире, явились «Вел. кн. Константин» и «Три Святителя», встреченные дружным салютом при поднятии флагман-ского вымпела Нахимовым на «Константине». Наиболее пострадавшие три корабля были допущены на севастопольский рейд, другие три в компании «Кулевчи» и «Кагула» были оставлены в виду Севастополя.
Высыпавшие на берега бухт севастопольцы, моряки никак не ожидали, “что можно было так блистательно и в то же время благополучно выйти из такого жаркого дела, в каком был наш флот” ‒ писал сестре о том дне капитан-лейтенант А.К.Комстадамус с корабля «Ягудиил». (Комстадамус А.К. «Осаждённый Севастополь» Русская Старина 1890 г., Т 66, стр. 87)
Подошедший на весельном катере к «Вел. Кн. Константину» Меншиков, не поднимаясь на корабль, поздравил Нахимова и тут же объявит карантин на всех при-шедших из Синопа судах, хотя с турецкими пленными имел контакт только фрегат «Кагул».
Т.о. торжественной встречи победителей турок 22 ноября в Севастополе на берегу не было…
В силу объявленного карантина Павел Степанович также принуждён был оставаться на корабле. На долго ли будет поднят флаг? ‒ будто бы осведомился у князя Нахимов. Я дам знать ‒ ответил князь уклончиво. Через три дня поздно вечером Нахимову будет доставлена записка Меншикова о завершении карантина. Моряки сходили в 11 ночи на пустынный берег… Да и что мог выявить трёх-дневный карантин?
Так что не было 22 ноября и принародной встречи героев на Графской пристани и дружеских объятий Павла Степановича с «высоченным» Владимиром Алексеевичем, так знакомых всем нам по замечательному фильму В.И.Пудовкина «Адмирал Нахимов» далёкого 1947 г.
Странно, что и Главный командир ЧФ адмирал М.Б.Берх не был оперативно извещён о победе при Синопе, иначе бы он был среди присутствовавших на утренней службе в Михайловской церкви 6 декабря. Павел Степанович по неважному самочувствию также оставался в своём доме метрах в 70 на противоположной стороне той же Екатерининской улицы.
Первое заметное чествование синопцев в Севастополе состоялось на день Николы зимнего и тезеименитства Государя Николая Павловича в воскресенье 6 декабря. С утра в Михайловской церкви на Екатерининской был отслужен благодарственный молебен в присутствии всего руководства ЧФ.
Днём состоялся обед от граждан города Севастополя на средства караимов и купцов иудейской общины. Синопских победителей угощали на Екатерининской площади, где между домом Собраний флагманов и капитанов и Графской пристанью установили столы на 1000 матросов. Остальным участникам битвы, всего до 5 ½ тысяч человек, выданы деньги в казармы, а для офицеров в клубе обед на 180 человек.
“Нахимов не был по болезни, Меншиков тоже”. (Рейнеке М.Ф. «Из дневника М.Ф.Рей-неке» «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 Т II стр. 27).
На торжестве с поздравлением моряков выступали караимский раввин Бем, полу-кровка Корнилов и водочный откупщик еврей Карасик.
Также 6 декабря в Севастополе было объявлено: “Государь Император, в озна-менование признательности Своей за примерное мужество, усердие и труды всех войск, как сухопутных, так и морских, составляющих с 13-го Сентября сего года гарнизон Севастополя, Всемилостивейше повелеть соизволил: чинам этих войск, каждый месяц пребывания их в составе означенного гарнизона, зачесть за год службы, по всем правам и преимуществам” («Морской Сборник» декабрь 1854 г. Официальный отдел, ‒ CIV ‒ )
А как в Петербурге встретят весть о Синопской победе напишет авторитетный сенатор, тайный советник Кастор Никифорович Лебедев: “Он (П.С.Нахимов) любезен нам за Синопское дело и за его приказы, наполненные рассудительной доброты и предус-мотрительной распорядительности”. (Лебедев К.Н. «Из записок К.Н.Лебедева» «Русский Архив» 1888 кн. 3, стр. 462).
В понедельник 14 декабря “Утром в 10 приехал к Нахимову (в его дом на Екатери-нинской) флигель-адъютант Сколков, прибывший из Петербурга с письмом царя Меншикову (от 28 ноября). Сколкову приказал царь зайти к Нахимову, поклониться от него и сказать, что он жалеет, что не знаком с ним лично более того, как есть, но что время ещё не ушло, и он надеется познакомиться ближе. Это очень порадовало Нахимова.
Царь велел Сколкову также поклониться Корнилову и сказать, чтобы он вперёд не ходил сам на пароходах для военных действий, и что он, Корнилов, нужен царю для более важных дел.
Сколков рассказал о восторге Его и семьи, и всего Питера при получении известия о Синопской победе. От Константина Николаевича также поклоны Нахимову и Корнилову.
В обед пришёл к Нахимову Меншиков в пальто на минуту и объявил, что в письме, полученном от царя через Сколкова, имеет приказание “зайти к вам и поклониться от царя, что и исполняю”. (Рейнеке М.Ф. «Из дневника М.Ф.Рейнеке» «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 Т II стр. 29).
Получается, что Меншиков с Нахимовым демонстративно не общались вплоть до появлением Александра Сергеевича в пальто 14 декабря в его доме, да и то по необходимости отдать поклон от имени самого Николая Павловича!?
А пробежала-то между ними неприметная фигурка Корнилова, но, сколько мерзопа-костных последствий!
Письмо Николая I Меншикову, написанное им еще 28 ноября и доставленное князю вместе с наградами Нахимову и Корнилову 7 декабря, важно, так как иллюстрирует настроение российского самодержца. Вдохновленный долгожданной победой царь писал, не скрывая своих чувств: “До какой степени я обрадован был радостною вестью славного Синопского сражения, не могу довольно тебе выразить, любезный Меншиков. Оно меня осчастливило столько же возможностью последствий, которые вероятно, иметь будут на дела наши по Черноморской береговой линии, но почти столько же потому, что в геройском деле сем вижу, что за дух, благодаря Бога, у нас в Черноморском флоте господствует, от адмирала до матроса; уверен, что при случае, от чего Боже упаси, но и балтийские товарищи не отстанут. За сим делом и вслед за оным после двух славных побед под Ахалцыком и по дороге к Карсу, кажется, что будет на Кавказе полегче, но все еще положение в Гурии и по берегу далеко не успокоительно. Все зависеть будет от того, что злоба англичан и французов на то, что мы у них под носом уничтожили турецкую эскадру, не побудит ли их, под глупым предлогом прикрытия турецких портов, хотя я и объявлял им, что приму это за объявление войны. Теперь и по времени года и по сей неуверенности думаю, что большим действиям флота конец и отдых, которым пользо-ваться, чтобы усиленно заняться исправлением нужного”. (90) (Кириллов П.А. «Синоп: Победа и поражение» «Флотомастер» № 1 1999 стр. 15-16).
Когда поручения царя Сколкову дойдут до Корнилова, того охватит сознание собственного бессилия: всё, что он старательно возводил в период по возвращении из гостеприимной Англии, рушилось подобно карточному домику. Снова этот, не поддаю-щийся на изощрённые подставы Нахимов, возник на пути!
Но партия добропорядочных членов морского сословия в Петербурге, о которых ещё М.П.Лазарев говорил, как о наших петербургских друзьях, всегда готовых участвовать в дележе выделяемых ЧФ казённых средствах, вынудит Корнилова прийти в себя и дейст-вовать.
А пока он занят передачей Нахимову данных по отличившимся участникам погони и последующего захвата «Перваз-Бахри», Синопского боя из отряда Ф.М.Новосильского и из пароходного отряда А.И.Панфилова.
Делёж призовых денег за пленённые «Меджари-Таджерет» и «Перваз-Бахри» не мог обойтись без личного участия Корнилова… Здесь Корнилов покажет себя как заправский шулер, бесцеремонно отжав от причитавшихся подчинённым Нахимова офицерам синопской эскадры 250 т.р. призовых 39.010 руб.
Команда «Бессарабии» была отмечена за «Щёголь» лишь деньгами. Так первона-чально Меншиковым был назван захваченный капитаном «Бессарабии» капитаном-лейте-нантом П.Ф.Щёголевым турецкий вооружённый железный пароход. Но Николай Павло-вич после восторженных описаний боя «Владимира» с «Перваз-Бахри», услышанных из уст адъютанта Корнилова лейтенанта Д.В.Ильинского, командовавшего группой захвата египетского парохода, твёрдо решил именовать его впредь «Корнилов», а «Меджари – Таджерет» ещё раз по его воле сменит название на нейтральное ‒ «Турок».
Его, с учётом перевозимого на нём продовольствия и материалов, оценили в 250 т. руб. серебром (РГАВМФ Фю 1166, Д. 8, ЛЛ. 16-17).
Если он достался совершенно исправным, то избитый и затонувший на следующий день после буксировки в Севастополь «Корнилов» потребовал на подъём со дна водо-лазов с последующим восстановлением средств, которые превысили его призовые 40 т.р. Так явился ли названный по воле введённого в заблуждение царя «Корнилов», утлый почтовый пароходик тем, что гордо величали призом?
В прочем, окружённый превосходящими турецкими силами фрегат «Рафаил», не оказавший сопротивления 12 мая 1828 г., был сдан туркам совершенно целёхоньким и явился полноценным призом для турецких моряков, переименоваших его в «Дар Аллаха».
Список адмиралам, штаб и обер-офицерам, коим следует по разделу Призовые деньги за турецкий (египетский) пароход «Перваз-Бахри», взятый с боя пароходом-фрегатом «Владимир», 5 ноября 1853 г.; за турецкий пароход «Медари-Таджерет», взятый пароходом-фрегатом «Бессарабия» 4 ноября 1853 г.; за истребление турецкой эскадры на Синопском рейде 18 ноября 1853 г. ‒ появится осенью 1854 г. В нём к выдаче назначалось порядка 120 т. р. из всех 290 т. р. призовых, образованных из 250 т. руб. серебром за «Меджари-Таджерет» и 40 т. руб. серебром за «Перваз-Бахри».
Пассажиры «Владимира» в бою с «Перваз-Бахри» ‒ из свиты Корнилова, получат больше, чем командиры кораблей отряда Нахимова, участвовавших в преследо-вании «Меджари-Таджерет» и Синопском деле! (Ведомость выплат призовых денег «Морской Сборник» 1854 декабрь. Прил. 1-17 стр.)
Самую значительную сумму по ведомости получит капитан парохода «Владимир» ка-питан-лейтенант Г.И.Бутаков… – 38.215 руб. ‒ это практически все призовые деньги за «Перваз-Бахри», оценённые в 40 т. руб.!
К’орпуса флотских штурманов прапорщика Высоту, погибшего в Синопском бою, не отметили деньгами, а память адъютанта Корнилова лейтенанта Железнова, погибшего в бою с «Перваз-Бахри» 5 ноября отметили 3.626 р.
О прапорщике Высоте Корнилов небрежно упомянет в своём письме брату в Петербург о Синопском сражении: “на эскадре убит один офицер, и то штурманский, и ранен один мичман”. (Сборник «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. А.А.Самарова ВОЕИЗДАТ МО СОЮЗА ССР М 1954 стр. 319)
Составители сборника «П.С.Нахимов. Документы и материалы» 2003 г. под редак-цией д.и.н. В.С.Соболева имели в своём составе явного симпатизанта Корнилову и намеренно исказили текст его письма брату 26 ноября 1853 г.: “На эскадре убит один штурманский офицер и один мичман”. (Сборник «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред . В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 Т I стр. 319).
Корнилов себе вывел 20.115 р.
Нахимову по-дружески отсыпал 20.042 р., что называется ‒ дружба дружбой, а табачок (денюшки) ‒ врозь.
Да, высокомерный столбовой дворянин Корнилов знал, что в корпусе морских штурманов могли оказаться и выходцы из разночинцев, в плоть до самородков из крестьян, каким окажется штурманский поручик героического брига «Меркурий» Прокофьев, предложивший на совете господ офицеров 14 мая 1829 г. драться до последней крайности, а затем подорвать бриг. Навряд ли, такое можно было услышать от лейтенанта «Меркурия» Ф.М.Новосильского, отличавшегося в течение всей своей более чем полувековой службы на флотах, безынициативностью и барством…
Непосредственные участники захвата призового «Меджари-Таджерет» и Синопского боя получили всего 47 758 руб. Сюда будут включены и офицеры кораблей «Храбрый» и «Ягудиил», видимо, по настоянию Нахимова. Эти корабли первоначально входили в его отряд, но выбыли из строя, не выдержав очередного шторма, и отряд тогда (6 ноября 1853 г.) был восполнен «Ростиславом» и «Святославом».
Подобное вероломство, допущенное Корниловым при дележе призовых денег, на флоте воспринималось как недостойное чести офицера поведение, и от таких избав-лялись…
К призовым вознаграждениям отношение было весьма строгое и, можно сказать щепетильное. Как правило, не различали: взято судно противника с боя или оно сдано без сопротивления при явном превосходстве угрожающей стороны! Важна была ценность приобретаемого в распоряжение казны имущества!
Были ли произведены выплаты призовых в 1854 г. до гибели В.А.Корнилова, или состоялось позже установить не удалось.
На Чёрном море после Синопской победы
23 ноября англо-французский флот вступил в Черное море, и уже 25 ноября к Севастополю подходил английский винтовой пароход с весьма задиристым именем ‒ «Retribution», что означало ‒ Возмездие, использовавший повод для передачи на дежурный пароход «Бердянск» трёх депеш. Меншиков тогда посчитал, что эта была наглая попытка произвести разведку состояния обороны внутреннего рейда Севастополя.
Держась посредине моря, союзники перехватывают наши торговые суда. (Дубровин Н.Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя СПБ 1900 тип. «Общественная польза Т I стр. 23).
«Me’moires sur Napole’on. Suvenirs due de Vicence» 92, Вruxelles 2 декабря экспресс информация из Парижа.
Русские только что получили великую морскую победу. 12 турецких судов разбиты.
Осман-паша взят в плен
Катастрофа в Синопе, столь печальная для Турции, имела место недалеко от мощных флотов Англии и Франции, стоявших спокойно на якорях.
4 (16) декабря. В сражении, имевшем место около Синопа, 5000 турок было убито и
200 пленено.
С Британских островов теперь явственно раздавалось ‒ Английский народ заявляет, что Россия не может диктовать свои условия Европе, и превращать Чёрное море со всеми интересами прибрежных стран в русское озеро…
24 декабря (5 января 1854 г.) соединённая англо-французская эскадра в составе 32 парусных и паровых судов вышла из Босфора и направилась к Варне. Она включала 17 линейных кораблей (9 английских и 8 французских), среди которых 6 3-дечных парусных и 3 винтовых, 10 пароходов-фрегатов, 11 фрегатов (6 английских и 5 французских) и 4 паровых корвета. Турецкий флот, вышедший одновременно в Чёрное море, состоял из 4-х больших фрегатов, парового корвета и 6 транспортных судов. («Русский инвалид» 20.01.1854 г.)
Меншиков в письме 30.12.1853 г. подтвердит со ссылкой на купцов, что 23.12.1853 г. из Босфора вышло 3 флота. При этом предположит, что будто бы турецкие суда идут к азиатским берегам под конвоем англо-французов.
Но турецкий султан Абдул-Меджид I, помня итоги многих предыдущих конфликтов с Россией, дрогнул и направил в Вену своё запоздалое согласие на «Примирительную Ноту» 4-х европейских держав от 19 (31) июля, которая вполне удовлетворяла и Россию, но после добавлений, произведённых турецкой стороной под давлением британского посла оказалась неприемлемой, а миролюбивый жест в Вене из Стамбула постарались не замечать… И в Европе утвердилось мнение, что придётся заставить ленивых турок воевать!
Как Корнилов воспринял стратегическую победу Черноморского флота в развивающемся очередном противостоянии европейских государств и опре-делил в ней роль первого флагмана П.С.Нахимова?
Сам Корнилов, поздравляя Павла Степановича на борту «Императрицы Марии» в конце боя, будто бы сказал, что Нахимов прославил своё имя в Европе, а Синопскую победу ставил выше Наваринский… Да, на протяжении некоторого времени он оставался высокого мнения о Синопском бое, о чём высказывался по этому поводу в письме отставному капитану-лейтенанту, близкому приятелю М.П.Лазарева Алексею Антипь-евичу Шестакову в начале 1854г.: “Синопское сражение случилось совершенно кстати и для вопроса, называемого восточным…, и для нашего флота. Не будь этого в ноябре, в сезон прекращения безопасной навигации по Чёрному морю, мы имели бы гораздо менее покойного времени для освежения сил; теперь к марту, они будут готовы на новый Синоп. (Шестаков И.А. «Полвека обыкновенной жизни» Судпромиздат Т I, Часть II, Глава V стр. 162).
Но в последующие два года Владимир Алексеевич нередко в своих откровениях проговаривался и обнаруживал откровенную неприязнь в отношении Нахимова, не дававшего никакого повода в силу своей природной скромности и непоколебимой порядочности.
Особо приближённый к Корнилову его флаг-офицер И.Ф.Лихачёв, появившийся на ЧФ в мае 1854 г., видимо вторя своему шефу, в своих воспоминаниях утверждал: “Наша эскадра была вдвое сильнее неприятельской материально и, конечно, в несколько раз сильнее её в нравственном отношении. Следовательно, особенного «героизма» тут не представлялось, и свет этим удивлён также быть не мог. Но наши моряки сделали, все и каждый, своё дело вполне отчётливо и точно, за что им честь и слава, и в этих простых словах заключается высшая похвала, какую человеку заслужить дано. К тому же сам Нахимов говорил, что надо не столько удивляться его победе, сколько быстроте, с которой корабли его успели менее, чем в 36 часов исправить свои повреждения и привести себя в надлежащий порядок”. (Лихачёв И.Ф. «Роль ЧФ в Крымскую войну и затопление наших судов в Севастопольской бухте в 1854 г.» тип. Морского Министерства, С.-Петербург 1913 г. «В Севастополе ‒ 50 лет тому назад» стр.18).
Лихачёв молчит о том, что команды отряда Нахимова оказался готовым к бою после месячной болтанки в штормовом море, когда пришлось сменить два из четырёх кораблей и когда подручный Корнилова обер-интендант Н.Ф.Метлин так и не прислал полагаю-щееся командам тёплое бельё…
К 4 декабря 1853 г. уже был составлен Корниловым и Нахимовым план обороны Севастополя (с моря). Согласно этому плану 5 декабря корабли стали занимать места и приступили к устройству батарей на берегу бухты (губы) корабельными средствами. В мирное время все суда зимовали в гавани (в Южной бухте). В эту зиму гавань оказалась занята починяющимися после осенней кампании судами.
Нахимов получает первое назначение после Синопского дела: отношением № 397 от 5 декабря 1853 г. на имя Командира Севастопольского порта М.Н.Станюковича о при-ведении флота в боевую готовность, составленным по приказанию и согласованию с князем Меншиковым. Корнилов в пункте 5. сообщал, что кораблям, на рейде и во входе в Южную бухту стоящим, равно как и пароходам, в случае нападения на Севастополь быть в главном заведовании начальника 5-ой флотской дивизии (Нахимова). Судам же, в гавани исправляющимся ‒ в заведывании начальника 4-ой дивизии Новосильского. Из чего следует, что Нахимов вступает в заведование только тогда, когда произойдет нападение на Севастополь, а до того ‒ неопределенность… И он не может ничего предпринимать в плане подготовки надлежащего отпора заранее, а только в случае очевидной угрозы нападения !?
Корнилов отменит распоряжение Нахимова от 10 декабря погасить входные створные севастопольские маяки и выкрасить их основания в серый цвет. (В самом деле, Павел Степанович, это не по вашей части! Но как не исправить откровенную оплошность Корнилова и подчинённого ему Станюковича?) Позже маяки всё же 25 декабря погасят уже по требованию Меншикова.
“7 декабря понедельник. С утра начали устраивать береговые батареи”. (Рейнеке М.Ф. из Дневника стр. 27 Т II стр. 27)
8 декабря Нахимов дает свои предложения по формированию (доставлению сведений) официального раздела Морского сборника, как ответ на циркулярное предписание Вел. кн. Константина от августа 1853 г.
9 декабря Нахимов ответил митрополиту Таврическому Агафангелу своим письмом с благодарностью за поминовение погибших и об исцелении раненых в Синопском бою.
“Ваше Преосвященство! Принося благоговейную признательность мою и всех сос-луживцев моих, участвовавших в битве при Синопе, за святые молитвы Ваши, возданные Господу Богу за дарованную им победу над врагами Отечества нашего, спешу исполнить желание Вашего Высокопреосвященства присылкой списка имён убитых и от ран умер-ших товарищей наших в той битве для принесения молитвы о душах их.
При этом осмеливаюсь прибегнуть с почтительною просьбою к Вашему Высоко-преосвященству о предстательстве молитвами Вашими пред Господом Богом, да окажет он милость исцелить раненых и увечных, лежащих на одре страдания. (Из 235 раненых в госпитале скончаются 35).
С благоговейным чувством глубокого уважения и совершенной преданностью, поручая себя святым молитвам Вашим, имею честь быть Вашего Высокопреосвященства слуга. Павел Нахимов” Те, о ком адмирал Нахимов просил архимандрита молиться были помянуты в первый же воскресный день на проскомидии и во время литургии. (Гос. Архив Севастополя Ф. 20, Оп. 1, Д97, Л. 372).
Нет, Павел Степанович не напоминал ослабленного болезней и перенесёнными испытаниями человека, он не понимал и был глубоко оскорблён демонстративно безразличным отношением руководства и не к себе, а к своим подчинённым, образцово исполнившим свой долг! И его временное затворничество только этим и объяснялось.
“ … Корабли продолжают выходить на рейд и занимать назначенные места по плану Меншикова и Корнилова у Голландии ‒ для обороны рейда. План Нахимова ‒ выдвинуть корабли далее к W, противу укрепления № 4 (батареи № 4) ‒ не принят, и даже маяки, потушенные по его предложению и окрашенным серою краскою, велено Корниловым опять зажечь и снятые вехи (отмечающие мели) поставить. Это сердит Павла и он прав”. (Рейнеке М.Ф. «Из дневника М.Ф.Рейнеке…10.12.1853 г.) «П.С.Нахимов. Сборник документов и материалов» изд. «Петербургский институт печати» Санкт-Петербург 2003 Т II стр. 28) Дело дошло до того, что Корнилов не поленился добиться Высочайшего утверждения своего плана, по которому суда эскадры Нахимова должны были сгрудиться в вершине Севастопольского рейда.
До 13 декабря Нахимов держал свой флаг на «Гаврииле», а затем переносит его на «Двенадцать Апостолов» в связи с отправлением «Гавриила» на ремонт в док.
13 декабря Нахимов рапортует Корнилову о распределении наград среди команд кораблей, участвовавших в Синопском сражении (награждение нижних чинов).
Корнилов не мог напрямую, без согласования с Главным командиром ЧФ, издавать от своего имени приказы командиру порта Станюковичу, командующим флотскими дивизиями Новосильскому и Нахимову. Тогда Корнилов, жаловавшийся на невозмож-ность часто отлучаться в Николаев на доклады Берху, изобрёл формат «отношений».
Ничего подобного при Лазареве он себе не позволял. А теперь слал одно за другим отношения к Станюковичу, Нахимову, которые ни к чему не обязывали, но инфор-мировали о его позиции…
“На случай появления сюда неприятеля г-н начальник Главного Морского Штаба (князь Меншиков) изволил приказать, покуда не изготовлен бон, корабль «Силистрия» связать с кораблями «Вел. Кн. Константин” и «Три Святителя» швартовыми (канатами) или цепями. О чём Ваше Превосходительство имею честь уведомить для распоряжения”. (Корнилов В.А. предписание П.С.Нахимову № 458 от 21 декабря 1853 г.Сборник «П.С.Нахимов….» Т II cтр. 9)
Победа при Синопе в ноябре 1853 г. и всероссийская известность адмирала Нахимова вновь побудила Корнилова к действию, избравшего на сей раз тактику изоляции и выдавливания своего коллеги на второстепенные роли, в то время как непосредственным начальником Павла Степановича оставался главный командир ЧФ М.Б.Берх, и все распоряжения Корнилова, касающиеся его, он должен был предвари-тельно согласовывать в Николаеве в штабе флота.
Меншиков не желал вникать в отношения адмиралов, но вынужденно поддерживал фаворита царя, и Нахимов с начала 1854 г. будет фактически отстранён от дел и на последующие 9 месяцев пропишется в капитанской каюте на «12 Апостолах».
По повелению князя Меншикова на время болезни Нахимова Корнилов примет в своё заведывание оборону Севастопольской Гавани (Южной бухты), подняв свой флаг на «Вел. Кн. Константине», и самочинно распространит свою власть заведовать также на суда, на рейде стоящими, вступив фактически в командование всего флота.
На радостях он объявит об этом вожделенном событии своим приказом № 10 от 28 декабря по флоту?! А Жандр в своём подобострастном описании “…для биографии В.А.Корнилова…” этому звёздному мигу шефа, когда этот несносный Нахимов вроде бы попал ему в подчинение, отдельный подраздел: «Вступление Корнилова в командо-вание флотом». (Жандр А.П. «Материалы для обороны Севастополя и для биографии Корнилова…стр. 117).
Но… уже через сутки 29 декабря 1854 г. вернувшийся в строй Нахимов устроит у себя на корабле «12 Апостолов» обед после освящения Святославовской, 12-и Апостольской и Парижской батарей, где присутствовали командиры кораблей и тот же Корнилов. Специального Приказа Корнилова о возвращении Нахимову права распоряжаться флотом, стоящим в вершине главной гавани не последовало… Корнилов упивался своей властью пару дней, но зная его настойчивость, можно было ожидать рецидива подобно… Денису Давыдову, будто бы не раз повторявшему, что никто не сможет вырвать у меня листок лавра, за который я уже рукой хватался!
Да, пару суток Корнилов фактически распоряжался Черноморским флотом, не огля-дываясь на действующего Временно исполнявшего должность Главного командира ЧФ адмирала М.Б.Берха.
“29 декабря Командир Севастопольского порта Вице-адмирал Станюкович отдал приказ № 1413 о том, что Его Светлость Кн. Меншиков предоставил ему, как военному губернатору, принять на себя общую оборону Южной стороны Севастополя, а 2 января Нахимов поднял свой флаг на «Двенадцати Апостолах» и вступил в командование кораблей и фрегатами, стоявшими в боевой позиции в глубине рейда. Таким образом, защита Севастополя с моря лежала на Вице-адмирале Нахимове, как старшем флагмане, а оборона порта с сухого пути ‒ на вице-адмирале Станюковиче; “Корнилов же, по званию Начальника Штаба Черноморского флота, по мнению Жандра, обязан был иметь (словно прокурор!) высший надзор за всем, относящимся до морского дела и специально заниматься обороной Севастопольской гавани (Южной бухты)”. (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова…» СПБ 1859 стр. 119).
Но спускать свой вице-адмиральский флаг на «Вел. Князе Константине» Корнилов после двух-дневного владычества Черноморским флотом не станет и вновь обратится к интригам.
Казалось бы, всё предусмотрено и бдительный надзор, по крайней мере, с подачи Жандра, обеспечен. Но такая неопределённость в отношении к самому флоту весьма угнетала Корнилова и он затеет очередную интригу с целью дискредитации героя синопского Нахимова, как он будет величать теперь его в письмах к супруге… Но мог ли Нахимов имеющимися в своём подчинении 7 кораблей и 2 фрегата, скученных в вершине Главной бухты в три ряда поперёк губы, успеть развернуть свои силы навстречу неприятелю, внезапно напавшему с моря на Севастополь да и ещё и при возможном противном W ветре? Нет, не мог и в этом убедится сам автор этой толчеи, когда по его инициативе с июля будут учреждены ежедневные посменные выходы отрядов кораблей и фрегатов для крейсирования вблизи берега для упреждения подхода неприятеля. Корнилову придётся согласиться с требованием Нахимова позволить выводить корабли, направляющиеся с утра на патрулирование, в середину Большой бухты накануне в ночь!