Кто жил в советское время, те знают, а кто ещё молод, тем напомню о периоде всеобщих социалистических соревнований. В вооружённых силах, и, тем более на флоте, эта любимая забава политработников имела наиболее извращённый вид. Жизнь была наполнена принятием обязательств, докладом, об их выполнении, взятием повышенных к очередному съезду родной коммунистической партии, дням рождений классиков марксизма- ленинизма и ныне здравствующих вождей. Каждый такой период был ознаменован написанием этой политерунды в свои тетради и журналы. В качестве примера, приведу то, что обычно брал на себя я:
— К (дате) стать специалистом очередного класса.
— Внедрить (какое-то количество) рацпредложений.
— Дополнительно законспектировать работы Ильича: «Материализм и эмпириокритицизм», «Два шага вперёд и шаг обратно» и т.д.
— Сделать весь личный состав подразделения классными специалистами или лучшим на подводной лодке.
— Выпустить много стенгазет и боевых листков.
— Добиться звания «Отличника боевой и политической подготовки».
— Вызывать на поединок (соревнование) командира боевой части (номер)…
И всякая другая, в таком же духе, чушь. Все понимали, что это глупость, но ничего не делать, никак не могли. Представители партии на корабле, с присущей только им ханжеской идейностью и горящими от этого глазами, жёстко контролировали процесс этого социалистического чемпионата абсурда. Как говорится, есть две болезни: приятная и неприятная. Приятная – это чесотка: почесался и ещё хочется. А неприятная – это геморрой: ни себе посмотреть, ни другим показать. Так, вот, соцсоревнования мы относили к неприятной болезни.
Правда, бывали исключения. В одном из дальних походов эти соревнования приобрели совершенно другой неформальный характер. Однако это не было заслугой нашего замполита. Политспортсмены не способны были мыслить нетрадиционно. Они все больше полагались на руководящие документы и штампы.
В один из дальних походов с нами старшим пошёл капитан 1 ранга А.Афанасьев. С первого дня плавания, он сумел настроить людей на не равнодушное отношение к соревнованиям. Их, ни в коей мере, нельзя было назвать социалистическими. Мы, как одержимые включились в этот процесс. Состязались между сменами. Выпускались юмористические радио — и стенгазеты. Раз в неделю устраивались концерты и организовывались спортивные соревнования. У многих подводников раскрылись уникальные таланты. Некоторые замечательно пели, играли на гитаре, декламировали собственные стихи, подражали голосам животных и птиц. Больше всех нас удивил мичман-шифровальщик: он состоял в обществе фокусников. Его манипуляции приводили всех в изумление и восторг. Сам Афанасьев великолепно читал стихи Маяковского. Он знал все его сочинения на память. О том, что Владимир Владимирович был тонким лириком, я впервые узнал от него. В нашей школе мы изучали только патриотические стихи поэта.
Например: «Я достаю из широких штанин…»
А, разве строки: «Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были? Значит — кто-то называет эти плевочки жемчужиной? И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к Богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит -чтоб обязательно была звезда! клянётся -не перенесёт эту беззвёздную муку! А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: «Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!» Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?! Разве они не удивительны?
Я привёл полностью это изящное стихотворение, что бы мои воспоминания стали немного мягче… Дни складывались в недели, недели – в месяцы, так незаметно закончилась очередная боевая служба. Зато запомнилась она на всю жизнь.
Самое величайшее в мире из искусств «Кино и цирк самое величайшее в мире из искусств». (В.И. Ленин, ПСС, том: не помню).
Про цирк у нас говорят так: кто на подводных лодках служил, тот в цирке не смеётся. Слышал, правда, что в этом уверены и представители других видов и родов войск, включая стройбат.
Но, про кино и подводные лодки надо сказать отдельно и более развёрнуто. В автономку, то есть, в длительное плавание, на боевую службу, нам выдавали, примерно, 20 — 30 художественных фильмов. И, чтобы получить больше, надо было использовать военно-морскую валюту — жидкий рубль. Платили по такому курсу: литр – 10 фильмов. После умножения на три, мы имели тридцать дополнительных киносеансов. Металлические коробки с надписями «Не горюй», «Осенний марафон», «Афоня» «Мимино», «Операция Ы» «Служебный роман», и «Москва слезам не верит», матросы несли на подводную лодку с большим желанием, осторожно и с улыбками. Крутили фильмы, для всего экипажа, по субботам, воскресеньям и средам. А для офицеров – ежедневно.
Я был командиром боевой части связи и вахту не нёс, а был задействован по полной программе, только, вовремя подвсплытия на сеанс связи и определение места. А, поскольку, в автономке мы скрывались от вероятного противника, то всплытие было только раз в сутки. В другое время, я был свободным человеком и, чтобы не задействовать матроса-киномеханика, научился самостоятельно управлять кинопроектором «Украина». Мне это было не в тягость — потому что, как и Ильич, был и сегодня остаюсь большим любителем кино.
Часов так в 20 по московскому времени я начинал разворачивать аппаратуру… Бывало, что после просмотра первого фильма командир приказывал, к нашему удовольствию, заряжать второй…
Ко второй половине Боевой службы мы потихоньку начинали сходить с ума. Проявлялось это в следующей форме: цитировались фразы любимых героев фильмов, а самые талантливые подводники говорили голосам знаменитых актёров. Наиболее популярными фразами были:
Из «Мимино»:
— Если ты мне сделаешь приятно, я тебе сделаю приятно, и тогда ты мне сделаешь ещё приятнее, а я тебе так приятно сделаю, что тебе будет очень-очень приятно.
— ….пойдём ресторан, туда-сюда потанцуем… — Я щас там так хАхАтался! — «Такую личную неприязнь я исьпитываю к потерпевшему, что кушать не могу».
Старпом, чтобы выразить свое негативное отношение к подчинённому, употреблял эту: … я к вам такую личную неприязнь я исьпитываю, что кушать не могу.» Что касается фразы «Ларису Ивановну хочу», которую говорил Кикабидзе в «Мимино», то она произносилась вслух и про себя уже после первой недели плавания. В эротических снах подводники ее бормотали постоянно, с акцентом и без акцента. Произносили эту фразу, и с другими, более желанными, именами, иногда без «хочу»», но чаще с «хочу».
Из «Кавказской пленницы»:
— «Вы даете не реальные планы…, шляпу сними…, олисистворяет женщину, спустившуюся с гор….».
Из замечательной ленты «Щит и меч»:
— «У меня генералы рыдают, как дети», — «Господа офицеры, я не предлагаю вам сесть, чтобы вы не истолковали это, как проявление моей слабости». Кстати, любимая фраза старпома при общении с офицерами.
Сейчас, когда я пишу эти строки, то думаю, что если бы замечательный Георгий Данелия снял «Кин-дза-дза», тогда, в семидесятые годы, то наша подводная жизнь была бы более насыщенной, а карьера многих «пацаков», то есть, подводников, была бы успешней, поскольку они бы учитывали «цветовую дифференциацию штанов» … и знали бы, что надо вовремя прогнуться, надеть «ЦАК» и сказать «КУ» в нужной интонации. Однако я отвлёкся, так как для описания последующего события годится только одно выражение…
На флоте, старпом – это тот инструмент, который, как рашпиль, кого-то дерёт, причём, дерёт постоянно. В промежутках между этой процедурой (здесь я сомневаюсь, в каком склонении применить глагол «драть»), старпом обычно дает приказание что-то исполнить и доложить.
Так вот, в Центральном Посту старпом ведет воспитательную работу с молодым лейтенантом. После этого (поставить глагол «драть» в нужном склонении), он приказывает лейтенанту, например, представить к утру, для проверки журнал Боевой Подготовки. Лейтенант, вместо «Есть!», изрекает голосом любимого героя: — Вы даёте не реальные планы («Кавказская пленница»). Старпом сначала синеет, затем краснеет. Цвет его лица последовательно показывает все основные расцветки и полутона радуги… и, если бы это состояние выразить по-киношному, то старпом стал испытывать такую личную неприязнь к лейтенанту, что даже кушать не мог.
Что было в последующем — представьте самостоятельно, при этом, воображение можно включить на полную катушку. Затем началась борьба за чистоту командного языка. Фразы героев кинофильмов ушли из нашего лексикона, по крайней мере, при разговоре с командованием.
Но, в следующем походе все повторилось вновь
Отличный рассказ. Не помню. кто тогда был большим Замом, но у нас на БС были соревнования между БЧ на лучшую художественную самодеятельность (без хвастовства — победила РТС), конкурс на лучшее рационализаторское предложение (такие тоже были). Победили, понятное дело, тоже мы. Кино, конечно, тоже показывали. Только смотреть было некогда.