I.
День выдался солнечный, ясный. На редкость погожий де-
нёк. Будто бы подгадала природа такую погодку для начала
испытаний. Император пребывал в приподнятом состоянии
духа.
– Попытаем судьбу? Потягаемся с ней? А, Ефим? – ласково вопрошал он коренастого мужичка, дружески похлопывая его по плечу.
– Попытаем, Государь! – уверенно отвечал Никонов. – Попытаем! Сегодня Ефим Прокопьевич чувствовал себя настоящим именинником. Шутка ли в деле – дерзкая задумка, отважный план осуществлялся буквально на глазах! Сам Петр Алексеевич заинтересовался его проектом и принял горячее участие в его осуществлении! Самому Петру стало интересно! Царь вникал во все детали ещё при строительстве, а уж по завершении оного и вовсе изъявил желание лично принять участие в испытаниях.
Потаённое судно Никонова, соблюдая все меры предосторожности, доставили к месту погружения. Вскорости прибыл и сам Петр в окружении свиты. Свитских было на сей раз не так уж и много.
– Не всем интересно будущее флота, хотя в нём – будущее России! Ну а не всем понятен Промысел Божий! Далеко не всем! – веско подытожил государь.
С прибытием государя началось всеобщее оживление, подготовка потаённого судна к спуску на воду. Судно Никонова, своим внешним видом скорее напоминавшее бочку, а не корабль, наверное, в первую очередь потому, что из бочки и было изготовлено – бережно перенесли из телеги на верфь. Мастеровые установили его там, чтобы через определённое время начать погружение. Петр подошёл к судну.
Около него копошился Никонов, делая последние распоряжения. Мастер не мог забыть площадку Обер-Сарваерской верфи в Санкт-Петербурге. Ведущей Адмиралтейской верфи в Санкт-Петербурге!.. Там, именно там всё начиналось!
Как тщательно, кропотливо и терпеливо строил Ефим модель своего судна! Как колдовал над ней!..Казалось, ничего не забыл. Или только казалось?.. Ефим не был теоретиком, его скорее можно было бы смело отнести к практикам. Однако наш кораблестроитель не имел ни малейшего понятия о законах физики – всё делалось им на глазок, да на ощупь. Далеко на таких познаниях не уедешь.
О диковинном колоколе Александра Македонского довелось услышать Ефиму от местного батюшки, настоятеля крохотного сельского храма о. Василия. Что-что, а рассказывать-то батюшка умел, и делал это блистательно, особенно, когда не находился после службы в подпитии, а был трезв, аки стеклышко. Услыхал Ефим от него ещё зелёным мальчонкой о колоколе и возмечтал построить, во что бы то ни стало своё потаенное судно. С тем и к царю подступился. Челобитные писал исправно, пока сии в руки Петра Алексеевича не попали. Помогал ему в осуществлении всё тот же добрый гений,
его ангел хранитель в бурном житейском море – о. Василий.
Батюшка активно, по доброй воле помогал своему чаду. Наставник вёл ученика.
Челобитные на имя государя летели в столицу немыслимо резво – одна за одной. Ознакомился государь с ними весьма внимательно и повелел безотлагательно представить выдумщика пред очи свои. А диковинному мастеру того и надо!..
Ефим и чертежи к тому моменту заготовил: царю-то не на пальцах объяснять надобно! Ему принцип, принцип показать изволь! Почему? – Проще пареной репы, милсдари!..
Предъявит Петру выкладки и чертежи – государь представит, поймёт пользу какую громадную государству работа Никонова принести может – и распорядится представить всё необходимое и условия создать соответственные. И карта легла в масть!
Случилось, как Ефим и полагал. Петр понял. Оценил по достоинству. Захотел у себя завести такую хитрую штуку: не всяк же монарх гордиться потаённым судном властен, а ему, Петру – Сам Бог велел! И всё потому, что судно то у него, корабль необычайный в наличии будет, войдёт в состав Флота Российского!.. Жаден государь был до всяких штучек замысловатых, кои у других монархов бы не встречались вовсе… Жаден… И других к тому подбивал… Зело подбивал…
Как это Его Царскому Величеству угодно и важно было… Действовал Петр Алексеевич смело и скоро – во всём Его рука угадывалась, до всего дотягивалась!.. Создавалось впечатление, что царь был везде. Впрочем, без него нигде и не обходилось. Мудрено ли что испытание судна потаённого без участия государева могло состоятся? Удивительным стало бы, как раз, обратное. Но этого не произошло. Император не оставил бы без внимания сие событие. Да как так? Оное
событие и без внимания? – Невероятно! И Петр думал точно так же. Думай он по-другому никакие бы испытания его не интересовали вовсе! А его интересовали!..
Ефим обошел корабль. Постукал по бортам, заглянул в самое-самое – ведомое, как создателю только ему одному, удовлетворенно крякнул, порывистым движением подтянул штаны, шумно вздохнул.
– Так как, Ефим, всё путём? Начинаем? – услышал у себя за спиной густой царский бас.
– Да, Ваше Величество. Впору начинать, – спокойно ответствовал Никонов.– Извольте?..
– Изволяю!..
2.
– Не тряси! Не тряси ты так, чёрт, кому говорю!.. Вези бережней, не лихачь!..
– Стараюсь…
– Во-во, старайся… Не гони!.. Дорога тряская – не дай Бог чего повредишь!..
Дорога и вправду была не подарочек. То и дело подскакивали на ухабах, то и дело повозку заносило, кренило, трясло и дёргало.
– Эдак одни дрова, а не корабль до места довезём!..
– Полно тебе… Я и так настолько тихо еду, насколько могу…
– В самом деле?.. Охотно бы поверил, коли бы не ехал с тобой!.. Еще раз напоминаю: не дрова везёшь!..
– Знаю-знаю, но есть то, что от меня решительно не зависит!..
– Хорошенькое оправданьице!.. Под него даже чурки привезёшь!..
Повозку мотало, возницу подбрасывало, а сопровождающий мрачно матерился. Так и держали путь. «Морель» – так странно назвал своё детище Ефим Никонов – тоже трепало порядком. Оно елозило по повозке взад-вперед, перекатывалось налево-направо, направо-налево.
– Не боись! – по-родственному успокаивал свояка Никонова брат Ефима Тришка, которому была доверена доставка, – довезём в лучшем виде!..
– Ох, гляди, Тришка, гляди! – сокрушенно качал головой свояк.– Тебе доверили. Дело государственной важности, понимаешь ли…
– Фимка, доставим, как новенькую!..
Фимка перекрестился, смачно сплюнул, накрылся зипуном.
– Ну тогда ладно – я покемарю трошки, Тришка… Как
будем подъезжать к месту – толкани!..
– Замётано, Фимка!.. Посопи!..
Тришка ловко правил лошадьми и напряжённо думал о том, как его брат Ефим – простой крестьянин, уроженец подмосковного села Покровского, попал в милость царю и заинтересовал государя своею затеей. Выдумщик, затейник Ефим – с детских лет какие-то хитрющие механизмы придумывал; приспосабливал те механизмы под каждодневные нужды хозяйственные, чтобы облегчение в труде односельчанам приносили. Началось у него увлечение мастереньем подобным после дружеского общения с местным настоятелем – о. Василием.
Дружба сложилась странная, непонятная местным крестьянам, недоумевавшим, почему из всех детей о. Василий выбрал именно Ефима, чтобы обучить его грамоте, счёту и всяким премудростям учёным. А Ефим, между тем, оказался учеником весьма понятливым и особливо даровитым. Наука о. Василия впрок пошла.
Зажигательные рассказы о. Василия о чудесном подводном колоколе Александра Македонского поразили Ефима до глубины души.
– Вот это да! Силища, да и только колокол подводный!– восклицал восхищённый Ефим Никонов.
– Остроумная придумка! Мне бы такого чего построить!..
Руки так у Ефима и чесались. Хотел нечто стоящее смастерить. На годы. На десятилетия. На века. Потихоньку менял жизнь дорогих сельчан техническими новшествами, но мысль построить собственное потаённое судно не оставляла его ни на минуту.
– Колокол подводный – могучая силища! – ходил Ефим по селу, как зачарованный. Что-то усиленно шептал себе под нос целыми днями, прикидывал, соображал. Различные конструкции в воображении выстраивал. Снились они ему. Постоянно. Ни одного дня не проходило без разных причудливых сновидений. Сновидения буквально осаждали его пытливый мозг.
Однажды признался своим односельчанам:
– Письмо мы с батюшкой Василием царю отписали про конструкции, что во сне ко мне приходят… Чую так, что через них великая польза Государству Российскому сотвориться может!.. Если государь заинтересуется – пойдёт дело!..
Работа спориться станет!..
И ведь как в воду глядел: заинтересовался государь, к себе в Питер мастера-то затребовал. Принимал Ефима в своём рабочем кабинете. Совсем тщанием и вниманием принимал.
– Знаю я, Ефим, что зело ты искусен во многих изобретательствах. К технике с детства прикипел. Различные приспособления и механизмы увлечённо мастеришь. В письме своём мне про потаённое судно написал… Своевременная эта и важная затея, дружище, для России, важнейшая, скажу без преувеличения!.. Нам такую штуку иметь надобно!..
Объясни мне, коль возможно, принцип её работы в двух словах, мастер. Постарайся подоступнее и пояснее…
– Государь, ничего сложного в работе потаённого судна и нет. Система погружения и всплытия фунциклирует донельзя просто. Проще не придумать, государь! У лодки есть приёмный кингстон. Слово заграничное – нашего, обозначающего эту функцию пока нет. При его открытии вода поступает в нижнюю часть ёмкости – системы
главного балласта. По мере заполнения воздух через открытые вентиляционные патрубки вытесняется в отсек.
Давление в отсеке несколько повышается, снижая его разницу с забортным. Небольшая суммарная площадь сквозных «волосяных» отверстий в оловянных досках позволит производить заполнение ёмкости с умеренной скоростью и равномерно…
– По длине всей цистерны? Так, Ефим? – нетерпеливо перебил государь.
– Да, Петр Алексеевич. При переходе в подводное положение приёмный кингстон закрывается… После удаления из цистерны воздушных пузырей перекрываются вентиляционные патрубки.
– Ага. Значит, лодка, будучи под водою во взвешенном состоянии, совершает эволюции при гребле вёслами?..
– Точно так, государь. Принцип понят верно. При откачке воды отливной поршневой помпой вес воды уменьшается и лодка всплывает. При работе помпы вентили на водоотливной трубке и центральном вентиляционном патрубке держат открытыми.
– Наблюдение за моментом прохождения уреза воды осуществляется через рубочные иллюминаторы?..
– Верно, государь. Разрешите мои сомнения. Вначале я хотел вооружить лодку орудьями, но затем, когда пришла мысль об установлении шлюзовой камеры, через которую в подводном положении может выходить водолаз – я понял, что с этим спешить не стоит…
– Водолаз, говоришь? Водолаз?..
– Ну, да, Ваше Величество, водолаз. В скафандре моей собственной конструкции.
– Читал, читал, – одобрительно кивнул Пётр. «А для хода в воде под корабли надлежит сделать на каждого человека из бхотных кож по два камзола с штанами, да на голову по обшитому или обивному кожею деревянному бочонку, на котором сделать против глаз окошки и убить свинцом скважинами и с лошадиными волосами, и сверх того привязано будет для груза к спине по пропорции свинец или песок, и когда оное исправлено будет, то для действия к провертке и зажиганию кораблей сделать надобно инструменты особые, которым подает роспись».
– Хочу я, Ваше Величество, всё же вооружить лодку огненными медными трубами…
– Желание твоё, мастер, похвальное. Препятствий к тому никаких не вижу. А по сему повелю: в Главную артиллерию послать промеморию и требовать, дабы к потаённому судну десять труб медных порохом было повелено начинить и селитрою вымазать от той артиллерии!..Будем именовать от ныне твоё потаённое судно – огненным судном…
– Замечательно, государь! А установим мы трубы вдоль палубы субмарины и снабдим механизмом для подъёма под углом возвышения к горизонту…
– Лодка скрытно подойдёт к вражьему кораблю, выдвинет конец трубы на поверхность воды и подожжёт его огненным составом!..
– Точно так, государь!..
– Великолепно! Блистательно! Работай, мастер! Используй всё, что тебе необходимо!..
С того самого дня работа и закипела. Работа азартная, добрая. Старался изо всех сил мастер Ефим – жаждал воплотить свои мечты и чаяния о постройке нового корабля для флота российского. С раннего утра до позднего вечера жила верфь – стучали, как дятлы, неутомимые топоры, пускали кудрявые стружки резвые рубанки. Трудились слаженно, дружно. Самозабвенно.
3.
– Осторожнее, ирод!!! – пронзительный вопль всколыхнул мирное пространство. – Говоришь тебе – бережнее вези, ан нет!..
Причиной столь дикого крика и последовавшего за ним глухого ворчания сопровождающего стало то, что телега, на которой транспортировалась «Морель», нежданно подскочила на ухабине и чуть не завалилась на бок. Творение Никонова едва не вывалилось на дорогу, в придорожную пыль, ковыли, да лопухи, что росли по обеим краям её. Расторопные действия возницы и сопровождающего предотвратили катастрофу – «Морель» осталась на телеге, но как-то неуклюже сместившись набок в результате бравых, почти героических действий народных умельцев.
– Никогда не слушаешь умных людей, Тришка! Никогда…
А надо бы,– тяжело дыша, с упрёком выговаривал сопровождающий вознице. – Растяпа!!!..
– Да что ты право! – досадливо отмахивался Тришка. – Всё ж нормально… Никто не пострадал, «Морель» не повре дили…
– Долдон! Непроходимый тупица! А вдруг… вдруг что-то там нарушилось из-за того, что на ухаб напоролись!..
– Брось! «Морель» на месте. Цела. Это – главное. Что ещё нужно?..
– Рази тебе объяснишь? – сокрушенно парировал Фимка. – Эх, Тришка, Тришка… Молод ты исчо… Ох, как молод и зелен!..
– Ну ты, Фимка, не перегибай палки! Не перегибай! В сопляки
не записывай! – обиженно фыркнул Тришка. – Службу свою знаю не хуже всякого! Несу её исправно!.. А ты тут меня, как цыплёнка взялся отчитывать!..
– Эва, как заговорил! – оторопел в свою очередь Фимка. – Самостоятельный…
Петр был на удивление спокоен и умиротворен. В таком состоянии его видели не часто. Он с неподдельным интересом наблюдал за суетливыми приготовлениями «Морели» к опытному погружению, сам периодически давал советы Никонову и его людям. Государь отлично осознавал, что находится в эпицентре исторического события, которое перевернёт всё прежнее, что было до него. Петр Алексеевич изрядно зело подготовился к нему. Теперь в функции императора входило лишь одно – терпеливо ждать. Для Петра оное являлось самым трудным. Однако он мужественно, последовательно и до конца приготовился исполнять эту роль.
Люди Никонова и сам мастер Ефим с особым тщанием осуществляли последние приготовления. Со стороны виделось, что облизывают они свою ненаглядную «Морель» и не могут ни на секунду прекратить сие занятие. Наконец-то лодку стали осторожно спускать на воду. Вот волнующий миг: она коснулась воды и закачалась на волнах.
– Петр Алексеевич, всё готово. Начинаем? – осведомился Никонов.
– Давай, мастер. Давай! – потирая руки, нетерпеливо отозвался Петр. И пристань тут же пришла в движение.
Ефим Никонов отвесил земной поклон всем присутствующим, истово перекрестился и проворно спустился в люк своего «потаенного судна». Началось долгожданное погружение лодки.
Петр лучился необычайной радостью. Ещё бы! Это же такой фантастический переворот, о котором ему и не мечталось! В самых смелых, дерзновенных своих фантазиях и грёзах не мог самодержец и предположить такового! Простой русский мужик, мастеровой, каковому он присвоил звание «мастера потаённых судов» – вселил в него надежду на безграничное торжество флота! Государь понимал: именно на таких умельцах Земля Русская держится. Стоит ей оскудеть в этом плане и всё, «finita la comedia», прервутся любые на-
чинания, на корню захиреют… Некому дальше будет рулить,
а главное – незачем…
Неожиданно для всех, в том числе и для самого мастера Никонова, «Морель» во время погружения внезапно провалилась на глубину, молниеносно завалилась на правый борт – и от резкого удара о грунт дала сильную течь и стала стремительно наполняться водой. Подобный оборот всех застал врасплох. Никто к нему не был готов. В первые мгновения все растерялись до такой степени, что не могли предпри нять никаких мер.
Петр Алексеевич вышел из оцепенения раньше всех.
– Что? Так и будем стоять, православные? – грозно рыкнул император. – Багры на воду! Живо! Веселей! Веселей, молодцы! Цепляйте! Тащите! – наводнил пространство зело густой царский бас, безжалостно грохотавший, яко Иерихонския трубы. – Мы должны спасти мужиков! И р-р- р-аааз!.. И два-аа!.. И три-ии!.. Слаженней!.. Слаженней!..
Дружнее!.. – не унимался император.
Полчаса спустя, после удачного спасения Ефима Никонова и его многострадального экипажа государь лично потчевал потерпевших медовухой.
– Надо, голубчики, прогреться изнутри. Первое дело, чтобы не заболеть и не слечь. Грейтесь, грейтесь, соколики! – ласково увещевал Петр Алексеевич, щедро разливая по кружкам душистый, игривый напиток. – А ты, Ефим, не кори себя! Не кори, слышишь?! – Гляди веселей, мастер!
Веселей, брат! Твоей вины ни в чём нет! А что так вышло – ну, первый блин комом, ясен перец! Как ни крути, а мудро сказано!..
От таких проникновенных, задушевных слов государевых Ефиму значительно полегчало. Успокоился мастер. Пришёл в себя. Действительно, а с кем не бывает? Кто никогда не ошибается? – Таких людей в природе не существует. Прав государь, ох, как прав!.. Поразмыслив несуетно, Никонов понял, что ещё ничего не потеряно. Ровным счётом ничего. Отрицательный результат – тоже результат. Но почему все-таки лодка так резко ушла на глубину? – Ничего же пред вещало подобного оборота… Эту головоломку Никонов решить не мог. Оставалось одно: механическое повреждение корпуса при транспортировке. А вдруг – нет?.. Обвинить мужиков – проще пареной репы, а если они не виновны?
Как потом родным в глаза смотреть? Никонов был уверен, что конфуз при погружении вышел не из-за работы его мастеров. В них Ефим ни капли не сомневался – был уверен, как в самом себе!.. «А в чём же тогда загвоздка? Что же произошло? Где причина?» – назойливые мысли сверлили мозг Никонова. И ни одного вразумительного ответа на простой вопрос не находилась.
4.
– Вас интересует, товарищи курсанты, почему первая русская подлодка называлась «Морель»? – читая лекцию об истории флота, задал вопрос слушателям капитан 1-го ранга Бутаков. – Существует много версий, объясняющих этот факт. Лично я полагаю – ларчик просто открывался. Когда Никонов построил опытный экземпляр в виде действующего макета, то назвал его просто и незамысловато «Модель», а остальное – дело рук писаря. Описался, по всей вероятно-
сти, молодчик. Описался… Так и появилась «Морель» в истории русского флота… Первое подводный корабль России!..
Вы только вдумайтесь – первый! – Бутаков гордо прошёлся по аудитории, заложив руки за спину, подошел к окну и мечтательно посмотрел за горизонт…
Преподаватель Истории Флота каперанг Бутаков, слов-
но смотрел вглубь истории. Писарь, оформлявший бумаги
о строительстве потаённого судна и в самом деле описался.
Никто сей ошибки не заметил. Так и стали именовать новый корабль. Когда о сём узнал Ефим – зело ему понравилось, что его детище обрело имя.
– Вот и отлично! Отныне не безымянной моделью бороздить глуби морские будет! – искренне обрадовался мастер.
Так и закрепилось за потаённым судном имя «Морель». Виделось тогда мастеру, как под сим именем, его детище впишет славные страницы викторий в историю флота российского.
В своих фантазиях Ефим уже явственно представлял те морские баталии, где участвует его «Морель» – гроза флотов супротивников. Да и что греха таить – сам Никонов видел себя удачливым командиром доблестного корабля. Побывав в шкуре мастера – он грезил о карьере военного моряка.
Но ему хотелось стать именно командиром собственного корабля, сделанного своими руками; корабля, что понимал бы его и слушался с полужеста, как оркестр дирижёра. В мечтах и снах мастер был победителем не одной, а множества баталий, бывалым морским волком, уважаемым капитан-командором, кавалером ордена Андрея Первозванного…
Реальность безжалостно разрушила радужные мечты и вдохновенные ожидания Ефима.
– Выше нос, дружище! Запомни, всё проще пареной репы: работай дальше, устраняй неполадки и ошибки! Всё получится! Я знаю! – по-отечески заботливо утешал Петр Алексеевич спасённого им мастера. – В следующий раз я с тобой в погружение пойду! Обязательно! Ты понял меня? – Сие даже и не обсуждается! Ясно тебе, мастер? – Мы ещё с тобой на сём корабле эскадры вражьи перещёлкаем яко орехи! Верь Слову Моему, Мастер! Так тому и бывать! Крепко Слово Государево! А сейчас выпей-ка, брат, чарку, согрейся!.. Негоже болеть, друг – мы должны Отечеству служить!..
Так послужим Отечеству, Ефимушка!..
Раздавленный своей оглушительной неудачей, ставший жалким пигмеем под гнетущей ношей позора, Никонов мутнеющим сознанием с благодарностью и благоговением внимал словам государя. Его бы за сей конфуз да на дыбу, ан нет – государь продолжает с ним носиться, как с писаной торбой… «Н-да… Незадачка вышла… И ещё какая!.. Сам же всё, не единожды притом, перед погружением проверял, лично желая удостовериться… И на тебе – конфуз!.. Вот тебе бабушка и Юрьев день!.. Что же случилось?.. Что же?»
– мучился неразрешимой загадкой Ефим, слушая державные утешения Петра. Мучился и не мог взять в толк…
– Осторожнее, ирод!!! – пронзительный вопль всколыхнул мирное пространство. – Говоришь тебе – бережнее вези, ан нет!..
Фимка, проворно соскочив с телеги, подбежал к покосившийся, но каким-то чудом оставшейся на телеге «Морели».
– Ух, Тришка! – погрозил он кулаком вознице, – твое счастье, что об землю не бухнулась! А то бы не сносить своих нам голов!.. Э-ээ, – Фимка внимательно осмотрел саму «Морель», – а энти крохотные трещины?.. С ними-то как быть?.. Точно, лишимся мы наших голов по твоей милости!..
– Не бзди, Фимка! Заделаем! Как новенькие будут! Никто и не заметит!..
апрель-июль 2016 г.
(начат 25.04. 2016 г. – закончен 23.07. 2016 г.)
