Беляев А. Запад-81

К 45-летию поднятия Военно-морского флага на авианесущем крейсере «Киев»

Польский императив

В летние дни 1981 года средства массовой информации коллективного Запада живописали мировому сообществу агрессивную сущность Советского Союза вообще и Советских Вооруженных сил в частности. Сообщалось, что к военному вторжению в Польшу готовятся вооружённые формирования СССР, ГДР и Чехословакии. Что вторжение может произойти со дня на день. На страницы газет и в телевизионные новостные сюжеты попал, как одно из самых ярких подтверждений тому, и ТАКР «Киев», форсирующий балтийские проливы. Скоординированные комментарии пугали западного обывателя неисчислимыми бедами, грозящими со стороны «Империи зла» …

К тому времени администрация нового президента США Рональда Рейгана вполне освоилась с внутренними и международными делами. Тенденции к сворачиванию политики разрядки по отношению к СССР, чётко обозначенные ещё предыдущим президентом США, постепенно перерастали в политику постепенного, продуманного разрушения Советского Союза. На начальном этапе роль смертельной удавки для него должны были сыграть:

— массированная военная, материальная и финансовая поддержка афганских моджахедов с прицелом перенесения военных действий с афганской территории на советскую;

— психологическая война, направлен­ная на то, чтобы посеять страх и неуверенность в среде советского руководства;

— резкое сокращение поступлений в СССР твердой валюты за счёт обваливания мировых цен на нефть, инспирированное при пособничестве арабских монархий;

— закулисная дипломатия, направленная на отсечение Советского Союза от передовых западных технологий;

— беспрецедентное взвинчивание гонки вооружений и тонкая техническая дезинформация, ориентированные на обескровливание советской экономики.

Направлением главного удара по СССР и мировой системе социализма в том году была выбрана Польша. Сам Рейган и бессменный в период его президентства шеф ЦРУ Уильям Кейси занимались ею! США не скупились на тайную финансовую, разведыватель­ную и политическую помощь движению «Солидарность». Время покажет, как подобные действия могут стать гарантией успеха тому, что позже назовут «цветными» революциями.

На польских событиях складывался и будущий антисоветский союз администрации Рейгана с Ватиканом, лично Рейгана и лично Папы Римского Иоанна Павла II, поляка по национальности. Их роднила неиссякаемая политическая энергия, антикоммунизм, антисоветизм и, быть может, ещё и то, что оба в том году пережили покушения. Рейган в марте, а Папа в мае. Как и Рейган, Иоанн Павел II лично занимался польским вопросом. Разумеется, не только по линии клерикального окормления традиционно набожных земляков. И ещё неизвестно, что было для выпестованной Западом польской оппозиции весомее – всесторонняя, но тайная, не всем понятная по источнику поступления помощь США или явная духовная и материальная поддержка Ватикана!

Для Запада ключевой фигурой в Польше был Лех Валенса — неформальный лидер «независимого» профсоюза «Солидарность». Для советского руководства – генерал Войцех Ярузельский, совместивший в 1981 году посты министра обороны, первого секретаря ЦК ПОРП и премьер-министра.

Ещё весной обстановка в Польше стала выходить из-под контроля законной власти. Требовались экстраординарные меры. И Советский Союз был готов на всё, … кроме ввода войск в эту страну. Однако в качестве предупреждения Западу о том, что терпение его не безгранично, с самого начала года готовил масштабные учения войск и флотов Организации Варшавского Договора с кодовым названием «Запад-81». Их первая фаза, как бы демонстрационно-предупредительная, была проведена в конце марта. На Горносулиновском полигоне (север Польши) элитные подразделения советских воздушно-десантных войск и спецназа ГРУ отрабатывали разведывательные и учебно-диверсионные действия. Во взаимодействии с ними отрабатывали варианты реагирования «на случай непредвиденных обстоятельств» родственные подразделения войск Польши, ГДР и Чехословакии.

Разумеется, все необходимые «утечки информации» были сделаны. США и Западная Европа заблаговременно получили общее представление о планируемом составе задействуемых в предстоящих учениях сил и возможном оперативно-стратегическом охвате «учебных» боевых действий. Советскому руководству оставалось убедиться в боеготовности своих вооруженных сил, а также морально подготовить своих союзников к военному варианту развития событий, если таковой всё же потребуется. По понятным причинам гораздо больше других в этом нуждался генерал Ярузельский. Москва подталкивала его к введению в Польше военного положения и решению внутренних польских проблем своими силами. Генерал должен был поверить не только в свои силы, но и в то, что если их не хватит, Советский Союз в стороне не останется.

***

Ближе к морским границам Норвегии и Дании задули свежие ветры. И стало казаться, что осень уже где-то совсем недалеко. Для штурманов и вахтенных офицеров крейсера, северян с черноморской прививкой, приближался своеобразный экзамен. Зная об этом, Он чаще обычного задерживал внимание на ходовом посту и штурманской рубке. Однако знал Он и о том, что для командира – капитана 1 ранга Пыкова — это будет двадцать третий (!) проход Датских проливов, поэтому ни о чём не беспокоился.

На подходе к проливу Скагеррак западногерманский эсминец УРО «Мильдерс» деликатно отошёл в сторону, передав слежение датскому ракетному катеру с бортовым номером Р549. На корме этого, в общем-то, небольшого судёнышка устрашающе топорщились пусковые установки противокорабельных ракет «Гарпун», а нос задорно торчал стволом 57 мм пушки. «Ого, — подумал Он вместе со старпомом Ясницким, который нёс командирскую вахту, – дёшево, но сердито!»

Ночью Ясницкого в ходовой рубке сменил Пыков, и не покидал её уже до выхода в Балтийское море. Без особых препятствий за кормой были оставлены Скагеррак, Каттегат, а затем и Большой Бельт. Недалеко от самой узкой части последнего пролива к Нему подскочил шустрый патрульный катер, как две капли воды похожий на своих НАТО-босфоровских собратьев. Якобы для лоцманского контроля мореплавания. На два огромных рейсовых датских парома, отклонившихся от своих маршрутов и следующих на опасных дистанциях по Его бортам, «лоцман», естественно, никакого внимания не обращал. Да и Он перестал обращать внимание на датчан, немцев, шведов, снующих вокруг Него уже на Балтике. Наскучило!

Третьего августа Он бросил якорь на внешнем рейде главной базы ДКБФ – города Балтийска. Примерно в 5 милях от берега. Ближе не позволяли подойти глубины, в базу войти – Его осадка, а также конфигурация и размеры портовых и причальных сооружений. Бывший Пиллау [1] был единственной в ВМФ СССР военно-морской базой первого класса. Но базирования здесь кораблей, равных «Киеву» по водоизмещению, изначально не предусматривалось.

***

На следующий день был объявлен 10-дневный ППО и ППР. По инерции боевой службы вывод оружия и технических средств на профилактику осуществлялся по скользящему графику. А корабль какое-то время продолжал нести вахты по основным видам самообороны. Впрочем, как оказалось, этого не требовалось. Штаб ДКБФ сообщил, что безопасность стоянки ТАКР по всем требуемым направлениям обеспечивается силами флота.

Быстро выяснилось, что на этом рейде сообщение с берегом, даже по острой служебной необходимости, почти непреодолимая проблема. На балтийских ветрах короткая злая волна, характерная для мелководья, редко позволяла использовать корабельные плавсредства. Подходящими для работы у борта ТАКР понтон-причалами ВМБ не располагала. Поэтому танкерам приходилось становиться на бакштов по корме крейсера, а при передаче сухих грузов суда снабжения маневрировали под носовым или кормовым краном. В отдельных случаях использовались корабельные вертолёты. Для этого недалеко от входного фарватера базы была оборудована посадочная площадка. Между тем ДКБФ оказался для «Киева» весьма гостеприимным хозяином. Многие годы спустя командир корабля капитан 1 ранга Пыков вспомнит и расскажет об этом с едва уловимой иронией так:

 «Одним из первых мероприятий в Балтийске было сове­щание по материально-техническому обеспечению кораблей, участвующих в учениях от Северного, Балтийского и Черномор­ского флотов. Присутствовало командование Балтийского флота, представители ГШ ВМФ. Совещание вёл начальник тыла Балтий­ского флота в присутствии начальников отделов и служб ДКБФ. Командиры кораблей Северного и Черноморского флотов озву­чивали перечни поставок, в чём они нуждались. С балтийцами свое командование, видимо, разобралось ранее. Особую прыть по ассортименту и количеству поставок проявили черноморцы, особенно командир противолодочного крейсера «Ленинград», пред­ставивший такой перечень, что даже мне стало за него неудобно. Тыловики, наверно, с ужасом ждали моего выступления — уж если «Ленинград» столько запросил, то чего ожидать от «Киева»?

Но моё выступление оказалось самым коротким. Никаких перечней я не оглашал, а лишь заме­тил, что поставки скоропортящихся продуктов мы будем запраши­вать обычными заявками по мере надобности. Тыловики с облег­чением вздохнули. И сразу полюбили «Киев». Зато потом любая моя просьба о любых поставках выполнялась безупречно!

Особенно запомнилось прибытие на борт «Киева» приглашённого нами местного военторга. В связи с обычной для балтийского рейда штормовой погодой все товары и персонал были доставлены на вертолётах. Торговля шла весело и бойко. Но когда приспело время её сворачивать и отправлять на берег остатки товара и пер­сонал, начались проблемы. Персонал состоял исключительно из девушек и молодых женщин. А вот их-то собрать и посадить в вертолёты оказалось делом весьма непростым. Последних отпра­вили уже в сумерки. А начальнику военторга у нас так понравилось, что он остался на корабле ещё на три дня. Не для работы, само собой».

Не осталось в стороне и высшее руководство Балтийского флота. На «Киеве» побывали командующий ДКБФ вице-адмирал Капитанец, первый заместитель командующего вице-ад­мирал Ка­линин, член во­енного совета — начальник поли­туправления ДКБФ вице-адмирал Аликов. После знакомства с кораблём и экипажем они внимательно выслушали пожелания и просьбы личного состава (немногочисленные, впрочем) и тщательно проконтролировали выполнение своих обещаний.

…После доклада о завершении ППО и ППР на «Киев» поступило распоряжение начальника Главного штаба ВМФ о временной передислокации ТАКР в Рижский залив. Для постановки задачи кораблю комбриг и командир приглашались в штаб ДКБФ.

Несколько дней стояла относительно безветренная погода. Поэтому командирский «Соколёнок» тихим солнечным утром доставил их к причальной стенке у балтийской гостиницы «Золотой якорь» и вернулся обратно.

В Калининграде они долго не задержались. Инструктаж был коротким: 1) Цель выхода – ознакомление с маршрутами сосредоточения и развёртывания сил на начальном этапе учения и в день высадки объединённого десанта. 2) На переходе морем туда и через неделю обратно — проверка готовности корабля по всем видам его боевого предназначения. 3) В период якорной стоянки в точке Ш=…, Д=… Рижского залива – боевая подготовка по корабельным планам.

О сроках начала, задачах, взаимодействующих силах и силах «противника», а также тактических схемах предстоящего учения пока ничего не сообщалось. Реагируя на вопросительный взгляд комбрига Баранника, проводивший инструктаж контр-адмирал Авраамов [2] незлобиво усмехнулся: «Обо всём узнаете своевременно. Но флагман ВМФ, как вы понимаете, должен быть готов ко всему».

Уже в Балтийске Пыков связался с кораблём от оперативного дежурного базы. Нужно было дать указания о предварительной подготовке крейсера к выходу в море и выяснить — почему в установленном месте нет командирского катера. Распорядительный дежурный по крейсеру старший лейтенант Бабич доложил, что в условиях поднявшегося волнения спустить катер на воду с трудом, но можно, однако принимать к борту жизнеопасно. Пыков и Баранник озабоченно переглянулись: Заказывать буксир? Давать команду на подготовку вертолёта? Но тут  громкоговорящая связь вновь ожила. Капитан продовольственной баржи, ошвартованной у причальной стенки внутренней гавани, запрашивал «добро» на съёмку со швартовов, выход из базы и переход …к борту ТАКР «Киев». И решение было принято мгновенно.

…Примерно через час на крейсере к необыкновенному приёму на борт своего командования была выстроена у кормового подъёмного крана почти вся боцманская команда. Возглавлял «операцию» помощник командира капитан 3 ранга Галанин. Рядом суетился дежурный по кораблю и напряжённо ждал указаний …дежурный горнист, прихваченный им на всякий случай (вдруг придётся играть захождение!). Стрела подъемного крана была поднята и вывалена за борт.

Когда баржа с горделиво возвышающимися на её полубаке фигурами «кэпа» и «бригадира» вышла на разворот от кормы крейсера под кормовой кран, дежурный дал отмашку горнисту. Шкафут огласился протяжными хрипловатыми пассажами сигнала захождения. Но Галанин раздражённо дёрнулся в сторону дежурного: «Прекратить! Убрать с палубы! – и уже ко всем встречающим, – Предельное внимание! Все на товсь!»

…Нос пристопорившего ход судёнышка медленно раскачивался под нависшим сверху погрузочным гаком кормового крана крейсера с амплитудой метра в полтора. Под него расторопные матросы баржи довольно быстро затащили погрузочную сеть, в которую обычно укладывают мешки с картошкой или ящики с продовольствием. Проблема была в том, что крепёжные стропы при пустой сети плохо держались на гаке. Попытки дать слабину, приспуская гак, приводили к тому, что «пассажир» рисковал получить этой увесистой железякой серьёзный травмирующий удар. Поднимаясь, пустая сетка провисала вниз и т.д. В общем, это был не самый простой случай из морской практики.

Нетерпеливо наблюдая за действиями «спецпогрузчиков», Пыков решительно взял инициативу в свои руки. Трос крана по его указанию был выпущен с большим запасом и уложен рядом с сеткой. Таким образом, гак теперь покоился на палубе. Колышущийся в такт качке трос крана придерживали два матроса. Ещё трое по знаку Пыкова помогли ему пролезть вовнутрь сетки. Они же придерживали её в растопыренном состоянии, позволяя «пассажиру» найти подходящее для подъёма положение и удерживая гак с зацепленными за него крепёжными стропами навесу. По зычной команде Пыкова оригинальный «лифт» пошёл наверх.

Это, конечно, нужно было видеть! Вот, профиль командира, широко расставившего ноги и руки чтобы не дать сетке схлопнуться на новенькой тужурке, медленно возносится наверх. Щёгольская фуражка поглубже натянута на гордое чело. А из-под её козырька в окружающее пространство короткими очередями выстреливается отборная военно-морская идиоматика, сопутствующая различным ненормативным обстоятельствам! Но, наконец, «груз» на месте. Отлично! И вот уже с крышки погреба ЗРК «Оса-М» командир лично руководит подъёмом комбрига. Гораздо менее спортивный, немного грузный Баранник повторяет подъём. Оценка почётная – не ниже чем «удовлетворительно»!

Через два часа «Киев» снимется с якоря и возьмёт курс на Рижский залив.

…Может ли кто из командиров американских авианосцев, изнеженных у обустроенных причалов субтропических Норфолка или Неаполя, похвастаться чем-то подобным? Вряд ли! Рискнём предположить, что и команды этих великолепных кораблей разбежались бы кто куда, поставь их в условия базирования и плавания советских авианесущих крейсеров!

Однако для наших ТАКР подобные ситуации не были чем-то исключительным. Их моряки могли сходить и возвращаться на свои корабли в точках якорных стоянок Северного, Черноморского, Тихоокеанского флотов даже при «нулевой» видимости, достаточно свежем ветре или других неблагоприятных погодных условиях. Иногда рискуя разбиться или покалечиться. Скажем, при пересадке с корабля на буксир или с ПСК на корабль. Было бы подходящее плавсредство и «добро» командира. Поразительно, но при массе предпосылок к тому — серьёзных происшествий, связанных со сходом на берег и возвращением на корабль в подобных условиях, не было! И словно для подтверждения этого, Балтика устроила «Киеву» ещё одну каверзную проверку.

…По возвращении из Рижского залива экипажу выдали денежное довольствие. За август и сентябрь. Схода на берег не было больше месяца. И, как бывало в подобных случаях, к большим и малым начальникам потянулись «ходоки». Мотив обращения у всех был один — нужно отправить деньги семье, прошу разрешения сойти на берег.

Командир уже знал, что мероприятия начальной стадии учения запланированы на следующую неделю. Перевод флота на повышенные степени боеготовности ожидался со дня на день. И когда к нему с просьбой разрешить сход части офицеров и мичманов в Балтийск заглянул «большой зам» Пенкин, колебался недолго. За иллюминаторами его каюты ласково светило неяркое августовское солнце, на небе ни облачка, почти полный штиль…

Первая группа уволенных на берег была свезена в Балтийск буксиром базы. Ещё до обеда. После её возвращения, ближе к вечеру, познакомиться с городком, его почтамтом и другими достопримечательностями отправилась вторая группа офицеров и мичманов. Человек в пятьдесят. На корабль они должны были вернуться в 21.00. Тем же буксиром.

…В 18.30 Павел, выстояв на почте приличную очередь из преимущественно корабельных «до боли знакомых» лиц, облегчённо вздохнул и вышел на улицу. Города он практически не знал. Их первое знакомство состоялось в его далёком курсантском прошлом. С легендарного крейсера «Киров» ДКБФ их учебный батальон без пяти минут второго курса ВВМУРЭ сошёл тогда на причальную стенку военной гавани. Всё здесь было наполнено духом малознакомого пока курсантам действующего флота: корабли у причалов, ревуны, звуки горнов. Потом был марш-бросок в полк морской пехоты для прохождения там флотской стажировки. С полигонов, строевого плаца и казарм полка град Балтийск чудился сказочным миражом, отделённым от морпеховских реалий колючей проволокой и неприступным КПП…

Беглое знакомство с городом (улица влево – улица вправо от центральной городской магистрали) как-то само собой совместилось с необязательным, в общем, пополнением запасов (сигареты, спички), а также приобретением сувениров и подарков для Анюты и малышей. В тот субботний вечер в довольно многолюдном потоке местных жителей и военных на центральных улицах заметно выделялись гости с других флотов. Довольно контрастно на общем фоне смотрелись сошедшие со своих кораблей моряки ВМС ГДР и Польши…

«Справа по курсу» взору его неожиданно открылся ресторан «Дружба». При виде этой модерновой «стекляшки» Павел понял, что изрядно проголодался и неплохо бы поужинать. Тем более, времени было ещё «вагон и маленькая тележка». Как ни странно, очередь оказалась небольшой, и вскоре он, сделав заказ, неторопливо разминался в наполняющемся зале салатиком и пивком. А через час ресторан, заполненный преимущественно представителями ТАКР, уже гудел тостами и здравницами. «Киевляне» торопились. Все знали, что буксир на крейсер после 21.00 ждать никого не будет.

На деле всё оказалось совсем не так. Морской буксир, ошвартованный почти под входной дверью гостиницы «Золотой якорь», после назначенного времени отправления стоял и стоял у причала. Сначала это забавляло и даже нравилось. Кто-то затянул песню, кто-то потянулся к «закромам» (остаткам ресторанной роскоши, распиханной по «дипломатам»). Само собой, недогулявший народ тянуло на продолжение «неразумно прерванного банкета». Однако постепенно всё надоело, стало раздражать.

Невозмутимый капитан, уставший отвечать на бесчисленные вопросы еще не остывшей от застолья публики, закрылся в рубке. По его информации, на внешнем рейде поднялся штормовой ветер, и оперативный дежурный разрешения на выход из базы не даёт. Никто в это верить не хотел, ибо во внутренней гавани, как всем казалось, царил почти полный штиль. Наконец, ближе к 23.00 буксир дзинькнув рындой, сдернул с причальных палов швартовные концы и двинулся на выход из базы.

Ещё на входном фарватере все поняли — капитан не шутил. Ветер, лихо высвистывая в рангоуте буксира, поднимал пенящуюся зыбь и играючи разносил её вдребезги о бетонные надолбы ограждения фарватера. Желающих оставаться на палубе осталось совсем немного. А за бакенами насыпного мола по-хозяйски гуляла штормовая волна…

Подходя к крейсеру, буксир упрямо тыкался лучом прожектора в его борт. Вываленный и приспущенный наполовину правый трап ТАКР, обозначенный как место пересадки пассажиров, доверия капитану не внушал. Подойти кормой, как предлагают с «Киева»? Так она будет летать вверх-вниз с размахом, как минимум, плюс-минус метр от «точки прицеливания». В лучшем случае кто-то упадёт в воду. В худшем – кормой буксира снесёт корабельный трап и раздавит кого-то из пересаживаемых. Тем не менее, капитан, тёртый видимо калач, решился на пробный галс. Под одобрительные возгласы по верхней трансляции с обходного мостика ходовой рубки ТАКР и, конечно, с кормы буксира – он развернул своё судно кормой и начал медленно-медленно пятиться к борту «Киева». Метрах в 10-15 от него стало ясно – рискни буксир подойти поближе, — быть беде. И капитан, мысленно скрутив эмоции в многоэтажную конструкцию типа «мать — перемать», дал вперёд малый. Озвученное им решение, прогремевшее по верхней громкоговорящей связи буксира, уложилось всего в два совершенно приличных слова: «Следую в базу!»

…Последующее пребывание на берегу «киевских» бедолаг, для которых Балтийск неожиданно стал своеобразной ловушкой, требует отдельного описания. Лучше всего — пером мастера изящной флотской словесности уровня, скажем, Александра Покровского. Здесь же к изложенному можно добавить только то, что с утра вторых суток к корабелам присоединился прибывший из Североморска технический персонал авиаполка и вертолётной эскадрильи. Числом человек в пятьдесят. А также то, что небольшой, по-домашнему уютный Балтийск, вероятно, ещё долго помнил ту не анонсированную «гастроль» моряков и авиаторов «Киева», ни в чём не уронивших чести и достоинства своего корабля!

Однако время шло, а ветер не утихал. Теперь уже и в городе это было совершенно очевидным. Высоченные пирамидальные тополя, кивая верхушками, роняли на землю и в воды гавани первую зажелтевшую листву. На внешнем же рейде никак не убавлялось белой краски барашков на гребнях волн. На четвёртые сутки терпение Пыкова лопнуло. В ругани и препирательствах с оперативной службой он добился-таки (дойдя до командования ДКБФ!) разрешения на доставку своих застрявших в городе моряков.

…Когда тот же, что и несколько дней назад, буксир подходил к «Киеву», в помещение кормовых швартовных устройств стремительно вошёл командир. Понятно, тень трагедии на мысе Маргопуло была совсем ещё рядом. Видимо поэтому Пыков счёл необходимым лично контролировать пересадку и, если потребуется, принимать решение о её прекращении. Для начала убедился — боцманская команда к работе с буксиром и приёму прибывших на корабль готова. После этого буксиру было по радио предложено подойти к корме крейсера и попытаться встать «на укол» к её левой половине. Здесь у корабля было конструктивное углубление в виде неправильной формы полуцилиндра, обшитое брусом из морёного дерева, специально для таких целей.

Капитан того же буксира и на этот раз не сразу отважился подойти к кораблю. Да и командир был осторожен в своих решениях. Когда нос судна заколыхался у швартовного выреза кормы ТАКР, на его баке и шкафуте уже выстроилась очередь немного помятых, «слегка небритых» крейсерских скитальцев. Пыков, сверху вниз окинув взглядом их физиономии, с веселой, несколько презрительной усмешкой отчеканил в мегафон: «Вахтенные офицеры, вахтенные механики и все несущие ходовую вахту — на борт корабля! В первую очередь!». То было распоряжение, которое следовало выполнять неукоснительно. И пересадка началась.

В подходящий момент на палубу буксира сбрасывался шкентель с мусингами. Очередной «отдохнувший», вцепившийся в это нехитрое флотское приспособление, быстро вытягивался на ют несколькими крепкими «боцманятами». Размах хода носа буксира от нижней до верхней точки относительно кормы ТАКР колебался в пределах полутора-двух метров. Тонкость состояла в том, чтобы начало «перелёта» на корабль совпало с концом хода носа буксира вверх. Это знали все моряки и быстро поняли авиаторы.

Людей было много, и «операция» продолжалась с небольшими перерывами на протяжении без малого полутора часов. К счастью, и на этот раз всё закончилось благополучно. С десяток не очень кондиционных физически «горемык» остались на буксире. На следующий день они перелетят на корабль транспортным вертолётом, который будет доставлять на борт «Киева» какое-то техническое имущество и провиант для мероприятий по плану учений.

…В каюте было чисто, тепло и как-то по-особенному уютно. Павел поставил дипломат на откинутую крышку секретера, сунул ноги в тропические тапочки и заглянул в зеркало над умывальником. На него смотрело немного ошалевшее, слегка осунувшееся лицо. Он подмигнул ему и удовлетворённо сообщил: «Ну что, братец, вот мы и дома…»

Вселяя уверенность

На следующий день по флоту была объявлена повышенная боевая готовность. Для «Киева» это не составило каких-то проблем. Из этого состояния Он практически не выходил, по крайней мере, со дня выхода из Севастополя. Не считая, конечно, нескольких дней балтийской стоянки. Ему стало понятно — пройден рубеж, отделяющий подготовительный этап учений от действий, ради которых Он прибыл в столь непривычные места.

Ещё через день к Нему на борт прибыл высокий, стройный генерал армии, которого все четыре часа пребывания лично сопровождали командир и комбриг. Вместе с Пыковым Он подумал тогда, что этого статного армейского проверяющего [3] не портят даже сапоги (известно ведь, как воспринимается на кораблях сей предмет военного обмундирования «сухопутчиков»). Генерал был строг, но доброжелателен и корректен в вопросах и оценках.

Однако истинное мнение генерала о Нём и Его готовности стало известно на следующий день, когда при­был главком. Настроение у Горшкова было необычайно хорошее. С Пыковым он общался почти по-дружески. Из этого следовало, что генерал посещением и проверкой остался доволен. Быть может, поэтому главкомовская проверка больше походила на инструктаж, по ходу которого Его планы обрели достаточную определённость:

4 сентября – приём на борт большой группы командования ОВД во главе с маршалами Устиновым и Куликовым. Демонстрационный выход в море, показательные полёты штурмовиков Як-38.

5 и 6 сентября – подготовка к переходу к месту сосредоточения десантных сил флота в Рижском заливе, ПВО и ПКО места дислокации на якорной стоянке.

7 сентября — переход в Рижский залив.

8 — 10 сентября – сбор сил флота, выполнение мероприятий по оперативной маскировке и самообороне, тренировки и учения в целях проверки готовности корабля.

11 сентября – выход в море в составе сил охранения объединённого десанта, учебно-боевые действия по тактической схеме учения «Запад-81».

Когда умиротворённый главком засобирался на берег, командир уже на пороге салона флагмана обратился к нему:

— Товарищ Адмирал Флота Советского Союза, разрешите пригласить вас …в кают-компанию!

— Ты что, нас на обед приглашаешь? – вопросом ответил главком.

— Нет, у меня к вам просьба. Взгляните на сервировку…

— Гречко, слышал? — обернулся Горшков к сопровождающему его контр-адмиралу. — Я понимаю, у нас на флоте все условно — маневры, стрельбы. Но обед-то всегда был фактическим. А этот вот товарищ и обед условным сделал…

Ну, а Он-то теперь знал, что четвёртого сентября к Нему на борт прибудут высшие военные чины стран-участниц ОВД. Что для них уже начали готовить обед, а командира беспокоит вопрос – выставлять на столы спиртное или нет? Поэтому вместе с командиром напряжённо ждал ответа главкома. Тот же, усмехнувшись, проследовал в сопровождении командира в кают-компанию.

Здесь для «тренировки» было сервировано два стола. Увидев длинный ряд ёмкостей для напитков и сделав вид, что не понимает их назначения, Горшков предло­жил Пыкову это объяснить. Затем, продолжая лукавить, переспросил:

— А для чего нужен вот этот самый большой бокал?

— Для минеральной воды и лимонада, товарищ главнокомандующий! — немедля отреагировал командир.

— Вот его-то и оставьте, а остальные со стола уберите, — распорядился главком.

По лицу Пыкова было видно, что столь немаловажный для него вопрос протокола приёма высокопоставленных лиц благополучно разрешён. И, развивая успех, он запросил у главкома разрешения сразу по окончании последнего эпизода учения, с его последнего галса, начать движение в Североморск. Не заходя в Балтийск. «Добро!», — коротко ответил Горшков.

…Тем временем 100-тысячный маховик Белорусского, Киевского, Прибалтийского военного округов, а также отдельных войсковых формирований Польши, ГДР и Чехословакии пришёл в движение. Общевойсковые, авиационные, танковые и десантные соединения, войска ПВО, поделённые на «Северных» и «Южных», занимали исходные позиции. Предстояла взыскательная проверка готовности войск и флотов ОВД к возможному первому удару по отнюдь не условному противнику. Объединённые вооружённые силы должны были продемонстрировать готовность смести сопротивление НАТО, не вступая в глобальный ядерный конфликт с США, если того потребует военно-политическая ситуация в Восточной Европе.

За планированием и подготовкой оперативно-стратегического учения «Запад-81» стояла фигура начальника Генерального штаба маршала Огаркова. Общее руководство учениями взял на себя маршал Устинов. Был ясен и международный подтекст «Запада-81», озвученный полгода назад с трибуны XXVI съезда КПСС главой СССР: «…социалистическую Польшу, братскую Польшу мы в беде не оставим и в обиду не дадим»[4].

На флотском направлении также почти всё уже было готово к началу учебно-боевых действий. Сформированная на период учений 30-я эскадра морских десантных сил проходила последние проверки в пунктах рассредоточения от шхер и гаваней Приморска и Таллина до Балтийска. Со всех флотов, включая Тихоокеанский (представивший новейший БДК «Иван Рогов»), в её составе были собраны практически все амфибийные силы ВМФ и морская пехота.

Силы прикрытия «Северных» во главе с ТАКР «Киев» были готовы для перехода к местам подготовки выхода десанта на маршруты развёртывания. Силы противодействия из состава «Южных», возглавляемые ПКР Ленинград и крейсером «Мурманск», занимали исходные позиции в центральной части Балтийского моря. Авиация ВМФ и войск ПВО страны находилась в часовой готовности к вылету на полётные задания. Подлодки ДКБФ заняли позиции в назначенных для них районах патрулирования. Сжимающийся корабельный кулак только «Северных» насчитывал сотни вымпелов!

Все ждали сигнала о начале «боевых действий».

Для «Киева» учение началось 4 сентября сигналом «Боевая тревога! Корабль экстренно к бою и походу приготовить!» После съёмки с якоря, когда корабль уже набирал ход, со стороны ещё не скрывшегося берега показалась растянутая цепочка из нескольких вертолётов Ми-8. Через полчаса первый их них встречала на полётной палубе группа штабных и специально подготовленных корабельных офицеров во главе с комбригом и командиром корабля. Ещё через полчаса началось ознакомление прибывших высоких гостей с крейсером. Курс корабля был скорректирован так, чтобы над полётной палубой ветра, по возможности, не чувствовалось.

Среди высшего руководства учениями «Запад-81» выделялись Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д.Ф. Устинов, 1-й заместитель Министра обороны СССР и Главнокомандующий Объединенными Вооружёнными Силами государств-участников ОВД Маршал Советского Союза В.Г. Куликов, заместитель Главнокомандующего Объединёнными Вооружёнными Силами стран-участниц ОВД и начальник Главного штаба Национальной народной армии ГДР генерал-полковник Ф. Штрелец.

…У командира кормового ЗРК «Шторм» старшего лейтенанта Кравчука, попавшего в группу сопровождения высокого руководства, рябило в глазах. Он знал, что среди прибывших должны присутствовать министры обороны стран-участниц ОВД, а также представители высшего военного руководства Кубы, Монголии и Вьетнама. Однако многие из гостей были в утеплённых куртках лётного образца, поэтому распознать некоторых из них как-то не удавалось. Утешало, что по большинству высокопоставленных лиц вопросов не возникло. Ну как не узнать, скажем, Войцеха Ярузельского, Рауля Кастро или Бутайчина Цога! Да у него на лице написано — монгол! С армейским и флотским командованием – тоже без проблем. Немного в стороне от основной группы — маршал Огарков. Рядом с Устиновым генерал армии Епишев. Им что-то поясняет главком. А за ними уже знакомый по недавнему визиту на ТАКР вице-адмирал Капитанец, вникающий в суть разговора. Однако, как ни старался, старлей не мог сосчитать прибывших. Получалось то 80, то 90 человек. Контрольная сумма из 120 гостей решительно не складывалась …

После краткого ознакомительного доклада о ТТХ  «Киева» и его боевом пути корабль начали готовить к показательным полётам Як-38. Гостей рассредоточили по командным пунктам надстройки, имеющим смотровые окна.

На СКП поднялась группа министров обороны дружественных армий. Среди них можно было узнать болгарина Добри Джурова, венгра Лайоша Цинеге, чеха Мартина Дзура, румына Константина Олтяну, кубинца Рауля Кастро и, конечно, поляка Войцеха Ярузельского. Командир группы ВЗОИ с авиацией БЧ-7 капитан-лейтенант Чернопятов, ответственный за СКП, с интересом наблюдал за гостями. Он был несколько удивлён тому факту, что почти все они неплохо владеют русским языком.

Самым молодым среди них был подвижный и общительный 50-летний брат легендарного Фиделя – Рауль Кастро. Подкупали его открытость и какой-то мальчишеский задор. Кубинский министр охотно и с видимым интересом разговаривал с моряками крейсера, а офицера расспросил о семье, детях. Чувствовалось, что вопросы задаются им не ради проформы, а с подлинным интересом. Так обычно расспрашивают давних друзей. Помимо прочего Кастро поинтересовался, бывал ли капитан-лейтенант на Кубе. Тот ответил, что о Кубе знает очень много, в том числе по рассказам бывших своих сослуживцев по БПК «Адмирал Исаков», однако самому побывать там ещё не довелось. «Приезжай, как будет возможность. На Кубе у тебя теперь есть, по крайней мере, один друг – это я», — доверительно полуобняв, как старого друга, сказал ему кубинский министр обороны.

На подходе к полигону, практически при отсутствии ветра, видимость заметно ухудшилась. Временами моросил дождь. На полётной палубе «бульдозеры» таскали по штатным местам поднятые наверх штурмовики. В классе дежурных лётчиков было многолюдно. Всем хотелось продемонстрировать свое лётное мастерство. У границы полигона кромка облаков опустилась ниже уровня 100-150 м. В отдельные моменты, глядя из ходовой рубки, даже нос корабля казался как бы размытым в сгустившейся хмари. Но отменить полёты никому и в голову не приходило. Не тот случай! Однако вместо подъёма в демонстрационный полёт двух четвёрок Як-38 пришлось ограничиться только их парой. Полковник Едуш и подполковник Кондратьев сделали, казалось, невозможное. Поднятые ими «Яки» выполнили несколько галсов по левому борту корабля, опускаясь всё ниже и ниже. Последний их проход, буквально на уровне борта корабля, сопровождаемый громовыми раскатами ревущих двигателей, особенно впечатлял. Даже видевших этот самолёт военно-морских военачальников. Однако ещё больше впечатлений было у генералов-иностранцев. Вплоть до убытия с СКП, уже после посадки штурмовиков, они что-то оживлённо, жестикулируя руками, обсуждали в своём кругу. Необычайность полёта состояла в том, что отнюдь не всепогодные машины почти при нулевой видимости неожиданно исчезали из поля зрения и так же неожиданно возникали, как бы из ничего, на предельно малых высотах!

А на обходном мостике ТАКР адмирал Горшков, лично комментировавший полёт маршалу Устинову, не скупился на похвалы в адрес лётчиков авиаполка. Будто ненароком, эти похвалы перемежались с сетованиями: «Опаздываем, опаздываем с Як-41. На подходе «Баку». За ним «пятёрка». А ей не хватает совсем немного – тысяч десять водоизмещения»…

Министр обороны остался очень доволен демонстрацией. Он впервые наблюдал Як-38, лоббируемый им с середины 60-х годов, в естественных корабельных условиях. И когда лётчики в присутствии главкома ВМФ были ему представлены, тепло поблагодарил их за личное мужество и лётное мастерство. Едва Едуш и Кондратьев вышли из салона флагмана, Горшков раскрыл перед Устиновым папку, которую до этого держал за спиной: «Дмитрий Фёдорович, прошу подписать согласованное всеми заинтересованными сторонами Решение «О перспективах развития корабельного состава ВМФ».

Пункт Решения по строительству корабля проекта 1143.5 был помечен карандашом. В строке его водоизмещения красовалась цифра 55000 т. Упоминания о катапульте не было, однако дважды фигурировало слово трамплин. Устинов уже видел этот документ, поэтому, ни слова не говоря, подписал.

Главком ликовал. Весь остаток дня по его лицу нет-нет, да и пробегала не всегда понятная окружающим полуулыбка. «Зелёный» ЕГО варианту «пятёрки» был открыт!

…«Киев» лёг на обратный курс. Командир, получивший в ходовой рубке приказание главкома проводить министра обороны в салон и доложить ему о ТТХ и оружии крейсера, сопровождал Устинова и двух незнакомых генералов из его свиты. На полпути маршал, приостановившись, попросил одного из них пригласить к нему Войцеха Ярузельского.

Салон кают-компании офицеров был пуст. Вдоль переборок этого немаленького помещения были развешаны специально подготовленные для этого случая плакаты, схемы, диаграммы, отражающие боевые возможности корабля. Когда Устинов устроился в кресле неподалёку от белого рояля, Пыков, вооружившись длиннющей указкой, запросил разрешение и начал доклад. Однако скоро заметил, что министр обороны то ли скучает, то ли недоумевает. И не столько по содержанию доклада, сколько по происходящему вообще. И в свою очередь тоже ничего не мог понять. Тем не менее, минуту-другую Устинов всё-таки отстранённо внимал докладчику, но потом вдруг начал расспрашивать — откуда тот взялся, где служил, какие перспективы перед собой видит и тому подобное.

Через несколько минут в помещение вошел Ярузельский, сел рядом с Устиновым и они стали о чём-то разговаривать. Пыков, выждав немного, вознамерился было так­тично отойти в сторонку. Но Устинов, подняв голову, распорядился: «Ты далеко не уходи. А ещё лучше — проводи-ка нас в салон. Где обедают». Владимир Николаевич, осенённый догадкой о причине недоразумения, немедленно проводил высоких начальников в салон флагмана. «Где обедают».

Оттуда Устинов и Ярузельский перебрались в каюту флагмана, в которой уединились больше чем на час. О содержании той беседы вдумчивый сторонний наблюдатель смог бы догадаться лишь месяца через два с небольшим. Когда в Польше было введено военное положение.

…Едва на индикаторах навигационной РЛС проступили контуры побережья Балтийской базы, на крейсер один за другим начали садиться и взлетать те же, что и утром, вертолёты. Генералитет и высокие гости торопились в войска. Группа офицеров и адмиралов во главе с главкомом ВМФ покинула крейсер последней.

После постановки на якорь моряки и авиаторы смогли, наконец, облегчённо вздохнуть и …пообедать. Весь тот суматошный день экипаж находился на командных пунктах и боевых постах по расписанию боевой тревоги.

Больше других повезло корабельным офицерам. Их ждали нетронутые столы, накрытые для высокопоставленных военачальников и гостей: приготовленные под руководством личного повара главкома ВМФ три первых блюда (на выбор!), три вторых (тоже на выбор!), изысканный десерт, фрукты. И всё в эксклюзивной посуде на новеньких отутюженных белых скатертях среди пирамидок накрахмаленных салфеток! Павел, добравшись до своего места в кают-компании, даже слегка опешил. Напротив его кресла посередине стола красовалась изготовленная типографским способом табличка: «Министр обороны СССР». «Да-а, — подумал он, — если бы министерский обед состоялся, можно было бы всю оставшуюся жизнь хвастаться, как меня однажды лично «подсиживал» член Политбюро ЦК КПСС, Министр обороны маршал Устинов!»

Моонзунд – «Зюйдландия»

К 10-му сентября «Киев» и корабли его охранения, СКР проекта 1135 «Резвый и «Ленинградский комсомолец», затерялись среди бесчисленных островков юго-западной оконечности Моонзундского архипелага. Всё было готово к решающему дню учений.

За прошедшее с 4-го сентября время «Северные» после внезапного нападения «Южных» сначала были вынуждены отходить, но затем контратаками и контрударами остановили противника. Проведя перегруппировку и получив сильные резервы, ими было подготовлено контрнаступление. «Южные» же перешли к эшелонированной обороне, перегруппировывая силы и контратакуя на отдельных направлениях. Огромная огненная дуга учений протянулась от прибалтийских низин и перелесков до предгорий Карпат. Стрелы распланированных ударов на оперативных картах пересекали границы и названия населённых пунктов республик Прибалтики, Белоруссии, Украины, Польши, ГДР и Чехословакии. Такими же стрелами были испещрены расцвеченные штабистами морские карты центральной и юго-восточной частей Балтики…

Для рассечения группировки «Южных», окружения и последующего разгрома их основных сил, сосредоточенных к северу от украинского Славутича до белорусского Пинска «Северные» силами двух фронтов нанесли серию успешных массированных ударов. Они были направлены на уничтожение стратегических укреплений «Южных», вытянутых по ломаным линиям Полоцк – Минск – Варшава – Берлин и Киев – Хмельницкий — Львов. Этому предшествовала грандиозная воздушная операция, направленная на ослабление ракетно-ядерной и авиационной группировок «Южных».

По легенде учений Балтийскому флоту «Северных» предстояло во взаимодействии с войсками 1-го Белорусского фронта провести операцию по разгрому основных сил военно-морских сил «Южных», а также содействовать своим войскам в наступлении на приморском направлении. Балтийский флот должен был завоевать господство на море, отрезая «Южных» от морских коммуникаций, и высадить на Земландский полуостров объединённый десант в составе бригады морской пехоты и мотострелковой дивизии.

ВМС «Южных» было предписано удерживать во взаимодействии с войсками своего Прибалтийского фронта господство вдоль южного побережья и в центральной части Балтики, а также содействовать войскам фронта в обороне морского побережья. Их подлодки и авиация должны были нанести сокрушительные удары по кораблям и транспортам «Северных», выходящим на маршруты развёртывания из районов рассредоточения вблизи побережья островов Сааремаа, Хийумаа и Таллинского залива. Блокируя десантоопасные направления, минно-тральная флотилия «Южных» заблаговременно выставила минные заграждения в районе Клайпеды, у побережья Земландского побережья и в Гданьском заливе. Следуя плановой схеме учения, 10 сентября «Северные» прорвали армейский оборонительный рубеж «Южных». «У ворот мятежной столицы противника» (под Минском) ими была успешно проведена воздушно-десантная операция. 10—12 сентября в сражение вводились вторые эшелоны армий и оперативные маневренные группы противоборствующих сторон. В это же время Балтийский флот во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом должен был высадить морской десант на побережье Земландского полуострова. Войска десанта и десантно-штурмовая бригада к исходу 12 сентября должны были овладеть западной частью Земландского полуострова и военно-морской базой Балтийск…

За этим скупым схематичным представлением хода «боевых действий» стояла колоссальная подготовительная работа руководства армии и флота, военных округов, штабов различного ранга и, конечно, напряжённая боевая учёба и ратный труд воинов различных видов Вооружённых Сил СССР. Военно-морской флот в учениях был представлен командованием ДКБФ во главе с вице-адмиралом Капитанцем, а также моряками, лётчиками, морскими пехотинцами кораблей, частей и соединений, принявших участие в этой грандиозной демонстрации военной мощи СССР и Организации Варшавского Договора. Силы условных флотов, задействованные в учениях «Запад-81», насчитывали сотни и сотни надводных кораблей, подводных лодок, самолётов и вертолётов морской авиации, вспомогательных кораблей и судов!

…Утро 11 сентября выдалось туманным и сырым. После съёмки с якоря «Киев», описав циркуляцию, развернулся и взял курс на Ирбены. Крейсеру и кораблям его охранения предстоял выход на линию дальнего морского охранения огромного рассредоточенного ордера ДЕСО. Большие, средние, малые и очень малые «десантники», водоизмещающие и на воздушной подушке, собирались по пути его следования в цепочки различной длины. И, казалось, несть им числа!

Сигнальщики на обходных мостиках не успевали докладывать о всё новых и новых групповых надводных целях. То справа, то слева по борту ТАКР из клубов тумана то и дело появлялись размытые силуэты десантных кораблей, чтобы через минуту-другую раствориться в белесой мгле. В первую очередь для расчётов ходовой рубки, БИЦ и ФКП начинался горячий денёк. Именно отсюда потянутся информационно-управляющие нити на все виды оружия и исполнительные механизмы крейсера!

Командир БЧ-7 капитан 2 ранга Пронин сразу после завтрака спустился в БИЦ. Вчерашний инструктаж походного штаба и корабельных расчётов показал — обстановка будет достаточно сложной, тактически разнообразной. Учебно-боевые эпизоды решающего дня учений выстроены один за другим почти непрерывной чередой. Только отражение налёта авиации «Южных» не было зафиксированным во времени. Ему нравились такие ситуации, поэтому настроение было приподнятым. Только укрепил его боевой настрой кратковременный выход из строя навигационной РЛС «Вайгач». Обстановку удалось сохранить, экстраполируя местоположение надводных целей в БИУС, вручную на маневренном планшете и интенсивнее «гоняя» сигнальщиков. Командир проявил выдержку и спокойствие, принимая его личные доклады.

«Вот так можно сгореть синим пламенем ни за понюшку табака! — подумал Юрий Семёнович, когда диковинная неисправность была устранена. — Закон бутерброда? Заорганизованность? Ну, Граник [5] хоть так, хоть эдак получит своё. На разборе!» К подчинённым комдивам Пронин относился взыскательно. Командование чтил и, зная, что лично Пыков ему доверяет, старался это доверие оправдывать…

На выходе из пролива туман рассеялся и к горизонту ушёл вертолёт-разведчик погоды. Где-то слева по борту выравнивались походные строи объединённого ДЕСО. Между ними и ТАКР занимали назначенные позиции корабли непосредственного охранения десанта. В основном малые противолодочные и ракетные корабли. Вся эта армада, преодолевая противодействие ВМС «Южных», должна была проследовать к району высадки на Земландском полуострове. И «Киеву» во взаимодействии с ПЛ «Северных» на начальном этапе операции предстояло обеспечить противолодочную оборону десанта.

В мелководной Балтике рассчитывать на мегаваттный энергетический потенциал ГАС «Орион» не приходилось. Однако и противолодочная задача по условиям учения состояла не в обнаружении и уничтожении подводного «противника», а в вытеснении его подальше от берега. Исходя из этого, ТАКР, меняя курс и скорость, чередовал активное зондирование балтийских глубин с режимами эхопоиска. Но главным было использование противолодочных вертолётов. Две их четвёрки всё заданное время квадрат за квадратом прощупывали морские глубины. Как и крейсер, они чередовали активный и пассивный режимы поиска. Несколько контактов с подводными целями, полученных вертолётами, классифицировать было сложно. Однако общий результат противолодочных действий ТАКР по данным объективного контроля штаба был зачтён с высокой оценкой.

Ближе к 13.00 по кораблю прозвучал сигнал боевой тревоги. Со сторожевого корабля «Резвый», выдвинутого далеко на запад, поступил доклад об обнаружении групповой воздушной цели. И это было всё, что мог сделать СКР. По условиям учений он уже «был уничтожен». Было известно также, что в юго-юго-западном направлении «Киеву» и «Ленинградскому комсомольцу» «подыгрывает» истребительная авиация своих, «Северных». Всё остальное должно было проясниться по ходу противовоздушного боя.

БИЦ и флагманскому посту ПВО удалось быстро разобраться в тактическом рисунке начинающейся воздушной атаки. С траверза правого борта «фальш-удар» демонстрировала группа из четырёх самолётов, по лётно-тактическим параметрам сопоставимых с американскими палубными истребителями-бомбардировщиками F-14 «Томкэт». Северо-запад, прикрытый помехами, таил реальную угрозу удара с воздуха (по условиям учения противокорабельными ракетами или авиационными бомбами). Исходя из этого, немедленно были поставлены пассивные помехи и в готовность приведены все средства ПВО. Совсем скоро в ближнеё зоне РЛС «Фрегат» была обнаружена рассредоточенная по азимуту и высоте группа скоростных воздушных целей, классифицированных как самолёты.

Несколько минут спустя над ТАКР просвистело несколько групп истребителей-бомбардировщиков Су-17. Но к этому времени по ним уже успели успешно «отстреляться» последовательно ЗРК «Шторм», «Оса-М» и 30-мм автоматы. Случился только один казус, скорее с комической подкладкой. «Ленинградский комсомолец» шёл в плотном строю ПВО в непосредственной близости от «Киева». После совместной постановки пассивных помех (крейсер стрелял комплексом ПК-2), на ходовую из динамика оперативной радиосвязи прорвался возмущённый доклад командира сторожевика:

— На «Киеве», мне на борт падают обломки снарядов ваших выстреливаемых помех!

— Скажите спасибо, что не стартовики от «Базальта». И не забывайте, где и для чего мы находимся, — с металлом в голосе пожурил его Пыков и усмехнулся (уже в сторону стоящего рядом Пенкина). – Ну, артист!

Примерно через полчаса в юго-западном направлении скрылся вертолёт целеуказания, поднятый с крейсера. На полётной палубе на смену противолодочным вертолётам из ангара поднимали «Яки». Их четвёрке предстояло нанести «ракетно-штурмовой удар» по АУГ «Южных». По условиям учений район местонахождения АУГ был известен, предшествующий ракетный удар по ней «Базальтом» выполнялся в режиме имитации. Для «Киева» это была самый простой вариант решения ракетной задачи. И по её завершении корабль продолжал, увеличив ход до полного, следовать на юго-запад.

Его последующей и последней задачей в учении было участие штурмовиков в огневой подготовке района высадки десанта. В зачёт этих действий  две четвёрки Як-38 поочередно стартовали с ТАКР и успешно выполнили фактическое бомбометание в назначенном районе полигона Хмелёвка, расположенного на северо-западе Земландского полуострова. К этому времени в зону подготовки высадки объединённого десанта прибыла группа кораблей «бывших «Южных» во главе с артиллерийским крейсером «Мурманск» и ПКР «Ленинград». Теперь уже в составе «Северных» первый из них принимал участие в артиллерийской «обработке» прибрежной полосы, а второй готовился к вертолётной высадке на берег подразделения морской пехоты…

 «Киев» же после возвращения и посадки «Яков» с бомбометания дал полный ход и, сопровождаемый СКР «Резвый», взял курс на Балтийские проливы. Командир по трансляции поздравил экипаж с успешным завершением учения и началом движения на Север.

Трудно сказать, что в низах восприняли с большим воодушевлением – первое или второе. Шёл девятый месяц отсутствия крейсера в родной базе!

***

Когда за кормой «Киева» растаяли маяки Датских проливов, под Минском завершался разбор учений «Запад-81». С военно-технической и военно-политической оценками на нём выступили маршалы Огарков и Устинов. Как со временем напишут в энциклопедических справочниках, учения «Запад-81» по своим масштабам были сопоставимы лишь с крупнейшими операциями времен Великой Отечественной войны: Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской или Берлинской.

В ходе этих учений впервые были опробованы автоматизированная система управления войсками и некоторые виды высокоточного оружия, начинавшего входить в военный обиход. Все виды и рода войск: армия, авиация, флот, РВСН, ВДВ и железнодорожные войска на территории Белоруссии, Прибалтики, в акватории Балтийского моря действовали по тщательно подготовленному сценарию. Он был смоделирован с максимальным приближением к условиям реальных боевых действий. Впервые сухопутные войска наступали под прикрытием с воздуха и с земли всеми возможными огневыми средствами. Плотность прикрывающего их «огневого зонтика», по оценкам военных экспертов по обе стороны Атлантики, значительно превосходила возможности НАТО по его нейтрализации.

Генерал Варенников, присутствовавший на том разборе, напишет в своих мемуарах:

 «…Имея значительный боевой опыт, а также большую практику в подготовке войск и проведении учений, я испытывал настоящее удовлетворение маневрами. Они внесли весомый вклад в развитие Вооруженных Сил и стали серьёзным политическим актом».

…Последний победный аккорд учений «Запад-81» прозвучал 13 сентября на одном из полигонов под Минском. Здесь состоялся полевой смотр войск и военный парад. Контр-адмирал Авраамов, командовавший на учениях 30-й эскадрой ВМФ, напишет в своих воспоминаниях:

«…После окончания учений 30-я эскадра прекратила свое существование. В передовом броске мы высаживали балтийскую бригаду морской пехоты. Основные силы десанта составляла 1-я Московская дивизия, дислоцировавшаяся тогда в Калининграде. Десантируемые силы были весьма значительны — высаживалось несколько тысяч человек (в том числе 1000 морских пехотинцев) и многие сотни единиц различных видов техники. Одновременно производилось воздушное десантирование, обеспечивалась огневая поддержка с воздуха, в том числе вертолётами. Авиация на обеспечение десанта сделала 26 полко-вылетов, были проведены боевые упражнения с ракетными стрельбами. С воздуха высадилась дивизия ВДВ.

В день смотра войск и военного парада на огромном пространстве стояли сотни танков, бронетранспортёров и другой техники. Мне впервые пришлось участвовать в таком масштабном мероприятии. Моряки проехали в парадном строю на БТР с развернутыми военно-морскими флагами. На первом – во главе с командующим ДКБФ, на втором — с начальником политуправления, на третьем — со мной.

В такие моменты как никогда ощущалась сила и мощь нашей Советской Армии и Военно-Морского Флота. Если так можно сказать, физически. Мы, офицеры, чувствовали свою необходимость, были уверены, что делаем благое дело — защищаем Родину. За учение «Запад-81» я был награжден орденом Нахимова. Беспрецедентный для мирного времени случай!»

…Что ж, и ТАКР «Киев» не был забыт командованием Вооружённых Сил СССР и ВМФ. Значительная группа офицеров, мичманов и личного состава срочной службы по результатам учения «Запад-81» будет отмечена правительственными и флотскими наградами. В том числе орденами «Красного Знамени», «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 2-й и 3-й степени, медалями «За боевые заслуги». Ну, а крейсер 9 ноября 1981 года будет награжден Вымпелом Министра обороны СССР «За мужество и воинскую доблесть, проявленные на учениях».

***

Всё это произойдёт немного позже. А пока крейсер методично наворачивал на винты ходовые мили заключительного этапа самого длительного из своих плаваний. Ему было не до высоких материй и пафосных мыслей. В Североморске Его ждали накопившиеся за время долгого отсутствия дела. И, пожалуй, Он немного устал!

Военные историки и аналитики когда-нибудь наверно отметят, что в ходе учений «Запад-81» Он, помимо прочего, способствовал успешному решению, по крайней мере, ещё двух отнюдь не второстепенных задач.

Одна из них – военно-политическая: на Его борту была кристаллизована готовность СССР следовать по пути сохранения социалистического содружества любыми средствами, включая военные. До конца. Здесь генерал Ярузельский, почувствовав и оценив это, принял решение о разрешении острого политического кризиса в своей стране внутренними силами. Военное положение, введённое в Польше к середине декабря, спасло и эту страну, и СССР от никому не нужного кровопролития.

Другую задачу, куда менее масштабную, но очень важную для флота, Он помог решить своему высокому покровителю — Главнокомандующему ВМФ. На Его борту получил путёвку в жизнь будущий собрат и продолжатель династии отечественных авианосцев ТАКР «Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов». Таким, каким его видел Горшков.

Фрагмент из книги «Краснознаменный «Киев». Хроники авианесущего крейсера»

---

[1].  — название Балтийска в составе германской Пруссии

[2].  — Контр-адмирал Авраамов Г.Н. – заместитель командующего ДКБФ. Являлся командиром 30-й эскадры морских десантных сил, сформированной на период подготовки и проведения учений «Запад-81»

[3]. — то был заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил CCCP генерал армии В.И.Варенников

[4]. — фраза из Отчётного доклада XXVI съезду КПСС, зачитанного с трибуны съезда Л.И. Брежневым

[5].  — Граник Михаил, в то время капитан-лейтенант, командир дивизиона освещения надводной и подводной обстановки