Почти по Пушкину – в тот год осенняя погода…, когда я после длительного отсутствия вновь оказался на берегах Невы. Пулковская слякоть, переполненный автобус, уютное, теплое метро по знакомому метро-маршруту от Московской до Техноложки – и вот я на 3-ей Красноармейской, у порога моего родового гнезда.
Дед, изумленно рассматривая своего непутевого внука в мятой лейтенантской шинели, не находил слов…
— Сашок, — растерянно выдохнул он и качнулся из раскрывающейся двери мне навстречу.
— Привет, дедуль, — бодро отрапортовал я, прислонив к дверному косяку дорожную сумку и обнимая старика. – Как поживаешь?
***
Мне, конечно, было известно, что поживает он в целом неплохо. Во всяком случае, в полном согласии с собственным представлением о том, что для него хорошо, а что не очень. Только вот после смерти бабушки стал чаще прихварывать и хандрить. Это со слов отца, с которым у меня всегда была не очень частая, но устойчивая связь.
Семейная жизнь моих родителей, скажем так, изначально не задалась. Познакомились они в Кёниге* на каком-то торжественном флотском мероприятии – военно-морской офицер и актриса областного драмтеатра. Так уж вышло, что отец мой, четверть века назад бравый старший лейтенант ВМФ, потомственный моряк, увидел её «и погиб». А через год результатом той погибели стал я.
Очень скоро подтвердилась старинная истина, гениально сформулированная классиком: В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань. Лидочка, моя мать, не могла жить без своего театра и Калининграда, а Василий, мой отец, не мог бросить военно-морскую службу в удаленном от центров цивилизации северном гарнизоне. Туда он вскоре после женитьбы был с повышением в должности переведён с Балтики. Лет десять с небольшим меня носило между тем и этим населёнными пунктами, пока в дело не вмешался дед, тогда ещё не отставной капитан 1 ранга. Чувствуя, что дела до внука нет и не будет ни у матери, ни у отца, лучшим вариантом для внучка он посчитал Нахимовское училище.
В Питонии* я продержался почти до выпускного года, однако, будучи наделён по молодости живостью характера и склонностью к приключениям, был отчислен от неё, как говорится, в силу тех или иных причин.
Десятый класс я заканчивал в обычной одесской школе под общим патронажем отца. После чего кривая моего, прямо скажем, не слишком тяжкого бытия сделала решительный зигзаг в сторону местного политеха. Отец к тому времени обосновался в сем замечательном ВУЗе на военной кафедре. Новой семьёй он, как и мать, официально так и не обзавёлся. Они и разведены-то не были, как-то обходясь без этой формальности. Однако не в этом суть.
Политех, поднапрягшись и пропустив сквозь горнило специализаций военной кафедры, выпустил меня, теперь инженера по холодильным установкам, прямёхонько в ВМФ. Больше всех был этому рад дед. По этому случаю он, бросив на произвол судьбы любимую дачу под Сестрорецком, осчастливил визитом Жемчужину у моря. Мы крепко тогда повеселились в мужском семейном кругу, обмывая и диплом с ромбиком высшего образования, и новенькую с иголочки военно-морскую экипировку, спроворенную через горвоенкомат. Дважды Краснознамённый Балтийский флот, куда, скрипнув своим колесом закинула меня Фортуна, без особых колебаний пристроил новоиспечённого лейтенанта на один из МРК типа «Молния» в славный град Балтийск. Кадровик в штабе флота здраво рассудил, что из «студента» с добротной по его представлениям технической подготовкой и «питонским» прошлым может выйти неплохой для начала инженер, а в перспективе, быть может, даже начальник РТС. Холодильные установки в текстах моего диплома его никак не напрягли.
* — Кёниг или Калград – местный топоним г. Калининграда
* — Питония – гордое именование Ленинградского Нахимовского училища «питонами», сиречь нахимовцами
Действительно, чем, в конце концов, отличается холодильная установка от РЛС или гиролокатора?!
***
Толком освоиться на корабле мне не удалось. На бригаду МРК была спущена разнарядка на профильное обучение молодых офицеров и, как бы, повышения их квалификации. Командир, конечно, в восторге не был, но деваться некуда – выполнил указание вышестоящего штаба. Таким образом, через пару недель скорый поезд Калиниград – Ленинград умчал меня от несостоявшейся пока корабельной службы к сверкающим вершинам флотских знаний и мастерства.
После ночёвки у деда, поутру нужно было явиться в «Поповку»*, о которой я был наслышан ещё в «питонскую» свою бытность. Именно здесь мне предстояло повышать свой профессиональный уровень на протяжении нескольких месяцев.
В несколько дней были утрясены все установочные оргвопросы, началась учёба. Все было просто замечательно от учебного распорядка и процесса до вечернего времяпрепровождения. По большому счёту, после 17.00 никому до нас слушателей дела не было. А в воскресные дни и того лучше. Правда, начальник цикла ещё при первом с нами знакомстве жёстко предупредил: «орлов» и «гусар» отчислять в случае залетов будут беспощадно. Понятное дело, с подробным информированием о «подвигах» по местам постоянной службы.
В нашем распоряжении было общежитие гостиничного типа, столовая и буфеты на территории училища. Особо не возбранялся поднаём жилья на стороне, обеспеченный оповещением в случае какого-либо форс-мажора. Немного портили жизнь нечастые, впрочем, гарнизонные наряды на службу. В основном, патрульную.
В нашей группе РТВ надводных кораблей числилось 14 слушателей в погонах от лейтенанта до «майора». С одним из них, старлеем Серёгой Михеевым, мы как-то незаметно и быстро скорешились. Как и я, он был из студентов. После выпуска из ЛЭТИ по специализации военной кафедры три года тому назад угодил на Севера, где незамедлительно был обналичен в должности командира гидроакустической группы на один из древнейших эсминцев проекта «тридцатка-бис». Как и я, был он общителен, холост, а также неплохо играл на гитаре. Это делало его желанным гостем любой дружеской компании.
***
Дождливую осень сменила бесснежная зима. Близился новый 1976 год. Как-то, ближе к очередному холостяцкому уик-энду, Серёга слегка огорошил меня, предъявив к концу обеденного перерыва два билета в театр.
— Ну, Саня, хватит безобразничать по выходным. Нас ждут с тобой трепетные объятия божественной Мельпомены!
— ???, — вопросительно глянул я на него.
— Да вот, пробегал мимо клуба, смотрю – столик выездной театральной кассы. Народу никого, кассирша – почти Люда Чурсина в «Урюм-реке». И улыбается, зараза…
— Таки и что, как говорят в Одессе? – вопрошаю я его.
— Что-что… Охмурила. Говорит, невероятная гастроль Московского театра на Малой Бронной. Лопе де Вега, «Учитель танцев», последние два билета!
Сошлись мы на том, что и то верно, — не всё же водку трескать в сомнительных компаниях по выходным! Получки, приберегаемые к новогодним торжествам, позволяли мыслить спокойно и конкретно. Ну а на театр какие расходы, не считая билетов? Ну буфет, ну поужинать где-нибудь поблизости. …В субботу, «сорвавшись» с занятий пораньше, приведя себя и цивильные одежонки в приличное состояние, мы чинно и благородно ступили на стезю духовного обновления. Новый Петергоф – Балтийский вокзал (электричка), Балтийская – Нарвская – эскалатор
* — ВВМУРЭ им. А.С. Попова на курсантском сленге того времени
Действительно, чем, в конце концов, отличается холодильная установка от РЛС или гиролокатора?!
***
Толком освоиться на корабле мне не удалось. На бригаду МРК была спущена разнарядка на профильное обучение молодых офицеров и, как бы, повышения их квалификации. Командир, конечно, в восторге не был, но деваться некуда – выполнил указание вышестоящего штаба. Таким образом, через пару недель скорый поезд Калиниград – Ленинград умчал меня от несостоявшейся пока корабельной службы к сверкающим вершинам флотских знаний и мастерства.
После ночёвки у деда, поутру нужно было явиться в «Поповку»*, о которой я был наслышан ещё в «питонскую» свою бытность. Именно здесь мне предстояло повышать свой профессиональный уровень на протяжении нескольких месяцев.
В несколько дней были утрясены все установочные оргвопросы, началась учёба. Все было просто замечательно от учебного распорядка и процесса до вечернего времяпрепровождения. По большому счёту, после 17.00 никому до нас слушателей дела не было. А в воскресные дни и того лучше. Правда, начальник цикла ещё при первом с нами знакомстве жёстко предупредил: «орлов» и «гусар» отчислять в случае залетов будут беспощадно. Понятное дело, с подробным информированием о «подвигах» по местам постоянной службы.
В нашем распоряжении было общежитие гостиничного типа, столовая и буфеты на территории училища. Особо не возбранялся поднаём жилья на стороне, обеспеченный оповещением в случае какого-либо форс-мажора. Немного портили жизнь нечастые, впрочем, гарнизонные наряды на службу. В основном, патрульную.
В нашей группе РТВ надводных кораблей числилось 14 слушателей в погонах от лейтенанта до «майора». С одним из них, старлеем Серёгой Михеевым, мы как-то незаметно и быстро скорешились. Как и я, он был из студентов. После выпуска из ЛЭТИ по специализации военной кафедры три года тому назад угодил на Севера, где незамедлительно был обналичен в должности командира гидроакустической группы на один из древнейших эсминцев проекта «тридцатка-бис». Как и я, был он общителен, холост, а также неплохо играл на гитаре. Это делало его желанным гостем любой дружеской компании.
***
Дождливую осень сменила бесснежная зима. Близился новый 1976 год. Как-то, ближе к очередному холостяцкому уик-энду, Серёга слегка огорошил меня, предъявив к концу обеденного перерыва два билета в театр.
— Ну, Саня, хватит безобразничать по выходным. Нас ждут с тобой трепетные объятия божественной Мельпомены!
— ???, — вопросительно глянул я на него.
— Да вот, пробегал мимо клуба, смотрю – столик выездной театральной кассы. Народу никого, кассирша – почти Люда Чурсина в «Урюм-реке». И улыбается, зараза…
— Таки и что, как говорят в Одессе? – вопрошаю я его.
— Что-что… Охмурила. Говорит, невероятная гастроль Московского театра на Малой Бронной. Лопе де Вега, «Учитель танцев», последние два билета!
Сошлись мы на том, что и то верно, — не всё же водку трескать в сомнительных компаниях по выходным! Получки, приберегаемые к новогодним торжествам, позволяли мыслить спокойно и конкретно. Ну а на театр какие расходы, не считая билетов? Ну буфет, ну поужинать где-нибудь поблизости. …В субботу, «сорвавшись» с занятий пораньше, приведя себя и цивильные одежонки в приличное состояние, мы чинно и благородно ступили на стезю духовного обновления. Новый Петергоф – Балтийский вокзал (электричка), Балтийская – Нарвская – эскалатор
* — ВВМУРЭ им. А.С. Попова на курсантском сленге того времени
(метро). И вот мы на площади Стачек. Рядом, слева — ДК имени Горького, на сцене которого нас ожидало Прекрасное и Вечное.
До начала спектакля было около двух часов, и вдруг выяснилось, что жрать, извините, хотелось «как из ружья». Видно, на нервной почве, подумалось мне.
Серёгу, судя по всему, обуревали аналогичные ощущения: «Глянь-ка, Санек, — изрек он, ткнув пальцем в направлении противоположной стороны площади, — видишь, универмаг «Кировский»? А где-то сбоку — припёку, насколько я помню, должна быть довольно приличная ресторация!»
Слово и дело!, как восклицали в старину добры молодцы (правда, по совсем другим поводам): минут через двадцать мы уже восседали в полупустом зале ресторана, ожидая официанта с подготовленным исключительно трезвым заказом. Он явился бесшумно и величественно, без объяснений выставив на стол четыре бутылки пива и стандартный полулитровый графинчик, наполненный чуть больше, чем наполовину.
— Что будем заказывать, дорогие гости? – вкрадчиво вопросил «маг и волшебник».
— Дважды салатик «Мон плезир», соляночки, купаты с пошехонским гарниром, ну и пирожные «Север» с кофе, — перечислил Серёга, взявший инициативу в свои руки.
Когда метрдотель столь же величественно, как и появился, растворился в полусумраке зала, Серёга задумчиво изрёк: «Да, Саня, от судьбы не уйдешь, – многозначительно усмехнувшись, открыл бутылку пива и завершил мысль, — Вино на пиво – это диво, а пиво на вино – это дерьмо!»
Салатики появились на столе минут через пять. По бутылке пива к этому времени мы, конечно, уже успели раскатать. Ну а далее, как следовало ожидать, понеслась …по кочкам!
Купаты приспели к столу, когда ни пива, ни водки уже не осталось. Пришлось по водке заказ повторить. А немного погодя, с очередным графинчиком метрдотель доставил к столу двух дам довольно приятной наружности: «Если не возражаете, друзья, девочки присядут за ваш столик. Свободных незабронированных мест, увы, больше не осталось». Зал к тому времени действительно наполнился почти до отказа. Ровный гул разогревающейся публики растворился в заводящих ритмах ресторанного бит-бэнда.
Влившиеся в нашу компанию Лена и Марина оказались девчонками свойскими, без комплексов. Наши новогодние фин-НЗ (все свое ношу с собой) позволяли чувствовать себя в их обществе раскованно и уверенно. Максимум через четверть часа стол уже стал по-настоящему общим. Кавалеры развлекали и угощали дам, а дамы, весело щебеча, никак не сопротивлялись их ухаживаниям. Набирая алко-градус, ресторан несся вскачь по давно накатанной дороге. О Лопе де Веге в этой атмосфере даже не вспоминалось. Реальность была куда привлекательней! А стрелки часов размеренно отсчитывали: 19.00, 20.00, 21.00, 22.00…
В угаре застольно-танцевального марафона меня решительно обворожили пышные груди и крутые бедра Марины. Серёга, соответственно, прикипел к стройной блондинке Леночке. Явно удавшийся вечер засасывал как болотная трясина, и решительно невозможно было уклониться от стремительного хода его событий.
На этой волне, уже ближе к ресторанному гардеробу, по общему сговору через официанта, т.е. из-под полы, в двух объемных пакетах упокоились пара бутылок коньяка, несколько лимонов и плиток шоколада. Потом было такси, стремительный бросок куда-то в район новостроек по улице Костюшко и,наконец, светящиеся окна дома прекрасной Елены.
***
В ее просторной кооперативной квартире, которую, видимо, ещё не успели как следует обставить, было где разгуляться. Пока готовилось место «продолжения банкета», из разговоров стало понятно, что дамы наши вполне замужние матроны. Мужья их, как члены сдаточной команды одного из судов-новостроек, вышли неделю назад бороздить Финский залив. Вернуться в завод они должны были лишь через несколько дней. Ну а сами они, как сотрудницы грузового морского порта, неожиданно оказались в вынужденном отгуле. Пара сухогрузов под очередную плановую разгрузку застряла на неопределённое время где-то в морях. Самое же главное, на что мы с Серёгой не обратили поначалу особого внимания, было в том, что Лена и Марина дружили семьями. Муж Марины был ответственным сдатчиком по судовому спецоборудованию, а муж Лены – сдаточным механиком. Что сказать, — серьезные представители солидной судостроительной фирмы!
К фуршетному столу Серёге была вручена гитара хозяина жилища. Сообразуясь с общим настроением, он потешал и без того созревшую для «бордельеро» аудиторию подходящим к случаю убойным репертуаром. Не забыты был ни «Сонечкины именины», ни «Бабушка с налетчиками, лишившими ее чести». Под коньячок и фривольный аккомпанемент дело уверенно продвигалось в направлении неотвратимых финальных акций. Однако ближе к часу ночи события резко изменили свой ход и направленность. Ни с того, ни с сего глубины коридора квартиры наполнились веселым смехом, жизнерадостными полупьяными выкриками и шумной возней неведомых пришельцев, освобождавшихся от верхних одежд…
***
Вскоре выяснилось, — прибыли мужья наших красавиц. С молоденькими подружками из своей сдаточной команды. Судовые испытания были завершены досрочно и чрезвычайно успешно. Это, разумеется, требовалось немедленно отметить феерично и достойно: годовой план выполнен, на горизонте повышенная премия! И конечно же, мужики были твердо уверены, — их благоверные в эту ночь героически пополняют закрома родины в порту. График их посменной работы в обозримом прошлом не менялся. По крайней мере, им так казалось.
Ситуация была… трагикомической. Происходящее чем-то напоминало фильм Гайдая «Не может быть!». Ну, тот эпизод из центрального его фрагмента, где главными героями были Кокшенов, Жариков и Даль. Правда, в нашем случае мужские персонажи оказались ещё великодушней и прагматичней киношных. В общем, когда общий шок был преодолен, было решено сесть за стол переговоров.
Вступление сделал Серёга. Вещал он проникновенно и убедительно. В конце же концов, после недолгих дебатов было принято такое вот решение: а) Мы с Серёгой обязуемся жениться на Елене и Марине; б) Виктор и Николай при выполнении нами пункта а) в свою очередь женятся на своих подружках.
Сей эпохальный вердикт был торжественно и обильно запит и закушен. Устаканенные им пары теперь уже как бы на законных основаниях могли уединиться в квартирах Елены-Виктора и Марины-Николая (оказалось, что их «хата» была этажом выше). Нашим с Серёгой парам досталось место прибытия. Пары Виктора и Николая, спустя какое-то время, с явно не показным энтузиазмом удалились на «запасной аэродром», не забыв прихватить принесенные с собой водку и закуски.
Потом, как в сказках Шахерезады, был вечер, и было утро. Утро похмельного воскресенья. Ближе к обеду все собрались за столом по месту ночного братания. Дамы, можно сказать, почти подружились, мужики держались «по корешам».
Общими усилиями приготовили что-то смачное, и в невообразимом количестве. Водки, принесенной Витей и Колей, более чем хватало. И это не считая домашних запасов настоек из корабельного шила Виктора. На бруснике, на апельсиновых корках, на кофе и бог знает на чем ещё.
Общее настроение иначе как приподнятым назвать было невозможно. Почти как близкие родственники мы пили, танцевали, нестройно пели под гитару и просто дурачились. Уже окончательно стемнело, когда «сборная команда» вновь заняла закреплённые «боевые позиции». И казалось, — жить бы да жить нам всем таким вот макаром, да всю оставшуюся жизнь!
***
Как знать, быть может что-то подобное из этого бы и вышло. Но жизнь всегда упрямо берёт своё. Полшестого утра в понедельник Серёга безжалостно вырвал меня, едва ли не буквально, из лучезарных райских кущ. И я долго потом укорял его в том никак не дружеском коварстве.
…Никто нас не провожал. Это было знаком того, что лимит свалившихся на нас прелестных шалостей исчерпан. Честно говоря, сожалений это не вызывало. Скорее наоборот. За порогом подарившей нам столь необычное приключение квартиры меня охватило чувство необычного облегчения и бодрящей свободы.
Из подъезда того славного дома мы выходили вместе с подружками Виктора и Николая – Надей и Светой. Весело болтая, они поведали нам, как Николай спозаранок собрал их на кухне, напоил чаем и по-хозяйски растолковал, что шутки шутками, но семья, куда ни кинь, ячейка общества. Ломать, конечно, — не строить, но ломать они с Виктором ничего не собираются. Особенно свои ячейки. Однако жизнь с её фокусами, как им был завершён тот спич, на этом не кончается. Обязательно будут в ней ещё такие же, как вчера, и белки, и свистки. Но не сегодня, само собой, и не завтра!
…К железнодорожной платформе «Проспект героев» мы с девчонками добрались часам к восьми. Нас ждал Петродворец, они собирались через Балтийский вокзал на метро. День-то начинался рабочий. Не скрою, на прощание мы обменялись с ними телефонами. Ну, мало ли что или мало ли где и когда!
В общем, честь и хвала старине Лопе де Вега. Какому неординарному похождению далёких потомков, не ведая того, он поспособствовал! Перенеси его неким фантастическим образом в нынешние времена, из этой истории наверняка вырос бы к радости театральной публики ещё один водевильно — драматический шедевр!
Прелестный рассказик. Легко, курьезно, комично. Автору респект!