Мы писали о вопросе черноморских проливов, анализировали генезис Босфорской операции в годы Первой мировой войны, изучали шансы на успех этой операции (Олейников А. В. Турецкий капкан 100 лет спустя. Спб.: Питер, 2016.).
Совсем недавно к нам в руки попал крайне интересный и поучительный материал, опубликованный в эмигрантском периодическом издании, за авторством героя Русско-японской войны начальника Военно-морского управления Ставки (с октября 1917 года) контр-адмирала А. Д. Бубнова. Информация из первых рук, от лица, одного из наиболее компетентных в интересующем нас вопросе, позволит окончательно поставить точки над «i» в данной проблеме – начиная от вопроса, готовилась ли Россия к овладению проливами до начала Первой мировой войны, и заканчивая перспективами соответствующей боевой операции в ходе последней. Знакомит нас контр-адмирал и с крайне интересными фактами.
И мы хотим познакомить читателя с авторитетным мнением Александра Дмитриевича.
Объект исключительной стратегической важности
Не подлежит сомнению, отмечает адмирал, что одной из главных причин крушения России является то обстоятельство, что она не смогла во время Первой мировой войны восстановить свои морские сообщения с союзниками через проливы, иными словами — не сумела pешить своей национальной морской проблемы. И профессора истории военно-морского искусства приводили это обстоятельство в своих учебниках в качестве классического примера влияния морских сообщений на ход войны и политико-экономическое существование великих государств.
Так, один из послевоенных учебников содержал следующие строки:
«Bсе военные и политические писатели утверждают, что если бы Антанта завладела хотя бы одним из проливов, война бы кончилась, по меньшей мере, на год раньше и над Poccией не разразилась бы та катастрофа, которая выбросила ее из рядов Антанты, а позднее и из рядов великих государств».
Адмирал Тирпиц в письме от 8 августа 1915 г. писал, что «у Дарданелл идет ожесточенная борьба: если они будут взяты, мы неминуемо проиграем войну».
А американский посол в Турции в годы войны Г. Моргенто писал в своих мемуарах следующее:
«Несомненно, что если бы союзники овладели хотя бы одним из проливов, война бы окончилась гораздо скорее и Poccией не овладел бы большевизм».
Эти и многие другие выдающиеся военные и политические авторитеты, как отмечает А. Д. Бубнов, абсолютно правы. Занятие хотя бы одного из Проливов неминуемо вызывало два нижеследующих последствия, имевших решающее влияние для исхода войны: капитуляцию Tyрции и значительное увеличение боевой силы войск Антанты (и прежде всего русской армии). Если бы русский или английский флот после овладения Проливами появился под стенами Константинополя, турецкая армия, которая боролась с русской aрмией на Кавказе и английской aрмией в области Суэцкого канала, была бы принуждена сложить оружие, ибо оказывалась отрезанной от своей главной базы, которая находилась на берегах Босфора.
В свою очередь, капитуляция Турции вызывала целый комплекс последствий первостепенной стратегической важности:
1) на главный театр войны немедленно перебрасывалась вся русская Кавказская армия (около 250000 бойцов) и вся британская армия из Египта (до 50000 бойцов), и это не считая сил, задействованных в самой операции по овладению проливами;
2) Болгария, вступление которой в войну напрямую зависело от военно-политического положения Оттоманской империи и решения вопроса о Проливах, не присоединялась к Германии, а в связи с этим обстоятельством в рядах Антанты оставалась вся сербская армия (которая в реальности, после присоединения Болгарии к Германскому блоку была принуждена (точнее ее остатки) покинуть свое отечество).
Вследствие всех этих причин после капитуляции Турции военная сила Германского блока уменьшалась на 700000 бойцов (500000 турок и 200000 болгар), а боевая сила Антанты увеличилась бы на 300000 бойцов (250000 солдат и офицеров русской Кавказской армии и 50000 англичан из Египта) и, кроме того, в рядах Антанты осталось бы 200000 бойцов сербской армии.
После взятия проливов блокада России (сформировавшаяся после вступления Турции в войну) была бы прорвана, и восстановлена кратчайшая и наиболее удобная связь России с союзниками – и вследствие этого значительно увеличивалась боеспособность русской армии, в которой, начиная с 1915 года, ощущался огромный недостаток боевых запасов.
Таким образом, занятие проливов вызывало в общей стратегической обстановке Первой мировой войны разницу в миллион бойцов (— 700000 турок и болгар + 300000 русских и англичан), не считая таких факторов как значительное увеличение боеспособности и огневой мощи русской армии и сохранение в рядах антигерманской коалиции сербской армии. К этому позволительно присовокупить предположение, что Болгария в этом случай присоединилась бы к Антанте или (как минимум) оставалась нейтральной, а выступление Румынии последовало бы значительно скорее.
Все это убедительно доказывает, что после занятия проливов война закончилась бы скорой победой Антанты. Что касается Poccии, то вместо большевизма ее ждала эпоха процветания и небывалого величия.
Эти постулаты (между прочим сформулированные в учебнике военного искусства) показывают, как отмечает адмирал, какую решающую роль справедливо приписывали стратегической роли проливов во время Первой мировой войны.
Приступая к ответу на заявленный в заглавии статьи вопрос, необходимо обратить особое внимание на следующие обстоятельства (в зависимости от коих этот ответ находится).
Во-первых, этот ответ необходимо, в первую очередь, искать в сфере деятельности Штаба Верховного Главнокомандующего (Ставка), ибо решение о овладении Босфором зависело исключительно от Ставки — так как эта операция должна была быть смешанной, т. е. в ней должны были участвовать Черноморский флот и войска, которые мог назначить лишь Штаб Верховного Главнокомандующего. Во-вторых, отвечая на вопрос «Почему не овладели Босфором», неизбежно придется приводить имена высокопоставленных в русской военной иерархии лиц, от которых данное решение зависело. В-третьих, как отмечал А. Д. Бубнов, он вправе рассматривать этот вопрос потому, что морская компонента последнего была сосредоточена в его ведении — как Начальника Оперативной Части, флаг-капитана Черноморского театра Морского штаба Верховного Главнокомандующего. Адмирал отвечал в Ставке именно за это — вопрос о проливах был главным для его должности во время войны, и, естественно, все нюансы глубоко врезалось в его память. Но дело не только в памяти, но и в уникальных документах, ибо, как свидетельствует адмирал, сознавая огромную историческую важность этого вопроса и связанной с ним серьезной личной ответственности, он перед крушением Ставки принял меры к тому, чтобы отправить в надежное место все дела своего Управления – и эти материалы и легли в основу его анализа и последующих выводов.
Прицел на проливы до начала Первой мировой войны у России отсутствовал.
Для того, чтобы составить точное представление о военно-политической обстановке, в какой решался вопрос об овладении Босфором, необходимо ознакомиться с тем, как стоял этот вопрос до войны.
С точки зрения государственной политики вопрос об овладении Босфором исчез из поля зрения российских государственных деятелей в конце 19 века — когда внешняя политика России была направлена на Дальний Восток. Поэтому постановка интересующего нас вопроса во всей его широте послe начала войны министром иностранных дел С. Д. Сазоновым явилась полной неожиданностью для военных кругов, ибо вплоть до самой войны он не значился в числе тех военно-политических задач, кои pyccкие вооруженные силы были в случае войны призваны решать.
С другой стороны, во время войны русское правительство не могло не поставить этого вопроса, ибо его разрешение гарантировало обеспечение сообщений с бассейном Средиземного моря, что было крайне важно как в военных, так и в экономических целях, в какой-то мере компенсируя те жертвы, которые русский народ нес на алтарь общей Победы. Вследствие этого руководители русских вооруженных сил во время войны, — как бы ни была постановка этого вопроса для них неожиданна, — несомненно, должны были в обязательном порядке считаться с этим решением правительства и должны были бы приложить максимальные усилия к фактическому достижению этой цели.
Рассматривая этот вопрос с точки зрения русского обшественного мнения, нельзя не прийти к заключению, что после того, как в концe 19 века славянофильские круги, для которых вопрос о проливах являлся краеугольным догматом русской политики, утратили свое влияние, данный вопрос значительно померк и в глазах российского общественного сознания. Кроме того, под влиянием разочарования относительно российской военной мощи после Русско-японской войны, в русском обществе значительно сократились внешнеполитические аспирации и внедрилось убеждение о неспособности Poccии разрешать столь широкие военно-политические задачи, как вопрос о проливах.
Вопрос о проливах перед войной
Переходя к рассмотрению того, как стоял перед войной вопрос о проливах в руководящих военных кругах России, необходимо, прежде всего, отметить, что, как указано выше, ни государственная политика, ни общественное мнение не требовали от вооруженных сил его разрешения. Руководящие круги aрмии в лице Главного Упpaвлeния Генерального Штаба и сами по себе не были склонны к постановке вопроса на разрешение проблемы вооруженной силой. И, если этот вопрос и поднимался в той или иной формe в правительственных кругах, он неизменно наталкивался на определенно отрицательное отношение со стороны Главного управления Генерального штаба. В итоге, как отмечает адмирал, правильнее будет заключить, что вопрос о Проливах «не мог быть поставлен политикой на разрешение вооруженной силой и вследствие отрицательного к нему отношения со стороны последней».
Главная причина отрицательного отношения руководящих военных кругов к овладению Босфором состояла в том, что после Русско-японской войны их внимание было всецело поглощено подготовкой к войнe с грозным западным соседом. Причем возможность успеха в этой надвигающейся грядущей войне мыслилась лишь в обстановке крайней экономии сил, т. е. при условии сосредоточения максимума бойцов на главном театре войны. Этого настойчиво просил у Главного управления Генштаба и союзник – Франция. В связи с этим, Главное Управление определенно отрицательно относилось к любым второстепенным операциям, к числу коих относило и Босфорскую — считая, что такие операции ослабляли русские силы на главном театрe. Вместе с тем, Главное Управление не усматривало никакой непосредственной помощи для операций на главном театре войны от овладения Босфором – вопрос обеспечения морских сообщений с внешним миром считался не столь важным, ибо твердо придерживались общераспространенного мнения о непродолжительности будущей войны. Считалось, что последняя должна быть реализована с теми боевыми запасами, которые будут в наличии к моменту начала конфликта, и, вследствие этого, подвоз боевых запасов морем из-за границы не столь необходим.
Что же касается разрешения вопроса о проливах как такового, то Главное управление Генерального штаба придерживалось расхожего в то время в военных кругах мнения, что «ключи от проливов находятся в Берлинe» и считало, что сосредоточение всех сил против Германии и Австро-Венгрии, приближая к победе над ними, вместе с тем приближает к разрешению и вопрос о Проливах.
Kpоме того, немаловажную роль в отрицательном отношении Главного управления Генштаба к Босфорской операции сыграло и следующее обстоятельство: по своей сути эта операция должна была быть смешанной и флот должен был играть в ней главную роль. При этом, как отмечалось, после Русско-японской войны в военных кругах исчезло довepиe к морякам — и они не считали возможным вверить судьбу десантных войск морскому командованию, оперативная способность которого расценивалась весьма низко (тем более, что и материальная часть флота послe Русско-японской войны пришла в значительное расстройство).
Вследствие всех вышеозначенных причин Босфорская операция не только не была включена в сухопутный план войны, но даже был упразднен т. н. Одесский десантный батальон, который до начала 20 века значился в боевом расписании русской армии (и в котором были сосредоточены технические средства для производства высадки войск в случае овладения Босфором). Таким образом, с точки зрения сухопутного плана предстоящей войны, Россия вступила в нее не только без всякой подготовки, но даже и без какого-либо намерения к исполнению Босфорской операции.
Продолжение следует…
Автор: Олейников А., профессор могилевского филиала Белорусского института правоведения