Лёгкие силы ВМФ. Их значение, задачи и корабельный состав

https://topwar.ru/167853-legkie-sily-vmf-ih-znachenie-zadachi-i-korabelnyj-sostav.html

Оценивая то, каким должен быть корабельный состав флота, придётся неизбежно разрешить ряд противоречий: оптимальные для одних задач силы оказываются неприменимыми, если задачи меняются, универсальные корабли — это корабли, которые плохо решают очень многие задачи, а хорошо — только некоторые, а флот, который имеет оптимальные «инструменты» для любой задачи в достаточном количестве, невозможен по экономическим причинам, причём, что важно понять, невозможен в принципе ни для кого, а не для только для России.

Приведём несколько примеров. Экономически возможно сосредоточиться на малых кораблях, но они сами по себе лишены боевой устойчивости и легко уничтожаются серьёзным противником, см. статью «Вредоносный миф о москитном флоте». Многие задачи, которые у нас решаются малыми кораблями, могут решать и крупные корабли, но тут вступают в дело экономика и демография: даже богатая страна будет испытывать трудности с набором нужного количества экипажей и финансированием флота, в котором задачи корветов поручаются эсминцам. Кроме того, сам жизненный цикл такого корабля куда дороже, чем у корвета, а некоторые задачи он может решить только с помощью вертолёта.

Например, ракетный катер может опередить противника в манёвре, осуществить скоростной выход в атаку, и с выгодной позиции произвести пуск ракет по кораблю противника благодаря скорости в 43-45 узлов, а фрегат так не сможет ему нужно или стрелять дорогими дальнобойными ракетами по внешнему целеуказанию, или применять вооружённый ракетами корабельный вертолёт или даже пару.

Но целеуказания может не быть, а вертолётам может не позволить летать погода. С другой стороны, катера с высокой степенью вероятности могут быть перебиты авиацией противника. Как это, например, случилось с иракскими катерами в 1980-м году, и с ними же в 1991 году.

Как видим, противоречий масса.

СССР решал этот вопрос, создавая специализированные корабли под каждую задачу и создавая флотскую истребительную и ракетоносную авиацию. Удары по надводным кораблям, кроме самолётов и подлодок, могли наносить ракетные катера и малые ракетные корабли, в дальней морской зоне – модернизированные БПК (например, корабли проекта 61ПМ, оснащённые ПКР), ракетные крейсеры разных типов – от 58-го проекта до Орланов, позже авианесущие крейсера. Противолодочной обороной ведали в БМЗ малые противолодочные корабли, в БМЗ и ДМЗ – БПК проекта 1135 (позже переклассифицированы в СКР), 61, чисто для ДМЗ строились аж целые противолодочные крейсеры-вертолётоносцы проекта 1123, БПК проектов 1134А и 1134Б, потом 1155, 11551…

У этой системы был гигантский минус – она была просто неподъёмно огромная и требовала массу денег. Даже СССР с его мощью не выдержал в своё время гонки вооружений, что уж говорить о сегодняшней России. России придётся «совместить несовместимое» и построить мощный и эффективный флот – но дёшево. Возможно ли это? Да, возможно. Разберём то, какими подходами к надводным силам придётся руководствоваться для того, чтобы это сделать.

Лёгкие силы и их место в системе ВМФ

Будем называть «лёгкими» силами надводные соединения ВМФ, состоящие преимущественно из малых кораблей от катеров до корветов включительно. Это непрофессиональный термин, но зато интуитивно понятный для гражданского человека. Почему флоту нужны такие силы?

Есть такой красноречивый пример, как сравнение интенсивности эксплуатации БПК проектов 61 и 1135 с одной стороны, и маленьких МПК проекта 1124 с другой. Написал об этом капитан 1-го ранга А.Е. Солдатенков в своих мемуарах «Адмиральские маршруты»:

Теперь о стоимости — эффективности. Были и другие прекрасные противолодочные корабли. Например: БПК пр.61 и пр. 1135 (1135А), которые впоследствии, скромно перевели в сторожевые корабли второго ранга. Но проект 61 отличался от проекта 159 (159А) только большим водоизмещением, численностью экипажа, прожорливостью газотурбинных двигателей и дороговизной содержания. Вооружение и гидроакустика были почти одинаковыми, численность экипажа почти вдвое больше, ранг второй. Особая гордость — архитектура и газотурбинная силовая установка, он действительно красив — «Поющий фрегат». Но одними мелодиями бороться с подводными лодками невозможно. А вот 1135М, кроме подкильной ГАС уже имел буксируемую гидроакустическую станцию (БГАС) «Вега» МГ-325, которая сочетала в себе достоинства подкильной и опускаемой ГАС, потому что антенна БГАС могла буксироваться на заданной глубине (в пределах ТТД). Правда, командиры кораблей очень не любили использовать БГАС из-за опасности потери буксируемой антенны. Так вот, не случайно их переклассифицировали в сторожевые. Им практически не давали заниматься противолодочной подготовкой, а держали в базах из-за дороговизны эксплуатации. На топливе, которое один корабль с двумя газотурбинными силовыми установками расходовал за суточный выход в море, КПУГ в составе трёх кораблей пр. 1124 мог вести поиск ПЛ трое суток!

Для справки. КПУГ – корабельная поисково-ударная группа, так называются небольшие (3-4 единицы) отряды противолодочных кораблей, выполняющие задачи по групповому поиску и, в случае войны, уничтожению подводных лодок противника.

Что тут для нас важно? Важен финансовый вопрос – малые корабли, во-первых, меньше стоят, требуют меньших экипажей, и, что очень важно – требуют меньше топлива. На сроке в 25-30 лет экономия набегает огромная. Кроме того, ориентируясь на «лёгкие силы» можно иметь больше флота за те же деньги – буквально.

Минусы упомянуты выше, кроме того, такие корабли не могут вести высокоинтенсивные военные действия в дальней морской зоне. Загнать одну подлодку или потопить пару транспортов – пожалуйста.

Стать инструментом взлома обороны крупной корабельной ударной группы или даже авианосной группы, вести бой с тяжёлыми кораблями, «работать» в составе корабельной ударной группы (КУГ) в открытом океане – нет. Мала автономность, мало оружия на борту, сильные ограничения по применению оружия на качке, сильное падение максимальной скорости на качке, неспособность отбивать массированные воздушные и ракетные удары, неспособность работать совместно с авиацией вне боевого радиуса базовой (наземной) авиации.

Вывод прост — те задачи, которые «лёгкие силы» выполняют лучше, чем «тяжёлые» нужно решать именно лёгкими силами, при этом с одной стороны, их численность не должна быть излишне большой, иначе они «съедят» те ресурсы, которые нужны для других сил, а с другой стороны, они должны действовать совместно с «тяжёлыми силами», которые должны будут обеспечить им боевую устойчивость и защитить от атак вероятного противника. Вопрос, таким образом, в поиске оптимального баланса между лёгкими и дешёвыми кораблями с одной стороны, и большими и дорогими с другой. А также в их оптимальном облике.

С учётом того, что ведение Россией наступательных боевых действий против каких-то стран третьего мира куда более вероятно, чем оборона своей территории в ходе глобальной войны, наши «лёгкие силы» не должны быть строго оборонительным инструментом, чтобы воевать только у своего берега. Они должны иметь возможность использоваться и в наступательных целях, хотя бы для второстепенных задач.

С учётом того, что Россия не СССР, и, во-первых, не имеет столько средств, а во-вторых, уже видела распад страны, эти корабли не могут, за редким исключением, повторять советскую концепцию, когда по большинство задач были специализированные корабли. В большинстве случаев, корабли должны быть многоцелевыми.

Далее отталкиваемся от задач.

Перечислим задачи, которые могут эффективно решать малые корабли и основные угрозы для них. Отталкиваясь от перечня этих задач, уже можно будет «сделать подход» к определению оптимального облика «лёгких сил».

Противолодочная оборона. Как бы далеко не шагал прогресс, а количество здесь имеет значение. Большое количество кораблей, применяющих комбинированные средства поиска ПЛ, например низкочастотные опускаемые гидроакустические станции при работе со стопа и буксируемые гидроакустические станции при работе на ходу, а также различные источники внешнего НЧ-«подсвета» (от ГАС-излучателей на одних кораблях, дающих «подсвет» для других, до специальных боеприпасов к бомбомётам, практическая реализуемость которых уже доказана), позволяет создать очень эффективные подвижные противолодочные рубежи, преодолеть которые подлодка просто не в состоянии. Это особенно важно тогда, когда стоит задача недопущения прорыва иностранной ПЛ в ту или иную акваторию. Для формирования таких рубежей по-прежнему важно количество кораблей, их надо много, а так как денег у нас традиционно мало, это должны быть дешёвые корабли, причём как сами по себе, так и в эксплуатации (например «по топливу»). Не менее важны такие качества в противолодочном охранении конвоев и десантных отрядов на переходе.

Охрана водного района (отдельно от задач по ПЛО). Малые корабли могут выполнять задачи по охране назначенного района вблизи береговой черты или рукотворного объекта в море от проникновения туда «лёгких» сил противника, диверсионных и разведывательных групп на скоростных катерах и иных плавсредствах, скоростных катеров и лодок, пытающихся осуществить минные постановки, в отдельных случаях – на вертолётах. Также лёгкие силы могут осуществлять эффективную блокаду любых назначенных районов, при условии, что достигнуто господство в воздухе и на море.

Нанесение ударов крылатыми ракетами по берегу с большого количества рассредоточенных платформ, примером чего стало боевое применение МРК Каспийской флотилии против террористов в Сирии. МРК как пример корабля неудачен, он сам по себе концептуально непригоден для флота будущего и этот вопрос будет рассмотрен отдельно, пока лишь берём принцип – малые корабли могут делать и это, и противник не может (при ряде условий) уничтожить их всех одновременно.

Слежение оружием. Малый корабль в течение угрожаемого периода может осуществлять слежение за корабельными группировками противника в ближней морской зоне при выполнении ряда условий (например, он должен применяться в соответствующих погодных условиях, чтобы априори меньшая по сравнению с большим кораблём мореходность не помешала ему выполнять задачу на волнении).

Уничтожение надводных кораблей противника.

Поддержка действий десанта – охранение от подводных лодок, надводных кораблей и одиночных летательных аппаратов на переходе, огневая поддержка путём ведения артиллерийского огня по берегу. Тут мы опять подходим к тому, что больше кораблей – больше стволов артиллерии, причём пример тех же корветов говорит о том, что это может быть 100-мм пушка.

При этом нельзя сводить действия лёгких сил к обороне своей территории или работе в своей БМЗ – это неверно. Лёгким силами вполне «по зубам» наступательные действия, и не только в ближней морской зоне, но также вблизи побережья противника.

Пример таких мест – норвежские фьорды, проливы между Курильскими островами, проливы между Алеутскими островами, некоторые части Балтийского моря, Южно-Китайское море, Филиппины, Эгейское море, Карибское море. Малые корабли способны осуществить эффективные атаки военно-морских сил противника, его отрядов боевых кораблей, транспортных судов, отдельных кораблей и судов, при условии достижения господства в воздухе, или хотя бы обеспечения для противника невозможности применять авиацию в отсутствии и своей авиации тоже, и ещё до захвата господства на море. А необходимость применять их и вдали от своих берегов (и близко к чужим) требует серьёзно относиться к мореходности – даже малый корабль должен быть способен штормовать и двигаться при сильном волнении. И это вполне реализуемо.

Что в минусе? В минусе ПВО. И это проблема. При обеспечении любого корабля КПУГ или КУГ из состава лёгких сил разведывательной информацией, попытка вывода группы из под авиаудара может быть предпринята с тем же или большим успехом, что и для больших кораблей. Но уж если выход не получился и удар противником наносится, то получается повторение иранской Операции «Жемчужина» для иракцев или расстрела при Бубияне для них же – авиация просто сожрёт малые корабли и не подавится. Так было всегда.

Для малых кораблей технически невозможно обеспечить достаточную для самостоятельного отражения массированных ударов с воздуха мощь корабельной ПВО.

Ещё одной проблемой является бой с большими надводными кораблями противника – последние могут просто отбить относительно небольшой залп малых кораблей своими ЗРК, а вот обратное не факт, что окажется верно – установки вертикального пуска, являющиеся сегодня де-факто стандартом для боевых кораблей, позволяют сформировать очень большой залп ПКР. При этом большой корабль может пережить попадание одной ПКР и даже сохранить ограниченную боеспособность, а с малыми такое не пройдёт, там одна ракета и конец, в лучшем случае обугленный остов корабля можно будет отбуксировать на ремонт. Это ограничение диктует требования к количеству атакующих единиц, количеству ракет на них, их скорости как в атаке, так и на выходе из неё и отходе, к малозаметности в радиолокационном и инфракрасном диапазоне. К этому мы ещё вернёмся тоже.

Итак, задачи ясны, рассмотрим то, какими инструментами они могут решаться. А также то, как на состав лёгких сил, их взаимодействие с другими силами, влияют ограничения по боевому применению, которые они имеют.

Варианты состава лёгких сил, их недостатки и преимущества

Как уже говорилось, необходимо сразу же отмести идею о том, что под каждую задачу нужен отдельный корабль – просто потому, что это будет непосильно для бюджета. Соответственно, корабли должны быть многоцелевыми, за исключением тех задач, которые нормальным, сделанным на реалистическом уровне технологий корабле не решить. Тогда будет применяться специализированный корабль.

Сделаем допущение и предположим, что мы хотим решать все задачи, перечисленные выше, одним кораблём. Проверим, возможно ли это, и каким такой корабль должен быть, какими особенностями должен обладать.

Сначала рассмотрим вооружение и оружие.

Итак, для выполнения задач по ПЛО нам нужно: гидроакустический комплекс (ГАК), пусковая установка для противолодочных ракет (ПЛУР), желательно хотя бы маленький бомбомёт, например РБУ-1000, комплекс «Пакет-НК», желательно переработанный под использование торпедных аппаратов вместо пусковой установки с ТПК. ГАК при этом может включать в себя и буксируемую, и подкильную или бульбовую и опускаемую гидроакустические станции (ГАС).

Нужен радиолокационный комплекс. Так как малый корабль не может сопротивляться массированным ударам с воздуха или мощным ракетным залпам, то ставить мощный и дорогой РЛК с неподвижными полотнами большого размера смысла нет — всё равно ракет на борту в нужном количестве не будет, и лучше сэкономить. А значит, это может быть относительно простой комплекс.

Дополнительно при решении задач ОВР требуется пушка, какие-то ракеты для поражения надводных целей, желательно попроще и подешевле.

Для ведения наступательных действий необходима та же пушка, те же ракеты, но теперь уже не попроще и подешевле, а поэффективнее. И они же нужны для слежения оружием.

Что необходимо для того, чтобы такой корабль мог бы наносить удары крылатыми ракетами на большие расстояния? Нужна универсальная пусковая 3С-14 под «Калибры». Но, собственно, для ПКР, необходимых в серьёзной войне нужна она же, как и для нужных противолодочнику ПЛУР.

Задачи по поддержке десанта решаем тем же самым с оговоркой, что пушка нужна от 100 мм.

Что ещё нам надо? Нам надо вертолёт. Для выполнения задач по ПЛО. Но тут надо сделать оговорку – нам В ПРИНЦИПЕ нужен вертолёт, где он будет базироваться – это уже другой вопрос. Он просто сам по себе должен быть, необязательно иметь для него всю инфраструктуру на корабле.

Но и если она будет – тоже неплохо.

А теперь представим себе, наш корабль.

Итак, вариант 1 – это наш старый добрый 20385. Но – важная оговорка, с него убран многофункциональный РЛК от «Заслона», как тотально избыточная система для массового корабля такого типа, применён упрощённый РЛК (на этой модели – аналогично первым 20380, стоит башня с «Фуркэ», «Пума» и «Монумент», реально совсем не обязательно делать именно так, есть варианты и дешевле, и проще и лучше – одновременно), на освободившиеся объёмы поставлены пусковые установки РК «Уран». Специалисты утверждают, что если на подобном корабле применить радиолокационный комплекс, аналогичный тому, что применён на МРК «Каракурт», а вместо композитной надстройки применить упрощённую стальную, то стоимость корабля можно уменьшить до 17-18 миллиардов рублей по нынешним ценам.

Это меньше, чем пара МРК. Наш корабль удовлетворяет тому перечню задач, которые были перечислены выше почти полностью. У него есть ГАК, есть пушка, есть ракеты, причём разные, как дорогие («Ониксы», «Калибры», в перспективе «Цирконы»), так и более дешёвые «Ураны». Он несёт на борту противолодочный вертолёт, а если проектировать такой корабль снова (упрощённый вариант это в любом случае новый проект), то можно предусмотреть и ударный Ка-52К. Можно предусмотреть и отсутствующую на этом проекте опускаемую ГАС да и бомбомёт на вновь проектируемом корабле тоже можно «прописать», хотя бы маленький.

Удары крылатыми ракетами такой корабль тоже может наносить. Можно ли его считать дешёвым и массовым? Вполне. За 1,8 цены МРК ВМФ получит замену для МРК, а ещё замену для МПК, а ещё замену для СКР. По противолодочным возможностям такой корабль кратно превосходит и старые СКР проекта 1135, и фрегаты проекта 11356, вплотную приближаясь к кораблям, стоящим на класс выше.

Такой корабль может осуществить межбазовый переход даже на другой океан – балтийские корветы ходили в Красное море, что доказывает их способность осуществлять переходы в Индийский океан, а значит и в наступательной войне где-то далеко от наших берегов такие корабли нашли бы себя.

В чём минусы такого корабля? Минусы есть.

Для ведения боя в каких-то сложных прибрежных районах (шхеры, фьорды, архипелаги), среди протоков и мелководья, он великоват. У него большая осадка – 7,5 метров по бульбу, это связано с крупной бульбовой ГАС «Заря». По этой же причине такие корабли нельзя будет строить на заводах, которые находятся на внутренних водных путях, кроме Амура – он не пройдёт по большинству рек.

Что ещё? А ещё ему не хватает скорости. Самые лучшие представители проекта 20380 добрали ход до 26 узлов при проектных 27. Значение скорости будет рассмотрено чуть позже, пока просто запомним это. Конечно, если проектировать корабль снова, то «играя» обводами и гребными винтами, можно скорость и поднять, но насколько — вопрос открытый.

Тем не менее, даже с учётом всего вышеперечисленного, такой корабль вполне мог бы стать основой «лёгких сил».

Вариант 2. Если говорить о массовости, то вариант упрощённого 20385 с усиленным, как ни странно оружием, может быть побит творением Зеленодольского ПКБ. Модельке на картинке присвоен индекс 11664, но есть и другие варианты на том же корпусе.

Корвет на базе корпуса проекта 1166 также может послужить в качестве базы для «лёгких сил». Каковы его плюсы по сравнению с эталонным вышепоказанным 2038Х?

Во-первых, он дешевле. Вообще говоря, довольно трудно считать цену корабля, которого ещё нет, но скорее всего его цена будет где-то в пределах 13-15 миллиардов. Он имеет меньшую осадку, и меньшие размеры, а значит, может строиться на большем числе заводов (включая тот же Зеленодольск) и имеет меньшие ограничения по ведению боевых действий в мелководных районах. За стоимость десяти 2038Х скорее всего можно было бы получить 12-13 1166Х. Даже при одинаковой ГЭУ из двух агрегатов ДДА-12000 корабль с Зеленодольским корпусом, скорее всего будет чуть-чуть быстрее. На нём можно обеспечить постоянное базирование вертолёта, но условия для его хранения будут хуже, будет меньше запас топлива на борту. В своё время флот отверг такой корабль, желая получить более «крутой» 20380. В итоге, правда, остался почти без кораблей.

Другие минусы проекта тоже очевидны – более простая гидроакустическая станция «Платина-М», «Заря» туда не влезет, всё ракетное оружие размещается в установке 3С-14, добавлять туда ещё ракет просто некуда. В целом корабль чуть быстрее, чуть дешевле, несколько более массовый, хуже, как противолодочник и с более слабым ракетным оружием. Также, как и предыдущий вариант, он заменяет МРК при нанесении ударов по берегу крылатыми ракетами. Важнейшее отличие – если 2038Х имеет ЗРК «Редут» с 16 ракетами, который с вменяемым РЛК ещё и попадать будет куда надо, то у Зеленодольского проекта никакого ЗРК нет, у него есть ЗРАК, причём крайне неудачно расположенный. Куда логичнее бы было разместить его на корме, а в задачи ПВО с носовых курсовых углов возложить артиллерийское орудие. Кстати, его в этом случае его придётся сделать 76 миллиметровым, так как в качестве зенитного такая пушка лучше, чем 100-мм. Но она хуже во всём остальном. Особенно критичными различия между 100 и 76 мм орудиями являются при стрельбе по берегу – расход снарядов на одну и ту же типовую цель у 76-мм пушки выше в полтора раза. Но выбора не будет – слабость ПВО корабля его не оставляет.

Можно, однако, пойти ещё дальше и упростить корабль ещё сильнее, проиграв в боевой мощи каждого отдельно взятого корабля, выиграв при этом в их количестве.

Вариант 3. Итак, уже известный китайский проект 056. Один из самых массовых боевых кораблей в мире. Два дизеля, две валолинии, 76-мм пушка, малогабаритные дешёвые ПКР, ЗРК самообороны на корме. Ангара для вертолёта нет вообще, есть только посадочная площадка и запас топлива.

Есть буксируемая ГАС, есть подкильная, последняя, вроде как подвид российской «Платины». Простота и дешевизна как она есть. Есть правда и нюанс – наклонные пусковые для китайских ПКР YJ-83 позволяют запускать и новые китайские ПЛУР с дальностью до 50 километров – тут китайцы нас технологически уделали «как молодых» — в России такой проект был убит в ходе различных околофлотских интриг много лет назад, а вот китайцы всё довели до металла. Нам бы такой вариант не помешал для реальных и серийных 20380, очень туда напрашиваются такие ракеты, но чего нет, того нет. Есть и нормальные торпедные аппараты калибра 324 мм – нам до этого только предстоит допереть, видимо для этого придётся проиграть с большими потерями какую-то войну.

Россия вполне в силах производить подобные корабли. Наши двигателя несколько слабее, чем те, которые применяют китайцы, максимальная мощность дизеля SEMT Pielstick примененного на китайском корвете больше, чем у наших коломенских 16Д49 на 1400 л.с. Нет у нас и компактной поворотной ПУ для ЗРК самообороны, аналогичной американским RAM, которые китайцы устанавливают на свои корветы.

Но, говоря по правде, это не может нас останавливать, если придётся строить «лёгкие силы» вокруг таких кораблей – в качестве ГЭУ подойдёт тоже самое, что стоит на патрульных кораблях проекта 22160, то есть два дизельных агрегата ДРРА6000, каждый из которых включает в себя двигатель 16Д49 Коломенского завода максимальной мощностью 6000 л.с. и редукторную передачу РРП6000. При всех минусах такой ГЭУ (малая мощность и слишком громоздкая и тяжёлая передача), создать вокруг неё похожий боевой корабль вполне возможно, но придётся отыгрывать обводами корпуса недостаток мощности. В принципе, это нельзя считать невозможным.

Место китайского ЗРК самообороны вполне займёт «Панцирь-М», вместо китайских ПКР вполне «встанет» вертикальная 3С-14, которая опять же обеспечит и пуски КР по наземным целям, и ПЛУР, да ещё и большим чем у китайцев боекомплектом и более мощными ракетами. РЛК тоже встанет серийный, с «Каракурта». Производительность Коломенского завода и ООО «Звезда-редуктор» вполне позволит строить по паре таких кораблей в год, если будет нужно, причём без каких-либо дополнительных вложений в инфраструктуру. Правда, вложив копейки в пару стендов для сборки и испытаний редукторов и агрегатов, можно и большие корветы в таком же количестве заказывать, но они дороже.

Какие выгоды есть у «русского 056»? Цена и сроки изготовления. Такой корабль будет стоить 11-12 миллиардов рублей и его можно закладывать буквально на любом судостроительном заводе страны. Примерно по две единицы в год прямо сейчас. Минусы тоже ясны – по сравнению с 1166Х у него не будет условий для базирования вертолёта, последний сможет только осуществить на него кратковременную посадку для дозаправки и пополнения боекомплекта.

Критична скорость – китайский корабль недопустимо медленный, нам с массой наших агрегатов и меньшей мощностью дизелей придётся очень серьёзно постараться, чтобы не просто не отстать от них, а получить нормальную скорость.

Ещё одним критичным моментом является то, что у такого маленького корабля уже в довольно острой форме начинают вставать ограничения по применению оружия из-за волнения и падение скорости при большом волнении. Сделать тут что-то без больших расходов и дорогих технических решений нельзя, да и эти дорогие решения не решат всех проблем – некоторые виды качки могут быть устранены только и исключительно за счёт размеров корабля и никак иначе. Этот недостаток гипотетического «русского 056» надо отчётливо иметь в виду. Впрочем, кое-что и здесь можно «отыграть» за счёт обводов.

С огневой поддержкой десанта тоже всё будет «не очень», как и у 1166Х – пушка калибром 76 мм для стрельбы по берегу далеко не самый лучший вариант, но, опять же – с такой ПВО выбора нет.

Тем не менее, подобный корабль тоже может стать базой для лёгких сил. Но и этот вариант не последний.

Вариант 4. Как уже было сказано ранее в статье «Шаг в правильную сторону. Проект многоцелевого «Каракурта» (ПЛО)» корабль, который мы знаем как МРК «Каракурт» изначально мог бы быть многоцелевым. И даже должен был быть. Впрочем, это и сейчас вполне реально.

Внутренние объёмы «Каракурта» вполне позволяют перекомпоновать этот корабль, и создать на его базе малый корвет, который был бы способен выполнять и те задачи, которые сегодня возложены на МРК, и те, которые выполняли и выполняют старые МПК. При этом его состав оружия на борту будет таким – 76-мм орудие, пусковая установка 3С-14, ЗРАК «Панцирь-М», пусковые установки «Пакет-НК», видимо, установленные поперёк корабля, над шпангоутоами корпуса (для компенсации отдачи), естественно, без возможности перезарядки. Хотя в правильном варианте было бы всё же разработать лёгкий торпедный аппарат – тогда у «Каракурта ПЛО» появился бы увеличенный боекомплект, и требования к месту установки ТА были бы куда более мягкими.

ГАС на такой корабль, скорее всего, встанут буксируемая и опускаемая, что, в принципе, при массовом применении таких кораблей будет достаточно, хотя подкильная была бы совсем не лишняя. Минусы такого корабля ясны – всё то же, что у «русского 056», и ещё полное отсутствие возможности посадить вертолёт – в лучшем случае можно пристроить компактную площадку, на которую можно опустить какой-то груз на тросе или поднять с неё раненого, не более. Плюсом будет скорость – такой корабль будет явно скоростнее всех перечисленных выше вариантов.

Ну и конечно, эти варианты не единственно возможные. Производимые в России корабельные подсистемы позволяют придумать немало других вариантов, вполне «рабочих».

Взаимодействие с БНК

Нетрудно заметить, что какой бы из этих кораблей не стал базовым для будущих «лёгких сил», а все их роднит одно – недостаточная ПВО, о чём, в принципе уже говорилось. И, коль скоро мы планируем использовать такие силы, то надо сразу же решить и вопрос с ПВО. Сразу же проясним то, почему авиация с берега не может полностью решить проблему с ПВО.

В статье «Строим флот. Неправильные идеи, ошибочные концепции» был разобран пример с отражением удара авиации противника по корабельной ударной группе, причём в некоторых идеальных, почти недостижимых условиях, когда имеется надёжное радиолокационное поле на многие сотни километров. И даже в этом случае, шансы авиации, находящейся на боевом дежурстве на аэродроме минимальны или вообще нулевые.

В принципе, боевой опыт это подтверждает: иранская операция «Жемчужина» в 1980 году закончилась именно так – иракские катера были просто перебиты за примерно четырёхминутную атаку. Значение имеет только наличие истребительной авиации на боевом дежурстве в воздухе. Но в воздухе невозможно держать крупные силы, а небольшие силы авиации только смягчат удар противника, но отбить его не смогут.

Эти примеры вполне достаточно обосновывают огромную проблему, которые лёгкие силы сами не решат – ПВО.

И вот тут нам понадобится средство придания лёгким силам той самой, отсутствующей у них боевой устойчивости – большие надводные корабли.

Из всех вышеперечисленных вариантов базового корабля «лёгких» сил более всего способен к ПВО корвет на базе проекта 20385, менее всего – гипотетический «русский 056».

Соответственно, для защиты гипотетических 2038Х нам понадобится корабль ПВО одной силы, для защиты всего остального чуть меньше. В будущем, когда процесс формирования облика боевых кораблей будет возвращён обратно на научную основу, это будет важный момент – экономя на корвете, мы расходуем дополнительные деньги на корабль ПВО и это нужно учитывать.

Что это должен быть за корабль? Это может быть что-то аналогичное фрегату проекта 22350. Возможно, просто-напросто он сам. Действуя совместно с парой-тройкой дежурных истребительных звеньев в воздухе, и, собственно, защищаемыми корветами, такой корабль фактом своего присутствия в составе КПУГ или КУГ (корабельная ударная группа) из малых кораблей, сделает атаку на них довольно дорогим мероприятием. При этом ничего не помешает усилить корабельную группу и парой фрегатов, если опасность воздушного нападения растёт.

В дальнейшем, однако, от такого применения фрегатов проекта 22350 нужно будет отходить. Эти корабли понадобятся для более серьёзных наступательных задач. В настоящее время в России идёт разработка «большого» фрегата проекта 22350М, полностью газотурбинного корабля, с существенно усиленным составом ракетного оружия, и, хочется надеяться, парой вертолётов.

Стоит ожидать, что как только головной корабль такого типа завершит госиспытания и войдёт в боевой состав ВМФ, строительство привычных нам 22350, видимо, будет остановлено, а вместо них место самого мощного отечественного корабля УРО займёт 22350М. Это, в общем, хорошо и правильно, если всё получится как надо.

Однако 22350М — это ударный корабль, задачи которого будут не в том, чтобы пасти корветы, а в высокоинтенсивных наступательных действиях в ДМЗ, в противном случае его и создавать незачем.

И в этом случае для России оказывается выгодным разработать лёгкий и относительно простой фрегат ПВО, возможно полностью дизельный, у которого и противолодочные, и наступательные возможности были бы на уровне корвета, и только в части ПВО и мореходности он бы имел существенное превосходство над лёгкими кораблями. Такой корабль был бы существенно дешевле, чем 22350, и, в общем, достаточно универсальным, чтобы использовать его не только для ПВО «лёгких» сил. Особенно важно, чтобы он мог нести на борту два вертолёта, и желательно, чтобы это могли быть вертолёты ДРЛО при необходимости (ширина его ангаров должна позволять базировать их на борту).

Вырисовывается таким, образом схема – малые корабли, будь это корвет уровня 2038Х или условный «многоцелевой «Каракурт» выполняют все вышеперечисленные боевые задачи, а чтобы их не перебили ударами с воздуха, над районом, в котором они действуют, дежурит пара звеньев перехватчиков, а на воде один или два лёгких фрегата ПВО. Которые, в других условиях, могут выполнять задачи и самостоятельно.

При этом и корветы, и лёгкий фрегат должны создаваться в комплексе – так, если на корветах могут базироваться вертолёты (2038Х и 1166Х), то наличие на фрегатах пары вертолётов на каждом не так критично и для экономии денег одним ангаром можно пожертвовать (хоть это сильно не желательно). А если у нас воюют «русский 056» или «многоцелевой «Каракурт», то жертвовать ангаром категорически нельзя и каждый корабль должен нести пару вертолётов. Так будет возможно придать КПУГ хотя бы немного противолодочных вертолётов «здесь и сейчас», а не на берегу. На большом удалении от берега это может оказаться важным.

Также надо понимать, что у всех возможных лёгких корветов кроме 2038Х будут орудия калибром 76-мм, малопригодные для стрельбы по берегу, а значит и эта задача в значительной степени ляжет на фрегаты, что диктует только 100-мм или большее по калибру орудие на нём, и увеличенные ресурс ствола и боекомплект.

Теоретически, бригада надводных кораблей (брнк), которые мы называем в статье «лёгкими» силами, могла бы иметь по два дивизиона из четырёх кораблей каждый, которые в военное время и формировали бы искомые корабельные группы, например две, а фрегаты бы им придавало командование флотом, от одного до двух на брнк. В исключительных случаях – до трёх.

Нам, однако, кое-чего не хватает в этой схеме. Ни один из вышеперечисленных типов кораблей не обладает одним важным свойством, которое зачастую необходимо для ударов по надводным кораблям противника – скоростью.

Значение скорости и чем атаковать надводные корабли?

В статье «Строим флот. Атаки слабого, потери сильного» было сформулировано одно из универсальных правил – чтобы слабейшая сторона в морской войне имела шансы на победу над сильнейшей стороной, она должна иметь превосходство в скорости.

Увы, но с вышеперечисленными вариантами боевых кораблей об этом и мечтать не приходится. Тот же корвет 20380 в своём идеальном состоянии куда медленнее, чем эсминец «Арли Бёрк» и с ростом волнения эта разница растёт.

Можно ли этим пренебречь? В случае с лёгкими силами – отчасти да. Почти все перечисленные выше задачи вполне могут решаться и на 25-26 узлах. Это для сил, ведущих бой в ДМЗ, там, где нельзя рассчитывать на быстрое появление своей авиации с берега, где легко натолкнуться на тотально превосходящие силы противника и оказаться в ситуации «разорвать контакт ходом или погибнуть» превосходство в скорости носит просто критически важный характер. Для лёгких сил, которые или действуют в своей БМЗ, под прикрытием «тяжелых» и авиации с берега, или действуют у чужих берегов, но тогда, когда «тяжёлые» силы уже основательно подорвали возможности противника сопротивляться и его надо просто добивать, скорость не так критична. Она нужна и важна, например при быстрой смене района поиска ПЛ, но её недостаток не смертелен, хотя и вреден.

Кроме одной задачи, для выполнения которой скорость критична. Речь идёт об одной из задач из списка выше – об ударе по надводным кораблям.

Что принципиально для атаки надводных кораблей противника? Нужно опередить их в переходе в назначенный район, нужно упредить их в манёвре, в выходе на рубеж пуска своих ракет, и в отходе. Малые корабли не могут вести бой с обменом ударами до полного уничтожения противника, они выполняют атаки и отходят, потом, если необходимо, выполняют атаки снова. Бой с кораблями в исполнении лёгких сил носит «залповый» характер и состоит из чередующихся атак и отходов. И чтобы в ходе этого боя минимизировать время, в которое противник сам может атаковать, а ещё, чтобы не дать ему разорвать контакт и уйти из боя, нужно превосходство в скорости. Или, хотя бы, чтобы такового не было у противника.

В современном мире принято, что основным средством поражения надводных кораблей являются боевые самолёты и подводные лодки. Однако, у этих сил есть недостаток – они не в состоянии удерживать акваторию за собой. Это могут сделать только надводные корабли. Также только надводные корабли могут обеспечить гарантированную невозможность использования противником морских коммуникаций. Подлодкам очень трудно пресечь передвижения боевых кораблей с большой скоростью (29-30 узлов и более) а авиация в численности, достаточной чтобы подавить любую корабельную ПВО не может «висеть в воздухе» вечно. Пример Великой Отечественной войны, когда быстроходные корабли ходили в блокированный Севастополь без воздушного прикрытия и в условиях господства противника в воздухе очень показателен и он по-прежнему актуален.

А это значит, что в некоторых случаях противнику придётся задействовать для действий против наших сил и свои НК. Но какие? Эсминцы по полтора миллиарда долларов за единицу? Нет. Для таких целей есть другие корабли.

Например – японские «патрульные корабли» типа «Хаябуса», при водоизмещении в 240 тонн они вооружены четырьмя японскими ПКР «Тип 90» (аналог «Гарпуна» или нашего «Урана»), 76-мм пушкой, двумя пулемётами калибра 12,7 мм. ГЭУ – три турбины и три водомёта. Скорость – 46 узлов.

А вот норвежские «Скьёлд». Водоизмещение 274 тонн. Благодаря аэростатической воздушной разгрузке корпуса, его скорость при нулевом волнении превышает 60 узлов. При трёх баллах – 45. Вооружение – восьмёрка малозаметных ПКР NSM, которые сегодня являются, пожалуй, лучшими малогабаритными ПКР в мире. Во всяком случае ни наш «Уран», ни американский «Гарпун» с ними и рядом не стояли. И традиционно – 76 миллиметровка. При этом «Скьёлд» ещё и малозаметный – ракеты у него убраны в корпус, а формы корпуса специально сделаны такими, чтобы корабль было трудно обнаружить. Как и у «Хаябусы», в качестве двигателей у норвежского корабля применены турбины.

То есть на ГЭУ у таких кораблей не экономят, экономят на всём остальном. Потому, что скорость.

На самом деле, примеров масса – подобные скоростные единички в том или ином виде есть почти у всех наших соседей.

С недавних пор скоростной боевой корабль, которые не просто формально существует и находится в боевом составе, но ещё и реально что-то может, появился у американцев. Речь идёт, как ни странно об LCS – этом образце попила государственных денег, к счастью не нашем образце и не наших денег.

Кое-что, однако, меняется – сегодня в ВМС США идёт программа по установке на эти корабли противокорабельных ракет Koensberg NSM. И это всё меняет. Чемодан без ручки внезапно превращается в корабль с управляемым ракетным оружием способный длительное время поддерживать ход в 44 или 47 узлов. Прибавим к этому возможность нести вооружённый противокорабельными ракетами вертолёт и приходится признать, что теперь боевая ценность этих кораблей весьма далеко от нулевой. Конечно, остаётся проблема ПВО, но американцы редко идут в атаку, не обеспечив за собой господство в воздухе.

Так вот, если какой-то противник и полезет к нашему берегу воевать надводными кораблями, то у них будет общее и ключевое свойство – высокая скорость. Никто никогда не отправит в мясорубку дорогой и медленный ракетный эсминец.

Аналогично, начни Россия блокаду какого-то побережья, и биться с её флотом будут вот такие скоростные единички, вооружённые массовыми и дешёвыми ракетами. И это именно то, к чему надо готовиться.

Конечно, идеальным средством против таких кораблей является вертолёт. Но, как уже было сказано, авиация не всегда может летать, и она не может удерживать акваторию, не может непрерывно находиться в назначенном районе или базироваться неделями на куске скалы с плавпричалом и бочкой для топлива. А иногда будет необходимо именно это.

Какие у России есть средства для ведения таких быстрых боёв? Во первых, это ракетные катера, а во-вторых, МРК проекта 1239. При этом МРК во-первых огромен как корвет и дорог, как фрегат, ракеты у него тоже дорогущие «Москиты», и их всего два, оба на Черноморском флоте. По большому счёту их можно рассматривать как статистическую погрешность, больше их строить не будут.

А вот ракетные катера проекта 1241 – совсем другое дело, хотя бы потому, что их много.
Как и западные одноклассники, они имеют скорость хода более 40 узлов и 76-мм орудие. Как и у иностранных катеров, у них используются газотурбинные двигатели форсажного хода. При этом, катера больше своих одноклассников, тяжелее и заметнее в радиолокационном диапазоне. По скорости они уступают своим конкурентам, но не намного, не на критическое значение.

При этом ,существует возможность существенного усиления ракетного оружия имеющихся катеров – их модернизация с установкой комплекса ракетного оружия аналогичного проекту 12418 позволила бы этим катерам нести до 16 ПКР «Уран», что сделало бы катера самыми вооружёнными катерами в мире.

Стоит сказать, катер в принципе должен быть другим – ещё более скоростным, малозаметным, с сокращённым экипажем и желательно дешевле. При этом можно смириться с сокращением количества ракет на борту ради скорости и малозаметности. Но пока такого катера нет, «Молнии» перевооружённые на «Уран» вполне подходят для задач по атакам надводных кораблей.

Увы, но мало кто сегодня демонстрирует полное понимание роли ракетного катера. Даже среди военных профессионалов катера оцениваются как боевое средство менее важное, нежели МРК (имеются в виду «нормальные» МРК, способные догнать и атаковать надводный корабль, а не «ракетные баржи» «Буяны-М», которые ничего такого не могут). Мотивировки при этом обычно таковы – МРК лучше вооружён, имеет более совершенное радиоэлектронное вооружение и ЗРК самообороны, с него можно организовать управление авиацией, разместив там КПУНИА/КПУНША.

Так-то оно так, но почему-то никто не берётся объяснить, как навязать бой противнику, имеющему превосходство в скорости 10-13 узлов (18,5-24 км/ч)? Как его переманеврировать? А если бой сложился не в нашу пользу, то как разорвать контакт и уйти?

И почему так принципиально иметь на атакующей «единичке» мощное радиоэлектронное вооружение, если её задача – просто вынести ракеты на рубеж пуска, пустить их и на пределе скорости уйти? Всё это можно сделать по внешнему целеуказанию от других кораблей или даже авиации. РЭВ МРК рискует оказаться вещью в себе.

Фактически вера в МРК проистекает из убеждённости, что противник вынужден будет подставить под их удар свои дорогие большие надводные корабли, которые уступают МРК по скорости. Но не предвзятый анализ обстановки говорит нам, что такое если и произойдёт, то видимо только в Японском море и только в ходе конфликта, в который вовлечена Япония. Во всех остальных случаях, противник скорее отвёдёт свои корабли УРО, выдвинув вперёд поддержанные авиацией лёгкие силы и подлодки. ДА и уступают БНК в скорости только на спокойной воде, а в четыре балла МРК может и не догнать большой эсминец.

Фактически, единственным реальным преимуществом «классического» МРК перед ракетным катером является наличие ЗРК самообороны. Но им войну не выиграть, для победы в войне надо уничтожать корабли противника, а катер, при условии выдачи ему надёжного ЦУ, превосходит МРК при решении такой задачи – хотя бы потому, что МРК не сможет догнать большую часть своих целей. По крайней мере, важных.

Кто выдаст ЦУ для ракетных катеров? Например, вертолёты с корветов (если будут приняты за основу корветы, способные их нести на борту) или же с фрегатов, обеспечивающих лёгким силам ПВО. Или же базовая авиация с берега его даст. А отсутствие ЗРК необходимо компенсировать комплексами помех, скоростью и манёвренностью, и малозаметностью в радиолокационном и инфракрасном диапазонах.

Подведём промежуточный итог. «Лёгкие» надводные силы должны состоять из:

— основных кораблей – многоцелевых корветов. Именно они должны охотиться на подлодки, выполнять атаки надводных кораблей в простых условиях (цель не может уклониться от удара за счёт скорости или не пытается это сделать), атаковать вражеский берег крылатыми ракетами, охранять конвои и десантные отряды. Если будет принято решение о том, что это должны быть большие корветы (2038Х или 1166Х), то на корветах должны базироваться вертолёты. Если будет выбран любой другой вариант корвета, кроме 2038Х, то, значит, пушки на фрегатах должны позволять выполнение задач по огневой поддержке десанта. В целом, этот корабль может быть и маленьким – вплоть до «Каракурта» с противолодочными возможностями:

— ракетных катеров для решения задач противокорабельной обороны. Онт должны быть очень быстрыми, малозаметными в радиолокационном и тепловом диапазонах, небольшими и недорогими, вооружены 76-мм пушками и противокорабельными ракетами и минимальным оружием самообороны, не в ущерб вышеперечисленным качествам. Эти катера должны будут прикрывать корветы от атак малых НК противника, атаковать противника из засад.

Эти корабли поддерживаются фрегатами УРО, которые обеспечивают для них ПВО. При этом, в принципе, фрегаты, как многоцелевые корабли, способны действовать и самостоятельно.

Также надводные силы взаимодействуют с авиацией, как базовой, так и корабельной. Именно такие силы будут воевать «у берега» — неважно, у нашего, или у вражеского.

И, конечно, оценивая облик «лёгких сил», нельзя не привести несколько примеров того, как обеспечить КУГи и КПУГи ВМФ нужным количеством вертолётов.

Вертолёты

Как ранее было сказано в статье «Воздушные бойцы над океанскими волнами. О роли вертолётов в войне на море», вертолёты способны выполнять широчайший круг задач, вплоть до поражения воздушных целей.

При этом их поражение истребителями противника очень непросто. Однако, им нужно где-то базироваться.

В случае, если базовыми кораблями «лёгких сил» будут корветы, имеющие ангар, проблема отпадает. Предположив, что гипотетический фрегат ПВО у нас имеет два ангара, получим, что в КПУГ из четырёх корветов, и одного такого фрегата имеется 6 вертолётов.

Однако всё меняется, если в качестве базового корабля у нас малый корвет, например, аналог 056, или же «многоцелевой «Каракурт». Тогда у нас на КПУГ всего два места, где могут храниться вертолёты. И, если предположить, что в паре «соседних» КПУГ вертолёты ДРЛО с фрегатов взаимодействуют не только со своим фрегатом, но и с «соседним», то это ещё более-менее приемлемо. Но вот противолодочные вертолёты располагать уже негде.

Проблема ли это? У своего берега – нет. На удалении 100-150 километров от береговой черты базировать вертолёты на земле даже лучше – они не зависят от качки. Но по мере того, как район действия КПУГ удаляется от своей территории, проблема нарастает всё больше и больше. Решить её без привлечения других кораблей можно только захватывая землю и оборудуя там взлётно-посадочные площадки.

Это, в принципе, возможно, но в случае ведения наступательной войны против какой-то далёкой страны, ситуация на время становится нерешаемой.

Этот фактор давно и хорошо известен, но многих военных не очень волнует, так как для них корабль это, прежде всего средство ПЛО, причём в своей БМЗ и не очень далеко от берега, и не просто ПЛО, выполнения задач по ПЛО в ходе прикрытия развёртывания РПЛСН. И тут они в чём-то правы, малый корвет будет дешевле большого, значит на те же деньги их будет построено больше, что даст больше поисковых возможностей, а авиация именно в ходе задач по обеспечению развёртывания МСЯС и с берега полетает, это как раз непринципиально.

А о том, что потом может понадобиться воевать в совсем других местах и совсем других условиях, и подумать можно тоже потом.

Вопрос, тем не менее, остаётся.

Но и решения есть.

Первое, что напрашивается, использование в качестве носителя вертолётов кораблей комплексного снабжения. В настоящее время ни одного полноценного такого корабля в ВМФ нет, хотя позитивный опыт их использования есть. В составе ВМФ ранее был такой корабль – «Березина» проекта 1833.

Однако необходимость вести какие-то операции вдали от берега неизбежно заставит их строить, просто потому, что без подобных кораблей организовать полноценное воюющего флота невозможно. И вот тут их большие размеры могут придти нам на помощь.

У ККС обычно есть ангар и взлётно-посадочная площадка. Причина в том, что во-первых, иногда возникает необходимость в восполнении потерь в вертолётах. А, во-вторых, потому, что иногда передать груз можно только (или это просто удобнее) вертолётом.

У той же «Березины» был ангар. Но нас интересует не «Березина».

RFA «Fort Victoria».
«Форт Виктория» — британский корабль такого класса. Помимо всего прочего, имеет ангар на три вертолёта Augusta Westland AW101 — довольно немаленьких машины. И взлётно-посадочную палубу для двух вертолётов одновременно. То есть в данном случае речь идёт не только о том, чтобы просто нести на борту вертолёты и иногда поднимать один из них в воздух, а о обеспечении возможности регулярных групповых полётов. И это так и есть, британцы постоянно используют этот корабль и как транспорт снабжения, и как носитель авиации, который «закрывает» для действующих в море корабельных групп недостаток вертолётов.

Собственно, это и есть решение. Некий не существующий и не проектируемый сейчас, но нужный когда-то в будущем российский корабль такого класса, в тех же размерах, сможет обеспечить базирование примерно четырёх вертолётов Ка-27 или Ка-31. Таким образом, проблема базирования вертолётов становится отчасти снятой.

В целом же есть необходимость обсудить фрегат, несущий не два, а три вертолёта. С 1977 года и по 2017 год, в военно-морских силах самообороны Японии были на вооружении эсминцы типа «Сиранэ». Это, конечно, не фрегаты, их полное водоизмещение превышало 7500 тонн. Но у них и оружия было немало – две 127-мм орудийных установки, массивная пусковая установка противолодочных ракет ASROC. Была и развитая надстройка. Если говорить о наших потребностях, то при применении ангаров для наших компактных вертолётов, одной арт.установки и более короткой полётной палубы, три вертолёта можно «вписать» в существенно меньший корабль.

Теоретически весьма компактные Ка-27 и их производные, могут храниться в очень небольших ангарах, чему доказательством является ангар на тех же корветах 20380. В то же время, даже ширина корвета 20380 (или 20385) достаточна для размещения пары ангаров. Его ширина меньше, чему у американского фрегата типа «Перри» всего на 70 сантиметров. Вот примерно как выглядит результат «промера» корвета 20385 по ширине.

А ниже – разрез корвета чтобы оценить потребные размеры ангара под один вертолёт по длине корабля. И силуэты в масштабе.

Не стоит считать эти картинки как некий призыв сделать корвет с двумя вертолётами – это не более чем демонстрация того, какие реально размеры потребны на корабле под несколько вертолётов (а именно корвет так сделать не получится, но речь и не об этом).

Но в то же время, нетрудно убедиться, что возможность создать корабль в водоизмещением в 3900-4000 тонн, вооружённый на уровне проекта 20385 (100-мм пушка, «Пакет-НК», одна ПУ 3С-14, пара ЗАК АК-630М или один-два ЗРАК) но с увеличенным боекомплектом ЗРК и мощным РЛК (тот же «Полимент-редут») и тремя вертолётами не является заведомо нереальной.

Хотя потребует от проектантов напрячься.

Так или иначе, создавая новое поколение «лёгких сил», стоит исследовать и такую возможность обеспечения их вертолётами в нужном количестве – естественно на тот случай, если базовым «малым корветом» станет корабль без вертолёта.

На худой конец есть возможность пойти по пути совсем бедных стран и дооборудовать в боевой корабль бывшее гражданское судно – так, например, сделали малазийцы, создав на базе небольшого контейнеровоза свою плавбазу по борьбе с пиратами «Бунга Мас Лима» и её систершип. Подобное решение имеет массу недостатков, но их перекрывает одно его достоинство – цена. И в крайнем случае, если вменяемых и быстро реализуемых вариантов нет, можно пойти и на это – но с пониманием того, что наличие в группировке ВМФ ведущей военные действия не боевого по сути корабля, не имеющего, например, конструктивных особенностей, направленных на повышение боевой живучести, может иметь крайне негативные последствия.

Тем не менее, с ходу отметать и такие методы не надо, даже англичане прибегали к ним во время войны на Фолклендах, использую мобилизованные транспортные суда, а в ходе операций в Ливане вообще импровизированный вертолётоносец, переоборудованный по проекту «АРАПАХО» из торгового судна, крайне неудачный, кстати. Но слепо повторять за ними и не надо, важен принцип.

Так или иначе, этот вопрос решаемый – если его решать.

Заключение

«Лёгкие силы» при поддержке больших кораблей и авиации – действенное средство ведения войны на море. Они способны обеспечить противолодочную оборону, что является критичным для нас, и решить массу других задач. Идеальным вариантом было бы выстроить их вокруг больших корветов как универсальной единицы и ракетных катеров как противокорабельной единицы. С корветами размерами с 2038Х будет меньше вопросов по мореходности и применению этих сил в ДМЗ, например, при защите каких-нибудь конвоев в Венесуэлу или ещё где-то так же далеко. Корветы имеют минимальную пушку для ведения более-менее эффективного огня по берегу, и сами несут вертолёт. Надо их только упростить и удешевить, одновременно усилив состав оружия на борту – и это возможно.

Но и в других случаях – если будет принят за базовый корвет на корпусе 1166 с 76-миллиметровкой или с кораблём, похожим на китайский проект 056, или с чем-то многоцелевым в размерах и водоизмещении «Каракурта» схема тоже будет работать. Причём у каждого варианта будут свои сильные и слабые стороны. Например, маленький многоцелевой вариант «Каракурта» позволит настроить в полтора раза больше кораблей, чем некий вариант 2038Х. Но потребуется отдельно решать вопрос с огневой поддержкой десанта и вертолётами.

Общими моментами для любого базового корабля будут во-первых, необходимость во фрегатах ПВО, способных, совместно с авиацией и самими корветами, отбить удар с воздуха, а во-вторых, необходимость в очень скоростных ракетных катерах, с минимальным уровнем радиолокационной заметности и 76-мм пушкой плюсом к ракетам. До создания таких кораблей вполне возможно обойтись имеющимся проектом 12418 и модернизацией имеющихся ракетных катеров проекта 1241.

Хочется также, чтобы окончательному формированию облика и определению потребной численности «лёгких сил» предшествовала бы НИР, охватывающая все аспекты проблемы – оперативно-тактический, экономический и вопрос возможности привлечения нужного количества личного состава. И чтобы при разработке модификаций корветов для сил новой структуры, масса их подсистем и обводы корпуса подвергались максимально серьёзной проверке, для обеспечения нужной скорости.

На практике правда, ничего такого нет, а есть всего 12 уже построенных и строящихся корветов, способных хоть как-то бороться с подлодками (не сказать, чтобы очень хорошо), бесполезные патрульные корабли и «вечный» долгострой 20386, а ещё немаленький выводок новых МРК, которых где-то в 2027 году будет в строю 30 единиц. Концепция «строить что попало» налицо, и результаты будут тоже «на лице». Но так уж у нас заведено.

И тем не менее, стоит хотя бы озвучивать правильные идеи. Возможно, что когда-то они начнут реализовываться.

Автор:Александр Тимохин