pro-podstakannik365.ru
Как-то раз, собрались на кухне у Николаши Левушкина старые приятели Витя Кулаков, Витя Немыкин, Саня Шишков, Шурик Ильин….
Сидели, пили чай, вспоминали прошлое, обсуждали настоящее….
В конце чаепития Санька Шишков попытался было «подвести итог» этого мероприятия:
— Нет, ребята, кто бы и что, где попало, ни говорил, но быть военным инженер-механиком, получившим образование в лучшем инженерном учебном заведении мира, очень тяжело. По себе знаю. Да, думаю, Вы со мной и согласитесь. Судите сами…. Приходишь к людям в гости, отдохнуть, а тебе сразу показывают подтекающий кран в ванной комнате или «кричащий» сливной бачок в гальюне, или «плачущий» сальничек в радиаторе отопления…. Нее, тяжело. Хотя…. А вот, мужики, представьте себе, что мы выучились на проктологов…. А? Каково?!
За столом наступила мертвая тишина….
Через 3,5 секунды (скорость реакции ответа на вопрос начальника) дом на Лиговке задрожал от гомерического хохота корабельных механиков.
И… разговор продолжился.
— Все это хорошо, — успокоившись, проговорил Саня Ильин, — вот Вы (это он Кулакову и Шишкову) служили на Севере. Холодно, брр, и вода холодная. Даже на Яграх. Вот у нас, на Востоке…. Красота, бабочки размером с две фуражки, а вода – разбежишься и в море… бабах…
— Это точно, — подал голос Коля Левушкин, — море у нас – дай Бог каждому. И бабочки, одни Махаоны чего стоят….
Кольку перебивает Витя Немыкин: «Шурик, как это в море «бабах»? В море обычно «бултых».
— Витя, отвечает ему Сашка, — ты прав, прав…. Все правильно – когда прилив, то бултых….
И дом на Лиговке опять задрожал от хохота военных инженер-механиков….
Татьяна, жена Коли, снова наполнила чашки свежезаваренным чаем, и разговор продолжился.
— Коля, — обратился Саша Ильин к Левушкину, — ты же был на острове Маврикий. Остров красавец.
— И не говори, — ответил Коля.
— Сейчас я Вас, ребята рассмешу, особенно питерских, — продолжил Сашка, — так вот, был тут как-то мой друг детства Юрка Бакшеев, Коля, ты его знаешь, на этом самом острове Маврикий. Был со всей семьей, отдыхал.
Ну, местные аборигены его и спрашивают: «Were are you from?» (Вы откуда?) Юра и отвечает – из Санкт-Петербурга.
И слышит в ответ: «О! О! О! «Зенит»! «Зенит»! Вот так, ребята из столицы – «Зенит», а не «Спартак»….
Хохот был слышан на Лиговском проспекте….
Хотите еще? – после того, как утих ор смеха «офицерского хора», спросил Ильин.
— Давай! – хором просмеялись, утирая слезы, его друзья.
— Ну, что ж. Слушайте. Правда, об этом событии мне рассказал мой хороший приятель Толя Шубин. Это нас с ним в порту Бомбея «воровала английская разведка». Так вот. В тот день Толя служил на крейсере «Адмирал Сенявин» в должности Начальника Почетного караула, а по совместительству, командиром ракетно-артиллерийской боевой части.
Сашка прихлебнул чаю и продолжил:
— В центре города, значит, у причальной стенки стоит флагманский корабль флота «Адмирал Сенявин». Он сверкает на солнце только что покрашенными бортами и надстройками. Его экипаж построен вдоль обоих бортов. Отдельными шеренгами выстроен почетный караул, во главе которого красуется его начальник Толя Шубин. Левой рукой он прижимает к своему бедру саблю, которая была изготовлена специально для него – начальника почетного караула. Вид его строг и благоговеен.
Он много тренировался сам и гонял до седьмого пота свой караул. В коем-то веке он будет рапортовать не просто большому начальнику, а Верховному Главнокомандующему Вооруженных сил всего Союза, Маршалу Советского Союза, многократному Герою, кавалеру «Ордена Победа» — дорогому Леониду Ильичу. О том, что дорогой Леонид Ильич еще и Генеральный секретарь целого Политбюро, Толя в этот момент попросту забыл.
Сашка почесал макушку своей головы и улыбнулся:
— Один мой приятель как-то выразился по поводу получения нашим Верховным очередной Золотой Звезды Героя: «Ну, вот он и стал «героем рецидивистом». А когда тому вручали последний из орденов «Победа» он сказал еще хлеще: «Ну, вот. Награда и нашла своего героя!»
Толя, все же, слегка волновался, как волновались и все участники этого «спектакля», включая и главных действующих лиц – командование флота и партийную верхушку города и всего края.
Но вот к кораблю подкатываются правительственные лимузины. Из одной из машин выходит Леонид Ильич и, тяжело шагая, направляется к трапу. Рядом с ним неотступно находятся его «нукеры».
Толя подает команду и выхватывает из ножен саблю. Она сверкает в солнечных лучах перед его лицом. Он направляется в сторону поднявшегося на борт корабля Леонида Ильича. Каждый шаг просчитан и выверен. Четко определено место встречи для рапорта и приветствия.
Однако Леонид Ильич неожиданно спотыкается о швартовный канат. Его «нукеры» подхватывают его под руки, дабы он, «наш дорогой», не упал. Леонид Ильич все же переступает через препятствие, но… делает лишний шаг…
Толя мне потом, после очередной рюмочки коньячка, рассказывал:
— Вижу, что расстояние между нами уменьшилось и чувствую, что сабля при опускании ее к моим ногам, перед докладом, прямиком попадает «дорогому гостю» как раз между его «бровями-паспортами». Гляжу, а его «мальчики» уже лезут к себе за пазухи.
В долю секунды мелькнула мысль: «Щас грохнут, дело для них плевое. «Бульдоги» натасканные».
Кое-как вывернул руку с саблей. И тут на меня нашел ступор. Стою и соображаю – а что дальше? Все забыл.
Ильич тоже стоит и смотрит на меня удивленными глазами. Видимо, его нервы тоже причесало.
Хорошо, что тренировался долго. Доложил, как положено.
Ильичу понравилось. Он даже улыбнулся. Жаль, что саблю пришлось сдать. Ох, красивая была.
— Вот такую историю мне рассказал Толя Шубин, и Сашка Ильин посмотрел на своих друзей. Те сидели и только хлопали глазами.
— А потом? – тихо спросил Саня Шишков.
— Что потом? А-а-а, — вздохнув, проговорил Саша, — Потом корабль пошел в море и Верховный находился там, где ему и положено быть….
На ходовом мостике – Главном командном пункте. Он же Верховный.
Только удивительно – как он туда забрался?
И ребята снова рассмеялись. К их смеху присоединилась и Таня – имела право!
— Слушай, Шурик, — обратился к Саше Ильину Коля Левушкин, — а расскажи про вашего кочегара, кажется, по фамилии Рык. Слухи о его недюжинной силе доходили даже до нашего «Минска». Ну, расскажи.
— Ладно, слушайте. Значит так. Служил уже два года у нас, на эсминце «Блестящий», в команде котельных машинистов матрос Паша Рык. Высокий, плечистый и очень спокойный. Он мало говорил, никогда не бахвалился своей недюжинной силой и старался, если так можно выразиться, быть незаметным.
А силой он обладал – о-го-го…
Суди сами. Надо было заменить гидравлическую часть электронефтяного насоса. Работа, вообще-то, обычная – снять электродвигатель, потом вытащить старую гидравлику и на ее место «запихнуть» новую. И всех делов…. В принципе, кому я это объясняю….
Сняли электродвигатель, а гидравлика…. А гидравлика, хоть убейся, вылезать не хочет.
Паша на это дело смотрел-смотрел, потом, молча, подошел, своими плечами раздвинул моряков, присел над насосом, подцепил на свое плечо металлическую цепь и рывком выпрямился.
— Куда ее? – только и спросил.
Так вот. В команде котельных машинистов у нас не было старшины этой самой команды. В команде машинистов-турбинистов был. Был целый мичман Саша Чебоненко, которого перевели к нам с Черного моря. А у кочегаров не было.
На мичмана мы не рассчитывали – его бы нам, попросту, не дали. Посоветовался командир машинно-котельной группы Сашка Ильин со старшиной Чебоненко, и вызвал к себе Пашу Рыка.
— Вот, что, Паша – как ты посмотришь на то, чтобы я тебя назначил старшиной команды котельных машинистов? Служишь ты долго. Служишь хорошо. Специальность свою знаешь отлично. Так как? Что скажешь?
— Не-е-е, товарищ командир, — отвечает Рык, — не-е-е, не надо. Я уже был командиром отделения, так чуть под трибунал не попал. Не-е-е.
— Ладно. Иди, подумай, — сказал ему командир МКГ, — Да, и пригласи ко мне, пожалуйста, старшего матроса Григоренко.
Сашка позвал Григоренко только за тем, чтобы узнать – каким образом Рык мог попасть в трибунал. Григоренко был «годком», т.е. служил уже третий год и, наверняка мог знать об этом случае.
— Так, товарищ командир, — начал Григоренко говорить, — Леха разбудил своего кочегара. Вот и попытались его под суд. Хорошо командир БЧ-5 Владимир Иванович Новожеев отстоял, а так бы сидел наш Паша.
— Не понял, — проговорил Сашка, — не понял – что значит разбудил и под суд?!
— А-а. Так это – спал кочегар в наружном кожухе газохода (дымовая труба), — продолжил Григоренко, — ну, Пашка его и разбудил. Взял да и выкинул его через срез газохода. Тот и шлепнулся на торпедный аппарат. В результате – сотрясение мозга и перелом руки.
Сашка, от услышанного, чуть со стула не упал. А потом его разобрал такой приступ смеха, что вместе с ним захохотал и Григоренко.
— Значит, разбудил и выкинул?! Вот такой старшина мне и нужен, — заключил Ильин.
Через некоторое время, Паша Рык получил на плечи старшинские погоны, и стал старшиной команды котельных машинистов.
Правда, слегка не повезло мичману Саше Чебоненко….
Паша, став старшиной команды, очень полюбил подшучивать над мичманом.
— Шурик, — Паша брал Сашу одной рукой за грудь, привлекал того к себе и отрывал от палубы, — ты, говорят, согласовал мою кандидатуру на должность старшины команды, это правда?
— Ага, — верещал Шурик, — истинная правда. А что?
— А то, что теперь мы с тобой равны, — держа Чебоненко на весу, говорил Паша, — и кончилась твоя власть над бедным Пашенькой. Пойди, полетай, голуба моя…. Я тебя отпускаю.
И Пашка слегка подбрасывал невысокого роста мичманенка.
Он мог бы еще долго донимать своими шутками Чебоненко, если бы в их «такие высокие отношения» не вмешался бы командир МКГ старший лейтенант Саша Ильин, т.е. Ваш покорный слуга.
— Чтобы я вас вместе в посту энергетики и живучести не видел, — строго, давясь от смеха, сказал он, — вы мне все приборы своими полетами переколотите.
Когда Паша Рык уходил с корабля, увольняясь в запас, его провожал весь экипаж «Блестящего», а Саша Чебоненко нес «дембельский» чемодан своего лучшего друга. Вот такая вот история про Пашу и Сашу.
Раздалось бряканье чашек о блюдца – это ребята пытались поставить свои чашки с чаем на блюдца, чтобы не облиться живительной влагой от приступа, охватившего их гомерического хохота.
— Тише, мальчики, тише, — попыталась успокоить своих гостей Татьяна, хозяйка импровизированной кают-компании, — а то скоро все соседи сбегутся, а то и с Лиговки могут зайти, уж больно смешные истории Вы рассказываете.
Снова раздался смех….
Корабельные механики наконец-то смогли сделать еще по глотку «Лиговского чая», и разговор продолжился.
— Коля, — обратился к своему приятелю Саша Ильин, — а у кого ты был Начальником штаба?
И Сашка с саркастической улыбкой уставился на Колю Левушкина.
С неменьшей улыбкой Коля глянул на Сашку: «Ну, Шурик, ты и вопрос задал». И внезапно проговорил: «Смутную душу мою тяготит странный и страшный вопрос….» Он рассмеялся: «Кто-кто? Конечно незабвенный Валентин Алексеевич Литвинов, человек, кстати, для тебя Шурик, небезызвестный, а хорошо знакомый. Так, ты это к чему?»
— А вот к чему. Занесло, это, эскадренный миноносец «Блестящий» в бухту Владимир. Все задачи выполнили и потихонечку потопали до дому.
Вот тут меня и вызывает к себе командир корабля, — Саша улыбнулся, — капитан 3-го ранга Валя Литвинов. «Механик, — спрашивает он меня, — а куда у нас мазут девается? Ну-ка, рассчитайте мне — хватит ли нам мазута до дому, если мы пойдем максимальным ходом? Жена ждет». Вот тут меня в темечко и ткнула мысль: «Жизнь и смерть корабельного механика зависит от того – сумеет ли он объяснить командиру корабля необъяснимое. Ну, если, конечно, разберется». Короче, пошел я считать – куда девается мазут и сколько его надо, чтобы командир вовремя обнял свою жену. Подсчитал и докладываю, что мазута хватит до дому при скорости в 28 узлов, не более.
«Давай, мех!» — говорит. Ну, мы и дали. Под носом усы, из-под задницы бурун, с палубы сдувает. Идем, значит, это мы. Идем, идем…. Показался вход в залив Петра Великого. И тут, как это ты, Николаша, говорил – оно, как дунет…. Только дунул не тайфунчик дальневосточный, а из носового гусака мазут флотский марки Ф-5. А ветер-то с носовых курсовых.
«ОНО» умыло корабль от носовой башни до носовой трубы, включая мостик и мачту, а заодно досталось и минным дорожкам.
Причина – трюмач, якорьцепь ему в желудок, решил выслужиться, и один поперся к носовым нефтеперекачкам. Короче, одну успел выключить, а вторую, что с правого борта, не успел. Ну, и пресанул цистерну.
Одновременное извержение Ключевской сопки и Толбачика ничто, по сравнению с метафорами, вылетавшими с мостика…..
Пришлось зайти в бухту Чажму и отмывать корабль. Мыли сутки….
Месть Литвинова была быстрой – ссылка на 8 месяцев в Индийский океан на борту крейсера «Адмирал Сенявин». Но это было гораздо приятнее, чем расстрел на юте и 55 суток гауптвахты. Правда, и очередное звание задержалось….
И Сашка замолчал. А потом…. «Потом» не поддается пониманию – это была цунами из смеха его друзей. Хохотала даже Таня.
Когда цунамический смех прекратился, Саша Ильин продолжил.
— Ну, поход и есть поход. Это аксиома для товарищей, носящих флотскую форму. А вот как решить теорему о 25-летнем юбилее, это вопрос.
— Ты, это о ком? – спросил Шурика Ильина Саня Шишков.
— О ком, о ком? – ответил Шурик, — конечно о себе. Я-то думал, что юбилей отмечу в Ленинграде, с мамой и…. Ну, не главное. А тут…. Короче. Купил ящик коньяка и несколько бутылок шампанского, благо площадь каюты позволяла устроить небольшой склад. Повезло еще, что в каюте со мной разместился ссыльный из СовГавани, но, все равно, дорогой человек – Валя Басюк. В День рождения собрались у нас в каюте №40 свободные от вахты механики. Стаканов, естественно, на всех не хватило, а, посему, приняли решение налить коньяк в плафон для ламп освещения, и пустить его по кругу…. Ну, а шампанское налили в стаканы.
Сашка отпил из чашки чаю, потер кончик носа и, улыбнувшись, продолжил.
— В разгар этого пиршества в каюту заходит командир БЧ-5 на период похода Тауфик Касымович Хабибуллин, которого матросы называли «черный капитан». Смуглый, строгий и… без чувства юмора. Последним «без» Тауфик Касымович очень тяготился, стараясь при случае «щегольнуть» своим, как он считал, непревзойденным чувством юмора. Хабибуллин оглядел всех присутствующих, посмотрел на плафон и стаканы, и изрек:
«Тээкс, шампанское, коньячок…. А известно ли Вам, господа лейтенанты и старшие лейтенанты, да, к тому же инженеры, что шампанским может называться только то вино, которое произведено во французской провинции Шампань, а коньяком только тот напиток, который произведен из винограда, взращенного на виноградниках провинции Коньяк?»
Он еще раз оглядел офицеров, застывших в немом положении.
И тут поднимается со стула Валя Басюк, протягивает Хабибуллину початый плафон с коньяком, и говорит без каких-либо эмоций на своем лице:
«Так точно, товарищ капитан-лейтенант! Так точно! А настоящая водка – это та водка, которую лично смешал деда Дима Менделеев!»
Хабибуллин рассмеялся и… отпил хоро-о-оший глоток из протянутого ему плафона.
А крейсер продолжал рассекать воды Индийского океана, и командиру котельной группы лейтенанту-инженеру Сашке Ильину исполнилось 25 лет.
Так и сидели, и смеялись, и пили чай, и… не курили, и… не пользовались флотскими междометиями, и перебивали друг друга – А помнишь? Да, ты что? А что с…
На столе в доме на Лиговке только чайники с заваркой менялись.
А заварка-то была флотской….