Самому смелому Человеку
и настоящему Моряку
Терёхину Валерию Ивановичу.
Они пришли ночью. Вдвоём. Часа в два. Выпивши, конечно. В пальто, по гражданке и гражданской обуви. Из самоволки. Им надо было переночевать, а утром продолжить плановые мероприятия. Войдя в свой кубрик, они мгновенно завалились в койки и отрубились.
Утром в воскресенье, я заглянул к друзьям: спали без задних ног.
Приставив тумбочку к двери, пошел на завтрак.
Кто такой я? — Мичман Деев, дневальный по 25-ой роте, которого месяца через три лейтенантом-связистом пошлют так далеко, что не хочется вспоминать. В это утро на мне была очень потертая форма три и штык-нож. Кроме нас троих в роте должен быть еще и дежурный и второй дневальный, но куда они делись, я не помню.
Пока дошел до камбуза, пока бездумно прожевал кусок хлеба с маслом и выпил пару стаканов теплого чая, пока лениво прошел половину пути назад, прошло минут тридцать.
И, надо же, как и заметил! Вдалеке каким-то боковым зрением я увидел папу Шульца, который шел прямиком в нашу общагу. Папа Шульц – это наш начфак — капитан 1 ранга К. Его посещения нашей роты редки и ничего хорошего не сулят. Тем более для Деева, дважды сидельца на губе и бесперспективного курсанта.
Я рванул, как с низкого старта. Летел впереди своего визга. Бежал так, чтобы Шульц меня не увидел на подходе к общаге и не увидел на отрезке, когда придется бежать вдоль дома к дальнему подъезду. Не увидел меня Шульц и не остановил. Я успел!
Влетел на второй этаж, вбежал в кубрик:
-Атас, Шульц на подходе!
В кубрике Терех и Коркин (кликуха Игоря Кокорина) уже в пальто, готовились покинуть ротное помещение. Они были полностью готовы к самоходу и ждали только Деева, пока он позавтракает. А пока были за дневального в пустой роте. Вот картинка: наши орлы в «пальте и шляпе» беседуют о прекрасном с Шульцем у выхода из ротного помещения! Иллюстрация к бессмертному Швейку, только вместо полковника Шнейдера, капитан первого ранга Папа Шульц. Что одно и то же. Это из оперы «Не ждали»!
Времени что-то изменить не оставалось, выбивать дверь коридора и уходить через соседнюю роту не успевали. Осталось задержать Шульца у входа.
Я схватил раздолбанную швабру, поставил тумбочку перед дверью и поднял кучу пыли из щелей паркета, забитых окаменевшей мастикой.
Не прошло и пары минут, как Шульц у ворот!
-Смирна! Товарищ капитан первого ранга! Дневальный по 25-й роте мичман Деев.
Моя примитивная военная хитрость не удалась. Не дослушав, Шульц отодвинул меня, и смело шагнул в продукты приборки, бросив мимоходом:
-Что это ты Деев вдруг расстарался? Отношение к службе изменил? Не похоже.
Без малейшего сомнения Шульц путешествует именно к заветной двери. Следую за ним. Физиономия у меня кислее кислого.
-Пролетели, ребята!- долбятся во все стороны мысли.
Вот дверь открыта.
В комнате коек на восемь (по-нашему – кубрик) два человека в одних трусах и носках и казенных комнатных тапочках под названием «ни шагу назад» приседают с гантелями в руках?!
Немая сцена.
Вдруг, словно внезапно увидев начальника, оба вскакивают, вытягиваются, не выпуская гантелей, поворачиваются к Шульцу и орут, что есть мочи:
-Смирна!
Удивленный и приятно пораженный чем-то Шульц перебивает добрым голосом:
-Не надо. Вольно. Вы что зарядкой занимаетесь?
(Как будто они бамбук курят!)
-Так точно, товарищ капитан первого ранга!
-А койки заправлять надо вовремя.
-Так точно, разрешите устранить.
(Делается движение, будто бы к койке.)
Длинный и тощий, широкий в плечах и плоский Коркин и пониже, но плотный, Терех, преданно едят глазами папу Шульца.
Шульц удовлетворённо кивает, закрывает дверь и принимается за меня.
В роте, по его мнению, немыслимый бардак. Моя форма одежды имеет массу нарушений. Я, скорее всего, не знаю инструкции дневального. Швабра у меня плохая. Командир роты упускает воспитательный процесс в отношении меня. Комсомолец факультета утверждает, что я ругаюсь матом.
(-Ну, гад, вот выпущусь, начищу …………… чурка …………….)
Но это ничего не значило: Шульц не нашел того, что искал. Слив на меня, что копил для другого случая, Шульц уходит.
-Смирна!
Сам себе командую «вольно», швыряю швабру в сторону сушилки и громко ёрнически кричу:
-Самовольщики, на выход, япона мать! Проверка формы одежды. Объявляю вам, раздолбанцы, форму раз!
Из кубрика несётся:
-Трусы, противогаз! Га-га-га!
В кубрике Терех и Коркин, давясь от смеха, заправляют койки. Выглядываю в окно: спина Шульца далеко. Хохочу вместе с ними.
-Ну, вы даёте! Как вы додумались? И как умудрились успеть?
-Смотри! Открывают рундук, оттуда вываливаются пальто и лежащие сверху гражданские ботинки и брюки. Представляешь, если бы он дверцу открыл. Га-га-га!
Опять смеёмся вместе.
-Из-за вас, ………., меня папа Шульц драл? Вы по самоволкам, а я служи, как бобик!
Опять троица ржет нервическим смехом.
Через какое-то время до меня дошло:
-А ведь, парни, Шульц предметно шел к вам. Он знал, что вы пришли из самоволки и собираетесь уходить. Вот и взял бы вас на взлете. Какая-то … вас вложила. Кто про вас знал, кроме меня и службы?
Но думать о пустяках времени не было.
Гражданка одета, забор в пяти метрах, до конца воскресенья уйма времени.
Жизнь была прекрасна!
Прошло 35 лет.
До сих пор не знаю, кто заложил Коркина и Тереха. Возможно на встрече через 35 лет после выпуска, в сентябре 2006 года дорогой неизвестный герой будет целоваться с нами.
….
В сентябре 2006года нас на 35-летие выпуска собралось 22 человека из роты. Тереха и Коркина не было. Все были растроганы и рады друг другу.
Жизнь прекрасна!
А после встречи в сентябре 2011года, я подумал:
— А кто стоял дежурным и вторым дневальным?
Калининград 2006 июнь – сентябрь
Февраль 2012г.