Весна 1971 года. Пасха прошла. Пришла пора написания дипломного проекта.
Ощущение близкого выпуска родило ложное чувство вседозволенности и безнаказанности: все равно выпустят! Последовали пролеты пятикурсников. Часть из них была связана с загулами в самом эпицентре фонтанной культуры СССР – Нижнем парке Петродворца. Командование училища приняло меры. Политотдел никак не мог допустить, чтобы будущие морские офицеры, комсомольцы, а многие даже — и коммунисты! проводили время в пивных, а не иных культурных местах. Например – просто любовались фонтанами и горками парка. (Как будто они за пять лет на них не насмотрелись!) Оно решительно запретило всем курсантам посещать обе сорокадверки в Нижнем парке. Для укрепления решения выделило по патрулю на сорокадверку.
Но жизнь брала своё. Как писал поэт:
-Треугольник будет выпит!
Знакомая девушка мичмана Деева на днях предложила пропить давно ожидаемую квартальную премию в размере пятнадцати рэ в ближайшую субботу.
На мероприятие был приглашен мичман Сарделькин с Людочкой. Предложение выпить было принято и подкреплено совместными финансовыми усилиями.
Встречу любящих сердец решили проводить все же в Нижнем парке. Но в связи с вновь открывшимися обстоятельствами — не в ближней сорокадверке, а в рядом расположенном, но заброшенном учреждении общепита.
Это был голубой ларек с верандой и почему-то стоящими на веранде вполне приличными столами и стульями.
Пропивать премию решили сразу же, как только Деев сменится с дневальства и прибудет на место.
Сменившись с дневальства, и, предварительно отправив Вольдемара-Сарделькина обеспечивать мероприятие, Деев скорым шагом попылил в парк.
Он шел по кратчайшему пути – через дырку в заборе у главного входа. Вот он спустился по дороге мимо стадиона к ближней сорокадверке.
Сорокадверка скучала от отсутствия клиентов: было пасмурно, и плохая погода отпугнула туристов. Да и вообще, эта сорокадверка не была такой посещаемой, как вторая — тоже у входа, что у бывших конюшен. Деев осмотрелся, что было правильно: метрах в тридцати торчал патруль. На пятом курсе наглость даже обычного скромного человека в курсантской форме не имеет границ. Поэтому Деев сделал движение, будто бы хочет посетить запретное заведение. Патруль автоматически напрягся. Но Деев, пройдя в непосредственной близости от патруля и отдав честь, подошел к фонтану «Ева».
В центре восьмигранной низкой неглубокой чаши на гранитном постаменте стояла опять же серая обнаженная женская фигура работы скульптора Джованни Бонацца. (Парная скульптура «Адам» располагалась по другую сторону большого канала.) Ева стояла лицом к заливу, закатив глаза. Шестнадцать кипучих струй гармонировали с образом потрясенной состоявшимся половым актом дамы. А ее левая рука недвусмыслено расположилась в правой части низа живота. Наверное там с непривычки еще жили новые ощущения. Все правильно: Адам уже сбежал от подружки по другую сторону канала и демонстративно выражает радость победителя и нежданно свалившемуся на дурака счастью. Тем самым, подтверждая, что половой акт имел уже место быть.
Самому проявить инициативу и как порядочному мэну попросить у дамы ему не довелось.
Деев демонстративно расположился с тыла фонтана, так, чтобы его было видно и патрулю и ожидающей его компании.
Патруль ничего хорошего от появления пятикурсника в пустынной части парка не ожидал. Но Деев проявил выдержку: из занятой позиции он исправно рассматривал слегка опущенный зад, коротковатые ноги и распущенные волосы Евы.
Шумела вода, молчала Ева, скучал патруль, созерцал Деев. Невидимые брызги садились на лицо и белую форменку.
Возвышенные мысли посетили Деева во время вынужденного созерцания зада Евы.
Красотой эта дама в его понимании не блистала. А что, ноги коротковаты, зад висловат, талии почти нет. Но это для непосвященных. Но лицо – красиво, глаза – томные и огромные, волосы, распущенные Адамом, тяжело упали на спину. Одежды на ней нет, понятно. Адам сделав свое дело, свалил, а Ева вышла в неглиже пострадать. И тут его осенило: а кто она такая эта Ева. С кого, обкалывая каррарский мрамор долотом и молотком, ваял сей образ товарищ Бонацца?
Ага, вспомним-ка: да эта Ева продукт плагиата, а говоря красиво – вольная трактовка статуи во Дворце Дожей работы Рицци, который создал подлинник в 15 веке и в Венеции.
Ага, а вот это уже теплее: кто, скажите, в 15 веке мог позировать скульптору в голом виде? Ясно,- не чужая жена! Муж, конечно, узнает последним, но соседи узнают и заложат. А позирование – процесс не скорый. Значит позировала – дама незамужняя или проститутка, а по тому времени – куртизанка. И это, скорее всего, на сто процентов.
Модель должна быть обязательно красивой, соответствовать тогдашним представлениям о красоте и моде. Уродину, что ли, Рицци должен быть поставить во дворце?
Тогда вряд ли красавица останется незамужней: подберут непременно. Тогда модель – проститутка или, что в известной степи адекватно – куртизанка! Тут Деев почувствовал радость открытия. Ну да, именно такими и были венецианские куртизанки. Деев вдруг вспомнил Магдалину Тициана, дам Тинторетто и понял, что лицо Евы напоминает ему Магдалину. А с кого писал Тициан Венер, Данай, Магдалин? С куртизанок. Он их трахал, платил им, запечатлял, делился ими с друзьями, устраивал оргии, и это позволяло художникам жить полной жизнью, проникнуть в мир модели и, любя её, создавать очень приличные вещи. А Рафаэль? Да с Фонарины писал свою Велату! Вот и ведущая роль б… в искусстве!
-Какой я умный,- восхитился собой Деев.
-Так, что же, блин, получается, что наша императрица — Екатерина Первая, а её именно Ева в фонтане и отображает, изваяна из камня в образе куртизанки? Классно! А чего, дама она, Катька, в смысле, сельская, на пейзанах трахалась регулярно, потом солдаты её трахали всласть, потом Меньшиков, потом Петру досталась. Все сходится, ей обижаться не на что. Хотя, откуда ей знать про куртизанок.
Возвышенные мысли о роли проституток в искусстве были прерваны движением патруля. Куртизанки-куртизанками, а боковым зрением Деев не упускал патруль из виду. Да, патруль начал движение. Видимо начальник патруля плюнул, понимая, что ловить ему здесь нечего, и направился перекурить в стороне от натоптанных дорог.
И патруль пошел в сторону Большого каскада. Вот он скрылся за кустами и трельяжными беседками. Все это четко и непрерывно отслеживал Деев, стоя с совершенно одухотворённым и незаинтересованным видом.
Наверное, начальник патруля был не злым и опытным человеком:
-Все равно свинья грязь найдет, а пятикурсник – нажрётся обязательно (если захочет, понятно). Что, впрочем, полностью подтвердилось.
Деев сменил позицию и направился по дорожке к заливу. Громкий свист распорол культурную тишину. Это Сарделькин засунул пальцы в рот. А свистел он классно.
Деев пошел на призыв товарища.
Заброшенная веранда была предусмотрительно отгорожена от ненужных взглядов рядом столов, на которые столешницами наружу были поставлены другие столы. Помните общепитовские столы на люминиевых ножках и покрытые светло-голубым пластиком. Вот такие наши ребята и приспособили. За препятствием был накрыт стол. А на нем три бутылки водки «Коленвала» и много закуси.
Деев был встречен громкими возгласами: народ заждался. Слюновыделение шло активно. Деев радостно приветствовал подружек и плотоядно потёр руки. Мероприятие началось. Что такое три бутылки на четверых? Девушка Деева, могла многих курсантов за пояс заткнуть по части выпивки. Поэтому, когда из её сумочки появилась четвертая бутылка, компания облегченно вздохнула. Но всему хорошему приходит конец: закончилась и эта бутылка, а чувство незавершенности мероприятия было слишком явным. Компания собралась и, игнорируя красоты парка, пропутешествовала метров за пятьсот мимо Самсона в беседку Верхнего парка.
Как говорил один юморист:
-Смеркалось.
Немножко капало с серого неба. В беседке было слишком просторно, темно и не очень уютно. Подсчитали финансы. За бутылкой был отправлен наиболее опытный Сарделькин.
Минут через тридцать, пока Деев занимал девиц байками, явился гордый Вовочка. Он принес бутылку «Варны» (несмотря, что все вокруг было уже закрыто) и два сырых яйца на закуску. К сожалению, одно из них он раздавил в кармане брюк. Но он не унывал: карман вывернул и, как мог, привел его в порядок. Поскольку штопора не было, то бутылку открыли ударами ладони по дну. Пили по очереди из горла. Интеллигентный напиток сыграл злую шутку, и компания поплыла. Разговоры стали невнятными, движения специфическими. А Сарделькин вообще вышел из строя. От беседки до скамейки у ГПУ Вову тащил на себе Деев.
(ГПУ – курсантское название «Гастроном против училища» — гастроном на углу Коминтерна и Красного проспекта, где в шестидесятые-семидесятые 20-го века всегда можно было купить и закуску тоже. В сентябре 2006г. в этом здании, гастронома, так необходимого училищу, уже не было.)
Поскольку в нетрезвом состоянии Вова всегда спал, то скамейка притянула его как магнитом. Он расположился на ней во весь свой богатырский рост и уснул. Белые ночи окрасили группу сероватым светом. Группа совещается и принимает решение.
У Людочки Вольдемара папа был нем-то из начальников ГАИ Петергофа, и она гарантировала его доставку к себе домой на ближайшей милицейской машине.
Деев же, верный рыцарскому долгу и половому инстинкту, пошел провожать свою Танечку домой на Гостилицкое шоссе в Старый Петергоф. Они шли по Красному проспекту пустому и нетемному под сводом начинающихся белых ночей. Потом пошли вдоль Английского пруда по мокрым дорожкам Английского парка: самого разбитого и заброшенного в центре парковой культуры страны. Война оставила развалины, воронки, поросшие кустами и деревьями поляны и руины, заброшенные дорожки в ямах, лужах и рытвинах.
Но с другой стороны Английский парк – рай для желающих потрахаться и выпить вдали от посторонних глаз.
Парочка шла, поддерживая друг друга, а соловьи пели так многоголосо и так любовно, что не было сил подождать. Таня легла на откуда-то взявшуюся копенку мокрого сена, сама сняла трусики, и работа закипела. Это дело молодых. И молодые люди старались не терять время: вот-вот мог пойти дождь.
И дождь пошел. Сеанс любви прекратился, едва достигнув высшей точки: Танечке было жаль нового платья. И она предложила продолжить у нее дома. Что никак не устраивало Деева – жениться он отнюдь не собирался. Поэтому, шатаясь и скользя по глине, с болью в я….х из-за незаконченного процесса любви, он довел её до шоссе и потопал в систему. Дождик перестал. В воздухе было чисто, прозрачно и тихо. Потом опять запели соловьи. Под их многоголосый свист мокрая дорожка пару раз чуть не ударила Деева по голове. Но не дотянулась. В расхристанных чувствах, сильно нетрезвый, в упадке сил Деев брёл к системе. Шел второй час ночи. Было еще светло. Он понимал, что лезть через забор будет сложно. Поэтому выбрал наименее затратный путь: железобетонный забор у входа в общагу. Там на углу забор подпирало бревнышко. По нему он и планировал перелезть через забор, чтобы не испачкать форменку и брюки.
Вот и забор высотой более 2-х метров. Вот он, родной, метрах в 70 за зелёными кустами. Деев подошел к кустам и с облегчением отлил.
-Ух, как хорошо!- вдохнул, а потом выдохнул он.
Я..а ещё болели. Но на душе полегчало. Медленно, с приятным чувством от мочеиспускания он подошёл к бревнышку. На нем стояла в летнем цветном платье красивая девушка лет 25 и смотрела на территорию системы.
Собравшись с силами и стараясь говорить трезво, Деев изрёк:
-Дев-шка, слезьть, пожжж-алуйста, мне надо пе-перелезть.
Девушка не задержалась с ответом:
-Ну, ты, скотина, и нажрался!
Деев, ни слова в ответ. Он гордо сделал шагов пять вдоль забора, подпрыгнул и молодецки сделал выход силой на две руки. Потом, оттолкнувшись обеими носками от бетонной плиты, перелетел через забор, приземлился на обе ноги и удержал равновесие.
-Как в лучших домах! Профурсетка ты е…я!- про себя и с удовлетворением подумал он.
А девица отчего-то не унималась и поливала усталого Деева от души.
-За что? Вот сука!
Деев пошарил глазами. Общагу ремонтировали, и вокруг валялось много строительной дряни. Он подобрал обломок кирпича, очень солидный.
Девица прекратила ругаться и с тревогой наблюдала за Деевым.
Деев отошел на несколько шагов.
-Лишь бы в нее не попасть.
Размахнулся и влепил кирпич в забор как можно дальше от девицы. Обломок рассыпался в пыль. Девица испарилась! На свежепобелённом заборе краснело кирпичное пятно.
Поле боя осталось за ним. Отряхнув ладони, довольный одержанной победой, мичман поднялся в роту на второй этаж.
Сказал дневальному:
-Вольдемар будет утром. Все о-кей!
Добрался до койки и провалился в пьяный сон. Койку качало, тошнота подкатывала, голова болела.
Сквозь некрепкий сон он услышал возню у входной двери.
Потом женский голос:
-Где мой Вовочка?
Деев даже сквозь сон голос узнал – голос девицы на заборе!
-Нет Вольдемара, он в увольнении.
-А почему не у меня, ты врешь, он спит, наверное.
-Спит, конечно, но в другом месте! Ты иди отсюда, только тебя нам не хватало.
Девица не унималась:
-Он со мной должен спать сегодня, он обещал. А он у какой-то б…и спит! Где мой Вовочка?
Потом Деев слышал голос дежурного по училищу, уговаривавшего девицу покинуть систему. Потом все стихло.
(Как стало известно на другой день, дежурный вежливо проводил влюбленную и неудовлетворенную даму к центральной калитке.)
Но половой инстинкт был сильнее норм приличия. Девица сделала круг, перелезла через забор (по брёвнышку) во второй раз, пришла в роту и опять искала Вовочку.
На этот раз обошлись без дежурного. Сквозь сон и рвотные позывы Деев слышал что-то вроде любовной сцены…
…
Внутренние часы сработали. Вольдемар открыл глаза: он знал, что надо вставать и идти в систему. Он нашел себя в темной комнате с ощущением, что рядом кто-то есть. Глаза привыкли к темноте: место было абсолютно незнакомым.
-Как бы не опоздать! Где я? – забегали тревожные мысли.
У чуть светлеющего окна стояла совершенно голая и тоже незнакомая женщина и искала одежду.
-Кто это? Ни х..а себе! Ничего не помню! Когда же я её е…л? Пить надо меньше!
То, на чем лежал Вольдемар, скрипнуло. Женщина обернулась, увидела глазеющего Вольдемара и вскрикнула, прижав к груди лифчик, который габаритные сиськи отнюдь не прикрыл.
Но тут открылась дверь, свет ворвался в комнату, и в его потоке влетела Людочка.
Сарделькин заслонился от света ладонью, но краем глаза цепко оглядел голую даму:
-Нормальная!
-Вовочка вставай, пора в систему, а ты Светка, прикройся: мужчина на тебя смотрит. Вовочка, это моя сестра, пришлось тебя к ней положить.
…
Вова вернулся вовремя.
Орущая девица – жена старшего лейтенанта с Северного флота, в ближайшие пару дней так и не встретилась со своей любовью.
Голова у Деева прошла на следующий день к вечеру.
Жизнь вновь была прекрасна!
г.Калининград, 23 февраля 2007г.